"Найди свое счастье" - читать интересную книгу автора (Донован Сьюзен)

Глава 5

Наступил вечер. Лил дождь, и дул холодный ветер. Кэт куталась в воротник куртки, пока шла по кладбищенской тропинке, стараясь ровно держать фонарик, луч которого выхватывал из темноты один могильный камень за другим.

Кэт нашла большой, странной формы камень из белого мрамора, буквы на нем появились будто из тени.

«Бетти Энн Кавано, любимой жене и матери…»

Кэт наклонилась ниже, ее пронзила внезапная боль. Она вдруг услышала беспомощный крик, но он звучал только в ее голове. Ни звука не вырвалось из ее полураскрытого рта. Ей было слишком больно, никакой крик не смог бы выразить ее горе и сожаление. Ее мама умерла. Ее мама лежит в земле, под этим странным уродливым камнем, который высек для своей жены Вирджил, будто навеки указав ей на ее место.

Нола похлопала Кэт по спине.

— Мне так жаль, дорогая. Очень жаль.

Все внутри Кэт перевернулось. Она покачала головой.

— Кэт, давай укроемся от непогоды. Пойдем, Кэт. Пожалуйста. Мы можем вернуться сюда утром и оставить цветы.

Кэт не шелохнулась. Она щелкнула фонарем, который купила в «Товарах для дома» в Элкинсе, засунула его в карман куртки. Она посмотрела вверх, на небо, серые облака тянулись по бесконечному черному полотну. Она подумала, что если бы сейчас умереть, тогда ее окружила бы черная пустота, и больше ничего…

Мать Кэт закрыла сетчатую дверь.

— Извини, Кэтрин.

— Ты выгоняешь меня из дому, потому что я беременна или потому что сломала идиотскую скульптуру жены губернатора?

Уголки губ матери дрожали.

— Это самый большой его заказ с тех пор, как он уехал из Нью-Йорка.

Кэт не могла поверить своим ушам.

— Мама! Он же изменял тебе с ней в студии. Тебе что, все равно?

— Я никогда не задавалась вопросом о поведении твоего отца и сейчас не собираюсь. Будет лучше, если ты уйдешь, я сама с ним разберусь.

У Кэт прихватило живот от злости. Она не могла выговорить ни слова. Мать пытается избавиться от нее! Отец — лживый и жестокий человек, который не любит свою жену и дочь. И никогда не любил. Ей казалось, что ей не на что опереться, что земля ушла из-под ног. И она осталась совершенно одна. С ребенком под сердцем.

— Так что, мама, я могу идти?

— Ну да. — Руками, которые ее не слушались, мать со скрипом открыла сетчатую дверь и засунула в ладонь Кэт комок смятых купюр, пытаясь скрыть, страх под виноватой улыбкой.

— Иди к своей тете Рите. Она знает, что ты придешь. Позвони мне утром, когда отец уйдет на первое занятие, и мы вместе что-нибудь придумаем, хорошо? А теперь иди.

Кэт уставилась на деньги, зажатые в руке, потом на худое лицо матери и ее запавшие глаза. Она всегда догадывалась об этом. Бетти Энн Кавано выбирала между мужем и дочерью. Долго выбирать не пришлось.

— Мне гак холодно, Нола, — пробормотала Кэт. — Вдруг стало так холодно.

Нола взяла ее за руку, сжала и повела Кэт прочь.

— Конечно, ты замерзла. Мне тоже холодно. На улице холодно, да к тому же мы промокли насквозь. Пошли отсюда.

Кэт неподвижно застыла в кресле и смотрела на камин. Нола принесла ей бокал вина и взглянула на бумажные платочки, которые грудами лежали на коленях Кэт и на полу около ее ног.

— Прости меня, я такая неряха, — сказала Кэт, боясь взглянуть на подругу.

— Глупости. Просто ты пережила потрясение.

Кэт шмыгнула носом.

— Спасибо, что пошла со мной туда. Мне надо было это увидеть.

— Понимаю.

— Спасибо, что не оставила меня.

Нола уже была на кухне и чем-то бряцала.

— Дорогая, я сделала то, что ты делала для меня миллион раз — каждый раз, когда я хандрила и разводилась. О, а помнишь, когда мы обнаружили, что Джои продал драгоценности моей бабушки Тутти через Интернет? Я, должно быть, проплакала две недели. — Нола вернулась к камину. — Сказать по правде, мне нравится, что я в кои-то веки могу о тебе позаботиться.

Кэт улыбнулась.

— Хочешь, чтобы я осталась с тобой ночью? Чтобы мы дали Мэдлин реальный повод для сплетен?

Кэт рассмеялась. Она проплакала несколько часов, и звуки ее собственного смеха удивили ее.

— Но ты ведь будешь в порядке, — улыбнулась Нола.

Кэт кивнула.

— У тебя было две мамы, и ты потеряла обеих. Это ужасно.

Кэт снова кивнула, потом взяла еще один бумажный платок.

— Но ты не можешь чувствовать вину, ты ведь не знала, что она больна?

Кэт вытерла нос и моргнула.

— Я могла позвонить.

— И то правда.

— Или написать.

Нола кивнула:

— Ну да, ну да.

— Или постучать в их чертову дверь! Но я обиделась, и ушла, и не желала иметь ничего общего с родителями!

— Это так, — сказала Нола.

Кэт потянулась за следующим платочком и засмеялась:

— Что за ирония — я обнаружила, что мать умерла. Единственное, чего я хочу, это поговорить с Филлис, но она тоже умерла!

Нола придвинулась поближе:

— Я, правда, скучаю по ней.

— Она была удивительной женщиной, правда? — Кэт высморкалась. — Она подобрала меня — незнакомого человека с улицы! И даже ни о чем не спросила! Она подарила дом мне и моему ребенку.

Нола снова кивнула.

— Мне кажется, что она была такой удивительной, чтобы компенсировать нелюбовь моей родной матери!

— У Филлис Тернер было очень доброе сердце, — сказала Нола.

— Это правда. — Кэт подняла свой бокал. — За Филлис Тернер, женщину, за каждый прожитый день которой можно гордиться — ни больше, ни меньше.

— За Филлис! — сказала Нола, чокаясь с Кэт. Несколько минут прошли в тишине. Нола подавила зевок, а Кэт посмотрела на часы и обнаружила, что уже двенадцатый час. Это был чертовски длинный день, для всех.

Кэт поднялась.

— Пойдем. Пора спать. — Она проводила Нолу до двери. — Ты не против, если мы отправимся завтра в дорогу как можно раньше, пока не произошло ничего плохого?

Нола как будто смутилась:

— А как же твоя тетя Рита, злобная директриса? Разве мы не дойдем до нее и не выскажем свое мнение? Разве она не в списке людей, которые задолжали тебе свои извинения?

Кэт усмехнулась. Список, который они составили по пути сюда, теперь казался смешным.

— Я придумала кое-что прямо сейчас. Что, если я напишу ей письмо, когда мы приедем домой?

— Звучит неплохо. — Нола потянулась. — Спи крепко, Кит-Кат.

— И ты. Подожди секунду.

Нола оглянулась и снова зевнула.

— Не задержу тебя надолго. Звучит, может, и по-дурацки…

— В твоей жизни не было дурацких моментов, Кэт, за исключением, может быть, тех желтых пластиковых лыжных ботинок тогда, в девятнадцать, помнишь?

— Спасибо. Как ты думаешь, кто-то может знать наверняка, что влюблен, в шестнадцать лет?

Нола удивленно наклонила голову:

— Ты спрашиваешь мое мнение?

— Да.

— Хм-м. Думаю, зависит от человека. Что касается меня, то я не знала, что такое любовь, ни в шестнадцать, ни в двадцать один, ни в тридцать, ни в тридцать семь, так что я плохой пример. Ты имеешь в виду себя и доктора Персика?

— Да.

— Думаешь, это была любовь?

— Ну, если нет, то что-то близкое к этому. Может, даже настолько, что ближе никогда не было.

Нола раскрыла для объятий руки, и подруги крепко обнялись. Потом Нола посмотрела своими большими карими глазами на Кэт:

— Слушай, что я хотела сказать. Ты слушаешь?

Кэт кивнула.

— Не бросай это, Кэт. Если кто-то и заслужил, чтобы быть богатым, красивым и любимым, так это ты, и ты уже на две трети достигла этого.

— Спасибо.

— Я знаю, ты приехала сюда, чтобы отомстить им всем, но не спеши с этим — ты можешь уехать и увезти с собой нечто большее. Увидимся утром.

Кэт закрыла за Нолой дверь и отправилась в ванную умываться. Она вспомнила, как мечтала, что Райли упадет к ее ногам, сраженный ее неземной красотой. Кто ж знал, что Райли ее красота, как это помягче сказать, побоку?

Как он посмел быть с ней таким холодным и бесчувственным? Он, конечно, злился на нее из-за Эйдана, но неужели он не скучал по ней хоть чуть-чуть? Неужели ему все равно, что произошло с ней за эти годы? Почему он не обнял ее, хотя бы ради любопытства?

Кэт почистила зубы, выключила свет в ванной комнате, пытаясь понять, что чувствует ее желудок — тяжесть или пустоту, или, может, что-нибудь вроде тяжелой пустоты или пустой тяжести, и решила, что неплохо бы подлечиться, тем более, что сейчас у нее есть свободное время и она может заплатить за это.

Она надела хлопчатобумажную майку и штаны от пижамы на шнуровке и вошла в гостиную, чтобы выключить газовый камин. Отлично. Может быть, этот номер не так уж плох для медового месяца. Он был пикантный и удобный, да и кровать была вполне романтичной. Кэт подумала, что если два человека действительно любят друг друга, то им не важно, что их окружает. В конце концов, для нее и Райли волшебным ковром казалось их старое одеяло.

Она подумала, что ей предстоит последнее испытание этого вечера — взобраться на кровать и упасть в объятия монументального ложа с пологом на четырех столбиках.

Только Кэт закрыла глаза, как услышала тихий стук в дверь. Она задержала дыхание и не пошевелилась. Стук повторился. Кэт спустилась с кровати и на цыпочках прошла в гостиную. Кто-то определенно стучал в дверь.

— Кэт, — прошептал мужской голос. — Это Райли. Пусти меня.

— Я знаю, знаю! — Кэрри перебросила сотовый телефон к другому уху с досадой и нетерпением. — Я следовала за ним от «Дэвис мемориал». Я сижу в сторонке в машине и, честно говоря, с трудом могу поверить своим глазам. Как ты могла впустить его? Как ты могла так поступить со мной?

Голос Мэдлин звучал обиженно:

— А что мне оставалось делать — оставить его на пороге, чтобы он барабанил в дверь и всех перебудил? В эти выходные у меня поселилось несколько выгодных постояльцев.

— Отлично. — Кэрри отщипнула кусочек от рисового пирожка в пакете, подсчитав, если в каждом пирожке по тридцать пять калорий, она могла бы съесть огромный сникерс и получить больше удовольствия. — Просто убедись, что он не останется там надолго.

Мэдлин вздохнула:

— Кэрри, я не могу вмешиваться в жизнь людей. Моим постояльцам нужна уединенность.

Это насмешило Кэрри.

— Очень своевременное замечание, не находишь, Мэдлин?.

— Просто я сказала, что…

— Вытащи его оттуда,

— Каким образом я должна сделать это?

— Да не знаю я! Черт, черт, черт! — Кэрри достала баночку с таблетками, потрясла ее, достала одну, положила на язык и проглотила. — И не забудь оставить открытой дверь на кухню, чтобы я смогла видеть ванную комнату.

Мэдлин застонала.

Кэрри закрыла свой телефон. Затем она увидела, как зажегся свет в комнате для новобрачных. Она знала, чье это было окно. Кэрри останавливалась в этой комнате неоднократно, когда ночевать в доме Боланда было не совсем удобно. Так она и познакомилась с Мэдлин. Кэрри была гостем «Черри-Хилл» и во время учебы. Она была гостем там и во время похорон Эйдана Боланда. И годом позже, когда Мэтт присягал при вступлении в должность шерифа полиции. Она была здесь и при открытии клиники, когда она улыбалась для местной газеты так, словно это был счастливейший день в ее жизни.

Этот знаменательный день год назад был безнадежно испорчен тем, что Райли признался, что еще в школе от него забеременела какая-то страхолюдина по имени Кэт Кавано и что где-то там у него есть сын-подросток. И это после бесконечных двенадцати месяцев, за которые она вскружила голову Райли… нет, теперь никто и ничто не встанет на ее пути к счастью.

Кэрри глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она закрыла глаза и позволила пройти сквозь нее потоку позитивной энергии. Она представила свадебный букет из красных роз и падуба. Она вообразила себе миниатюрные скульптуры из мороженого, украшенные омелой, контрастирующие с красной бархатной скатертью. Она почувствовала, как белоснежный атлас ее платья прикасается к коже, видела роскошный белый мех шиншиллы на декольте и талии.

Момент славы наступит через семьдесят четыре дня. Она проплывет к алтарю в самых красивых туфлях, какие видел свет.

— Ну, я задам этой стерве!

Кэрри снова схватила телефон. Сначала она отправила сообщение любимому. Шесть раз. Безрезультатно. Тогда она набрала его номер. Нет ответа. Потом она позвонила оператору и потребовала отправить Райли сообщение о несчастном случае. Ей сообщили, что она будет переключена на доктора в Боудене, который заменяет Райли.

— Вас соединить с доктором в Боудене?

Кэрри в ужасе уставилась на телефон и ничего не ответила, потому что она не хотела никакого чертова доктора в чертовом Боудене. Ей нужен доктор Райли-черт-бы-его-побрал-Боланд. И она достанет его.

Кэт, одетая в пижаму, в замешательстве стояла в дверях. Райли решил, что без чудных туфель и дорогих нарядов Кэт выглядела еще лучше, мягче. И милей. Как девушка из воспоминаний, которые он хранил много лет.

— Зачем ты пришел, Райли?

Он старался не пялиться на нее, но у него ничего не получалось. Он смотрел на нежный овал ее лица, смотрел на ее маленькую кисть, которой она держалась за край двери, и заметил, что на ней нет обручального кольца. Он смотрел на округлости ее груди, линию талии и бедер. Он смотрел на ее босые ступни и розовые пальчики ног, которые выглядели так беззащитно на грубом дощатом полу.

Он глубоко вздохнул, аромат юности ударил ему в нос, потому что Кэт пахла точно так же. Даже спустя столько лет.

Райли спрятал руки в карманы брюк, чтобы она не могла видеть, как сильно они дрожат, а он не смог бы наделать глупостей, которые рисовало его воображение: сжать ее в объятиях и никогда не отпускать.

— Прости, что ты узнала о своей матери вот так. И прости меня за Вирджила.

Кэт кивнула, скрестив руки.

— Да, спасибо. Я надеялась, что раз у него сердечный приступ, то и сердце должно быть.

Услышав горечь в ее словах, Райли наклонил голову. Он посмотрел на знакомое лицо; нежные скулы сейчас неподвижно застыли, а в глазах появилась боль. Она могла пахнуть, как раньше, но сейчас очаровательная Кэт Кавано была тверда как сталь.

Он ждал, что Кэт спросит его о матери. Но она не спросила. Она просто стояла и сердито смотрела на него.

Райли выдохнул:

— Нам надо поговорить.

Кэт напряглась, но открыла дверь и пригласила его внутрь.

Было странно находиться с Кэт в комнате, в которой много раз останавливалась Кэрри. Он в раздражении прикрыл глаза, зная, что Кэрри несколько раз за последние полчаса пыталась найти его по мобильной связи. Он дважды проверил, чтобы у его телефона был отключен звук, так что он мог видеть только то, что высветится на экране.

— Трудная ночь? — Кэт жестом пригласила его присесть на одно из кресел.

— Нет. Меня подменят, так что у нас есть время.

Аккуратно выщипанные брови Кэт вопросительно поднялись.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила она.

— Конечно.

Кэт сделала пару шагов к крошечной кухне, захватив по дороге с барной стойки хлопчатобумажную толстовку. Райли почти застонал от разочарования, когда она накинула ее и застегнула молнию чуть не до подбородка. Теперь он не мог видеть ее шею и грудь и ее обнаженные руки.

— Мы с Нолой открыли бутылку красного вина. Будешь?

Сердце в груди учащенно забилось, в голове загудело. Ничего подобного раньше он не чувствовал, и это было страшно.

Райли вскочил и, не сдержавшись, воскликнул:

— Какого черта! Какого черта происходит все эти двадцать лет! Ты забрала у меня сына, а этот ребенок не только твой, но и мой, Кэт. Как ты могла так поступить? Как ты могла уехать с моим сыном и ничего мне не сказать?

Кэт повернулась к нему и открыла рот, не в силах поверить своим ушам. Она засмеялась:

— Ты велел мне проваливать. Может быть, поэтому я так поступила?

— Правда? То, что ты не побеспокоилась сообщить мне, что у меня есть ребенок, — это самый, низкий поступок, который можно было совершить по отношению к другому человеку.

Лицо Кэт вспыхнуло, она шагнула к нему:

— Правильно. Отлично. Я совершила серьезную ошибку, и я прошу прощения. А насчет тебя, Райли? Ты говорил, что любишь меня, что мы всегда будем вместе, а потом ты бросил меня.

Ярость, страстное желание пронзили Райли. Он так старался убежать от захлестнувших его эмоций, что его голова, казалось, вот-вот взорвется. Он годы мечтал об этом мгновении — когда он, наконец, найдет Кэт и отчитает ее за этот поступок. Но теперь, когда этот момент наступил, все как-то запуталось. Он не знал, что сказать, уж не говоря о том, что он понятия не имел, чего он хочет. Потому, что все, чего он хотел, это обнять ее, почувствовать, какая она мягкая, почувствовать всю ее, от головы до кончиков пальцев, раствориться в ее нежности, вдохнуть горячий аромат ее кожи, но все это было бы большой ошибкой, Это был не вариант. Он должен контролировать ситуацию, и он сделает это.

Он подошел ближе.

— Я был глупым мальчишкой и был так влюблен в тебя, что это пугало всех — меня, отца, моего тренера, всех, кто хотел сделать из меня человека.

Отвратительная сладкая улыбка появилась на губах Кэт.

— Как все хорошо сложилось для тебя, — произнесла Кэт.

— Ты не понимаешь. — Он подошел еще ближе, но Кэт остановила его.

— Это не сработало, — сказала она. — Вирджил был абсолютно прав. Мне не стоило возвращаться сюда. Тебе лучше уйти.

— Черт бы тебя побрал, Кэт! — Райли ринулся к ней, схватил за плечо и заглянул в глаза.

Она отпрянула от него, и хотя он никогда не хватал женщин вот так, он понял, что выбора у него нет.

— Остановись. Просто подожди, — сказал он, его сердце заколотилось, когда он увидел неподдельный страх в ее глазах. Почему она боится его? — Ты должна меня выслушать.

Она молчала, и он принял это как сигнал к действию.

— В тот день у карьера, когда я бросил тебя, я просто пытался хоть чуть-чуть отвязаться от отца. И это все. Я поступил по-глупому, я пришел той ночью к тебе домой, чтобы умолять тебя вернуться ко мне, и Бетти Энн сказала, что ты ушла и ничего не объяснила.

Кэт побледнела. Вдруг она так толкнула его в грудь, что ему пришлось отступить на шаг, чтобы сохранить равновесие. Он убрал руки с ее плеч.

— Ты вышвырнул меня, Райли. Много чего произошло в тот день. И без причины я бы убегать не стала.

— Твоя мать поступила неправильно. — Райли подошел на шаг и протянул руки. — Но ты должна была прийти ко мне. Ты должна была рассказать мне. Ты могла жить с нами, и я бы позаботился о тебе и ребенке!

Кэт фыркнула и положила руки на бедра.

— Но я не пришла к тебе. Я пыталась сказать тебе, что беременна! Именно поэтому я попросила встретить меня на дороге у карьера.

— Боже мой, Кэт.

— И прости меня, мне нелегко представить себе, что мы с ребенком были бы счастливы, живя с мэром Боландом и его мальчиками.

Она отвернулась от Райли и прошла на кухню. Он не мог остановиться. Ему трудно было простить ее за то, что она сделала, но она была такая красивая, и он так сильно любил ее!

— Как ты узнал об Эйдане? — Она быстро оглянулась и заметила его взгляд на своих бедрах. — А ты все такой же засранец, Райли?

Он все еще любил ее?

— Давай присядем, — сказал Райли, пытаясь хоть как-то спасти ситуацию.

— Я не хочу сидеть. — Кэт нахмурилась. — Я собираюсь налить нам по бокалу вина, и я останусь по эту сторону барной стойки, а ты по другую.

— Ты все такая же упрямая.

Кэт кивнула. Она подала ему бокал и чокнулась с ним.

— Тогда выпьем за мое упрямство. И мою удивительную везучесть. Потому что мое упрямство и моя везучесть помогли твоему сыну выжить. Будь здоров!

Райли поставил свой бокал, не сделав ни глотка. Его бесило, что Кэт говорит об этом с такой легкостью. Но она была единственным человеком на всем свете, который мог сказать ему то, что он хотел услышать, так что он поборол свою злость.

— Расскажи мне все.

Она пожала плечами и сделала глоток.

— Мы оба должны кое-что рассказать. Так что начнем с тебя. Как ты узнал об Эйдане?

Райли оперся локтем о барную стойку и посмотрел прямо в медовые глаза Кэт. Он вспомнил, как в солнечном свете пытался разглядеть коричневые и зеленые крошечные крапинки в ее глазах. Он всегда тонул в них. И боялся, что это может повториться.

— Твоя мать умерла от рака легких в сентябре прошлого года, Кэт. Она была одной из первых моих пациентов.

— Не могу поверить, что ты вернулся в Персуэйшн.

— У меня не было выбора. — Он сделал глоток. — Денег не было, и я принял стипендию, чтобы выучиться в колледже, но обещал вернуться сюда и открыть клинику.

— Но ведь ты хотел уехать отсюда.

— Да, хотел уехать. Но поскольку ты сбежала, мне было уже все равно.

Кэт одарила его осторожной, но искренней улыбкой. Это была первая улыбка, которую он видел на ее губах с сентября 1987 года.

— Я решила, что ты строитель, Райли. И когда ты сегодня вошел в палату, я чуть не умерла.

Райли засмеялся. Могли он помышлять, что она оттает?

— Это строительство сельской клиники Персуэйшн, моего детища. Мы получили государственный грант несколько месяцев назад, весь город воодушевился оттого, что здесь может появиться своя клиника. Я надеюсь, что к Рождеству благодаря чуду она откроется.

Кэт кивнула:

— Желаю тебе удачи. Теперь расскажи о матери.

Райли взял бокал и принялся рассказывать:

— Она была больна около шести месяцев. А когда она умирала, то попросила твоего отца выйти из палаты, а меня попросила подойти поближе. Она сказала, что у тебя есть ребенок и что этот ребенок — мой. Еще она сказала, что ты живешь в маленьком городе в Калифорнии. Но она умерла и не успела рассказать подробности.

— В Калифорнии? Но я никогда не была там.

Райли пожал плечами:

— Но она так сказала. Я нанял там частного детектива, однако он никого не нашел. Тогда мы отправились туда с Мэттом. Мы объехали пятнадцать штатов, и должен признаться, что ты самая красивая из всех Кэтрин Кавано в стране.

Кэт поставила свой бокал. Руки ее дрожали.

— Я не видела и не разговаривала с матерью с тех пор, как ушла из дому. Я не знаю, с чего она решила, что я живу в Калифорнии. То, что она сказала, — неправда.

— Она ошиблась насчет места, но не насчет ребенка.

Голос Кэт смягчился:

— Она страдала?

Райли кивнул.

— Ей было больно, хотя мы старались уменьшить ее страдания. — Он внимательно смотрел в глаза Кэт, стараясь понять, что она чувствует. Что-то определенно происходило. — Ты выжидаешь момент, как опытный картежник?

Кэт фыркнула:

— Прости?

— Ничего не могу прочитать на твоем лице.

Она встала и прошла мимо него к камину. Райли повернулся на стуле. Он смотрел на ее профиль. Все такой же маленький нос и надутые губки. И милая шейка. Как подросток она была прелестна. Превратившись в женщину, она стала очень красивой. И коварной.

— Как тебе удалось это, Кэт? Тебе было всего шестнадцать.

— Я же сказала. Я везунчик.

— И как удача помогла тебе?

Она избегала смотреть в его глаза.

— Автостопом я добралась до Балтимора. — Она оглядела комнату, потом начала рассматривать свои холеные ногти. — Меня приютила одна добрая леди, заботилась обо мне, когда я была беременна, и помогла получить образование.

— Она что, твоя родственница?

— Нет, но она лучше всех моих родственников.

— Продолжай.

— Я работала неполный рабочий день в цветочном магазине и ходила на вечерние занятия в колледж. Она присматривала за Эйданом. Я жила у нее семь лет, пока не нашла хорошую работу и не заработала достаточно денег, чтобы снимать свое жилье.

Глаза Райли удивленно округлились.

— И твои родители даже не пытались найти тебя?

— Никогда.

— И ты не связывалась с ними?

— Нет. Я изменила имя, так что они вряд ли бы нашли меня.

Райли открыл от удивления рот.

— Черт, Кэт. Похоже, ты была серьезно настроена.

Кэт все еще не смотрела на него.

— Точно.

Райли покачал головой:

— А как же я? Ты когда-нибудь рассказывала обо мне сыну?

Их взгляды, наконец, встретились, Райли заметил, что за ее упрямством что-то скрывается.

— Я сказала ему, что не знаю, кто был его отцом. Я сделала это, чтобы защитить его.

От ее слов он почувствовал горькую обиду. Все это время она так глубоко заблуждалась!

— Бог мой, от чего ты хотела защитить его? От его истории? Его семьи? От того, чтобы его любили?

— Ты бросил меня, вот я и ушла. — Она с трудом сглотнула. — А может, ты хочешь предъявить мне иск?

Он моргнул в замешательстве:

— Не понял?

— Ну, — Кэт посмотрела на свои руки, потом снова взглянула в его глаза, — на стройплощадке ты сказал мне, что твой адвокат…

Райли засмеялся и поставил бокал на соседний столик.

— Кэт, милая, самый лучший адвокат в мире не отспорит мне душевное спокойствие во всем этом беспорядке.

— Хорошо. — Кэт выпрямилась.

— Я хочу, чтобы ты вернула мне то, что украла: двадцать лет жизни, все те годы, пока мой сын превращался из малыша в ребенка, потом в молодого мужчину. Адвокат мне не поможет.

Взгляд Кэт по-прежнему был твердым, но подбородок задрожал.

— Я сделала то, что должна была сделать, Райли. — Кэт прошла в спальню, и Райли увидел краешек огромной кровати, когда следил за ее движениями. Ему так хотелось опрокинуть Кэт на этот матрас и насыщаться ею со всей страстью.

Он все еще любил ее. После того как она разрушила его жизнь, он все еще любил ее. Как только он увидел ее, что-то внутри его щелкнуло, и он снова почувствовал то, что чувствовал в шестнадцать, снова был полон страсти и желаний. В это было трудно поверить, но он терял самообладание! Он так сильно хотел Кэт. Он оттаял. К нему снова вернулась жизнь. Кэт подошла к нему.

— Я взяла с собой только один снимок. Это в школе. Можешь оставить его себе. Я написала на обороте его номер телефона. Потом могу послать тебе еще фотографий.

Райли бережно взял фото размером с бумажник, боясь смотреть на изображение. Когда его глаза схватили образ на фото, он почувствовал, будто от него отделился весь мир, оставив только сердцевину его души — подросток в неудобном костюме и галстуке, со слишком длинными темными вьющимися волосами и смышлеными глазами. Если бы Райли не знал всего, он бы решил, что он похож на Мэтта в юности.

— Боже, — прошептал Райли. — Это и, правда, мой мальчик?

— До сегодняшнего дня я и не подозревала, как он похож на тебя. — Голос Кэт звучал словно издалека. — Должна сказать тебе, что едва увидела тебя на стройплощадке…

Райли больше не мог выносить этого, он опустил голову и всхлипнул. Кэт бросилась к нему и прикоснулась к его колену.

— Прости меня, Райли.

Он посмотрел на нее, ему было все равно, что она видит его в таком состоянии.

— Ты могла сообщить мне. — Слеза скатилась по его щеке. — Ты предала меня. Кто вернет мне двадцать лет, которые я мог провести с тобой?

Глаза Кэт расширились.

— К черту! — Райли поднялся. Он выбрал не самое подходящее время для обвинений и выискивания причин.

Райли еще раз взглянул на лицо своего сына, положил фото в карман брюк и сделал то, что должен был сделать: помог Кэт подняться и взял за плечи.

— Черт тебя побери, Кэт. — Он прижался к ней губами.

В его движениях было столько жадности, что она вскрикнула от неожиданности, но уступила. Несколько секунд они не могли оторваться друг от друга, их слезы смешались, и комнату огласили стоны.

Кэт удалось передохнуть.

— Я ненавижу тебя за то, что ты меня бросил!

— А я ненавижу тебя за то, что ты скрывала от меня правду двадцать лет! Как ты могла так поступить?

Их губы снова слились. Руки Кэт нащупали пуговицы его рубашки, потом она попыталась расстегнуть его брюки. Его руки жадно блуждали по ее телу. Кэт застонала, как только его пальцы коснулись ее груди.

— Я так люблю тебя, — прошептала Кэт.

— Я тоже тебя люблю.

— Ты был всей моей жизнью.

— А ты — моей.

— Я не уверена, что мне следует делать это.

— Знаю, что не следует.

Райли поднял ее на руки и бережно понес в спальню. Там он положил ее на кровать и снял оставшуюся одежду.

— Я чертовски зол на тебя, — сказал он.

— А я тебя ненавижу! До сих пор ненавижу! Мне было так одиноко! Мне так хотелось обнять тебя! Почему ты не поехал за нами? Почему ты не смог нас найти?

Райли подтянулся поближе к ней и поцеловал. Он старался этим поцелуем унять ее боль, исцелить ее, сделать так, чтобы хотя бы на миг она забыла обо всем.

Кэт смогла прошептать:

— Пожалуйста, Райли. Не разбивай мне сердце во второй раз. Я так этого боюсь.

— Никогда. — Он поцеловал ее в шею.

— Мы совершаем ошибку. — Она задохнулась от наслаждения, когда его язык коснулся ее сосков. — Это будет слишком больно,

Райли приподнялся над ней, она взглянула в его лицо.

— Сделай это, — прошептала она. — Я умру, если не почувствую тебя.

Именно это он и хотел услышать. Одним сильным движением он воплотил в жизнь ее мольбы. Пламя наслаждения обожгло его болью, и он понял, что эта женщина и их сын стали его жизнью. Эта женщина предназначена ему судьбой.

Они не выключили свет. Райли не хотел терять ни одной драгоценной секунды удовольствия. Они снова вместе — и на этот раз это были не фантазии. Через секс и любовь они снова обрели смысл жизни.