"Турист" - читать интересную книгу автора (Стейнхауэр Олен)

4

Когда Мило вернулся в камеру, Сэмюель Рот сидел с таким видом, как будто в ожидании продолжения подключился к некоему источнику энергии.

— Еще раз здравствуй, — сказал он, когда дверь закрылась.

— Кто показывал вам мое личное дело?

— Друг. Бывший друг. — Рот помолчал. — Ладно. Враг. Мой злейший враг.

— Я его знаю?

— Даже я его не знаю. Ни разу с ним не встречался. Общение только через посредника.

— То есть он — клиент.

Сухие губы расщепились, Рот улыбнулся.

— Точно. Он-то и дал мне на тебя кое-какой материал. Сказал, подарок, компенсация за причиненные неудобства. Сказал, что это ты помешал мне выполнить работу в Амстердаме. А еще сказал, что ты ведешь мое дело. Вот почему я здесь.

— Вы здесь, — Мило остановился в центре камеры, — потому что избили женщину и понадеялись, что ей не захочется с вами связываться.

— Ты действительно так думаешь?

Мило не ответил — оба знали, такой вариант крайне маловероятен.

— Я здесь, — Рот постучал по бетонной стене, — потому что хотел поговорить с Мило Уивером, некогда известным под именем Чарльз Александер. Только с тобой. Ты — единственный человек в Компании, которому удалось меня остановить. Ты заслужил мое уважение.

— В Амстердаме.

— Да.

— Забавно.

— Неужели?

— Шесть лет назад в Амстердаме я держался на амфетаминах. Крепко подсел. Едва понимал, что делаю.

Рот посмотрел на него удивленно. Покачал головой.

— Серьезно?

— Да, тянуло на суицид. Хотел поставить точку. Подняться, встать под твои пули.

— М-да… — задумчиво протянул Рот. — Либо я слишком высоко себя ставил, либо ты просто герой, если смог меня побить в таком состоянии. Что ж… теперь я уважаю тебя еще больше. А такое в нашем бизнесе случается нечасто.

— Ты хотел поговорить? Мог бы просто снять трубку и набрать номер.

Киллер покачал головой.

— Сам знаешь, не все так легко. Направили бы к какому-нибудь чинуше, тот гонял бы целый час, задавая одни и те же вопросы, и, если бы не положил трубку, то соединил бы с Томом — Томом Грейнджером, — и в результате в курсе был бы весь департамент. Нет, мне был нужен только ты.

— И все-таки есть варианты полегче. И не такие дорогие.

— Деньги больше ничего не значат. Да и позабавиться хотелось. Потаскать на хвосте. Я, конечно, не хотел, чтобы ты меня потерял, но и совсем уж облегчать задачу ФБР или Национальной безопасности не собирался. Не хватало только, чтобы они споткнулись о меня в аэропорту Далласа. Пришлось проложить след за границей, чтобы ты — в последние годы ведь ты занимался моим делом — успел его взять, а потом еще и таскать тебя по всей стране. Надеялся добраться до Вашингтона и даже до твоего дома в Бруклине, но, видно, не суждено. Многому уже не бывать. Я хотел пойти дальше. Хотел заставить тебя поработать по-настоящему.

— Почему?

— Будь у меня время, — объяснил Рот, — я бы поиграл с тобой в кошки-мышки, потому что ни один приличный оперативник никогда не верит тому, что ему говорят. Агент должен выколачивать информацию из объекта или, еще лучше, добывать ее сам, так, чтобы объект и не догадывался, что он допустил промашку и проболтался. К сожалению, времени нет. Так что вместо Вашингтона будет Блэкдейл, и информацию ты получишь без всяких уверток и хитростей, потому как завтра меня не будет.

— Собираешься куда-то?

В ответ — улыбка.

Поверить в такое Мило оказался не готов. Не готов прежде всего из-за гордости, не желавшей согласиться с тем, что кто-то на протяжении трех дней водил его за нос.

— А Кэти Хендриксон?

— Она знает только то, что ей неплохо заплатили за представление. И за синяки, конечно. Почему, не знает. Нет, правда, девчонка ни при чем, — Киллер закашлялся в кулак, а когда приступ прошел, посмотрел на руку. — Ну вот. — Он показал испачканную кровью ладонь. — Быстрее, чем я надеялся.

— Что это?

— Моя смерть.

Теперь Мило присмотрелся внимательнее. Возможно, симптомы, которые он списал на последствия нелегкой гонки по южным штатам, имели другое объяснение. Воспаленные глаза, слабость, кожа, желтоватую бледность которой придавал отнюдь не флуоресцентный свет.

— Диагноз?

— СПИД.

— Понятно.

Отсутствие сочувствия Рота не смутило.

— Я консультировался в Швейцарии, в клинике Хиршландена в Цюрихе. Можешь проверить, если хочешь. Поищи Хамадааль-Абари. Эти горные немцы — умные парни. У них есть какая-то новая диагностическая процедура, по количеству Т-клеток. Смогли вычислить, когда у меня появился вирус. Оказалось, пять месяцев назад. В феврале. Значит, в Милане.

— Что ты делал в Милане?

— Встречался с контактом. Тем самым посредником, о котором упоминал. Зовут его Ян Клаузнер, но ни по-чешски, ни по-немецки он толком разговаривать не умеет. Судя по акценту, голландец. Сорок с небольшим. Единственное, что у него настоящее, это рыжая борода.

Мило вспомнил хранящуюся в деле фотографию Фабио Ланцетти — Милан, Корсо-Семпионе, объект с бородатым мужчиной.

— У нас есть фотографии, где вы вместе.

— Для начала неплохо.

— Он дал тебе работу?

— Работу он мне давал едва ли не постоянно на протяжении нескольких лет. Первую — шесть лет назад, вскоре после Амстердама. Я тогда удивился. Беспокоился, что из-за провала пойдут разные слухи, заказов станет меньше. А потом появился Ян. Работа была нерегулярная — одно-два дела в год, — но оплачивалась хорошо. Последний заказ поступил в январе. Дельце в Хартуме. Мулла Салих Ахмад.

Мило быстро прокрутил память назад. Судан. Январь. И вспомнил. В январе в Судане исчез популярный священник-радикал, прославившийся пылкими речами в защиту «Аль-Каеды». Звали его мулла Салих Ахмад. Через пару дней тело пропавшего муллы нашли в его собственном заднем дворе. Целых пять минут в международных новостях только об этом и говорили, а потом муллу вытеснила с первого места продолжающаяся гражданская война в районе Западного Дарфура. В мире об убийстве священника забыли, но не в Судане. Ответственность за случившееся возложили на президента Омара аль-Башира, который редко позволял критикам греться в лучах славы или же просто оставаться не за решеткой. Последовавшие демонстрации жестоко разогнала полиция. Менее чем за месяц в ходе беспорядков погибло более сорока человек.

— Кто тебя нанял?

Силы как будто покинули Рота, рассеянный взгляд ушел куда-то за спину Мило, который не торопился нарушать этот транс, хотя и представлял внедорожник Министерства национальной безопасности, трясущийся по пыльным дорогам Теннесси в направлении Блэкдейла.

Наконец Рот покачал головой.

— Извини. Доктора называют это СПИД-деменцией. Теряю нить мысли, забываю многое. Да и хожу уже с трудом. — Он с усилием сглотнул. — Так о чем мы?

— Мулла Салих Ахмад. Кто заказал его тебе?

— А, да, — Рот улыбнулся через боль, вероятно довольный тем, что забыл еще не все. — Я не знаю. Откуда? У меня есть контакт, Ян Клаузнер, кажется, голландец, с рыжей бородой. — Он повторялся и не замечал этого. — А кто нанимает его, того Клаузнер мне не говорит. Да я и не спрашиваю — получил деньги, а остальное не касается. Но в том деле с Ахмадом хозяин Яна меня обманул. Заплатил только две трети. Клаузнер объясняет, мол, из-за того, что я действовал не по инструкции и не оставил на теле китайские иероглифы.

— Китайские? Почему китайские?

— Хороший вопрос, только я и сам не знаю. Клаузнер просто спрашивает, почему я не все сделал. А объяснение простое. Клеймо-то мне изготовили, да только мастеров хороших в Судане маловато. То, что мне принесли, оказалось из алюминия. Представляешь? Едва я его нагрел, как иероглифы моментально расплавились. — Он опять закашлялся, как будто организм уже не выдерживал столь длинных речей. — Думаю, заказчик пожадничал, а Клаузнер просто придумал отговорку. — Снова кашель.

Мило достал из кармана пиджака и протянул фляжку.

— Выпей. Водка.

— Спасибо. — Киллер приложился к горлышку и, сделав несколько глотков, снова закашлялся. На оранжевой тюремной робе добавилось красных пятнышек. Тем не менее фляжку он не убрал, а когда приступ прошел, сказал: — Похоже, мне нужно поторопиться.

— Те иероглифы… что они означали?

— Что-то вроде «Как обещано, конец». Чудно, да?

Мило кивнул.

— Я мог бы закрыть глаза и, по правде говоря, даже собирался так и сделать. Но в бизнесе слабину давать непозволительно. Едва только станет известно, что ты позволил одному клиенту обмануть себя, как и остальные… — Он вытер кровь с губ. — Ну, сам понимаешь…

— Конечно.

Переждав очередной приступ кашля, Рот продолжил:

— В общем, я посчитал, что за этим стоят китайцы. Причины очевидны. Они вложили в эту страну миллионы. Они поставляли ее правительству оружие. Разумеется, они хотят защитить свои инвестиции. А потом… потом я увидел газеты. Все считали, что за убийством стоит президент. Он несколько лет пытался запугать Ахмада. И я понял: президент — хозяин Клаузнера. Во всяком случае, в этом деле заказчик аль-Башир. — Рот моргнул пару раз, и Мило испугался, что он снова отрубится, но киллер опять заговорил. — Я человек импульсивный. Для других импульсивность — недостаток, изъян, однако мне удавалось обращать ее в свою пользу. Знаешь, иногда способность принять неожиданное решение наполовину обеспечивает успех.

С этим Мило спорить не стал.

— Президент аль-Башир, как оказалось, отбыл с дипломатической миссией в Каир. И я лечу туда же. Роскошная вилла, повсюду охрана. Но я ведь Тигр. Прокладываю маршрут. Пробираюсь. Обнаруживаю его в спальне — к счастью, одного. И задаю один только вопрос: Омар, почему ты меня обманываешь? Слушай дальше, Мило Уивер. Минут двадцать мы проболтали впустую, прежде чем я понял, что он ничего об этом не знает. Желал ли он Ахмаду смерти? Безусловно. Этот парень был ему как шило в заднице. Отдавал ли он приказ на устранение? — Рот покачал головой. — Увы, нет. И я исчезаю. Как ветер.

Он отпил водки, покатал ее на языке, проглотил. Посмотрел на фляжку.

— Русская?

— Шведская.

— Хороша.

Мило ждал.

Еще глоток.

— В общем, я обдумал все как следует и решил поискать самого Яна Клаузнера. Стал наводить справки — людей я знаю. Таких, кто может помочь. Выясняется, что Ян Клаузнер зарегистрирован в Париже под именем американца Герберта Уильямса. Поехал к нему. Адрес, разумеется, фальшивый. И вот тут я, похоже, сделал неверный ход. Должно быть, за мной следили. В общем, через неделю Ян, или Герберт, вышел на связь. Был уже февраль. Попросил приехать в Милан за остальными деньгами. Мол, хозяин понял, что допустил ошибку.

— И ты поехал.

История уже по-настоящему захватила Мило.

— Деньги есть деньги. Без них никуда. По крайней мере, так было. — Невеселая усмешка. — Все прошло гладко. Встретились в кафе — как раз четырнадцатого февраля, — он передал мне пакет. И еще, в качестве извинения, личное дело Мило Уивера, известного также как Чарльз Александер. Шанс посчитаться, так он мне сказал. «Этот человек охотился за вами несколько лет». — Рот нахмурился. — Зачем он это сделал, Мило? Почему передал мне файл? Можешь объяснить?

— Нет. Даже не представляю.

Рот сдвинул брови — для него эта загадка так и осталась нерешенной.

— Только позднее, уже в Швейцарии, когда врачи назвали примерное время заражения, я вспомнил одну деталь. В том кафе, куда меня пригласил Клаузнер, были металлические стулья. Алюминиевая проволока. Довольно удобные, но в какой-то момент я почувствовал, как меня что-то укололо. Вот сюда. — Он похлопал ладонью по бедру, пониже ягодицы. — Что-то острое. Я тогда подумал: пустяк, заводской брак, заусеница на металле. Тем не менее появилась кровь. А Клаузнер, — Рот чуть ли не с улыбкой покачал головой, вспоминая эпизод как нечто забавное, — даже подозвал официантку и стал на нее кричать. Пригрозил, что его друг — то есть я — подаст на них в суд. Официантка была, помню, хорошенькая — в Милане они все хорошенькие, — так что мне даже пришлось его успокаивать.

— Думаешь, тогда оно и случилось?

Рот с некоторым усилием пожал плечами.

— А как еще оно могло случиться? Ты же знаком с моим досье, знаешь, я с женщинами не вожусь и наркотиками не увлекаюсь.

— Вообще-то, — признался, подумав, Мило, — у нас на тебя почти ничего нет.

— Неужели?

Откровение противника, похоже, порадовало киллера.

С самого начала разговора Мило стоял в центре камеры, но теперь подошел ближе и присел на край койки, у ног Рота. На верхней губе арестованного блеснула полоска соплей.

— Кто, по-твоему, хозяин Клаузнера?

Рот задумчиво посмотрел на него.

— Трудно сказать. По заказам, что я от него получал, определить невозможно — никакой последовательности. Впрочем, твоя биография тоже этим не отличается. Одно время я даже был уверен, что Клаузнер представляет не одну группу, а несколько, но пару лет назад все же пришел к выводу, что нет, все-таки одну. Глобальный исламский джихад.

Мило открыл рот. Закрыл. Снова открыл:

— Тебя это волнует?

— Я — профессионал, Мило. Единственное, что меня волнует, это насколько выполнимо задание.

— Итак, террористы оплатили убийство муллы Салиха Ахмада, одного из своих. Ты это имеешь в виду?

Рот кивнул.

— Есть убийства, так сказать, частного свойства, и есть те, что вызывают сильную общественную реакцию. Служат они разным целям, уж ты-то знаешь это получше многих. И ты не станешь утверждать, что единственная тактика «Аль-Каеды» заключается в том, чтобы отправлять снаряженных бомбами мальчишек в рай, где их ждут непорочные девы? Не станешь. Что касается Судана… Поначалу мне многое казалось непонятным. Начал присматриваться. Кто там сейчас берет верх? Забудь на минутку про Дарфур. Я говорю о столице, Хартуме. Мусульманские экстремисты. Побеждают они. И притом пользуются такой широкой общественной поддержкой, как никогда раньше. О таком подарке, как убийство Ахмада, они могли только мечтать. А если б на теле остались китайские иероглифы, было еще лучше — можно свалить вину на китайских инвесторов, которые поддерживают президента. — Он покачал головой. — Благодаря мне у них вот-вот наступит мусульманский рай.

Если бы в камере присутствовал посторонний, он вряд ли смог бы, наблюдая за Мило, сказать, взволновали его или нет откровения киллера. Вопросы он задавал негромко, ровным тоном, как обычно у дознавателей, для которых варианты ответа значения не имеют.

— Я вот чего не понимаю, Рот. Ты узнал, что пять месяцев назад подхватил СПИД. Тебе сообщили об этом в швейцарской клинике. С тех пор твое состояние критически ухудшилось. Почему же ты не лечишься? Есть ведь антиретровирусная терапия. Ты определенно можешь себе это позволить и проживешь еще не один десяток лет.

Рот невесело усмехнулся.

— Да, Мило, похоже, ты и впрямь ничего обо мне не знаешь. — Он вздохнул, сокрушенно покачал головой и лишь затем пояснил: — Христианская наука очищает источник, дабы сделать чистым поток.

— Кто это сказал?

— Ты верующий, Мило? Я имею в виду, распространяется ли твоя вера за пределы семейного круга?

— Нет.

Рот, похоже, отнесся к его ответу вполне серьезно и даже взял паузу, словно решая, чей путь лучше.

— Это трудно. Вера убеждает тебя делать вещи, делать которые ты, может быть, не хочешь.

— Кого ты цитировал?

— Мэри Бейкер Эдди. Я — сторонник Христианской науки. — Он с усилием сглотнул.

— Ничего себе сюрприз!

— Сюрприз? Почему? Разве среди католиков нет гангстеров? Разве мало наемных убийц среди мусульман? А сколько ангелов смерти среди последователей Торы? Перестаньте. Жил я, может быть, не по церковным заветам, но умру точно по ним. Господь счел нужным поразить меня, а почему бы и нет? Будь я на Его месте, давно бы так и сделал. — Он перевел дыхание. — Конечно, швейцарские доктора решили, что я спятил. Чуть ли не принуждали пройти курс лечения. Постоянно натыкались на меня в самых укромных местах, например когда я молился, стоя на коленях под деревом. Сила молитвы не уберегла тело, но, возможно, спасет душу.

— А что Мэри Бейкер Эдди говорит о мщении? — поинтересовался Мило, раздосадованный морализаторством киллера. Наверное, подобный финал закономерен для преступников вроде Тигра, затворников, избегающих даже сексуальной близости. Им не с кем обмениваться мыслями, они варятся в своем котле, и никто не укажет, что вовсе не все слова, слетающие с их губ, обязательно мудрость. — Ты ведь поэтому здесь, — безжалостно продолжил он. — Хочешь, чтобы я отомстил тому, кто убил тебя.

Рот поразмыслил недолго, потом поднял назидательно палец (Мило заметил кровь на суставе) и тоном наставника продекламировал:

— Полагать, что грех, похоть, ненависть, зависть, лицемерие, мстительность естественны — значит совершать большую ошибку. Жизнь и идея Жизни, Истина и идея Истины противны болезни, греху и смерти. — Он опустил руку. — Месть не живет сама по себе, а справедливость, возможно, живет. Понимаешь? Я отдал тебе все, что у меня есть на него. Согласен, немного, но ты парень умный. У тебя есть ресурсы. Думаю, выйти на его след сумеешь.

— А деньги? Как Клаузнер передавал деньги? — спросил Мило. — Всегда в пакете?

— Нет, нет, разумеется, — ответил Рот, довольный тем, что Мило спросил — значит, клюнул. — Обычно меня направляли в банк с инструкцией ликвидировать счет. Банки менялись, каждый счет всегда открывался на новое имя, но меня указывали в качестве совладельца. Под фамилией Рот.

Мило молча смотрел на сидящего перед ним человека. Принимая во внимание немалую коллекцию трупов, собранную Тигром за полдюжины лет, его последнее желание выглядело несколько неуместным.

— А если он сделал мне одолжение? Несколько дел теперь точно можно закрыть. Не иначе как этот Клаузнер мне друг.

— Нет-нет, — стоял на своем Рот. — Это я сделал тебе одолжение. Мог бы ведь умереть в полной безвестности в Цюрихе. Пейзаж там точно живописнее. Я помогаю тебе, Уивер. Может, и ты сделаешь то же для меня. Ты Турист. Ты сумеешь его взять.

— Ошибаешься, я больше не Турист.

— А я больше не убийца. Можно сменить имя и место работы, можно даже обзавестись семьей, как и подобает почтенному буржуа, но твоя суть не изменится.

Сам того не подозревая, Тигр озвучил то, чего больше всего опасался Мило Уивер.

— Больно? — поспешил он сменить тему, маскируя собственное смятение.

— Очень. Здесь, — Сэмюель Рот коснулся груди. — И там. — Он опустил глаза. — Как будто железо в крови. Ты запомнил все, что я сказал?

— Ответь, пожалуйста, еще на один вопрос.

— Если смогу.

Мило раздумывал над этим последние шесть лет, с тех самых пор, как сосредоточил усилия на поимке киллера, под чьи пули едва не встал когда-то в Амстердаме. Он многое узнал о Тигре и даже прошел по его следу до самого первого совершенного им убийства — в ноябре 1997-го в Албании. Тридцатилетний Адриан Муррани был председателем коммуны Синебаллажа, и все знали, что его убрали по заказу неокоммунистов — в тот год в стране случилось немало странных смертей, — но в данном случае исполнителя наняли за границей. В ходе расследования последующих убийств удалось собрать немало физических улик и обширный архив свидетельских показаний, однако Мило так и не приблизился к разгадке главной тайны.

— Кто ты на самом деле? Мы не знаем твоего настоящего имени. Даже не знаем, какой ты национальности.

Тигр снова усмехнулся и даже немного покраснел.

— Наверное, это можно считать победой.

Мило ничего не оставалось, как согласиться.

— Ответ ищи в тех документах, что у тебя, уверен, есть. По крайней мере, есть в той башне, что выходит на авеню Америк. Пойми, единственная разница между нами в том, что мы по-разному ушли в отставку.

Короткая запинка… и все стало по местам.

— Ты сам был Туристом…

— Братья по оружию, — улыбнулся Тигр. — А совсем скоро ты пожалеешь, что не задал другой вопрос. Хочешь знать, какой?

Мило еще не успел переварить ошеломляющую новость, что Рот, как и он сам, работал когда-то в Компании, но чутье все же подсказало: речь, скорее всего, идет о чем-то простом, о загадке, ответ на которую лежит на поверхности.

— Почему Тигр?

— Именно! Только, боюсь, правда, как часто бывает, разочарует. Я и сам не знаю. Кто-то где-то бросил звонкое слово. Может быть, какой-то журналист. По-моему, после Шакала им просто легче было идти привычной звериной тропинкой. — Он пожал плечами и поморщился — от боли. — Впрочем, мне ли жаловаться? Скорее, наоборот, радоваться надо, что не обозвали стервятником или дикобразом. И, предупреждая твой возможный вопрос, спешу заверить: меня прозвали так вовсе не в честь группы «Сервайвор».[9]

Мило невольно улыбнулся.

— Позволь и мне кое о чем спросить, — продолжал Рот. — Что ты думаешь о Черной книге?

— О Черной книге?

— Вот только не прикидывайся, что никогда о ней не слышал.

Для всех, кто имел отношение к Туризму, кто успел проникнуться его духом и повариться в его субкультуре, Черная книга была чем-то вроде Священного Грааля. Поговаривали, что она представляет собой секретный справочник по выживанию, существующий в количестве двадцати одного экземпляра и хранящийся в разбросанных по всему миру тайниках, куда ее поместил безвестный отставной Турист.

— Чушь. Нет никакой Черной книги.

— Тут я с тобой согласен, — кивнул Рот. — Знаешь, в самом начале, только уйдя на вольные хлеба, я думал, что такое наставление было бы нелишним иметь под рукой, и потратил пару лет на его поиски. Но, похоже, оно всего лишь плод чьего-то чересчур богатого воображения. Может, не обошлось без специалистов из Лэнгли, а может, слух запустил заскучавший Турист. Так или иначе, идея отличная.

— Думаешь?

— Конечно. Нашему запутанному, сбитому с толку миру недостает прежде всего стабильности и ясности. Требуется нечто вроде библии для живых.

— У тебя, к счастью, есть сама Библия.

Рот кивнул и заговорил немного другим, более серьезным тоном.

— Пожалуйста, выслушай меня. Мы с тобой враги — я это понимаю. Но поверь, тот, кто поступил так со мной, намного хуже меня. Обещай, что хотя бы постараешься найти его.

— О'кей, — согласился Мило, в душе понимая, что обещание, вероятно, не на много переживет того, кому он его дал.

— Хорошо.

Сэмюель Рот подался вперед и потрепал Мило по колену, потом снова откинулся к стене и без дальнейших церемоний стиснул зубы. Что-то хрустнуло у него во рту, как орех, и Мило уловил запах миндаля. Сталкиваться с этим запахом ему приходилось несколько раз, и исходил он либо от убежденных фанатиков, либо от полных трусов. От тех, кто — в зависимости от философии — выбрал легкий или трудный выход.

Налитые кровью глаза киллера расширились, и Мило увидел в них свое отражение. Сэмюель Рот задергался и начал падать, но он успел подхватить его. Голова безвольно свесилась, на губах выступила пена. Мило держал в руках труп.

Он опустил его на койку, вытер руки о штаны и отступил к двери. В последний раз такое случилось с Мило три года назад, но и в те времена, когда видеть смерть доводилось гораздо чаще, он так и не смог привыкнуть к ней. К тому, как тяжелеет вдруг тело. Как быстро оно остывает. К выделению жидкостей (в данном случае на оранжевой робе уже расползалось темное пятно в области паха). К быстрому обрыву всего, что испытывал, чувствовал, переживал каждый — и добродетельный, и порочный — человек. И уже не имело значения, что всего лишь минуту назад он хотел высмеять его притворную набожность. Теперь это было неважно. А важно было то, что здесь, в бетонной камере, не стало вдруг целого мира. Внезапно, на глазах у него, словно кто-то щелкнул пальцами. И пришла смерть.

Он стряхнул оцепенение, когда за спиной затряслась дверь, и отступил, пропуская в камеру Уилкокса.

— Послушайте, здесь какие-то люди… — Шериф охнул. — Черт! — В глазах у него запрыгал страх. — Вы что с ним сделали?

— Он сам. Цианид.

— Но… но почему?

Мило лишь покачал головой и шагнул к двери.