"Колонна Борга" - читать интересную книгу автора (Берн Алекс фон)

Глава 9

Очнувшись, Грег обнаружил, что сидит на страшно неудобном деревянном стуле с высокой спинкой. Затылок ломило, спина затекла. Грег попробовал пошевелиться, но оказалось, что его руки крепко привязаны кожаными ремнями к подлокотникам. Грег приоткрыл было глаза, но снова закрыл их: из высокого стрельчатого окна прямо в лицо ярко светило солнце.

Со скрипом открылась дверь, по каменным плитам пола забухали сапоги.

— Господин капитан! На линии штандартенфюрер Шонеберг! Он хочет переговорить с бригаденфюрером Боргом! — услышал Грег бодрый рапорт, и его сердце сжалось: рапорт прозвучал на немецком. На немецком прозвучал и ответ:

— Хорошо, Кунце! Я сейчас зайду к Боргу, а Шонеберга попросите оставаться на связи.

— Слушаюсь, господин капитан!

Собеседники вышли, а Грег принялся осмысливать ситуацию. Гнусная была ситуация! А он еще радовался, что так легко захватил профессора… И так нелепо вернул свой трофей немцам! Сам пришел к ним в руки, сдал профессора и своих людей, — только подарочной упаковки не хватает! Как жить после этого?! Эх, ему бы освободиться, добраться до оружия, — вот тогда он показал бы немцам! Уж, во всяком случае, живым им больше не дался бы… Но нет: ремни слишком крепкие, затянуто на совесть, руки совсем затекли… Какой позор!

Шонеберг покинул Борга и помчался на броневике в Адлерштайн. Переговорив с шарфюрером Кунцем и убедившись, что в замке все готово к встрече гостей, Шонеберг выехал в город. Прибыв в форт, где была дислоцирована рота Шольца, Шонеберг узнал, что командира нет на месте.

— И где же ваш командир? — с закипающим раздражением осведомился он у стоявшего навытяжку Хагенкройца. Тот, с заслуживающей всяческой похвалы унтер-офицерской смекалкой, не стал рассказывать про трактир, в котором денно и нощно обретался романтик-командир, а с готовностью предложил:

— Разрешите, я свяжусь с полицейским управлением, и оберштурмфюрера Шольца немедленно доставят сюда!

— Давайте, шарфюрер, давайте! — нетерпеливо поторопил его Шонеберг. — Хоть архангелам на небо звоните, но чтобы ваш командир немедленно был здесь!

Хагенкройц позвонил Швальбе и вкратце изложил суть проблемы: как снег на голову свалился какой-то штандартенфюрер, — судя по мундиру, из штаба рейхсфюрера, — мечет громы и молнии, хочет немедленно видеть оберштурмфюрера Шольца. И, похоже, если через пару минут Шольц не предстанет перед грозными очами неведомого начальства, всех ожидают пока еще смутные, но несомненно неотвратимые неприятности.

Швальбе моментально проникся проблемой, хотя и воспринял ее немного в другом ракурсе. Не то чтобы он сильно испугался грозного штандартенфюрера, — просто он решил, что визит офицера из штаба рейхсфюрера напрямую связан с трудами Швальбе по разоблачению еврейского заговора в этом проклятом городке. И Швальбе пулей понесся за Шольцем.

Шольц, как всегда, заседал в трактире госпожи Мюллеровой. Сегодня он собирался отведать превосходный берлинский айсбайн. Госпожа Мюллерова достала восхитительную просоленную свиную рульку и приготовила ее лично при непосредственном участии самого Шольца. Айсбайн получился на славу: при одном взгляде на аппетитную дымящуюся свининку даже у наевшегося минуту назад до отвала клиента неминуемо должен был возникнуть горловой спазм с бурным слюноотделением.

Ситуация следующая: перед вами на огромном фаянсовом блюде предстал роскошный кусок айсбайна со всеми полагающимися ингредиентами… Рядом — непременная кружка холодного пива… И в этот момент появляется унтерштурмфюрер Швальбе. И сообщает, что появившийся неизвестно откуда штабной штандартенфюрер немедленно требует вас к себе. Любой нормальный человек на месте Шольца немедленно достал бы табельный «люгер» и, не говоря ни слова, пристрелил бы Швальбе. Затем с наслаждением отпил бы пивка (полкружки, не больше!) и впился бы зубами в ароматнейшую мягчайшую аппетитную свининку, словно умоляющую: «Ну, съешь меня, дружище!»

Шольц с сожалением посмотрел на блюдо и сказал госпоже Мюллеровой:

— Анхен! Очень жаль, но мне надо идти. Поставь айсбайн в погреб, я его съем на ужин.

Вот почему немцы никогда не станут великой нацией! Они не в состоянии сделать правильный выбор между айсбайном и СС-штандартенфюрером.

Шольц был весьма разочарован фактом несостоявшегося обеда, но покорно поплелся за пританцовывавшим от нетерпения Швальбе. Старенький, но надежный, как Росинант, «опель-кадет» Швальбе мгновенно преодолел семьсот метров, отделявшие трактир госпожи Мюллеровой от ворот форта, где располагалась рота охраны спецобъекта. Мерявший нервными шагами канцелярию Шонеберг не успел выкурить третью сигарету, как долгожданный Шольц предстал перед его взором.

— Хайль Гитлер! — выкрикнул Шольц, старательно вскидывая руку. — Господин штандартенфюрер, оберштурмфюрер Шольц явился…

— Ну, наконец! — облегченно вздохнул Шонеберг, нетерпеливо прерывая рапорт Шольца. — Гауптшарфюрер! Оставьте нас наедине.

Хагенкройц с готовностью повиновался приказу, но Швальбе все же рискнул напомнить о своем существовании. Он деликатно откашлялся и произнес:

— Я буду ждать в коридоре, штандартенфюрер!

Присутствие Швальбе оказалось неприятным сюрпризом для Шонеберга. Он удивленно воззрился на гестаповца и недовольно осведомился:

— Шольц! А это кто такой?

— Это начальник службы безопасности и полиции безопасности города Фридрихсбрюк, — доложил Шольц.

— Да будь он хоть сам Кальтенбруннер! — повысил голос Шонеберг. — Я повторяю вопрос: что этот человек делает на совершенно секретном объекте? Он есть в списке лиц, которым разрешен доступ на объект?

— Никак нет, господин штандартенфюрер! — с готовностью отрапортовал Хагенкройц. Он терпеть не мог Швальбе и наслаждался предвкушением унижения всесильного гестаповца. И его ожидания не остались напрасными.

— Лица, не числящиеся в списке допущенных к проходу на объект, должны иметь подобное разрешение! — торжественно объявил Шонеберг, раскрывая удостоверение в черном кожаном переплете. Из удостоверения следовало, что «предъявитель сего выполняет специальное задание рейхсфюрера СС и все чины СС и полиции…» и так далее про содействие и прочее. Текст завершала угловатая, похожая на набор острог первобытного рыбака подпись Гиммлера. Но не текст и подпись привлекли внимание Шольца. Он узрел в нижнем правом углу удостоверения маленький штампик: перевернутый треугольник с зигзагообразной линией. И Шольц понял: появился человек, ради которого и существовала рота охраны этого странного объекта. Но Швальбе ничего этого не знал: он простодушно полагал, что штандартенфюрер прибыл для ознакомления с процессом подготовки уничтожения еврейского мистического центра, столь блистательно раскрытого им, проницательным унтерштурмфюрером Швальбе.

— У вас есть такой документ? — Шонеберг ткнул в нос гестаповцу черную книжицу.

— Нет, — растерянно отозвался Швальбе.

— Тогда немедленно проваливайте! — распорядился Шонеберг. — И забудьте о том, что вы здесь были. Гауптшарфюрер! Проводите господина унтерштурмфюрера до ворот и проследите, чтобы он больше не шлялся по территории объекта!

Хагенкройц с наслаждением опустил свой стальной крюк на плечо оцепеневшего от неожиданного разочарования Швальбе и с плохо скрываемой радостью объявил:

— Господин унтерштурмфюрер! Прошу вас следовать за мной!

Так глубоко разочарованного и униженного Швальбе выпроводили за ворота форта.

Оставшись наедине с Шольцем, Шонеберг приблизился к нему и негромко произнес, глядя прямо в глаза:

— Вам привет от дяди Фрица из Потстдама.

Шольц, несмотря на свое потрясение от внезапного окончания размеренного и безмятежного существования вдали от фронта и бомбежек, все-таки вспомнил отзыв на пароль:

— Я слышал, что он умер.

— Да, но привет он передал перед смертью, — ответил Шонеберг и поторопил Шольца:

— Идемте, оберштурмфюрер! Формальности закончены, а у меня очень мало времени.

Они вышли из канцелярии, пересекли двор форта и по едва заметной тропинке направились в сторону огромной горы с древними руинами замка на макушке: свидетельством славных дел таборитов незабвенного Яна Жижки.

Тропинка закончилась возле неприметного уступа, за которым скрывалась совсем незаметная бетонная плита. Шольц сунул руку в небольшое отверстие в скале, и плита медленно отъехала в сторону, обнаруживая за собой идущие вниз ступени, освещенные скупым светом ламп под плафонами из толстого стекла. Шольц и Шонеберг спустились по ступеням и очутились в небольшом помещении со стальной дверью. На двери было два диска с цифрами, — как на сейфе. Шольц, вращая диск, набрал известную ему комбинацию и отступил в сторону.

— Прошу вас, штандартенфюрер. Осмелюсь обратить ваше внимание на то, что ошибочный набор цифр два раза подряд вызовет блокировку наружной двери.

— Я знаю, — кивнул Шонеберг.

Шонеберг повращал другой диск, но ничего не произошло.

— Двадцатисекундная задержка, — поспешил пояснить Шольц.

Двадцать секунд прошло, и дверь медленно поползла в сторону. Шонеберг повернулся к Шольцу.

— Все, оберштурмфюрер! Настоятельно советую вам забыть как об этом помещении, так и о моем существовании. Разве что только получите приказ о его уничтожении. Все понятно?

— Так точно! Я уже забыл! — с готовностью отозвался Шольц и почтительно напомнил:

— Как только я закрою наружную дверь, ее можно будет открыть только изнутри.

— Я знаю! — нетерпеливо ответил Шонеберг. — Все, вы свободны.

Шольц с облегчением покинул подземелье, а Шонеберг шагнул в открывшийся проем. Ведущие вверх ступени привели его в огромное помещение с уходящими вверх конструкциями из железобетона и стали. Это и был совершенно секретный объект СС «Гарц-2»: спрятанный в скалах ангар, тайное убежище абсолютно секретного реактивного самолета «Деген».

Вдоль стен шли вырубленные в скале помещения. Ориентируясь по указателям, Шонеберг очутился в командном пункте. Там он сверился с инструкцией и последовательно включил несколько рубильников. Скудное дежурное освещение, запитываемое от постоянно вращаемой подземным ручьем турбины, сменилось ярким светом ламп генераторного освещения. Шонеберг облегченно вздохнул и почувствовал, что он смертельно голоден. И отправился в буфет.

Буфет радовал широким выбором французских вин и коньяков, запасами кофе, сахара, шоколада, консервированного молока и прочих вкусностей, давно уже недоступных большинству населения рейха. В кладовой имелся приличный запас недавно завезенной картошки, макарон и изобилие разнообразных консервов. Шонеберг на мгновенье пожалел, что не захватил с собой денщика: вот бы кто приготовил ему королевский ужин! Но сейчас Шонеберг был в шаге от новой жизни и не хотел брать в нее никого, кроме Борга. Борг — это билет в новую жизнь. А остальных — к черту! Он принес в жертву рейху свою отличную инженерную карьеру в процветающей фирме, отмороженные на Восточном фронте ноги, простреленное легкое… И ради чего?! Все катится к чертям! Фюрер заперся в бункере под рейхсканцелярией и отдает оттуда приказы один нелепее другого. Немецкие города лежат в руинах, а по стране катятся вражеские танки. К черту это безумие! Он, Шонеберг, заслужил новую счастливую жизнь. Он отдал свой долг рейху и не намерен кануть в Вечность вместе с ним; он еще не стар и в Аргентине начнет все сначала. Организует фирму, и все пойдет так, как будто и не было этой проклятой войны.

Шонеберг откупорил бутылку «Мартеля», сделал пару щедрых глотков, съел полплитки шоколада и решил приготовить себе что-нибудь на ужин. В складе мясных консервов Шонеберга неприятно поразило изобилие банок консервированной говядины итальянского производства с буквами «АМ» на этикетке. Он вспомнил, что говядина в этих банках была на редкость жесткой и невкусной, из-за чего фронтовые остряки расшифровывали загадочные «АМ» как "Alter Mann", — «старик». Впрочем, превосходный коньяк добавил оптимизма, и Шонеберг приготовил себе неплохой омлет из смеси злополучного «старика», яичного порошка и консервированного молока. Отличный кофе, — настоящий «мокко», — и вполне съедобные галеты сделали Шонеберга вполне довольным жизнью. Единственно, что не давало ему расслабиться, так это беспокойная мысль: добрался ли Борг до Адлерштайна живым и здоровым?

Шонеберг изучил инструкцию рядом с телефонным аппаратом и с удивлением обнаружил, что тот напрямую связан с телефонным узлом в Будвайзе и чтобы позвонить, скажем, в форт оберштурмфюреру Шольцу, находившемуся метрах в двухстах от скального командного пункта, следовало звонить на коммутатор в Будвайз. Шонеберг нашел шифр Адлерштайна в списке телефонных номеров и снял трубку аппарата.

— Фройляйн, двадцать три двенадцать, пожалуйста.

— Соединяю.

— Шарфюрер Кунце у аппарата, — послышался в трубке знакомый голос.

— Кунце, здесь штандартенфюрер Шонеберг. Бригаденфюрер Борг прибыл в замок?

— Так точно, господин штандартенфюрер.

— Тогда позовите его к телефону.

— Слушаюсь.

Прошло минут десять, прежде в трубке раздался голос Борга:

— Борг у аппарата.

— Профессор, это Шонеберг. У меня все готово. Вам следует оставаться на месте и ждать моего звонка. У вас все в порядке?

— Пошли вы к черту, Шонеберг!

Борг бросил трубку. Шонеберг усмехнулся. Бедняга профессор! Как болезнь выбила его из колеи! Ну, ничего… Скоро прибудет самолет, и все закончится.

Шонеберг взглянул на часы: оставалось десять минут до связи с Берлином. Шонеберг достал шифровальную машину, зашифровал сообщение об активации и готовности объекта «Гарц-2», затем включил радиостанцию и в ожидании начала сеанса связи закурил сигару, потягивая коньяк из бокала. Он давно не испытывал такого глубокого удовлетворения и светлого оптимизма!

Грег услышал, как дверь в зал отворилась, и открыл глаза. Солнце успело переместиться по небу так, что уже не било лучами прямо в лицо. Неизвестный вошел в зал и остановился справа от Грега. Грег повернул голову и понял, что резерв неожиданностей на сегодня еще не исчерпан. Стоявший справа от него человек был одет в форму капитана Советской армии.

— Как вы себя чувствуете? — раздался вопрос на немецком языке.

— Какого черта этот маскарад, герр гауптманн? — в свою очередь, с иронией осведомился по-русски Грег.

— О-о! Да вы владеете русским языком! — также перешел на безупречный русский язык собеседник Грега. — Тогда позвольте представиться: командир разведывательно-диверсионного подразделения «Гром» разведотдела 1-го Украинского фронта капитан Рогов.

— Капитан американской армии Грег Бернофф, офицер связи от Управления стратегических служб при штабе 82-й воздушно-десантной дивизии, — назвал свой полный титул Грег. — В настоящее время командую десантной группой англо-американских сил на континенте. Да развяжите же меня, черт возьми!

— Остапчук! — крикнул Рогов. Как из-под земли появился мрачного вида здоровяк в гимнастерке, обтягивающей атлетического вида фигуру.

— Развяжи.

Остапчук молча освободил Берноффа от пут и исчез также внезапно и тихо, как и появился, — что было весьма странно при его комплекции.

Рогов налил в бокал коньяка и протянул Грегу. Затекшие руки плохо повиновались, и Грег едва удержал бокал негнущимися пальцами. Рогов уселся в кресло напротив Грега и сказал:

— Ну, рассказывайте, зачем вас занесло в эти места.

— Я не имею права раскрывать кому бы то ни было детали операции, — помолчав, ответил Грег. — Прошу вас только уделить внимание профессору Боргу. Он болен и нуждается в покое и медицинской помощи.

— Не доверяете союзникам? — с ехидцей прищурился Рогов. — Ай, не хорошо! Даже подозрительно. Не правда ли?

— А не подозрительно, что вы отдаете приказы немецкому солдату, а он с готовностью их выполняет, называя вас при этом «герр гауптманн»? — возразил Грег. — А не странно ли, что я сижу здесь привязанный к стулу, в то время как генерал СС Борг свободно разгуливает по замку?

— Резонно, — согласился Рогов. — Поэтому отвечу. Когда три дня назад мы захватили этот замок, шарфюрер Кунце вспомнил, что у него жена и двое детей в Фюрстенвальде, уже занятом советскими войсками, и потому добровольно согласился нам помогать. Отсюда его столь искреннее рвение: он хочет вернуться к семье. Что касается Борга, то он с трудом встал с постели и то лишь благодаря моим настойчивым просьбам, — чтобы поговорить со своим начальником охраны. Ну что, все разъяснилось? Теперь рассказывайте, зачем вы здесь.

— Это невозможно, — решительно заявил Грег, — это совершенно невозможно, и я настаиваю, чтобы вы разрешили мне, моим людям и захваченным нами в плен немцам во главе с профессором Боргом немедленно покинуть замок.

— И куда же вы пойдете? — иронически поинтересовался Рогов. — На севере — немцы, на юге — немцы. Не лучше остаться здесь, у меня в гостях и дождаться прихода советских войск?

— У меня есть свое задание, — настаивал на своем Грег. — Спасибо за гостеприимство, но мы должны уйти.

— Ну что же! — развел руками Рогов. — Не могу вас задерживать. Но немцы останутся здесь в качестве пленных.

— Я никуда не уйду без Борга, — нахмурился Грег. С минуту поколебавшись, он добавил:

— Борг и есть мое задание. Я не могу возвратиться без него.

— А вы объясните своему руководству, что Борг уже находится в плену у советской разведки, — подсказал Рогов.

— Что?! — возмутился Грег. — После того как я лично привез его сюда? Это просто бесчестно! Борг — мой! И вы обязаны отдать его мне. Без Борга я никуда не уйду! Слышите? Никуда!

Рогов встал, поставил бокал на каминную полку и невозмутимо сказал Грегу:

— Как знаете… Впрочем, вы в любом случае отсюда не уйдете: ни с Боргом, ни без него.

— Почему?

Рогов подошел к Грегу, посмотрел ему в глаза и жестко произнес:

— Потому что я не верю ни единому вашему слову. Понимаете? Ни единому! Вот такая штука…

— Послушайте, это — абсурд! — воскликнул Грег.

Но Рогов его перебил:

— Нет уж, позвольте я закончу! Представьте себе, как все выглядит со стороны: вы уверенно въезжаете в замок, — охраняемый эсэсовцами, — во главе эсэсовской команды в форме офицера СС. И вы хотите после этого, чтобы я вам поверил? Очевидно, что Шонеберг поручил вам охрану Борга и сейчас вы пытаетесь спасти его и себя. Логично?

— А вы нашли у меня документы офицера СС? Хотя бы солдатскую книжку? — возразил Грег. — А в машине лежит моя форма капитана американской армии с моими подлинными документами.

— Да, солдатской книжки офицера СС мы при вас не обнаружили, — согласился Рогов. — Но это лишь означает то, что солдатская книжка вам просто уже не нужна и вы ее уничтожили. Но вот ваш эсэсовский мундир абсолютно подлинный: я даже обнаружил на нем контрольные купоны, свидетельствующие о соответствии предметов обмундирования официально утвержденным образцам. Ну а документы офицера американской армии, надо полагать, изготовлены берлинскими специалистами. Я видал документы, которые разведорган «Цеппелин» штамповал для своей агентуры: весьма высокий уровень. Вот так, коллега! Бросьте отпираться и говорите правду.

— Это просто смешно! — раздраженно воскликнул Грег. — Допросите людей из моей группы, они вам все подтвердят!

— Не сомневаюсь! — вежливо улыбнулся Рогов. — С ними уже беседуют. Но согласитесь, что и ваши люди наверняка проинструктированы в том же ключе, поэтому было бы странно, если бы они вдруг опровергли ваши утверждения.

— Все! — устало вздохнул Грег. — Я отказываюсь с вами разговаривать и требую, чтобы вы связались со своим командованием и доложили обо мне. Пусть ваше командование свяжется с моим начальством, и тогда это чудовищное недоразумение, надеюсь, наконец разрешится!

— Я тоже на это надеюсь, — заверил Рогов. — Даю вам слово офицера, что во время очередного сеанса связи я доложу о вас как об офицере американской разведки. С кем должны конкретно связаться мои начальники?

— С моим непосредственным начальником в Лондоне полковником американской армии Робертом Уэверли или с его заместителем майором Джонсоном. Также они могут связаться с британской разведкой, поскольку операция осуществляется совместно британской и американской разведками.

— Хорошо, — кивнул головой Рогов и крикнул: — Остапчук!

Остапчук немедленно материализовался.

— Проводи американца к остальным. Их накормили?

— Так точно, товарищ капитан! И даже вина выдали: тут его хоть залейся.

— Проследи, чтобы и американец поел. Выдай ему бутылку коньяка.

— Есть, товарищ капитан. Прошу вас, товарищ американец… за мной идите.

Грег повернулся к Рогову и сказал:

— Раз уж так все сложилось… Слушайте внимательно! В шесть часов вечера здесь появится американский самолет. К этому времени моя группа при помощи местной агентуры должна была обеспечить захват форта в городе. Самолет приземлится возле форта на участке недостроенной автострады. Он прилетит за Боргом. Я ставлю вас об этом в известность и прошу вас, пока не поздно, не срывать операцию.

— И об этом я тоже доложу своему руководству, — невозмутимо сообщил Рогов. И добавил примирительно:

— В конце концов Борг и его люди в плену у союзных сил и не важно, кто их захватил: русские, американцы или англичане. Разве не так?

— Послушайте, я не знаю, как вы собираетесь эвакуировать Борга и его людей, — устало сказал Грег, — но ведь вы сами говорили, что мы находимся в окружении эсэсовцев. Неужели вы всерьез думаете отсидеться в этом древнем замке до подхода русских войск? Очень скоро немцы обнаружат, что замок захвачен десантом и один артиллерийский залп превратит его в груду развалин! Не проще ли эвакуировать пленных американским самолетом, а затем пробиваться к своим? Я свяжусь с ближайшими американскими войсками, и мы легко прорвемся к ним на соединение. Неужели вам это непонятно?

— Я должен связаться с моим руководством, — сухо ответил Рогов и повернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Грег тяжело вздохнул и, страшно разочарованный, побрел следом за Остапчуком по переходам замка.

Борг наконец получил долгожданный покой и лечение. Неожиданная болезнь настолько истощила его силы, что он совершенно равнодушно отнесся к тому, что попал в плен к англо-американцам, а потом столь же неожиданно стал советским трофеем. В данный момент для него имело значение только то, что в состоянии его здоровья наметился перелом в положительную сторону. Радистка группы «Гром» Катя, — по совместительству санинструктор, — заверила его, что о дизентерии речь не идет: просто сильное кишечное расстройство. Она решительно приступила к лечению несчастного профессора, и вскоре он перестал напоминать прохудившуюся канализацию уездного городка Задрищенска, а невыносимые рези в животе прекратились. Борг принял ванну, надел новую пижаму, скушал диетическую кашку и в настоящее время умиротворенно возлежал в постели на восхитительно чистом накрахмаленном белье.

Идиллию несколько нарушил телефонный звонок Шонеберга. Рогов боялся, что Борг выдаст штандартенфюреру истинное положение вещей, но Шонеберг настолько надоел Боргу, что тот весьма темпераментно и искренне послал своего начальника охраны к черту. И Рогов успокоился. Так что профессор вполне заслужил чистую постель, диетическое питание и женскую заботу.

— Ах, милая Кэт! — прочувственно говорил Борг, промокая белоснежным платком в уголке глаза стариковскую слезу умиления. — Как все-таки прекрасно ощущать заботливую и нежную женскую руку!

— Ничего, профессор, — отвечала Катя, заботливо подтыкая одеяло. — Скоро закончится война, и вы вернетесь к своей дорогой семье.

— Увы, Кэт, увы! — печально качал головой Борг. — Я так и не удосужился обзавестись семьей. Честно говоря, мне никогда ничего не было нужно, кроме чистого листа бумаги и остро заточенного карандаша. При их помощи я строил свой мир. И был счастлив! А теперь я начинаю думать, что настоящее счастье как раз и прошло мимо меня. Счастье: иметь такую нежную и заботливую дочь, как вы, милая Кэт.

А Катя продолжала утешать его в том духе, что профессор — совсем еще не старый мужчина. И найдется немало женщин, почитающих за честь разделить судьбу с таким умным и обаятельным человеком.

Лис узнал о высадке Берноффа одновременно с местным резидентом британской разведки Динозавром. Это было вполне закономерно, а почему именно закономерно, будет рассказано позже.

Лис пребывал в большом смятении. Он знал, что Бернофф направился навстречу Боргу, он знал о скором прибытии американского самолета, но он не знал о событиях в Адлерштайне и потому не понимал до конца, что он должен дальше делать. План сам по себе был прост: рота охраны сдается англо-американскому десанту, американский самолет забирает Борга, — операция завершена, всем спасибо!

В то время, когда Грег препирался с Роговым о правах на трофейного немецкого профессора, Лис провел сеанс связи с Центром и получил уведомление о времени прилета американского самолета. Полоса к приему транспорта должна быть готова к 18 часам 21 апреля, — то есть сегодня. Лис взглянул на часы и пришел в ужас: через два часа прилетит самолет, а ни англо-американский десант, ни профессор Борг так и не появились в городе. Нет десанта — роте охраны некому сдаваться в плен. Пока охрана не сдалась в плен, кто ей мешает встретить огнем американский самолет? Не будет самолета… Ох, об этом лучше не думать! Лис очень рассчитывал на этот самолет: в виду того, что город раньше англо-американцев могли захватить русские, сам полковник Уэверли обещал эвакуировать его, Лиса, вместе с Боргом. Поэтому Лис не стал дожидаться появления десанта в городе, а направился на поиски командира роты охраны Шольца, чтобы на свой страх и риск провести с ним переговоры (на правах резидента американской разведки) о сдаче в плен местному Сопротивлению.

Лис, так же как и все обитатели городка, знал, что Шольца с вероятностью 99% в любое время дня можно найти в кабачке госпожи Мюллеровой. Но сегодня сработал как раз тот 1%, и Лис Шольца там не нашел. И немудрено: ведь Шольц в это время стоял навытяжку перед штандартенфюрером Шонебергом. Но Лис не мог этого знать и потому впал в отчаяние.

Растерянный Лис уселся за столик и выпил подряд две кружки пива. Однако даже великолепная продукция будейовицких пивоваров не прояснила сознания Лиса. И он просто сидел за столиком и, время от времени поглядывай на часы, ждал появления Шольца. По мере продвижения часовой стрелки к цифре «6» Лис все больше и больше разочаровывался в окружающей действительности, так грубо и мерзко корректирующей его безукоризненно разработанные гениальные планы.

Шонеберг, разумеется, не знал о предстоящем прилете американского самолета и планируемой предательской сдачи охраной форта и взлетной полосы объекта «Гарц-2». Он даже не знал пока еще, что Адлерштайн захвачен русским десантом и профессор Борг в настоящее время не думает об укреплении обороны рейха, а безмятежно изливает душу русской радистке. Как говорит житейская мудрость: «Если дела идут хорошо, значит, от вас что-то скрывают». Именно поэтому у Шонеберга было прекрасное настроение, которое не испортил даже сеанс связи с Берлином.

Из Берлина сообщили, что прибытие «Дегена» на объект «Гарц-2» ожидается 22 апреля с двух часов ночи до трех часов утра по центральноевропейскому времени. И это известие настолько порадовало Шонеберга, что он не отказал себе в еще одном щедром бокале коньяка. Даже категорический приказ Центра: «Деген» остается на объекте «Гарц-2» в скальном ангаре до прибытия груза особой важности или до особого распоряжения, — не смог омрачить душевной эйфории Шонеберга. Ну, вылетят на день позже! Ну, на два дня… Ну и что?! Главное — «Деген», этот волшебный ключ в новый мир будет здесь, рядом. Район возьмут под надежную охрану войска СС под командованием Цольмера, а уж этот фанатик будет сражаться до последнего! Так что ни русским, ни англо-американцам внезапным ударом захватить «Деген» и объект «Гарц-2» не удастся. Хоть Цольмер и идиот, но он умеет выполнять приказы. Если ему приказали обеспечить отлет «Дегена», то он его обеспечит, — даже если город будут штурмовать войска Конева и Паттона одновременно.

Однако Цольмер до сих пор не появился. И это опоздание явно не планировалось Берлином, поскольку в полученной шифровке от Шонеберга потребовали немедленно подтвердить прибытие Цольмера.

«Что-то там у Цольмера не получилось», — подумал Шонеберг. Впрочем, а какое ему, Шонебергу, дело до Цольмера? Главное, чтобы прилетел «Деген». Ну а если русские или англо-американцы появятся в городе раньше Цольмера, то можно будет смело улетать на «Дегене» в солнечную Аргентину, запустив напоследок механизм подрыва объекта «Гарц-2».

С этой светлой мыслью Шонеберг отправил себе в рот кусочек шоколада и плеснул коньяка в бокал.