"Жаркая страсть" - читать интересную книгу автора (Лоуренс Стефани)

Глава 1

Начало мая

Эвнинг-Виллидж, Глостершир

Цветущие яблони весной…

Джулиус Джек Уорнфлит, барон Уорнфлит Минчинбери, остановил коня на холме над долиной Эвнинг и залюбовался бело-розовыми облаками, окружающими Эвнинг-Мэнор. Он впервые за семь лет увидел свое поместье.

Эвнинг-Мэнор существовал без хозяйки почти всю жизнь Джека. Мать умерла, когда ему было шесть лет. Отец так и не женился.

Последние тринадцать лет Джек воевал за страну и короля во Франции, где немало способствовал упадку французского судоходства и коммерции.

Это были совсем не те сражения, в которых принимало участие большинство английских гвардейцев. Вместе с элитной группой собратьев-офицеров Джек был отдан под командование таинственной личности, известной как Далзил и отвечавшей за все тайные операции англичан в иностранных государствах. Ни Джек, ни шестеро его коллег не знали, сколько еще сотрудников было под началом Далзила и насколько широка область их действий. Знали только, что эти действия способствовали поражению Наполеона.

Но теперь войны закончились. Джек вместе со своими соратниками покинул армию и вернулся к гражданской жизни. А в октябре прошлого года он и его шестеро друзей, джентльменов, объединились, чтобы образовать клуб «Бастион» — их опору и защиту от светских свах.

Однако дела клуба пошли не так гладко, как ожидалось, и многие из друзей Джека распрощались с холостяцкой жизнью.

До Джека донесся стук, колес экипажа. Сквозь тучи пыли он едва разглядел черную карету, несущуюся по дороге из Черингтона. Экипаж уже миновал перекресток с дорогой на Тетбери, по которой спускался Джек, и продолжал путь на запад, к Нейлсуорту.

Интересно, чей это экипаж?

Джек медленно поехал по ведущей вниз дорожке, позволяя пресыщенным чувствам впитывать трогательно знакомые виды и звуки, успокаивать нервы, возвращать, казалось бы, утраченное навеки хорошее настроение и прогонять тупую, но настойчивую головную боль.

В воздухе разливался нежный аромат цветущих яблонь. Закатное солнце окрасило господский дом в медово-золотистый цвет. Как же Джек скучал по нему!

Изнемогая от радостного предвкушения, он еще раз свернул и рысью помчался по дороге, но тут его глазам открылось ужасное зрелище.

Немного впереди, у обочины, Джек заметил перевернувшийся фаэтон. Запутавшаяся в упряжи лошадь испугалась и била задними копытами, намереваясь встать на дыбы и отказываясь повиноваться вцепившейся в узду девушке.

Джек с одного взгляда понял, что происходит, и мгновенно пустил Челленджера в галоп.

Девушка услышала громовой топот копыт и поспешно оглянулась.

Джек, не отводя взгляда, от лошади, запряженной в фаэтон, спрыгнул на землю и пустился бежать. Плечом и бедром он оттолкнул незнакомку и схватился за поводья — как раз в тот момент, когда лошадь изо всей силы ударила копытом.

Леди с криком полетела в высокую траву за придорожной канавой. Джек увернулся, но удар подковой хотя и пришелся вскользь, все же немного задел его.

Джек выругался и схватил узду. Гнедая какое-то время продолжала рыть землю копытами, но все же вскоре перестала нервничать и поддалась на уговоры Джека.

Он оглянулся на леди, и взгляды их встретились.

Девушка была очень красива. Взгляд карих глаз пылал негодованием, темные волосы немного растрепались.

Молодая леди была очень взволнована и, конечно же, испугалась, хотя и пыталась скрыть это.

Она ловко перепрыгнула канаву и подошла к перевернутому экипажу.

Только сейчас Джек понял, что возницы нигде не видно.

— Джентльмен в сознании?

— Нет, — немного помолчав, ответила леди, безуспешно пытаясь приподнять экипаж. — Вы же видите, его придавило. Мне кажется, у него сломана нога и, возможно, рука. Как только лошадь совсем успокоится, нам нужно будет вытащить его.

К величайшему облегчению Джека, леди говорила деловито и даже повелительно. И это лучше, чем истеричный визг и несвязное кудахтанье. Очевидно, эта девушка привыкла командовать.

— Я пока что не могу отпустить лошадь, — пояснил Джек. — Она еще слишком нервничает. Если вы возьмете поводья, я попробую вытащить пострадавшего джентльмена.

Леди обошла фаэтон и остановилась недалеко от Джека. Ее темные глаза смотрели в упор. Губы плотно сжаты. Точеный подбородок упрямо вздернут.

Она была достаточно высока — всего на несколько дюймов ниже его самого.

— Возьмите поводья и предоставьте мне вызволить кучера, — повторил Джек.

Но девушка даже не шевельнулась, продолжая сверлить его злым взглядом.

— Думаю, сначала нужно распрячь лошадь, — сухо сказала она. — Если она снова испугается, я не смогу ее удержать, и она потащит экипаж за собой. Тогда раненый точно погибнет.

Джек прикусил язык: и как он сам не догадался распрячь лошадь!

Продолжая уговаривать животное, он стал расстегивать сбрую. Леди тоже, не глядя на него, принялась за работу. Дергая за кожаные ремешки, Джек исподтишка изучал ее лицо с алебастрово-белой кожей и божественно вылепленными чертами, слегка искаженными недовольной гримасой. Арки бровей и густые черные ресницы обрамляли огромные темные глаза.

Наконец вдвоем они ослабили упряжь. Лошадь дернулась вперед, но Джек ее удержал.

— Возьмите поводья и ведите ее вперед. А я подержу оглобли, — сказал он.

Леди беспрекословно повиновалась. Подойдя к лошади, она медленно повела ее вперед, а когда животное окончательно освободилась, оглянулась. Джек заметил, что его Челленджер мирно щиплет траву на противоположной стороне дороги.

— Привяжите лошадь к кустам рядом с моим мерином, — велел он.

Девушка бросила на Джека раздраженный взгляд, но послушалась.

К тому времени как она вернулась, он надежно удерживал оглобли.

— Встаньте на мое место и держите оглобли, пока я не приподниму экипаж. Тогда отпускайте оглобли и вытаскивайте мужчину.

Леди оценивающе оглядела оглобли, явно пытаясь определить, насколько это возможно. Наконец она кивнула, встала рядом с Джеком и взялась за оглобли.

Джек обошел фаэтон и посмотрел на пострадавшего мужчину. Молодой джентльмен, очевидно, сделал все, чтобы спасти лошадь и экипаж, но слишком долго оставался на козлах и теперь лежал без сознания под перевернутым экипажем.

Джек нагнулся и проверил пульс. Достаточно сильный и ровный, но одна нога явно сломана. Быстрый осмотр выявил вывих плеча, сломанные ключицу и руку, не говоря уже об ужасном ударе в голову.

Джек поднялся и хорошенько изучил фаэтон. Дверцы его, конечно, треснули, но сам фаэтон казался целым.

Джек сразу определил места, за которые можно взяться, ничем не рискуя, встал спиной к экипажу и схватился за низ. Случайно взглянув на леди, он заметил, что она наблюдает за ним с поразительным спокойствием и невольным одобрением.

— Когда я приподниму фаэтон, оглобли тоже поднимутся, — сказал Джек. — Выждем несколько минут, и, если фаэтон не развалится, вытаскивайте мужчину.

Леди кивнула.

Джек выпрямился и поднял фаэтон. Обломки дверей полетели в разные стороны, но в целом фаэтон казался крепким.

Леди, не дожидаясь приказаний, бросилась вперед и схватила раненого за плечи.

— Нет! Не за плечи! Одно плечо у него вывихнуто. Возьмите его под мышки и тащите, — резко бросил Джек.

Леди с недовольным видом выпрямилась, но спорить не стала.

Чуть сдвинувшись, Джек перенес вес экипажа на свое плечо и сделал попытку ей помочь…

— Не двигайтесь, черт! Я справлюсь.

Джек замер, словно получил полновесную пощечину.

Девушка бросила на него мятежный, нескрываемо яростный взгляд и, пятясь, стала вытаскивать мужчину из-под экипажа.

Обладая прекрасным слухом, Джек ясно расслышал негромкое бормотание:

— Разве я похожа на слабую, склонную к обморокам мисс?!

Джек совершенно неожиданно для себя расплылся в улыбке.

— Можете отпускать, — велела девушка.

Джек медленно опустил фаэтон и подошел к лежавшему без сознания бедняге. Леди, хмурясь, склонилась над раненым.

— Вы его знаете? — спросил Джек.

Девушка покачала головой:

— Он не из здешних мест.

Ответ означал, что сама она живет неподалеку, и это немало удивило Джека. Семь лет назад ее здесь точно не было. Несмотря на скорбную обстановку похорон отца, он наверняка заметил бы и запомнил эту девушку.

Джек принялся методично осматривать раненого, проверяя, нет ли других повреждений. Все еще хмурясь, леди внимательно за ним наблюдала.

— Вы понимаете, что делаете?

— Разумеется.

Ее губы снова сжались, но она ничего не сказала.

Как выяснилось, первоначальная оценка состояния раненого была довольно верна. Одним резким уверенным рывком Джек поставил на место его плечо, после чего, воспользовавшись обломками дерева и своим и его галстуками, сделал шину на сломанную руку. Оставалось что-то сделать со сломанной в двух местах ногой. К счастью, обломков дерева было еще много.

Джек поднял голову.

— Полагаю, вы вряд ли согласитесь пожертвовать оборкой от своей нижней юбки?

Леди подняла на него глаза. Бледные щеки окрасились нежно-розовым румянцем.

— Ошибаетесь. Соглашусь.

Несмотря на предательский румянец, тон ее оставался деловитым, не допускавшим проявления девичьей застенчивости. Повернувшись к Джеку спиной, она села. Послышался треск рвущейся ткани.

Джек поднялся и, подойдя к экипажу, выбрал самые длинные обломки. К тому времени, когда он вернулся, на траве лежала длинная полоска тонкого батиста.

Джек принялся за работу. Девушка молча помогала.

Ее руки, державшие обломки дерева, были так же изящны, как черты лица. Длинные пальцы; узкие ладони, тонкая белая кожа.

Определенно аристократичные руки.

Он мельком глянул в ее лицо и поспешно опустил глаза. Сейчас не время отвлекаться.

Хотя девушка была очень хороша. Красивое лицо, великолепная фигура.

На ум пришло такое слово, как «роскошная». Такая фраза, как «щедро наделенная природой». Настоящая Боадицея [1].

Настоящая англичанка. Настоящая женщина. Настоящая воительница.

Он закончил перевязку. Больше тут ничего не поделать. Нужно ждать помощи.

Боадицея, вздохнув, присела на корточки.

Джек, наоборот, встал, отряхнул пыль и протянул ей руку.

Она смотрела мимо него на дорогу, но каким-то образом заметила его движение и подала руку. Поднявшись, она еще раз осмотрела пострадавшего.

— Ближайший дом — особняк Уорнфлитов. Хорошо бы доставить его туда.

Она снова его удивила. И не только тем, что предложила его дом.

— Возможно, мы сумеем найти какое-то подобие носилок, — сказал Джек и обошел фаэтон.

Одна дверь была разбита, вторая — цела, но слишком коротка.

— Это сойдет?

Джек обернулся. Боадицея показывала на задок фаэтона.

Подойдя ближе, он исследовал длинную, слегка изогнутую доску, которая отошла при падении.

— Посторонитесь, — велел он.

Леди, разумеется, не сдвинулась с места. Только скрестила руки. Джек пожал плечами, дернул за доску и подтащил ее к раненому. Незнакомка пошла следом. Вместе они дружно подняли пострадавшего и уложили на доску. Боадицея исчезла за фаэтоном, но вскоре появилась снова с саквояжем в руках. Поставила, щелкнула замочком.

— У него наверняка есть еще галстуки. Мы можем привязать его к носилкам.

Джек, не позаботившись кивнуть — она все равно на него не смотрела, — отправился к лошади. А когда вернулся, Боадицея уже привязывала страдальца галстуками к доске.

— Пожалуй, это его удержит.

Джек проверил узлы: они были вполне надежны. Нагнувшись, он обмотал незнакомца поводьями. Леди следила за каждым его движением. Когда он закончил, она царственно кивнула:

— Прекрасно!

После чего, отряхнув пыль с юбок, поставила саквояж на доску у ног незнакомца и показала на дорогу:

— Дом меньше чем в четверти мили отсюда.

Около четверти мили. Большую часть дороги занимает длинная подъездная аллея. Остается надеяться, что Григгс и дворецкий Хоулетт содержат аллею в хорошем состоянии.

Ведя Челленджера в поводу, Джек пошел рядом с Боадицеей, которая уговаривала гнедую идти ровным размеренным шагом. Поводья натянулись. Импровизированные носилки довольно гладко волочились по сухой земле.

Довольный тем, что они сумели помочь раненому, Джек повернул голову к спутнице. Ни шляпы, ни перчаток. Должно быть, она живет совсем близко.

— Вы живете где-то в округе?

— В доме приходского священника.

Джек нахмурился.

— Здешним священником был Джеймс Олтвуд.

— Был и есть.

Джек вспомнил ее руки. Ни кольца, ни намека на то, что она когда-нибудь носила таковое. Он ждал, что она пояснит, в чем дело, но леди молчала.

— Как вы оказались на дороге? — спросил он.

Она взглянула на него, глаза ее оказались темно-карими. Немного темнее, чем волосы.

— Я собирала грибы в поле. — Она показала налево. — Вон там, на холме, растет старый дуб. Под ним всегда много грибов.

Джек тоже это знал.

— Я услышала грохот, бросила корзинку и прибежала сюда. — Она подняла руку к волосам и поморщилась: — Моя шляпа куда-то подевалась.

Но это обстоятельство, похоже, ее не слишком волновало. Бросив на Джека взгляд исподлобья, она осведомилась:

— А вы куда направлялись?

— В поместье, — коротко ответил Джек и, хотя ощутил ее пристальный взгляд, скрыл мрачную улыбку, отказываясь смотреть на нее.

Что же, и он, в свою очередь, не станет ничего пояснять.

Они пошли молча, наслаждаясь чудесным утром. Их молчание было странным: сдержанным, настороженным, дружным. Конечно, Джек мог представиться, но она сама предложила его дом в качестве убежища для раненого. Если она узнает, что перед ней хозяин поместья, то может смутиться. Хотя Джек почему-то в этом сомневался. Он не стал играть по правилам общества, потому что… она была другой. А ему очень хотелось сбить с ее головы корону.

Справа уже виднелись ворота из кованого железа, по обеим сторонам которых росли два древних дуба. Вместе с Боадицеей они повели гнедую по широкой дуге, ведущей к длинной аллее. Джек непрерывно оглядывался. Большинство полей на милю вокруг принадлежали ему. Но эти акры, участок между аллеей и бурной речкой, притоком Фрома, и цветущие сады, были главными в его детских воспоминаниях.

Они поднялись на холм, откуда был виден весь дом. Джек заметил, что фасад был в превосходном состоянии, но будь на месте дома одни руины, на душе все равно стало бы тепло.

Боадицея продолжала смотреть на него с любопытством.

— Вас здесь ожидают? — спросила она.

— Не совсем.

Она прищурилась, но ничего не сказала. Только пошла быстрее, предоставив ему вести обеих лошадей. Джек не остановил ее.

Поднявшись на крыльцо; она дернула за шнур звонка. Джек остановил лошадей и стал выжидать.

Дверь открыл Хоулетт и, увидев гостью, низко поклонился:

— Леди Клэрис! Леди Клэрис?!

Но тут Хоулетт увидел его и расплылся в широкой радостной улыбке.

— Милорд! Добро пожаловать домой!

Боадицея отступила и медленно повернулась к нему. Хоулетт выбежал на крыльцо, но тут же остановился и позвал лакея Адама, который как раз высунул голову в дверь.

— Иди скажи Григгсу и миссис Коннимор — его милость вернулся!

Джек улыбнулся Адаму. Тот просиял и кивнул, прежде чем умчаться в дом. Хоулетт низко поклонился. Джек хлопнул его по плечу и спросил, все ли в порядке. Хоулетт заверил, что дела идут лучше некуда.

Скрип гравия возвестил о прибытии старшего конюха Крэбторпа. При виде Джека конюх улыбнулся:

— Я так и подумал, что это вы. Как обычно, слишком много суеты, — пояснил он. Заметив носилки, Крэбторп вскинул брови. — Что-то случилось?

— Фаэтон этого джентльмена перевернулся.

Кролер шагнул вперед и, нагнувшись, осмотрел раненого:

— Еще один молодой болван, у которого больше волос на голове, чем мозгов. Придется послать кого-нибудь из моих парней за доктором Уиллисом.

— Пошли, конечно.

Хоулетт отступил от носилок и, вспомнив о Боадицее, всплеснул руками:

— Леди Клэрис! Прошу прощения! Но, как видите, его милость наконец вернулся домой.

Улыбка смягчила лицо Боадицеи.

— Я вижу, — ответила она.

Обаятельная улыбка Джека имела свойство мгновенно очаровывать женщин, но на Боадицею она, очевидно, не действовала.

— Милорд! Вы вернулись!

На крыльцо выскочила миссис Коннимор в сопровождении более медлительного управляющего, тяжело опиравшегося на трость. Когда Григгс успел так одряхлеть?

В последующей суматохе Джек потерял из виду свою спутницу. Миссис Коннимор, не переставая восторженно щебетать, заключила его в крепкие объятия, после чего он постарался обратить ее внимание на раненого. Миссис Коннимор и Хоулетт немедленно призвали лакеев и велели перенести беднягу в постель. Кролер занялся лошадьми и заверил Джека, что уже послал конюхов убрать с дороги фаэтон.

Джек показал Адаму на саквояж. Когда толпа рассеялась, он обнаружил, что Боадицея все еще стоит на крыльце. Очевидно, она готовилась отомстить за умолчание.

— Я скоро приду, Григгс, — заверил Джек управляющего и взял под руку, чтобы помочь вернуться в дом. — Вижу, все в полном порядке. Благодаря, разумеется, вам.

— О нет… насколько я понял, у вас была весьма ответственная работа… но мы так рады, что вы вернулись.

— Я не смог так долго жить вдали от дома, — кивнул Джек, улыбаясь широко и искренне. — Идите, Григгс, я сейчас приду. Нужно поговорить с леди Клэрис.

— О да! — Григгс низко поклонился: — Прошу извинить нас, миледи.

— Разумеется, Григгс, — тепло улыбнулась она. — Не волнуйтесь.

В этот момент их взгляды встретились. Джек немедленно понял, что она не собирается так легко его простить.

Дождавшись, когда за Григгсом закроется дверь, Джек подошел к леди Клэрис.

— Вы барон Уорнфлит, — осуждающе заявила она.

Джек медленно наклонил голову, не в силах понять, в чем его обвиняют.

— А вы леди Клэрис…

— Клэрис Олтвуд.

Джек нахмурился, но прежде чем успел что-то спросить, она добавила:

— Джеймс — мой кузен. Я живу в его доме почти семь лет.

Значит, она не замужем. Похоронила себя в провинции эта леди Клэрис Олтвуд.

Похоже, она без труда читала его мысли. Губы ее сложились в тонкую линию:

— Мой отец — маркиз Мелтон.

Эти сведения заинтересовали Джека еще больше, но вряд ли он имел право расспрашивать, почему дочь маркиза осталась одна, а не стала женой какого-нибудь герцога. Но потом он снова взглянул в ее глаза и все понял. Эта леди не милая молодая наивная мисс и никогда таковой не была.

— Спасибо за помощь с раненым джентльменом. Теперь мои люди все уладят. Когда ситуация прояснится, я пришлю в дом священника записку.

Леди Клэрис слегка подняла брови и спросила:

— Но если вы Уорнфлит, значит, считаетесь еще и местным судьей, я права?

— Да, — нахмурился Джек.

— В этом случае…

Она глубоко вздохнула, и Джек впервые увидел в ее темных глазах некий намек на уязвимость… или тень страха?

— Вы должны знать, что случившееся с этим молодым человеком не было случайностью. Другой экипаж намеренно столкнул его с дороги.

И тут Джек вспомнил о черной карете, мчавшийся по направлению к Нейлсуорту.

— Вы уверены?

— Да.

Клэрис Адел Олтвуд с трудом подавила дрожь. Она никогда не выказывала слабости, и будь она проклята, если позволит Уорнфлиту, этому чересчур обаятельному блудному сыну, увидеть, насколько она расстроена.

— Сама я не видела, как все это произошло, и прибежала на шум. Но когда добежала до дороги, заметила, что другой экипаж остановился и мужчина, который им правил, спрыгнул на землю. Он обошел фаэтон и намеревался подойти к раненому. Однако, услышав мои шаги, обернулся, увидел меня и быстро пошел обратно. Вскочив на козлы, он взмахнул кнутом и уехал.

Эта сцена все еще стояла перед глазами Клэрис. Она по-прежнему остро чувствовала исходящее от незнакомца зло, ощущала тяжесть его взгляда, когда он раздумывал, не стоит ли избавиться от свидетельницы.

Клэрис содрогнулась и посмотрела на Джека.

— Я готова поклясться, что мужчина из черного экипажа намеревался убить… прикончить раненого джентльмена.