"Жаркая страсть" - читать интересную книгу автора (Лоуренс Стефани)

Глава 8

Он умел очаровать сотни женщин. Десятки светских дам. Оставалось только очаровать Боадицею.

Джек стоял у окна гостиной, наблюдая, как Клэрис быстро шагает по аллее. Так решительно, словно собиралась взять замок штурмом. Судя по ее бледному серьезному лицу, никакое обаяние не поможет ему сегодня. Но больше всего Джека интересовал тот, кто шел с ней рядом — Джеймс. Клэрис была всего на дюйм ниже Джеймса. А вот ноги у нее длиннее.

Джек видел, как она остановилась, чтобы подождать Джеймса, мрачно нахмурилась и пошла дальше. Джеймс выглядел не столько расстроенным, сколько озабоченным, но Джек мог бы поклясться, что Клэрис ни при чем.

Не тратя времени на предположения, он направился в холл. Звонок залился трелью.

Хоулетт, одергивая ливрею, поспешил к двери. Джек шел следом. Подождав, пока Хоулетт распахнет дверь, он выступил вперед, чтобы приветствовать Клэрис.

Он сжал ее руку и встретил взгляд темных глаз.

— Что случилось?

Теперь он остро чувствовал ее волнение.

— Послушайте, — задыхаясь, начала она, — сегодня утром, за завтраком, я поняла, кого напоминает мне этот несчастный молодой человек. Он похож на Джеймса.

Джек недоуменно уставился на нее. Незнакомец ничуть не походил на Джеймса.

Клэрис пренебрежительно фыркнула.

— Не на теперешнего. Но в нашей галерее висит портрет шестнадцатилетнего Джеймса. Теперь он больше похож на Олтвудов, а тогда походил на родственников матери, Сиссингбоурнов.

— Если Клэрис права, я очень боюсь, что молодой человек может быть одним из моих родственников. — Лицо Джеймса затуманилось. — Мне стоило приехать раньше. Сделать то, что от меня требовалось, и отложить книги…

— Не важно, — перебила Клэрис. — Ты уже здесь, так что пойдем наверх и посмотрим сами…

Она осеклась, услышав дробный перестук каблуков. Молоденькая горничная сбежала вниз по лестнице, однако, заметив собравшихся, покраснела и сделала реверанс:

— Прошу прощения, миледи, преподобный Олтвуд, но миссис Коннимор говорит, что молодой человек снова пошевелился. Она считает, что он вот-вот очнется.

— Мы уже идем, — кивнула Клэрис.

— Может, это Тедди? — пробормотал Джеймс, следуя за ними.

— А ты его ожидал? — вскинулась Клэрис.

Джеймс покачал головой:

— Просто его приезд наиболее вероятен. Тедди — каноник у епископа Лондонского, — пояснил он Джеку.

Тот поморщился:

— Не многие каноники правят фаэтонами с высоким сиденьем.

— Верно! — просветлел было Джеймс, но тут же нахмурился снова: — Итак…

— Лучше пойдем посмотрим, кто он, а после можно будет гадать о цели его приезда, — снова перебила Клэрис.

Ее раздраженный тон в два счета охладил пыл Джеймса. Он послушно двинулся по коридору Они подошли к комнате больного. Дверь была открыта. Джеймс переступил порог и немедленно устремил взгляд на незнакомца.

— Не Тедди, — констатировал он, глядя на метавшегося по постели человека. — Энтони! Это Энтони! Младший брат Тедди.

Словно услышав свое имя, молодой человек успокоился и с очевидным усилием поднял веки. Джеймс стоял в изножье кровати, прямо перед его глазами.

— Джеймс, — прошептал молодой человек, — это ты?

— Совершенно верно, мальчик мой, — кивнул Джеймс, подходя ближе. — Что привело тебя сюда? И что случилось?

Энтони облизал пересохшие губы. Клэрис немедленно подбежала к нему со стаканом воды. Он сумел сделать несколько глотков и показал знаком, что с него достаточно. Джек уложил его на подушки. Миссис Коннимор радостно улыбнулась при виде легкого румянца, появившегося на впалых щеках.

— Меня послал Тедди, чтобы предупредить тебя, — прошептал Энтони, глядя на Джеймса. — Кто-то из церковников написал донос, обличающий тебя как шпиона. Вроде последние десять лет ты работал на французов. Ведется расследование.

— Что?! — растерялся Джеймс.

— Абсурд! — фыркнула Клэрис.

— Мы все это знаем. Но… что-то все же происходит. Ведь это очевидно. — Он показал на кровать: — А иначе почему я лежу здесь?

Джек стиснул зубы, подтащил к кровати кресло и усадил туда потрясенного Джеймса. Коннимор придвинула стул для Клэрис. Джек принес еще один, для себя.

— Миссис Коннимор, — попросила Клэрис, — может, принесете куриного бульона?

— Как раз об этом я сейчас подумала, — согласилась миссис Коннимор. — Пойду согрею.

Она вышла, закрыв за собой дверь.

— А теперь расскажите о несчастном случае на дороге, — попросил Джек.

Энтони скривил губы:

— Никакого несчастного случая. Я не такой болван, чтобы загнать экипаж в канаву, и, клянусь, был трезв как стеклышко.

— Там был другой экипаж, — вставила Клэрис. — И мы это знаем.

— Да. Это он столкнул меня с дороги.

— Можете описать этого человека? — допытывался Джеймс, не сводя глаз с Клэрис.

Та благоразумно промолчала.

— Массивный, бледное круглое лицо. Похож на джентльмена.

Описание Клэрис было более детальным. И все же они явно говорили об одном и том же человеке.

— Раньше вы никогда его не видели? — спросил Джек.

Энтони попытался покачать головой, но тут же поморщился.

— Нет… но как раз перед тем, как это случилось, я знал, что он задумал недоброе. Он сделал это намеренно, я сам видел.

— Похоже, — мрачно вздохнул Джек.

— Когда я понял, что дело плохо, выпрыгнул сам. Но фаэтон переехал меня. — Он осмотрел свои ноги.

— Одна сломана, но хорошо заживает, и рука тоже. Все остальное — вывихи и ушибы. Через несколько месяцев встанете на ноги, — пообещал Джек.

Энтони облегченно улыбнулся.

— Теперь объясните, какое расследование и в чем дело? — продолжила Клэрис.

— Прежде чем вы передадите слова вашего брата, — вмешался Джек, — расскажите подробно о своей поездке сюда.

Энтони адресовал извиняющуюся улыбку Клэрис и обратился к Джеку:

— Тедди послал за мной и назначил встречу в ламбетской усыпальнице. Я удивился выбору места. Но оказалось, он не хотел, чтобы нас видели.

Клэрис переглянулась с Джеком. Очевидно, несмотря на все предосторожности, за братьями следили.

— Тедди рассказал обо всех обвинениях, выдвинутых против Джеймса, и попросил немедленно ехать сюда и предупредить его. — Молодой человек смущенно потупился. — Но мне сначала нужно было посетить званый обед, так что выехал я на рассвете следующего дня.

— И где-то останавливались по пути? — Джек подался вперед. — В Суиндоне?

Энтони кивнул:

— Позавтракал там, но потом, не будучи уверен в том, что еду правильно, свернул на Страуд.

Его голос слабел. Молодой человек явно уставал. Клэрис молчала, но глаза ее были широко раскрыты.

— Ладно, — сказал Джек, — расскажите об этих обвинениях. Да, и точно вспомните, что сказал Тедди.

Энтони вздохнул, закрыл глаза и нахмурился.

— Тедди подслушал разговор между епископом и деканом. Он проходил мимо кабинета епископа, дверь была приоткрыта. Тедди расслышал имя Джеймса, остановился и… узнал, что Джеймса обвиняют в связях с французами, причем весьма давних. Якобы Джеймс передавал им стратегический анализ кампаний Веллингтона и информацию о численности и передвижении войск, которую выспрашивал у солдат. Когда один из дьяконов предупредил епископа, тот сначала отмахнулся. Но дьякон вернулся с доказательствами… короче говоря, епископ заявил, что нужно отнестись к делу со всей серьезностью и провести расследование. Больше Тедди ничего не удалось услышать, потому что в коридоре появился дьякон Хэмфриз, тот самый, что навлек подозрения на Джеймса, и ему пришлось уйти. А Хэмфриз направился к кабинету — возможно, чтобы рассказать епископу все подробности.

При упоминании имени Хэмфриза Джеймс словно окаменел. Клэрис сразу насторожилась:

— Кто такой Хэмфриз?

Джеймс поморщился.

— Еще один ученый… вернее, будущий. Он также специализируется в военной стратегии.

— Значит, он человек понимающий, — заключила Клэрис.

Джеймс снова поморщился.

— Много лет назад я и Хэмфриз претендовали на членство в историческом обществе.

— Так он твой соперник! — воскликнул Джек.

— К сожалению, Хэмфриз считает именно так, — вздохнул Джеймс.

— Все еще? — удивилась Клэрис. — Но это было более двадцати лет назад!

Джеймс посмотрел на нее с грустью.

— Когда я работаю над новым исследованием и приезжаю в Лондон, останавливаюсь в епископском дворце. Епископ всегда интересовался моей работой, а это значит, что Хэмфриз тоже о ней узнавал, что крайне его раздражало. Видите ли, у него нет помощников и дополнительных доходов, — он вынужден зарабатывать на жизнь службой и у него остается мало времени для научных занятий.

— Поэтому он тебя ненавидит, — заключила Клэрис.

— Боюсь, что так, — встревожено пробормотал Джеймс.

Джек выпрямился.

— Несмотря на все расследования, нам следует узнать подробности обвинений, выдвинутых Хэмфризом.

— Тедди, должно быть, уже успел узнать что-то новенькое. Уверен, что он пытается…

Глаза Энтони закрылись. Голос слабел с каждой секундой.

Переглянувшись с Джеком и Джеймсом, Клэрис погладила раненого по руке.

— Вам больше не стоит ни о чем беспокоиться. Вы выполнили просьбу брата, а остальное предоставьте нам. Скоро Коннимор принесет вам бульона.

Она отодвинула стул и встала, вынудив мужчин последовать ее примеру.

Однако Энтони открыл глаза и почти нежно улыбнулся:

— Вы Клэрис? Тедди сказал, что вы будете здесь. Возможно, вы меня не помните. Я еще учился в школе, когда вы… уехали. Но Тедди просил передать привет.

Клэрис втайне удивилась. Она привыкла, что если Джеймс — паршивая овца в семье, то она совсем пропащая. Однако она улыбнулась и наклонила голову.

— Спасибо. А теперь поспите.

Все трое покинули комнату. Но Джек задался, вопросом, правильно ли понял смысл разговора между Клэрис и Энтони. И Тедди, и Энтони, очевидно, прекрасно отнеслись к Клэрис, чего та не ожидала. Насколько же далеко зашел ее разрыв с семьей? Ясно, что она привыкла к равнодушию и враждебности родственников и не слишком стремится общаться с ними.

Они спустились вниз, и Клэрис остановилась у двери гостиной. Ее примеру последовал Джеймс. Джек оставался внешне невозмутимым, хотя в душе росло странное беспокойство.

В этот момент раздался звон колокольчика. Хоулетт величественно прошествовал к порогу и открыл дверь. На пороге стоял Диккенс, конюх Джеймса.

— У меня срочное дело к хозяину и леди Клэрис, — объявил он.

Хоулетт отступил. Клэрис, Джеймс и Джек подошли ближе.

— Что за дело, Диккенс? — обратилась к конюху Клэрис.

Диккенс поклонился хозяевам.

— Миледи, милорд, сэр, меня послал Макимбер. Из Глостершира приехал декан и ожидает в гостиной. Он не останется ночевать, но хочет поговорить с вами и просит немедленно прийти.

Стоя рядом с Джеймсом, Джек почувствовал, как минутная нерешительность друга сменилась обреченностью.

— Спасибо, Диккенс, — вздохнул он. — Я сейчас приду.

Он хотел протиснуться мимо Клэрис, однако та схватила со столика шаль и накинула на плечи:

— Я с вами.

— Мы все пойдем, — улыбнулся Джек. — Разумеется.

Она чуть поколебалась, потом кивнула и последовала за Диккенсом вниз по аллее.

— Боюсь, Джеймс, тебе придется следовать настоятельным желаниям епископа, — бормотал декан Холлиуэлл, благочинный, представляющий епископа Лондонского, стараясь не встретиться взглядом с Клэрис. — Ты должен оставаться в Эвнинге, в своем приходе, пока не будет завершено расследование.

— Все обвинения в его адрес — вздор, — объявила Клэрис высокомерно-осуждающие тоном. — Но если епископу угодно настолько неверно судить о преданном слуге церкви и страны, чтобы этим обвинениям доверять, очевидно, что Джеймс — единственный, кто способен их опровергнуть.

Декан Холлиуэлл, сидевший в кабинете Джеймса, осторожно наклонил голову в ее сторону:

— Дело обстоит таким образом, что…

— Что я считаю все происходящее величайшей несправедливостью, — процедила Клэрис, пронзая несчастного декана свирепым взором. — Вряд ли может считаться справедливым то обстоятельство, что мой кузен даже не знает сути выдвинутых против него обвинений и не имеет возможности защитить себя!

Декан судорожно вздохнул.

— В подобных делах, леди Клэрис, у церкви имеется свое судопроизводство.

Лицо Клэрис словно окаменело. Но прежде чем она успела поставить декана место, вмешался Джек.

— Возможно, — бесстрастно произнес он, — нам удастся услышать от вас подробности этого судопроизводства?

Как он и надеялся, декан Холлиуэлл был счастлив сделать все, что угодно, в надежде умилостивить разгневанную особу, сидевшую справа от Джека.

— Полагаю, в первой инстанции дело выслушает сам епископ, в своем дворце. Но процедуры те же самые, что и в обычном суде. Будут назначены обвинитель и защитник.

— И кто эти индивиды? — сухо осведомилась Клэрис.

В голосе ее чувствовался холод.

— Насколько я понял, обвинителем будет дьякон, который и обратил внимание епископа на неблаговидные поступки Джеймса.

Клэрис открыла рот, вне всякого сомнения, собираясь высказать свое, не слишком лестное, мнение о дьяконе Хэмфризе, но Джек едва успел вмешаться.

— А защитник? — поинтересовался он.

— Другой дьякон, по имени Олсен, — объяснил декан, явно благодарный Джеку за своевременное вмешательство. — Насколько я понял, декан Сэмюеле сам хотел защищать Джеймса, однако епископ решил, что столь горячая поддержка его главного советника будет несвоевременной.

Покосившись в сторону Клэрис, Джек увидел, как она прищурилась, но, к его величайшему облегчению, промолчала.

А вот Джеймс его тревожил. Сначала он никак не мог поверить, что епископ способен посадить его под домашний арест, но потом смирился и оставил все последующие вопросы Клэрис и Джеку: Джек пытался вытянуть все, что можно, из декана Холлиуэлла, да и Клэрис делала что могла.

Наконец бедняга не выдержал и, невнятно извинившись, сбежал, провожаемый острым взглядом Клэрис. Как только колеса его экипажа прогромыхали по аллее, все трое вернулись в кабинет.

Джеймс медленно опустился в кресло за письменным столом, словно так и не смог осознать происходящее. Он тупо уставился на противоположную стену и погрузился в невеселые мысли.

Хотя Джек мог ему только посочувствовать — два часа назад Джеймс еще не знал, какие тучи собираются на его горизонте, не говоря уже о настоящем урагане, — все же принял сторону Клэрис.

Та металась по кабинету в вихре развевавшихся юбок и пыталась справиться с возникшей проблемой. Необходимо как можно скорее доказать невиновность Джеймса!

— И что теперь? — выдохнул наконец Джеймс, по-прежнему глядя в никуда.

Джек поймал взгляд Клэрис. Она нахмурилась, но тут же небрежно махнула рукой.

— О, ради всего святого, садитесь же! Сейчас не до этикета.

Нуда, а когда несчастный декан был здесь, она самым строжайшим образом придерживалась этикета.

Подавив усмешку, Джек уселся в кресло и снова уставился на Джеймса. Это его битва. И хотя Джек обязательно ему поможет, все же, необходимо знать, что сам Джеймс думает обо всем этом.

— Я еду в Лондон, оповещу семью. Подниму тревогу.

Заявление Клэрис, да еще сделанное не терпящим возражений тоном, заставило Джеймса поднять голову.

— О нет, дорогая. В этом нет необходимости… Уверен, что епископ удостоверится в моей невиновности. Верно, Джек, мальчик мой?

Джек придерживался другого мнения, но за него все объяснила Клэрис.

— Если епископ готов тратить время на всякую чушь, а другие поддерживают его в стремлении устроить судилище, значит, весьма вероятно, что его собьют с толку сфабрикованные доказательства, которые предъявил враг нашего Джеймса.

— Думаю, Джеймс, — вмешался Джек, стараясь смягчить резкие слова Клэрис, — мы должны что-то предпринять.

Джеймс перевел недоуменный взгляд с него на Клэрис. Та остановилась и спокойно посмотрела на Джеймса, который, похоже, успел немного опомниться.

— Нет. Все это буря в стакане воды, вызванная достойной сожаления завистью Хэмфриза. Самым лучшим ответом будет игнорировать ее. Чем меньше бередить рану, тем скорее она заживет.

Клэрис красноречиво поджала губы.

— Нет, Джеймс, эта не заживет! — отрезал Джек. — Если не отразишь эти обвинения и епископ посчитает необходимым покарать тебя за преступления, значит, впереди ждет другой суд, уже светский. За государственную измену.

Джеймс улыбнулся:

— В том-то и дело, дорогой мальчик. Никто в здравом уме и твердой памяти не обвинит Олтвуда в государственной измене.

Клэрис громко фыркнула:

— Ради Господа Бога, Джеймс! Да епископ потому и взялся расследовать дело, что не хочет пачкать имя Олтвудов! Но все же, он устраивает этот суд! Все же начал расследование!

— Но обвинения ложны!

Клэрис уставилась в потолок, чтобы Джеймс не увидел ее раздраженного взгляда:

— Епископ этого не знает. Мало того, не знает, чему верить, а если на суде не будет ни тебя, ни человека, действующего в твоих интересах, он никогда не увидит свидетельств в пользу того, что обвинения ложны. И тогда твое имя будет навеки запятнано.

— И твоя честь тоже, — подхватил Джек. — Клэрис права. Ты нуждаешься в друге, более преданном твоим интересам, чем некий специально назначенный священник, который безразличен к тому, в чем тебя обвиняют. Ты знаешь этого Олсена?

На лицо Джеймса легла тень сомнения. Он опустил глаза и взвесил на ладони пресс-папье.

— Мы встречались.

Джек и Клэрис ждали, но Джеймс молчал.

— Ну? — не выдержала наконец Клэрис.

Джеймс поморщился и вздохнул:

— Он молод. Назначен дьяконом только в прошлом году. Был армейским капелланом, а когда вернулся после Ватерлоо, епископ взял его во дворец.

— Так значит, твоя судьба зависит от какого-то молокососа… — возмутилась Клэрис.

— Собственно говоря, Олсен как раз может быть полезен, — перебил Джек. — Человек, понюхавший пороха, в этом случае имеет преимущество перед теми, кто не воевал.

— Верно, — кивнула Клэрис и, развернувшись, снова принялась мерить шагами комнату. — Но поскольку ты сам не сможешь присутствовать на суде, значит, нуждаешься в сторонниках, которые могут снабдить Олсена нужными аргументами и доказательствами. И поэтому… утром я выезжаю в Лондон.

— Дорогая, — уныло пробормотал Джек, — в этом нет необходимости.

— Есть, к сожалению. Каким бы закрытым ни был суд епископа, вся эта история непременно выйдет наружу, и родные будут в ужасе. Понимаю, какого рода приема я должна от них ожидать, если обращусь от себя лично, поэтому буду умолять задушить потенциальный скандал в зародыше. Уж тогда они точно начнут действовать!

— Нет! — заупрямился Джеймс. — Я не позволю тебе подвергнуть себя…

— Она права, Джеймс.

За это Джек получил в награду удивленный и одобрительный взгляд Боадицеи. Он действительно так считал.

— Совершенно верно. Поэтому я уезжаю на рассвете.

— Я тоже поеду, — сказал Джек, не повышая голоса. — Однако прежде чем я отправлюсь в Лондон, мне нужны все факты. Даты, Джеймс, и список всех бумаг, которые ты опубликовал за последние десять лет. Все твои исследования. Имена тех, с кем ты переписывался, когда и куда ездил, с кем беседовал в поездках, каких солдат расспрашивал… Как только я все это получу, немедленно отправляюсь в Лондон.

Он ничуть не удивился, услыхав голос Клэрис:

— В таком случае я подожду и поеду с вами.

— Как сказал Джеймс, в этом, возможно, не будет необходимости. С моими связями я смогу сделать все, что требуется.

Клэрис увидела в его глазах спокойную уверенность. Ее всегда упрекали в легкомыслии, но она не может просто так сидеть и ждать!

— Я в этом не сомневаюсь. И все же еду с вами в Лондон, и на этом все!

Не станет она никого слушать. Она человек независимый, и над ней никто не имеет власти.

— Родные должны знать, — повторила она. — Вы с ними не знакомы, а вот я им хорошо известна своими грехами.

Джек просто наклонил голову, то ли смирившись с ее решением, то ли в тщетной надежде на то, что она передумает, но ничего не сказал. Да и Джеймс не захотел тратить лишние усилия и к тому же злить Клэрис. Она знала, что делает.

Клэрис неторопливо шла сквозь ночь. Перешла мостик и направилась по лугу к холму и флигелю. К Джеку. В его объятия.

Она не была уверена, что вторая ночь будет столь же волнующей, как первая, но ей очень хотелось увидеть его.

Они расстались вскоре после того, как Джек пообещал поехать вместе с ней в Лондон. Он проводил ее до двери и прошептал на ухо, что хочет встретиться наедине.

Клэрис невольно вздрогнула, но согласилась увидеться с ним ночью.

Перед ней возник флигель, двери которого снова оказались гостеприимно открыты. Улыбаясь, Клэрис ускорила шаг.

А в это время Джек смотрел в окно, наблюдая, как она выходит из тени и уверенно поднимается по ступенькам крыльца. К нему. Он едва не задохнулся от радости ожидания. Ожидания не только чувственных восторгов, но и возможности побыть с ней наедине. Уговорить. Улестить.

Еще один шаг к победе над Клэрис.

Он знал, чего хочет. Вот только не понимал почему. Все его желания, все чувства были абсолютно ясны. Вот только он не мог сообразить, по какой причине между ними возникла столь крепкая связь.

По крайней мере крепкой считал ее он. Достаточно крепкой, чтобы связать его по рукам и ногам.

Клэрис вошла в комнату. Он ждал, пока она подойдет к нему. Она позволила шали соскользнуть с плеч и сбросила ее на изголовье кушетки. Затем шагнула вперед и оказалась лицом к лицу с Джеком.

Он обнял ее за талию. Она положила руки ему на шею.

— Хочешь поговорить о Джеймсе?

— Нет, — покачал головой Джек, наслаждаясь ее прикосновениями. — Вообще не желаю говорить, даже о Джеймсе… по крайней мере сейчас.

В его голосе прорывались нотки страсти.

— Хорошо, — неожиданно улыбнулась Клэрис и поцеловала его.

А он поцеловал ее.

На единственное долгое мгновение они словно боролись друг с другом за чувственное первенство… но тут она с тихим вздохом сдалась. Добровольно передоверила ему право быть главным. В точности как прошлой ночью.

Не капитуляция, а именно доверие возбуждало в нем столь примитивные инстинкты. Вот что толкало его брать все, что предлагала она, поглощать, требовать и желать большего.

Так легко пристраститься к ее ласкам…

Он сжал ее упругую грудь и стал властно мять, ощущая желание Клэрис, которое она не могла и не собиралась скрывать.

Он и сам полностью отдался страсти. Они стояли у окна и неторопливо сбрасывали одежду. Оставшись обнаженными, они бросились в объятия друг друга: губы к губам, сплетающиеся языки, тихие вздохи, жаркая кожа, руки касаются, гладят, ласкают…

В Клэрис не было ни колебаний, ни скромности женщины — новичка в этой игре. Наоборот, уверенность, готовность принять вызов и бороться с той неумолимой волей, за которой скрывалась неопытность. Пусть она позволила ему вести в этой партии, но если он уступит первенство ей, у нее хватит силы повести его за собой.

Мысль манила, соблазняла. Прошлой ночью он не хотел додумать ее до конца и, подмяв Клэрис под себя, наполнил ее и трижды довел до головокружительного экстаза. Она всхлипывала, стонала и даже кричала. И все же не была завоевана до конца.

Клэрис почти не помнила, как они добрались до кушетки, но когда открыла глаза, поняла, что лежит на Джеке, прижавшись щекой к его груди. Он сжимал бедрами ее ноги. У нее не было сил поднять голову, и поэтому она шевельнулась и искоса взглянула на него. Почувствовав этот взгляд, он поднял руку, прикрывавшую глаза.

— Я дотащил нас обоих сюда. В ближайшие полчаса и не думай двигаться с места.

Она улыбнулась и приняла прежнее положение, смакуя минуты покоя. Сейчас они были просто… собой. Он, она, никаких условностей. Никаких барьеров. И эта мысль завораживала ее. Заставляла задуматься над тем, как свободно она может чувствовать себя с ним. И все потому, что он понимал ее, и она прекрасно понимала его. Потому что он единственный мужчина ее класса, у которого она не гнушалась попросить совета. Тот единственный, чей совет имел для нее цену.

Становилось прохладнее: в окна влетал легкий ветерок, проводя холодными пальцами по ее телу. Клэрис приподнялась, встала и, игнорируя его брошенный из-под руки взгляд, взяла шаль, накинула на плечи и подошла к окнам. До полнолуния было еще две недели, так что ночь выдалась довольно темной.

Если попросить его совета, посчитает ли Джек, что она обязана ему следовать?

Хочет ли она знать его мысли? Обернувшись, Клэрис громко прошептала:

— Я волнуюсь за Джеймса.