"Жития Святых — месяц июль" - читать интересную книгу автора (Ростовский Димитрий)

Память 8 июля

Страдание святого великомученика Прокопия

Святой город Иерусалим возрастил славного великомученика Прокопия, который своими родителями был назван не Прокопием, а Неанием; имя же Прокопия святой получил после, от Самого Христа Господа, при крещении, как будет видно из последующего. Также и Иерусалим в то время именовался нечестивыми язычниками не Иерусалимом, а Элией. По разрушении Иерусалима Титом [1], сыном Веспасиана [2], когда прошло довольно много лет, римский император Адриан [3], которому при рождении было дано имя Элий, пожелав снова воздвигнуть город на месте разрушенного Иерусалима, наименовал его своим именем — Элия и воспретил эту Элию называть Иерусалимом. Он был весьма враждебен христианству и покушался не только истребить с земли пресвятое имя Христово, но хотел, чтобы предано было совершенному забвению и то самое место, где пострадал Христос. Поэтому он и назвал Иерусалим Элией.

В том городе жил некоторый славный муж, сенаторского рода, по имени Христофор. Он был сам христианином, но супруга его, Феодосия, пребывала в язычестве. От них-то и родился Неаний, по рождении коего Христофор в скором времени отошел ко Господу.

Феодосия, оставшись вдовою, воспитала отрока в языческой вере и научила его служить идолам, так как сама была усердною служительницей демонов. Отрок отличался быстрою сообразительностью и, будучи отдан матерью еллинским учителям, скоро прошел все светские науки.

Когда он достиг юношеского возраста и уже стал переходить в возраст мужеский, мать захотела отдать его царю на военную службу. В это время нечестивый римский император Диоклитиан [4] прибыл в Антиохию Сирийскую, при реке Оронте. Феодосия, узнав об этом, пришла с сыном своим в Антиохию и отдала его на царскую службу. Император, видя юношу красивого собою и высокого роста и кроме того узнавши о полученном им образовании, весьма полюбил его и повелел ему пребывать в своих царских палатах около себя, вместе с другими, ему подобными. Потом император в скором времени сделал его воеводою и послал его с войском в египетский город Александрию [5], чтобы там гнать, мучить и избивать христиан, а имения их отбирать в царскую казну. Неаний же сказал императору:

— Слышал я о тех людях, государь, что они чтут какого-то Сына Божия, по имени Христа, и что они очень тверды духом, непокорны и дерзостны, готовы до конца стоять за свою веру. Они скорее умрут, чем оставят своего Христа, и ни за что не станут приносить жертв нашим богам. Поэтому я думаю, что нам не удастся обратить их к нашей вере.

Тогда император разгневался до крайности и начал так хулить Христа Спасителя:

— Бог их, как сами они утверждают, не имел жены. Каким же образом Он мог родить Сына? А Тот, в Кого христиане веруют, рожден женою и еврейским народом как преступник осужден на смерть, был бит, увенчан тернием, поруган, распят на кресте, напоен оцтом и желчью и умер в страшных страданиях. Если Он был Бог, то почему Он не спас Себя от рук евреев? И если Себе Он не помог в беде, то может ли оказать помощь кому-нибудь другому?

Такие и еще худшие хуления изрекал сын погибели! «Ибо слово о кресте, — как пишет божественный Павел, — для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия» (1 Кор.1:18). Неаний же, убежденный речами императора, пошел с двумя отрядами воинов в путь, ему указанный. Но так как в то время солнце пекло чрезвычайно сильно и воины и кони их изнемогали от зноя, то приходилось путешествовать ночью, а днем — отдыхать. Когда они прошли мимо сирского города Апамеи [6], в третьем часу ночи сделалось землетрясение, заблистала молния, загремел сильный гром, так что все воины были от страха как бы мертвыми. Воевода же услышал с неба голос, говоривший ему:

— Неаний! И ты идешь на меня?

Неаний же сказал:

— Кто Ты, Господин? Я не могу Тебя узнать!

Как только он это сказал, в воздухе показался крест блестящий как хрусталь, и с креста послышался голос:

— Я — распятый Иисус, Сын Божий!

В трепете Неаний сказал:

— Император поведал мне, что Тот Бог, Которого почитают христиане, не имел жены, как же Ты — Сын Божий? Если же ты действительно Сын Божий, то как осмелились иудеи надругаться над Тобою, распять Тебя и умертвить?

И голос с креста ответил ему:

— Я претерпел это ради людей добровольно, чтобы избавить грешников от власти диавола, взыскать погибших и оживотворить мертвых. И если бы Я не был Сыном Божиим, то как бы, по смерти, Я остался жив и говорил с тобою?

После этого крест поднялся на небо и тотчас же с неба послышался голос:

— Этим знамением, какое ты увидел, побеждай врагов твоих, и мир Мой будет с тобою!

Таким образом Неаний, как некогда Савл [7], чрез явление ему Господа на пути, из гонителя сделался избранным сосудом Господа Иисуса Христа, и от того чудного видения и от сладкой беседы с ним Самого Господа он почувствовал в своем сердце неизреченную радость и духовное веселие.

После этого Неаний с своим войском пришел в Скифополь [8] и призвавши к себе золотых дел мастера повелел ему сделать крест, наподобие того, какой он видел ночью. Мастер же отказывался, говоря:

— Я не могу этого сделать, ибо он есть знамение для галилеян, называемых христианами. Если император узнает об этом, то я погибну страшною смертью.

Неаний требовал, чтобы он тайно сделал крест, клянясь ему, что не скажет об этом ни царю, ни кому-либо другому. Тогда золотых дел мастер, взявши у воеводы достаточно золота и серебра для указанной цели, тайно сделал крест такого вида и размера, как указано ему было воеводою. Как только крест был сделан, внезапно появились на нем изображения трех лиц, написанные невидимою рукою, с еврейскою надписью: на верхней части — Эммануил [9], а на двух сторонах — Михаил и Гавриил [10]. Увидев это, мастер недоумевал, кто написал это, ибо в комнате, кроме него, никого еще не было. Он хотел было особым орудием стереть это изображение, но не мог этого сделать, потому что рука его не двигалась и была как сухая. Воевода же, увидя крест, спрашивал мастера, чьи это были лица и для чего они были начертаны? Мастер с клятвою уверял:

— Когда я окончил работу, эти лица сами собою изобразились, и я не знаю, чьи они. Я хотел было стереть их, но не мог — рука моя оцепенела.

Тогда Неаний уразумел, что в кресте заключается некоторая божественная сила; он поклонился ему, облобызал его и, обвив его пурпурною тканью, оставил у себя, храня его с благоговением. Теперь уже он вооружался не против христиан, но против варваров и побеждал их силою Христовой, покоряя их страны. Даже против самого невидимого врага — диавола он выступил на битву и победил его своими мужественными, принятыми за Христа, страданиями.

Страдание его началось так. Когда он был в своем городе Иерусалиме, в то время называвшемся Элией, граждане просили его, чтобы он отомстил агарянам [11] за причиняемые ими обиды. Эти агаряне нападали на ту страну и, рыская кругом города, похищали тех, кто случайно находился вне города, а более всего притесняли женщин, коих брали себе в жены. То же самое делали они и в окрестных селениях. Храбрый воин Христов, вооруженный силою святого креста, смело выступил с своим войском и погнался за агарянами, молясь в своем сердце так:

— Помоги мне, надежда моя, Христе Боже!

И был к нему голос с неба:

— Надейся, Неаний, ибо Я, Господь Бог твой, с тобою!

Услышав этот голос, воевода стал еще смелее и нанес врагам жестокое поражение, причем отнял у них всех пленников: во время битвы той погибло шесть тысяч агарян, из воинов же Неания не было ни одного ни раненого, ни убитого. И послал Неаний вперед вестников к своей матери с известием о победе над врагами, что весьма обрадовало его мать. Она с радостью встретила его, когда он с торжеством и добычей вернулся в город, и когда он вошел в дом, сказала ему:

— О, милое мое чадо! Когда ты вышел на битву, я, взявши в руки кадильницу и фимиам, вошла к богам и молилась им за тебя, чтобы они помогли тебе. И вот теперь ты, с их помощью, оказался победителем! Поэтому войди к ним и возблагодари их, чтобы они помогали тебе и на будущее время.

Неаний отвечал ей:

— Хорошо поступила ты, мать моя, молясь за меня, но мне помог мой Бог.

Мать сказала тогда:

— Не говори, чадо, об одном боге, чтобы не разгневались и не отвернулись от тебя другие боги.

Неаний же сказал ей:

— Не обольщайся, мать, идольским многобожием. Как бы они могли оказать мне помощь, будучи сами бездыханны? Если же они мне помогли, то спросим их, — пусть они скажут нам о том, и тогда мы убедимся в их силе.

Сказавши это, он вошел в опочивальню матери, где были золотые и серебряные идолы, и сказал, обращаясь к ним:

— Вам говорю я, мнимые боги, скажите нам: кто мне помог в сражении?

Идолы же молчали, и как бы они могли отвечать, будучи немыми? Тогда Неаний сказал матери:

— Вот видишь, мать, каковы твои боги. Если и одного слова они сказать не могут, то как могут они оказать кому-нибудь помощь?

Мать же сказала:

— Потому не отвечают тебе боги, что ты с насмешкою спрашиваешь их.

Но Неаний сказал:

— Спроси их в таком случае ты сама — они тебе должны ответить, как своей усердной служительнице.

Та, с великим благоговением подойдя к ним и преклонивши колена, сказала:

— О, всемогущие боги! Великий Зевс [12] и ты, царица Гера [13], и владыка моря Посейдон, и солнцеобразный Аполлон [14], и ты, защитница города, Паллада [15], и прочие боги! Молю вас, скажите нам, вы ли помогли рабу вашему, моему сыну, в сражении?

Но ответа от них не было.

Тогда блаженный Неаний, держа в руке крест, исполнился божественною ревностью, сняв верхнюю одежду и отстранив мать от идолов, начал их разбивать, ударяя о землю и попирая ногами, а затем, раздробив их на куски, раздал то золото и серебро нищим. Мать же, при виде этого, чрезвычайно разгневалась и забывши естественную любовь к своему сыну, поспешила в Антиохию к императору Диоклитиану и в слезах жаловалась ему на сына, который и богов ее разбил, и ей не оказал подобающей чести, отстранив ее от богов. Император же успокаивал ее, внушая ей надежду на то, что или ласкою, или угрозами они смогут обратить сына ее к прежней вере в богов.

— Если же, — сказал император, — он не обратится, то погибнет за свои преступления злой смертью, а ты, кого захочешь, выберешь в сыновья себе из моей свиты.

И тотчас же император написал правителю Палестины, Иусту, который был родом из Италии, человеку жестокому, чтобы тот, в присутствии знатных людей из окрестных городов, обратился к воеводе Неанию, сыну Феодосии, уклонившемуся в христианскую веру, с увещанием, то дружеским, то грозным, снова обратиться к богам; если же он не послушается, то приказал мучить его без пощады. В этом письме заключались хуления на Христа.

Правитель Иуст, получив царский указ, собрал избранных из городов Палестины мужей и сам отправился в Элию к воеводе, которому, после приветствия, вручил царское письмо. Воевода же, когда прочитал письмо и написанные в нем хулы против Господа нашего, то не вытерпел и, разорвав письмо на мелкие части, бросил их на воздух, говоря:

— Я — христианин, ты же исполни, что тебе приказано.

Правитель сказал тогда:

— И императора я боюсь, и тебя как друга совещусь и жалею тебя! Я не знаю, что мне думать! Но послушай меня и этих почтенных мужей и, в нашем присутствии, принеси жертву богам. Если же ты этого не сделаешь, то поневоле я должен буду исполнить повеление.

Тогда Неаний сказал правителю:

— Ты к делу упомянул о жертве: — вот я приношу к жертву себя самого Христу, моему Богу.

С этими словами он снял с себя пояс, положенный ему по его сану, и бросил его правителю в лицо, отказываясь от царской службы для того, чтобы быть воином Царя небесного, и обличая языческое неверие. Правитель же и пришедшие с ним мужи, во гневе, схватили его и увели в Кесарию палестинскую [16], называвшуюся Филипповой, а также Севастией Панеадой, в которой некогда было поставлено изваяние, изображавшее Христа, сделанное по просьбе кровоточивой женщины, исцелившейся от прикосновения к одежде Господней [17]. Там правитель, воссевши на открытом для всего народа месте, поставил Неания на допрос. Увидев его, граждане, умы коих были помрачены языческим нечестием, как бы пьяные или бесноватые стали кричать правителю:

— Это — враг и истребитель наших богов, презирающий повеления императора!

Правитель же, уже и сам будучи человеком весьма свирепым, стал еще жесточе от криков толпы народной. Тотчас он повелел обнажить и повесть Неания на месте пытки, и потом строгать железными когтями тело его. Чрез это у Неания тело отпадало кусками и стали видны голые кости. Некоторые из зрителей, при виде таких страданий, жалели о молодости мученика и плакали о нем. Мученик же, видя их слезы, сказал им:

— Плачьте не о мне, а о погибели душ ваших; ибо того нужно оплакивать, кому предстоит бесконечно мучиться в аду.

Потом возведя очи к небу, он так молился:

— Боже! укрепи меня, раба Твоего, на посрамление врагу и во славу пресвятого Твоего имени!

Когда палачи утомились, мученик был снят, по повелению правителя, с пытки и брошен был в темницу. Страж же темничный, по имени Терентий, помня об одном, оказанном ему Неанием благодеянии, сжалился над ним, подостлал ему сена и покрыл полотенцем и мученик едва живым лежал в темнице.

В полночь в городе началось землетрясение — это Бог с ангелами Своими пришел посетить раба Своего. В темнице засиял необыкновенный свет, двери темничные открылись и со всех узников, там находившихся, спали оковы. Тогда явились два ангела в виде прекрасных юношей и сказали мученику:

— Воззри на нас.

Мученик же, обратив к ним свой взор, сказал:

— Кто вы?

Те отвечали:

— Мы — ангелы, посланные к тебе от Господа.

Мученик же сказал им:

— Если вы — ангелы Господни, то поклонитесь при мне Господу и оградите себя крестным знамением, чтобы я поверил вам.

Ангелы тотчас исполнили его желание и сказали:

— Итак верь, что нас послал к тебе Господь.

Мученик сказал:

— Знаю, что когда три отрока были брошены в печь Вавилонскую, то к ним был послан от господа ангел [18], чтобы остудить жар огня. Но что такое сделал я? Или разве я брошен в огонь, что признан достойным ангельского посещения?

Когда мученик со смирением говорил эти слова, внезапно явился ему Сам Господь Иисус Христос в неизреченной славе и, прикоснувшись мученику, исцелил его от ран и поставил на ноги вполне здоровым. Затем Он окрестил его водою и сказал:

— Теперь уже ты будешь называться не Неанием, а Прокопием [19]. Мужайся и крепись, ибо ты совершишь великие дела и приведешь к Отцу Моему большое стадо.

Прокопий же, радуясь и ужасаясь, пал на землю, поклонился Господу, молясь, чтобы Он укрепил его в страданиях, дабы ему не убояться лютых мучений. Господь сказал ему:

— Не бойся — Я с тобою!

Сказав это, Он восшел на небеса.

Святой же Прокопий с того дня, как явился ему Господь, имел в сердце несказанную радость духовную и был полон небесного восторга. И тело его стало столь здорово, что на нем не осталось и следа бывших прежде ран. Он уповал на Господа, и Он помог ему, и возрадовалось сердце его («и процвете плоть» его) (Пс.27:7).

На другой день после этого явления рано утром правитель послал одного из воинов в темницу узнать, жив ли мученик. Он полагал, что тот уже умер от вчерашних лютых истязаний. Темничный страж Терентий сказал воину, что он не спал всю ночь и что в полночь в темнице происходило что-то необыкновенно страшное, а именно, произошло землетрясение, засиял чудный свет, открылись двери и с узников спали оковы, а с Неанием беседовали какие-то, сиявшие необыкновенным светом, мужи. Воин, нагнувшись к темнице, закричал мученику:

— Жив ли ты, Неаний?

Святой отвечал:

— Жив и здоров, по благодати Бога моего.

Воин сказал:

— Мне тебя не видно.

Святой отвечал:

— Всякий, убегающий от света Божия и служащий демонам, слеп и ходит в темноте, не зная, куда идет.

Воин же пошел к правителю и сообщил ему о том, что слышал. Правитель сел тогда на судилищном месте и снова вызвал Христова мученика к допросу. Все глядели на него и видели его светлое лицо и здоровое и белое тело, как будто никогда не носившее ран. Многие из присутствовавших на суде, в удивлении, восклицали:

— Бог Неания! помоги нам!

Правитель же, вставши с своего судейского места и давши народу знак к молчанию, воскликнул громким голосом:

— Братья! почему вы удивляетесь, видя Неания здоровым? Боги умилосердились над ним и исцелили раба своего.

Святой тогда сказал ему:

— Хорошо ты сказал, что я исцелен милосердием Божиим; но если ты полагаешь, что это чудесное исцеление совершено силою твоих богов, то пойдем к ним в храм, чтобы узнать, какой именно бог исцелил меня.

Правитель, думая, что мученик хочет поклониться богам, весьма обрадовался и повелел убрать цветами путь от суда к капищу и поставить по дороге красивые покрывала. Глашатай же с возвышенного места восклицал:

— Неаний, сын благородной женщины Феодосии, раскаялся, обратился к богам и идет принести им жертву.

Язычники, слыша это, радовались; те же, кто в тайне исповедывали Христа, скорбели. Множество народу с женами и детьми собралось на зрелище.

Торжественно шел правитель с святым Прокопием и со всеми знатными мужами к языческому храму. Войдя туда, святой тайно помолился Христу Богу, сотворил пред идолами в воздухе крестное знамение и сказал:

— Вам говорю, нечистые идолы, убойтесь имени Бога моего и силы святого креста: идите с мест ваших и сокрушитесь, разлейтесь как вода!

И идолы тотчас пали все и от их падения произошел большой шум. Они раздробились на части и, что еще удивительнее, весь материал, из какого они были сделаны, превратился, по велению Божию, в простую воду и всё капище наполнилось водою, которая целым потоком устремилась в двери капища.

Это чудо весьма удивило всех, и многие восклицали:

— Бог христианский! Помоги нам!

Правитель же, изумленный происшедшим, от ужаса не знал что делать, но потом, прийдя в себя, повелел отвести мученика в темницу, а сам с великою скорбию пошел домой.

Поздним вечером в темнице, где был заключен святой, пришли два отряда воинов с двумя своими начальниками, Никостратом и Антиохом, и умоляли святого, чтобы он причислил их к воинству Христа, Царя небесного. Святой же Прокопий стал просить темничного стража, Терентия, чтобы он позволил ему на некоторое время выйти из темницы; страж разрешил ему это, хорошо зная, что тот, кто сам хочет пострадать за Христа, не убежит. Святой, выйдя на свободу, повел тех воинов к епископу того города Леонтию, который, из страха преследований, скрывался в одном месте. Найдя его, Прокопий попросил его окрестить воинов, и сам снова вернулся в темницу. Епископ в ту же ночь совершил оглашение [20] над теми воинскими отрядами, окрестил их и приобщил их божественных Таин Тела и Крови Христовой. Когда они после этого подошли к темнице, святой мученик стал учить их истинам святой веры и исповеданию имени Иисуса Христа и утвердил их настолько, чтобы они могли безбоязненно и мужественно претерпевать страдания.

Когда наступил день и правитель, по обычаю, пришел на место, где публично производился суд, пред ним явились те воины. Они громко прославляли Христа, объявляя себя христианами и выражая готовность идти за Христа на страдания и смерть. Правитель же, видя столько воинов, смело идущих на смерть за Христа, был поражен удивлением и ужасом и долго убеждал их отпасть от Христа и снова обратиться к богам. Когда же он увидел, что те остаются непреклонными, то приговорил их к смерти чрез усечение мечом. И выведены были они из города на место казни, где для совершения над ними приговора было собрано большое число палачей. Выведен был туда и святой Прокопий, в оковах, чтобы устрашить его видом казни такого большого числа воинов. Но он, взирая на их подвиг, радовался духом и молился за них Христу Богу, чтобы Он до конца подкреплял их и чтобы души их принял в Свое небесное Царство. Тогда палачи с другими нечестивыми воинами окружили те два отряда уверовавших во Христа и изрубили их мечами, причем погибли и оба начальника тех отрядов, Никострат и Антиох. Так новые воины Царя Христа, положив за Него свою жизнь, перешли с торжеством от земли на небо. Некоторый же знатный благотворитель, по имени Евлалий, ночью, со множеством верующих, собрал тела мучеников и предал их погребению; святой же Прокопий по прежнему находился в узах.

Когда мученик Христов пребывал в темнице, к нему пришли двенадцать благородных женщин и сказали через оконце святому:

— Мы — рабыни Христовы!

Донесено было об этом правителю и правитель тотчас же повелел посадить их в темницу, войдя в которую они радостно говорили:

— Прими нас, Господи, в Свой небесный чертог!

Войдя внутрь темницы, они поклонились святому Прокопию, который стал учить их святой вере, божественной любви ко Христу и теплой молитве к Богу.

Спустя некоторое время правитель, воссевши на обычном месте для производства суда, повелел вывести из темницы тех честных жен и представить к нему на суд. На место допроса явилась и мать Прокопия, Феодосия, желая видеть, как будут держать себя на допросе те женщины. Когда они были представлены на суд, правитель сказала им:

— Согласитесь ли вы принести жертвы богам, чтобы быть в почете у нас, или же, оставаясь при своем упорстве, вы захотите подвергнуть себя лютой гибели?

Святые жены отвечали:

— Почет, какой ты нам обещаешь, пусть погубит тебя самого, а мы — рабыни Христа распятого, Который вывел нас из погибели. Он нам честь и слава!

Разгневанный правитель повелел каждую из этих женщин растянуть на земле и бить нещадно палками. Затем они были повешены на месте мучения нагие и ребра их жгли огнем, тогда как они молились Христу Богу, призывая Его на помощь. Потом правитель повелел отрезать им сосцы, говоря:

— Поможет ли вам Распятый, на Коего вы надеетесь?

Женщины отвечали:

— Он уже помог нам, как сам видишь, человеконенавистный мучитель! Вот мы — женщины — побеждаем тебя, могущественного правителя, пренебрегая назначаемыми нам тобою мучениями.

Мучитель еще сильнее распалился гневом и повелел раскаленным до красна железом обжигать им пах. Он говорил:

— Чувствуете ли, как жжет огонь, или нет?

Святые жены отвечали:

— Это ты почувствуешь боль от огня, когда будешь ввергнут в неугасающий адский огонь. С нами же здесь предстоит наш Помощник — Господь, Которого ты не видишь, как слепые не видящие солнца.

Когда святые жены страдали так, Феодосия, мать святого Прокопия, стоя посреди народа и взирая на мужество и терпение тех жен, горько плакала. Потом, когда в ее душе воссиял свет истинного познания, она исполнилась ревностью о Боге и, подойдя к правителю, воскликнула:

— И я раба распятого Христа Бога!

Такое обращение случилось с нею по молитвам святого великомученика Прокопия, который всё время молился о том Богу.

Правитель и все его окружавшие, а также и весь народ, услышав, как благородная Феодосия, мать Неания, дерзновенно исповедует Христа, чрезвычайно удивились происшедшей в ней перемене, как она могла пренебречь своим высоким положением, богатством и знатностью и безбоязненно идти на мучения. Правитель сказал ей:

— Госпожа Феодосия! Кто прельстил тебя оставить отеческих богов и говорить такие речи?

Она же отвечала:

— Я вовсе не чувствую себя прельщенною и обманутою. Прежде я действительно находилась в заблуждении, будучи прельщаема демонами, когда вместо истинного Бога, сотворившего небо и землю, я кланялась мерзким идолам — делу рук человеческих.

Правитель, указывая перстом на мучимых женщин, сказал Феодосии:

— Эти обманщицы, как видно, прельстили тебя?

Она же отвечала:

— Они не прельстили, но научили меня познать истину своими страданиями. Как в самом деле они могли в таких муках оставаться мужественными, если бы Тот, Кто укрепляет их, не был истинным Богом? Итак не они обманщицы, но ты сам обманщик, ведущий во тьму и заблуждение и влекущий людей на погибель!

Правитель сказал:

— Одумайся, Феодосия, и испроси себе прощения у богов. И мы помолимся им о тебе, чтобы они простили тебе этот твой грех.

Она же отвечала:

— Я прошу прощения у распятого Христа за прежнее свое неразумие и за соделанные мною дурные поступки.

Разгневанный правитель повелел посадить ее в темницу вместе с теми подвергшимися истязаниям женщинами.

Когда Феодосия вошла в темницу, ее увидел сын ее, святой Прокопий, и весьма обрадовался, — он уже духом узнал об ее обращении ко Христу, — и сказал ей радостно:

— Госпожа, мать моя! Зачем ты пришла суда и из-за чего оставила ты богов своих?

Она же сказала ему:

— Милое мое чадо! Я теперь знаю истину. Смотрела я на святых женщин страдалиц и размышляла: как возможно было бы, чтобы слабые женщины перенесли столь тяжкие мучения, если бы их не укреплял Тот Христос, за Которого они страдают? А если бы Христос не бы Всемогущим Богом, то как бы Он мог подкрепить страдающих за Него? Когда я размышляла так, сердце мое почувствовало глубокое умиление и какой-то луч воссиял в моем уме. Я поняла ничтожество богов и уверовала, что истинный Бог — Един, Которого исповедуешь ты, и святые женщины, и прочие мученики.

Тогда сказал ей святой Прокопий:

— Блаженна ты госпожа, мать моя, так как сподобилась от Бога такого просвещения и так как пришла за это сюда, в эту темницу!

И пребывала святая Феодосия в темнице, прислуживая святым женщинам. Чистым полотном она отирала их кровавые раны и прикладывала врачебные пластыри к их язвам, так как она была обучена врачебному искусству. А святой Прокопий учил свою мать святой вере. Той же ночью он взял ее и повел к епископу Леонтию, который окрестил ее во имя Отца, Сына и Святаго Духа, потом снова возвратился в темницу, радуясь и прославляя Бога за ее просвещение.

После этого святые жены с Феодосией были выведены из темницы и представлены на нечестивое судилище. Правитель сказал Феодосии:

— Знай, благородная женщина, что я щажу тебя и не хочу отдать тебя на позор и мучения. Итак, одумайся и призови милосердных богов, чтобы сподобиться от них — прощения, а от нас — большей чести!

Святая отвечала:

— Безумный и несмысленный человек! Ужели тебе не стыдно называть богами изваянных кумиров? если в том большое достоинство, когда человек, по мере своих сил, старается добрыми делами уподобиться Богу, то и вам также следует уподобляться вашим богам — идолам, то есть быть слепыми, глухими, немыми, не двигающими ни руками, ни ногами, каковыми являются и боги ваши.

На эти слова ее правитель разгневался и повелел ее бить по устам, а потом, растянувши по земле, подвергнуть палочным ударам, и затем железными когтями строгать ее тело. Прочие же святые женщины, взирая на ее страдания, молились за нее Богу, чтобы Он укрепил ее, и пели следующие стихи из псалма, каким научил их святой Прокопий:

— «Приидите, воспоем Господу, воскликнем твердыне спасения нашего» (Пс.94:1); «Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах» (Пс.45:2).

Правитель же, слыша это, повелел сокрушать святым женам челюсти оловянными прутьями, а потом связать тех мучениц вместе со святой Феодосией одною железною цепью, вывести вон из города и предать усечению мечом.

Жены с веселием и радостью пошли на смерть, как на брачный пир, положили за Христа Бога свои головы и сподобились небесного чертога.

По кончине их, святой Прокопий снова был поставлен на суд и правитель сказал мученику, рыкая как лев:

— Доволен ли ты, нечестивец, погибелью стольких душ?

Святой отвечал:

— Я не погубил их, а избавил от гибели и привел от смерти к жизни.

И повелел правитель быть его железною перчаткою по устам и раздирать ему лицо железными когтями, так что у него лилась кровь, обагряя землю. Потом мученика били свинцовыми прутьями по вые, но он, несмотря на такие мучения стоял неподвижно, как столп.

После этого правитель, приказав бросить мученика в темницу, с огорчением пошел домой: ему было стыдно и досадно, что он не в силах был одолеть страстотерпца Христова. От печали он не сказал в тот день ни с кем ни одного слова, а потом заболел горячкою, слег в постель и в ту же ночь умер, предав душу свою демонам, которым он служил с таким усердием.

Проповедь же о Христе всё более и более распространялась и ежедневно множество мужей и жен присоединялись к Христовой вере, благодаря учению и чудесам святого Прокопия. Когда он находился в темнице, к нему многие приносили больных и он исцелял их благодатию Христовой и отгонял нечистых духов от людей, а чрез это язычники обращались к истинной христианской вере.

После смерти правителя Иуста, в Палестину прибыл от императора Диоклитиана другой правитель, по имени Флавиан, также родом из Италии, но еще более свирепый, чем первый. Прибывши в Кесарию палестинскую и узнав о мученике Прокопии, он тотчас потребовал его к себе на суд и допрашивал о его имени, роде и вере. Произнося хуления на Христа, Бога нашего, нечестивец этот говорил мученику:

— Дивлюсь я, что вы, христиане, признавая, что Бог ваш рожден от жены и распят людьми, покланяетесь Ему. Не безумие ли это?

Мученик Христов отвечал:

— Если хочешь терпеливо выслушать меня, правитель, то я покажу тебе, что ваши же книги свидетельствуют о нашем Боге. Прежде всего скажу я, что един есть Бог истинный, неизменный по природе, бесстрастный, предвечный и вечный; а те не боги, которых много, которые подлежат страданиям и изменениям, явились в известное время и, что можно сказать о некоторых из них, уже покончили свое жалкое существование. Не знаком ли тебе ваш Ермий [21], прозванный Трисмегистом, то есть трижды великим, а также и Сократ [22], которые утверждают, что Бог один, а не много богов? Во-первых, послушай, что пишет Ермий к врачу Асклепиаду [23]: «Владыка и Создатель всего, — Тот, Кого мы называем Богом, создал этот видимый и чувственный мир. И так как созданный Им первый и единственный мир показался Ему прекрасным и полным всяких благ, то Он любовался им и возлюбил как Свое порождение». — Смотри же, правитель, ваш Ермий признает бытие только Единого Бога, а не многих! И если бы богов было много, то не существовало бы единой предвечной божественной природы, но много природ, появляющихся в известные сроки. Ибо вы об одних богах говорите, что они существовали раньше, о других — что они явились позже; один у вас — бог неба, другой — бог моря, да и вообще все видимые вещи имеют своих богов-покровителей. Не за то ли и Сократ ваш был присужден Афинянами выпить яд, что он отрицал многих богов? А эти ваши бессмертные боги — и прежде всего Зевс, отец богов, отцеубийца и муж своей единоутробной сестры, разве он жил не в Крите [24]? Не показывают ли и доселе там его гробницу? А ваш Посейдон не был ли начальником разбойников, хищником и губителем? И гробница сего разве не находится в Калабрии [25]? Как же вы называете своих богов бессмертными, когда они умерли как обыкновенные люди, когда показывают их гробницы, и все их злые дела римские и греческие писатели хорошо знают? Таковы-то боги ваши, которых не только христиане, а даже их почитатели обличают и хулят! Если же ты о Христе Спасителе, Боге нашем, сказал, что Он был рожден женщиною и потом распят, то послушай о тех таинственных откровениях, какие имеются о Нем в ваших же книгах. Ведь это ваша предсказательница, называемая Сивиллою [26] (та самая, чьи книги римский царь Тарквиний [27] купил за дорогую цену), так ясно написала о воплощении Христовом во второй своей книге: «когда Дева родит Слово Божие и среди ясного дня явится с востока звезда, вестница великого чуда для смертных, тогда к ним придет Сын великого Бога, облеченный в плоть, подобную человеческой. Ему волхвы принесут дары — золото, смирну и ладан, и это будет Ему приятно». Также и о кресте Христовом та же Сивилла говорит: «о, блаженное древо, на котором будет распростерт Христос! Тебе достойно быть не на земле, а на небе». Затем и о втором пришествии говорит: «с неба придет великий Царь, Владыка всех веков, имеющий судить всех людей и весь мир. Его, как истинного Бога, верующие и не верующие увидят восседающим на высоком престоле и воздающим каждому по заслугам» . — Если же и еще захочешь послушать предсказаний пифийского Аполлона [28], ливийского Аммония [29], Додоны [30] и Пергама [31], то прочти внимательно их книги и узнаешь Христа, Бога вышнего, о Котором они предсказали и Который должен был придти для спасения и обновления человеческого рода. Когда Язон, вождь Аргонавтов [32], спрашивал дельфийского Аполлона о капище, которое в Афинах считалось самым древним: «скажи нам, пророк, солнцеобразный Аполлон, кому будет принадлежать этот храм в самые последние времена?» — то Аполлон отвечал: «вы можете исполнять свои обряды, какими выражаете почтение богам, а я исповедую Единого Бога, царствующего на небесах, Коего вечное Слово зачнется чистою Девой. И как стрела, пущенная из огненного лука, Оно пройдет по всей вселенной, всех захватывая и приводя как дар к Отцу. Матери Его будет принадлежать храм этот, а имя ей Мария». — И опять, когда Ваттос [33] спросил того же Аполлона о боге, тот отвечал: «один только причинит мне горе — это Муж с неба, Который, будучи Богом, всё-таки будет страдать, хотя Божество не будет страдать. По Божеству и по человечеству Он будет иметь от Отца бессмертие и жизнь и силы, а по Матери Он будет иметь смерть, крест и гроб. Из Его очей будут течь теплые слезы и Он пять тысяч людей насытит пятью хлебами. О Нем всякий скажет: Христос есть Бог мой, распятый, умерший, воскресший из гроба и восшедший на небо».

Когда святой приводил свидетельства о Христе Боге из греческих книг, правитель сидел как глухой аспид, не желая слышать и уразумевать правды. Он с насмешкою сказал святому:

— Ты отлично разъясняешь нам божественные дела, как будто у тебя есть небесные ключи и печати! Однако, прежде чем я начну мучить тебя, советую тебе прекратить свои пустые речи; и, отрекшись от нелепого христианства, изволь веровать с нами по старому, как повелел император. Если же ты не хочешь этого исполнить, то в наказание за свое упорство ты будешь подвергнут лютым мучениям. Тогда уже по неволе исполнишь то, что тебе приказывают!

Святой мученик отвечал:

— Если ты не хочешь познать истинного Бога, Которого ты можешь видеть духовными очами, то убивай и истребляй тела человеческие, режь и рассекай нас на части за своих богов, а я принесу моему Богу жертву хваления. Ты называешь безумными нас, знающих единого Бога, живого и истинного. Не ты ли, напротив, сам безумец, если приносишь жертвы мертвым и покланяешься бесчувственным камням? Если камень, которому ты покланяешься как Богу, вещь хорошая, то для чего ты его рассекаешь и разделяешь и потом, разделив на многие части, одну часть, имеющую некоторое сходство с человеком, ты называешь богом, которому и жертвы приносишь? Прочие же части того же камня ты употребляешь на какое-либо низшее назначение или сыплешь в болотистое место и попираешь ногами. То же ты делаешь и с деревом. Отрубивши от него одну часть и вытесав из нее идола, ты покланяешься ему, а оставшуюся часть дерева обращаешь на какое-нибудь более низкое употребление или же бросаешь в огонь. Если камень или дерево есть бог, то всякий камень или дерево нужно почитать как бога. Если же ни дерево, ни камень не есть Бог, то к чему ты просишь здоровья и спасения у гнилого дерева и бесчувственного камня? Если же ты и железо назовешь богом, то и железо подчинено силе огня и, будучи раскалено, теряет свою природную твердость, становится мягким, так что его бьют молотами. Можно ли бога бить молотами? Не назовешь ли богом огонь? Но он лишь до тех пор силен, пока ему есть что сожигать; а если не будешь подкладывать дров, то и его сила пропадает, а водой он и вовсе угашается. Как могут быть богами такие вещи, из коих одна уничтожает другую?

Правитель же, не вынося речей святого, повелел одному из предстоящих, некоему Архелаю, ударить мученика по шее мечом, а святой тотчас преклонил шею свою под меч, будучи готов умереть за Господа своего. Когда же Архелай, поднявши меч обеими руками вверх, хотел нанести сильный удар по вые святого, — внезапно ослабел и руками и всем телом и, упавши на землю, испустил дух.

Правитель, видя это, пришел в ужас и повелел отвести мученика в железных цепях в темницу. На шестой день после этого правитель снова вывел мученика на суд и повелел его бить бычачьими жилами изо всех сил, терзать ему тело раскаленными железными гвоздями, подпаливать раны его и натирать их уксусом с солью.

Потом был принесен медный жертвенник с горячими угольями. Святому положили в правую руку фимиам и простерли ее над горячими угольями, думая, что он от боли повернет руку и тогда ладан упадет на огонь. В таком случае можно было бы сказать, что он принес богам жертву, бросив на огонь курение. В таком положении руку святого держали около двух часов, он же, углубясь мыслью в Боге, не обращал внимания на горевшую руки и жертвенник с огнем стоял напрасно. Зрители дивились этому и славили Христа, а правитель и его владыка, диавол, чувствовали себя посрамленными. Святой, возведя очи свои к небу, говорил:

— «Ты держишь меня за правую руку; Ты руководишь меня советом Твоим» (Пс.72:23–24). Десница Твоя, Господи, прославилась крепостию; десная рука Твоя, Господи, сокрушила врагов; десница Господня явила силу; десница Господня вознесла меня!

После этого мучитель повелел связать руки у мученика и повесить, а к ногам привязать два тяжелые камня. И в таком положении святой висел долгое время: от тяжести камней выходили из своих мест суставы его тела. Затем мучитель повелел снять мученика с пытки освободить его от камней и бросить страстотерпца в огненную печь, в самое сильное пламя. Святой же, входя в печь, оградил себя крестным знамением и сотворил молитву Богу. Тотчас же из печи вышло пламя, которое попалило всех находившихся около нечестивцев, а святой оставался невредим: для него огонь изменился в прохладу.

Это удивительное чудо крайне поразило всех, и правитель, испугавшись, убежал в претор. Некоторые из граждан тогда стали кричать правителю:

— Умертви поскорей этого волшебника, ибо если ты этого не сделаешь, то весь город увлечен будет его волшебством.

И издал правитель тогда окончательный смертный приговор, которым повелевалось мечом отсечь голову святому. Когда его вывели на место казни, святой испросил себе время для молитвы и, став лицом к востоку, воздев руки к небу и устремив очи горе, помолился о городе, о людях, о находящихся в бедах, о больных, сиротах и вдовах, чтобы все были охраняемы Божественным Промыслом. Более всего он молился о том, чтобы языческое нечестие как можно скорее заменено было христианским благочестием и чтобы святая Церковь Христова возрастала, умножалась и сияла правою верою до скончания века. Когда он оканчивал молитву, услышан был с неба голос, который обещал исполнить просимое, а самого мученика призывал к наследованию Царства небесного. Тогда святой мученик Прокопий с радостью преклонил под меч честную главу свою и был усечен мечом, положив за Господа своего жизнь свою в 8 день июля месяца [34]. Некоторые же из христиан, ночью, взяли его честное тело и обвив его чистым полотном и умастив ароматами, с честью похоронили его на избранном месте, славя Отца и Сына и Святого Духа, Единого в Троице Бога, Которому подобает всякая честь и слава ныне и в бесконечные веки. Аминь.