Добрый Лич Четвертый всегда побеждает

Мир умирал. Он содрогался в агонии бесконечных взрывов, яростно выл тысячами двигателей тяжелых ракет, глухо стонал ядерными ударами, расходящимися, словно круги на воде и, наконец, испускал дух миллионами человеческих ртов.

Земля горела и трескалась, поглощая города вместе с их жителями, ставшими вмиг бесполезными машинами, домами, ценностями и деньгами — всем тем, что сейчас было всего лишь топливом в поглощающем мир пожаре. Вода в реках и морях покрылась непроницаемой пленкой из вылитой в нее нефти смешанной с кровью и пеплом. Вокруг островков, которыми стали медленно дрейфующие, покрытые копотью и все еще догорающие корабли, плавали бесчисленные трупы, для которых этот современный Стикс стал последним пристанищем… Воздух, наполненный запахом гари, смерти и пыли вперемешку с серым пеплом разъедал легкие, не позволяя дышать. Ввысь поднимались мрачные грибы ядерных взрывов и один только Господь Бог, если он все еще наблюдал за всем этим безумием, не давал небу заплакать от ужаса и горя. Если Ад когда-то и существовал, то теперь у него был достойный конкурент. Вертолетные лопасти шумели все громче, словно разрывая застывший миг захватившего землю хаоса. Старший сержант спецподразделения «Дельта» Александр Уваров, поправил висящий на груди автомат и зыбко поежился. Нет, холодный ветер не мог забраться под новейший экзоскелет, усиленный комплектом радиационной защиты, но вот накатывающий время от времени страх, простой человеческий страх, пробирал до костей. От него не могло спасти ни обмундирование, ни оружие, ни полагающаяся по уставу доза антирадиационных препаратов, затупляющих эмоции похлеще иных наркотиков.

Страх завладел сгорающим миром. Им провонял наполненный пеплом и дымом воздух, провоняла зараженная земля, вода, здания, машины и, хуже всего — им провоняли сами люди. Страх проникал в души людей и выдавливал наружу все самое мерзкое, темное и гадкое, превращая людей в беспринципных животных, готовых перегрызть глотку любому по первому же поводу. Просто стараясь выжить, стараясь урвать себе кусок раскалывающегося на части мира люди переставали быть людьми. Их привычная жизнь рухнула и, напуганные до безумия, они собственноручно подталкивали весь мир к пропасти. Когда бомбардировки стихали, выжившие выбирались из убежишь и начинали убивать друг-друга, ради еды, транспорта, топлива, оружия или еще чего бы то ни было. Еще совсем недавно всесильные правительства стали, уже не могли никого защитить — все, на что хватало политиков, так это лишь на продолжение войны. Полицейские не стояли на перекрестках, закон просто растворился в пролитой крови, никто не собирался их спасать, о прошлой жизни можно было забыть — как только люди понимали это, они начинали искать виновных… И тут же находили их в первых встречных, тех, кому повезло лишь немногим больше остальных. Тогда на улицах города опять звучали автоматные выстрелы и крики. Александр покачал головой и, глядя на проносящуюся внизу землю, отстраненно подумал, что их отряд не лучше остальных. Все они, осколки разгромленной военной машины, просто продолжали следовать приказам тех самых политиков, в перерывах между ракетными ударами спасали «избранных» и оставляли на верную смерть всех остальных. Стервятники, кружащие в небе над умирающим миром.

— Тройка-тройка, я первый. Как слышите? — донеслось с вмонтированной в шлем рации. Повернувшись к радисту, Александр махнул рукой, приказывая пустить сигнал на командиров всех трех вертолетов.

— Первый-первый, я тройка. Слышу хорошо, сигнал идет на весь отряд. — не отводя взгляда от сожженного фосфорными бомбами леса, вяло ответил Уваров.

— Принято. Квадрат двадцать восемь, сценарий «Восемнадцать», эвакуация. Информация передается радисту, от него — на коммуникаторы личного состава.

— Есть. Все понял, получаю пакет информации. — щелкнув пальцем по сенсорному экрану прикрепленного на предплечье коммуникатора, Александр без особого интереса перевел взгляд на медленно загружающийся файл. Связь совсем ни к черту — большая часть крутящихся вокруг земли спутников просто вышла из строя, а те, что остались, работали через одно место.

— Сержант, гляди там в оба. — послышался из рации голос полковника Раскина, судя по всему выхватившего микрофон у радиста. — В этот раз все серьезно. Нужно вытащить из городской базы очкариков исследовательского бюро.

— Что там случилось-то? — не отводя взгляда от монитора коммуникатора, спросил Александр.

— Черт его знает. К ним два дня назад присоединилась какая-то заплутавшая рота мотострелкового полка. Вроде по бумагам все было чисто, ребята сразу взяли на себя охрану комплекса… Но пять часов назад мы потеряли с ними связь. Последним последовало сообщение о нападении на комплекс группы неизвестных.

— Рота мотострелкового не смогла сдержать «группу неизвестных»?

— Видимо, большая была группа. — в тон сержанту, ответил полковник Раскин.

— Крыс, у нас патронов-то хватит? — подключился к каналу связи сержант Ларин, обращаясь к отвечающему за обеспечение и ведущему группу во втором вертолете, Сергею Крызову.

— У нас скорее стволы расплавятся, чем патроны закончатся. — меланхолично отозвался Крыса, тут же подключившийся к каналу.

— Ладно, нет у меня времени с вами лясы точить. Информация пошла. Задача проста — выяснить, что у них стряслось и вытащить оттуда очкариков. Все, конец связи.

— Так точно. — наконец получив на коммуникатор весь пакет данных, ответил Уваров. Пилот вертолета махнул рукой, дав знак, что уже видны окраины города…

Гнездо захлестнувшей мир ереси уже догорало, когда в небе над городом появились стальные птицы. Хищными тенями они скользили меж разрушенных зданий, спеша на помощь укрывшимся где-то в подземных помещениях неверным. Застыв в ожидании приказов своего Пророка, просветленные, следили за вертолетами, крепче сжимая в руках оружие. Окровавленные и грязные, в разорванной одежде, они с фанатичным огнем в глазах жаждали продолжения расправы над теми, по вине которых Господь отвернулся от этого мира. Артём, молодой темноволосый парень с горящим в глубине глаз огнем безумия, вытер окровавленной ладонью выступивший на лбу пот. Совсем недавно парень был одним из воинства менеджеров по продажам в местной компании, когда же начались бомбардировки и ракетные удары, он вместе с остальными спрятался в подземном убежище, а теперь… Теперь Артём стоял у окна, выходящего на площадь перед разгромленным и догорающим научным комплексом, весь заляпанный кровью, с автоматом в руках и с благоговением смотрел на облаченного в монашескую рясу мужчину. Все мысли будто вымели у него из головы, и единственным его желанием было подчиняться приказам этого человека. Их Пророк был немолодым мужчиной, болезненно худым с помутневшими глазами, язвами вокруг рта и содранными в кровь пальцами. Сейчас он с выражением праведного гнева на лице наблюдал за вертолетами… Явившийся в город всего несколько дней назад, Пророк буквально заражал всех вокруг своими речами. Стоило его словам достигнуть ушей сломленных и лишенных надежды людей, как они уже готовы были идти за ним на смерть. Речи Пророка поражали рассудок выживших, давали им конкретную цель и делали их одержимыми ею.

Пророк просвещал людей, открывая им истину, исходящую от Господа — они, Его верные слуги, должны карать всех, кто более не верил в Него, всех, тех, по чьей вине продолжалась эта ужасная война, всех, кто спасал лишь себя, позабыв об остальных, всех, кто не желал делиться нажитым с ближним своим и… Просто всех, кто не желал принять истинное учение. И они карали. С каждым днем армия верующих, следующих за Пророком, все больше росла. С каждым днем, неверующих становилось все меньше — те, кто не желал следовать за ним, противился истинному учению, погибали, разорванные толпой. Это были необходимые жертвы, кровь которых должна была смыть весь ужас и позор человеческого рода. Реки крови — вот, что нужно для прощения, вот что нужно для получения признания от Пророка и Господа! Поглощенные этой истинной, верующие пускали по улицам города кровавые реки, пока неверующие почти не иссякли. Остались только самые крепкие в своей ереси — ученые, чья наука не была способна ни на что более кроме разрушения и защищающие их солдаты. Им было плевать на мир, погибающий за стенами научных комплексов. За то и поплатились — волна верующих захлестнула комплекс. Умирая десятками под огнем хорошо вооруженной охраны, идущие за Пророком ворвались внутрь и собрали кровавую жатву. Убивая всех и каждого, они громили и поджигали лаборатории, загоняя отстреливающихся охранников все глубже под землю, пока не остановились перед закрытыми стальными дверями подземного хранилища.

Закрыв комплекс снаружи, верующие подожгли его. И вот когда святая миссия была наконец-то закончена, в небе появились вертолеты, вызванные проклятыми учеными. Видимо, зараженные результатами своих же исследований, запертые в подземном хранилище, они все же сумели вызвать подмогу…

— Что нам делать? — решился наконец спросить у Пророка Артём.

— Покарать этих падальщиков, во имя Господа… — скрипнув зубами, прошипел Пророк. — Уничтожить их, раздавить, сжечь в пламени веры! Окинув глазом стоящих вокруг бойцов, Артём улыбнулся, увидев в глазах фанатичный огонь. Огонь, сулящий погибель всем и каждому, ставшему на пути Пророка! Радостно ухмыльнувшись, парень пнул ногой крышку стоящего у окна ящика. Схватив лежащий внутри гранатомет, фанатик вскинул его на плечо и выстрелил в первый из приземляющихся вертолетов…

Когда Тарасов очнулся, вокруг была лишь кровь. Мир, окрашенный в багряные тона, крутился перед глазами, все не желая остановиться. Красные стены, красный пол, мигающие красным светом неоновые лампы у потолка — они сменяли друг друга, словно картинки в жутком калейдоскопе. Тело невыносимо ныло, но хуже всего был бьющий в нос, непереносимый запах крови и непреодолимый, выедающий изнутри голод… Голод сводил с ума. Почувствовав зажатую в ладони рукоять пистолета, майор попытался успокоиться. Зажмурившись, он заскрипел зубами, стараясь вспомнить, где находиться и что происходит. В памяти всплыла колонна его роты — пять бронетранспортеров, два заправщика, два грузовика с боеприпасами, грузовик с провизией… Майор не мог вспомнить, зачем они въехали в город. Он услышал чей-то приказ и, не задумываясь, выполнил его. Тогда это казалось само собой разумеющимся, таким… Логичным. Им приказали свернуть в город и, едва въехав за городскую черту, они поймали сигнал от местного научного корпуса. Складывалось впечатление, что роту вела чья-то невидимая воля, подталкивая к этому проклятому городу и научному комплексу. Даже тогда, находясь, будто во сне, Тарасов почувствовал что-то нехорошее…

Город был наполнен страхом и смертью, наполнен под завязку, но при этом вокруг правила неестественная тишина. Полуразрушенные здания провожали колонну темными провалами окон, холодный ветер гонял по разбомбленным улицам обрывки газет и выл в засоренных мусором каналах… Казалось, здесь не было выживших, а потемневшие лужи крови на улицах и отверстия от автоматных пуль на стенах домов, только подтверждали опасения военного. Встретившие их в научном комплексе ученые были полностью поглощены своей работой. Панацея, обещающая сделать солдат нечувствительными к химическому оружию, радиации и, одновременно, сильнее, выносливее… Сделать их нечувствительными к боли, повысить способности человеческого тела на порядок. Мечта, в один миг получившая свое воплощение в их лабораториях. А потом все полетело к чертям. К комплексу хлынули толпы людей. Десятки, сотни людей — чертовски много для небольшого городка, пережившего бомбардировки. Вооруженные невесть откуда раздобытым оружием, они рвались внутрь комплекса. Будто обезумев, сверкая оскаленными харями и выкрикивая нелепые лозунги, они напирали и напирали. Расплачиваясь пятью, а-то и десятью жизнями за каждого убитого солдата или охранника, люди рвались вперед и, в конце-концов, сумели заставить защитников дрогнуть… Последнее, что помнил Тарасов — разгромленные лаборатории, мимо которых его поредевшая рота прорывалась к расположенному в подвале складу, разлитые препараты и убитые ученые, даже во время штурма не прекращающие работы… Майора скрутило судорогой внезапной боли.

Мысли заволокло непроницаемой пеленой кровавого тумана, а голод стал еще более невыносимым. Он наполнял каждую клеточку тела, затупляя все остальные чувства, одновременно придавая сил. Хотелось есть… Нет, даже так — нечеловечески, до потери рассудка хотелось жрать. Широко распахнув глаза, майор поднялся с пола и осмотрелся. Солдаты мотострелкового тоже приходили в себя. Поднимались на ноги, они с таким же, как у своего командира, выражением на лицах осматривались. Майор чувствовал, как бьются их сердца — быстро, фантастически быстро. Он видел их глаза с уменьшившимся до размера точки зрачками, чувствовал их голод. Его солдаты, да, его солдаты… Прислушавшись, Тарасов почувствовал совсем другой ритм сердец. Где-то там, наверху, за стальными дверями медленно, невыносимо медленно бились другие сердца. Не его людей, других… Существ, плоть и кровь которых могла утолить его голод. Раздавив зажатый в ладони пистолет, майор шагнул к пульту, открывающему выход наружу. Ударив по одной из кнопок, он дождался пока стальная плита отъедет в сторону, и бросился наверх, к бьющимся так медленно сердцам… Солдаты переглянулись и, оскалившись, побежали за командиром. Голод звал их.

— Мать твою!!! — зажав спусковой крючок пулемета, вопил медленно отступающий к сбитому вертолету Крыса. Скрипнув зубами, сержант Уваров поменял рожок автомата и, щелкнув затвором,

выстрелил в мелькнувшую на заборе окровавленную фигуру. Вырвавшиеся откуда-то из догорающего научного комплекса солдаты ударили неожиданно, буквально выкосив весь отряд Крысы, посланный на поиски выживших ученых. Залитые кровью эти нелюди просто рвали спецназовцев на куски голыми руками.

Рвали, получив пол обоймы бронебойных в грудь. Они двигались непостижимо быстро, тенями мелькая среди обгоревших стен комплекса, казалось не чувствовали боли и не знали жалости. Орудуя голыми руками, твари отрывали спецназовцам головы и руки, впивались в шеи зубами и тут же бросались преследовать остальных… И это была только верхушка айсберга. Неизвестных тварей, что выглядели как люди, было сравнительно немного, а вот фанатики… Фанатиков было чертовски много. Сотня? Две? Три? Александр не мог с уверенностью сказать, сколько именно, только он один расстрелял не меньше двух-трех десятков. Едва ли не пуская пену, сверкая безумными глазами, они валили сплошной волной, просто задавливая «Дельту» количеством. Крыса оказался прав — патронов у отряда было достаточно, но вот перезаряжать оружие времени не было. Задержись на мгновение, и тебе в шею уже вцепиться какая-то плотоядная зараза, принявшая облик человека, или подстрелит проклятый безумец. Тяжело дыша, сержант сорвал шлем и сплюнул на землю. Вскинув автомат, он дал очередь по группе фанатиков, зажимающих отряд к стене, и подумал, что не стоило высаживаться здесь. Как только эти ублюдки подбили первый вертолет нужно было подобрать отряд Ларина и сваливать, но… Но это было бы трусостью. Не выполнением приказа. Они ведь солдаты, в конце-концов — солдаты не должны бежать с поля боя! Нужно придумать что-то.

— Отступаем! К вертолетам! — оторвав чеку с гранаты и бросив ее в сторону сцепившихся фанатиков и «тварей», закричал Александр.

Артёма отбросило в сторону взрывной волной. Чудом не пострадав, он нащупал упавший рядом автомат и поднялся на ноги. Фанатичный огонь, пылающий у него в сердце, заставлял раз за разом подниматься на ноги, раз за разом нажимать на курок ради своего Пророка. Благо, целей для праведного гнева хватало… Осмотревшись, фанатик радостно улыбнулся. Только недавно высадившееся солдаты отступали под напором воинов Пророка! Их осталось меньше половины, а это значит, что победа близка!

— Вперед! За истин… — закричал парень, вскидывая автомат, но закончить свой воодушевляющий вопль не успел. Прыгнувший сбоку, заляпанный кровью солдат сбил его с ног, и вместе они покатились по земле. Захрипев от боли, Артём схватил напавшего за горло — этот неверный выглядел особенно жутко и все норовил впиться зубами ему в шею. С трудом отпихнув от себя оказавшегося невероятно сильным солдата, парень выхватил пистолет и несколько раз выстрелил ему в голову. С невероятной скоростью увернувшись от двух пуль и получив третью прямо в глаз, солдат упал на землю так и не достав его. Тяжело дыша, Артём вытер выступивший на лбу пот. Убив этого человека, он вдруг почувствовал себя сильнее.

— Именно так! Пророк открывает вам путь к истине! Пророк очищает от вас мир нашими руками! Мир, который вы жаждете уничтожить! — победоносно выкрикнул парень и нагнулся, что бы поднять автомат…

Упав на землю с застрявшей в глазнице пулей, Тарасов застыл на целую минуту. Его будто выключили — сознание померкло, оставив после себя лишь наполненную багрянцем пустоту. Но голод вырвал его из пустоты. Первым пришло это чувство. Чувство, дающее услышать бьющиеся вокруг человеческие сердца, текущую по венам кровь, и тепло их тело. А потом он снова смог дышать, хватая ртом воздух, снова мог попытать удачу и попробовать утолить голод. Уже мгновение спустя майор широко распахнул единственный глаз и сорвался на ноги. За один прыжок, преодолев расстояние к потерявшему бдительность парню, всадившему в него пулю, он переломал ему позвоночник. Легко и непринужденно, просто со всей силы ударив кулаком по спине. Раздался едва различимый среди не прекращающейся стрельбы хруст и человек завалился на землю. Нагнувшись над уже мертвым противником, Тарасов впился зубами в его шею, вырывая куски плоти. Выбитый глаз его нисколько не беспокоил — майор даже не чувствовал причиненной боли… Так и не насытившись, он опять сорвался на ноги и побежал к вертолетам, возле которых разразилась нешуточная бойня. Голод гнал его дальше, туда, где добычи еще больше, туда, где слышны звуки выстрелов, где все так же медленно бьются сердца будущих жертв.

Стоящий рядом спецназовец упал на землю, зажимая разорванное пулей горло. Александру хватило одно взгляда, что бы понять — не жилец. Ругнувшись, он нажал на спуск прилаженного к автомату подствольника. Ударившая в группу подобравшихся особенно близко фанатиков граната взорвалась целой тучей легких алюминиевых осколков, но и этого хватило — в отличие от плотоядных тварей, эти ублюдки не отличались высоким болевым порогом… Что-то просвистело у самого уха сержанта и, отпрыгнув в сторону, он тут же поморщился из-за резкой боли пронзившей плечо. Едва не выронив автомат, парень отступил назад к вертолету, превращенному в своего рода укрепление, и оперся о его борт. Взглянув на окровавленное плечо, он ругнулся сквозь зубы — пуля угодила в брешь, не защищенную броней.

— Крыса! Кинь кого-то на мою сторону! — закричал Уваров, укрывшись за дверью вертолета. Ребят из его отряда осталось всего семеро и отстреливались они с превеликим трудом — не дай Бог, еще кого-то убьют и оборонительный порядок рухнет как карточных домик.

— Есть! — всадив в голову плотоядной твари, так и рвущееся полакомиться человеченкой, с десяток пуль, отозвался сержант. После смерти Ларина и потери больше части своего отряда, он взял на себя командование остатками двух групп. — Сайгак, Пика — на сторону лидера, сейчас! Двое бойцов выкрикнули уставное «Так точно!» и, пригнувшись, перешли к отряду Уварова. Александр укрылся за дверью и, вытащив из полевой аптечки подвешенной на пояс шприц, сорвал зубами колпачок, скрывающий иглу. Штатных медиков, которых в самом начале было трое, уже не осталось в живых — один погиб еще во время экстренной посадки подбитого вертолета, двух других достали шальные пули… Вот теперь и приходилось все делать самому. Ткнув иглой поближе к ране,

сержант надавил на поршень шприца — препарат должен был остановить кровь и унять боль. Хотя, если на чистоту, боль его не особенно беспокоила. Она просто отошла на задний план, спрятавшись где-то в темном углу сознания вместе со страхом, жалостью и неуверенностью. Кровавая баня, в которую попал его отряд, поглощала все мысли, не давая даже секунды, что бы подумать о чем-то еще кроме боя. Ситуация складывалась еще та — его отряд уменьшился уже больше чем на половину, но благодаря слаженности действий, подготовке и вооружению пока еще держал оборону, но… С одной стороны напирали фанатики, которых было просто до черта как много — казалось, высыпающимся из подвалов, окружающих площадь перед въездом в научный корпус, психам не было конца. Они перли сплошной толпой и единственное, что утешало — были вооружены просто отвратительно, да и с тем оружием, что имели обращались словно с дубинами или палками… Совсем с катушек поехали, блаженные.

С другой стороны были плотоядные «люди». Они двигались фантастически быстро, кажется не чувствовали боли, умирали крайне неохотно и обладали нечеловеческой силой — убить такую тварь было огромной удачей. Хорошо, хоть их было совсем мало — десятка два-два с половиной, да и нападали они на всех подряд, больше напоминая диких животных, чем людей, которыми притворялись. Отбросив использованный шприц, Уваров снова подхватил автомат и, быстро проверив содержимое рожка, тяжело вздохнул. Складывалось впечатление, будто чья-то злая воля свела их на этой площади — элитный отряд спецназа, безумцев и плотоядных, вечно голодных тварей. Нападая друг на друга, они дрались, проливая с каждой минутой все больше крови, но окончательную победу не удавалось вырвать никому — силы были равны, и бой обещал продолжаться еще очень долго… Взорвавшаяся у вертолета граната отвлекла внимание сержанта. Крякнув, Александр послал все эти размышления куда подальше и, подхватив автомат, бросился вперед. Выкрикивая приказы оставшимся в живых спецназовцам, сержант слишком поздно заметил подкатившуюся почти под ноги гранату и только и успел, что отпрыгнуть в сторону. Раздавшийся взрыв ударил по ушам, словно молотом и уже в следующую секунду Александр провалился в темноту…

Тарасов ликовал. Он победил — вокруг просто не осталось живых людей с так медленно бьющимися сердцами. Все закончилось внезапно. Просто в какой-то момент слабых, безумно вопящих людишек стало слишком мало, и убивать их было очень уж легко. Кроме того, вооруженные, опасные «хищники» тоже немало помогли — их оружие отлично разрывало мягкую плоть слабых людишек, а потом… Потом они всех схлестнулись в последнем бою. Выжившие «хищники» с метающим стальные осы оружием и безумные люди, в которых Тарасов чувствовал какую-то болезнь… А потом, потом, потом… Что было потом, он уже не помнил — кровь просто залила все вокруг, они рвали друг-друга, убивали, жрали и умирали. И в конце-концов остался только Тарасов. Единственный, непобедимый, тот, кому досталась все сладкое мясо. Его солдаты тоже погибли, но теперь уже бывшего майора это мало беспокоило — он утолял голод. Впиваясь зубами в сочащееся кровью человеческое мясо, Тарасов глотал его целыми кусками, не пережевывая, отрывал новые куски и глотал, глотал, глотал, пытаясь утолить крепко-накрепко закрепившийся во всем теле голод. Он жрал и не мог насытиться. Чувствовал, как тело наполняется силой, невероятной силой, но голод от этого не исчезал — он только усиливался…

Первое, что услышал Уваров, придя в себя, было чавканье. Кто-то очень неаппетитно что-то ел, утробно урча, ежеминутно поскуливая и булькая льющимся из забитой глотки соком. Сержант открыл глаза и уставился на посеревшее небо, понемногу осознавая, что его еще не прикончили. Он все еще был жив. Выстрелы и взрывы, ставшие привычными за, кажется, нескончаемую битву стихли. Не было слышно и стонов раненых, только мерзкое, пробирающее до костей чавканье. Вспомнив про плотоядных тварей, Александр внутренне содрогнулся. Повернув голову влево спецназовец уставился на спину склонившегося над трупом Крысы… Наверно, раньше это было человеком. Теперь огромную, мускулистую тварь с непрерывно колышущимися под кожей, будто черви, мышцами, нельзя было спутать с человеком даже в наркотическом бреду. Осторожно, стараясь не шуметь, Уваров положил ладонь на рукоять пистолета. Пушка была все еще на месте, в открытой кобуре и снятая с предохранителя. Мысленно поблагодарив Бога за собственную халатность, Александр осторожно вытащил из кобуры оружие и взвел курок.

Услышав странный и подозрительно знакомый щелчок за спиной, Тарасов на секунду перестал жевать и прислушался. Из-за спины доносилось мерное постукивание человеческого сердца. Мясо! Радостно взвыв, бывший майор развернулся в сторону жертвы, предвкушая вкус сладкой плоти и капающую с нее кровь.

— Сдохни, гнида, — скривившись, процедил сквозь зубы человечек. Направленное Тарасову в лицо дуло пистолета разродилось сразу несколькими свинцовыми осами. Пресытившийся человеческой плотью Тарасов не успел увернуться — на мгновение голову пронзило едва ощутимой болью, а потом… Потом разрывные пули взорвались, погружая солдата в теперь уже вечную, блаженную багряную пустоту.

Как только тело твари грохнулось на землю, Уваров немедленно поднялся на ноги и осмотрелся. Больше всего он опасался, что этот урод тут не один и его дружки сбегутся на выстрел… Но вокруг больше не было никого живого. Покрепче сжав рукоять пистолета, сержант едва сдержался, что бы не закричать во всю глотку. Вокруг было полно трупов. Площадь, на которой приземлились вертолеты, была запружена трупами — убитые пулями, разорванные на куски, нашпигованные осколками гранат… У него больше не было отряда. Все бойцы лежали прямо тут, возле вертолетов — Крыса продолжал обороняться до самого конца. Уваров не мог его ни в чем упрекнуть, да и не стал бы этого делать — с самого начала было понятно, что им не выбраться отсюда без пилотов живыми. Если бы пилотов не убили, может, был бы шанс, а так…

— Сшшш… У нас есть победитель!.. — донесся из-за спины неприятный, липкий голос. Не теряя времени, Александр развернулся и тут же нажал на спусковой крючок, выпуская пулю в лоб мерзкому мужику в монашеской рясе. К тупому удивлению спецназовца, незнакомец не упал — он будто откинул голову назад, любуясь серым небом.

— И все еще в строю! — просипел жуткий мужик, снова посмотрев на сержанта. Разрывная пуля раскрошила ему череп, начисто оторвав верхнюю половину головы. Правда, это нисколько не мешало мужику мерзко лыбится и вращать мутными словно бельма глазами.

— Твою… — процедил сквозь зубы Уваров, уже приготовившись сделать второй выстрел.

— Отстать от него Мор. — хрипло заговорил поднимающийся на ноги только недавно пристреленный Александром «мутант». Тело его на глазах уменьшалось и уже через минуту перед скованным ужасом Уваровым стоял почти что форменный скелет, обтянутый кожей.

— В тебе нет присущей мне нотки театральности, Глад. — расцарапывая уродливую язву на лице, ответил новоявленный Мор.

— У тебя это не нотка, а целый проклятый контрабас. — вытерев с лица кровь, заметил Глад. — Засунул бы ты его себе куда подальше, этот самый контрабас театральности.

— … сказало брюхо на ножках. — со всем возможным интересом, рассматривая добытый из раны гной, просипел Мор. Александр, наконец, пришел в себя и, нацелив на мужика в рясе пистолет, несколько раз нажал на спусковой крючок. Громыхнули выстрелы, Мор сделал шаг назад и, без особого интереса взглянув на хлещущую с груди кровь, заметил:

— Если ты получаешь от этого какое-то извращенное удовольствие, пожалуйста — не останавливайся, я не возражаю. Злобно скрипнув зубами, сержант всадил в неизвестную тварь всю обойму и подхватил валяющийся на земле автомат. Мор поморщился и, покачав головой, просипел:

— Надоел. Брось эту железку.

Накатившая в мгновение ока слабость едва не свалила Уварова с ног. Пальца сами собой разжались, и автомат упал на землю. В горле мгновенно пересохло, голова налилась свинцом, а все тело покрылось липкой испариной…

— Отстань от него, Мор. — отхаркивая потемневшую кровь, начал подниматься с земли один из убитых спецназовцев из отряда Крысы. Его слова будто сорвали с сержанта наваждение — проморгавшись, он тяжело задышал, приходя в себя. — Ты не бойся солдат, ты уже победил и они ничего тебе не сделают.

— В чем победил? — поняв, что стрелять в этих тварей бесполезно, нашел в себе силы спросить Уваров.

— В нашем маленьком соревновании. — поморщившись, взглянул на разодранный на груди костюм химзащиты мертвый спецназовец. — У нас тут кое-что намечается и накануне этого грандиозного события, мы втроем поспорили, а кто же собственно из нас сильнее? Лучше? Могущественней?

— Я бы сказал — эффективней, да и только. — брезгливо отозвался Глад, склонив голову набок, наблюдая за Александром.

— Так или иначе — я победил! — махнув в сторону Глада рукой, оскалился мертвец. — А победил я благодаря тебе, парень! Знаешь, что это значит?

— Ты можешь идти. — мерзко оскалившись, ответил вместо сержанта Мор.

— Куда? — тупо переспросил Уваров.

— Лучше на север. Там прохладно и думать намного легче, — засунув в рот большой палец, начал грызть его Глад.

— А?..

— Нет-нет, мы тебя не тронем! Даже краешком не затронем. Такой уж уговор! — заверил Уварова Мор. — Ты главное, на север иди. Подхватив лежащий на земле автомат, Александр сглотнул, сориентировался по светлому пятну за серыми тучами, и поплелся на север. В голове у него было на удивлении ясно и только произошедшее медленно выветривалось из памяти. Точнее, воспоминания были здесь, в голове, но вот воспринимать их всерьез сержант не хотел. Точно так же, как не хотел оборачиваться. Он точно знал только одно — ему надо идти на север.

— Как думаете, он понял, с кем вообще встретился? — задумчиво уточнил у братьев Мор.

— Редкостный тупица, куда уж ему. — пожал костлявыми плечами Глад.

— Хе-хе. Зато благодаря ему, я победил! — все не унимался Война.

— Ну, допустим, победил ты чисто формально… — как бы между прочим, заметил Мор.

— Чего это вдруг?! — взъярился Война.

— Потому, что Он согласился быть судьей, а не игроком. — откусив и прожевав фалангу большого пальца, объяснил Глад. Война задумчиво посмотрел на все дальше уходящего Уварова. Следующая за спецназовцем по пятам фигура в темной рясе и с косой на плече, тут же повернулась и помахала братьям костлявой рукой…