"Ля-ля, детка!" - читать интересную книгу автора (Руф Руфи)

3. ПОБОИ: ПЕРВАЯ ЛОЖЬ

Жёлто-зелёный линолеум в своей комнате нагрет солнцем. Игрушки, аккуратно сложенные мной, магнитная азбука и открыточный календарь. Следовательно, мне где-то около четырех. Отец, за чем-то зашедший ко мне в комнату. Лето. Не помню что произошло, но он замахивается и жёстко бьет меня по лицу. Затем больно, своей железной хваткой, (что уже само по себе служит способом причинения боли), хватает меня за руку. Выворачивает запястье, чтобы развернуть меня к себе спиной, и бьет со всей силой взрослого психа. У нервнобольных силы не меньше, чем у спортсменов и прославленных мастеров восточных единоборств. Железный кулак врезается в мою задницу, и в поясницу чуть выше. Потом мать часто будет повторять: "Тебя никто не бил Света, может несколько раз шлепнули".

Дальше — провал в памяти. Помню лишь то, как падаю на теплый от солнышка пол и обдираю коленки. За что мне это мама? Разве я не заслужила нормального папы? Таких, как у моих подружек из садика, или у девочек со двора? Ни у кого нет такого. Но ты молчишь, и твой рот затянут в нитку, мама. Что ты мне можешь сказать: "Да, дочь, нормальные парни не выбрали меня, они выбрали мам тех девочек, и потому терпи и мирись с тем, что есть! Ведь я же терплю!".

Продолжение сцены: я выхожу потрепанная из комнаты. Этот все еще там, дверь закрыта. Подхожу к матери. "Мам, он меня побил". Слова еле даются, горло сдушено от шока и спазма, я почти потеряла голос. Изо всех сил напрягаю горло и пытаюсь заговорить снова. Из меня вырываются сиплые, удушенные звуки, голос скачет туда сюда. Я говорю ей шепотом: громче не могу. В глазах слезы и стыд. Я сама до конца не могу понять что же произошло, может я что-то сделала не так? И главное, я не могу подобрать слов, объяснить почему он избил меня, потому что и сама не понимаю. Я только чувствую, что это ужасно. Дико. Мысли путаются в беспорядке, а нужных слов пока еще нет в моем словаре. В голове что-то оборвалось и тревожно дрожит. Это похоже на белого пушистого зайчика, которого переехал каток. Ветер треплет его мех, испачканный липкой красной кровью. В те несколько секунд, которые он еще жив, его тельце колотит от предсмертного холода.

Я вижу, как сначала в маминых глазах мелькает понимание и сострадание. Даже негодование. Потом ее взгляд будто натыкается на стеклянную стену: она принимает решение сделать вид, что не верит мне. Хотя на самом деле знает, что произошло за матовым стеклом детской. Сейчас она пойдет требовать у него объяснений. А что потом? Что может женщина сказать человеку, который не любит ни тебя, ни твою дочь? Да-да, именно твою, так как своей он ее не считает. Мать знает, что должна сохранить хотя бы видимость нормальных отношений. Поэтому она зайдет в комнату и при моих ушах выслушает его бред. Вранье столь откровенно фальшивое, что его заметил бы и слепой. Выходит, что я чуть ли не сама напала на папашу. Она делает вид, что верит ему. У меня округляются глаза: "Папа не только ударил, но и избил меня. Мама знает, что он врет, но делает вид, что верит ему. Да еще и наказывает меня! За что?!!!!". До конца дня и следующим утром она все еще отказывается говорить со мной. Это — часть моего наказания.

Сколько угодно будет потом побоев и жестокости. Порочный круг: я — некто-отец — мама замкнется окончательно. Когда мне исполнится пять, я буду чуть ли не каждый день выслушивать от матери, что я эгоистка. Что она не любит, да-да, не любит меня, и родит второго ребенка, который будет не такой как я. Мамина мама умерла этой осенью, и маме особенно тяжело — с нелюбимым и не любящим мужем, с проблемным ребенком в доме, который "не умеет не нарываться на кулак". Единственная родная сестра мамы — в Херсоне… И нас больше некому любить. Бабушка… Я по-настоящему плакала, когда она умерла. Такого чувства потери я не испытывала никогда. Потерять любимого и любящего тебя, родного человека, да ещё впервые узнать, что такое смерть… Но я быстро забыла, как и все дети. Мама однако помнила.