"Не знаешь, что найдешь..." - читать интересную книгу автора (Джеймс Арлин)

Арлин Джеймс

Не знаешь, что найдешь...

OCR amp; SpellCheck: Larisa_F

Джеймс, Арлин. Не знаешь, что найдешь...: Роман/Пер. с англ. Л. Коробковой. – М.: ОАО Издательство «Радуга», 1997. – 208 с. – (Серия «Любовный роман», 140)

Оригинальное название: Arlene James «Mail-order Brood», 1994

ISBN 0-373-19024-7

ISBN 5-05-004503-7

Перевод с английского Л. Коробковой

Арлин Джеймс

Не знаешь, что найдешь...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Кэсси разрезала омлет, поверх которого лежали сыр, лук и красный стручковый перец, поддела кусочек вилкой и поднесла ко рту. Улыбаясь Леону, начала жевать, откусив при этом довольно много перца. Рот ее мгновенно обожгло огнем. С полным ртом она тихо закашлялась, в глазах появились слезы.

Леон обеспокоенно посмотрел на нее.

– Что-нибудь не так?

Кэсси покачала головой, слабо улыбнулась и быстро проглотила, не прожевав, яйцо, лук и перец.

– Все замечательно! – выдавила она из себя. По щекам ее катились слезы.

Леон отложил вилку и пододвинул к ней стакан с колой.

– Немного жжет, да? Мне следовало бы вас предупредить. И, конечно, предупредить Софию. Вы у себя в Западной Вирджинии, видно, не привыкли к такой острой еде, которую мы едим здесь, в Техасе. Я просто не подумал. Извините.

Пока Леон говорил, Кэсси одним глотком выпила колу, а потом вдохнула прохладного воздуха.

– Хорошо. Остро, но вкусно.

– Позвольте принести вам что-нибудь другое, – предложил он, но Кэсси испугалась, как бы он не подумал, что она нуждается в особой заботе.

Она и так уже произвела неблагоприятное впечатление, когда спала на скамейке на улице, как бродяга! Сейчас на ней было платье, которое она не снимала вот уже три дня. Она была не умыта и не причесана. Последний раз она приводила себя в порядок в туалете ресторана, около которого останавливался автобус. Казалось, это было давным-давно. Только Леон собрался встать из-за стола, как Кэсси удержала его за запястье. В первый момент он смешался, но потом успокоился. Она прокашлялась.

– Правда мне нравится.

Он посмотрел на ее руку, потом вновь поднял глаза. Они у него были очень красивы: неяркие, карие с желтизной, как у молодого оленя. Его густым и длинным темно-коричневым ресницам могла бы позавидовать любая девушка. От уголков глаз расходилось множество морщинок, вероятно, он много смеялся. Брови его были гораздо темнее ресниц, а в светло-каштановых, с золотым отливом, волосах попадались совсем светлые пряди. Немного длинноватые и волнистые, они свисали на воротник рубашки. Одна прядь спадала на левый глаз. Кэсси подумала, что если бы его волосы коротко постричь, то у него был бы вихор.

Она представила его маленьким мальчиком с чубчиком надо лбом, с веснушками на пухлых щеках и носу, еще не оформившемся и без крошечного бугорка на переносице. Когда-то он, вероятно, был премиленький мальчишка, потому что сейчас он приятный мужчина, хотя и не красавец – для этого его лицо немного угловато. В нем привлекало мужское начало, настоящая мужская внешность. Он мог выглядеть очень суровым, когда хмурился, но он также мог заставить ее сердце трепетать. Вот как сейчас. Она сглотнула и облизала губы, неожиданно почувствовав сухость во рту. Леон закрыл глаза, потом вновь открыл их и осторожно высвободил руку. У Кэсси было такое чувство, как если бы ее ударили. Ему не нравится, когда к нему прикасаются? А может быть, ему не понравилось именно ее прикосновение? Это была тягостная мысль, и не только потому, что Кэсси следовало понравиться ему, но и потому, что сам он ей очень нравился.

Он взял дымящуюся лепешку, намазал ее маслом, свернул и положил Кэсси на ладонь.

– Съешьте. Это поможет снять остроту.

Лепешка на вид была не очень аппетитной. Круглая, плоская, белая с коричневыми пятнышками. Но Кэсси откусила край, и лепешка оказалась довольно вкусной и ароматной.

– Вкусно, – сказала Кэсси, – из чего она сделана?

– Я думаю, здесь мука, жир и немного воды. Вот и все.

– Довольно вкусно для такого рецепта.

– Здесь так готовят. Очень часто используют одни и те же продукты в разных вариациях, для множества разных блюд. Думаю, это идет от мексиканцев.

– Кажется, здесь хорошо умеют пользоваться тем, что есть под рукой, – сказала Кэсси, снова принявшись за омлет и осторожно отодвигая в сторону кусочек перца.

Леон тоже взялся за вилку.

– Здесь иначе нельзя. Не то рано или поздно можно попасть в беду.

Кэсси съела еще немного омлета. Он был довольно острый, но без перца уже не обжигал так сильно. Никогда в жизни она не ела стручковый перец на завтрак, но, вероятно, сможет к нему привыкнуть. Размышляя таким образом, она откусила еще кусочек и вернулась к разговору:

– В беду? Какую?

Положив кусок бекона поверх перца, Леон ответил:

– Да мало ли что. Сердечный приступ, голод, жажда, можно сломать ногу, может укусить змея... чего только не бывает...

Кэсси отложила вилку.

– Страшновато.

Он кивнул.

– Да, мэм. Это суровая земля, живущие на ней люди не всегда могут воспользоваться медицинской помощью – Она слишком далеко. Конечно, связь стала лучше: и рация, и телефон. Все это хорошо, но тем не менее довольно часто человек остается один на один с самим собой, особенно когда передвигается на лошади. От машины иногда не много пользы... Как-то был случай с одним парнем... Он разыскивал скот в Делавэре, к северо-востоку отсюда. Загнал свой грузовик по крутому склону на каменный уступ. Так он думал. А на деле уступ этот оказался горой песка и стал стремительно осыпаться под задними колесами. Грузовик скатился вниз и угодил в ущелье. Здорово парень поломался: руки, ноги, ключица, челюсть. Но каким-то образом он все же сумел связаться с нами по рации. Мы выехали на поиски и спустя шестнадцать часов нашли то ущелье.

Кэсси слушала в напряжении, забыв о еде.

– И что же дальше?

Леон проглотил кусок омлета.

– Мы напоили его виски, а когда он вырубился, вытащили его, положили в кузов грузовика и помчались в Эль-Пасо в больницу.

– Эль-Пасо! Почему? Ведь это...

– Сто пятнадцать миль отсюда, – сказал Леон.

От удивления Кэсси раскрыла рот.

– А поближе ничего нет?

Леон покачал головой.

– Есть здесь местный эскулап, довольно толковый, но для таких серьезных случаев наших возможностей недостаточно.

Два с половиной часа! – подумала она и вспомнила те тридцать миль, которые с трудом одолевала у себя дома, в Западной Вирджинии, чтобы добраться до приличного врача. Во что же она себя втянула! Но ничего. Она уже здесь, и возвращаться нельзя. Нужно извлечь из такой ситуации максимум пользы, и поможет ей в этом сам Леон Парадайз.

Кэсси надеялась, что пока она ему нравится так же, как он ей. Леон выглядел по-настоящему умелым мужчиной, но иначе и быть не может, если то, что он рассказывает о здешней жизни, правда. А она в этом не сомневалась. Леон Парадайз оказался не тем человеком, в котором сомневаются. Ей было приятно, что она так хорошо разобралась в этом мужчине. С ним она ощущала себя в безопасности. Он был не только умелым, но к тому же щедрым и неглупым. Еще он, похоже, хороший товарищ, а в данных условиях большего и желать нельзя. Вот только если бы она нравилась ему до такой степени, что он согласился бы взять к себе не только ее, но и мальчиков... Почувствовав внезапную острую боль в груди, она отбросила мысли о мальчиках и снова принялась за омлет, теперь уже с осторожностью доедая обжигающее блюдо.

Минут через десять Леон отодвинул тарелку, налил себе еще кофе и, откинувшись назад, стал внимательно разглядывать Кэсси. Она чувствовала, как его глаза скользят по ее лицу, плечам, груди. Стараясь не показывать нарастающую неловкость, Кэсси отвела взгляд. Когда она допила последнюю каплю колы, он поставил чашку на стол и наклонился вперед.

– Нам нужно кое-что решить, – тихо сказал он.

Она посмотрела на него.

– Решить?

Леон провел пальцем по краю чашки.

– Не знаю, на что вы надеялись, собираясь сюда. Хотя я в своих прежних ожиданиях тоже не уверен. Нет, лучше говорить не об ожиданиях, а о сегодняшнем дне. – Он поднял глаза. Кэсси даже не пыталась скрыть свое смущение. Он покачал головой и вновь посмотрел на чашку. – Вот что я имею в виду. Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, что я ожидаю чего-то большего, чем... неплохо было бы просто узнать друг друга и... – Он заерзал на стуле и отрывисто сказал: – У меня есть друзья, Вендел и Надин Мотт, у которых вы могли бы остановиться. Они старше вас, но я уверен, с удовольствием вас примут. Как раз на днях Надин говорила, что они очень скучают по дочери, которая, повзрослев, оставила их. Думаю, что вы поладите.

Сердце Кэсси камнем упало вниз. Она не нравится Леону. Она оказалась не той, кого он искал. Он разочарован. Облокотившись на стол и подперев голову рукой, она попыталась собраться с мыслями. Она могла бы измениться, ей всего лишь нужен шанс, чтобы узнать, какая женщина ему нужна.

– А я думала, что остановлюсь у вас, – тихо сказала она.

Он резко поднял голову и потер за ухом.

– Да, но мой дом находится довольно далеко, я живу в одиночестве, да к тому же дом маленький.

– Ничего. Я привыкла к маленьким домам, – ответила Кэсси.

Он потер шею.

– В нем, кроме нас двоих, никого больше не будет. А я работаю целыми днями. Боюсь, вам будет одиноко.

– Я могла бы вам помочь. Я сильная и привыкла к тяжелой работе. У себя дома мы стираем белье на стиральной доске в корыте прямо на дворе, рубим дрова и...

Он приподнял руку.

– Мне... мне бы этого не хотелось. Вы приехали сюда не для того, чтобы работать. Вы здесь... гость.

– Это не так! Не для того я проделала такой долгий путь, чтобы быть здесь гостем. Я здесь, чтобы понять, смогу ли я быть... партнером. – Она чувствовала, что краснеет, но не отводила взгляда. Он тоже смотрел на нее, потирая шею.

– У меня две спальни, – сказал он. – Вы могли бы спать в одной, пока не... Я хочу сказать, если... – Он потер подбородок. – Дом, прямо скажем, сейчас не в лучшем виде... – Он запнулся. – Староват. Его нужно отремонтировать и покрасить, я все время собираюсь заняться им, но вообще-то он еще крепкий. Пол неплохой, есть электричество. Нет горячей воды, но можно купить бак и установить его. Это я тоже собирался сделать. Так что, пожалуйста, живите, но предупреждаю: вам может быть в нем одиноко. – Внезапно он оживился, словно его осенила неожиданная мысль. Прищурив глаза, он наклонился вперед, опираясь на локоть. – А вы случайно верхом не ездите? Тогда вы могли бы выезжать вместе со мной... так, ради прогулки.

Кэсси закусила губу.

– Нет, не езжу. Но я не боюсь лошадей, и мне бы очень хотелось научиться верховой езде.

Он потер рукой лицо.

– Ну, что касается научиться, то можно, конечно. Но сейчас мне лучше объезжать свои владения одному. – Он посмотрел ей в глаза. – Не могу сказать, что мне не нужна компания или помощь, просто не хотелось бы, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Кэсси была разочарована; но что тут можно сказать? Поникнув, она кивнула головой.

– Хорошо, Леон. Пусть будет по-вашему.

– Вы уверены, что выдержите одиночество? – спросил он.

Она вспомнила о сыне и братьях и выдавила из себя улыбку.

– Да, выдержу.

– Надеюсь, – тихо сказал Леон и положил ладони на стол. – Послушайте, Кэсси, не знаю, как у нас все обернется... Вы тоже этого не знаете. Никто не знает. Но вот что я вам скажу. У меня с вами гораздо больше надежды на будущее, чем с какой-либо другой женщиной. Я говорю вам правду. Уже очень давно я совершенно один. – Он посмотрел на Кэсси вспыхнувшими каким-то мягким светом глазами. – Уже очень давно. Но я небезнадежен, и я благодарен вам за ваш приезд.

Кэсси улыбнулась, чувствуя отчаяние и одновременно надеясь на удачу. Она знала, что должна выложить Леону все о Пите и братьях. Честно сказать, что ей некуда больше податься, да и не к кому. Но опасность того, что он может отказаться от своей затеи и отступить, была еще слишком велика. А она пообещала мальчикам, что заберет их, всех шестерых. Она прикусила язык, оставив этот разговор до лучших времен, и лишь молча молилась: «Только бы все получилось. О Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы у нас все получилось».

– По правде говоря, – тихо продолжал Леон, – я не собирался оставлять вас у Моттов. Они даже не знают о вашем приезде. А тут вдруг решил, что так будет лучше для нас обоих, пока мы не поймем, что из этого получится. Вот так... Теперь, когда я... – Он приподнял брови и глубоко вздохнул. – Кэсси, вы невероятно привлекательны, и я не хочу сделать что-нибудь такое, из-за чего мы могли бы... упустить наш шанс.

Кэсси почувствовала облегчение и жар в крови, который она не ощущала со времен... Ей не хотелось думать о Джозе. Совсем не хотелось думать о нем. Сейчас, впервые за многие годы, у нее была надежда, настоящая надежда. Сейчас она знала, что не станет рассказывать Леону ничего такого, из-за чего могла бы «упустить шанс». Она потянулась и взяла его за руку.

– Мы можем идти?

Он крепко сжал ее ладонь и медленно улыбнулся.

– Я только расплачусь.

Эта земля была самой прекрасной из тех, которые ей доводилось видеть. Повсюду возвышались горы, но они не были похожи на те поросшие лесом и перемежающиеся долинами громадины, окружавшие ее дома, в Западной Вирджинии. Здесь между суровыми, осыпающимися от времени скалами тянулись широкие и плоские песчаные равнины с богатым разнообразием кактусов и трав, с зарослями фиолетового шалфея и растения, которое Леон называл «окотилло». При взгляде на эти растения казалось, что связали вместе несколько зеленоватых соломинок для коктейля. Вокруг ни деревца, ни папоротника, ни плюща, только бескрайний простор и необъятное голубое небо! Человек здесь чувствовал себя песчинкой. Вместе с тем он чувствовал себя свободным.

По дороге на ранчо Леон ставил кассеты и иногда бросал пару слов. По стилю музыка, которую слушали в здешних местах, не многим отличалась от той, которой увлекались в Западной Вирджинии. Что касается содержания песен, то здесь была большая разница. Кэсси даже не предполагала, что современных ковбоев так волнуют любовь и разбитые сердца, родео и ночные клубы. Совершенно не было песен, где бы воспевалась природа со всеми ее красотами, не было ни жизнерадостных, ни грустных историй, не было и сердитых баллад по поводу существующих несправедливостей. На кассетах были зажигательные танцевальные мелодии и песенки с ничего не значащими словами. Но больше всего Кэсси поразило то, что Леон, казалось, знал их все наизусть и все время подпевал. У него был приятный голос, который совершенно не раздражал. Время от времени Кэсси спрашивала его о здешних краях или о ранчо. Он отвечал, а потом спрашивал ее о доме и путешествии на Запад. Большую же часть времени он напевал, а она рассматривала окружавший их пейзаж.

Было жарко. В грузовике имелся кондиционер, но Леон не предлагал включить его, а она не просила. Они ехали с открытыми окнами, и Кэсси это вполне устраивало. А ехали они с ветерком, да еще каким! Леон снижал скорость только на поворотах, а их между Ван-Хорном и ранчо было всего лишь два. После второго они оказались на грязной дороге. За ними поднималось облако пыли, тем не менее окна оставались открытыми, а кондиционер – невключенным.

В течение часа их путь пролегал вдоль горной цепи. Наконец она закончилась, и вдалеке показалось какое-то нагромождение строений и заборов. Кэсси вытянула шею. Леон перестал петь и кивнул в сторону построек:

– Вот оно, мое ранчо. Это Парадайз.

– Оно начинается здесь? – спросила Кэсси.

Леон прищелкнул языком и покачал головой.

– Нет, мэм. Оно началось вон у того забора, который мы проехали.

Кэсси широко раскрыла глаза.

– Так далеко тянется?

– Да и в других направлениях тоже, – сказал Леон, указывая вперед и направо.

– О Боже! – удивленно воскликнула Кэсси.

Леон выставил локоть в окно и улыбнулся.

– Я порой также удивляюсь. Иногда смотрю по сторонам и думаю: не шутка ли все это? Может быть, в один прекрасный день придет некто в костюме и скажет: «Ну-ка, Леон, собирайся и отправляйся в город. Живи там. Никому не разрешено владеть таким количеством земли». Вообще-то есть такие, у кого гораздо больше. А эта земля моя, и я буду сражаться с каждым, кто посягнет на нее.

– Боже мой, я никогда не владела даже домом, но, если бы он у меня был, я бы вела себя так же.

– Рассуждаем одинаково, – сказал Леон, улыбаясь.

Кэсси тоже улыбнулась. Здесь найдется место для шестерых мальчишек, несомненно. Им здесь понравится, и это некоторым образом сроднит их с Леоном.

По дороге он показывал ей различные постройки. Вначале ворота – массивное сооружение с названием ранчо, составленным из железных букв высотой не меньше фута. По обеим сторонам красовались огромные копии клейма ранчо Парадайз – буква «П» на фоне горной вершины. За воротами находился большой пустой загон для скота, огороженный металлической трубой. С двух сторон огромной конюшни были еще два небольших загона. В углу одного из них стояла лошадь, жуя сено из кормушки, сделанной из металлической бочки. Ветряная мельница подавала тонкую струйку воды в два низких металлических желоба в загонах. Другая мельница, повыше, стояла у небольшой квадратной оштукатуренной постройки, которая была не чем иным, как домом. Слегка покатая крыша и крыльцо под плоской кровлей были серыми (видно, солнце и ветры сделали свое дело). На одном конце крыши торчала печная труба, на другом виднелась круглая спутниковая антенна – для телефона, как объяснил Леон. Стены дома когда-то были белого цвета, но от времени и песчаных бурь краска стерлась. Стекла в окнах были грязными, а деревянные рамы облупились. Двор был покрыт песком. Сплошной песок, и больше ничего. По всему было видно, чему Леон уделял внимание. Конюшня, загоны, мельница были как новые. А дом, даже несмотря на спутниковую антенну, выглядел так, будто о нем забыли еще в прошлом веке.

Леон остановил грузовик недалеко от крыльца и спрыгнул на землю. Достав чемодан и коробку Кэсси, он пошел к крыльцу, открыл дверь и исчез внутри дома. Кэсси, выбравшись из машины, неуверенно последовала за ним. Ей было жарко. Прикрывая глаза от солнца, она осматривалась вокруг.

Поднявшись на крыльцо, Кэсси шла по нему, замирая от звука своих же шагов. В такой тишине любой звук казался громче обычного. Было так тихо, что слышался посвист ветра. Шаги Леона в доме тоже были слышны. Войдя в открытую дверь, она оказалась в затененном холле. В двери, находившейся напротив и прикрытой занавеской, появился Леон.

– Ваши вещи я положил вот сюда. – Он указал на комнату позади него, потом, пройдясь вдоль стены, показал на другую дверь: – Здесь кухня, ванная – за ней. А вот это моя комната, – и он кивнул в сторону еще одной двери за занавеской. – Из нее тоже можно попасть в кухню. Ну, вот и все. Располагайтесь.

– Спасибо. – Кэсси мельком заглянула во все двери и стала рассматривать холл. На грязно-белых стенах черная электрическая проводка подходила к розеткам. На белом каменном полу лежал коричневый плетеный коврик. У старомодного дивана с оранжевым виниловым матрасом были деревянные подлокотники и ножки. На нем все еще лежала забытая рация. Низкое кресло-качалка по стилю сочеталось с диваном. Его ветхую зеленую обивку прикрывало стеганое одеяло – тоже старое, но выглядело оно все-таки поприличней, чем декоративные подушки. Два пустых ящика из-под гвоздей служили тумбочками. Один стоял рядом с креслом, другой – у дивана. Здесь же стояла единственная в комнате лампа с металлической ножкой и таким же колпаком. Рядом с ней лежали журналы. Судя по названиям, все они имели отношение к скотоводству и коневодству. У двери, выходившей на крыльцо, высился ряд полок с книгами в бумажных обложках, одну из полок занимали небольшая стереосистема с радиоприемником и магнитофоном и огромная коллекция кассет. На полках же Кэсси увидела несколько деревянных резных поделок. В помещении было только одно окно – во входной двери. Еще одно окно она заметила в комнате Леона, а третье – в ее комнате. Два старых металлических клейма были прикреплены крест-накрест на стене над диваном. Кэсси показалось это единственной попыткой Леона хоть как-то украсить комнату. Было совершенно очевидно: чтобы привести все в порядок, требуется женская рука. Кэсси уже представляла себе стены, заодно и проводку, выкрашенными в приятный желтый цвет. Их можно украсить растительным узором. Мебель хорошо бы обить тканью в голубых тонах. На диван и кресло положить небольшие оранжевые подушки с вышитым индейским орнаментом, поставить деревянные фигурки или что-то в этом роде... Ньют мог бы помочь в этом деле. Коврик лучше бы...

Леон кашлянул и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

– Ну, как?

Кэсси оставила мысли о новом интерьере и улыбнулась Леону.

– Не намного меньше, чем отцовский дом, – сказала она. – И побольше того, который был у нас с Джозом. Но ваш дом гораздо крепче. Кирпичный, да?

– Да, мэм. Правда, далеко не новый. Парень, у которого я его купил, сказал, что он построен в двадцатых годах. Позже были достроены кухня и ванная, переделаны полы. Я установил электрогенератор и включаю его по вечерам, когда хочу послушать стерео, или почитать, или... занятий здесь не так уж много, – тихо признался он, потирая шею.

– Это хорошо, – заметила Кэсси, кивнув головой. – По правде говоря, я рано ложусь спать. По крайней мере сегодня вечером усну рано.

– О, понимаю. Вы, должно быть, еле держитесь на ногах. Послушайте, мне нужно поработать, а вы могли бы прилечь. Если проголодаетесь, в холодной кладовке есть еда.

– А что, если я вначале приму ванну? – спросила она с надеждой в голосе.

Леон извинился за отсутствие горячей воды и уверил Кэсси, что вода будет не слишком холодной. Потом он показал ей, где взять чистые полотенца, и упомянул, что на заднем крыльце есть стиральная машина, – на случай, если ей захочется постирать. Ничего, она постирает руками, торопливо сказала Кэсси. А выстиранное белье можно повесить на веревку за домом, на такой жаре все высохнет через час.

Кэсси стала разбирать свои вещи, откладывая кое-какие, чтобы переодеться. Леон в это время быстро облачился в рабочую одежду: выцветшие джинсы, ботинки, бывшие когда-то черными, выношенная рубашка и соломенная шляпа с широкими полями. Он сказал Кэсси, что вернется к вечеру и приготовит ужин, и наотрез отказался от ее предложения помочь ему.

– У вас еще будет для этого время, – уверил он ее, – когда вы отдохнете и оглядитесь. – Он засунул в задний карман брюк видавшие виды замшевые перчатки, поднял воротник и вышел, оставив ее смывать с себя дорожную пыль.

Ванная появилась в этом доме явно лет пятьдесят тому назад. Стены были оштукатурены совсем иначе, чем весь остальной дом, деревянные пол и потолок. Старая ванна с потрескавшейся эмалью стояла на ножках, похожих на лапы с когтями. Рядом находилась раковина. На унитазе было крашеное деревянное сиденье, а над ним, у стены, бачок с цепью.

Кэсси положила одежду на крышку туалета, достала из шкафчика полотенце и мочалку, заткнула сток резиновой пробкой и включила кран. Вначале вода показалась немного ржавой, но вскоре уже текла чистой струей. Кэсси закрыла дверь, пожалев, что в ней нет замка, и разделась. Впрочем, она чувствовала себя в безопасности. Леона дома не было, а даже если бы и был, он не вошел бы сюда. Она не сомневалась в этом. Держа в руке небольшую бутылочку детского шампуня, который она захватила из дома, и кусок мыла, обнаруженный на раковине, Кэсси забралась в ванну. Вода была все-таки холодной. Будь день попрохладнее, она бы сейчас дрожала, но сегодня было еще терпимо. Кэсси осторожно опустилась в воду, давая себе время привыкнуть к ней, а потом легла, намочила волосы и стала мыть их под краном. После этого помылась сама. Вода уже казалась теплой. Лежа в ванне, Кэсси откинула голову на край и закрыла глаза...

Леон разбудил ее спустя несколько часов, стуча в дверь:

– Кэсси, вы здесь?

Она встрепенулась, села, и кожа ее тут же покрылась мурашками.

– Да, я... Сколько времени? – спросила она, потянувшись за полотенцем.

За дверью голос Леона звучал приглушенно. Оказалось, уже далеко за полдень.

– Выбирайтесь из воды, пока вы совсем не растворились!

Она обернула вокруг себя полотенце. Волосы высохли, но расчесать их было нечем.

– Я... сейчас выйду. Я заснула.

Кэсси услышала, как Леон засмеялся.

– Кажется, для вас это привычное дело.

Она быстро вытерлась и начала одеваться: белье, джинсы и майка.

– Это все поездка. Я устала гораздо сильнее, чем предполагала.

– Если вы уже оделись, дайте мне, пожалуйста, полотенце, – попросил он.

– Полотенце? – Она вынула одно из шкафчика и открыла дверь в маленький закуток за кухней.

Леон уже переоделся. На нем были чистые джинсы без ремня, белая рубашка, рыжевато-коричневые сапоги. Волосы были мокрыми, и вода с них капала ему на плечи. Он улыбнулся.

– Я вымылся рядом с водяной мельницей. Обычное дело. Сразу же чувствуешь себя посвежевшим, и нет опасности заснуть. Хотя я помню времена, когда мог спать стоя, и это чистая правда.

Кэсси неожиданно представила себе Леона, стоящего обнаженным под душем. Должно быть, это как-то отразилось на ее лице, потому что Леон приподнял бровь и вскинул голову. Она ощутила, как краска заливает ей щеки, и постаралась скрыть свои чувства. Теребя волосы, она сказала:

– Совсем высохли, теперь их не расчешешь. Придется снова намочить.

Леон оглядел ее.

– У вас очень красивые волосы, – тихо проговорил он, – даже когда взъерошены.

– Вы так думаете? – удивилась Кэсси.

– А вы так не думаете?

Нет, она так не думала.

– Ничего особенного. Обыкновенные волосы.

Леон протянул руку и пальцем коснулся пряди.

– Вовсе нет. Они как шелк: блестящие и мягкие.

Он заглянул Кэсси в глаза, и сердце ее учащенно забилось, а во рту пересохло. Она сделала глубокий вдох и облизала губы. Он отшатнулся и, отдернув ладонь, прижал ее к груди, как будто защищаясь от удара.

– Боже праведный! Женщина! – воскликнул он, глядя на ее губы, и протянул к ней руки.

От неожиданности растерявшись, Кэсси невольно тоже вскинула руки и подалась к нему. Полотенце упало. Впрочем, она понимала, что происходит, и не противилась этому. Он прижал ее к себе и обнял. Она вскинула на него глаза. Его губы жаждали поцелуя. Страсть в его глазах постепенно превратилась в нежность и стала чем-то настолько сладостным, что Кэсси почувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза. Сейчас он держал ее в своих объятиях уже не так крепко, и она, поднявшись на цыпочки, обвила руками его плечи. Он улыбнулся ей. Его лицо было совсем рядом. Он немного приподнял ей подбородок, и губы пылко коснулись ее губ. Конечно, Леон не похож на Джоза, и поцелуй получился совсем другим, но все-таки он чем-то его напоминает. И у того, и у другого в поцелуе была любовь и нежность. Леон откинулся назад и посмотрел на Кэсси. Она не стала объяснять причину слез, заблестевших у нее в глазах, а он и не требовал никакого объяснения. Коснувшись ее волос, он откинул ей голову. На этот раз он поцеловал так, что язык его проник в рот. Кэсси обдало жаром, который медленно растекался по всему телу до тех пор, пока она не почувствовала, что внутри у нее все тает.

Разбуженные желание и страсть постепенно вытесняли все мысли, туманили разум – до тех пор, пока она не стала думать только о Леоне и о том огне, который он в ней разжег. Кэсси даже не вспоминала о Джозе, забыла всякие сравнения. Казалось, что ее нервные окончания получили сверхмощный заряд, а все чувства обострились до предела. Леон повел ее за собой. Оказавшись у стены, он прижал к ней Кэсси всем своим телом и стал осыпать жаркими поцелуями. У Кэсси закружилась голова, грудь налилась и стала тугой, губы жаждали поцелуев. Желание ее было нестерпимо. Кэсси обняла Леона за шею и прильнула к его губам.

Прошла целая вечность, а она все не могла насладиться головокружительным поцелуем. Наконец, испугавшись охватившего ее желания, Кэсси с усилием оторвалась от Леона и откинулась к стене. Ей нужно было осмыслить происходящее и немного остыть. Леон изнеможенно прислонился головой к ее лбу и провел пальцем по шее. Кэсси знала, что он ощутил под рукой бешеное биение ее пульса. Она закрыла глаза, не желая, чтобы смущение, или стыд, или сомнения лишили ее даже малейшего мгновения удовольствия. Их губы снова соприкоснулись, и Леон глубоко вздохнул. Это был вздох и удовлетворения, и испуга. Кэсси улыбнулась. Он приподнял ей голову, прижал к плечу и нежно обнял ее.

– В конце концов, может быть, я вовсе и не сумасшедший, – прошептал он. Прежде чем Кэсси спросила его, что это значит, послышался телефонный звонок. Он испугал ее так, что она вздрогнула. – Телефон, – сказал он и нехотя отошел от нее. – Пойдем. – Он взял ее за руку и повел за собой на кухню.

Аппарат был прикреплен к стене между кирпичной стойкой, верх которой был отделан деревом, и крашеным шкафчиком. Леон снял трубку.

– Алло. – Он почему-то улыбнулся и, улыбаясь, посмотрел на Кэсси. – Привет, мама.

Кэсси слегка приподняла брови, а он отвернулся и оперся на стойку, все еще держа ее за руку.

– Я был в городе. Извини, что не смог с тобой поговорить... Да, я знаю, середина недели... Нет, все в порядке. – Он приподнял руку Кэсси и коснулся губами ее пальцев. Потом, глядя ей в глаза, тихо сказал матери: – Я встретил женщину. – Он улыбнулся, и у глаз появились морщинки. – Да, я тоже так думаю. Пора.

Кэсси, высвободив руку, стала прохаживаться по кухне, стараясь не слушать разговор. Но это ей не удавалось.

– Может быть, – продолжал Леон. – Посмотрим... Нет, нет. Ты ее не знаешь.

Кэсси открыла духовку и заглянула внутрь. На нее пахнуло стерильной, холодной чистотой. Неужели он никогда ею не пользовался? – подумала она.

– Да, да, очень симпатичная.

Услышав эти слова, Кэсси повернулась. Леон посмотрел ей в глаза, потом скользнул взглядом по фигуре и через мгновение опять посмотрел ей в лицо. Кэсси чувствовала, что краснеет. Он улыбнулся и отвел глаза. Она стояла как вкопанная, едва разбирая его слова. Он упоминал какого-то Дэйла, говорил, что не скажет ему ничего. Потом Кэсси поняла, что разговор перешел на другие темы, и только тогда оцепенение отпустило ее. «Очень симпатичная». Она улыбнулась сама себе. Впервые за очень долгое время ей было по-настоящему хорошо.