"Проклятие Змея" - читать интересную книгу автора (Локнит Олаф Бьорн)

Глава 3. Темвик, первая история "Танцы с волками"

о. Вадхейм.

21-21 дни Первой весенней луны 1293 г.

Скверно мне здесь… Насколько хорошо я чувствовал себя в открытом море, на замечательном боевом корабле-драконе конуга Хререка, настолько же мне отвратительно на твердой земле, вроде бы являющейся родиной всех разумных рас, включая оборотней, гномов, людей, гулей Рабиров или иных удивительных существ населяющих Закатный Материк.

Скажете — чего удивительного в человеке? Человеке, ныне владычествующем над всем Обитаемым Миром? Спрошу в ответ: а что для вас, людей, удивительно в оборотнях? В подгорных гномах? В разумных грифонах? В наследниках древнейших альбов-гулях? В кентаврах из боссонского Ямурлака? В гигантских василисках, наподобие ставшего знаменитым после событий Полуночной Грозы Тлакочауаки — древнейшего существа нашего мира, родившегося в момент Сотворения?

Вот то-то же! Каждый доброжелательный чужак интересен.

Кроме страшного чужака, что засел в горах Вадхейма. Я его боюсь. Смертно. Почему? Да очень просто! Подумайте сами. Допустим, на вашей улице, живет людоед. Вы знаете, что он людоед, знаете, что он может на вас напасть и вас сожрать, предварительно посолив и поперчив, но не знаете, как он выглядит. Единственное ваше знание — людоед рядом. Совсем неподалеку. Но где именно — неизвестно. Просто рядом.

Обычному человеку, знающему, что людоед неподалеку, достаточно взять в руки топор, сказать своим родственникам, чтобы следили за дверьми и окнами и ждать нападения. Или атаковать самому. Но как атаковать, если не знаешь — кого? Вот и я не знаю. Я честно сказал королю, Хальку и Тотланту, о том, что чувствую. Но я не ведаю главного — чем именно является Нечто, угнездившееся в горах Вадхейма. Не человек, не зверь, не демон, не бог. Но что тогда? Какой неизвестный доселе монстр поселился на забытом острове? Не знаю.

Одно могу сказать — на Вадхейме я могу совершенно довериться лишь старой уважаемой женщине, Алафриде. Ведьма владеет чистым, добрым волшебством природы, которое существовало с того момента, когда наш мир всплыл в реальность из незримого Чертога Первичных Пространств Пустоты — изначальной родины существующей Жизни.

Раскрою небольшую тайну: оборотни способны видеть этот Чертог и ходить по его лабиринтам, именуемым в нашем народе «Бездной, Связывающей Всё».

О большем не спрашивайте — так или иначе не смогу объяснить. Это надо чувствовать, а не видеть…

… А оно, то самое Нечто, ждет. И ждать ему осталось недолго. Если вы подумаете, что граф Руфус хоть самую малость развеял мглу таинственности вокруг пресловутого клада Тразариха, то глубоко ошибетесь.

Никто не спорит — ссыльный аквилонский дворянин, томясь от беспросветной скуки, подошел к изучению Вадхейма с тщательностью и скрупулезностью достойной всяческого уважения. Его рукопись изобиловала наиподробнейшими картами, на планах отмечены рощи, перелески, овраги и даже вымерена глубина давно погасших вулканических кратеров. Что характерно, «Долина Дымов», которой Руфус нас стращал во время ужина, оказалась тщательно прорисованной на отдельном листе, а описание оной долины пестрело сообщениями наподобие: «Горячий гейзер, наименованный мною «Лисьим Хвостом», исторгает кипящую воду по четыре раза за световой день и дважды ночью, фонтан же поднимается в воздух на высоту пятидесяти локтей или около того…»

Впрочем, Хальк раскопал в книге Руфуса и куда более интересные заметки, которые, однако, без разъяснения графа звучали довольно бессмысленно: «… Он снова приходил. На сей раз принял облик покойного государя Вилера, с коим я был дружен в прежние времена. Полагаю, Он имеет возможность неким странным образом проникать в человеческие мысли и видеть мои воспоминания. Говорили недолго — я попросил Его уйти… Алафрида тотчас окурила наше жилище дымом тлеющих трав и корешков, якобы отгоняющим злых духов». Любопытно, правда?

— Впервые я встретился с Ним на второй год по прибытии на Вадхейм, — рассказывал Руфус притихшим слушателям. — Летом я начал исследовать остров, поскольку тяготился бездеятельностью и жаждал открыть для себя новое — согласитесь, что отрезанный от Закатного Материка клочок суши никто никогда не изучал подробно… На третий день после Летнего Солнцестояния я находился возле перевала, ведущего в глубину острова. Это место находится приблизительно в девяти лигах от Одаля. Заночевал в пещерке. А утром… Он сидел на камне рядом с моим убежищем. Признаться, я вначале не поверил своим глазам — откуда может взяться человек на необитаемом Вадхейме?

— Может быть, ты пояснишь — кто это «Он»? — уточнил барон Юсдаль.

— Он многолик… О Его истинной сущности я могу лишь догадываться, — Руфус смущенно пожал плечами. — Тогда передо мной оказался седобородый старец в сером плаще и темно-синей островерхой шапке с широкими полями. Посох, клинок на боку — очень дорогой меч, я разбираюсь в оружии. Он спросил на асирском наречии, кто я такой. Пришлось представиться — даже в такой дикой обстановке на стоит забывать о хороших манерах. Но более всего меня поразило Его имя — Он представился как Вотан, сын Бора. Понимаете?

Геберих и конуг Хререк одновременно и удивленно воскликнули:

— Вотан? Ты сказал — Вотан?

Отлично понимаю удивление наших варваров — Вотан является одним из самых почитаемых и могучих богов Полуночи. Если верить легендам, он частенько появляется в мире людей; по крайней мере, абсолютное большинство героев нордхеймских саг встречали Вотана именно в таком облике: старый мудрец в сером плаще и с посохом.

— Я тоже был весьма обескуражен, — признался граф Оргайл. — Не подумайте, я верю в богов, однако никогда не полагал, что бога можно увидеть так запросто, в горном лесу, на козьей тропке! Услышав мое имя, назвавшийся Вотаном человек встал, развернулся и ушел по тропе, ничего больше не сказав. Я побежал к Алафриде, рассказал о странной встрече, но ведьма ответила, что я видел не бога и не человека, а… Призрака. Морок и наваждение. Хотя, замечу, призрак этот был до невозможности материален — я потом осмотрел окрестности, на мокрой траве замечались четкие следы сапог, а на ветке орешника я нашел серую нить от его плата.

— Ты наблюдателен, Руфус, — скупо похвалил графа Конан. — И что было дальше? Вы потом встречались?

— Он навещал меня пять-шесть раз за год. Под самыми разными личинами — принимал облик старых друзей, исторических личностей, однажды явился под маской моего отца. Иногда мы разговаривали — в основном он расспрашивал меня о событиях в Аквилонии, о войнах последних десятилетий, но о себе самом ничего и никогда не говорил. Заметил только, что живет на острове несчитанные столетия.

— И ты его не боялся? — недоверчиво спросил Хререк. — Это ведь нежить, оборотень!.. Прости, Темвик, я не хотел тебя обидеть этим словом.

— Ничего, я не обижаюсь, — отмахнулся я.

Было гораздо интереснее слушать Руфуса, чем обращать внимание на случайные оговорки.

— Самое страшное и пережил в Аквилонии, после ареста, — ответил граф Оргайл. — Потерял все — дом, родных, честь, имя… Какой смысл бояться призрака?..

— А что говорила о нем Алафрида? — осведомился Тотлант. — Она живет на Вадхейме целое столетие и должна знать, кто обитает на этой земле!

— В том-то и дело, что никаких внятных объяснений от хозяйки я не добился, — с разочарованием в голосе сказал Руфус. — Алафрида вообще не слишком разговорчива, хотя иногда на нее находит — может целыми вечерами на память читать нордхеймские саги и легенды, многие из них я внес в рукопись, можете потом почитать…

Хозяйка сказала то, что и я вам говорил — не ходи в Долину Дымов, а если призрак появится, гони его поскорее прочь, поскольку от существ иномировых добра не жди. Кстати, Он никогда не приходил в дом Алафриды — находил меня в лесу или на горных тропах… Однако я не уверен, что Он боялся ведьму. А сама Алафрида делала вид, будто кроме нас двоих не острове никого нет. Предпочитала Его не замечать.

— Хорошо, — перебил Руфуса король. — Судя по твоим словам, можно сделать вывод, что это странное существо, способное менять облик, разговаривать и проникать в мысли человека, не несет никакой опасности! За все минувшие годы Он не сделал тебе ничего дурного, просто являлся поболтать… Боги Всеблагие, Кром Громовержец!

Киммериец вдруг схватился за голову и обвел взглядом Тотланта и Халька.

— Такое предположение может показаться невероятным, — выпалил Конан, обращаясь к своему библиотекарю, — но все мы знакомы с одним типом, который тоже умеет превращаться в человека! И не использует при этом магию! Понимаете о ком я говорю?

— Митра Всевидящий, сохрани и убереги, — побледнел барон Юсдаль. — Тицо! Хозяин Небесной Горы, повелитель Зеленого Пламени! Неужели…

— Маленький мерзавец после побега из Тарантим мог вернуться не в Боссонский Ямурлак, а спрятаться на Вадхейме, — продолжил Конан.

— Если маркграф Ройл прав и клад Нифлунгов действительно служил лишь приманкой, способом заставить меня покинуть Аквилонию…

— Остановитесь, — Тотлант сделал властный жест ладонью. — Конан, Хальк, вы перемудрили! До 1288 года Тицо спал в своем ямурлакском убежище, и той же осенью был развоплощен монстром, вызванным из Черной Бездны волшебником Тот-Амоном. Руфус утверждает, что впервые встретился со здешним призраком в 1285 году, сиречь за три года до пробуждения Повелителя Небесной Горы. Не подходит. Самое простое объяснение далеко не всегда является самым верным! И вообще — хватит все наши беды валить на злосчастного пришельца из Дальних Миров! Я убежден: Тицо вновь погрузился в спячку в Ямурлаке и не вылезет из своей берлоги долгие столетия!

— Может, на Вадхейме живет его родственник? — Конан уяснил, что возникшее предположение не оправдано, однако сразу отказываться от своих мыслей было не в характере короля. — Дядя, брат какой-нибудь?..

— Конан, это исключено! — горячо возразил Хальк. — Тицо сам говорил, что раса звездных путешественников крайне немногочисленна и в нашем мире нет его сородичей. Я склонен Тицо поверить. Замечу, однако: мы набрели на верную догадку! «Призрак» Вадхейма может иметь природу, похожую на сущность Тицо. Сиречь, Он не принадлежит Универсуму Хайбории. Чужак, обладающий силой, весьма похожей на проявления волшебства, но волшебством в то же время не являющейся.

— В те самые времена, когда достойного графа Оргайла сослали на Вадхейм, я хаживал в ватаге Охотников на Монстров, всем известных Ночных Стражей, — задумчиво сказал король. — Нашему отряду помогал в работе вампир. Точнее — каттакан. Существо из другой обитаемой Сферы, пришедшее в Хайборию через Врата Миров, через портал. Портал внезапно захлопнулся и каттакан вкупе с несколькими сородичами остался в нашем мире, они здесь прижились, но частью нашей Вселенной так и не стали… Мало ли чужих существ бродит по дорогам Хайбории? Одни пришли через порталы, когда большинство из них действовали, другие явились к нам как Тицо — из Тьмы Внешней… Словом, месьоры, хватит толочь дерьмо в ступе! Все сказанное нами — ничем не обоснованный домыслы. Руфус, объясни, почему мы должны опасаться твоего дружка-призрака?

— Он — искуситель, — мрачно сказал граф Оргайл. — Умный, расчетливый искуситель, обладающий исключительными возможностями. Между прочим, я мог бы стать королем Аквилонии вместо… Вместо Вашего Величества.

— Это как так? — усмехнулся Конан.

— Что больше всего привлекает людей? — задал Руфус философский вопрос. — Власть и золото, дающее власть. Если у тебя достаточно золота, можно купить весь мир. Ну, хорошо, почти весь… А золотом Он располагает в избытке. Как-то раз Он пришел ко мне под личиной человека, которого я раньше искренне ненавидел — канцлера Редрика, правившего при Нумедидесе. Именно Редрик был виновен в крушении всей моей жизни, сам меня допрашивал… Не хочу об этом вспоминать. Призрак предложил: Руфус, забирай золото, я же сделаю так, чтобы на Вадхейм пришел корабль, который отвезет тебя домой. Пообещал, что команда мне подчинится, но не сказал, как это сделает… Вернувшись и использовав сокровища я смогу отомстить всем обидчикам, естественно с помощью моего таинственного знакомца. Смогу вернуть себе доброе имя, взойти на сияющие вершины, отобрать у Нумедидеса корону. А Он будет помогать мне совершенно безвозмездно, лишь ради восстановления справедливости. Каково?

— И ты отказался? — вздернул брови Конан.

— Разумеется. Я не верю в абсолютное бескорыстие людей, а уж верить в бескорыстие существ, к роду человеческому не относящихся просто смешно… Прецеденты известны — почитайте легенды и узнайте, чем обычно заканчиваются договоры между людьми и Высшими Созданиями. Однако, Он играл на самых сильных чувствах — на моей ненависти и желании увидеть торжество правды, которую попрали Редрик и присные канцлера.

— Понятно, — кивнул король. — А сам клад ты видел?

— Да, Он показал мне сокровища. В той самой Долине Дымов.

— Много?

— Уж простите, государь, не считал… Хотя, на первый взгляд золота и камней там достаточно для того, чтобы купить какую-нибудь великую державу наподобие Немедии, Зингары или Аквилонии со всеми потрохами. Признаться, я тогда подумал, что оказался в волшебной сказке — зрелище невероятное!

— Но в чем же «опасность»? — не выдержал Геберих. — Если хранитель клада сам отдает тебе сокровища, да еще и предлагает свою помощь в благородном деле отмщения неправедным людям?.. Я бы согласился, клянусь молотом Доннара!

— Поставим вопрос иначе, — вмешался Тотлант. — Для чего древнему и могучему существу помогать какому-то ссыльному государственному преступнику, пусть и неправедно осужденному? Не верится мне, что на острове поселилась разочаровавшаяся в человечестве богиня справедливости! Он просто хотел вырваться с Вадхейма, вернуться в открытый мир! Тут и попомнишь рассказ маркграфа Ройла о Духе Разрушения, который жаждет отомстить человечеству за гибель истинного хозяина клада!

— И Ему нужен человек, обладающий властью и влиянием, — угрюмо дополнил Хальк, — чтобы древнее проклятие оказалось наивозможно действенным, способным принести как можно более страшные бедствия. Узнав, что Руфус появился на острове, Нечто ухватилось за соломинку — как-никак граф Оргайл был связан с одним из самых могучих государств мира. А когда Руфус отказался, преодолел искушение, дух клада начал действовать по-другому — проник в Аквилонию и начал подспудно подталкивать нас к поискам… Руфус, ты много рассказывал этому призраку об Аквилонии, Тарантии?

— Но я не знал, что Он будет использовать эти сведения в своих целях! — воскликнул граф.

— Думал, ему просто интересно, как сейчас живут люди…

— Он, извольте видеть, «думал», — варвар стукнул кулаком по колену. — Итак, делаем выводы: у клада Тразариха есть весьма странный Хранитель. Кто он и что он такое — мы не представляем. Расплывчатое слово «проклятие» ничего не объясняет. Задам вопрос всем присутствующим: у кого-нибудь есть соображения, как можно забрать клад и одновременно навсегда избавиться от его стража?

— Никак, — сразу ответил граф Оргайл. — Сокровища и призрак неразделимы.

— Это мы еще посмотрим, — чуть угрожающе сказал Конан. — Все, хватит без толку чесать языками! Завтра будет трудный день.

— Вы, месьоры, спрашивали, в чем опасность? — громко вопросил Руфус. — Отвечу напрямик: опасность в том, что один из вас поддастся искушению…

По-моему, на эти слова Руфуса обратили внимание только Хальк, Тотлант и я сам. Прочие наши соратники были варварами, а значит, руководствовались безоговорочным практицизмом — если кладом владеет враг, врага надо убить, а сокровища отобрать.

Боюсь, Конан и варварские вожди крупно ошибаются, и мы за эту ошибку поплатимся.

Возвращаясь в дом, я снова взглянул на отдаленные горы. Сияние почти исчезло, но я всем нутром чувствовал, как Нечто наблюдает за нами. Пристально и бесстрастно.

Утро началось с деловитой суматохи. Хререк выполнил свое обещание — ни свет, ни заря оба дракона конуга покинули Одальф фьорд. Нордхеймский вождь взял с собой большую часть дружины и запас продовольствия, сказав Конану, что вернется приблизительно через пять ночей, если, конечно, не случится ничего неожиданного. Под «неожиданностями» подразумевалась стычка с нашими возможными соперниками, которые могли пристать к берегам Вадхейма в другом месте.

Ведьма Алафрида, проснувшаяся раньше всех, одарила Хререка полудесятком своих оберегов в виде молоточков Доннара и грубовато выплавленных из серебра лошадок, дала какое-то напутствие и явилась обратно в дом, где вся компания кладоискателей изволила завтракать.

— Значит, собираешься пойти к Нидхоггу и забрать его сокровища? — напрямик спросила старуха у Конана.

Король едва не подавился.

— К кому? — откашлявшись, переспросил киммериец. — Как ты сказала, почтенная?

— Надо же, вроде бы родился на Полуночи, а древние висы о сотворении мира не знает! — с высокомерным сарказмом проскрипела Алафрида. Столь ироничные речи можно услышать только от очень старых людей, полагающих всех остальных неразумными детишками. — Неужто не знаешь, кто грызет корни Мирового Древа, кое есть стержень, удерживающий мир в равновесии?.. Впрочем, это не мое дело. Хочется — иди. Только не принеси проклятие в мой дом.

Больше ничего путного от ведьмы добиться не удалось — Алафрида замкнулась и не отвечала на вопросы, а потом просто ушла в лес.

— Хозяйка хоть и слепа, но все окрестности знает наизусть, — сказал граф Оргайл, когда Хальк забеспокоился — господин советник боялся, что старица заблудится, упадет в яму или на нее нападут дикие звери. — У Алафриды свое, особенное зрение, она научилась видеть мир через совокупность звуков, запахов, ощущений. Я вначале тоже боялся оставлять ее одну и надолго уходить из Одаля, но потом уяснил — Алафрида не пропадет. А насчет диких животных?.. Поверьте, барон, любой зверь в этих лесах Алафриде не опасен.

— Про что она говорила? — хмурился Конан. — Кто такой Нидхогг? Слово это, безусловно, нордхеймское. Кажется, я его слышал раньше, но никак не могу вспомнить смысл.

— Есть одна древняя сага… — начал было Руфус, но в длинный дом с грохотом ворвался Геберих вкупе с двумя десятниками дружины.

— Конан-рикс, лошади готовы! — военный вождь вези так и сочился нетерпением. — Поклажу навьючили. Отправляемся? Две дюжины мечей я оставляю в Одале, сторожить корабли вместе с воителями Хререка, для них все одно нет лошадей — на кнорр много коней не возьмешь.

Из-за широкой спины здоровенного Гебериха вынырнул еще один варвар — племянник конуга, Сигвальд. Вообще-то дядюшка оставил присматривать за кноррами именно Сигвальда, но какой же нордлинг откажется поучаствовать в опасном приключении!

— Конан, я оставил вместо себя Асмунда — кормчего! Могу я поехать с тобой? Как ближний родич Хререка, тоже имеющего интерес в общем деле?

Король, оглядев Сигвальда, на миг задумался, и я понимаю почему. Родственничек и наследник грозного морского конуга был прямой противоположностью рослому и невероятно сильному Гебериху — совсем невысокий, едва ли три с четвертью локтя (Конану по грудь), худощавый, белобрысый: волосы, брови, ресницы — все белое. Внушительного впечатления не производит, пускай дядюшка и берет Сигвальда в походы с двенадцати лет. Сейчас ему вроде бы около восемнадцати.

— Хререк ругаться не будет? — снисходительно ответил Конан. — Ладно, согласен. Только с лошадьми у нас…

— А я легкий! — расплылся в улыбке Сигвальд. — Не то, что на лошади — и на лисице уеду!

Варвары, услышав от Конана, что отряд выходит спустя квадранс, отбыли. Король уставился на Руфуса Оргайлского, выглядевшего неприкаянным и совсем несчастным.

— Граф, предлагаю попутешествовать с нами, — запросто сказал киммериец. — Ты отлично знаешь все тропы на Вадхейме, сможешь предостеречь от возможных опасностей. И, в конце концов, получишь свою долю…

— Свою долю проклятия Нифлунгов? — буркнул Руфус, не глядя на Конана. — Государь, я всегда был добрым подданным аквилонской короны, и если вы облекаете эти слова в четкий и недвусмысленный приказ короля…

— Облекаю, — величественно бросил Конан.

— Поверь, Руфус, мне все больше и больше не нравится эта история. Но я обязан разобраться! Понимаешь — обязан! Я обещал, что Геберих и Хререк получат вознаграждение за труды, а платить им из тощей казны Тарантии будет накладно. Но не это самое важное. Я просто очень люблю разгадывать загадки… Алафрида не обидится, если мы уедем не попрощавшись? Нет? Тогда обязательно захвати свою книгу, пригодится!

Вадхейм чуточку напоминает Пограничье, за единственной разницей — наше захудалое королевство не имеет выхода к морю, мы со всех сторон окружены континентальными державами: Аквилонией, Немедией, Гипербореей и Бритунией.

Если забыть, что позади осталось серо-свинцовое ущелье Одаль-фьорда, то я бы запросто перепутал Вадхейм с далекой родиной. Горы, весьма похожие на Граскааль, ельники, сосны, растущие на скалах. Возле речки, стекающей с ледника, возится прошлогодний медвежий выводок во главе с могучей бурой мамашей, совсем недавно поднявшейся от спячки — медведи не обращают на всадников никакого внимания, отвыкли от человека и не считают двуногих опасными существами.

Конный отряд двигается гуськом — настоящих дорог, понятно, на острове нет, только звериные тропы. Впереди едут Конан и Руфус, указывающие направление, сразу за ними покачиваются в седлах Тотлант и барон Юсдаль, мы с Тюрой заняли место вслед за «Дикой сотней» ярла Торольва. Геберих со своими удальцами замыкают процессию. Сигвальд пристроился к отряду вези — нашел родственные варварские души, да и Геберих смотрит на молодого нордлинга почти как на младшего братишку. Весна на Полуночи больше похожа на аквилонскую зиму. Ночами случаются сильные морозы, кругом лежит почти нетронутый таянием снег — сугробы подтаивают только на солнечных склонах, но в лесу мы встречали снежные завалы высотой в рост человека. Живности довольно много. Мелкое зверье, вроде хорьков или зайцев, в расчет можно не брать, но я приметил двух рысей, ужасно отощавшего одинокого волка, гурт оленей, а однажды Тюра обратила мое внимание на огромные круглые следы — будто на равнине кто-то расставил бочки донцем вниз, а потом убрал.

— А-а-а… — протянул я, изображая из себя бывалого следопыта (каковым, кстати, являюсь в действительности — с детства бродил по лесам вместе с отцом-охотником). — Ничего особенного! Снежный слон! Ты ведь мамонтов в Нордхейме видела?

— Конечно, — согласилась Тюра. — Такой здоровенный зверь с хоботом, бивнями и рыжей шерстью. На них охотятся дикари из самых дальних полуночных племен сооми.

— Так вот: снежный слон, это такой же мамонт, только с белой шкурой. Зимой мамонты Закатного Материка обычно откочевывают на Полдень, в поисках пиши и тепла, а снежные слоны могут запросто жить в снегах и зимовать при самых суровых морозах. Я-то думал, они сохранились только в Пограничье!

Вскоре объявился и хозяин необычных следов — мы проезжали через пустошь, разделявшую леса предгорий, и вдруг увидели бродящий по снежному полю живой сугроб. Иначе и не скажешь! Покрытый грязно-белой шерстью слон вкупе с двумя мохнатыми детенышами меланхолично брел в сторону гор. Остановился, посмотрел маленькими красными глазками на кавалькаду и пошел себе дальше. Как и встреченных ранее медведей люди слона не заинтересовали — съесть нельзя, а нападать бессмысленно.

Руфус уверенно вел отряд к перевалу, который отделял долину Одаля от центральной части Вадхейма. Прежде я не предполагал, что океанские острова могут быть такими огромными! Отряд миновал около семи лиг, а мы доселе не покинули долину Одаля, хотя всадники неуклонно двигались вверх по склону. Как и следовало ожидать, неприятностей мы не избежали. Да только неприятности эти были чересчур мелкими.

Для всех, кроме меня. Не спорю, мне было приятно получить из рук короля Аквилонии орден Малого Льва за спасение маркграфа Ройла, едва не погибшего во время нападения на дворцовую библиотеку Тарантийского замка. А перед сражением на Унере Конан специально для меня выдумал новое звание «Королевский оборотень» — сиречь, соглядатай, обладающий способностями Карающей Длани. Король даже жалование назначил — кесарий в день, тридцать кесариев за одну луну. В нашем королевстве столько зарабатывает коронный советник или начальник государевой управы.

— Темвик! — эхом пронеслось по цепочке. — Темвика из Пограничья — к королю! Немедля!

Отряд почему-то остановился. Прямиком посреди леса. Мы с Тюрой переглянулись, пришпорили низкорослых нордхеймских лошадок и, обойдя «Дикую сотню» ярла Торольва оказались в голове процессии. Конан, Руфус, Тотлант и Хальк спустились с седел и с интересом взирали на непонятные отпечатки, оставшиеся на снегу. Опять снежный слон пробежал, что ли?

— Темвик, давай сюда! — махнул рукой король. — Погляди, что это такое?

— Следы, — уверенно ответил я, осмотрев ноздреватый снег. — Человеческие. Людей было трое, пришли со стороны полуночи.

— Привал, — громогласно скомандовал Конан, обращаясь к остальным. — Будем отдыхать, слишком долго ехали.

Затем король повернулся ко мне и сказал без обиняков:

— Превращайся.

— То есть как?

— Обыкновенно. Согласился быть «оборотнем короля», изволь выполнять свои обязанности. На Вадхейме люди не живут, верно? По крайней мере, так утверждает Руфус. Откуда тогда взялись следы? Темвик, ты спас моих людей на Унере, я и теперь полагаюсь на тебя… Не исключаю, что наши противники высадились на остров несколько раньше. Пожалуйста, выследи людей, которые здесь побывали, хорошо? Обещаю, до твоего возвращения мы из этого леса никуда не уйдем. Геберих! Торольв!

Оба военных вождя мигом подбежали к королю.

— Скоро вечер, — приказным тоном бросил Конан. — Скорее всего, ночевать будем здесь. Передайте своим — в волков, которые подойдут к стоянке из арбалетов и луков не стрелять! Волки — наши союзники. Убивший волка — умрет от моей руки!

Понятно. Конан знает, что оборотни умеют повелевать звериными стаями. И уповает на мое умение — ни одно дикое животное не атакует людей, если я окажусь неподалеку.

— Готов? — зыркнул на меня киммериец и добавил, уже мягче: — Темвик, я не боюсь, но опасаюсь… Пойми.

Я поглядел на Тотланта и волшебник кивнул. Надо — значит надо. Я чмокнул в щечку Тюру и молча ушел за купу молодых пушистых елочек. Раздеваться при всех неприлично, а перед превращением оборотню необходимо снять человеческую одежду.

Аккуратно сложив облачение под ветвями елок (Тюра потом заберет) я позвал свою звериную половину, и тело моментально начало изменяться. Превращение прошло быстро и безболезненно — я являюсь оборотнем из древнейшего рода, среди моих прямых предков было лишь трое представителей человеческого племени: старинное природное волшебство Карающей Длани не могло «выветриться» и раствориться в чужой крови. Теперь я представляю собой волка. Не матерущего вожака стаи, конечно, но все-таки настоящего волка. Серая шкура с черной полосой вдоль хребта, хвост, острые уши, белые клыки. Только глаза человеческие и аквилонский орден на шее — золотую цепочку с медальоном Малого Льва я никогда не снимал, окажись я в облике зверя или человека. Эту награду я честно заработал!

Присел на снег, приноравливаясь к новым ощущениям, почесал задней лапой шею, громко зевнул. Из-за вечнозеленых зарослей появилась человеческая фигура. Точнее две. А еще точнее — три. Я различаю их как глазами, так и по запаху. Конан Канах, король Аквилонии, пахнет потом, как своим, так и конским, дымом костров, дорогим вином, жареным мясом. Еще различается мимолетный запах благовонных втираний, которыми пользуется его нынешняя пассия — графиня Альбиона Аэтос. Надо же, мы уехали из Тарантии много дней назад, а божественный аромат юной прелестницы сохранился доселе! Тотлант пахнет волшебником. Иначе объяснить не могу — соединенные вместе запахи грозы, целебных трав, чего-то чужого и одновременно близкого… А запах Тюры я знаю лучше, чем собственный, со всеми оттенками.

— Идешь? — поглядев на меня сверху вниз, спросил Конан. Я вяло помахал хвостом. — Не беспокойся, мы тебя дождемся! Эх, Веллана здесь нет! Вот кого по следу пускать надо!

Я обиделся. При чем тут Веллан — разгильдяй и пьянчуга, хоть и оборотень! Я могу быть лучше десятка Велланов! Честное слово! Скакнув в лес, я краем глаза заметил, как Тюра подняла сверток моей одежды и унесла в сторону лагеря, обустраиваемого вези и дружинниками Торольва. И еще: вслед за мной скользнула неясная человеческая тень. Неужто Конан перестал мне доверять и послал соглядатая? Да быть такого не может! Тем более, что человек никогда не сумеет сравниться с волком! Вот зараза! Какой же он настойчивый! И выносливый! Ничего подобного за представителями человеческого рода я доселе не замечал! Прёт за мной по бурелому, по сугробам, через овраги, словно его веревочкой привязали!

Надо выяснить, в чем дело. Будьте уверены, я смогу это сделать. Как? Да запросто! Я присел на палых еловых ветках и отделил душу от тела — туловище волка осталось где-то внизу, неподвижное и безгласное. Дух взлетел над лесом и скалами. Посмотрим. Отлично! В одной лиге на Полуночный закат обретается стая белых волков! Сородичи! В стае вожак, пять самок, шестнадцать молодых волков. Это то, что мне нужно! Мысль-волшебство оборотня дает стае непререкаемый призыв-приказ — «Идите Ко Мне»! Я почти вживую увидел, как рыкнул вожак, а старые волчицы начали подгонять волчков выводка прошлого или позапрошлого года. Стая быстрой рысью рванулась к сосняку, избранному мною убежищем. Но и человек оказался не дураком — следит за мной с подветренной стороны, чтобы я запаха не учуял. Боги, как он надеется перехитрить меня в темноте? Скоро закат, а ночным зрением владеют только животные! Преодолеть одну жалкую лигу волки могут очень быстро, куда быстрее, чем всадники-люди. За время, пока старейший волк вел сородичей к моему укрытию, я успел чуток отдохнуть и определить диспозицию. Мой возможный враг (или просто шпион?) затаился в груде валежника в сорока шагах к Полудню. Делает вид, будто его здесь вовсе нет. Хотя, не могу не отметить: он либо опытный охотник, либо учился прятаться у полевых мышей — ни единая веточка не хрустнет, ни прошлогодняя травинка не прошуршит. Затаился.

Ага, вот и моя стая. Вожак отменный — почти в два раза крупнее меня, шкура пышная, не сероватая, как у снежных мамонтов, а снежно-серебристая. Старшие самки несколько помельче, но тоже производят внушительное впечатление. Грозная сила! Передвигаются волки бесшумно, будто скользя по ледяному насту. Вожак подошел ко мне. Настоящие дикие звери не владеют разумом и словом, как люди или оборотни. Но я могу понимать «запах» волчьей мысли. Вот и сейчас до меня донесся безмолвный призыв вожака:

«Что тебе нужно, Старший Брат?»

«Ты чувствуешь человека?» — ответил я.

«Людей много… Справа, слева… Человек может быть врагом…»

«Человек где-то рядом!» — я попытался «указать мыслью» на соглядатая. Вожак понял мгновенно.

«Я знаю. Что делать?»

«Окружить, но не трогать, пока я не скажу! Напугать!»

«Мы это сделаем, Старший Брат».

Стая разбилась на маленькие отряды, по два-три волка, молодняк возглавляли старые самки. Спустя четверть квадранса, спрятавшийся в буреломе человек оказался внутри замкнутого круга сильных и крупных белых волков. Вожак тявкнул. По сигналу старейшего волка к розово-фиолетовым вечерним небесам вознесся тяжелый волчий вой — люди почему-то называют его «тоскливым» или «зловещим», но в действительности он означает торжество и знак будущей победы.

Волки, как я и приказал, «пугали» человека. Что бы вы предприняли, оказавшись в кольце воющих волков? Думаю, что запаниковали бы и попытались сбежать. Однако, мой незнаемый противник оказался выдержан и не рванулся прочь со всех ног — все больше начинаю его уважать! Человек подал признаки жизни — нервно пошевелился. А потом осторожно и медленно поднялся на ноги — пытался не спровоцировать стаю — и проорал в голос:

— Темвик! Это я! Убери своих мохначей! Я хочу пойти с тобой!

Час от часу не легче… Вот любитель приключений, чтоб его!.. Как я сразу не учуял?

«Не трогайте человека! — я передал мысль вожаку стаи и зубастый белый волк рыком скомандовал сородичам отойти и примолкнуть. — Нападайте, только если меня ранят или убьют…»

Впрочем, я был уверен, что сейчас меня не убьют и не нанесут никакой раны. Я уже знал, кто прячется в буреломе. Трудность была вот в чем: рядом одновременно находились стая диких белых волков, которой оборотень мог повелевать только находясь в зверином обличье, и близкий мне человек, с которым я не сумею общаться, сохраняя на себе шкуру волка. Изберем третий путь, пускай, этот путь довольно тернист…

Мгновенное преображение, и вот, обычный зверь, похожий на серую собаку, внезапно поднимается на две ноги, лапы вытягиваются и… Нет, ничего похожего на человека не получилось — я превратился в «чудовище» (так мы сами, оборотни, называем нашу третью ипостась — промежуточное состояние между человеком и зверем). Двуногий страшенный волк, обладающий речью людей. Очень не люблю быть «чудовищем» — выглядит отвратительно, но с природой не поспоришь.

Я двинулся к человеческому силуэту, теряющемуся в тени деревьев и вечернем мраке, но «соглядатай» не двинулся с места. Не испугался.

Он уже видел мою «третью половину» на корабле Хререка: тем вечером мы напились и я начал показывать интересующимся способности оборотней — хвастался.

— Сигвальд? — сказал я с гулким хрипом. В образе «полуволка» я не могу говорить так, как человек — прорываются звериные нотки. — Зачем ты со мной пошел? Возвращайся в отряд! Я не ошибся. Это был Сигвальд, сын Ивальда, брата Хререка. Какого демона он увязался? Зачем? Невысокий беловолосый парень в кольчуге, при шлеме и мече, растерянно стоял передо мной. Боги, как он сумел преследовать меня по пятам несколько лиг? Даже здоровущие Конан или Геберих непременно выдохлись бы, не сдюжили!

— Я подумал, что тебе будет нужна помощь, — сказал Сигвальд, явно хорохорясь. И, уже куда смущеннее, добавил: — Раньше мне было стыдно перед дружинными, но теперь мы одни… Я могу сказать это только тебе, Темвик. Вот истинная правда: моя мать была оборотнем из Пограничья. Отец — человек. Я не умею превращаться, но кое-какие знания сохранил… По материнским рассказам. Можно с тобой? Вспомним, что нордлинги не могут лгать — ложь для человека с Полуночи является несмываемым позором. Да и Сигвальд мне симпатичен — хороший парень, ищущий подвига, который воспоют скальды! К тому же отдаленный родич. Поверить? Поверю!

Теперь мне стало понятно, почему Сигвальд был так вынослив — наша кровь! Недаром он сразу подружился со мной во время плавания на Вадхейм и постоянно расспрашивал про оборотней Карающей Длани! Пускай большинство предков нордлинга были людьми, и он потерял способность возвращать лик волка, но…

Рассудим: человек умеет стрелять из лука, биться на мече и ноже, чего животное никак не может, следовательно…

Сигвальд мне пригодится! Как человек. Не мне — нам. Нам — это временному союзу зверей, человека, и оборотня, как связующему звену меж человеком и волком.

— Хорошо, — сказал я. — Стая белых волков и я идем по следу чужаков. Отстанешь, испугаешься — мы тебя бросим. Согласен?

— Согласен, — с невозмутимым достоинством истинного нордлинга ответил Сигвальд. — Куда идти?..

Белые волки отправились вслед — вожак не мог ослушаться приказа Старшего Брата.

Совершенно не понимаю, что именно понадобилось неизвестным людям в лесу долины Одаля. Разумеется, можно забраться на высокое дерево — оттуда будет хорошо видно побережье, буквально как на ладони! Не исключаю, что наши возможные недруги именно так и поступили.

След вчерашний, следовательно, они могли видеть корабли Хререка и дымы костров.

Как оказалось, Одаль-фьорд и соседний залив, расположенный к Полуночному закату, разделяет невысокая и вполне проходимая гряда холмов. Идти, по волчьим меркам, не слишком далеко.

Сигвальд пыхтит, как боссонский тяжеловоз, однако, отставать не собирается. Двуногому сложнее, чем мне и волкам — ледяная корка частенько не выдерживает человеческого веса, и он проваливается в снег, но природное нордхеймское упрямство не позволяет Сигвальду бросить начатое дело. Волков, кстати, нордлинг совершенно не боится: знает, что не тронут. Мы поднялись на самую вершину гряды. Рассмотреть что либо оказалось невозможным — мешали деревья, густо покрывавшие склоны холмов. Я покосился на Сигвальда и тот сразу понял, что надо делать. Такое впечатление, что он отчасти унаследовал от матери способность ощущать «запах мысли».

— Берег в полулиге, — известил Сигвальд, спустившись со столетней, в три охвата, ели. — Очень крутой откос, но мы пройдем… Во фьорде стоят два дракона, кнорр, и корабль, какие строят в Аквилонии — караком называется. Может быть, стоит захватить пленного?

Точно, Сигвальду доступен «запах мысли»! Он угадывает все, что я хочу сделать!

Нападение надо организовать с умом. Во-первых, никто не должен пострадать — я имею в виду нашу странную компанию. Во-вторых, должно изловить не простого дружинника, который наверняка ничего не знает, а кого-нибудь поважнее. В-третьих, следует поостеречься магии — Тотлант ведь предупреждал, что соперники наняли колдуна.

Наглость и быстрота — вот в чем ключ к успеху!

Пришлось возвращаться к ипостаси монстра, чтобы растолковать Сигвальду, как именно мы собираемся действовать — одним обменом мыслями тут не обойдешься, человек в этом отношении заметно проигрывает зверю. Сигвальд сделал просто — срезал кинжалом пышную еловую лапку, уселся на нее и заскользил по склону, будто на санях. Мне и белым волкам пришлось куда труднее — на таком откосе можно запросто переломать лапы. Оказавшись внизу, неподалеку от берега, где приплывшие на Вадхейм незнакомцы устроили лагерь, стая выстроилась широким полукругом и приготовилась. За чахлым кустарником и стволами сосен пылали костры — стремительно темнело.

Я осторожно подобрался к ближайшему костру. Буквально на брюхе полз, опасаясь, что меня услышат.

Это были нордлинги. Судя по речам — ваниры, из дружины какого-то Харальда Змеелова.

Никогда не слышал о таком конуге. Разговоры самые обычные, ничего примечательного. Беседуют о прошлогоднем набеге на побережье Пиктской Пущи и некоем Олафе-берсерке, зарубившем пиктского вождя. Что у нас слева? Ага, это уже гораздо интереснее! Аквилонский походный шатер без гербов и эмблем ветерок доносит резкий запах жаркого со специями, вина и чуть зачерствевших пшеничных лепешек, которых разогревают над жаровней. Слышны голоса — классический тарантийский выговор, его ни с чем не перепутаешь! Теперь остается претворить в жизнь исключительно простой и (надеюсь…) вполне действенный план.

Я отполз подальше, подбежал к вожаку стаи и быстро обменялся мыслями — старый волчара моментально все понял. Наблюдавший за нами Сигвальд тихонько шепнул:

— Скоро?

Я утвердительно тявкнул в ответ. Надеюсь, Сигвальд не перестарается — за людьми частенько замечалось излишнее рвение в деле причинения неприятностей ближнему своему.

Нордлинг, уяснив, что веселье начинается, отправился на условленное место — к самой пологой части склона, где человеку будет удобнее всего подниматься на холм. Вожак стаи сверкнул глазами, в которых отразился свет близких костров.

Воображаю, как это выглядело со стороны! Из темноты леса в лагерь неожиданно ворвались почти два десятка рычащих стремительных теней — волки перепрыгивали через костры, сшибали с ног людей, пытавшихся схватиться за оружие, валили наземь и цапали на предплечья или лодыжки. Две волчицы постарше грозно завывали в стороне от шатров, нагоняя страх. Паника вышла знатная, смотреть приятно! Обычно, волки не подходят к огню, а тут — извольте видеть! — взбесившаяся стая буквально перевернула стоянку вверх дном!

«Быстрее, быстрее! — думал я. — Скоро люди схватятся за самострелы и арбалеты, и тогда нам не поздоровиться!»

Вожак и еще пятеро волков буквально снесли шатер, в котором находились люди, говорившие на аквилонском, насмерть перепугав обитателей палатки. В панике человек обычно начинает действовать в прямой противоположности с логикой — вместо того, чтобы бежать к кострам или на берег, в сторону кораблей, двое или трое аквилонцев ломанулись в лес.

Теперь началась классическая волчья охота. Вожак вместе со своими зверюгами отсек одного из беглецов от остальных и погнал к склону — я заметил, что этот человек был толст и хорошо одет: бархатный камзол, дорогие сапоги, на поясе кинжал с золотой рукоятью. Воспользоваться оружием толстяк даже не подумал — тоненько привизгивая от страха, он карабкался наверх, пытаясь оторваться от тявкавших позади мохнатых чудовищ.

— Привет! — перед запыхавшимся брюханом, будто из-под земли, вырос Сигвальд, затаившийся у корней сосны. — Ты что, испугался этих милых собачек?

— А… Я не… — оторопело заикнулся аквилонец и сей же момент Сигвальд приласкал его по темечку подобранной в лесу дубиной. Толстяк как подкошенный повалился на снег, нордлинг ухватил его за шиворот и потащил на вершину холма. Воображаю, как ему тяжело! Шум в лагере постепенно утихал — волки исчезли так же быстро, как и появились. Насколько я понял, среди моих хвостатых приятелей потерь не было, ни одного волка даже не поранили. Отлично!

Сигвальд деловито разрезал плащ бессознательного аквилонца на полосы и связывал их в постромки — предполагалось, что двоих или троих волков мы заставим тащить пленного на импровизированных санях из еловых лап. Не на своем же горбу доставлять его под ясные очи обожаемого монарха?

Я подошел к Сигвальду, обнюхал нашу пузатую добычу и обомлел: запах сей мне был очень хорошо знаком по недавним приключениям в Тарантии!

Вот уж не думал, что я встречусь с Дораном Простецом в этом немыслимом захолустье! Иштар Милостивая, это никакой не необитаемый остров, а настоящий проходной двор!

— Готово, — выдохнул Сигвальд, закончив возиться с постромками. — Темвик, надо быстрее возвращаться! Его обязательно начнут искать, если уже не начали! Зови своих волчар, упряжь готова.

Меня вдруг передернуло — незримое Нечто, следившее за нами с самого первого дня пребывания на Вадхейме, было совсем неподалеку. Я услышал Его смешок будто наяву… Оно забавлялось, наблюдая за копошением смертных.