"Раньше умрешь, раньше взойдешь" - читать интересную книгу автора (Харрисон Ким)

Глава 1

Машина была раскалена от солнца, я отняла от нее кончики пальцев, крадучись рядом. Возбуждение покрывало мою кожу словно вторая аура. Пригнувшаяся и незаметная я следовала за Джошем, который плелся по парковке в сторону своего грузовичка, одетый в джинсы, специально прибереженные для первого дня школы, и заправленную рубашку. Да, это был первый день школы, и да, мы прогуливали, но это не то, что кто-то когда-либо делал в первый день школы. К тому же я думаю, серафимы простили бы меня — это была одна из тех меченых ими душ, что я собиралась спасти.

Джош остановился и повернулся ко мне, пригнувшись возле своего красного мустанга; он убрал свои русые волосы с глаз и ухмыльнулся. Было очевидно, что это не первый раз, когда он прогуливал школу. Также, это был не первый раз, когда и я прогуливала, но я никогда не делала это за компанию. Я улыбнулась в ответ, но когда взгляд Джоша обратился мне за спину, его улыбка погасла.

— Из-за нее нас поймают, — пробормотал он.

Мои желтые кеды с черепами и костями на шнурках впились в тротуар, когда я повернулась посмотреть. Барнабас надлежащим образом крался между машин, его темные глаза были серьезны, а выражение лица — мрачным. А вот Накита прогуливалась, как ни в чем не бывало, во всей красе и помахивая руками. Она была одета в мои дизайнерские джинсы и один из моих коротких топов, выглядя лучше, чем я когда-либо, с ее темными волосами, блестящими и черными ногтями, сверкающими под восхитительным солнцем. Она не красила их, это был их природный цвет. В обычной ситуации я бы возненавидела Накиту только за ее вид, но темный жнец даже не представляла, какой симпатичной она была.

Остановившись на полусогнутых возле меня, Барнабас нахмурился, от него пахло перьями и подсолнухами. Ангел, замаскированный под старшеклассника в его выцветших черных джинсах и еще более выцветшей футболке с изображением какой-то группы, был дважды падшим: первый раз, когда он был выдворен из рая кто знает сколько тысяч лет назад, и сейчас, за смену сторон в середине небесной войны.

— Накита не имеет ни малейшего представления, как это делать, — проворчал жнец, убирая свои коричневые вьющиеся локоны с глаз и наблюдая за ней. Они были на противоположных сторонах небесной войны, и сейчас, чтобы столкнуть их, много не требовалось.

Я сжалась, показывая рукой Наките пригнуться, но она просто продолжала идти. Накита была моим официальным попечителем, назначенным серафимами.

Технически, как темный хранитель времени, я была ее боссом. Хотя во всех земных делах я разбиралась лучше, зато она знала мою работу, и то, что мне полагалось делать. Сложность была в том, что я не хотела делать это небесным способом. У меня были другие идеи.

— Пригнись, ты, дура! — прошипел Барнабас, и маленькая, красивая и смертоносная девушка оглянулась, сбитая с толку. У нее на плече была модная сумочка, которую я дала ей этим утром, чтобы довершить ее имидж. Она подходила к ее красным босоножкам и была абсолютно пуста, но она настояла на том, чтобы носить ее, потому что думала, что это поможет ей не выделяться.

— Зачем? — спросила она, приблизившись. — Если кто-то попытается остановить нас, я просто отутюжу их.

Отутюжу? — подумала я, вздрагивая. Она была на земле недолго. Барнабас затесался лучше, будучи изгнанным из рая еще до постройки пирамид, потому что он верил в выбор, а не судьбу, но Накита однажды рассказала мне, что ходили слухи о том, что он был изгнан за любовь к смертной девушке.

— Накита, — сказала я, подтягивая ее, когда она подошла ближе, и она послушно пригнулась, ее длинные волосы развивались на ветру. — Никто больше не использует это слово.

— Это совершенно нормальное слово, — сказала она, обиженная.

— Может, вместо этого ты попытаешься просто давать людям пощечины? — предложил Джош.

Барнабас нахмурился.

— Не подстрекай ее, — пробормотал он. Накита выпрямилась.

— Нам нужно идти, — сказала она, оглядываясь по сторонам. — Если ты не сможешь убедить меченого выбрать лучший жизненный путь прежде, чем Рон пошлет светлого жнеца, чтобы спасти его жизнь, я возьму его душу, чтобы ее спасти.

После чего Накита начала идти к грузовичку Джоша. "Возьму его душу" — было деликатным образом сказать "убью его". Чудовищность того, что я пыталась сделать, разом обрушилась на меня, и мои плечи опустились.

Я была новым темным хранителем времени, но в отличие от темного хранителя времени, который был до меня, я не верила в судьбу. Я верила в выбор. Вся эта ситуация была большой вселенской шуткой, если не брать в расчет небольшой нюанс о том, что я мертва. Старый темный хранитель времени думал, что убив меня — его предсказанную замену — он обретет бессмертие. Никто не знал, кем я была, пока не было слишком поздно что-либо изменить, и я влипла с этой работой, пока не смогу найти мое настоящее тело и разорвать связь с амулетом, который сохраняет меня живой в его отсутствии.

Джош выпрямился, поглядывая на парковку через окна мустанга.

— Давайте. Идемте к моему грузовичку, прежде чем она займет переднее сидение. Я не поведу с ней на переднем сидении.

На полусогнутых мы последовали за ней. Барнабас понимал гораздо лучше во всех этих "душеспасительных" делах, чем я, зная как использовать свой амулет и имея опыт нахождения отмеченных для ранней смерти людей, чтобы спасти их от подобных Наките жнецов. То, что он сменил сторону, чтобы остаться со мной, было так же странно, как и то, что я была выбрана в качестве нового темного хранителя времени. Может быть, чувство вины держало его рядом со мной, так как ему не удалось спасти меня, когда я была отмечена для смерти. Возможно, это был гнев на его предыдущего босса, Рона, светлого хранителя времени, который лгал нам обоим в угоду его стремлению к превосходству. Или возможно потому, что Барнабас думал, у меня были ответы на вопросы, поднятые предательством Рона. Какова бы не была причина, я была рада, что Барнабас был здесь. Никто из нас не был согласен с небесной философией об убийстве кого-то, прежде чем он сделал что-то плохое, но если мне было предначертано судьбой стать новым темным хранителем времени, то все могло быть гораздо хуже, если бы я не могла рассчитывать на лояльность Барнабаса. Накита не доверяла ему и думала что он шпион.

— Ум, люди? — сказал Джош, и я замерла, когда проследила за его взглядом к патрульной машине, припаркованной перед школой. Рядом с ней стояла женщина в униформе, уперев руки в бедра, и смотрела в нашу сторону.

— Черт! — взвизгнула я, быстро приседая. Джош незамедлительно последовал моему примеру, а Барнабас никогда и не поднимался выше уровня машины.

— Вниз! — я почти прошипела на Накиту, и дернула ее вниз. У меня бешено колотилось сердце. Хорошо, я знаю. Я мертва, но попробуй сказать это моему сознанию. Оно думало, что я жива и с осязательной иллюзией тела — кто я такая, чтобы сказать, что это не так? Это было неудобно. Если я просто сижу — ничего, но стоит мне заволноваться, и память о моем бьющемся сердце оживала. Это так несправедливо, что мне приходится иметь дело со всей этой физической хренотенью, как например, быть испуганной, когда я уже и так мертва, ну хотя бы я больше не потею.

Я прислонилась спиной к машине, за которой мы прятались. Рядом со мной Джош выглядел взволнованным.

— Это офицер Леви. Думаешь, она видела нас? — прошептала я. Просто, блин, чудесно, я уже была не ее радаре. Она оштрафовала меня за превышение скорости на пути к больнице, когда Накита почти убила Джоша две недели назад. Ага, она почти прикончила его. Я бы не назвала их друзьями, но хотя бы Накита больше не пыталась убить Джоша.

Пригнувшись передо мной, Накита стала вставать.

— Я залеплю ей.

— Нет! — выкрикнули мы с Барнабасом, дергая ее вниз.

Джош поглядывал сквозь окна.

— Она ушла.

Сын мертвого щенка. Как я должна спасти жизнь какого-то парня, если я даже не могу выскользнуть со школьной парковки? Я сказала серафимам, что если я смогу поговорить с ним — меченым — то он сделает лучший выбор, и ему не придется умирать, чтобы спасти свою душу. Это был, вероятно, мой лучший шанс доказать, что мои идеи могут сработать. Я не хотела потерять эту возможность из-за того, что опоздаю на "вечеринку". И я не собираюсь позволить всему этому пойти прахом только потому, что я была задержана в школе, а потом, когда узнает отец, под домашним арестом в своей комнате.

Я сжала амулет в руке, в то время как росло мое беспокойство. Я должна была уметь останавливать время с помощью черного камня в его центре, становиться невидимой и делать еще кучу всего такого, но в последний раз, когда я пробовала делать кое-какие эксперименты в этом направлении, я почти уничтожила себя. А если я что-то не сделаю…

Барнабас положил свою руку на мою, мы оба держали блестящий черный камень, который заставлял меня выглядеть живой, я повернулась к нему, моргая от неожиданности.

— Я позабочусь об этом, — сказал он, в его глубоких карих глазах читалось сочувствие.

Я приоткрыла рот и кивнула. Мне не нужно это делать самой. Он и Накита были здесь, чтобы помочь, пока я не смогу делать это сама. Видя мою благодарность, он улыбнулся, и его рука соскользнула с моей, когда он встал.

— Ты? — гаркнула Накита, тоже вставая. — Если кто-то и будет драться, то это я!

Джош вздохнул.

— Вот, опять началось.

Выражение лица Барнабаса стало раздраженным, но у него расширились глаза, когда он посмотрел ей за спину. Звук сухого прочищения горла пронесся сквозь меня, и я встала, когда увидела офицера Леви все еще с руками на бедрах и разочарованием на лице.

— Не слишком ли рано для экскурсии учащихся? — спросила она. Она выглядела слишком молодо, чтобы быть копом, но серьезное выражение ее глаз требовало уважения, несмотря на ее стильную прическу и миниатюрность.

— Офицер Леви! — сказала я, чувствуя себя дурно, когда я начала расправлять юбку. Она была черная с черепами и костями на каемке. Она подходила к шнуркам. И с черными колготами, мой вид был вызывающе оригинальным, но в этом была вся я. — Ух ты, рада снова вас видеть. Я не знала, что вы были назначены сюда. — сказала я.

Я замолчала, и никто больше ничего не сказал, пока она по очереди смотрела на каждого из нас.

— Ах, мы как раз забирали кое-что из грузовичка Джоша, — соврала я, смотря на него в двух рядах от меня, двух рядах и шести часах. Черт.

Она подняла брови и убрала руки с пояса.

— Джош, Мэдисон… и вы двое…? — спросила она.

— Барни, — ответил Барнабас, не поднимая взгляда, когда его глаза засеребрились. Он назвался именем, которое я использовала, когда была сердита на него, что сказало мне, что он был не в восторге от себя.

— И ты дорогая?

— Накита, — ответила темный жнец прямо, перебирая свой амулет пальцами как если бы готовясь использовать его.

— Она моя сестра, — сказал Барнабас, подтягивая ее ближе в жесте, о котором офицер Леви подумает как об объятиях, хотя я знала, что это предупреждение ей вести себя хорошо. Проблема была в том, что они оба думали о себе как о доминантах, и ситуация только усугубилась, когда она оттолкнула его от себя. — Мы перевелись сюда из Дании, — добавил он, и я посмотрела на него с удивлением.

Я думала, это была Норвегия…

— Они остановились у меня, — добавила я.

Офицер Леви, кажется, расслабилась, видимо удовлетворенная нашими потупленными выражениями лиц.

— Если ты еще раз выкинешь что-то подобное, получишь испытательный срок, — сказала она, указывая на школу за её спиной. — Внутрь. Все вы. Я не собираюсь впаивать вам срок в первый же день школы. Идемте, — сказала она, показывая нам идти перед нею, и мы как один начали двигаться.

— Мне жаль, — пробормотал Джош, когда я поравнялась с ним, но кому он это сказал — мне или офицеру Леви, я не знаю. Меня наполнило разочарование с оттенком отчаяния. У меня волосы на шее встали, когда я услышала офицера Леви позади себя. Мы не уйдем тихо, не так ли? — думала я, но подмигивание и хитрая ухмылка, пойманные от Барнабаса, когда я посмотрела на него, заставили меня выпрямиться в предвкушении.

— Продолжай идти, — пошевелил он губами, потом потянул Накиту за руку, чтобы поровнять ее со мной и Джошем. Я не могла не улыбнуться на ее приглушенный протест, когда Барнабас приблизился к ней и убедил не бить женщину.

— Я видел, что ты собиралась сделать, — сказал он, его рука покоилась на амулете, когда тот начал слабо светиться зеленым. Раньше он был рубиново красным, но с тех пор как он оставил свою позицию светлого жнеца и стал темным, амулет сменил цвет, сдвинувшись по спектру, к смущению Барнабаса.

— Накита, бить ее отдает изяществом носорога, — добавил он. — Ты должна овладеть искусством поиска минимума. Смотри и учись.

Потом тише он прошептал мне:

— Мэдисон, начинай замедляться, пока офицер Леви не пройдет мимо тебя. Джош, мне жаль, я не могу тебя прикрыть. Она должна кого-то поймать. Лучшее, что я могу — сделать так, что ты не попадешь в неприятности.

Джош вздохнул, смотря на меня, когда взял мою руку.

— Увидимся позже, — сказал он тихо, выражение его лица было несчастным и одновременно покорным. — Я знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Мои пальцы выскользнули из его, и я поморщилась.

— Возьмешь мою домашнюю работу?

— Ага. Я заеду к тебе домой после школы. У тебя есть мой номер телефона?

Я дотронулась до своего кармана, нащупывая мой телефон.

— Всегда, — сказала я, и Накита хмыкнула, совершенно не понимая. Почти все для нее просто логика. В этом была разница между ней и Барнабасом. Несмотря на всю его горечь, его вело сердце.

Я чувствовала себя отвратно, покидая Джоша, но что еще я могла сделать? Постепенно я начала замедлять шаг, оба, Накита и Барнабас начали отставать вместе со мной, в то время как Джош продолжал идти впереди нас, с опущенной головой и руками в карманах. Я задержала дыхание, когда отступила в сторону и позволила офицеру Леви пройти мимо меня. Барнабас коснулся моего локтя, и я остановилась. Другая его рука была на амулете, глаза стали серебряного цвета, когда он прикоснулся к божественному, изменяя воспоминания офицера Леви, чтобы исключить нас. Это было несложное умение, но то, которому, как я думаю, они оба не спешили меня учить из-за того, что я смогу делать с его помощью. Конечно, я их босс, но я получила работу без пожизненного обучения и дисциплины, которые обычно следовали сначала.

Я стояла между машин и наблюдала, не веря своим глазам, в то время как офицер Леви, казалось, полностью забыла о нас, провожая Джоша обратно в школу, как если бы он был единственным, кого она видела. Магия жнецов — вы просто обязаны ее полюбить.

— Женщина вспомнит, — сказала Накита, фыркая, отставив бедро и тоже наблюдая. — Ты использовал слишком мало божественности, так что ложная память не будет держаться.

— Она удержится достаточно долго, чтобы мы смогли улизнуть, а это все, что нам нужно, — Джош уже, очевидно, был забыт, Барнабас взял меня за локоть и направил к полю на краю парковки, но мои глаза были на школе позади нас и открытых окнах. — И когда вернется проверить и никого не найдет, в ней зародится сомнение. Через неделю она забудет об этом, потому что для нее будет легче забыть, чем помнить.

Неделя, думала я, надеясь, что он не совершает ошибку. Я думала, что это будет более надежно. Накита тоже казалось неубежденной.

Плечом к плечу, мы повернулись и оставили машины позади нас и направились к заросшему полю, полному пчел и маленьких цветочков. Я не могла не чувствовать себя странно, шагая меж двух ангелов, светлым и темным, как если бы я была как-то соединена со всем прошлым, что случилось до меня, и будущим, что грядет. Если бы я не знала, что за нами была школа, или не ощущала запах асфальта и раскаленного металла, я бы могла подумать, что иду по Эдему[1].

Накита посмотрела на небо и смахнула волосы назад. Она улыбнулась до боли красивой улыбкой. Когда она вытянула руки к небесам, ее крылья, ее восхитительные, с черным оперением, невозможно большие крылья — материализовались, переливаясь на солнце. Темный жнец, темные крылья.

Беспокоясь, я оглянулась на школу. Когда я повернулась, Барнабас уже тоже обзавелся крыльями. Его крылья были белыми, и я задумалась, не изменят ли они со временем цвет, как его амулет.

У меня было меньше 24 часов, чтобы попытаться помочь какой-то безымянной душе, что вот-вот окажется в центре борьбы за свою жизнь. И мы — те единственные кто может его спасти, думала я, в то время как Барнабас обхватил меня рукой за талию, и я ступила назад, становясь ему на ноги, так, чтобы он смог нести меня в полете. Мы несли его спасение и его смерть… потому что если я не смогу убедить его сделать иной выбор, Накита его убьет.