"Приключения слов" - читать интересную книгу автора (Казанский Борис Васильевич)

Твердолобый капитан

Отставной капитан кавалерии Чарльз Кеннингем Бойкот был типичным английским дворянином, твердым в своих правилах, внушенных ему в семье и в школе, решительный в своих поступках, самоуверенный.

А настоящий твердолобый англичанин, для которого Англия с ее национальной культурой, с ее узкой сухой моралью, с ее пресловутым здравым смыслом представлялась верхом возможного идеала. С таким идейным багажом капитан, выйдя в отставку, взял место управляющего в имениях графа Ирна в Ирландии. Он, может быть, и не представлял себе трудностей и даже опасностей, связанных с этой должностью. Но во всяком случае то, что он знал об ирландской сельской жизни, внушало ему только пренебрежение. Он не сомневался в своем превосходстве. Чтобы он, англичанин, дворянин, капитан королевской армии, не сумел справиться с какими-то жалкими ирландскими арендаторами! Вероятно, на эти английские и капитанские качества рассчитывал и достопочтенный граф, который, несмотря на свое ирландское происхождение и возвышенные мечты о независимости Ирландии, был во всем прочем, и в особенности в отношения к зависимым от него людям, таким же заядлым помещиком, как любой английский лорд.

Прибыв в имение и поселившись в старинном феодальном замке, капитан Бойкот сразу показал арендаторам своего хозяина и окрестным поселянам, что он «настоящий человек». «Я им не граф,– говорил он себе.– Я не буду с ними церемониться. Они должны сразу понять, что находятся в твердых руках. Никаких послаблений! Все, что закон предоставляет требовать, должно быть взыскано неукоснительно и безотлагательно».

А между тем Ирландия в то время, в конце 70-х годов XIX века, сохраняла во многих отношениях еще феодальные порядки. В помещике видели естественного господина, который должен заботиться о населении и помогать ему в трудные дни. Законов никто не знал, начиная с населения, среди которого грамотных было немного, и кончая управляющим, не говоря уже о самом графе, который знал о жизни своего имения только сумму арендной платы и находил ее недостаточной, чтобы жить так, как считал соответствующим своему титулу. Бойкот же, проникнутый до мозга костей идеей законности, изучил ирландское земельное право и сразу увидел, что оно не имело почти никакого значения в отношениях лорда и поселян. Люди жили по старине, по обычаю, иногда недостаточному, часто неопределенному, позволявшему различные толкования и связанному с обстановкой местной жизни.

Всему этому Бойкот решил положить конец. Как! В случае неурожая арендатор просит отсрочки или сбавки арендной платы, соседний крестьянин нахально приходит просить семян на посев и находит вполне естественным собирать валежник в графском лесу или даже срубить там дерево, если он в нужде. Отныне это запрещено, и объявления развешены, и сторожа поставлены, и преступившие закон привлекаются к судебной ответственности и штрафуются по закону. Бойкота не трогают старинные обычаи, по которым молодые после венчания являются в замок на поклон и приносят специальный каравай с налепленными на нем фигурками из сусального золота. Арендаторы считают долгом представить первый или последний сноп жатвы и первинки своих овощей и фруктов, а поселяне собираются на поляне у ворот для песен и танцев в праздничные дни. Это все пустяки, которыми ему некогда заниматься.

Немудрено, что Бойкота в округе ненавидели и боялись.

Но война началась, когда неукоснительный капитан объявил, что отныне земля будет сдаваться в аренду на новых условиях, которые будут точно перечислены в договоре, и, прежде всего, по более высокой цене. Его не смущало, что качество семян и средства обработки в Ирландии были далеко не те, что в Англии, и что самая земля здесь гораздо сильнее истощена вследствие недостаточности удобрения. Он стоял на одном твердо: именье оценивается в такую-то сумму, обложено такой-то суммой налога, значит оно должно приносить соответственную сумму дохода.

Но в это время в Ирландии действовала не без успеха «национальная лига», вокруг которой объединились широкие круги сельского населения, возложившие на нее свои единственные надежды. Эта лига ставила себе целью политическую и экономическую организации Ирландии. И вот в ответ на отчаянный призыв арендаторов графа Ирна лига решила оправдать на деле то доверие, которым она пользовалась в ирландских селах. Бойкот и Ирн получили от лиги решительное требование отменить новые условия сдачи земель в аренду. Но Ирн полагался на стойкость и храбрость капитана, а капитан заявил, что он не отступится от своих мероприятий, несмотря ни на что. Тогда ему была объявлена не столько война, сколько осада. Это произошло в 1880 году. Сначала Бойкот думал взять неустрашимостью. Он выезжал верхом, сопровождаемый собственной стражей, но после двух попыток вынужден был отказаться от этого. Стоило ему показаться в деревне, как раздавался набат, и все население, не исключая женщин и детей, выбегало на улицу. Его осыпали бранью, комья грязи, камни и палки летели в него и его спутников со всех сторон. Он хотел победить выдержкой. Но его хладнокровие только больше бесило волновавшуюся вокруг него толпу, которая теснила его, не давала проезда, хватала за уздцы, грозила ежеминутно стащить с лошади и растерзать.

Бойкот был вынужден пригрозить, что будет стрелять. Но в ответ поднялся такой рев ярости, что он был вынужден выстрелить в воздух и, пользуясь минутным замешательством, ускакал в замок. Свалившийся при этом отступлении стражник был избит до полусмерти.

После этого Бойкот заперся в замке. Ему надо было действовать, так как его энергичный характер не соглашался ни на сдачу, ни на бездействие. Но никто не смел показаться в качестве нового арендатора, и Бойкот решил нанять рабочих и вести хозяйство сам. Однако из местных жителей никто не являлся предлагать свои услуги. Сколько ни писал он в разные бюро и агентства в Англию, ответа он не получил. Наконец, обнаружилось, что вся почта перехватывалась. Когда же удалось в конце концов выписать рабочих, их пребывание в имении встретило ряд неожиданных и непреодолимых затруднений. То пропадал куда-то неизвестно как транспорт провизии, то задерживалась непонятным образом присылка денег и т. д. Рабочие не смели показаться в деревне, не смели выходить на работу далеко от замка. Эти условия жизни трудно было выдержать, и партия за партией уходила обратно, и по дороге на станцию их провожала улюлюканьем вся деревня. Все служащие также покинули замок, и одно время Бойкот находился совершенно один во всем имении, и ему только оставалось в бессильной злобе наблюдать из окна, как во дворе поселяне с хохотом и гиканьем сжигали или вешали на виселице его изображение.

Между тем положение сделалось таким угрожающим, что пришлось просить о присылке солдат для охраны рабочих, которые иначе не соглашались наниматься, и кое-как сбор урожая был произведен под защитой нескольких сотен вооруженных солдат.

Эта осада продолжалась несколько месяцев, и Бойкот выдержал ее и провел хозяйственный год с грехом пополам только благодаря исключительному своему упрямству и самолюбию. Но тотчас после этого он бросил все.

Движение, поднятое земельной лигой против Бойкота, встречено было таким всеобщим сочувствием в Ирландии и в рабочих кругах Англии, что имя этого сомнительного героя сделалось популярным символом. От имени Boycott был образован глагол boycott, который вошел в русский язык как бойкотировать: он означает, что кого-то подвергают по политическим или экономическим мотивам изоляции, с кем-то не общаются, не поддерживают никаких отношений. А отсюда образовано было и русское существительное бойкот. Практика такой борьбы применялась в Ирландии и после истории с Бойкотом. Оттуда ее заимствовали рабочие профсоюзы Соединенных штатов Америки.