Элмор Леонард Последний выстрел

Всадник стоял в тени сосен, внимательно наблюдая за лощиной. Он видел, как колонна кавалеристов выехала из перелеска на открытое пространство. Головной сержант поднял руку и колонна, двигавшаяся вниз по склону через зеленевший кустарник, сбавила темп. Козырьки форменных кепи отблескивали солнечными зайчиками, тихонько позвякивало снаряжение.

Несколькими минутами ранее он проскакал этим же маршрутом — и был более чем уверен, что кавалерия продолжит преследование. Он неподвижно сидел на своей гнедой кобыле, его молодое загорелое лицо блестело от пота, хотя день выдался прохладным. На коленях у него лежала винтовка «шарпс» — всадник внезапно обернулся по сторонам, словно ища место, куда бы можно было спрятать оружие. Затем он хлопнул прикладом по крупу лошади, подняв её в галоп и направляя прочь от хребта через опушку, заросшую юккой, к темневшему впереди сосновому перелеску. Когда он почти доскакал до сосен, из-за деревьев выехал человек.

Лу Уокер — так звали молодого парня — подскакал к компаньону и протянул ему свою винтовку.

— Рисдон, дай мне свой карабин!

— Что случилось? — спросил второй, человек с круглым, задубевшим от солнца и ветра лицом. Эду Рисдону было почти пятьдесят; он грузно сидел в седле и внимательно смотрел на Уокера.

— Я промахнулся.

— Это как??? Всего и надо было, что прицелиться ему в бороду.

— Когда я выстрелил, его лошадь встала на дыбы, и я попал ей в холку.

— Они тебя заметили?

— Я был наверху, в скалах; когда я промахнулся, они помчались за мной. Дай мне свой карабин. Если меня поймают, то увидят, что из него не стреляли.

— Ну а если меня поймают? — спросил Рисдон.

— Если поторопишься, то не поймают.

Рисдон вытащил из седельной кобуры короткую винтовку и подал её Уокеру, взяв у того «шарпс». — Может быть, — произнес он, — мне лучше остаться с тобой?

— Нет, скачи домой и расскажи Беквиту, что произошло — и спрячь подальше этот ствол.

Рисдон заколебался:

— Ну а Барбаре что сказать?

Уокер уставился на партнера:

— Знаешь, я от этого в таком же «восторге», как и ты.

— Я думаю, что все это становится все более и более бессмысленным, — ответил Рисдон.

— Да думай, что хочешь — только убирайся отсюда побыстрее.

Уокер дал кобыле шенкеля и направился обратно, к гребню. На полпути он обернулся — увериться, что Рисдон исчез. Он слышал кавалеристов внизу, в чистом холодном воздухе бряцание и голоса разносились далеко. Уокер выждал, пока они его заметили, и тронулся вдоль гребня. Раздался окрик, затем еще один. В тот момент, когда Уокер подъехал к перевалу, кто-то из всадников, наконец, выстрелил. Он ослабил повод и помчался вниз по склону, идя зигзагом и огибая сосны.

Он проскакал две трети пути до низины, когда сосны сменились кустарником и валунами. Уокер пришпорил кобылу, намереваясь выскочить на открытое место. Обернувшись пару раз, он увидел преследователей, их темно-синяя форма явственно выделялась на зеленом фоне зарослей. Он услышал звук выстрела и визг пули, срикошетившей от камня. Затем ещё один выстрел. Третья пуля вздыбила фонтанчик песка в нескольких ярдах перед лошадью и та резко развернулась. Уокер попытался её удержать, но она уже начала скользить по сланцевому склону. Неожиданно она рухнула, и Уокер вылетел из седла. Уже в воздухе он попытался извернуться, но, падая, ударился обо что-то и покатился вниз…

Крепкий запах дубленой кожи и лошадиного пота. Его тело снова грянулось о землю, и падение привело его в чувство. Когда кавалеристы его нашли, то перекинули тело через седло и так привезли к основному отряду. Ну, а там его бесцеремонно сбросили на землю.

Он услышал чей-то голос:

— Сержант! — Он пошевелил головой. — Он пришёл в себя, — крикнул кто-то.

Над ним склонились чьи-то лица — похожие как у близнецов: бесформенные кепи, любопытный взгляд усталых глаз, грязь, въевшаяся в морщины, двухдневная щетина. Хотя некоторые из солдат были безбородыми юнцами, но выражение лиц было все тем же — усталые крепкие мужчины. Синюю форму густо покрывала пыль, на многих солдатах куртки сидели криво, у кого-то не хватало пуговиц. На плечах у них висели длинные деревянные футляры, обитые кожей — для трубчатых обойм к Спенсеровским карабинам.

В поле зрения появился еще один человек в форме. Форменный синий китель казался выцветшим из-за солончаковой пыли, однако, подогнан он был по размеру, а густая рыжая борода спускалась до второй пуговицы. Борода задвигалась.

— Мистер, если вам от этого станет легче — хотя я с трудом представляю как — то мы приносим вам свои извинения.

Уокер медленно выдохнул от облегчения, затем сел на землю и, наконец, встал на ноги перед рыжебородым — его подбородок оказался вровень с бородой. Однако едва он встал, ноги подломились и он тут же снова сел на землю — в правом колене пульсировала сильная боль. Он скривился, но взгляда не отвел. Он почему-то считал, что Макгрейл гораздо выше — и сейчас был несколько удивлен. Когда рассказывают, то обычно преувеличивают… Оказывается майор Макгрейл был не таким уж и высоким — от этой мысли ему стало лучше. Тем не менее, он ощущал себя довольно неуютно. Возможно потому, что менее получаса назад, он пытался убить этого человека.

— Колено? — спросил Макгрейл.

Уокер кивнул и спросил:

— Что с моей лошадью?

— Ей уже не поможешь.

— У вас не было никакого права стрелять в меня.

Макгрейл еле заметно улыбнулся:

— Я бы сказал, что у вас довольно своеобразная реакция на приказ остановиться.

— Я не слышал никакого приказа.

— Возможно потому, что не хотели услышать.

— Я не ношу военную форму.

— А что, когда-то носили?

— Вы меня допрашиваете?

— Ну, когда в меня кто-то стреляет, мне, по меньшей мере, любопытно, в чем, собственно дело.

— И поэтому ваши люди устроили облаву, заметили меня и решили, что я на вас покушался.

Макгрейл промолчал. Он протянул левую руку в сторону; тут же подошел сержант и подал ему карабин.

Макгрейл отдал винтовку Уокеру:

— Мы взяли на себя смелость осмотреть ваше оружие. Видите ли, пуля попала в мою лошадь. Но пуля, как оказалось, была выпущена из чего-то, обладающего большим калибром — возможно, например, из «шарпса».

— Но из моего-то ствола не стреляли.

— Так точно, из данного карабина системы Перри не был произведен выстрел, — поправил майор. — Произведено в Конфедерации,[1] не так ли?

— Насколько я понимаю, оружию все равно, где оно сделано, на севере, на юге.

— Ну да, полагаю, что так, — улыбнулся Макгрейл. — Далеко направляетесь?

— Валверде.

— Я могу предоставить вам лошадь, чтобы вы спокойно добрались до дома.

— Я не сказал, что я еду домой.

— Если быть точным, — улыбнулся Макгрейл, — вы вообще ничего не сказали.

Часть кавалерии армии Союза в Валверде, Нью-Мексико, располагалась в миле к северу от поселения. На подходе к городку Макгрейл направил свой отряд в казармы; Лу Уокер, ехавший все это время с ними, остановился и молча провожал взглядом всадников, исчезающих в пыли. Затем он тронулся далее — хотя образ Макгрейла с его рыжей бородой и усталым взглядом, постоянно возникал в его мыслях.

Не доезжая до плазы, он свернул на боковую улочку, спешился и привязал одолженную строевую лошадь перед одноэтажным саманным строением — над входом большими буквами, выцветшими от солнца и времени, было написано: «Еда».

Стоявший за барной стойкой человек кивнул Уокеру — как и официант-мексиканец в заляпанном переднике. Хотя в зале никого не было, Уокер направился в заднюю комнату — куда меньше размером, всего с тремя столами. Он уселся за один из них и в дверях нарисовался мексиканец.

— Ты хромаешь?

— Лошадь сбросила.

— Это плохо. — Мексиканец обдумал услышанное и затем спросил: — Что будешь?

— Бренди и кофе.

Нога распухла и отзывалась болью при касании. Он начал ее легонько массировать, стараясь привыкнуть к боли — до тех пор, пока не вернулся официант и не поставил перед ним поднос. Мексиканец налил ему кофе из маленького фарфорового кофейника и показал на бутылку с бренди.

— Добавить в кофе?

Он покачал головой. Мексиканец налил бренди в стакан. В этот момент в дверях появился еще один человек.

Уокер кивнул вошедшему:

— Беквит.

На вид Беквиту было лет сорок — сорок пять. Человек худощавого телосложения, он носил густые внушительные усы, которые делали его вытянутое лицо еще более узким.

— Что это? — он показал на стакан.

— Бренди.

— Поаккуратнее с этим. — Усевшись, Беквит похлопал официанта по руке. — Ступай, — сказал он.

Когда шлепанье сандалий мексиканца затихло, Беквит повернулся к Уокеру.

— Я видел Макгрейла 10 минут назад.

— Я промахнулся.

— Спасибо, что сказал — а тоя я бы сам не догадался. Всё, что от тебя требовалось — это прицелиться ему в бороду.

— То же самое сказал и Рисдон.

— Где он, кстати?

— Уехал обратно в дель Норте.

— Он должен был остаться с тобой.

— Он отправился к тебе, чтобы рассказать, что произошло. Я не знал, что ты здесь.

— Тебя, похоже, это всё не очень волнует.

— Я устал, — ответил Уокер.

Беквит холодно уставился на него. — Слушай сюда, — сказал он. — Каждый прожитый Макгрейлом день приносит янки дополнительное преимущество. Дело не в припасах и пополнении кавалерии — он убалтывает своими речами людей и те встают под знамена Сэма Гранта. — Беквит сделал паузу. — Слышал когда-нибудь о таком местечке Файв-Форкс, в Вирджинии?

— Ну?

— Неделю назад там была битва.[2] Пехоту Пикетта уничтожили почти полностью. От кавалерии Фитца Ли остались одни ошмётки.

— Ну, в таком случае, все уже, считай, закончилось, — тихо сказал Уокер.

— Чорта с два! Кирби Смит все еще держится в Миссисипи.[3] У нас земли хватит на несколько Вирджиний.

— А людей-то хватит?

— Что, складываем ручки?

— Знаешь, я просто очень сильно устал, — он продолжал массировать рукой колено под столом.

— Устал или струсил?

— Сделай одолжение, оставь меня в покое.

— Я задал тебе вопрос.

Лицо Уокера стало жестким:

— Беквит, скажи-ка мне, где ты был все эти четыре года? В дель Норте? Или один раз выбрался в Таскозу? Ответь мне: что такого ты сделал, чтобы заявлять, что ничего не боишься?

Через некоторое время он сказал:

— У меня колено не двигается.

— Это плохо, — ответил Беквит.

— Да всё плохо.

— Ты не ответил мне, — сказал Беквит, — что ты собираешься делать?

Уокер допил бренди.

— Убить его, — сказал он коротко.

Он снял комнату в гостинице и, едва зайдя, рухнул на койку, не раздеваясь — скинув только сапоги и куртку. Наплечную кобуру он повесил в ногах на спинку кровати, правда револьвер вытащил и положил рядом. Он заснул почти сразу, не думая о Беквите, агенте конфедератов, который никогда не участвовал в боях, или Макгрейле, которого необходимо было убить, поскольку он был важным офицером-янки. Он думал о дочери Рибсона Барбаре — но не больше чем пара минут.

Когда он проснулся, было раннее утро. Еще не успев открыть глаза, он почувствовал, как закоченело его колено. Можно было даже не шевелить ногой — он и так знал, что оно распухло. Когда он поднял ногу, пульс отозвался в ней сильной болью.

То же самое колено, что и год назад. Нет, поправил он себя. Битва при Йеллоу-Тэверн[4] была одиннадцать месяцев назад. Рота техасских добровольцев, приданная кавалерии Джеба Стюарта. Оборона Ричмонда.

Они вполне могли остаться на редутах и выждать, но это было не в характере Стюарта. Он повёл своих молодцов на солдат Шеридана, и те рванулись вперёд, размахивая саблями — вылетев аккурат на уитвортские пушки, которые янки захватили ранее и развернули на наступавших. И это было еще полбеды. Стюарт не учел, что Шеридан — это не то же самое, что Макклеллан.[5]

Уокер вновь вспомнил, как падал смертельно раненный Стюарт, с пробитыми пулей легкими, как потом рухнула его лошадь. Он сам был в сознании только потому, что ногу терзала невыносимая боль.

Именно тогда, в госпитале Ричмонда, с ним заговорил какой-то гражданский и начал задавать странные вопросы, что он думает о том, о сём, ну и, в конце концов, свел разговор к солдатам в гражданском. «Шпионаж?» — спросил тогда Уокер. Называй это как хочешь, ответил тот тип. Воевать можно по-разному.

Его выбрали потому, что он был из Техаса, неплохо говорил по-испански и его послужной список был безупречным. Спустя три месяца он уже был в Пасо дель Норте и работал на организацию Беквита, которая закупала оружие для Конфедерации. Эд Рисдон служил у них проводником. Он пятнадцать лет торговал по всей территории, от Чихуахуа до Соноры, знал каждую тропинку и проводил их караваны. Примерно раз в месяц.

Его дочь, Барбара, ожидала их в дель Норте — уделяя особое внимание Лу Уокеру. Все то время, что Уокер не был в поездке, они проводили вместе.

Как-то раз, около двух недель тому назад, Беквит сказал ему, что с Макгрейлом надо покончить. Хотя он командовал всего двумя ротами «синепузых», вреда от него было на целую гору — пополнения в живой силе и провиант беспрепятственно уходили на восток. И с этим пора было кончать.

Странный человек этот Беквит, подумал Уокер. Он был настоящим фанатиком «Дела Конфедерации», хотя ни разу в жизни не забирался восточнее Веллингтона. То-то и оно, сказал себе Уокер. В том-то всё и дело. Он не знал ни что такое Глушь, ни Колд-Харбор, ни Йеллоу-Тэверн.[6]

Утро начало переходить в день и Уокеру захотелось есть. Но его тело ныло после вчерашнего и он остался в постели, время от времени покуривая сигареты; он старался не шевелить ногой и не думать о колене.

Он опять было задремал, как в дверь постучали. Уокер резко сел на койке и тут же скривился оттого, что мышцы на ноге немедленно отозвались болью.

— Кто там? — его рука легла на рукоятку револьвера.

Из-за двери отозвался женский голос.

Он встал с койки, дохромал до двери, открыл её, и девушка тут же упала к нему в объятия. — Барбара… — только и успел он сказать, потому что в следующую секунду она закрыла ему рот своим поцелуем. Наконец он втащил ее в комнату и закрыл дверь.

— Как ты меня нашла?

— Беквит сказал нам.

— Твой отец с тобой?

Она кивнула. Её тёмные волосы были туго стянуты назад, отчего лицо казалось совсем маленьким. — Я сказала ему, что хочу побыть с тобой.

— Надо полагать, его это растрогало, — хмыкнул Уокер. Он усадил её на кровать и сам сел рядом. В комнате не было стульев, и неожиданно он смутился оттого, что он находится с девушкой наедине — одновременно ему стало неловко за свою взлохмаченную шевелюру и небритый подбородок, хотя он знал, что её это нисколько не волнует.

— Лу, ты поранил ногу!

Она не сводила взгляда с его колена. Затем она сказала:

— Ты опять пойдешь на это, так ведь?

— Слушай, тебе не положено вообще об этом знать.

Она перевела взгляд на его лицо и нахмурилась:

— Ну и что с того, что я знаю?

— Если бы я знал ответы на все вопросы, я бы давно уже носил пышные эполеты с бахромой.

— Ещё один труп никому не поможет.

— С Беквитом особо не поспоришь.

На секунду девушка замолчала. — Мы уезжаем, — сказала она.

— Куда?

— Не знаю. В Калифорнию, наверное.

— Это отец так решил?

— Отчасти. Но, скорее всего, я просто устала. Даже больше, чем он. — Она посмотрела на него с мольбой. — Лу… поехали с нами?

— Ты же знаешь, что я не могу.

— Почему?

— Потому что тогда я стану дезертиром.

Её глазу умоляли Уокера, но она не произнесла ни слова. В конце концов, девушка опустила голову и уставилась на свои руки. Уокер свернул сигарету и закурил в молчании, пытаясь найти для себя причину, по которой он мог бы поехать с Рисдонами — но не мог.

Девушка встала и в этот момент за дверью послышались шаги, а потом короткий троекратный стук.

— Уокер? — голос принадлежал Беквиту.

Уокер глянул на девушку, затем подошёл к двери и открыл её. В проёме стоял Рисдон. За его спиной раздался голос Беквита:

— Вперёд, — и Рисдон вошёл в комнату. За ним, уткнув револьвер в спину, вошел Беквит.

Беквит посмотрел на девушку, затем на Уокера.

— Лу, — вздохнул он, — все-таки ты самый изобретательный человек из всех, кого я знаю — даже травма не помеха.

Девушка подошла к отцу. В её взгляде был испуг, смешанный с удивлением:

— Ты ему рассказал?

— Я должен был. Я не хотел, чтобы он заявил, что мы удираем.

— Ну а как это ещё назвать? — спросил Беквит.

— Я уже стар для игры в солдатики, — ответил Рисдон.

— И поэтому ты думаешь, что можешь вот так вот взять и уйти?

— Он не служит в армии, — сказал Уокер. — И может уйти в любую секунду.

— Вместе со всем, что ему известно о нас? — прищурился Беквит.

— О, Господи, если ты ему не доверяешь, то кому тогда вообще верить?

— Вот-вот, Лу, я об этом все больше и больше размышляю.

— Не говори ерунды!

— Ты тоже уезжаешь?

— Нет.

— То есть я должен тебе просто поверить на слово? — худое лицо Беквита оставалось бесстрастным. — Лу, — сказал он, — я не шучу. Ты знаешь, что ждёт дезертира.

— Это откуда же он дезертирует?

— От меня, — тихо ответил Беквит. Затем он добавил: — Лу, я поверю твоим словам, что ты не уезжаешь — но, пожалуйста, сядь на кровать, чтобы не мешать мне. — Видя, что Уокер заколебался, Беквит направил ствол в его сторону. — Имей в виду, ты в любую секунду можешь оказаться рядом с ними.

Уокер попятился назад и сел на постель, держа правую ногу вытянутой. Как только он сел, он тут же почувствовал, что нечто твердое уперлось ему в бедро. Он медленно опустил руку и остановился. Это был его револьвер.

Рисдон не отводил взгляда от дочери. Он открыл рот, чтобы что-то сказать — впрочем, и так было понятно, что.

— Не трать понапрасну время, — сказал Беквит. — Я больше не желаю этого слышать.

— Что ты намерен сделать? — спросил его Уокер. Его рука, засунутая под бедро, уже лежала на рукоятке револьвера.

— То, что должен, — ответил Беквит. — Нельзя оставлять им шансов.

— Что, прямо здесь?

— Где-нибудь за городом.

Пальцы Уокера сомкнулись на рукоятке. Он заколебался, поскольку хотел, чтобы все было по правилам, а здесь, похоже, ими не пахло. Рисдон сказал:

— Беквит… — и агент повернулся в его сторону. В ту же секунду Уокер выхватил револьвер и взвёл курок.

Беквит услышал щелчок и мгновенно обернулся. Он уставился на Уокера, всё ещё не веря собственным глазам.

Ствол револьвера Уокера был направлен точно в грудь Беквиту.

— Я не намерен убеждать тебя в чем-либо, — сказал он. — Просто брось оружие.

Удивление на лице Беквита сменилось гримасой:

— Ты делаешь самую серьезную ошибку в своей жизни.

— Если ты считаешь, что я не выстрелю, тогда подержи свою пушку еще три секунды и посмотрим.

Револьвер Беквита застыл на полпути между Рисдоном и Уокером. Беквит вглядывался в лицо Уокера, пытаясь что-то в нём прочесть. Наконец, очень медленно он опустил свою руку, и когда она поравнялась с бедром, агент разжал пальцы. Револьвер упал на пол.

Рисдон наклонился и поднял оружие, не отрывая глаз от Беквита.

— Ты только что потерял работу, — сказал Беквит Уокеру.

— Рисдон, ты должен взять его с собой, — сказал Уокер. — Отпустите его где-нибудь у Кучилло — к тому времени, как он найдет подмогу, вы уже будете достаточно далеко.

— Так ты всё-таки едешь с нами? — спросил Рисдон.

Уокер покачал головой.

Девушка глянула на него в изумлении:

— Лу, ну теперь-то тебе зачем оставаться?

— Затем, зачем и ранее.

— Но ведь сейчас всё изменилось!

— Да с чего? Я всё еще военнослужащий. Я ведь не служу лично Беквиту.

Девушка продолжала умоляюще глядеть на него, но не находила никаких аргументов.

Рисдон пожал плечами:

— Ну, с этим не поспоришь.

Уокер натянул сапоги, снял наплечную кобуру со спинки кровати, надел её и засунул туда револьвер. Он взял в руки куртку и подошёл к девушке.

— Если ты не понимаешь, — сказал он, — то я даже и не знаю, как тебе объяснить.

Она взглянула на него без улыбки, потом притянула его к себе и поцеловала.

— Она пытается, — сказал Рисдон. Он смотрел, как Уокер идет к двери.

— Лу, — сказал он, — я так думаю, что мы поедем вдоль Рио Гранде до Кучилло, а оттуда на запад, к Санта-Рите.

Неожиданно для себя, Лу улыбнулся, но промолчал.

При Йеллоу-Тэверн он убил солдата-северянина. Скорее всего, это был не первый солдат, погибший от его пули, но тогда, у Йеллоу-Тэверн, он был абсолютно уверен, что тот безымянный солдат пал от его руки. Они сошлись вплотную, штык янки разрезал гриву лошади Уокера, и тогда он выстрелил в упор. Выстрел — и синяя форма исчезла. Вот так вот, просто. То, что он собирался сделать сейчас, под понятие войны как-то не подходило — потому что у человека было имя, и на нём был не просто синий форменный китель.

От Валверде до кавалерийских казарм он ехал шагом, не понукая строевую лошадь. Его правая нога свисала со стремени. Уже почти подъехав к казармам, он увидел всадника, скакавшего навстречу. Тот что-то прокричал ему, но за стуком копыт слов не было слышно, и кавалерист проскакал далее.

Солнце ярко освещало глинобитные постройки, но в воздухе висело ощущение холода — потому что не было видно ни единой живой души и не слышалось ни звука. За бараками, далеко к северу вздымались белые вершины Сангре де Кристо, утопавшие в облаках. Может быть, часть казалась опустевшей и по этой причине. Уокер знал, что кавалеристы отправились в очередной патруль. Может быть, Макгрейл повёл их лично. На секунду он почувствовал облегчение — хотя в глубине души понимал, что это ничего не изменит.

Над входом было написано:

Сержант, сидевший за столом, глянул на Уокера; по его лицу было видно, что он тут же узнал посетителя. Однако он молча выслушал имя, зашёл в соседнюю комнату и закрыл за собой дверь.

Почти сразу же он вышел обратно. — Майор приглашает вас, — сказал он и отступил в сторону, чтобы дать Уокеру пройти. Уокер вошел в канцелярию. Макгрейл стоял к нему спиной, глядя в окно на освещенный солнцем плац. Он не обернулся, но когда Уокер закрыл за собой дверь, майор сказал:

— Я вас ожидал.

Уокер заколебался:

— Почему?

Макгрейл обернулся. В одной руке он держал револьвер, а в другой — кусок ткани, которой протирал ствол.

— Я так полагаю, что вы пришли сдать обратно лошадь, которую вам одолжили, — сказал он. — Почему ж ещё? — Уокер молчал. На секунду на его лице промелькнуло удивление, затем он взял себя в руки.

— Как нога, — спросил Макгрейл.

— Болит.

— Что и следовало ожидать.

Макгрейл медленно водил тканью вдоль ствола. Неожиданно он спросил:

— Вы ведь не знаете часом, где можно найти человека по имени Беквит, не так ли?

Уолтер был застигнут врасплох:

— С чего мне знать?

— Я смотрю, вы не очень любите отвечать на вопросы — или я неправ?

Уокер расстегнул куртку, достал кисет, свернул сигарету, но куртку застегивать не стал.

— Я никогда не мог носить наплечную кобуру, — вздохнул Макгрейл. — Чувствуешь себя связанным.

Уокер выдохнул дым:

— Человек ко всему привыкает.

— Я просто подумал, что вы могли слышать об этом Беквите, — сказал Макгрейл. — Я бы очень хотел с ним повидаться. Лично. Видите ли, он работает на правительство Конфедерации.

— Ну и зачем вы мне это рассказываете?

Макгрейл пожал плечами:

— Да просто для поддержания разговора. Я подумал, может быть вам это будет интересно. Знаете, этот Беквит думает, что он против нас что-то замышляет, но в Валверде есть очень много людей, которые мне обо всем докладывают. Почти столько же, сколько и ему. — Макгрейл стоял спокойно, теперь его взгляд не выглядел усталым, а борода была подстрижена и аккуратно расчёсана.

— Люди типа официантов и барменов? — спросил Уокер.

— Да разные люди — и каждый что-то да рассказывает, — улыбнулся Макгрейл.

Уокер бросил сигарету на пол и раздавил её каблуком, заметив, как майор при этом нахмурился.

— Если у вас есть что сказать, то говорите, — сказал он майору.

Макгрейл помолчал, пристально гладя на Уокера. Затем он вышел из-за стола, подошёл к стене и, дёрнув за шнур, развернул карту и жестом подозвал Уокера.

Тот, поколебавшись, шагнул вперед. Пальцем левой руки Макгрейл указал на какую-то точку на карте, но Уокер не мог разобрать подпись к ней, поскольку её закрывали пальцы майора. Но справа и слева от неё были другие названия, которые читались без проблем. Файв-Форкс, Малверн-Хилл, Севен-Пайнс.[7] Неожиданно Уокер почувствовал, как у него между лопаток по коже пошли мурашки.

— Мы узнали об этом меньше часа назад, — мягко сказал Макгрейл. — Утром девятого апреля, вот здесь, в Аппоматоксе, Ли сдался генералу Гранту. Мистер Уокер, война закончилась.

В комнате повисла тишина. Уокер не отрывал взгляда от карты. Война закончилась, сказал он себе и повторил ещё раз. Война закончилась. Он почувствовал невероятное облегчение. Он ждал, что майор скажет что-то ещё, но другие слова были излишними.

Он ощущал, как гора свалилась с плеч. Какие ощущения испытывает человек, проигравший войну? — подумал он. Офицер отошёл обратно к столу и положил на него свой револьвер. Уокер ощутил тяжесть своего пистолета в наплечной кобуре и медленно отвел руку от ворота куртки.

— Я только что послал верхового в Валверде, — сказал Макгрейл. — Вы могли его видеть по пути сюда. Новости в этих краях путешествуют долго, не правда ли? Девятое апреля было позавчера — за день до того, как мы вас обнаружили в той лощине.

Офицер начал собирать бумаги, разложенные на столе, в ровную стопку. Он как-то странно глянул на Уокера.

— Мистер Уокер, я прошу прощения, но у меня есть невероятное количество дел, с которыми я должен покончить к сегодняшнему вечеру. Вы ведь за этим приходили? Чтобы вернуть лошадь?

На мгновение Уокер задумался:

— Ну, если честно, то у меня был ещё один вопрос.

— Слушаю вас, — кивнул Макгрейл.

— Я просто подумал, нет ли у вас повозки, которую я мог бы купить? — сказал Уокер. В его трехдневной щетине прорезалась широкая улыбка. — Это довольно тяжело ехать верхом, когда одна нога не работает. Видите ли, мне предстоит долгий путь — вниз по Рио Гранде до Кучилло, а оттуда на запад, к Санта-Рите…