"Шаг к удаче" - читать интересную книгу автора (Коваль Ярослав)

Глава 11

Экзамены как всегда ворвались в жизнь школьников раньше, чем им хотелось бы, и на нормальную подготовку к каждому из них снова не хватило ну буквально каких-нибудь пары-тройки дней. Нервно листая страницы учебников и справочников, Илья пытался систематизировать в памяти магические схемы, которые заучивал в течение полугода. Экзамены надо было просто пережить, а потом сразу — каникулы и праздники.

Новогодние празднования в Уинхалле изрядно растягивались, сперва католики — поляки и болгары, а также все остальные — отмечали Рождество, потом наступала очередь аргетов с их торжествами перелома зимы, последними веселились русские в Новый год и Рождество. Мастер специально наладил свой телевизор так, чтоб тот ловил Первый канал и обращение президента, и пускал к нему всех желающих — об этом рассказывали те, кто в прошлом году оставался на зимние каникулы в школе.

Сейчас, не зная, отпустят ли его в гости к Санджифу или запретят из соображений безопасности, юноша серьёзно примерял на себя зимние уинхалльские торжества. Слушая рассказ Фёдора о праздновании здесь Нового года, Илья, конечно, сделал вид, что уж его бы это ни за что не заинтересовало. Но потом всё-таки решил, что, как все, оказался бы в кабинете Всеслава, ограничившись лишь показным презрением, просто сделал бы вид, будто не хочет попялиться в «ящик» эти пять минут перед полночью. На самом деле минуты перед новогодней полночью почему-то казались ему единственной ниточкой, связывающей его с прежней жизнью, хотя при чём тут президент, он и сам не понимал. Ведь первое лицо государства никто на самом деле не слушал: откупоривали шампанское, накладывали салатики, обсуждали планы на будущее и ржали, гадая, действительно ли мерзнет глава России на снегу под ёлками или это просто талантливый спецэффект. Но знакомое сытое лицо на фоне краснокирпичных башен со звёздами, что-то там себе бубнящее под нос, было частью традиции. Как салаты (кстати, их тридцать первого декабря кухонные демоны строгали в изобилии, точно так же как в предшествующие дни готовили все привычные блюда для отмечающих свой праздник) и шампанское.

И теперь Илья держался лишь мыслями о том, что экзамены не бесконечны, только бы прорваться через их строй — и можно забыть обо всём неприятном до самой весны. Тогда начнётся подготовка к выпускным экзаменам, он уже подал заявку, но, впрочем, провал в финале этого учебного года не так и страшен, потому что если провалишься на этих экзаменах, без проблем сдашь их ещё раз через год.

Главным экзаменом для их группы, естественно, стала системная магия. Фредел был суров, придирался к каждому элементу схемы, но Илье всё-таки удалось найти выход из лабиринта дополнительных вопросов. Из кабинета учителя-мага он вывалился распаренным, красным, как помидор, и, тяжело дыша, остался дожидаться Мирним. Балл, который был ему поставлен в результате, приятно его удивил. Впрочем, почти все в группе получили более или менее приемлемые оценки, хотя на экзамене каждому пришлось нелегко.

С остальными предметами тоже кое-как удалось разобраться. Контрольная по алгебре, физике и химии заставила поволноваться, на рунической магии не всем повезло списать нужные символы из справочника, и лишь учитель алхимии успокоил — требования по сравнению с прошлым годом стали более щадящими. С фехтованием Илья «разделался» лишь со второй попытки, и то только потому, что тренировки с Лонаграном не пропали зря — он уделял школьным тренировкам слишком мало внимания, часто пропускал, и тренер, естественно, отнесся к нему предвзято.

Да и с онтологией получилось неловко, юноша умудрился вообще забыть о грядущем экзамене, и ели бы Мирним не дала ему списать (конечно, это казалось возможным лишь по случайности, и то не весь экзамен), не миновать бы ему переэкзаменовки, допустимой лишь потому, что зимняя аттестация считалась промежуточной. Перенервничав на антологии, Илья взялся за подготовку серьёзно и на демонографии показал себя с лучшей стороны.

Экзамены заканчивались как раз перед католическим Рождеством, и сразу после оглашения результатов мастер, подойдя к Илье, предложил ему прогулку в Уинхалл — разумеется, только под строгим присмотром. Юноша, не рассчитывавший даже на это, согласился с жаром — у него появлялась возможность купить подарки друзьям, а себе присмотреть наконец пуховые перчатки. Тема начал нервничать, встречал хозяина с жаром и явно рвался полетать, так что приходилось думать о тёплой экипировке. Тем более что «выгуливать» виверна, как оказалось, можно было в полной безопасности, в общей группе — ведь охране тоже надо было что-то придумывать со своими вивернами, уж хоть раз: в неделю, но выводить их всех скопом полетать.

В город отправились во впечатляющем составе — с Мирним, Машей, Санджифом, его охраной, мастером и даже куратором. Увидев такое солидное сопровождение, Илья почувствовал себя неловко. Он был уверен, что теперь в школе на него пальцем будут показывать, будто он без взвода сильных чародеев и за ворота нос не высовывает, только поделать с этим ничего не мог. После происшествия в тот раз, в погоне за сбежавшим Темой, с него теперь не сводили глаз. Как-то для всех стало очевидным, что бандиты, которые так и остались неизвестными, нацеливались именно в ученика, так что меры безопасности усилили, хотя вслух об этом не было сказано ни слова. Все делали вид, будто ничего такого не произошло, но в то же время все всё понимали.

— Да ладно тебе! — Санджиф постарался успокоить друга. — Что в этом такого? С охраной ходят многие дети высокопоставленных родителей. И над ними никто не смеётся.

— Они привыкают…

— В том-то и дело! Тебе просто непривычно. Но эта проблема легкорешаема. Просто привыкни — и всё. Держись так, будто тебе на всех вокруг наплевать — и никто не станет над тобой смеяться. Короче — не давай повод.

— А над тобой потешались? — сощурив глаза, догадался Илья.

— Потешались, было дело. В младшей школе. Отец сразу, как только стало известно, что магическое развитие у меня идёт с некоторыми задержками, решил отдать меня в Уинхалл, поэтому в младшую школу определил сюда же, а не в одну из закрытых, в которых учатся дети знати. И, поскольку ездить сюда было далеко, отправлял со мной охрану. Первое время на меня показывали пальцами. Потом завидовали.

— Тебя что же — каждый день возили из Даро в Уинхалл? Так далеко?

— Нет, на то время, пока я учился в школе, отец снял небольшую виллу поблизости, и мы там жили все вместе, а на лето возвращались в Даро.

— И при этом с тобой была охрана?

— Да, обязательно. Один охранник даже в школе присутствовал, во время уроков. Это здесь он не нужен, потому что школа закрытая и у неё имеется собственная охрана. Ну успокойся. Можешь в разговорах упирать на то, что это меня столь усердно охраняют.

На этот раз на подъездную дорогу подали автомобиль крупнее, чем обычно, — что-то вроде микроавтобуса — иначе в него не поместились бы все. Илья уселся у окна, но Аглае настойчиво пересадил его к проходу и занял облюбованное юношей место. Тот не возражал, хотя всевозможные меры безопасности, которыми его теперь обставляли, вызывали некоторое раздражение.

Зато в городе всё пошло намного веселее. Сопровождающие терпеливо таскались за школьниками по заинтересовавшим их магазинам, а в отделе «Всё для гоночного спорта» один из телохранителей Санджифа охотно взялся советовать, что именно из предлагаемого товара лучше выбрать. Он уверенно ориентировался в ассортименте, и его авторитету трудно было не поверить. Илья с недоумением повертел выбранную им пару перчаток — они показались ему совсем тонкими и лёгкими, словно невесомыми. На руке они почти не ощущались. Трудно было поверить, что такая паутинка способна сохранить руку в двадцати- и тридцатиградусный мороз.

— Способна, способна, — с улыбкой заверил телохранитель. — Причём без какой-либо магии, не сомневайтесь. И продержатся долго.

— Действительно так, — подтвердил продавец. — Своих денег они стоят.

— Ну ладно, — вздохнул юноша, заплатил пятьдесят четыре рубина — просто астрономическую суму — и получил перчатки в яркой фирменной упаковке, фирменный пакет с изображением виверны и карточку постоянного покупателя.

Потом они прогулялись по огромному торговому центру, рассыпались подыскивать друг другу подарки, и тут сразу стало ясно, за кем в действительности ходит охрана. Нет, разумеется, за Санджифом последовали двое из трёх телохранителей, но один всё равно увязался за Ильёй. Всеслав и Аглае пошли с ним же. Юноша постарался сделать вид, что его это нисколько не волнует. Да и в самом деле не волновало, ведь вокруг не было одноклассников, некому потешаться.

Подобрать подарок для Мирним было проще простого — в первой же крохотной ювелирной лавочке отыскался миленький серебряный кулончик, который девушка должна была оценить. Поскольку Илью давно уже никуда не отпускали, даже после впечатляющей траты в магазине «Всё для гоночного спорта» деньги у него остались. С подарком Санджифу дело обстояло намного хуже, и проблема здесь заключалась не в деньгах. Чем вообще можно так уж порадовать отпрыска знатного рода, у которого есть всё? Он, конечно, не покажет, что подарок ему параллелен, однако действительность не изменишь хорошим воспитанием. Сына богатых родителей можно было позабавить разве что чем-нибудь оригинальным.

Илья долго ломал голову, перебирая попадающиеся по пути забавные вещи, и в конце концов остановился на записной книжке, обработанной магией таким образом, чтоб она летала за своим обладателем. Поскольку магический заряд был невелик, хватало его ненадолго, но если другу понравится вещичка, ему будет где её «подзарядить», а если нет, так она недолго будет маячить перед глазами.

Потом вместе пообедали в ресторанчике — школьники за одним столом, охрана за другим. Ребята шутили, смеялись, даже отпускали шутки в адрес телохранителей, тем более что те вроде бы не прислушивались — словом, держались так, словно ничего особенного в их жизни и не произошло. Посте обеда Аглае подошёл к своему подопечному.

— Ну что, встречаемся в конце февраля?

— Конечно!

— Я спросил и Санджифа, и обеих девушек — они тоже охотно пойдут на представление… Ну ещё бы… Словом, идем все вместе…

— Здорово…

— И — я тебя очень прошу — пожалуйста, и в замке Даро, куда ты едешь на зимние каникулы, и после возвращения в школу будь как можно более осторожен. На тебя развёрнута планомерная охота, в этом уже мало кто сомневается, и только охрана может обеспечить тебе мало-мальскую безопасность. В замке лорда никто не посмеет на тебя напасть, разве что ты будешь очень неосторожен. В школе же это маловероятно.

— Значит, вы уже уверены, что лорд Инген стремится захватить меня.

— А тебе нужно подтверждение от меня? Охотно дам его.

— Дело не в этом… Когда мы с ним разговаривали…

— Ты с ним разговаривал? — Куратор нахмурился, и юноша сообразил, что здорово дал маху. — Почему я об этом только сейчас узнаю?

— Ну-у… Я думал…

— О чём ты думал? Что за легкомыслие?! Ну-ка, рассказывай, что было и когда. И где? — Аглае вдумчиво выслушал подробный рассказ своего подопечного, время от времени подбадривая его вопросами. — С ума сойти… Я просто не могу поверить. Ты казался мне таким рассудительным молодым человеком. Как можно было об этом не рассказать?! Как понимаю, мастер об этом тоже не знает.

— Нет, — сконфузился юноша.

— Мрак… Всеслав, подойди, будь добр! Мастер выслушал пересказ куратора с невозмутимым выражением лица. Пожал плечами.

— Честно сказать, не вижу ничего архистрашного. Когда были эти встречи? Так. Могу предположить, что господин Кернах рассчитывал расположить молодого человека к себе и с этой целью настаивал на встречах. Как понимаю, это ему почти удалось.

— Ну как сказать, — ответил Илья, когда сообразил, что это вопрос.

— По крайней мере, произвести впечатление ему удалось. Так?

— Ну… Да.

— Вот. Потому что молодой человек ещё не сбежал из школы с благой целью принести себя в жертву будущему великой монархии, делаю вывод, что финальной цели наш пронырливый роялист не достиг.

— Что я — похож на идиота?!

— Нет. На идиота ты не похож, но и для того, чтоб поддаться чужому влиянию, подростку совсем не надо быть идиотом. Ты не представляешь, насколько неукротимо желание среднестатистического, должным образом обработанного подростка положить живот на первый же подходящий алтарь. — Юноша посмотрел на мастера с неприязнью, и тот добавил: — Я сам был таким. Сравнительно недавно. Все через это проходят.

— Не знаю, не знаю…

— Это не важно. Важно то, что ты цел и не поддался на провокацию. А то, что лорд говорил тебе о добровольности обряда… Понимаешь, есть такой прием — лгать правдой. То есть говорить только то, что нельзя назвать ложью, но подавать это таким образом, чтоб создать совершенно превратное представление о действительности. Как и тут. Формально — да, обряд можно совершить только добровольно. Но как будет выглядеть эта «добровольность» — вопрос личной ответственности того, кто совершает обряд. Добровольность в том случае — внутренняя готовность жертвы отдать всё, что угодно, и уйти в смерть. Такое состояние бывает в том числе и в ситуациях, когда человек отчаялся или изнемог от того, что с ним делают. И тут всего лишь нужно быть хорошим психологом, чтоб подобрать к жертве нужный ключик. Инген — отличный психолог.

— Господин Инген, — мрачно поправил Аглае.

— Я, слава богу, не аргет, от меня никто не требует принудительной верности и почтения к местным власть имущим. Особенно если я считаю, что они этого недостойны. Надо отдать должное Кернаху Ингену — сперва он пытался следовать собственным принципам и убедить тебя сделать то, что ему нужно. Но у этого человека есть и ещё один принцип. Ещё одно убеждение, довольно-таки известное и у нас — цель оправдывает средства. Оно тебе знакомо?

— Э-э…

— Оно очень хорошо характеризует этого государственного деятеля. Если на пути к осуществлению его целей встанут его принципы, он пожертвует ими.

— Вы говорите об этом так, словно знаете этого человека лучше, чем его собственная матушка.

— Поверь, мне приходилось сталкиваться с этим человеком, а ещё чаще с ним сталкивается госпожа Гвелледан, которая не только является директором школы, но и представительницей знати, чей титул даёт право и обязанность заседать в Совете.

— Это всего лишь мнение о человеке.

— Тоже верно, — с неожиданной миролюбивостью согласился Всеслав. — Сомневаться в суждениях окружающих, не принимать их безоговорочно на веру — это правильно. Но когда не хватает собственного опыта, следует пользоваться чужим, чтоб избежать по-настоящему роковой ошибки. Жизнь у нас одна, и душа — увы! — тоже. То, что Инген тебе понравился, в принципе логично…

— Я не говорил, что он мне понравился!

— Это понятно. Он умеет завоёвывать сердца, я не удивлен.

— Он не завоевал моего!

— Но поколебал уверенность, что избранный им путь порочен.

— Я считаю, нужно иметь серьёзные основания, чтоб так говорить о человеке.

— Основания есть. Не обязательно ждать, пока человек совершит убийство, чтоб понять, что в душе он — убийца.

— А что, предшествующих жертв своего обряда он именно такими способами обрабатывал?

— Этого никто не может знать, кроме тех, кто ему помогал. Но если в случае с его братом всё может быть так, как он говорит, потому что, по слухам, брат его был очень своеобразным человеком, да к тому же страдал от некоего магического недуга, больше воздействующего на сознание, чем на тело. Думаю, он действительно мог согласиться на проведение обряда вполне добровольно. Да и вторая жертва Ингена тоже могла быть, как он говорит, фанатичной и преданной, а потому с радостью отдавшей жизнь. Но вероятность этого уже меньше. Как бы там ни было, от этого человека лучше держаться подальше.

— Я и не собираюсь с ним больше общаться.

— Вот и хорошо. Собираемся обратно в школу?.. Аглас, ты с нами поедешь?

— Разумеется. — Куратор взглянул на часы. — Честно сказать, я здорово ограничен во времени…

— Так, может, не поедете с нами? — спросил Илья.

— Нет уж, требования безопасности важнее. Едем вместе, а потом я сразу по делам.

Юноше казалось, что все они напряжённо ждут каких-то неприятностей, хотя вокруг всё было спокойно. Микроавтобус благополучно доставил их в школу, и ребята отправились в комнату, которую занимали молодые люди — обсудить поездку, да и выпить чаю со всем удобством. Есть они, конечно, не хотели, но «выпить чаю» — это же в первую очередь посидеть-поболтать, а уж потом подкрепиться.

Вместе с чайником в комнату заглянул комендант с перекошенным подозрительностью лицом.

— Вы, девочки, тут у меня в мальчиковое крыло зачастили, а я бы сказал, что это не слишком-то хорошо. Если вдруг что-нибудь такое застану, поганой метлой отсюда прогоню и больше не пущу — поняли?

— «Что-нибудь такое» — это что? — невозмутимо осведомилась Мирним.

— Сама знаешь! — рявкнул комендант. — И ещё матери твоей скажу, чтоб она тебе по заднице всыпала! — и хлопнул дверью, да так, что висящая рядом белоснежная накидка, которую Санджиф надевал, идя в храм, закачалась на крючке.

— Ужас, — рассмеялась Маша, разливая чай по чашкам. — А ещё говорят, что молодое поколение распущенное. — Мы тут просто чаёвничаем, а у коменданта уже всякие фантазии разыгрались.

— Завидует. — Илья решительно вынес вердикт и подмигнул Мирним. — Такая красавица, как ты, никогда не сядет с ним чай пить. И даже твоя матушка — ни за что.

— Почему ж. — Девушка вдруг покраснела. — Она с ним иногда ужинает.

— Блин! Так ты что — скоро отчимом обзаведешься?

— Да не дай бог! Нет, просто ужинает. Ничего больше.

— Вот потому и бесится!

К общему хохоту присоединился даже Санджиф, в целом относившийся к фривольным шуткам с присущей аристократии высокомерной сдержанностью.

— Значит, всё-таки едем в Даро? — осведомился Илья, когда все отсмеялись.

— Да, всей компанией. Отец обещал интересный праздник и полную безопасность для тебя. В замке будет немного гостей, от идеи затеять бал отказались, ну да это и к лучшему. Зато мы сможем покататься на санях. И вообще найдём чем заняться.

Илья с сомнением хмыкнул, однако уже через неделю был вынужден признать, что его скепсис не имел под собой оснований. Как оказалось, в замке есть возможность развлечься даже в том случае, если не предполагается ни балов, ни каких-то других полномасштабных мероприятий. В Даро, что естественно, праздновали местный аналог Нового года — ночь Перелома зимы, но лорд нисколько не возражал против традиционного аурисовского праздника. Маша сумела растолковать местным поварам, как готовят салат Оливье, а Илья объяснил, что такое «обращение президента» и какой в нём смысл. Правда, больше в виде шутки. Российского телевидения в Даро не было.

Он нисколько не страдал по поводу того, что этот Новый год, как и предшествующий, справит без своих родителей. Юноша привык обходиться без них и, веселясь за богато накрытым столом, почти не вспоминал о том, чего лишён. А когда соответствующая мысль вдруг посетила его, он отбросил её как лишнюю. Не до того было. В конце концов, Аглае ведь заверил, что с его родителями всё в порядке. Значит, всё в порядке, и они справляют Новый год где-нибудь далеко от Питера, может быть, в Австралии, на свой лад, но уже в духе местных нравов и в рамках того, что могли предложить местные продуктовые магазины.

Стол, предложенный в замке отца Санджифа, поражал разнообразием. Слабо себе представляя, как принято справлять этот праздник у аурисов, они помимо оливье наготовили целую кучу самых изысканных яств, которыми одноклассники Санджифа теперь лакомились, совсем не задумываясь о том, насколько трудно и долго их готовить. Впрочем, гостей лорда и не должно было это волновать, как и беспокойство о том, как долго надо взнуздывать волшебных змей, запрягаемых в сани (обычно они катали по земле, но и по льду, как оказалось, тоже могли), или, например, сколько времени надо готовить фейерверк, расходуемый за пару минут.

Хотя балов и других светских развлечений не запланировали, другого такого весёлого Нового года в жизни Ильи не было. Каждый день выяснялось, что именно сегодня можно заняться чем-нибудь новеньким — то отправлялись на прогулку по замерзшей кромке моря на санях, то в полёт на вивернах (в первом же таком полёте выяснилось, что перчатки, купленные за дикие деньги, стоят затраченных средств — в них руки нежились, как в облаках тёплого воздуха), то смотрели гладиаторский бой — лорд Даро, как все знатные лорды, имел в своём штате собственных гладиаторов, — то ехали в вечерний клуб. Последнее, кстати, на фоне других развлечений выглядело блёкло из-за большого количества сопровождающей охраны. Что это за веселье под прицелом десятка бдительных глаз?

Впервые за всё время жизни в Оборотном мире Илья без особого желания собирал вещи, чтобы ехать обратно в Уинхалл, в школу. Ему, как и Мирним, которая, думая о будущем, вполне всерьёз беспокоилась, что на дальнейшее обучение в школе у её матери не хватит денег, как и Маше, торопившейся добиться хоть какой-нибудь независимости, предстояло выпускное полугодие. Учиться предстояло на износ да ещё вдобавок готовить работы для состязания за стипендию — после окончания зимних экзаменов мастер огласил списки тех, кто по результатам мог пытаться закончить школу в этом учебном году. В списки попали все четверо друзей, даже Санджиф, который на это рассчитывал мало.

В первый же день после каникул учителя нагрузили их заданиями. Фредел поручил ученикам разобрать новую схему построения магической системы, госпожа Оринет раздала новые альбомы, по которым предстояло заниматься, и даже по онтологии было предложено на выбор несколько тем для сочинения, которое предстояло написать к следующей неделе. По алгебре, физике и другим общеобразовательным предметам заданий тоже досталось немало.

— Ужас какой, — проворчал юноша, убирая книги в сумку. — Интересно, когда мы спать-то будем?

— Ну вообще-то на уроки каждый вечер отводится по три-четыре часа. Если не слишком отвлекаться, то…

— Интересно, а Тёмкой я когда заниматься должен? А отдыхать?

— Ну тут уж извините… Или на год раньше закончить школу — или отдыхать.

— Перспективка… — Илья потянулся. — Ну хоть не одному мне мучиться.

— А ты думаешь, я тебе буду позволять списывать?!

— А разве нет?

Мирним фыркнула и покосилась на учителя, о чём-то заговорившего с лаборантом — слышали они или нет.

— Разумеется, нет. Ты же должен сам чему-то научиться, а не просто сдать положенные работы.

— Ты становишься такой занудой, как Искра, — рассмеялся юноша.

— А вот не надо опять катить все бочки на Искру! — возмутилась уроженка Болгарии. — Я уже полгода как ни у одного из вас не спрашивала, как вы учитесь! Мне вообще плевать, будете вы учиться или нет, поняли? Да хоть все повылетайте из Уинхалла — мне плевать. Поняли? Пусть о наших соотечественниках говорят, что они тупицы и дебилы, — мне и на это наплевать!

— А ты погромче отзывайся таким образом о своих соотечественниках, и чужие, конечно, твои речи с удовольствием подхватят.

— А вам главное обвинить во всём меня, я знаю. — Девушка топнула ногой. Она была разъярена. — Вы сами во всём виноваты, но ведь не признаете никогда и ни за что, вам главное козла отпущения найти…

— Козу.

— Что ты сказал?

— Извини, вырвалось. Слушай, ты бы успокоилась на этот счёт, и всё бы пошло совершенно по-другому. Ей-богу, никогда ты не добьёшься, чтоб тебя уважали только за твои способности, если кому-то при этом не нравится твоё происхождение.

Несколько минут девушка, видимо, пыталась осознать, где подвох в сказанном, потом, должно быть, решила, что не стоит ломать себе этим голову, отмахнулась и выскочила из класса, уверенная, что её смертельно оскорбили. Лишь тогда учитель счёл нужным отвлечься от разговора и с недовольным видом попросил вести себя потише.

Добравшись до столовой, юноша с жадностью набросился на еду. Ему предстояли полчаса в бассейне — это, конечно, не считалось уроком, но тех, кто прогуливал бассейн и тренировки, брали на заметку и через годик такого поведения даже могли исключить как нарушающих режим общежития. А после этого, как ни хотелось Илье отправиться в башню к своему виверну, предстояло засесть за уроки. Откладывать на потом было чревато — ведь на следующий день добавятся следующие задания, потом ещё и ещё.

— И так до самой весны. До поздней весны, — вздохнул он, разворачивая тетради. — И даже на свой день рождения наверняка будет не расслабиться.

— Ты думаешь, тебя не отпустят в Уинхалл посидеть в кафе?

— Может, и отпустят. Но всё равно будет не расслабиться.

— Зато, если весной получишь диплом, сможешь расслабиться по полной.

— Ага, если бы! Придётся поступать в университет… В смысле, в Магическую академию. Какой мне там вуз сватают, не помню…

— Студенческая жизнь — это тебе не школьная!

— Ну да, здесь ты права.

Илья задумался, глядя в окно, за которым всё густилась темнота, и даже дворовые фонари едва разрывали её. Наступало время самых страшных морозов, которым к тому же сопутствовали туманы. По утрам звенящая льдом завеса солёного воздуха окутывала пространство за пределами защитного купола, и школьникам начинало казаться, что там — вода, а школа на самом деле расположена не на берегу моря, а на его дне.

В такую погоду ни о каких прогулках на виверне и речи быть не могло.

По вечерам, поздно-поздно, дворник разводил большой костёр у самого края защитной сферы, потому что там было удобнее, и жаркое пламя играло в мириадах ледяных граней, наполняющих морозный воздух за её пределами. В своём отражении костёр увеличивался в высоту в несколько раз, и это было очень красиво.

— Ну ладно, — приговаривал Илья, глядя на это серо-оранжевое отражение. — Уж зато двадцать девятого февраля повеселимся так, чтоб до самого лета хватило.

— Аглае точно обещал тебе? — озабоченно спросила Мирним.

— Точно.

— И ты уверен, что он сдержит обещание?

— Конечно.

— Смотри. Как я поняла, двадцать девятого тебе останется до дня рождения всего несколько дней.

— Три.

— Ну вот. Самое опасное время.

— Любой день до третьего марта будет опасным.

— Но чем ближе, тем опаснее!

— Да ладно! Инген же рассчитывает успеть меня обработать до того, как мне стукнет семнадцать. Трёх дней маловато…

— Такому человеку, как лорд Инген, хватит и одного дня. А может, даже нескольких часов, — неприязненно проговорила Мирним.

— Для того чтоб убедить меня отдать свою жизнь, маловато нескольких часов.

— Ты помнишь, что говорил мастер? Я уверена, он не всё сказал. Я думаю, если тебя подвергнут чарам и при помощи чар заставят поверить, что ты согласен на всё, это тоже пройдёт… В общем, уж если для обряда сойдёт на худой конец и то согласие, которого добиваются магией, то тут хватит и пары часов.

Юноша посмотрел на неё, сдвинув брови.

— Если б это было так, зачем кузине Ингена было бы похищать ещё и сестру Андисты?

— Может статься так, что если жертва одурманена чарами или какими-нибудь химическими средствами, обряд даёт худший результат. Но на худой конец лорду сойдёт и такой результат, согласись.

— Нет, не согласен. Если графиня имела — да и по сей день имеет — возможность заменить Андисту любой другой подходящей девушкой со способностями… А таких немало и в Ночном, и в Дневном мире… В общем, если графине сгодится любая более или менее соответствующая её потребностям девушка, то лорду Ингену гожусь я один. Меня некому заменить. Поэтому он будет стремиться выжать из обряда со мной максимум. И не пойдёт он на что-то меньшее. Ему нужно всё.

Мирним смотрела на него, не отрываясь, и в какой-то момент в её глазах вспыхнуло восхищение.

— Да, ты прав, конечно. Ты прав. Но тогда тебе надо быть трижды осторожным.

— Думаешь, я этого сам не понимаю? Я не собираюсь соваться в пекло, и эти два месяца — если уж так понадобится — вообще не буду из помещений школы вылезать. А уж потом, когда выучусь, мы посмотрим, кто кого сделает!..

— Ну и правильно. — Девушка бросила салфетку на блюдо и поднялась. — Пойдём. У нас ещё алгебра не сделана. Честно говоря, как решать первые три примера, я представляю, а вот насчет оставшихся трёх у меня большие сомнения…

— Это не так сложно, давай пойдём, объясню.

— Ну и здорово!

Илья действительно был готов запереть себя в безопасности школы, но, сделав это, теперь маялся. Развлекаться он теперь мог разве что общением с Санджифом и девушками, ну и ещё немного с Фёдором. Но последний тоже готовился к выпуску и готовился лихорадочно, потому что не мог похвастаться успехами, а просто так в этой школе не ставили хороших баллов. Было очень сомнительно, что община готова оплачивать ему ещё один год здесь — что недёшево, — но даже если и так, с надеждой на высшее образование в этом случае можно будет распрощаться. Второгоднику нечего рассчитывать на помощь своего округа.

Болезненней всего была реакция Сергея — тот продолжал избегать бывшего друга и, если им случалось столкнуться, одаривал его презрительным до ненависти взглядом. Одновременно с тем прервалась и затеянная Ильёй игра — Ферранайр и Ирбал откровенно избегали его. Почему — нетрудно было догадаться, даже тупица или человек, вынужденный продолжать общение потому, что таков приказ, догадался бы, что притворяться бессмысленно. Всем уже всё было понятно, и если мастер даже не попытался что-то обсуждать с Ферранайром, то это не свидетельствовало ни о чём. Скорее нет — свидетельствовало, что у самого мастера сомнений нет и он просто не считает, будто тут есть что обсуждать.

Илья, конечно, не рвался к дружбе с этой малоприятной для него парочкой, но, во-первых, ему было интересно, какую ещё хитрость могут предпринять против него, и, пока это делалось через его одноклассников, была надежда своевременно разгадать задумку и что-то противопоставить ей. Во-вторых же, вообще малоприятно ощущать ненависть к себе. Эти двое, конечно, не демонстрировали ему своё отвращение, как в первый год его учёбы здесь, но уже и не пытались искать его расположения.

С некоторым удивлением Илья осознал, что деланная приязнь куда приятнее, чем откровенная ненависть, даже если ты прекрасно осознаёшь, что в твой адрес испытывают на самом деле.

Остальным же — ей-богу! — было чем заняться, кроме как сближаться и заводить тесную дружбу с парнем, с которым раньше общение строилось по принципу: «Привет, как дела, сделал уроки? А списать дашь»? За три года уже успели сложиться группы друзей и приятелей, которые вместе делали уроки и потом проводили скудные крохи свободного времени. Илью воспринимали как друга Санджифа Даро и на права знатного аргета не покушались, поэтому петербуржец чувствовал себя одиноким. И ему не оставалось ничего, кроме как зубрить и осваивать практические приёмы в магии. Ведь даже на виверне было не покататься, потому что морозы стояли очень сильные, то и дело начинались и почти сразу прекращались бураны, сильные ветры вбивали снежную пыль сквозь купол тепловой защиты, и дворнику через день приходилось разгребать дорожки, а по утрам холод пробирал даже сквозь выданные всем школьникам тёплые куртки. Защита справлялась с морозом хуже, чем в прошлом году, но учителя не решались увеличивать её мощь, потому что тогда под куполом и на границе с ним должен был потаять весь снег, а в условиях постоянных снегопадов и ветров это грозило небольшим наводнением или — в лучшем случае — сильной, прямо-таки осенней распутицей. Не говоря уж о солидных затратах энергии.

По утрам выскакивая во двор, чтоб бежать в учебный корпус (туда из общежития можно было попасть и через крытую временную галерею, которая проходила на высоте третьего этажа, но туда надо было подниматься, а потом оттуда спускаться, и большинство предпочитали перебежать через двор, так было быстрее и проще), Илья думал о том, что если так пойдёт дальше, то к концу февраля морозы не ослабнут. Какой же тогда праздник, какие гонки? По такому морозу не полетаешь на вивернах, не повеселишься особо. Вряд ли весь Уинхалл с окрестностями смогут накрыть магическим куполом, защищающим от мороза.

Однако Санджиф и Мирним нисколько не сомневались в том, что праздник будет, они предвкушали развлечения и яркие зрелища, и, положившись на их опыт, Илья успокоил себя. Он старался набраться терпения, уговаривал себя, что всё рано или поздно заканчивается, в том числе и сидение под замком, морозы и даже подготовка к выпускным экзаменам. Однако, по сути, погребённый под заданиями для самостоятельной работы, на которые учителя не скупились никогда, а уж теперь особенно разошлись, мысли о празднике отступили. На них попросту не хватало времени.

Зато ближе к концу февраля, когда первые предварительные контрольные работы были сданы и удалось немножко перевести дух, он вспомнил о грядущем веселье. Не сам, конечно. Ему напомнил Санджиф, притащивший в комнату целую охапку ярких брошюрок и проспектов из разных баров, ресторанов, клубов и арен. Все они были выпущены в предвидении празднества и усердно зазывали к себе посетителей, обещая невиданные развлечения и шоу.

— В прошлый раз, правда, я был на празднованиях вместе с отцом, в столице, — сказал сын лорда. — Там было просто потрясающе! Но на этот раз он позволил мне остаться здесь. Так что, думаю, будет даже лучше. С охраной, конечно, от неё никуда не денешься, но всё равно, не под таким бдительным присмотром. К тому же я уже на три года старше… Гонки на вивернах, кстати, будут в первый день праздника. Куда направимся на второй?

— А что, предполагается ещё и второй? — заинтересовался Илья. Отбросил алхимический каталог, который листал, заучивая названия элементов и промежуточных стадий перегонки.

— Праздновать будем три дня. В первый, как понимаю, идем на гонки, а потом в ресторан (кстати, стоило бы заранее забронировать столик, а то будем есть, сидя на крылечке… в мороз… Хе!). На следующий хорошо бы попасть на гладиаторские бои… Как думаешь, ты сможешь договориться с Динн-Бегом? Хорошо бы в каком-нибудь клубе. Конечно, в праздничные дни надзор за школьниками ослабевает, но лучше не нарываться на неприятности. На больших аренах наверняка будут присутствовать учителя или кто-то из обслуги.

— Резонно. Позвоню. — Илья схватился за телефон.

Его омыло и освежило это предпраздничное оживление друга, даже немного встряхнуло. До Динн-Бега удалось дозвониться не с первого раза, зато тот сразу же понял, что от него хотят, и пообещал провести на бои.

— У нас всегда есть право занимать для родственников служебный столик, а у меня из родичей только сестра, да и та всяко не придет.

— Боится боёв?

— Нет, я её отправил с глаз долой. Чтоб соблазна не было ни похитить, ни угрожать.

— У него что, опять какие-то неприятности? — Санджиф нахмурился и стал вдруг очень похож на своего отца — та же стать, тот же придавленный гнев во взоре, те же властность и чувство собственного достоинства. С самого начала Илья включил на телефоне громкую связь, и теперь разговор с интересом слушали они оба.

— Нет, но ждать, когда они снова нагрянут, и только тогда прятать сестру — неумно. — Абло тоже расслышал слова отпрыска своего покровителя и, кажется, даже его тон. — Я решил сразу это сделать. Чтоб больше не дёргаться. Так что без проблем, проведу вас и устрою.

— А сколько бойцов будет?

— Три пары. Шесть человек. Из них четверо прав на места для родственников не имеют. Они со штрафами.

— Что за штрафы?

— Неважно, это наша кухня. Вопрос только в том, что служебных в клубе два столика по шесть мест. Вот они и достаются целиком мне и ещё одному парню из новых. Который ещё не успел проштрафиться. Так что за вами будет шестиместный столик.

— Предложение просто царское, — ухмыльнулся Илья. — Даже куратор поместится.

— Э, а он вам не вломит за помещение неподобающих зрелищ?

— Думаю, нет. Он сам предложил сводить меня на гонки, так с чего ему запрещать бои?

— Ну да, у нас всё чинно-благородно. Не то что какой-то там занюханный клубешник…

Отключив связь, петербуржец с триумфом посмотрел на своего друга.

— Ну что — осталось только забить чем-нибудь третий день, а? На два дня программа обеспечена.

— Осталось заказать столик на первый день, — озабоченно сказал Санджиф, берясь за свой сотовый. — Как ты смотришь на бар «Под соломенной крышей»? У них, конечно, в основном этническая кухня, но она ж, кажется, пришлась тебе по вкусу. Я тоже люблю. И Мирним вроде не против, а Маше будет интересно.

— Я ж не против! Только за.

— Тогда сейчас позвоню…. — И, поговорив по телефону, удовлетворённо заметил: — Пришлось на папу сослаться. У них один столик был на всякий случай под бронью. На меня его записали. Вовремя спохватились. Если б чуть позже, кто-нибудь другой мог бы этот столик перехватить.

— Тоже кто-нибудь с жирной лапой?

— В смысле?

— Ну с протекцией.

— Да, естественно. Или просто с хорошим напором. Умение болтать и держаться нагло — это тоже полезно.

— Ещё как. — Илья жмурился, довольный, как кот, наевшийся отменного фарша. — Всего неделя осталась… Всего неделя!

— Да, дотерпеть осталось немного. Главное — уйти на эти выходные без хвостов. Что у нас там с геометрией и с онтологией?

— Слушай, и так уже от уроков тошно… Не искри!

Не только у их ступени это уже становилось общей присказкой. Стоило хоть кому-нибудь намекнуть, что неплохо бы подтянуться с учёбой, потому что выпускной год и всё такое, как ему когда поодиночке, а когда и хором предлагали «не искрить» — с явным намёком. Если при этом присутствовала Искра, её реакция была всегда одинаковой — надменно поджатые губы и длинная отповедь на тему, что уж кто-кто, а она-то последнее время совершенно не интересуется общей успеваемостью и плевать ей, если кто-то ни хрена не делает и в результате выставит себя полным тупицей, она больше не собирается тратить на таких ни сил, ни времени, ходить и смотреть, занимаются они или нет, и пусть бы вообще не занимались и не готовились — ей уже всё равно.

Пожалуй, если бы она не пускалась всякий раз в такие длинные рассуждения, поговорка увяла бы. Но, поскольку постоянство и пыл Искры веселили не меньше, чем сама шутка, так и прижилось. И пожалуй, существовала вероятность, что этой отповеди предстояло остаться под крышей школы намного дольше, чем самой Искре.

Последнюю неделю до праздника Илья нетерпеливо считал дни, да и не он один. Даже уроженцы Дневного мира, имеющие весьма смутное представление о дне Освобождения и связанных с ним традициях, заразились общим оживлением. Праздновать было уж всяко интереснее, чем делать уроки или корпеть на практических занятиях.

— Я помню, вокруг прошлого празднования было много шума, — ворчал Фёдор. — Правда, я тогда ещё учился на первой ступени и толком не умел просачиваться туда, куда не пускают без денег. Поэтому толком ничего не увидел.

— Но община же всем платит стипендии…

— Ну во-первых, я всё-таки из Кирова, а не из Питера, где зарплаты у всех, в том числе и у магов, в несколько раз выше. А ведь отчисления в фонд общины зависят от зарплат. Вот и получается…

— Я думал, Киров — довольно-таки большой город.

— Хе, если вести речь о городе Кирове, то конечно, там и квартиры стоят почти как в Питере. Но я-то о посёлке Киров. На берегу реки Иркут. У нас там вообще сейчас для магов работы почти нет. На деревообрабатывающем комбинате не почародействуешь. В общем, там только медики имеют более или менее стабильный доход. И тот зависит от возможностей болящих.

— Так что — тебе вообще не платят стипендию?

— Ну почему, платят…

— И тебе бы хватало, если бы ты не спешил отделаться от денег сразу же, как только они поступают на твой счёт, — заметила Вджера, школьница из Чехословакии, которая училась на одной ступени с Фёдором. Она отлично владела русским языком, а вот с местным, несмотря на усилия магии, ладила значительно хуже и потому задержалась в школе ещё на один год.

— Кто ж это стремится от них отделаться?

— Ты тратишь сразу всё, что тебе начисляют, в впервые же выходные!

— Ну не мариновать же их…

— Вот и ответ на твой вопрос. — Девушка развела руками и оживлённо взглянула сперва на Фёдора, а потом на Илью. — Денег достаточно тому, кто умеет рассчитывать свои расходы.

— Ты зануда, — рассмеялся молодой человек. — Ну в самом деле, почему тебя так волнует моя финансовая несостоятельность? Уж не собралась ли ты за меня замуж?

— Не дай бог!

И они со смехом разошлись в разные стороны. Впрочем, очень многие рвались обсуждать грядущее празднество — даже на уроках, стоило учителю отвернуться. Аргеты обменивались впечатлениями о прежних днях Освобождения, на которых присутствовали, или слышали, или читали в газетах, или даже смотрели по телевизору — аурисам в большинстве оставалось только слушать.

Илья слушал, как и все остальные, но со снисходительной усмешкой, потому что приговаривал про себя: «Зато на этот раз мне повезёт больше, чем любому из вас… Ну то есть не любому, — поправлял он сам себя, вспоминая о Беджаре, который ехал на празднества в столицу, где ему предстояло веселиться в обществе знати. — Но уж всё равно больше, чем многим».

В то утро он едва не проспал завтрак — так долго накануне вечером ворочался в постели, думая то об одном, то о другом, не слишком-то располагающем к спокойствию и безмятежности. Санджиф едва растолкал его.

— Эй, вставай! Твой куратор уже ждёт, вернее, он завтракает в столовой. Эй! Ты просыпаешься или как?

— Да-да… — пробормотал Илья. В эту минуту он не хотел ни гонок на вивернах, ни праздника, ни ресторана — только выспаться наконец. Но сын лорда оказался настойчив, и в конце концов Илья смог принять более или менее вертикальное положение и даже потянулся к одежде. — Да встал я, встал!

Санджиф был уже одет, причём наряднее, чем обычно — в белоснежной рубашке, воротник и манжеты которой выглядывали из-под суконного камзола старинного покроя, в высоких сапогах, немного напоминающих охотничьи.

— Лучше выехать пораньше, чтобы всё успеть.

— А гонки-то когда начинаются? — с усилием зевая, спросил Илья.

— Гонки начнутся в час дня, ну так и что? Ещё хотелось бы и на ярмарке побывать, и посмотреть выступление масок. Это интересно, я тебя уверяю! Их выступление назначено на девять утра.

— Если бы они больше уважали зрителей, они б назначили выступление часов на двенадцать. Выходной всё-таки!

— Труппа будет выступать не один раз за день, а на более поздние представления билетов не достать в принципе. Кроме того, есть ведь и другие мероприятия, которые хочется посмотреть. В полдень будет парад. А ещё ведь и ярмарка.

— Ну так хоть на ярмарке могли бы побывать попозже!

— Не-а. Позже мы туда не пробьёмся. Желающих будет очень много. Поверь — лучше выехать раньше.

— Верю. — Ещё один смачный зевок. — О-ох, кошмар…

— Надо было раньше ложиться.

— Не искри!

— А разве твоя соотечественница когда-нибудь отправляла тебя спать? — изумился юноша-аргет.

— Чего она только не делала…

Почёсывая брюхо, Илья натянул рубашку и толстый свитер, выбрал брюки поприличнее на вид, и такие, чтоб не околеть от мороза. Спустился в столовую. Аглае уже заканчивал завтрак, он наполнял и наполнял крохотную чашечку из большого кофейника. Заметив Илью, многозначительно кивнул ему на горячий кофе.

— На кухне только что закончили печь булочки. Возьми себе и давай не тяни.

— Ага. — Юноша втянул аромат свежей выпечки, и сонливость немного отступила перед здоровым утренним голодом.

К его удивлению, в столовой оказалось не так пусто, как обычно в это время. Больше половины столиков были заняты теми счастливчиками, кого учителя не оставили переделывать плохо написанные контрольные работы и кто мог позволить себе добираться до города не на школьном большом автобусе, а на каком-нибудь другом транспорте. Среди тех, кто, позёвывая, завтракал первой порцией булочек, был и Беджар — он торопился, то и дело поглядывая на часы. Наверное, его уже ждала машина.

— А где девчонки? — полюбопытствовал Илья у Санджифа, тоже спустившегося в столовую.

— Они завтракают у себя. Скоро придут. Ты же знаешь, они едят меньше, так что времени им нужно меньше.

— Зато требуется больше времени, чтобы одеться и собраться, — усмехнулся Аглае. — Праздник — это всегда возможность щегольнуть нарядами. Мы ещё будем их ждать. — Он внимательно посмотрел на Илью. — Ну как у тебя дела?

— Я всё сдал, иначе б меня не отпустили, — с легким раздражением ответил тот. Разговоры об учёбе ему изрядно надоели. Хотелось хоть на пару дней забыть уроки и экзамены.

— Да я не об этом. Как у тебя с энергетическим развитием? Что говорит Родеран?

— Он уже неделю не приезжал. А последний раз оставил мне задание.

— Ты его делал?

— Пару раз…

— Ну да. — Куратор посмотрел понимающе. — Не до дополнительных занятий, когда поджимают основные. Но ты всё-таки хоть иногда находи время для медитаций. Иначе время, потраченное в Энглейе, пропадёт даром.

— Да-да…

— А лорд Лонагран приезжает?

— Периодически. Нам отвели малый тренировочный зал. Вы хотите узнать, какие у меня успехи в занятиях с ним?

— Хотелось бы. Но я не настаиваю. Раз он продолжает заниматься с тобой, могу сделать вывод, что результатами он доволен. Вы с ним добрались до теории Видения?

— Ну потихоньку. Честно говоря, он больше упирает на тренировки по фехтованию.

— Да, это естественно. Это и самому господину Лонаграну, наверное, интереснее. И как?

— Здорово…

— Что ж, я думаю… — Аглае отставил чашечку. — Ладно, поторопись. Я буду в машине. А где ждёт наша охрана, господин Санджиф?

— Я отправил их сидеть в холле. Возьмёте к себе в машину одного.

— Благодарю. Воспользуюсь, — и вышел из столовой, кивнув Всеславу, который как раз туда входил.

Мастер, оценивающе поглядев по сторонам, словно бы убеждаясь, что здесь не присутствует ни один ученик из тех, кому запрещено было покидать школу в этот день, направился прямиком к Илье. Тот лишь мысленно закатил глаза — опека окружающих становилась ему поперёк горла, как рыбья кость.

— Так, надеюсь на твой здравый смысл, — произнес Всеслав, слегка наклоняясь. — Никаких побегов от охраны и куратора.

— Я ещё с ума не сошёл.

— Надеюсь, — и бросил подозревающий взгляд, который изрядно задел юношу, уже вполне искренне забывшего о своих приключениях, зато помнившего, как благоразумно он повёл себя в последний раз. — И в школе чтоб был не позже полуночи. Вас это тоже касается, сударь, — взгляд в сторону Санджифа.

Сын лорда кивнул и переставил грязную чашку на поднос.

— Идём?

— Ага. — Илья увернулся от Всеслава и, довольный, что на этот раз хотя бы от мастерского надзора он свободен, помчался за курткой.

Как и предсказывал Аглае, девушек пришлось ждать, хоть и не слишком долго. Маша уселась в машину Санджифа, а Мирним в серенькой скромной шубке, ёжась от холода (здесь защита уже не действовала, и подъездной путь заметало снегом), торопливо забралась на заднее сиденье автомобиля Агласа. На переднее, рядом с куратором, уселся один из телохранителей. Малоподвижностью своего лица и скудостью жестикуляции он напоминал манекен, снабжённый механизмом для движения.

— Честно сказать, я совсем не выспалась, — пробормотала девушка, положила голову ему на плечо и задремала. От неё исходил легкий приятный цветочный аромат. Может быть, поэтому он обратил внимание на то, как аккуратно причёсана её голова и как опасливо она опирается об него лбом — чтоб не попортить причёску.

Илье и самому хотелось вздремнуть, он запрокинул голову, но из-за того, что на плечо давила изрядная тяжесть, задремать не удавалось. Правда, посреди дороги Аглае приоткрыл окно, и ворвавшийся в салон студёный ветер взбодрил даже лучше, чем порция хорошего кофе. Мирним же только недовольно поёжилась и спрятала щеку в воротник.

— И куда мы сначала? — спросил Илья, чтоб хоть чем-то занять путь.

— Я думал, вы с другом всё уже решили.

— Да, но я не в курсе, что вы сами на этот счёт думаете.

— Да, логично, — усмехнулся Аглае и включил поворотник. — Я согласен с твоим другом, сперва можно посетить театр масок. Их представления стоят того. Они не на детей рассчитаны, а на взрослых, так что не волнуйся, будет интересно.

— А о чём представление?

— О чём же оно может быть в такой день? Об императоре, конечно, и его свержении. Какой-нибудь из моментов истории того периода. Актёры этого театра масок славятся своими постановочными боями.

— Так там будут бои? — оживился Илья, уже смирившийся с тем, что из вежливости придётся смотреть какую-нибудь нудную мутотень.

— Да. Поединки наверняка будут разыгрывать. Они всегда их разыгрывают… — Куратор вырулил на узкую пригородную улочку. Несмотря на раннее время, машин вокруг было уже довольно много — тут любой бы догадался, что в городе планируется какое-то торжество. — А потом спокойно погуляем по ярмарке. В день Освобождения она всегда затевается в крытых павильонах — собственно, почему там не протолкнуться днём.

— Меньше места, чем на улицах?

— Именно.

Автомобиль въехал в город. Расцвеченный мириадами огней, половина из которых была магическими, живыми, неотличимо похожими на настоящее пламя, только безопасное для строений и людей, Уинхалл поразил воображение юноши. Рядом с его убранством обычное, хоть и космически дорогое украшение Петербурга под Новый год показалось бы убогим и безвкусным. Можно было лишь поражаться тому, с какой выдумкой художники оформляли город при помощи гирлянд и лент магического пламени: подвижного, дрожащего, зачастую разноцветного и даже звучащего, как настоящее.

Февраль в Оборотном мире не радовал длиной светового дня, светлые часы, по сути, начинали прибывать только в марте. Тёмного времени суток было больше половины, и именно поэтому украшение города магическим пламенем, оформленным и в арки, и в великолепные вихри на площадях и в кронах деревьев, и в кромки на зданиях в деловом центре, производило потрясающее впечатление. Илья чуть шею себе не свернул в стремлении разглядеть всё и сразу. Потревоженная его ёрзаньем Мирним сперва недовольно заворочалась, но потом, глянув в окно, напрочь позабыла о сне. Похоже, такими зрелищами жизнь её раньше не баловала.

— Круто, — выдохнул юноша, провожая взглядом огненную скульптуру посреди площади.

— Да уж, тут декораторы потрудились вовсю!..

— Жаль, я не вижу лица Машки. Уж она-то точно ничего подобного не видела.

— Как и ты! — поддела девушка.

— Как и ты, похоже.

— Это да… В нашем-то маленьком городке так никогда не усердствовали. Понятное дело.

— И обратите внимание! — заметил Аглае, поворачивая куда-то на боковую улочку, заставленную машинами по самые окна цокольного этажа. — Пламя — символ старой династии. Однако вовсю используется при украшении празднеств дня Освобождения. Так уж повелось. Всем парадоксам парадокс.

— Зато как красиво!

— В том-то и дело. — Куратор припарковал машину рядом с автомобилем, из которого уже вылезал один из телохранителей Санджифа. — Потому так и прижилось. Просто при императоре точно таким же образом украшали города на День коронации.

Мирним захихикала. Выбираясь из машины, она боязливо закуталась в шубку, но снаружи оказалось совсем не так холодно, как за пределами города. Похоже, территорию Уинхалла тем или иным способом всё-таки хранили от мороза, хоть, может, и не таким затратным, как школу. А может, город грели всё те же огненные украшения, которыми ребята по пути сюда искренне восхищались? Уроженец Дневного мира мог лишь гадать, как и почему здесь всё именно так, как оно есть.

— Покойный император, небось, в гробу поворачивается на день Освобождения. Причём по куче поводов.

— Так ему и надо, — пробормотал Илья. — Ни фига было проигрывать войну.