"ФЕЛИСИЯ, или Мои проказы (Félicia, ou Mes Fredaines, 1772)" - читать интересную книгу автора (де Нерсиа Андре Робер)

Глава XII. Глава, в которой кое-что начинается

Вы уже поняли, что люди, с которыми я жила, не были слишком строги со мной, да и я их не стесняла: Сильвино и Сильвина считали меня вполне сформировавшейся особой. Я превзошла все ожидания, которые родители возлагали на приемную дочь. Мы были на равных с Сильвиной, а ее муж говорил со мной не как суровый отец или дядя. Мне многое позволяли, я многое видела, дополняя новыми знаниями свою еще весьма несовершенную любовную теорию. Друзья во главе с Ламбером дневали и ночевали в нашем доме, Сильвина одаривала своим вниманием многих и тем нежнее была с мужем!.. Как предупредительна она стала к любовницам мужа — его натурщицам!.. Могу повторить одно: они счастливчики, эти рогоносцы!

Сильвино, которому состояние жены позволяло работать лишь для собственного удовольствия, писал мало, но все его картины были превосходны: он предпочитал исторический жанр и очень редко писал портреты. Сильвино происходил из хорошей семьи, был умен, получил хорошее образование, много вращался в свете, его любили женщины, мужчины ценили его дружбу и общение. Среди его друзей были и очень знатные французы, рожденные, чтобы любить и быть любимыми, — к счастью, не всем неведома дружба, не все внушают окружающим только почтение и страх. Сильвина, несколько ограниченная и не слишком хорошо образованная, своей красотой и обаянием придавала дому дополнительное очарование. Она всегда была весела и спокойна. У нее было одно из тех лиц, которые нравятся всем, возбуждая страсть и угасшую любовь к жизни. Даже муж время от времени начинал испытывать к ней страсть неофита, и Сильвина, оставив всех остальных поклонников, полностью посвящала себя Сильвино. Когда внезапная вспышка стихала, каждый из супругов развлекался на стороне, отдыхая от монотонности семейной жизни. Воздух дома, где так благочестиво поклонялись Венере, не мог не заразить меня. Друзья, беседы, предполагаемые мною события, подсмотренные эпизоды; картины, наброски, рисунки, которые я тщательно изучала, — все помогало Природе. Я была хорошо подготовлена и решительно настроена воспользоваться счастливой возможностью, предоставляемой мне судьбой. Я начинала ощущать пустоту своего существования. Сильвина, окруженная любовниками, дарившая им счастье, выбирала из лучших парижских кавалеров; мне же, бедняжке, доставались знаки внимания либо слишком невинные — со стороны тех, кто видел во мне ребенка, либо совершенно безвкусные — от новичков в галантном ремесле ухаживания. Мне всегда хватало разума отвергать томные страсти, лесть и ужимки слишком настойчивых мужчин, я вспоминала моего любезного Бельваля, который подошел к делу столь решительно и начал с того, к чему другие, казалось, не придут и через сто лет! Цветочки не оказывали на меня никакого действия, записки же я из тщеславия принимала, но оставляла без ответа, а если что-то и писала, то лишь для того, Чтобы от души высмеять докучливых ловеласов, рискнувших побеспокоить меня. И все-таки я часто спрашивала себя: «Что же тебе нужно, душа моя? Ты жаждешь любви, но отвергаешь все признания! Ты помнишь единственный момент счастья, когда предприимчивый Бельваль… Но ведь ты не была влюблена в этого маленького танцора!» Смелость, проявленная Бельвалем, научила меня наслаждаться собственным телом, но даже в мгновения самого живого удовольствия я не воображала себе его образ и не представляла никого другого, кто был бы способен удовлетворить смутное желание моего сладострастного воображения.