Данил Корецкий
НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ

Часть первая. Один и без прикрытия.
Глава 1. Взрыв.

Москва давно переплюнула и Ростов-папу и Одессу-маму. Провинциальные родители криминала могли похвастать только Беней Криком с его подержанным "вессоном" и претензиями на уголовное джентльменство, да бандой Фантомасов с

Москва – настоящий город гангстеров. Здесь крутятся огромные деньги, здесь в одночасье сколачиваются фантастические капиталы, здесь бандиты договариваются с политиками, а политики заключают сделки с бандитами, здесь особенно наглядно стирается граница между криминалом и властью, здесь самые дорогие рестораны и проститутки… Каменные джунгли. Клоака. Зона повышенного

Уже лет десять кипит здесь мутное нехорошее варево, то и дело всплывают из потаенных глубин на поверхность изуродованные трупы, смертельными пузырьками прорываются автоматные очереди, лопаются огненные пузыри тротила, и разлетается

Кажется, что все привыкли к стрельбе и взрывам, но на самом деле это не так. Привыкли к сообщениям: там-то взорвался автомобиль, столько-то человек погибли… Но когда в родном твоем дворе вдруг раздается грохот фугаса, и взрывная волна вгоняет в кухню осколки окна и битое стекло оказывается в кофе и

Утром четырнадцатого февраля прогремело на Ломоносовском проспекте, неподалеку от метро "Университет". Еще не успели осыпаться лопнувшие стекла в магазине "Океан" и близлежащих многоэтажках, а вокруг огромной черной кляксы с дымящимся посередине скелетом микроавтобуса уже толпились любопытные. Испуганно пиликали сигнализации потревоженных взрывной волной автомашин, стелился по

А в толпе работали локти, вытягивались испуганные лица, шаркали ботинки,

– Во блин! Нет, ты видел? А если б мы мимо шли?!

– А я, значит, сына проводил в школу, иду обратно, и тут по ушам "бабах!"

– Петюнчик, в натуре, это тот волчара сделал! Я ему культурно: что

Но никто не торопился подойти поближе к месту происшествия, переступить невидимую черту. Там ведь не коммунистический митинг, и не парад активисток движения "Чем в мехах, так лучше голой". Там опасность. Угроза. И ужас

Растаявший снег, смятый, искореженный металл, крошево стекла, едкий запах взрывчатки… А главное – бесформенные обугленные куски человеческой плоти в тлеющих лоскутах измазанной кровью одежды – посмотришь, сердце проваливается в

Черный мусор кругом, островки огня, обрывки, осколки, обломки – или поди

– Мама родная, – побледнев, выдохнула женщина с хозяйственной сумкой, -

– А ты чего думала? – сплюнул зажимающий ворот пальто нетрезвый мужик в застарелой щетине, но со свежеподбитым глазом. – Видала, как рвануло! Всех в

– Гля, Петюнчик, чего на пальце… Рыжье? Как бы подобраться… – прошептал его товарищ, с трудом шевеля разбитыми губами. – Да нет, сейчас не выйдет…

Через полчаса примчались четыре кареты "скорой" и два "жигуля" с Петровки. Чуть позже с рычанием подкатил грузовик внутренних войск, горохом сыпанули из затянутого брезентом кузова краснопогонные солдаты с напряженными лицами и автоматами наперевес. Место происшествия оцепили, толпу оттерли

Почти сразу послышались возгласы: "Есть пульс! Камфару и кислород – быстро!" А через несколько минут пострадавшего погрузили в реанимационную

Приехали пожарные в гремящих на морозе спецкомбинезонах, вышли, потоптались хмуро – все, что могло сгореть, сгорело давно, чего летели,

Одна за другой тормозили борзые "волги", "форды" и "мерседесы" с мигалками или в спецокраске – городское, милицейское и прокурорское начальство. Мигом возник микроавтобус с телевизионщиками. Задымили сигареты, загорелись глазки телекамер, засуетились ушлые стервятники-операторы. Клевец, "важняк" с Петровки – здоровенный широколицый мужик в надвинутой на глаза кожаной кепке, вынул руки из карманов драпового пальто и, выставив перед толпой растопыренные

– Ну не топчитесь почем зря, ну кому говорю?.. За линию, едрить вашу!!

Последними подкатили неброские машины ФСБ – генерал-лейтенант Ершинский и следственная бригада во главе с майором Фокиным. Выйдя из машины, генерал поправил дубленку, хищно оскалился на черное пятно ("хорошо хоть, что не на

– Посмотри по-умному. Может нам и соваться нечего… Если чистая уголовщина пусть прокуратура забирает, – потом надел маску свойского парня и направился к

Фокин был на голову выше своего шефа, огромный, неулыбчивый, косолапый, как медведь из Завидовского заповедника. Он распечатал новую пачку "Бонда",

Холодные серые глаза неспешно фиксировали картину разрушения, выхватывая значимые детали: сорванная крыша микроавтобуса, развернутые "розочкой" борта – взрыв ненаправленный, очень мощный – с полпуда динамита или аммонала, если тротила, то немногим меньше, да и пластида килограмма два… Зачем столько? Вон за двести метров форточки в доме повылетали… Для микроавтобуса за глаза одной

Прикурив, Фокин струйкой выпустил синеватый дым. Сейчас от него – начальника отдела по расследованию особо тяжких преступлений зависело – влазить в это дело или нет. Отвечать за ошибочное, или даже просто недальновидное решение предстояло тоже ему. За спиной напряженно ждали команды семеро неуловимо похожих друг на друга людей в неброских, будто подобранных по единой моде пальто. У некоторых в руках были папки для документов, у нескольких -

– Сверкунов, – не поворачиваясь, окликнул Фокин. В поле зрения мгновенно

– Раздвинь-ка цепь ещe на три метра.

– Есть.

Сверкунов исчез.

– Сомов и Дьячко, наберите свидетелей. Адреса, телефоны, все, что можно. Муровцев поспрашивайте, они тут уже давно. Гарянин… Пройдись по толпе, послушай, что говорят интересного. Ярков – пробы воздуха, экспресс-анализ на

Следователи, опера и взрывотехник отправились выполнять распоряжения, криминалист и судмедэксперт продолжали переминаться с ноги на ногу, дожидаясь

Когда Сверкунов вернулся, Фокин дружески хлопнул его по плечу – он умел

– Бери Сименкина и Пасько и начинайте осмотр. Снимки, вещдоки – все как

– Так бригада прокуратуры работает. Вон уже обломки пронумеровали, -

– Нам их нумерация не помешает. Отчитываться-то они за себя будут, а мы -

– Чего там неизвестно, – махнул рукой Сверкунов. – Бандюки других

– Ты больно умный стал, все наперед знаешь! – резко бросил майор. -

Ставить людей на место он тоже умел.

– Есть, – буркнул Сверкунов и принялся за дело.

Фокин докурил сигарету, аккуратно спрятал окурок в пачку, чтобы не следить на месте происшествия. Короткая куртка на рыбьем меху не спасала от холодного ветра. Он поднял воротник. Рядом появился Клевец, широкое лицо раскраснелось, только белыми пятнышками выделялись оспины на щеках, полы пальто

– Какая-то разборка была, – сообщил он. По комплекции муровец почти не уступал эфэсбэшнику, может на пару сантиметров пониже. И вообще они чем-то походили друг на друга – может уверенными манерами, может одинаковым прищуром

– Кого-то тащили, в "волгу" запихивали. Потом все в "микрашку" залезли и

Фокин пожал плечам, провожая взглядом взрывотехника. Тот закачал в пробирки несколько порций дыма и гари и направился к синему "рафику" -

– Вряд ли. Сейчас посмотрим – есть ли для нас интерес…

Клевец с шумом втянул воздух приплюснутым треугольным носом. Комитетчикам проще. У них слаженная бригада, техника. Захотят – возьмут дело, захотят – уедут и все свои материалы заберут. А понадобится им – останутся вроде в стороне, да будут чужими руками жар разгребать: дергать за невидимые ниточки и

– Хорошо тебе. Тогда хоть закурить дай.

Фокин протянул пачку, она почти утонула в его огромной лапе.

– Кого взорвали, знаешь? – буднично поинтересовался он.

Клевец усмехнулся.

– Думаешь, я ясновидящий? Как только узнаю, тебе первому скажу.

Муровец вновь погрузился в толпу. Почти сразу к Фокину подошел Ярков.

– Странное дело, – взрывотехник был явно обескуражен. – Спектр не идентифицируется. Ни с одной контрольной хроматограммой пробы не совпадают! А у нас сто двадцать восемь образцов – все взрывчатки Европы и наиболее

В крепкой голове Фокина щелкнуло пусковое реле. Неизвестная взрывчатка -

– Ищите корпус и механизм, – приказал он. – И передайте всем, чтобы

От неторопливости майора не осталось и следа. Теперь главное – остатки взрывного устройства. Это визитная карточка преступников. И вопреки мнению дилетантов, оно никогда не испаряется бесследно и не разлетается на молекулы.

Оглядевшись, он быстро направился к мусорным бакам. Между контейнерами среди банановой и апельсиновой кожуры валялась старая перчатка. Он подошел ближе. Нет, не перчатка. Обгоревшая кисть правой руки. На почерневшем среднем

– Вот суки, – пробормотал майор. – Сверкунов! Поставь-ка сюда цифирку. И

Чтобы снять перстень, пришлось приложить усилие.

– Записывай: перстень из желтого металла с печаткой прямоугольной формы и

Фокин засунул находку в пластиковую коробочку и сунул еe в карман. У него имелся большой опыт расследования взрывов и авиационных катастроф, часто у трупов бывали вывернуты карманы, а однажды в оцепленной зоне Внуковского аэропорта, прямо у горящих обломков "ТУ – 134", золотые часы с оторванной руки

Хорошо, что он тоже не брезглив! Майор нагнулся, вытер пальцы о жесткий

Он обошел исковерканное тело. Даже не тело, а так – кочерыжка без рук-ног, пирог вместо лица. Судмедэксперт муровской бригады диктует что-то ихнему же следователю. Милицейский лейтенант вертит в руках закопченный пистолет и красное удостоверение. На снегу нарисованная тушью табличка: "№1".

Пятый труп лежал ближе всех к развороченному микроавтобусу и обгорел он сильнее. Рядом валялся ещe один пистолет. В обугленном остове возились Ярков, Сименкин и сержант-сапер из внутренних войск. Фээсбэшники переоделись в черные рабочие комбинезоны и имели пристойный вид, а солдатик перепачкал жирной копотью бушлат, брюки, шапку, лицо и теперь напоминал пугало. Все трое копались в хаосе искореженного металла, разорванных сидений, и чего-то ещe – бесформенного и страшного. Едко воняло гарью, дымом и обугленным мясом. Фокин не отличался впечатлительностью, но сейчас порадовался, что уже отлазил свое по

– Ярков! – окликнул он. – Как прошла директрисса взрыва?

Взрывотехник поднял голову. Лицо у него тоже было в черных пятнах и

– Вправо вверх, – он показал направление рукой в перчатке.

Воображаемая линия уперлась в фасад дома, между выбитыми окнами на третьем этаже. Стена там была ободрана. Подойдя ближе, майор обнаружил на земле смятую дверь "микрашки". Это явно еe след отпечатался на фасаде. Немного правее

Рядом с дверью валялась трубка от сиденья, фрагмент крыши, неопределенной формы железяка, какие-то тряпки, кусок резиновой дубинки… Это все не то… И это

Майор наклонился, поднял изогнутую металлическую пластину с неровными рваными краями. С одной стороны липкая копоть, с другой – ядовито-синие разводы окалины, линия излома серебристого цвета. Очень легкая… Похоже, именно это он и

– Обозначь место, поставь номер и попробуй определить – что за металл.

За спиной вежливо прокашлялись – вернулся с новостями Гарянин.

– Была ещe одна машина, товарищ майор. Черная "волга". Уехала сразу после

– Номер?

– Никто толком не разглядел, – Гарянин покрутил кучерявой головой. Он

– Из "волги" человек вышел: лет тридцать – сто восемьдесят – брюнет, на щеке свежая ссадина. Пошел вон туда, – оперативник показал рукой в сторону

– По дороге двум алкашам в рожи заехал. Их нашли, Сомов в автобусе

– Все? – Фокин в очередной раз достал пачку "Бонда".

– Да. Только вас генерал вызывает.

Ершинский ждал у своей машины. Лицо его было озабоченным.

– Приехали из "Консорциума", – генерал тяжело привалился к капоту. – Говорят, это их "микрашка". И эти люди, – он показал на пронумерованные трупы,

Серые глаза майора смотрели равнодушно.

– Да, товарищ генерал. Можно, я закурю?

Ершинский кивнул.

– Теперь не допросишь. Он где-то здесь. И Бачурин с ним. Ну и сошки

Фокин промолчал. В стороне от общего скопления машин он увидел два высоких пижонистых "Рэйндж Ровера". Начальство "Консорциума" питало слабость к комфортабельным внедорожникам. Стекло в передней машине было опущено, над ним, склонившись, стоял человек в длиннополом кожаном пальто – разговаривал с кем-то

Спички не зажигались. Выражение озабоченности на лице Ершинского

– А с чего это ты на "бычки" перешел?

Фокин вынул изо рта окурок, удивленно осмотрел и сунул обратно в пачку.

– Устал. Голова кругом идет.

– Как думаешь, это связано с твоим делом? – спросил генерал.

Фокин пожал плечами.

– Ну, ты темнила известный! – то ли одобрительно, то ли осуждающе сказал Ершинский. – Потереби своего информатора. Хоть ты маскируешься, но я не мальчик – у тебя есть в "Консорциуме" свой человек! Сто процентов есть! Хотя и не очень высокого уровня… Так вот дерни его и расспроси! В три часа я докладываю Председателю и мне нужно ориентироваться по версиям: связывать твое

– Постараюсь. Только…

– Что "только"? – насторожился генерал.

Фокин зацепил, наконец, целую сигарету.

– Мой человек скорей всего тоже здесь. Среди трупов.

– Вот так?

– Да. Но я все равно постараюсь.

Ершинский кивнул, сел в машину и уехал. Фокин подошел к соседнему

– Наташ, привет. Как дела?

– Нормально, Сережа, – промурлыкала трубка. – По радио передавали, на Ломоносовском какой-то жуткий взрыв, десятки трупов. Это правда? Ты не оттуда,

– Я радио не слушаю, – сказал Фокин. – Сегодня у меня доклад руководству,

– Вообще-то сегодня Валентинов день, мой милый!

– Это что такое?

– Ты только аккуратно. Помни про осторожность. Помни все, чему я тебя

Наташа засмеялась.

– Конечно, я все помню. Рука в сумочке и так далее. До вечера.

– Пока.

Фокин вернул телефон и направился к передвижной лаборатории. Сименкин

– Титан, товарищ майор. Особо чистый титан с необычными присадками.

– Чего ты такой дерганый? – подозрительно спросил Фокин и, наклонившись,

– Хочешь, чтоб я тебе матку вывернул?

– Ваша воля, – потупился эксперт. – Я все сделал на совесть, как мог.

Майор посмотрел на него, словно бетонной плитой придавил.

– Смотри никому на глаза не попадись! И тем скажи, кто остальные триста

Краса и гордость столичных моргов – черные пластиковые пакеты, совсем как в голливудских боевиках, с той только разницей, что здесь нельзя сделать эффектное "вжжжик", поскольку замки-"молнии" отсутствуют, вместо них – обычные завязки. Санитары упаковывали труп, обозначенный цифрой "4", двое приподнимали тело, двое подсовывали шуршащий саван. Веки мертвеца ссохлись от тысячеградусного жара, наружу смотрели белые, как у вареной рыбы, глаза. Под неосторожными пальцами санитаров проступала наружу сукровица. Один из санитаров

Фокин не сомневался, что и эти тоже, закончив свою работу, уединятся где-нибудь в больничном коридоре и разопьют по триста на брата… И выкурят,

И он бы врезал, да нельзя – надо раскручивать следствие и к трем часам

Фокин прикусил фильтр сигареты.

– …Пожалуйста, товарищ майор.

Перед ним вырос человек в кожаном кепи и длиннополом кожаном пальто, – тот самый, что недавно стоял у "лендровера"; в его ладони бился уверенный

– Не курю, – сказал Фокин, отворачиваясь. Но человек снова появился в поле зрения. Высокий, широкоплечий, с грубым и решительным лицом, которое в

– Я референт господина Атаманова, он спрашивал, не нужна ли вам

– Нужна, – майор на миг задумался. – Пусть даст чистосердечное признание.

В лицо референта будто мочой плеснули – резко сжались губы, в прищуренных глазах мелькнула злоба. Но Фокину было на это наплевать. Удар правой у него составлял четыреста килограммов, в кармане лежала солидная "корка", под мышкой рукояткой вперед висел двенадцатизарядный "ПММ", из которого он за три секунды

Когда схлынул первый бешеный вал свежей информации, часы в кабинете майора Фокина показывали четверть третьего. Он заперся, включил электрочайник,

На столе лежал фоторобот, составленный по показаниям алкашей. Впрочем, в протоколах они фигурировали не как бомжи и пьяницы, а как добросовестные и незаинтересованные свидетели Кукуев и Болонкин. Человек, который начистил им рожи выглядел вполне стандартно: овальное лицо с тонкими, в струнку, губами, черные волосы с еле заметной проседью, свежая ссадина на левой щеке. "А может, и на правой, начальник, точно не скажу, – оговорился Кукуев, осторожно трогая припухшую скулу. – Но бьет он, как лошадь лягает!" Пожалуй, это был

Закипев, чайник отключился с громким щелчком. Фокин налил кружку на три четверти, всыпал в поднявшуюся пену несколько ложек сахару, с удовольствием

Кроме фоторобота имелись титановые осколки. Сименкин и Ярков провели дополнительные исследования и сказали, что ещe недавно они были слагаемыми кейса-атташе стандартного вида и размера. И именно в нем находился заряд

Кейс из титанового сплава… Это вещь эксклюзивная, не хозяйственная сумка

Фокин, не обжигаясь, сделал ещe глоток. Машина розыска закручена. Сомов и Сверкунов с милицейскими участковыми ведут сейчас поквартирный обход соседних домов, показывая жильцам синтетический портрет брюнета. Гарянин с Сименкиным занимаются титановыми обломками, а Дьячко и Ярков работают по неизвестной

Майор не торопясь нашарил сигаретную пачку. Неизвестная взрывчатка, необычный "дипломат"… И зачем столько экзотики? Может, все дело в "Консорциуме"? Куда ни повернись, натыкаешься на его интересы или его людей…

Фокин тяжело вздохнул, вытряхнул окурки из пачки, закурил. Недавно он заагентурил личного телохранителя Куракина – Федьку Сопкова по кличке Сопло. Это было нелегко, пришлось проводить сложную многоходовую комбинацию, но наконец, глубокой ночью на конспиративной подмосковной даче, Федька, рыдая как дитя, выложил все, что знал и подписал обязательство о сотрудничестве. А

Фокин вздохнул ещe раз. Ему не было жаль Сопло, жаль потраченного впустую

Сопло, Сопло… Он много наболтал тогда, под водкой и анашой, не поймешь -

Куракинский перстень, привезенный из Африки!

Фокин полез в сейф для вещдоков, среди множества пакетов и конвертов нашел мутноватый пластиковый коробок с лаконичной надписью – "В/Д №16". Внутри лежал тот самый перстень-печатка. Фокин вытянул из ящика стола пинцет, включил настольную лампу и поднес перстень к свету. Недавно он вел крупное дело по контрабанде и поднаторел в ювелирных украшениях. Но тут особых познаний не

Явно низкопробное золото, грубо-примитивная работа. Ребята из "Консорциума" такую кустарщину не признают: у них если часы – то Картье, если

Использовать эту грубую поделку, как украшение Куракин, конечно же, не

Фокин вооружился лупой и мощное стекло в семь раз увеличило квадрат печатки, приблизило рельефный узор. Кольцеобразные, грубо обработанные завитки, зигзагообразные молнии, несколько коротких конических шипов. Много острых граней, заусениц – даже при скользящем ударе они поцарапают кожу… Где же

Майор взял шило. Увеличенное линзой блестящее острие по очереди дотрагивалось до желтых завитков. Сердце колотилось – то ли от возбуждения, то

Раз! После очередного прикосновения кончики шипов влажно заблестели.

Фокин окаменел. В холодных медвежьих глазках мелькнуло несвойственное им

– Ах вы суки, – сказал он неизвестно кому. – Вот так, значит?..

Продолжив эксперименты, майор через пять минут выяснил нехитрый механизм действия кольца отсроченной смерти. Если печаткой ударить, то микродозы чуть желтоватой жидкости с шипов обязательно попадут в повреждения кожи. Если нажать завиток сбоку, из кратерообразного отверстия выкатится капелька побольше… Он

Фокин отложил перстень. Хотелось вытереть вспотевший лоб, но вначале он достал из шкафа распечатанную бутылку "Русской", плеснул в ладонь, тщательно промыл руки. Хотя Сопло и говорил, что Куракин носил кольцо без опаски, к этому следовало привыкнуть. Что ещe говорил Федька? Ага, Куракин надевал кольцо не

Он перебирал протоколы допросов, пока не нашел нужный. Майор милиции Клевец допросил свидетеля Першикова: "…Мужчина в бобровой шапке ударил брюнета в лицо, потом брюнета посадили в "волгу", а остальные – человек семь, залезли в

Фокин отложил протокол и снова закурил. Мозаика сложилась в четкую

В бобровой шапке был Куракин. На руке у него было надето кольцо отсроченной смерти. Этим кольцом он ударил брюнета, которого сейчас разыскивают оперативники милиции и ФСБ. Но искать его осталось не очень долго. Когда время

Фокин взял фоторобот и ещe раз, но уже с новыми чувствами всмотрелся в лицо брюнета. Сейчас ему показалось, что на лице неизвестного застыла печать

Красные, как маки, упругие кровяные шары летели в сверкающем тоннеле, натыкались друг на друга, отскакивали и летели дальше. Невидимая сила толкала их: шестьдесят толчков в минуту, шестьдесят ураганов, подхватывающих это

Дон-дон.

Все шары летели в одном направлении, каждый должен успеть оказаться на своем месте. Если им не хватало пространства, тоннель раздавался в стороны,

Так было всегда, все тридцать два года. Один миллиард, девять миллионов,

Но за последние часы что-то изменилось в этом упорядоченном движении.

Что-то нарушилось.

Появились черные "чужаки". Сначала один, за ним второй и третий. Они летели вместе со всеми, у них тоже было место, куда им надо успеть – только "чужаки" не подчинялись общим законам, они охотились за красными кровяными

Один, второй, третий.

Оказавшись в западне, красные тоже начинали темнеть, тяжелеть, тоже становились "чужаками". В тоннеле постепенно становилось тесно, как на

Образовывался первый тромб. Потом обязательно появится второй. Третий…

– А-а-а!

Макс Карданов открыл глаза. Он выплыл из какого-то кошмара, во рту ещe чувствовался горелый привкус смерти. Всего лишь сон. Мышцы постепенно

Микроавтобус. Взрыв, похожий на рыжего великана, вдруг выпрямившегося во весь гигантский рост. Смерть, поджидавшая его шесть лет. Он каким-то чудом выплыл оттуда, он жив. Что было потом? Бутылка "Джонни Уокер", номер телефона в записной книжке, сонный машин голос в трубке, многозначительная пауза и не

– Маша? – негромко позвал Макс.

Никакого ответа. Бормотание магнитолы, тихий шелест воды в душе, ходики пощелкивают на стене: ц… ц… ц… Между неплотно задвинутыми шторами пробивается

Макс приподнял голову. Он лежал в чем мать родила поверх махровой простыни. Один. Рядом на подушке – неостывшее ещe тепло. Теперь он все вспомнил. Он схватил девушку прямо в прихожей, набросился как зверь и прямо там сорвал одежду, благо еe было не слишком много. Маша слабо отбивалась и говорила то, что и должна говорить женщина в подобной ситуации: "Не надо" и "Потом". Но он не слушал: может потому, что шесть лет видел еe только во снах и все эти годы вообще не спал с нормальной женщиной, может потому, что выпил полбутылки

Маша пахла уютом и постелью, сквозь запах кожи пробивался вчерашний аромат дорогих духов. А он стремительно и зло ворвался в это душистое тепло, словно в третий сектор усложненной полосы препятствий на выпускном экзамене.

Как будто Макс брал реванш у жизни, понимая, что лишь по счастливому стечению обстоятельств он не лежит сейчас на покрытом копотью снегу, обугленный и искореженный до неузнаваемости. Огонь ещe не догорел, крики не смолкли и

Вдруг среди тишины раздался громкий резкий звук. Непрерывный и высокий,

Макс Карданов вздрогнул, вскочил, одним прыжком выскочил в коридор. Что

Направо гостиная, налево кухня. Чайник…

Точно: чайник. Блестящая пипка на носике свистит на высокой – рехнуться можно – ноте и пышет паром. Карданов сдернул еe, выключил газ. Огляделся. Кухня размеров необъятных, светлая, как праздник. Уютная. Кондиционер, гриль, стойка

И посреди этого Макс увидел вдруг себя: голого. Безоружного. Он подошел к окну и закрыл жалюзи. На подоконнике стоял трехлитровый баллон: вода, водоросли, какие-то черные шевелящиеся комочки… Пиявки! Зачем они ей? Рядом – открытая пачка "Винстон", пепельница, припорошенная серым сигаретным пеплом. Раньше Маша не курила… Хотя чему удивляться: шесть лет. Новые привычки, новые

Смена декораций: постельное белье заменено, чашки перемыты, пепельница вычищена, использованные презервативы отправлены в мусорное ведро. Можно

В сушилке над мойкой стояли две кофейные чашки. Рядом другие чашки, и блюдца, и тарелки, там много чего было – но эти две стояли отдельно. Словно их мыли последними. Даже… Макс не удержался, достал одну из сушилки, внимательно

Нет, капли воды конечно же, успели просохнуть. В мусорное ведро заглянуть, что ли? Хотя Маша никогда не любила презервативов: она – чувственная

Маша мастерица доставлять острые и запоминающиеся ощущения. С этой мыслью

– Что так долго?

Стройное долгое тело в серебристом ореоле водяных струй резко развернулось к нему, Макс увидел мелькнувшую в зеленых глазах тень испуга -

Маша с улыбкой смотрела на него, перекрестив длинные ноги, вода падала ей на плечи, стрелкой сбегала между острых грудей, закручивалась во впадине пупка, спускалась дальше, рисуя трепещущий символ "V", и разбегалась, разлеталась

– Лезь ко мне! Скорее! – сказала она и Макс не заставил просить себя

Молодая женщина торопилась домой на исходе Валентинова дня. Полчаса назад она спустилась в метро среди сверкающих мандариновых огней Китай-города – сейчас поднялась наверх в Кузьминках. Унылая бетонная геометрия, темнота,

Женщина не любила Кузьминки. Энергичным шагом она прошла к стоянке такси,

– Червонец, барышня, – буркнул тот.

Возражений не последовало. Гибкая фигура в песцовом полушубке скользнула на заднее сиденье, хлопнула дверь, затарахтел мотор. Поехали. Шофер скосил глаза в зеркало заднего обзора: "аппетитная буржуйка, чтоб я так жил…". На

– За парикмахерской направо, – сказала пассажирка спустя несколько минут.

Такси послушно свернуло во дворы, под колесами захрустел вечерний ледок.

– Слышь это, да? – носатый тип в "москвиче" поднес к лицу трубку мобильного телефона. – Крыса прикатила. В белом френче, на моторе. Ну встречай,

Молодая женщина задержалась у парадной двери, копаясь в сумочке. Шофер влажно покосился на стройные икры под полушубком, кое-как вырулил с подъездной

Наконец тонкие пальцы выудили связку ключей, вставили в замок. Заскрипели ригеля и пружины, женщина потянула дверь на себя. И вдруг от стены сбоку

– Закрой пасть! Тихо!

Сильный удар в лицо – разбитые губы тут же накрыла широкая ладонь,

– Иди, тварь!

Женщину втолкнули в подъезд и поволокли вниз, к бойлерной. Сзади хлопнула парадная дверь. Сиплое дыхание рядом. Почему-то ни одна лампочка в подъезде не

Курсы самообороны ничего не стоят, да и электрошокеру в сумочке – грош цена, потому что сознание и тело сковал липкий парализующий ужас. Сколько в жизни таких историй, только раньше они случались с другими, а теперь наступил

Вспомнив советы мужа, женщина резко рванулась, попыталась крикнуть, лягнула наугад ногой темноту. Но лучше бы она этого не делала. От жестокого удара по голове женщина на несколько минут отключилась, а пришла в себя уже на цементном полу, с клейкой лентой, туго обмотанной вокруг лица. Губы оказались размазаны по зубам, веки вжаты в глазные яблоки, от прически ничего не

Ее подняли за волосы, тут же брызнули в стороны пуговицы полушубка, и полушубок куда-то испарился вместе с сумочкой и электрошокером. Сильные удары обрушились на лицо, грудь, спину, живот. Били молча и остервенело. Время остановилось, осталась только боль, которая волнами расходилась по истерзанному

Потом волосы отпустили и она опрокинулась на холодный пол. Откуда-то

– Слушай сюда, крыса, если жить хочешь, мужику своему передай: пусть увольняется. И съезжайте на хер отсюда, хоть в Магадан, хоть на Аляску. В

– Угу…

Съезжать, конечно. Женщина поняла. Хоть на Аляску.

– Слышь, братан, а она ничего… Гля какие ноги!

Чужие руки с силой обхватили колени, скользнули вверх по бедрам, грубо

– Кончай. Этого не приказывали.

– А кто узнает? Чтоб лучше запомнила…

Одним рывком юбка задрана на живот, с треском слетели колготки…

– Жаль Татарина нет…

Она замычала. Это был даже не протест, просто судорога голосовых связок:

– Все прошло нормально? – наконец спросил Фокин, разглядывая влажный кружок, отпечатавшийся на деревянной стойке. Рюмку он бережно держал в жестких, как арматурины, пальцах. Еще недавно владевшее им напряжение начинало понемногу

Они сидели в закусочной "Козерог" – маленьком уютном подвальчике недалеко от Лубянской площади. Сотрудники Большого дома любили обмывать здесь очередные

– Нормально, – кивнул капитан Чуйков. – Как и должно быть. Что-то я

Они выпили, каждый бросил в рот по ломтику сыра, молча пожевали. Обычная картина – два здоровых грубых мужика расслабляются после работы. Никто не подумает, что ещe час назад один встречался с отъявленными бандитами, а второй его прикрывал. И оба были готовы к чему угодно… Даже смазливая блондинка за

– Нутром почувствовал: что-то не так, – продолжал Чуйков. – Знаешь их

– Бывает…

– Ты не думай, что у меня крыша едет… Когда он мне бумаги протянул, как холодом из могилы повеяло. А я левой рукой беру, а правой из кармана ему в брюхо целюсь – успею, если что! Он, видно тоже почувствовал… А может тебя в

Фокин перевел взгляд на барменшу.

– Лизонька, сделай нам ещe раз.

Блондинка улыбнулась и понимающе кивнула.

– Вот времена настали, – не унимался Чуйков. – Раньше нас все боялись, а

– Перестали.

– Мальчики, может вам цыплят пожарить? – спросила Лиза. – Хорошие

– Не надо.

– Они что-то конкретное требовали? – спросил Чуйков. – По делу

– Не по конкретному делу. Вообще. Увольняйся и уезжай. Ты, мол, бык

Мощные челюсти Фокина сжались.

– Дожили, – сокрушенно сказал Чуйков. – Ты представляешь, чтобы в тридцать седьмом году оперу НКВД кто-то угрожал? Нет, ты скажи! Ну и что ты

– Что, что… Приставил Гарянина, он за ней неделю ходил, как привязанный. Но сколько можно? Ему ж за свою работу отчитываться надо. Купил Наташке

– А Ершинскому доложил?

– Доложил… Толку что – не его жене грозят… Посадил дежурного на АТС, сигнал поймали – таксофон на Варшавской. Вместо того, чтобы нашу группу послать – в милицию сообщили. Пока они доползли, там уже след простыл. Отпечатки на

– Да…

– Ну ничего, им эти звонки зачтутся! – недобро оскалился Фокин. – Я весь

– Так и надо. Если знаешь, что мотать, – Чуйков поднял рюмку. – Давай за

– Давай. И разбегаемся. Чего-то нехорошо на душе…

Майор вернулся домой на два часа позже обычного, чуть ноги не переломал в

Жены дома не было. Он оставил пакет с покупками в прихожей, не разуваясь

Майор выудил из бара бутылку дешевого бренди с сине-зеленой этикеткой. Время от времени он принимал стопку-другую на ночь для расслабления. А

Сделав глоток, Фокин уселся за телефон, набрал номер фирмы "Веленгур" – торгово-закупочной компании с международными связями. Он сам устроил туда жену на оклад, втрое превышающий денежное содержание майора ФСБ. Чуйков считал, что зря. "У этих фирмачей симпатичные бабы не только за столом работают…" Верно. Он, правда, провел профилактику: прошелся по кабинетам, познакомился с наташкиными сослуживцами, особо подозрительным руку пожал, да в глаза выразительно заглянул. Должно было отбить охоту… И все равно в глубине души

Кабинеты не отвечали. Дежурный охранник заверил, что в офисе никого нет.

Фокин нашел записную книжку жены.

– Алло, Танюша? Ты мою супругу сегодня не видела?.. Да нет, ничего,

– Лена? С Наташей не песекалась? А чего голос такой веселый? Это хорошо,

Он позвонил в этот хренов фитнесс-клуб, хотя там сегодня явно не Наташкин

– Хорошо, понял вас.

Фокин посмотрел на часы. Восемь тридцать. Ничего не случилось. А почему

– Здравствуйте, Галя, это Наташин муж. Вы не видели еe сегодня случайно?

Потом – Нина.

Какие-то Стеша, Лора, Катя. Никто ничего не знает. Долистав книжку до

Майор поставил бутылку на трюмо, глянул на себя в зеркало. Он там не помещался: метр девяносто в холке, маленькие, широко посаженные серые глаза, некрасивая, но мужественная репа, волевой рот. Тридцатипятилетний майор ФСБ, перспективный сотрудник… И вряд ли кто-то захочет сделаться его смертельным

Фокин не успел додумать: телефон вдруг зазвонил резко и пронзительно.

– Да. Ало!

– Говорите! – рявкнул Фокин. Он уже знал, что сейчас услышит.

– А баба у тебя ништяк, – слышь, да?.. – пробился сквозь помехи сипловатый блатной голос. – В бойлерной. Пошарь-ка в бойлерной на всякий случай, ага. Совсем обнаглел, козел, слышь, да? А за твою наглость баба расплатилась, ага. Дергай из Москвы, падаль, ага. А то и тебя так сделаем,

– Два ребра, разрыв левого яичника, небольшое сотрясение… Больше ничего серьезного: ссадины, гематомы, – дежурный хирург хмуро смотрел в сторону. -

Фокин продолжал сверлить его глазами, возвышаясь молчаливым мрачным

– Что еще?

– Еще…

– Еще что?! – рыкнул он.

Доктор пожал плечами.

– Не знаю. Мазки взяли. Когда биология будет готова, может и прояснится…

Фокин плотно закрыл глаза. Он первый зашел в подвал и все видел. Для него

– Говорить с ней можно?

Хирург замялся.

– Только следователю.

– Я и есть следователь!

Отодвинув врача корпусом, он протиснулся в обшарпанную дверь. Палата была большая, коек на двенадцать. Стоны, бред, острые запахи лекарств и человеческой

Жена лежала у стены, невероятно бледная и потускневшая – подбитая райская птица, оплетенная какими-то уродливыми трубками, шею обхватывает высокий гипсовый воротник ("Что-то с шеей, а этот коновал ничего не сказал, "- подумал

– Наташ.

Он нашел еe руку под одеялом. Наташа открыла глаза. В них была пустота и

– Сколько их было? – спросил Фокин. – Ты рожи их запомнила?

Наташа смотрела перед собой. Губы дрожали.

– Не бойся. Я их на куски порву!

Глаза снова закрылись. Фокин знал этот "синдром потерпевшего". Бегство от

– Двое, – сдавленно произнесла она. – Сначала один, потом другой… Лиц не

– А говорили что? – вопросы задавал не убитый горем муж, а следователь.

– Пугали. Говорили, чтоб уезжали. Вспомнили какого-то Татарина. И еще…

Она зарыдала. Сначала тихо, потом все громче.

– Уедем отсюда… Сегодня же! Сейчас!!

Наташа кричала во весь голос, но получалось хрипло и тихо. Фокин

– Сделайте укол, – приказал майор. – И переведите еe в нормальную палату.

– Так почему ты пропадал целых шесть лет? Я спрашиваю, спрашиваю, а ты не

Тонкие пальцы с острыми коготками прошлись по животу, скользнули ниже… Но

– Меня сбила машина и я потерял память. В командировке, в Тиходонске…

Маша фыркнула и убрала руку.

– Вот тебе раз! Ты же работал дипкурьером и ездил в Париж, Нью-Йорк, Амстердам… Как ты попал в этот зачуханный Тиходонск? Что это за командировка?

– Это и есть правда, – Макс сел и быстро надел трусы. – Хотя ложь могла

– Давай сходим куда-нибудь поужинать. А то мы уже второй день не выходим

– Давай, – Макс подошел к окну и осторожно выглянул из-за занавески. Сгущались сумерки, снег отливал голубизной. Припаркованные возле дома машины

– Ты кого-то боишься?

Маша тоже встала, прошлепала босыми ногами, прижалась к спине всем телом.

Какие-то фигуры маячили на другой стороне улицы, но чувства опасности они

– Нет. Просто я давно не был в Москве. Отвык…

В подъезде напротив мелькнул огонек сигареты. Место для засады, в

Из подъезда выскочил долговязый подросток, не выпуская сигареты слепил

Все чисто. Похоже, что никто не идет по следу. Пока. Впрочем, может быть,

– Так мы идем?

– Конечно. Собирайся. А я пока новости посмотрю.

Макс включил телевизор. Но про вчерашний взрыв ничего не услышал – хватало сегодняшних событий: расстрелян из автоматов автомобиль известного банкира, в подъезде собственного дома убит депутат, брошена граната в бар "Пингвин". Об этом рассказали вскользь, как о делах привычных и не заслуживающих особого внимания. Основной проблемой являлась экономика, которая сводилась к одному вопросу: даст Международный валютный фонд очередной кредит России, или не даст. По всему выходило так: дадут – будем жить припеваючи, не дадут – пропадем! Потом бойкий журналист стал комментировать новую

– Теперь женщинам достаточно иметь три пары хлопчатобумажных трусов на два года, четыре пары колготок на год, и одну пару сапог на пять лет.

– Что он говорит? – Маша докрасила губы и спрятала помаду в изящную сумочку. – У меня колготки рвутся каждую неделю, а то и через день… Ну, я

Переступая через порог квартиры, Макс почувствовал себя неуютно. Не было того чувства уверенности, которое сопровождало его в чужестранных городах во время самых рискованных операций. Спускаясь по лестнице, Макс понял, в чем дело. Он привык, что в кармане всегда лежит "стрелка" – уникальное супероружие, существующее лишь в нескольких экземплярах на всем земном шаре. Но его "стрелку" отобрал Куракин перед самым взрывом. И где она сейчас даже невозможно