"НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ" - читать интересную книгу автора (Корецкий Данил)Глава 4. Кому нужен Макс Карданов?После повышения Иван Золотарев ещe не успел перебраться в уютный двухэтажный коттедж на территории Ясенево, да и по правде сказать – чем родная Басманка хуже?.. Надо держаться корней. Каждое утро ровно в шесть тридцать под окнами его квартиры появляется служебная "волга", только что намытая до черного блеска в министерских гаражах. Валентин и Сергей – шофер и охранник (а точнее – оба охранники и оба, если надо – шоферы), аккуратнейшие и крепкие ребята, выходят из машины, первый, с рацией в руках контролирует обстановку вокруг, После этого телефон на золотаревской кухне издает деликатный писк: все Золотарев к этому времени всегда наготове, ему остается только взять свой "дипломат". Сергей ждет у двери и идет впереди, страхуя. В левой руке рация, правая в кармане, на взведенном пистолете. Вытащить и выстрелить – секунда, но Сергей умеет стрелять и через карман. У киллеров в данном случае нет ни малейшего шанса. Впрочем, убивать начальника нелегальной разведки нет никакого смысла: другое дело – похитить, выдоить данные о зарубежной агентуре. Хотя… В сильном государстве такое немыслимо, а разведчики слабого никому особенно и не Выйдя из подъезда, генерал осматривается, глубоко вздыхает и садится Воздух сегодня с утра мутноватый, будто каплю теплого молока добавили, – и в то же время светящийся, чистый, праздничный, как на средневековых фресках. Гемоглобин, адреналин – что-то такое растворено в утреннем московском пространстве, что-то здоровое, бодрящее, ещe не испорченное, не переработанное чужими легкими. Приятно. Если Золотарев и переберется в Ясенево, так только Секретарша Ирочка уже на рабочем месте и ставит мировой рекорд по – Доброе утро, Иван Федорович. Только что принесли из аналитического Она передала Золотареву пакет. Иван Федорович быстро взглянул на бумаги, – Очень хорошо. Через полчаса свяжитесь с Яскевичем, пусть зайдет ко мне. Быстрые Ирочкины пальцы уже набрали нужную строчку в электронном "Органайзере", – можно не сомневаться, что ровно через тысячу восемьсот секунд – Вам кофе или чай, Иван Федорович? – Кофе, – Золотарев тепло улыбнулся. – Можно без пенки. Ирочка улыбнулась в ответ – наверное, это был какой-то словесный код, значение которого не понять никому, кроме обладательницы самых стройных ног в Золотарев открыл свой кабинет, прошел внутрь, повесил пальто в шкаф. Бросил на стол пакет, достал из ящика пачку "Мальборо", закурил, сел в кресло и с головой ушел в изучение бумаг. Смалил он, как правило, только на Перед ним лежал отчет аналитического отдела "Деятельность агента Бена после ареста связников в 1969 году". Отчет помещался всего на четырех страницах Да, все это может вылиться в грандиозный скандал. – Подполковник Яскевич в приемной, Иван Федорович, – почтительно доложила – Пусть зайдет. Почти сразу распахнулась дверь. – Разрешите? У вошедшего – лицо интеллигента в пятом поколении, большие, широко расставленные глаза, безукоризненные манеры. Яскевич заведовал Западно-Европейским сектором с 1994-го и был одним из приближенных людей бывшего Директора. Тот сам относился к "высоколобым" и не боялся окружать себя – Садитесь, Станислав Владимирович, – пригласил Золотарев. – Что вы – Думаю, что это ерунда. Томпсон и его жена сидят в английской тюрьме уже – А Артур видел его в Ницце. Причем с молодой и привлекательной женщиной. – Явная ошибка. Другого объяснения быть не может. Золотарев кивнул, будто соглашаясь. – Ну, а если все же не ошибка? – Перевербовка? – Яскевич пожал плечами. – Столько лет прошло. Бен давно – Лорд Колдуэлл давно умер, – снова согласился Золотарев. – Но в силу ряда причин, о которых речь пойдет позднее, нам крайне необходимо знать, какой – После ареста Птиц он был настолько напуган, что отказался поддерживать – И это все, что вам известно? – Все, – подполковник кивнул. – А вот судя по анализу деятельности Гордона Колдуэлла, дело обстоит не Золотарев придвинул четыре листка аналитической справки. – Итак, агент Бен – серый кардинал лейбористской партии, очень влиятельная фигура в правительстве Великобритании. До 1971 года лоббировал нашу Приподняв брови, генерал многозначительно взглянул на подчиненного. – В 1978 он возглавил комитет ООН по Африке, а год спустя Борсхана расторгла договор о разворачивании наших ракетных баз. В восьмидесятом Мулай Джуба неожиданно отказался от контракта с СССР на шлифовку крупной партии алмазов и подписал его с "Де Бирс". Страна понесла огромные убытки. Позднее Колдуэлл поддерживал сепаратистские стремления в странах Балтии, способствуя Золотарев отбросил схваченные скрепкой листки. – Чем объяснить такую перемену? Раскаянием, страхом, угрызениями совести? Или тем, что Птицы выдали его и он стал работать на МИ-5 или ЦРУ? Или – или. И – Колдуэлл умер, – сказал Яскевич. – Но Птицы живы. Он все понял. – Верно, – кивнул Золотарев. – Кто у нас в Лондоне – Худой? Пусть Яскевич озабоченно потер щеку. Ему не хотелось возражать начальству, но – Боюсь, Иван Федорович, вряд ли он сумеет запустить руку в особорежимную Золотарев набычился. – Вряд ли! – уже твердо повторил Яскевич. – Наши позиции здорово ослабли. И в Лондоне, и во всей Западной Европе. Агентурная сеть расползлась в клочья, новых приобретений практически нет. Да вы сами знаете. Столько перебежчиков, столько провалившейся агентуры… От наших офицеров шарахаются, как от чумы. Сейчас с большей охотой станут сотрудничать с сальвадорской разведкой, чем с русскими… К тому же тюремный персонал… Это не какого-нибудь докера вербануть за Золотарев встал из-за стола, прошелся по кабинету. Мягко прогудел аппарат прямой связи с Директором СВР, генерал подхватил трубку с молодцеватой лихостью – Слушаю, Сергей Сергеевич! Да. Хорошо. У Президента? Какие вопросы? Ну да, обычные, сейчас все сводится к финансированию экономики… Я все подготовлю. Многозначительно посмотрев на подчиненного, Золотарев нахмурил брови, – Итак, с Худым никто не станет работать. И возможностей заглянуть в Яскевичу стало неуютно. У генерала была фраза: "Человек, пропащий для разведки". Услышав еe в свой адрес, можно было тут же собираться на пенсию. А Заработал факс на приставном столике. Белый язык плотной финской бумаги полез наружу, загибаясь и словно дразня. Золотарев подошел к аппарату, – Очевидно, я не совсем точно выразился, товарищ генерал, – промямлил Яскевич голосом, который был противен ему самому. – Просто обстановка очень Начальник управления многозначительно покивал. Ему нравилось, когда перед ним склоняли голову. Не торопясь потянувшись к сейфу, Золотарев открыл тяжелую дверцу, извлек красную пластиковую папку. В таких обычно хранились личные дела – Вы забыли, что у Птиц был сын! – он резко повернулся к Яскевичу. – Когда они сгорели, его вывезли в Союз! Это было в июне семьдесят первого, Яскевич опустил голову и покраснел. Он чувствовал себя школьником, не – Парень вырос, поступил в ПГУ3, прошел все мыслимые проверки и очень хорошую подготовку, работал в Международной Экспедиции ЦК КПСС, в девяносто втором следы его затерялись! А он, между прочим, родился в Лондоне и по Генерал извлек из папки официальную бумагу с водяными знаками и четким – И ему сам Бог велел официально прийти в администрацию тюрьмы и – Вряд ли "МИ-5" поверит в чистоту и невинность этого визита, – глухо Золотарев улыбнулся. Это была улыбка превосходства, причем не того примитивного должностного превосходства, которое признавал в нем Яскевич, а превосходства профессионального, интеллектуального, наконец, в котором – Наплевать. Даже если в Лондон заявится Иисус Христос, собственной персоной, контрразведка в него не поверит. Контрразведка и не должна никому верить! Но интерес сына к родителям – достаточно обоснованный повод, чтобы на Теперь он показательно драл Яскевича на его поле. – Так… – К тому же, если Макс… Кстати, вы знаете, что его оперативный псевдоним Яскевич, конечно же не знал, но кивнул. – Так вот, если Макс проявит хорошие способности и подтвердит свои прежние характеристики, то мы можем вернуть его на службу! Яскевич кивнул ещe раз. – Вопрос только один: где он сейчас? И сопутствующий, но немаловажный: Яскевич распрямился, лихорадочно вспоминая доклады подчиненных. – Сейчас он в Москве, Иван Федорович. И мои люди имели с ним контрольный Генерал откинулся на спинку кресла, аккуратно вложил свидетельство о рождении обратно в папку, тщательно закрепил зажим. Пауза затягивалась. У – Ну что ж, подполковник, – наконец Золотарев поднял глаза. – Надеюсь, Гигантский, из темного стекла, тетраэдр "Консорциума" был подобен вулкану накануне извержения. Лава ещe не выплеснулась наружу, она кипела внутри – в обитых кожей и дорогими дубовыми панелями кабинетах, в Мраморном зале, где То, что осталось от них, – куски обгоревшего мяса, черные остовы тел, – все это лежало в массивных ореховых гробах, укрытое от взоров близких и друзей тяжелыми полированными крышками, в которых отражался яркий свет хрустальных люстр. При жизни они хорошо делали свою работу, они обеспечивали безопасность фирмы, они кусались и хватали, вовремя нажимали на нужные рычаги, они привыкли жить под давлением, как хищные глубоководные рыбы… И само их предназначение сводилось к тому, чтобы умереть первыми, спасая членов Совета управляющих или Директорат. И они свое предназначение выполнили. Поэтому их и хоронят в гробах по десять тысяч долларов, поэтому устроена торжественная церемония, на которую прибыли не только рядовые сотрудники, но и высшее руководство. Ибо похороны – это завершающая оценка всей жизни, назидание другим сотрудникам, подсказка как Прощание началось сразу после полудня. Струнный квартет на галерее играл "Реквием" Верди. На противоположной стороне за колонной стоял Фокин и, незамеченный, смотрел вниз. Две вдовы в черных туалетах неподвижно застыли на стульях рядом с закрытыми гробами. Рядом стоял юноша с вытянутым бледным лицом – шестнадцатилетний сын Бачурина. Для семей погибших заканчивалась привычная - Фокин подумал, что "Консорциуму" смерть квалифицированных специалистов по большому счету безразлична. Неудобство – да, досадная потеря, но отнюдь не невосполнимая. Не на них опиралась жизнедеятельность огромного организма. Они были лишь видимой частью айсберга, исполнителями, движущимися фигурками на фоне могущественных молчаливых теней. И их место обязательно займет другая Контрразведчик внимательно наблюдал за развитием событий у гроба. Смерть, подобно чувствительному химическому реактиву, проявляет негатив жизни, обнажает истинную суть вещей, демаскирует тайные связи и отношения. Именно на похоронах приобретают видимость скрываемые дружба, заинтересованность, симпатии, появляются из тени неизвестные друзья и покровители, а зачастую и хозяева… Недаром коллеги из криминальной милиции тщательно фиксируют проводы в последний путь застреленных и взорванных "братков"… Но в "Консорциум" милиции путь Зенчук, вице-спикер Госдумы, отстояв рядом с гробами положенные минуты, подошел к вдовам, произнес несколько ободряющих слов. Молча потрепал по щеке Пигарев, начальник тыла министерства обороны, – высокий пожилой человек в черном, – положил сухую руку на плечо Куракиной, сказал негромко что-то типа: За ним подошел Локтионов, замминистра топлива и энергетики, – грузный, Макарин, председатель Комитета по госресурсам. Налютин, председатель одного из Думских комитетов… Все они упоминались в оперативных материалах, как истинные хозяева Черные костюмы, размеренное бесшумное движение, известные по телеэкрану и газетам лица, властные манеры. В одном фантастическом боевике так выглядели замаскированные инопланетяне, задумавшие уничтожить человеческую цивилизацию и заселить Землю своими соплеменниками. Когда неустрашимый герой направил на респектабельных джентльменов факел огнемета, маски слетели и отвратительные черные фигуры наглядно подтвердили факт существования чудовищного заговора, в который не хотели верить ни полицейские, ни политики, ни газетчики, ни даже Внизу появился Закатовский – лидер самой опереточной партии и одноименной думской фракции, его сопровождали два депутата, известные первобытным примитивизмом суждений и склонностью к кулуарным дракам. О его причастности к Совету учредителей Фокин ничего не знал. Скорей всего он просто трется сбоку, реагируя на запах силы и огромных денег – о любви и к тому и к другому он неоднократно заявлял публично, с той же истовостью, с которой когда-то клялся в А вот вице-премьер Фандоренко, этот не может быть сбоку припека, он наверняка в руководстве… Ведь на многих документах, предоставляющих "Консорциуму" право приобретения основных активов России стоит именно его Строгие черные костюмы и благочинные лица медленно кружились в скорбном хороводе. Они не насыщали углекислотой земную атмосферу, не уничтожали озоновый слой, не облучали младенцев гамма-лучами… Но они уже выкупили контрольные пакеты акций Российской энергетической сети, Газнефтепрома, Желдортранса, основных телевизионных каналов, журналов и газет. Они прибрали к рукам крупнейшие заводы и комбинаты, алмазные карьеры, золотодобывающие шахты, На взгляд Фокина это был не менее чудовищный заговор, но если вдруг сюда ворвется Шварценеггер с огнеметом и пожжет всех подряд, то все равно ничего не докажет: потому что это свои, тутошные монстры и пламя не выявит в человеческих оболочках чужеземную начинку… Да если бы даже и выявило, все равно никто не поверит. Точнее, не захочет поверить. К тому же в жизни неустрашимые герои встречаются куда реже, чем в кино. А если вдруг объявится такой мудак, то его Майор скрипнул зубами и сунул в рот сигарету. Но тут они, суки, ошиблись! Их время заканчивается. И этот "мудак" запихнет их в душные камеры крытой тюрьмы… А если аргументов для приговора не окажется, то огнемет тоже аргумент! Или заряд взрывчатки… Тем более, что он, кажется, не одинок. Безопасность всего проекта обеспечивал Куракин. Значит, человек, который его взорвал, был противником скупки России. А значит - Теперь место Куракина, займет Атаманов. А с Атамановым у него свои счеты… – У нас курить нельзя! – раздался строгий голос сзади. Два молодых человека в официальных костюмах и с табличками секьюрити на лацканах старательно удерживали на лицах вежливое выражение. Но это им плохо удавалось, ибо изначально мимические мышцы квадратных физиономий были настроены – Кто вы такой и что здесь делаете? – охранники придвинулись ближе. – Гостям не разрешается покидать зал! – Я не гость, – майор извлек удостоверение, раскрыл и поочередно поднес к – Я расследую дело о взрыве и мне нужно допросить ряд свидетелей… Но и могущественная некогда "ксива" не смутила охранников. – Все, кроме сотрудников "Консорциума" являются гостями и должны иметь пропуск, – заученно произнес один, очевидно старший. – Просьба пройти к – Пошли, – пожал плечами Фокин. Он и так собирался это сделать. Через два часа, допросив нескольких сотрудников Куракина и Бачурина, которые, как и следовало ожидать, "ничего не знали", майор вышел на улицу. Похоронный кортеж давно уехал, рассосалась толпа в вестибюле, разъехались со Заходящее солнце отражалось в дымчатых стеклах тетраэдра, казалось, что угловатая искусственная гора накалилась изнутри. Там шли интенсивные глубинные процессы, которые грозили или разорвать это чудо архитектурной мысли или… Или выплеснуть наружу всю неукротимую энергию, скопившуюся под непрозрачной За организацию похорон и их безопасность отвечал Илья Сергеевич Атаманов. Процедура прошла на должном уровне, без сбоев и непредвиденных ситуаций. А они могли быть самыми неприятными: от взрыва под катафалком, до обстрела траурного Вернувшись с кладбища, Атаманов прошел доложиться Горемыкину. Председатель Совета учредителей только закончил совещание и все ещe пребывал в состоянии возбуждения. Правда, определить это мог только тот человек, который его хорошо знал. Если обычно Петр Георгиевич монументальностью форм и малоподвижностью напоминал неполностью ожившую статую, то сейчас статуя ожила – Поплавский со всем своим банковским холдингом ушел под кремлевскую крышу, – прогудел он. – Кредиты МВФ шли через него, теперь нам до них не добраться! Какой негодяй! Теперь он бросит эти деньги на скупку якутских Атаманов дипломатично молчал. Поплавский – не та фигура, в отношении которого можно предлагать "острые" мероприятия. Во всяком случае, по своей Горемыкин встал и прошелся по кабинету, размеры которого позволяли даже проехаться на велосипеде, но высокий и толстый Петр Георгиевич вряд ли смог бы – У меня есть подозрения, что ещe кто-то из наших смотрит в сторону Поплавского, – значительно, с расстановкой, проговорил он. – Поэтому служба Горемыкин величаво одернул пиджак. По въевшейся в плоть и кровь привычке, он всегда ходил в одном и том же наряде: строгий однотонный костюм неброских цветов, белая сорочка, скромный галстук – униформе ответственных партработников Бывший Управляющий делами ЦК КПСС имел колоссальные связи и возможности, хотя его личный капитал и уступал состояниям многих нынешних нуворишей. Потому что в отличие от современных финансовых, партийные олигархи старой школы ещe помнили персональные дела, исключения из партии, инфаркты и показательные суды… Сейчас он медленно шел от стола к двери, потом обратно, к двухметровой пальме в Атаманов почтительно стоял и поворачивался в ту сторону, куда двигался босс. Сейчас он испытывал неловкость за свой модный, в мелкую зеленую клеточку пиджак, мягкие, свободного покроя брюки, складкой спадающие на дорогие зимние полуботинки, альпийский загар на мужественном лице. Круглые, близко посаженные глаза, большой, резко спускающийся к губам боксерский нос, массивный выступающий вперед подбородок выдавали основные черты характера – целеустремленность, решительность и твердую волю. Многие женщины находили, что Обычно он подавлял людей, с которыми приходилось общаться. Но по сравнению с шефом, чувствовал себя песчинкой. В этой большой яйцеобразной лысой голове помещалось столько информации, сколько он сам никогда не сумел бы переварить. Узкие затемненные очки придавали шестидесятипятилетнему дедушке Несмотря на, казалось бы, мирное прошлое, Петр Георгиевич был отличным конспиратором и постоянно маскировался и что-то скрывал. Никогда не подписывал официальные бумаги, приезжая в "Консорциум", не появлялся у входа и в вестибюле, поднимаясь на пятый этаж специальным лифтом прямо из подземного гаража, да и вообще очень редко приезжал в свой кабинет, предпочитая принимать руководящий состав концерна в безликих гостиничных офисах, оформленных на подставных лиц. Не участвовал в торжественных мероприятиях, не общался со средним и низшим персоналом. Многие вообще не знали, кто такой Горемыкин и – Похороны прошли нормально, без осложнений, – как мальчишка похвастался – Ничего нормального в похоронах отличных сотрудников нет! Это уже само – Пока не знаем… – Плохо! Мне известно, что Куракин в последнее время кого-то интенсивно разыскивал. Это было не связано с его работой и даже мешало ей! Кого и зачем он Атаманов опустил голову. – Я только третий день в новой должности, Петр Георгиевич. Пока не могу – Плохо, – ожившая статуя наконец успокоилась и вернулась в кресло, опять – Я все сделаю, – заверил Атаманов и вышел, хотя с трудом представлял, В его собственной приемной дожидались четыре руководителя подразделений. Трое неуловимо напоминали друг друга: крупные неброско одетые грубоватые мужики средних лет, с властными повадками и уверенными взглядами внимательных глаз. Сдержанные манеры и офицерская выправка выдавали в них отставников силовых Четвертый был заметно моложе, раскрепощеннее, он любил и умел одеваться, следил за модой, всегда благоухал тонким одеколоном. Сейчас на нем был длиннополый плащ из мягкой, хитро выделанной кожи, между распахнутыми полами выглядывал безукоризненно сшитый серо-стальной костюм. Черные, аккуратно зачесанные на пробор волосы и влажно поблескивающие черные глаза делали его Пожав всем руки, Атаманов пригласил их в кабинет. Ладонь "итальянца" оказалась не менее крепкой, чем у отставников. Атаманов знал, что он не уступает им и ни в чем другом. А в одном несомненно превосходит: этот парень Наверное поэтому, несмотря на интеллигентную внешность, Ринат Шалибов командовал специальной боевой бригадой службы безопасности "Консорциума". Он – Как обстановка, – спросил Атаманов, обводя взглядом всех четверых. – Нормально, – ответил Каймаченко, бывший десантник, командир разведдиверсионной группы. – Они просто не знали, что это наша точка. Объяснили – У нас не обошлось без стрельбы, – вздохнул Степан Деревянкин, в прошлом разведчик внутренних войск. – Нашего парня ранило и мы одного завалили. Но груз – У меня все нормально, – кивнул отставной капитан КГБ Силков. - – У меня тоже порядок, – с улыбкой ответил "итальянец". На самом деле Ринат Шалибов был башкир, но свои родовые корни почему-то скрывал, предпочитая имидж иностранца. – Мы забили "стрелку" их "крыше" и договорились по хорошему: – Две недели потерпим, – улыбнулся Атаманов. – Раненому выдать премию. И Отставники переглянулись и пожали плечами. "Итальянец" едва заметно – Все свободны. Ринат, останься, – сказал Атаманов. – Какого-то парня, Карданов его фамилия, – ответил Шалибов, когда дверь за отставниками закрылась. – Раньше они с Куракиным работали вместе. А с год назад шеф начал его усиленно искать по всей России… Я отрабатывал московские адреса, но без толку. А тот на прошлой неделе сам объявился в Москве. Подробностей я не знаю, шеф занимался с Бачуриным и со своей личной группой. – Еще что? – заинтересованно спросил Атаманов. – Больше ничего. Наступила долгая пауза. – Ладно… А что там по этой бабенке? "Итальянец" потупился. – Там небольшой прокол вышел… Ребята ее… Ну это самое… – Что?! – не своим голосом заорал Атаманов. – Да кто вам разрешал?! – Старший на улице был, он не при чем… Ну, а те двое… Свое дело сделали, – Да я их кастрирую, мудаков! – дико ревел Атаманов. – Человека припугнуть надо было! А его разъярили, смертельно оскорбили, теперь он – навсегда кровный враг и никаких договоренностей и компромиссов быть не может! А все из-за того, что твои урки решили попарить болты! Они испортили – Скажете наказать – накажем, – Шалибов продемонстрировал покорность. – Деньгами, или битьем, или… Только в землю их нежелательно – зачем людей терять… – В больницу сук, месяца на два! На инвалидность! И всем рассказать, – Сделаем! – Шалибов встал. – Я лично прослежу. Да и сам приложу руку. У Атаманов тяжело вздохнул. Демонстративная покорность "итальянца", признание ошибок и очевидное желание их исправить смирили его гнев. Тем более… Работать приходится со специфическим человеческим материалом. Если люди охотно берутся затащить женщину в подвал и избить, то какой смысл взывать к их совести – Ладно. Жди указаний внизу, без команды не уходи. Когда Ринат вышел, Илья Атаманов с минуту сидел, не двигаясь и глядя в стену, словно медитируя. Он был в мыле, как загнанная лошадь. Воротник сорочки Телефон на столе несмело звякнул и умолк. Атаманов встал, открыл встроенный в стену бар, из плоской бутылочки налил на два пальца водки в Атаманов в свои сорок пять лет являлся отставным полковником КГБ, ответственным за безопасность международных финансовых операций "Консорциума" и Сейчас он стал первым. И эта стеклянная глыба, весь этот гигантский неустойчивый тетраэдр вдруг свалился на его плечи. Вдобавок к западным банкам и подставным фирмам в офшорных зонах, анонимным счетам и специальным курьерам, перевозящим "черную наличку", скользким банковским клеркам и не менее скользким адвокатам добавлялся чудовищный груз внутренних проблем. Кредиторы и должники, несговорчивые партнеры и их бандитские "крыши", анонимные угрозы и заложенные в автотранспорт бомбы, проверка кадров, бесконечные переговоры и "стрелки", сбор А тут ещe "прокол" на Ближнем Востоке! Он пожевал яблоко, совершенно не чувствуя вкуса. "Консорциум" продал Ирану новейшие компьютерные технологии, позволяющие моделировать процессы распада атомного ядра, а ФСБ зацепила это дело и на полный ход ведет следствие! Этот громила Фокин проследил весь путь вырученных денег, а на них закуплены две золотодобывающие шахты на Чукотке и крупнейший угольный разрез на Урале… Еще немного и он вскроет весь стратегический план фирмы. Доказать-то, конечно, Атаманов налил себе вторую порцию "смирновки". Этот чертов майор прет, как танк, он неуправляем, да и откровенно придерживать его все боятся: уж больно жареные факты, можно так подставиться, что самому костей не собрать… И главная проблема состоит в том, что его, Атаманова, большие боссы могут сдать с потрохами и превратить в козла отпущения. Или даже заставить навсегда замолчать, окончательно обрубив концы… То, что Горемыкин сегодня ни словом не обмолвился об его деле, не поддержал, не ободрил – плохой знак. А тут ещe эта новость! Из-за каких-то грязных ублюдков Фокин теперь навалится на него, как Он выпил, закурил и уселся на свое место. Уже семь часов. Сейчас самое время поехать домой, скинуть одежду, пропотеть полчасика в сауне, окунуться в холодный бассейн, принять ещe сто грамм и, заведя будильник на половину Но были ещe дела, не менее важные, чем покупка Красноярского алюминиевого Атаманов поставил бутылку и стакан на место, приоткрыл дверь кабинета и – Вы можете идти домой. Он услышал, как в приемной вздохнул, отключаясь, компьютер, щелкнул – До свидания, Илья Сергеевич, – донесся негромкий голос. – До свидания, – сказал Атаманов. Хлопнула дверь приемной. Атаманов подвинул к себе телефон, набрал номер и поднес трубку к уху. – Алло, Ринат. Зайди ко мне. Шалибов вырос на пороге и застыл в ожидании распоряжений. – Я слышал, кто-то из твоих неплохо разбирается в электронике, – сказал Ринат подумал. – Татарин когда-то закончил радиотехнический институт, – наконец сказал – Давай его сюда, – Атаманов устало прикрыл глаза. – Сейчас же. Свяжись с Пока Ринат переговаривался по мобильному телефону, Атаманов снова открыл бар. На этот раз он отставил бутылки в сторону, достал коробочку с апельсиновым – Он будет через десять минут, – сказал Ринат. – Хорошо. Спустись вниз, встретишь его. Потом идите в кабинет Куракина. – Понял. Ринат скользнул за дверь. Атаманов сунул в карман пачку сигарет, порылся в столе и достал связку с двумя ключами. Это были ключи от куракинского кабинета. Точно такая же связка имелась у Бачурина. Кроме того, Бачурину были известны первые четыре цифры электронного кода на личном сейфе шефа; вторую четвертку цифр держал в памяти Комбинация менялась в среднем раз в месяц, о чем Куракин извещал обоих замов по отдельности. Бачурин и Атаманов недолюбливали друг друга – Куракин об этом прекрасно знал. Договориться между собой замы не могли, следовательно, забраться в святая святых "Консорциума" по одиночке – тоже. Половинки кода Непредвиденные обстоятельства!.. Никто из шефов Атаманова даже не мог предполагать, что они загнутся оба, в одну минуту, не успев отдать последние распоряжения. А невскрытый сейф в кабинете Куракина будет спокойно дожидаться визита следователей ФСБ. Уж они-то наверняка найдут спецов, которые взломают электронную защиту и выпотрошат этот Что там внутри? Какие сюрпризы? Атаманов не знал наверняка. Копии счетов, чеков, расписки, полученные в результате работы с "черной" наличкой, компрометирующие материалы на конкурентов, представителей налоговых служб… Конечно, там могут оказаться и Наверняка окажутся! Куракин был человеком осторожным, он привык никому не доверять, и имел "компру" на каждого… Потому и продержался столько лет на столь Но время ещe есть. Кабинет и сейф шефа пока не опечатаны. Возможно, завтра с утра и эта последняя возможность будет упущена. Не зря Фокин здесь толокся, ох не зря! Мог подчиненных прислать, мог людей повестками вызвать - Скоростной лифт был отключен и Атаманову пришлось пешком преодолеть два Коридоры "Консорциума" опустели, здесь царил мягкий оранжевый полумрак. Атаманов прошел к двери, где была прикреплена табличка "Куракин М. А., зам. генерального директора по безопасности". Достал трубку мобильного телефона, – В шестьсот двенадцатом отключите сигнал. Да, это Атаманов. Лампочка над дверью погасла. Атаманов вставил ключ в прорезь замка и открыл дверь. Включать свет в приемной бывшего начальника он не стал. Светя себе фонариком, отворил вторую дверь, ведущую в личный кабинет Куракина. Здесь он первым делом опустил на окне светонепроницаемый экран и только после этого В кабинете царил идеальный порядок. Массивный "президентский" стол в виде черной запятой украшали лишь небольшой серый "ноутбук" и канцелярский прибор с ручками, маркерами и карандашами. Девственно чистая пепельница. Три телефонных "Старый чекист", – усмехнулся про себя Атаманов. А в углу монументом громоздился ящик из сверкающей стали. Атаманов приблизился к нему, разглядел отраженное в полированной металлической Он вернулся к столу, попробовал выдвинуть ящик. Один, второй, третий. Ящики не поддавались. И вдруг откуда-то из угла кабинета до Атаманова донесся нарастающий гул… нет, скорее – грохот. Металлический лязг, напоминающий звук движущегося на полной скорости товарного состава. Звук нарастал с каждой Атаманов растерялся. Встал, снова сел. Снова встал. Звук проплыл через – Ну, – сказал его шеф. – И какого хрена ты здесь позабыл? Дверь кабинета приотворилась. Атаманов, перенервничавший и уставший до – Можно, Илья Сергеевич? В дверном проеме показалось лицо Рината Шалибова. – Какого хрена ты здесь позабыл, спрашиваю? – снова прогремел голос Шалибов слегка побледнел. Атаманов уже успел взять себя в руки. – Заходи, не мнись! – бросил он с раздражением. – Это игрушки нашего Ринат проскользнул в кабинет. Вслед за ним вразвалочку зашел, оглядываясь по сторонам, носатый тип в дубленке. Из угла опять донесся нарастающий лязг и – А чe это такое, слышь? – удивленно спросил носатый, обращаясь – Это Татарин! – представил Ринат своего спутника, стараясь перекрыть – Отключи эту свистопляску! – приказал Илья Сергеевич. – Она началась, Ринат повернулся к Татарину. Тот кивнул и неспеша прошелся по кабинету, двигая челюстями и словно принюхиваясь к чему-то длинным крючкообразным носом. Грохот достиг своего пика и снова проследовал в дальний от стола угол. Татарин направился за ним. Наклонился. Отодвинул массивную напольную вазу из керамики и Звук прервался. Татарин подошел к Атаманову и положил на стол маленькую звуковую колонку в виде пирамиды с торчащими из задней стенки проводами. Потом он пошел в противоположный угол, отыскал там вторую колонку и, выдрав еe из стены, положил – Я сам чуть не обосрался, – сказал Татарин, издав неприятный смешок. – А Атаманов ничего не ответил, закурил и уселся в кресло Куракина. – Значит так, Татарин. Мне нужно достать документы из стола и сейфа. Быстро и аккуратно. Ничего не курочить. При мне не выражаться и не смеяться идиотским смехом. И выплюнь резинку, а то тебе нечем будет еe жевать! Ты меня – Понял, шеф, – покладисто сказал Татарин. Он выплюнул жвачку в ладонь и спрятал еe в карман. Приблизился к столу, дернул один из ящиков. Сказал: "Ясно." Заглянул под стол, затем принялся – Надо включить машинку, – сказал он и посмотрел на Атаманова. – Можно Ринат незаметно усмехнулся. Подобная учтивость была совершенно несвойственна бойцу. Значит, он почувствовал, что шеф действительно может Атаманов встал и прошел к окну, забранному черным экраном. Татарин уселся перед компьютером, откинул крышку, включил. Его короткие пальцы с необычайной ловкостью принялись выстукивать по клавишам. Через минуту из недр "ноутбука" Татарин отодвинулся вместе со стулом, потянул верхний ящик на себя. – Готово, – сказал он, продолжая машинально двигать челюстью. – Что Атаманов приблизился к столу. Ящик выдвинулся легко, внутри он увидел стопку разноцветных пластиковых папок и краешек ребристой ручки пистолета. – Теперь – сейф, – его голос заметно подобрел. – Там электронный ключ с – Восемь знаков? – Татарин выпятил нижнюю губу. – Это сутки сидеть, не – Последние четыре цифры известны, – сказал Атаманов. – Не сделаешь - Он сел за стол и вытащил из ящика первую стопку бумаг. Татарин постоял, разглядывая сейф, подвигал челюстью. Он сам неоднократно отправлял несправившихся сотрудников "на пенсию" и совершенно не хотел идти следом за – Ну так четыре… Это же не восемь, ага… Что за цифры, шеф? Атаманов назвал. Работа пошла. Вьюн и Крепыш, развалясь, сидели в креслах на первом этаже "Консорциума". Через стекло дежурки они видели мерцающие экраны мониторов – там охранник, Вьюн думал пересидеть в дежурке, выпить чайку, посмотреть по видаку порнуху – какая хрен разница, ведь Ринат не говорил, что им надо под самыми дверями торчать. "Ждать внизу, никого не пускать," – такая была команда. Но – В дежурку не пойдем, будем здесь. Ну его, придерутся еще… Сейчас по Пришлось согласиться. Говорить им было не о чем, обо всем давным-давно переговорено. Попробовали сыграть в "очко" – темновато. Так и сидели, поглядывая то на мерцающие экраны, где ничего не разобрать, – то на улицу. Где тоже ни зги не В начале двенадцатого позвонил Ринат: спускаемся, встречайте. Через минуту объявились. Ринат и Татарин тащили в руках большие – В машину, – скомандовал он. Вьюн и Крепыш побежали вперед, помогли забросить пакеты в подержаный опель "Фронтера". Ринат и Атаманов сели на заднее сиденье, Татарин остался в – Ко мне, в Малаховку, – приказал Атаманов. Крепыш надавил на газ. Оказалось, что в тех пакетах – бумаги. Атаманов всю дорогу смотрел их, листал, хмурился, потом снова рассовывал по пакетам. Ринат демонстративно смотрел в окно. В Малаховке находился особняк нового шефа – четырехэтажное бело-розовое строение, будто вылепленное из зефира. Вокруг – заиндевевшие королевские сосны, расчищенные от снега дорожки, несколько неподвижных фигур вдоль высокой ограды. Они проехали по аллее метров двадцать, затем Атаманов – Во-он мангал, видишь? Рядом кострище и дрова под полиэтиленовой Вьюн и Крепыш вышли. Атаманов продолжал рыться в бумагах. В основном это были копии чеков с множеством нолей, договоры о купле-продаже квартир, полученных разными людьми в качестве взяток, досье с компрометирующими фотодокументами на некоторых банкиров, крупных чиновников в городском и федеральном правительстве. Это был "золотой запас" Куракина – то, что помогало Атаманов понял, что теперь, когда все это богатство находится в его руках, работать будет легче. Если… Если его признают, как признавали Куракина. Были здесь и документы, призванные держать "на крючке" его самого: те, что касались темных сторон деятельности "Консорциум-Кредита" – дочерней фирмы, основанной Атамановым ещe в начале девяностых годов. Их Илья Сергеевич особо – Я, наверное, выйду, погреюсь с ребятами, – сказал Ринат. – Погоди, – остановил его Атаманов. В руках у него осталась последняя папка, которую он пока никуда не пристроил. В папке лежало фото, явно переснятое с какого-то документа и увеличенное – молодой человек с решительным лицом: квадратный подбородок, плотно сжатые губы, непроницаемый взгляд прищуренных глаз. Еще там находилась фотокопия расписки, где говорилось о том, что некто Евсеев Л. В. 18 августа 1991-го г. принял под отчет от Гохрана СССР ограненных бриллиантов на сумму два миллиарда девятьсот миллионов двести сорок тысяч долларов США. Цифры были дважды подчеркнуты красным маркером. Баснословная сумма и фотография явно имели – Не знаешь, кто это? Он протянул фотографию Шалибову. Тот взглянул на неe и присвистнул. – Это Карданов. Тот парень, которого искал Куракин. – Ну, а ты как думаешь, зачем он его искал? Ринат пожал плечами. – Наверное откопал что-то интересное. Атаманов закусил губу. Да, три миллиарда долларов – это очень интересно! Он ясно увидел перед собой ровную башенку из стодолларовых купюр, поднимающуюся на полукилометровую высоту. Три миллиарда. Примерно одна сотая часть всей долларовой наличности, которая ходит сейчас по белу свету. Этот кусок как раз по масштабам Куракина. Но когда гоняешься за такой суммой, очень – Ах черт! На лице бригадира отразилось крайнее возбуждение. – Они же взорвались в районе его дома! Тот жил на Ломоносовском, в двух – Точно? – Точно… – ошеломленно произнес Ринат. – Значит, это он, гад! Надо его – Найти надо, а резать погодим. Я хочу спросить у него кое-что… Атаманов отложил папку в сторону. – Отнести это к мангалу, – буднично кивнул он на остальные пакеты. И – Завтра привези мне сюда этого Карданова. – Сделаю, – почтительно кивнул бригадир. Изображенного на фотороботе человека установили довольно быстро: Иванов Максим Петрович из сто двадцать четвертой квартиры. Несколько лет отсутствовал, Замок оказался непростой, и Фокину пришлось немного повозиться. Гарянин стоял на полпролета выше, Сверкунов – ниже лестничной площадки. К счастью, никто не появился. В конце концов майор нащупал отмычкой нужный выступ, нажал - Здесь явно никто не жил, и уже давно. Ток воздуха подхватил с пола лохматые катыши пыли. Вешалка в прихожей пуста. Холодильник отключен. Вокруг Сверкунов и Гарянин стояли у входа, чтобы не оставить следов, Фокин ходил по квартире, остро оглядываясь по сторонам. Он пытался угадать "Брюнета" по его вещам, обстановке – но это было нелегко. Квартира имела обезличенный, Одежный шкаф: несколько мужских сорочек устаревшего покроя, поношенный Письменный стол: две стопки писчей бумаги и ластик. Никаких документов, записей, рисунков, писем или открыток. В ящиках всякая мелочевка: колпачок от Фокин сел в кресло, вытянув длинные мощные ноги. Кресло под ним жалобно застонало. Майор ещe раз огляделся. Он испытывал неясную симпатию к "Брюнету". Даже если тот и взорвал микроавтобус с шишками из "Консорциума" – в конце И в число скоропостижно скончавшихся от закупорки сосудов "Брюнет" не попал, как-то сумел выбраться… Молодец! Но вот то, что на нем пересеклись "дипломат" из специального сплава и секретная взрывчатка меняло дело в корне! Если человек крутится в средоточии государственных секретов, то это неспроста… – Что нам делать, товарищ майор? – вывел его из размышления осторожно – Повытаскивай ящики из стола, осмотри шифоньер. А Марат пусть пошарит на кухне. – равнодушно сказал Фокин. При таком уровне "стерильности" это заведомо Сверкунов тоже понимал всю безнадежность своего занятия, но азартно взялся за дело. И вскоре был вознагражден. В среднем ящике стола оказался простой, но достаточно надежный тайник: искусно подобранная по текстуре и тщательно подогнанная фанерка образовывала второе дно. Клинок ножа поддел еe и – Ничего себе! – воскликнул Сверкунов. В руках у него оказались три паспорта: два в голубых обложках – советские дипломатические, и темно-зеленый - Фокин вскочил. – Ну-ка, дай сюда! Во всех паспортах вклеена одна и та же фотография – разыскиваемого "Валерий Сергеевич Остапенко", "Макс Витальевич Карданов", "Роберт Уильям – Вот ещe спецпропуска… Сверкунов протянул несколько заламинированных прямоугольников с затейливым красочным рисунком, водяными знаками, цветными фотографиями и типографским текстом. Один пропуск разрешал Максу Витальевичу Карданову проходить в любые помещения, блоки и сектора, другой запрещал контроль и досмотр его машины, вещей и следующих с ним лиц, третий обязывал руководителей органов МВД, КГБ, гражданских и военных начальников оказывать ему всяческое – Нашли что-нибудь? – на пороге появился привлеченный возбужденными – Ничего! – отрезал Фокин, придавив тяжелым взглядом, открывшего было рот Сверкунова. Он уже жалел, что не сам осмотрел стол. В делах о шпионаже, либо об измене в высших эшелонах спецслужб чем меньше осведомленных лиц, тем лучше. А Дальнейший осмотр квартиры новых результатов не дал. Майор подошел к телефонному аппарату, не снимая трубки, осмотрел его, записал накарябанный на – Подключите наш узел связи к номеру…, – он продиктовал цифры. – Пусть определят с каким абонентом было последнее соединение и когда. И соберите все В машине он представлял, какой фурор вызовет его сообщение у начальства. И вдруг укол неисполненной мести загасил радостное возбуждение. Он уже забодал Клевца с этим Татариным, поднял все свои возможности и в последние дни люди с такими или похожими фамилиями и кличками испытали немалое беспокойство. Но нужного среди них не оказалось. И это омрачало радость от предстоящего – Ну че, куда поедем? – спросил Крепыш и подтянул оттягиваемые кобурой – Давай на Ленинский. Ринат сел на заднее сиденье просторного, как дом, опеля "Фронтера", Квартиру на Ленинском Ринат знал хорошо. Когда год назад Куракин как сумасшедший стал искать какого-то Карданова, он сам назвал ему этот адрес. На всех снимках красовалась темноволосая девушка с тонким лицом – большие глаза, высокие скулы, чуть удлиненный четко очерченый нос. Девушка выходит из подъезда многоэтажного дома. Девушка садится в какую-то раздолбанную малолитражку. Девушка в гастрономе у молочной витрины (снято с улицы, через стекло). Девушка в форме стюардессы, на плече дорожная сумка, – спешит куда-то Ринат взял снимок в руки, рассмотрел внимательнее. Девушка сидит за низким столиком кафе вместе с "объектом" Кардановым. Это единственное фото, где – Смулева Мария Евгеньевна, стюардесса, двадцать девять лет, русская, незамужем, – произнес Куракин, и его толстый палец с аккуратно подпиленным ногтем лег на фотографию, накрыв улыбающееся лицо. – Это его подружка, Ринат. У нас есть к ней определенный интерес. Если Карданов появится в Москве, он – … Алe, Ринат? – донесся издалека голос Крепыша. – Чего молчишь-то? Этот Ринат очнулся. Опель остановился в темном прямоугольном дворе, двигатель мягко стучал на холостом ходу, в салоне было накурено и жарко. Крепыш вопросительно уставился на Рината. Ринат опустил стекло и выбросил потухший – Этот, – сказал он. – Отъезжай за дальний угол, там есть место для – А с чего ты решил, что он здесь? – Крепыш наморщил покатый лоб. Может – Раз говорю, значит знаю! – отрезал Ринат. Крепыш отпустил сцепление, джип покатился по подъездной дороге, развернулся на Т-образной развилке и задом отъехал за угол дома. Фары погасли. Ринат вышел наружу. Дом был похож на огромную перфокарту со случайным узором светящихся окон. Для того, чтобы прочитать здесь нужную информацию, Ринату не требовалась ЭВМ: окна квартиры Смулевой были темны. Даже мерцания телевизора не Или Маша ушла куда-то с Кардановым, или (что менее вероятно) они легли Ринат вернулся к машине. – Шестой подъезд, четвертый этаж, квартира пятьдесят восьмая. – Он бросил Крепышу на колени короткий металлический ключ. – Это от парадного. Дома скорее всего никого нет, ждете на площадке. Объект среднего роста, волосы темные, короткие. На щеке царапина. С ним симпатичная женщина в "норке". Хоть знаете, Крепыш неуверенно кивнул. – Они могут приехать на такси. Выглядывайте в окно, слушайте. Пушки не доставать, он не из пугливых. Драку не затевать – неизвестно, кто кого. – А с бабой что делать? – спросил Вьюн. – Ничего! – зло рявкнул Ринат. – Я тебе хоть слово сказал про бабу? То-то Вьюн обиженно надул губы. Столь жесткого запрета и по столь пустяковому – Как же так? Она пасть откроет, орать начнет… Хоть легонько по башке, да Ринат сделал резкое движение и маслянистый ствол "макара" уперся боевику – Ты с кем споришь?! – страшным голосом прошипел бригадир. – Может ты главнее меня? Может ещe оттрахать еe хочешь? Сейчас я тебя трахну – пулей в Черные влажные глаза приблизились вплотную, в них горела злоба и явная готовность нажать на спуск. Низкий лоб Вьюна обильно покрылся потом, челюсть – Да нет, что ты, шеф… Сукой буду, у меня и в мыслях не было… Оговорился Он побледнел, голос прерывался. Крепыш съежился, отодвинулся подальше и вжался в дверцу, чтобы не задело рикошетом и не забрызгало кровью. Это была не просто угроза, оба боевика знали – ещe миг и мозги Вьюна повиснут на потолке и – Два мудака за такие вещи свое получат! Вы тоже захотели? – Нет, Ринат, нет! – поспешно заверил Крепыш. – Мы только тебя слушаем! – Повторяю, она вас вообще не должна интересовать. Взяли объект, вывели, Боевики усердно кивнули. – Вперед. Я жду здесь. Вьюн и Крепыш вылетели на улицу. – Ничего себе! – Вьюн потер красный кружок под подбородком. – Думал - – Потом… Не останавливайся, а то опять… Они шли вдоль длинного дома, думая каждый про себя: как это – взять мужика, а с бабой ничего не делать? Она ж поднимет на уши весь подъезд, тут такое начнется… Ну а если пшикнуть из "сифона"? Ну разве что если пшикнуть, а перед этим ещe в темя дать, тогда, пожалуй, можно ничего и не делать… А тут Дойдя до шестого подъезда, Крепыш открыл дверь парадного, они с Вьюном зашли внутрь. На крыльцо упала полоса неяркого света, и тут же исчезла. Щелкнул Ринат не торопился садиться в машину, прошелся взад-вперед. Голова ещe гудела от избыточного тепла в салоне и табачного дыма. Ринат набрал горсть снега, размазал по лицу, приятно вздрогнул, когда струйка талой воды скользнула И тут он заметил, что снег у противоположного угла дома вспыхнул и заискрился, отражая свет автомобильных фар. Ринат отступил за угол, напрягся. На подъездной дороге появился какой-то тяжелый внедорожник, определить модель Ринату сразу не удалось. Машина медленно ползла, скребя покрышками асфальт; в Но вместо того, чтобы остановиться у одного из подъездов, джип зачем-то доехал до самого конца подъездной дороги и, включив задние огни, стал разворачиваться, повторяя маневр, который несколькими минутами ранее выполнил Сдавая назад, машина приблизилась почти вплотную к опелю, помигала задними фарами и остановилась. Оттуда вышел молодой парень в спортивной куртке нараспашку и, уперев руки в бока, уставился на сверкающий радиатор опеля – Не по-онял! – сказал он громко, растягивая гласные и глотая букву "н", Он повернулся к Ринату, подпиравшему стену дома. – Ну мой, – сказал Ринат, приближаясь к машине. – Какие трудности? Вблизи он успел рассмотреть нахальный рыжий чуб своего собеседника, светлые, чуть навыкате, глаза, и марку его машины – "Рэйндж Ровер" за семьдесят тысяч долларов. Ну, тут все понятно: "Фронтера" Крепыша стоила вдвое меньше, и в специфических кругах не котировалась. К тому же это явный "секонд хэнд" с одной из немецких авторынков. Немудрено, что рыжий свое презрение к дешевой – У меня трудности? – рыжий зло хохотнул. – Не, ты мне нравишься, мужик!.. У меня никаких трудностей! Я приехал домой и хочу поставить машину на место. А здесь стоит этот твой хренов танк! – Он зачем-то хлопнул рукой по капоту опеля. – Ну что смотришь? Сваливай, мужик, и поскорее, у меня дома ужин Свалить, конечно, не проблема – но Ринат не хотел, чтобы Карданов прежде – Здесь полно места, – сдержанно сказал он. – Вон, можешь поставить хоть – Сам туда и ставь! – рявкнул рыжий, теряя терпение. – Сваливай на хер! Ринат лично убил не меньше трех таких крутышей, но сейчас приходилось смириться. Он сплюнул, развернулся, подошел к опозоренной "Фронтере" и рывком – Козел… – в сердцах пробормотал бригадир. Вот же посчастливилось нарваться на придурка! Делать нечего, из двух зол придется выбрать меньшее и Но у рыжего неожиданно прорезался музыкальный слух. – Не по-нял! – произнес он медленно, словно ещe не веря услышанному. - Ринат не успел ничего сказать или подумать, как рыжий схватил его за отворот куртки, развернул к себе и ударил спиной о борт джипа. Одновременно из внедорожника вылезло ещe одно существо с короткими и мощными, растопыренными в – Вовик, слышь – да он кто тако-ой?! Ринат скосил глаза в сторону, сориентировался. Выбора не оставалось. Привычным ударом колена он поразил рыжего в самое уязвимое место, а когда тот обмяк, с размаху рубанул лбом в переносицу. Рыжий залился кровью, неловко – Эй, а ну погодь, ты! – раздался голос второго существа. Ринат встал в стойку и быстро развернулся лицом к новому противнику. В это время Вьюн и Крепыш ожидали "объект" на площадке четвертого этажа. Курить в таких случаях не полагалось – запах табачного дыма демаскирует засаду и настораживает жертву. Они сидели на корточках, прислонившись спинами к стене и по укоренившейся привычке молчали каждый о своем. Вьюн первый услышал крики – Смотри, Крепкий, – удивленно присвистнул он. – Какие-то мужики Рината Крепыш вскочил и приник лицом к стеклу. – А может, это "друг" прибыл? Ни слова больше не говоря, они сбежали вниз и выскочили из подъезда. Вьюн на ходу извлек из кармана аэрозольный баллончик. Это был запрещенный в России горчичный газ. В отличие от "черемухи" или "сирени" он не заставлял пускать Один из противников Рината уже сидел в сугробе, размазывая снегом кровь по расквашенной физиономии. Это ничего не значило: сейчас плачет и умывается, а через пять секунд вытащит пушку. Поэтому Вьюн угостил его доброй порцией газа, Ринат махался со вторым, похожим на водолаза, в раздутом избыточным давлением скафандре. Видно скафандр гасил удары, потому что ни Ринат, ни подоспевший Крепыш ничего не могли с ним сделать. Вьюн подбежал сбоку и пустил струю газа, но не попал, Ринат и Крепыш, громко матерясь, отскочили. Вьюн повторил попытку, но "водолаз" увернулся и ударил его по руке, так что она онемела от кисти до плеча. Баллончик улетел в темноту. Второй удар со свистом рассек воздух рядом с лицом – если бы зацепил, Вьюн наверняка оказался бы в Хорошо, что Ринат и Крепыш вновь бросились вперед. Теперь они втроем с остервенением гвоздили "водолаза" руками и ногами. Постепенно удары стали – Вариантов несколько, – рассказывал Макс. – Развозить по квартирам – А почему ты решил устраиваться именно в охранники? – спросила Маша. Они сидели в небольшом опрятном баре и Макса радовало, что цены здесь вполне приемлемые. Конечно, было бы лучше, если бы Маша готовила ужины дома, но – Это то, что я более-менее умею, – пояснил Макс, запивая острую пиццу – Да, в оружии ты разбираешься и дерешься здорово, – задумчиво проговорила Маша. Она ела жареную домашнюю колбаску, аккуратно отрезая – Неужели дипкурьеров всему этому учат? – Конечно, – кивнул Макс. – Сейчас просто так, "с улицы", устроиться трудно. Разумеется, на хорошую – У тебя есть знакомые в охранных структурах? – удивился Карданов. Маша уклончиво пожала плечами. – У меня есть подруги, у них мужья, приятели, друзья мужей… – Ну, через такую длинную цепочку устроиться трудно. Тем более, на Макс замолчал, медленно потягивая терпкую рубиновую жидкость. – Впрочем, у меня появилась одна мысль… – неожиданно оживился он. – Как Девушка улыбнулась. – А ты знаешь, где его взять? – Представь себе. – И где же? – В чемодане. Очень прочном металлическом чемодане. – А где же этот чудный чемодан? – Пока не знаю, – честно сказал Макс. – Но попробую поискать. Маша звонко рассмеялась. У неe были ровные, жемчужного оттенка зубы. – Кладоискательство – удел мальчишек. Почему ты так на меня смотришь? – Я хочу тебя. – Прямо сейчас? – она засмеялась ещe звонче. – Да. – Принято. Тогда допиваем кофе и уходим из этой забегаловки. – А по – моему, тут вполне прилично. И ужин на двоих с вином стоит – Не будь занудой… Макс остановил частника на потрепанных "жигулях", они сели на заднее сиденье, он сразу же притянул Машу к себе и она охотно подалась навстречу. Губы девушки пахли не помадой, а вином и жареной колбасой, но Макса это не оттолкнуло. Они целовались, как убежавшие в пустой класс школьники на выпускном Мимо проносились освещенные прожекторами рекламные плакаты, ярко подсвеченные изнутри витрины, то обгоняя, то отставая, двигались рядом другие машины. Тонированные стекла роскошных иномарок скрывали, что происходит за ними, в некоторых имеются и перегородки, отделяющие от шофера – там, в кондиционированном комфорте, на мягких широких диванах можно вообще заниматься чем угодно… Но и здесь – в убоговатом прокуренном салоне за прозрачными Повозившись в складках одежды, рука Макса проникла Маше под юбку, скользнула по обтянутым скользким нейлоном бедрам и уперлась в теплый и уютный тупичок… Бедра сами собой раздвинулись и он взял в ладонь небольшую упругую выпуклость, погладил, стараясь нащупать место, где она раздваивается. Маша напряглась, еe упругий язык глубоко проник в рот Макса и как живой, задергался из стороны в сторону. Макс возбудился до предела, резко просунул руку вверх, по животу, оттянул резинку колготок, трусиков и вернулся туда же, где уже был, только теперь пальцы ощущали не прохладную гладкость лайкры, а горячую влажную Маша застонала словно в бреду, тонкие пальцы расстегнули "молнию" на брюках, через секунду упругий язык принялся ласкать самую чувствительную часть В салоне было темно, но возня и звуки будоражили и тревожили водителя: если мужик плюет на окружающих и делает, что хочет, значит он из новых хозяев жизни, утверждающих свои самочинно присвоенные права с помощью кулака, ножа или пистолета. Поэтому шофер весь закаменел и отчаянно гнал по покрытой снегом дороге. Маша, очевидно, забыла про него, либо считала, что все внешние проблемы – не еe забота, во всяком случае вела себя так, будто они находились наедине и упоенно предавалась столь неожиданно начатому делу. Ее настроение передалось Максу, он абстрагировался от неподходящей обстановки, он напряженной спины постороннего человека перед собой, от густого запаха дешевых чужих сигарет, и расслабленно поплыл по волнам наслаждения. Ему настолько удалось абстрагироваться он реальности, что он почувствовал возможность настоящего завершения любовной игры. По настойчивости машиных действий он понимал, что это Но до естественного окончания феллацио дело не дошло: машина резко затормозила. Они стояли у машиного дома, но подъехать к подъезду не получалось: прямо на дороге шла ожесточенная драка. Невысокий плотный "качок" отбивался от троих нападавших, пропуская удар за ударом, охая и матерясь, но умудряясь как-то удерживаться на своих коротких, широко растопыренных ногах. Чуть в стороне стоял на коленях и раскачивался пьяный с окровавленным лицом и стоящими – Гля, что творится! – с удовлетворением сказал водитель. – Это новые Макс поспешно застегнулся и протянул ему полтинник. Благодаря Маше за – Давай обойдем вдоль дома, – сказал Карданов. – Не бойся, им не до нас. Но он ошибся. Один из нападавших, в длиннополом кожаном пальто, обернувшись, выкрикнул какое-то слово. Остальные тут же оставили свою жерту и Смысл слова дошел с опозданием и в сознании тут же включилась красная лампочка тревоги. "Объект!" Обычные любители уличных драк такой терминологией Лампочка вспыхивала с определенной периодичностью, звуки стали глухими и вязкими, время растянулось. Словно он отрабатывает задание на виртуальном тренажере в особом учебном центре КГБ СССР, и Спец из другой реальности кричит ему: то ли подсказывает, то ли ругает, но прислушиваться и разбирать нет – В подъезд, – он толкнул Машу в открытую дверь. – Поднимись на этажи и Сам двинулся навстречу расходящейся с разных сторон троице. – Ну, что надо? – хищно оскалился Макс и для случайных дебоширов этого Они быстро и несуетливо рассредоточились вокруг него треугольником. Никому не нужный теперь "качок" ковылял, держась за причинное место, к своему – Мы за тобой, – сказал мужчина в кожаном пальто. Судя по голосу, он был – Куда? Кто вы такие? Кто вас прислал? Один из тройки уже успел зайти ему за спину и застыл там в нескольких – Все узнаешь, – длиннополый сплюнул. – Садись в машину. Второй приближался мягким шагом, постепенно разворачивая корпус в боковую – Жить надоело? – страшным голосом спросил Макс. Он шагнул в сторону, чувствуя, как человек сзади повторяет его движения. Тот, конечно, не подозревал, что Макс чувствует спиной. И поплатился за свою Резко согнувшись, он выбросив ногу назад. Удар получился далеким от классического, поскольку мешала одежда – но ботинок Макса увесисто врезался в живот стоявшего сзади. Он почувствовал, как вздрогнул и "развалился" пресс под ударом, раздался хриплый вздох. Шаг в сторону, разворот. Макс увидел загнутую крючком фигуру и мучительно раскрытый рот. Не прекращая движения, он резанул Теперь перед ним маячило другое лицо, вытянутое, с узкой переносицей. Где-то сбоку перемещался длиннополый, отвлекая на себя внимание. Макс пригнул голову и, проведя обманный финт ногой, чтобы вывести противника из равновесия, ударил в подбородок. Лицо успело метнуться в сторону, удар не получился. В ту же секунду что-то твердое и тяжелое врезалось под правую лопатку. Крутнувшись на месте, Макс развернулся и, едва не упав, отскочил в сторону. Каждый вздох теперь отдавался резкой болью. Кулак длиннополого пересекали отблескивающие – Ах ты сука! – хрипло выдохнул Макс. Он сделал вид, что отпрыгивает еще, но на самом деле притормозил и метнувшийся следом Крепыш напоролся на Макс развернулся. Длиннополый субъект, стоял перед ним, чуть пригнувшись и выставив вперед невооруженную руку. Он действовал вполне грамотно и – Дергай отсюда, завалю! – как можно грознее сказал он. Это тоже была одна из хитростей Спеца: угроза – оружие бессилия. Если ты действительно можешь Но случилось чудо и уловка подействовала. Длиннополый вдруг выпрямился, хмуро пожевал губами, спрятал в карман руку с кастетом и, развернувшись, быстро Чьи-то пальцы вцепились сзади в рукав пальто. Макс резко обернулся и – Никто не открывает, никто! Я и стучала, и звонила, и кричала… Скорей, – Сейчас, сейчас… Макс прислонился к стене. У него дрожали ноги, дрожало все тело, ломило Его недавние противники постепенно пришли в себя и, поддерживая друг друга направились к джипу. Неловко погрузились вовнутрь, хлопнули дверцы, ровно заурчал мотор. Автомобиль развернулся и двинулся между домами. Навстречу проехала раскрашенная "волга" муниципальной милиции, остановилась рядом с – Здесь, что ли драка была? – Была, – кивнул Макс. – Они только что уехали на джипе. Вы с ними – А-а, вон оно что… – Лейтенант на секунду замялся. – Вы их знаете? – Нет. – А номер машины запомнили? – Чего его запоминать! – раздраженно сказал Макс. – Догоните и увидите. У – Догоните… Не все так просто. А если стрелять начнут? Лейтенант приободрился. – Значит, претензий к ним у вас нет? – У меня вообще нет ни к кому претензий. Хотя оснований для претензий Не прощаясь, он повернулся и, подхватив Машу под руку, пошел домой. Вместо секса пришлось заняться лечением. Макс лежал на животе, а Маша – Сейчас поставим холод, потом я нанесу йодную сетку… – А пиявок ставить не будешь? – пошутил Макс, не подозревая, что давешние – Что-то у нас каждый день одно и то же, – сказала Маша. – Сначала драка, – Если так пойдет и дальше, я быстро восстановлю форму. – И найдешь миллион долларов? – О! Дай-ка мне телефон. Слегка приподнявшись на локтях, Макс набрал номер. Трубку сняли почти – Веретнев слушает. – Алексей Иванович, это я. – На ловца и зверь бежит, – довольно хмыкнул Слон. – Что-то ты пропал! Макс вздохнул. Боль уменьшилась, но окончательно не прошла. – Не могу. Меня подбили какие-то гады, лежу с компрессом. Но у меня тоже – Хорошо, – Веретнев не стал спорить. – Говори адрес. – Ленинский проспект, 154, квартира 58, шестой подъезд. – Ладно, через полчаса жди. Маша, загадочно улыбаясь, подошла к кровати. Она переоделась в домашний – С этим Алексеем Ивановичем ты и будешь искать клад? Очень хорошо. А Она села верхом ему на спину и принялась разминать плечи. Макс ощутил горячую влажную промежность на своей пояснице и понял, что девушка сняла и – Это вместо йодной сетки? Действительно нетрадиционно… – Ты не против? – с придыханием поинтересовалась Маша и, не дожидаясь ответа, принялась скользить нижней частью тела вдоль позвоночника: вверх – вниз, опять вверх и снова вниз. Ее бедра двигались с гораздо большей энергией, чем пальцы, разминающие напряженные плечи. Это не оставляло сомнений в том, Макс расслабился, каменное тело постепенно размягчалось. Врезавшиеся в память фигуры, взявшие его в кольцо возле самого дома, утратили четкость – Где у тебя болит? – прерывающимся голосом спросила Маша. – Здесь? Или здесь? – Чуть выше… И правее… – голос у него тоже изменился. Горячая плоть переместилась в нужном направлении. Еще недавно здесь лежал лед. То ли из-за контраста температур, то ли по другим причинам, но ушиб перестал болеть: появилось ощущение, что вагинальный жар проникает сквозь мышечный пласт и разглаживает поврежденные ткани. Взад-вперед, взад-вперед… Ритмичные движения распахнутой, оставляющей на коже скользкую смазку, – Здесь? Да? Здесь? – шептала Маша, убыстряя движения, еe ногти хищно впились в плечи Макса. Он попробовал пошевелить спиной в ответ, но ничего не вышло, пришлось лежать неподвижно. Однако, Маша справилась и сама: не прошло и минуты, как тонко вскрикнув, она сжала бедрами его бока и упала лицом вперед, словно подстреленная всадница на гриву своего коня. Бурное дыхание щекотало Карданову затылок, шелковистые волосы опутали его лицо. Он знал, что очень быстро всадница оживет и поведет его ко второму акту. А потом к третьему и последующим. Маша была легковозбудима, изобретательна и ненасытна. Так и – Теперь давай ты… Она скатилась со спины Макса и раскинулась рядом. Он повернулся и обнял – Почему ты не сняла халат?.. И лифчик?! – Так интереснее… Хочешь, сам сними… От резкого движения он застонал. – Боюсь, я ещe не пришел в форму… – Тогда шестьдесят девять… Лежи спокойно… Маша резко развернулась и голова Макса оказалась под полами халата, словно в детстве, во время игры в шалаш, когда таинственные сумерки создавали иллюзию полной отъединенности от всего окружающего мира. Но сейчас ему нужен был свет и он резко откинул легкую ткань. Прямо перед ним, совсем рядом с лицом белели округлые ягодицы, гладкие бедра и выбритые, напряженно раскрывшиеся складки кожи с вытарчивающей между ними розовой плотью. "Как омар в "Аркадии", – мелькнула дурацкая мысль. Складки надвинулись – то ли подчиняясь непроизвольному движению его рук, то ли угадав желание, то ли просто следуя детально отработанной программе и он, подавшись навстречу, вцепился губами в Маша застонала и вновь принялась скользить взад-вперед, проезжаясь распластанным нутром от лба до подбородка, смазка покрыла лицо, белые гладкие бедра плотно зажали его голову, а смутные воспоминания приняли, наконец, четкую форму. Только в них ноги были черными и мускулистыми, слизь имела острый Борсхана. Телохранительница диктатора-людоеда Мулай Джубы. Она, фактически изнасиловала его таким образом на глазах своего хозяина и Может быть боль в спине, а может некстати всплывшее воспоминание, резко охладило его любовный пыл и практически свело его к нулю. Между тем Маша лихорадочно пыталась справиться с "молнией" на его брюках. Макс стоял на грани позорного фиаско, но девушка вновь издала вопль удовлетворения, а минутой позже – Кто это? – встрепенулась Маша, вскакивая и оправляя халат. – А, твой Макс с трудом поднялся, провел ладонью по липкому лицу и поковылял в – Открой ему дверь, только спроси – кто? А я пока умоюсь… Когда он вышел, Веретнев сбрасывал с крутых плеч респектабельное длинное пальто, а Маша, приветливо улыбаясь, говорила обычные благоглупости первых минут знакомства. По еe лицу невозможно было догадаться, чем она занималась – Здорово, Максик! – Слон протянул Карданову тяжелую ладонь. Уголки не привыкших улыбаться губ чуть загнулись вверх. Хорошо знающий Веретнева человек |
|
|