Глава третья

Он проснулся резко, как будто выпал из сна. С широко распахнутыми глазами и колотящимся в груди сердцем. Олег не помнил, что ему снилось, да и снилось ли что-нибудь вообще. Это не имело значения.

Камня не было видно, но откуда-то сзади тянуло дымком, значит, его спутник был неподалеку. Гарин оттолкнулся лопатками от соснового ствола, выпрямил спину и провел рукой по волосам,стряхнув кусочки липкой коры. Он так и заснул сидя, с рюкзаком на коленях и с ремнем АК на запястье.

Рука сама потянулась к автомату. Олег отщелкнул рожок и надавил большим пальцем на верхний патрон. «Двадцать пять», — определил он по напряжению пружины. Все верно, вчера он расстрелял пять патронов. Расстрелял бездарно: целился в агонизирующую сно-рочыо руку, а попал в белый свет как в копеечку. Стыд и позор!

Только почему вчера? После боя со снорками прошло не больше трех часов. Верно говорят, что время в Зоне идет совсем по-другому.

Гарин присоединил магазин к автомату. Чуть помедлил, о чем-то задумавшись, потом крепко сжал веки и отсоединил снова. Рожок опустился на рюкзак. Послышался лязг затвора, затем — холостой щелчок. Указательный палец нырнул в гнездо приклада, пружина выщелкнула пенал.

— Протирка, ершик, отвертка, выколотка и шпилька, — пробормотал Олег бездумно, словно по сотому разу читал «Отче наш».

Спустя мгновение рядом с рожком и распотрошенным пеналом лег шомпол. Выпрямленный шомпол.

Через десять секунд под триумфальный щелчок пристегиваемого магазина Олег открыл глаза.

— Другое дело, — раздалось над ухом. — Считай, что норматив сдал.

— Что? — Олег моргнул несколько раз, будто выходя из транса.

— Ничего. Держи пайку, студент.

Гарин взял из рук Камня теплую, закопченную с одного бока консервную банку и большой кусок ржаного хлеба. Только сейчас Олег заметил, как сильно он проголодался. Из банки, наполненной свиной тушенкой до половины, торчала рукоятка ножа.

— Вилок нет, извиняй, — объяснил Камень.

— Это ничего, ничего...

Набив рот хлебом вперемешку с кусками жирного мяса, Олег попытался пробурчать «Спасибо». Вышло что-то вроде «А-хи-хо».

— Не за что, — ухмыльнулся Камень. — Жри, студент, поправляй метаболизм. А вот это тебе, чтоб всухомятку не давиться.

Рука с наколотым перстнем поднесла Гарину перевернутую крышку от фляжки, в которой плескалась бесцветная жидкость.

— О, водичка! — обрадовался Олег.

— Не водичка — водочка, — с нежностью уточнил Камень. Гарин, который уже поднес крышку к губам, осторожно потрогал

жидкость языком и закашлялся.

— Нет, спасибо, — сказал он. — Водку я не пью.

— Вот дурак, а! — покачал головой Камень, отбирая крышку. — Половину расплескал... Что значит — не пью?

— Не люблю, — поправился Олег. — По мне лучше пиво или вино. У них хоть вкус есть. А водка невкусная. Меня от нее тошнит.

— Тебя сегодня уже тошнило, — напомнил Камень. — А кто пьет пиво, тот ссыт... радионуклидами. Я у черной березы на дозиметр Митрича глянул, он сорок пять миллирентген показывал. А мы на нее минут пять пялились. Знаешь, какую дозу хватанули? От такой тошнить не перетошнить.

— У нас же есть аптечка. Там должно быть что-то от радиации,

какие-нибудь таблетки.

— Совсем дурак, — резюмировал Камень. — Водка ему невкусная, а таблетки жрать он согласен. Э-эх. — Он вздохнул, отправил в рот остатки водки и, утерев ладонью губы, с осуждением повторил: — Невкусная! Собирайся, через две минуты выходим. Пока можешь затушить костер своими радионуклидами.

Спартанский обед и не менее спартанский сон благотворно подействовали на Олега. Рюкзак, как ему показалось, потерял в весе существенно больше, чем одну банку консервов и четвертушку хлеба. Вдобавок из-за правильно подогнанной длины лямок теперь он лучше прилегал к спине. От хлюпанья в ботинке Гарин избавился, слив воду и отжав носок. Просить у Камня новую пару он не рискнул. Было и еще одно изменение к лучшему, которого Олег спросонок не осознал. Дождь наконец прекратился. Теперь он напоминал о себе только кратковременным холодным душем со случайно задетой ветки.

Гарин больше не отставал. Спина Камня постоянно маячила впереди на расстоянии в пять шагов.

«Куда я иду? — думал Олег. — Зачем? И главное, за кем? За каким-то уголовником! Чего ради? Так и буду ходить за ним, как Пятачок за Винни... Винни...»— Камень, — негромко позвал он. — А кто такой Пух? Ведущий молчал так долго, что Гарин уже отчаялся получить ответ. Строго говоря, он его и не получил.

— Тебе-то что? — бросил уголовник.

— Просто интересно, — миролюбиво пояснил Олег. — Это какой-нибудь... — он задумался, подбирая слово, — преступник?

— Мы в Зоне, — напомнил Камень. — Тут все преступники. Кроме мутантов.

— Нуда. Но он — сталкер, скупщик артефактов или бандит?

— Бандит.

Гарин заметно огорчился. Он и сам был не рад, что начал эти расспросы. Нетрудно было догадаться, что если Камень прибыл в Зону в наручниках, а лица сталкеров вытянулись при упоминании Пуха, то, стало быть, в гости они идут не к лесной фее. Но раз уж Олег взялся наводить ясность, следовало идти до конца.

— А зачем тебе этот Пух? — осведомился он.

— Дельце у меня к нему есть. Можно сказать, дело чести. Прежде чем задать следующий вопрос, Олег набирался смелости

не меньше минуты.

— А что за дельце?

— Заткнись, а? — попросил Камень, останавливаясь. — Кстати, вот и овраг.

С пригорка, на котором стоял Гарин, ломаные изгибы оврага просматривались метров на пятьдесят, его продолжение скрывалось за дрожащей дымкой и неровностями рельефа. Овраг выглядел странно: ни капли растительности на крутых склонах и на дне, куда недавний дождь, казалось, согнал весь туман с округи. Зато множество вывороченных с корнем и поломанных деревьев, валявшихся тут и там, будто рассыпавшиеся из коробка спички. Складывалось впечатление, что этот разлом в земной коре образовался в одночасье, причем совсем недавно.

— Чем ближе к краю, тем безопаснее, — повторил Камень слова охочего до коньяка сталкера. — Но совсем уж к краю не подходи, склон скользкий. Двинулись! — И он, не оглянувшись на спутника, зашагал вдоль оврага.

— Митрич еще говорил про «мясорубку», — напомнил Гарин.

— Помню. Ты, кстати, в курсе, что это за хрень?

— Теоретически, — признался Олег. — Это аномалия гравитационной природы. Невидимая сфера, внутри которой физические силы действуют разнонаправленно. Если в сферу попадает живой организм, его либо сплющивает в лепешку, либо разрывает в фарш. Отсюда и название — «мясорубка». Хотя иногда ее называют просто «грави».

— Невидимая? А как ее тогда обнаружить?

— Любым детектором.

— Детектором, — проворчал Камень, доставая из нагрудного кармана серую коробочку. — Детектор показывает два с половиной микрозиверта. А если другую кнопку нажать, то ноль метров ноль-ноль сантиметров.

— Все правильно. На больших расстояниях примитивный детектор не работает. Аномалию он начинает видеть метров за десять.

— Крайне полезная штука, — саркастически заметил Камень, убирая коробку в карман. — Ну а если без детектора? Как заметить «мясорубку» до того, как она наделает из нас котлет по-киевски?

— Над ней будет такое как бы марево, — предположил Олег. —

Мерцание воздуха.

— Так марево или мерцание? Лучше прямо скажи, что не знаешь.

— Знаю, — обиделся Гарин. — Но только в теории.

— Тогда иди первым, теоретик. — Камень отступил на шаг вправо, пропуская Гарина вперед. — Давай, давай, шагай бодрей. И поглядывай по сторонам. Увидишь мерцание — кричи. Только шепотом.

Олег неохотно, но без пререканий занял место ведущего. Правда, шагать бодрей у него не получилось. Вообще идти первым было куда труднее, чем ступать след в след за ненадежным, но вопреки всякой логике внушавшим доверие уголовником. Каждый шаг давался с трудом. За каждым кустом или стволом изуродованного Зоной дерева могла скрываться неведомая опасность. Иногда Гарин замирал на полушаге в позе задумчивой цапли, не зная, куда поставить ногу. Что перед ним? То самое мерцание или просто не до конца растворившийся в воздухе клочок тумана? И отчего вдруг закружились хороводом рассыпанные по земле хвоинки? Взметнул ли их порыв ветра или дыхание аномалии?Выдержки Олега хватило шагов на сорок. Потом он остановился.

— Ну и?.. — процедил за спиной Камень.

— Не могу я так, — пожаловался Гарин. — Чувствую себя пленным партизаном, которого фашисты пустили искать проход в минном поле.

— И что ты предлагаешь? Чтобы партизаном снова стал я? — усмехнулся зек.

— Да нет. Я не возражаю идти первым. Просто не хочу вслепую.

— На детекторе пока все по нулям.

— Детектор — фуфло. Гравитационную аномалию можно обнаружить по воздействию на любой металлический предмет.

— В рюкзаке есть болты, — вспомнил Камень. — Достать? Знаешь, как с ними обращаться?

— Пока не надо, — отмахнулся Олег, шаря внимательным взглядом по сторонам.

— Что потерял,студент?

— Не потерял. Нашел. — Олег отступил от края оврага и не без труда вытянул из груды валежника длинную палку, из которой в других обстоятельствах могло бы выйти неплохое удилище. — Болтов пока не надо, — повторил он задумчиво. — Меня учили на курсах, но... Если опыта нет, то с болтами одна морока. — Он достал из кармана связку ключей, посмотрел на них так, словно видел впервые, и стал прилаживать металлическое кольцо на узкий раздвоенный конец палки. — Вот это я понимаю, детектор. Такой не соврет.

— Тебя и этому на курсах учили? — спросил Камень, в голосе которого мелькнуло если не уважение, то неподдельный интерес.

— Ага, — машинально ответил Олег.

Положа руку на сердце, он понятия не имел, учили его чему-то подобному или нет. Впрочем, за неделю инструктажа он впитал столько информации, что не грех было и запамятовать.

Выставив перед собой двухметровую палку, Гарин зашагал вперед. Он двигался намного увереннее, чем пару минут назад. При каждом шаге ключи на конце палки тихонько позвякивали, и от этого звука на душе становилось спокойнее. Вскоре дорога пошла под горку, и ключи зазвенели веселей.

— Куда припустил, студент? — окликнул его Камень. — Смотри башку не сверни. Дерево поваленное видишь?

— Вижу. Их дальше полно.

— Ага. Что ж тут такое творилось, интересно? Как будто плугом борозду пропахали. Здоровенные деревья как траву покосило. Может, метеорит?

— Может. Тут что угодно может быть. Это же Зона.

— Как заговорил, — хмыкнул Камень. — Можно подумать...

— Тс-с! — прошептал Олег и начал медленно пятиться назад. —

Кажется, пришли.

— О! И у меня запиликало. — Камень извлек из кармана детектор, и негромкий писк зуммера стал отчетливей. Надо же, работает! Шесть метров сорок сантиметров. Это оно?

— Она, — поправил Гарин. — «Мясорубка».

— Как ты ее разглядел-то? Что-то я не вижу никакого мерцания.

— Я тоже. Может, не туда смотрим. Я по ключам заметил.

— Это как?

— Смотри...

Олег сделал маленький шажок вперед, потом еще один.

— Куда ты! — зашипел Камень. — Стой! — Он шагнул следом и

схватил Гарина за плечо.

— Тс-с! Уже все. Теперь смотри. И не тряси меня, Бога ради, а то

не получится.

Гарин повел плечом, стряхивая чужую руку, потом стал вытягивать вперед палку так медленно и осторожно, что связка ключей на ее конце ни разу не звякнула.

— И что? — спросил Камень, когда Олег замер, держа палку параллельно земле.

— Далековато... Надо еще, — сказал тот и сделал еще один крошечный шажок в направлении поваленного дерева.

— Четыре метра двадцать пять сантиметров, — сквозь зубы процедил Камень, после чего добавил совсем другим тоном: — Мать!

— Увидел... — констатировал Олег.

— Что за... — У Камня внезапно перехватило горло.

— Гравитация. Это гравитация. — Гарин чувствовал себя фокусником.Происходящее действительно напоминало фокус. Висевший с краю ключик, которым Олег когда-то отпирал дверцу почтового ящика, вдруг отделился от остальной связки и застыл под углом в сорок пять градусов к земной поверхности. Следом за ним, подергиваясь из стороны в сторону, потянулся ключ от квартиры, а отпирающая подъезд металлическая таблетка на кожаном ремешке задралась вертикально вверх.

«Ну все, все, — подумал Олег, обращаясь то ли к ключам, то ли к самому себе. — А то потеряем ценный прибор. Придется ориентироваться по дурацкой пищалке. Четыре метра двадцать пять сантиметров... И что?»

Заметив, что не дышит уже минуту, если не больше, Гарин заставил себя сделать вдох и медленно потянул палку обратно. Ключи на связке дернулись в последний раз навстречу гравитационной аномалии, разочарованно звякнули и повисли, как им и положено, глядя вниз.

— Да-а... — подал голос Камень. — А Митрич говорил — сразу заметите. Мол, болтами обмерили, камушками обложили. Наврал?

— Зачем наврал? — сказал Олег. — Вон, видишь камень посреди тропинки? Должно быть, им подход к «мясорубке» отметили. Чтобы другие сталкеры стороной обошли.

— Так этот камень в самой «мясорубке»!

— Сегодня да. А вчера, может, в десяти метрах от нее был. Аномалии же мигрируют. А вон, смотри, чуть левее камня серое пятно шириной с ладонь. Увидел? Это болт.

— Какой болт?

— Обычный болт. Просто очень плоский. Расплющенный в лепешку. Это гравитация, — зачарованно проговорил Олег.

Он энергично помотал головой. Наваждение прошло. По крайней мере Гарину больше не хотелось сделать шаг вперед, чтобы посмотреть, что получится. Аномалия, притягивавшая его к себе, точно какой-нибудь ключ от почтового ящика, оставила Олега в покое.

— Надо в обход, — пробормотал он.

— Надо, — согласился Камень. — Давай по левому краю, а то в ветках запутаемся. Только осторожно, в овраг не свались. Хочешь, я

первым пойду? А то ты какой-то... — он замолчал, подбирая слово, — странный.

— Ничего, я в норме.

Гарин взял наизготовку свой импровизированный детектор и сместился в сторону оврага. Упавшее дерево, породу которого Олег не сумел определить, когда-то росло на самом краю. Половина его корневой системы по-прежнему цеплялась за землю, а другая половина, со стороны оврага, отсутствовала, будто и впрямь срезанная гигантским плугом. В принципе между нижней частью дерева и обрывом оставалось достаточно места, чтобы протиснуться. Надо было лишь убедиться, что область действия «мясорубки» не простирается так далеко.

— Все чисто, — объявил Камень, словно подслушав мысли Гарина. — Детектор заткнулся, можно идти.

Олег все равно описал палкой широкий полукруг перед собой и, не заметив ничего подозрительного, немного расслабился.

— Можно, — подтвердил он и, приставив широкий конец палки к ноге, потянулся за ключами.

В следующий момент Гарин вскрикнул: «Э! О! Куда?» и два раза махнул рукой, однако ловкости ему не хватило. Связка ключей шлепнулась в грязь и медленно заскользила по осыпи к краю обрыва. Вместо того чтобы подцепить ее концом палки, Олег машинально шагнул следом и почувствовал, что подошвы его клятых ботинок тоже начинают скользить по мокрой после дождя траве.

— Эй, Камень! Камень! — позвал он, взмахивая уже обеими руками в тщетной попытке остановить скольжение.

— На задницу, студент! Падай... — Камень крикнул что-то еще, но конец фразы заглушило донесшееся из оврага рычание.

— Снорк! — ужаснулся Олег, глядя сверху вниз на растянувшееся в прыжке массивное тело и запрокинутую острую морду.

От страха и неожиданности его ноги подкосились, и в полуметре от обрыва Гарин сделал именно то, к чему призывал его Камень. Упал, причем не на задницу, а на всю спину, да так, что от удара о землю из него вышибло дух. Напоследок он еще раз взмахнул руками, словно дирижер, едва не рухнувший в оркестровую яму, и почувствовал, как его левое запястье обхватили сильные пальцы. Олег снова попытался крикпуть, но отбитые при падении легкие все еще отказывались впускать воздух, и он только беззвучно шевелил губами, силясь выговорить:

— Снорк! Снорк!

— Сам ты снорк, — с натугой произнес Камень, оттаскивая напарника от обрыва.

Когда рычание повторилось и из тумана, окутавшего дно оврага, снова вынырнула быстрая вытянутая тень, Гарин понял, что перед ним не снорк. То, что он в первый момент принял за оборванный шланг противогаза, оказалось уродливым свиным рылом. Вернее сказать, кабаньим. По обе стороны отрыла поблескивали небольшие налитые кровью глаза. Из пасти чудовища снизу вверх торчали клыки: два слева и один справа.

— Кабан, — прошептал Гарин. — Стреляй, Камень... — выдавил он и закашлялся.

— Зачем? Этой чушке до нас не добраться. А свинину мы сегодня уже ели, — спокойно ответил Камень, и Олег был вынужден признать, что спутник прав.

Как ни отвратителен был внешний вид мутанта, им повезло повстречать на пути именно кабана, а не снорка. Хоть глубина оврага в этом месте не превышала четырех метров, выбраться наружу животному было не под силу. Кабан, правда, этого не понимал, поэтому раз за разом пытался взять препятствие с разгона, но земляные стены были все-таки высоковаты для него, а расстояние между ними — недостаточно большим, чтобы как следует разогнаться. Мутанту оставалось только рычать с досады и рылом гонять по земле несколько надетых на кольцо кусочков металла, еще хранивших запах вкусной, но, увы, недосягаемой человечинки. А вот прыгучий снорк перемахнул бы через овраг, не заметив.

Некоторое время кабан преследовал несостоявшуюся добычу по дну оврага. Из тумана доносились его фырканье и топот, но через пару минут они стихли. А потом сошел на нет и сам овраг.

От самодельного детектора Олега остался только обломок палки. Теперь путникам приходилось уповать на пластмассовую пищалку в кармане у Камня. Впрочем, с тех пор как «мясорубка» осталась позади, прибор не пискнул ни разу.

—- Ну и где эта опушка? — спросил Камень, осматриваясь.

— Видимо, там, — махнул рукой Гарин. — Митрич говорил, что после оврага надо свернуть направо. Кажется, я вижу просвет.

— Видишь — шагай.

Метров через двадцать деревья уступили место разросшимся кустам ежевики. Ягод на кустах не было, и это радовало. Олег не был уверен, что, увидев спелую ягодку, машинально не сунул бы ее в рот. А проглотив, не отдал бы Богу душу.

Продравшись сквозь заросли, Гарин остановился на пригорке, потирая исколотые плечи. Плотный материал куртки не до конца защищал от острых шипов. Стоящий рядом Камень негромко присвистнул.

— Ого! — сказал он. — Подводная лодка в степях Украины.

Олег не нашелся, что ответить. Зрелище действительно было необычным.

Кажется, Бодун говорил, что раньше на этом месте было озеро. Возможно, и так, хотя эта окаймленная сухим камышом яма напоминала скорее строительный котлован. Слишком уж правильной была ее форма, чересчур круто уходили вниз откосы. Однако вода здесь в свое время определенно была. Она и сейчас поблескивала там и сям мелкими лужицами. Одна из луж, расположенная у дальнего края котлована, была больше и, судя по всему, глубже остальных. Как раз на ее границе не то лежал, не то плавал баркас. Впрочем, напомнил себе Олег, корабли не плавают, они ходят. А этот свое уже отходил.

Издали судно казалось не крупнее среднего сарая, но по мере приближения сарай увеличивался в размерах, пока не вырос в огромный ржавый айсберг.

— Эй, на линкоре! — позвал Камень и по-хозяйски огляделся. —

Где здесь трап у вас?

О первоначальном виде баркаса судить было трудно, посудину несколько раз латали и переустраивали, наращивая фальшборт со всех сторон, включая корму. Где-то стальные листы были приварены, где-то держались на болтах, поверх них снова что-то приделывалось и прикручивалось — и так несколько раз, пока судно не стало похоже на сошедший с пути бронепоезд. В некоторых местах наслоение заплаток пересекали длинные стальные полосы, наваренные под разными углами для прочности. Гарину вспомнилось романтическое слово «шпангоут», хотя вряд ли оно сюда подходило.

Олег меланхолично следовал за Камнем, с чавканьем вырывая подошвы из сырой глины. Вместе спутники обошли баркас по кругу и остановились у носа.

— Непонятно, как они сюда залезают, — констатировал Гарин. Камень кивнул — скорее своим мыслям, чем Олегу — и с силой

постучал прикладом в борт.

— Есть кто живой? — крикнул он.

Где-то высоко, в невидимой за фальшбортом надстройке, лязгнули рычаги и открылся люк.

— Со страшным скрипом... — безмятежно промурлыкал Гарин, но Камень его тут же прервал:

— Заткнись, не до шуток.

Сверху показалось широкое небритое лицо. Человеку было едва за двадцать, и неровная щетина у него странно сочеталась со здоровым румянцем. Несколько секунд он всматривался в гостей, затем сделал такое движение, словно отгонял мух от тарелки с супом:

— Валите отсюда.

— Что ты сказал?! — возмутился Камень. — Глаза протри, юнга!

— Я не юнга, — сообщил незнакомец. — И ты мне не папа, чтоб так со мной базарить.

— Даже не мама, — подтвердил Камень. — У меня к Пуху разговор.

— У тебя сейчас с богом разговор будет!

Вахтенный опустил руку, явно намереваясь взять стоявшее у ноги оружие, но дверь на палубе снова грохнула, и кто-то невидимый спросил:

— Что за кипеш, Татарин?

— Пассажиры наглые, — ответил небритый юнга.

— Это кто здесь пассажир, шкура?! — окончательно рассвирепел Камень. — Ты масть в упор не видишь? Иди сюда, черт полосатый, я тебе закон немножко объясню.

От такого натиска Татарин слегка растерялся и неуверенно посмотрел назад. Вскоре из-за высокого фальшборта показался второй обитатель баркаса — тощий старичок с лицом, похожим на испорченный сухофрукт.

— Говори, — кивнул он, внимательно оглядев гостей.

— Я еще вчера на Большой Земле был, Пуху привет несу от братвы. Ну и дело кое-какое имеется. А звать меня Камень, ты должен был слышать.

— Камень?! — Старик сразу оживился, изюмина его лица сморщилась еще больше, видимо, это было улыбкой. — Татарин, давай трап!

— Шипр, это твое решение, — пробубнил тот. — Но Пух никого пускать не велел.

— Ясно, что мое, а не твое. Кидай трап, не тормози. Да брось ты волыну! Ты такого вора мог замочить ненароком, что Пух самолично тебя бы на ремни порезал. Камень, а ты внатуре сильно рисковал, —

осклабился Шипр.

В ответ уголовник расслабленно покачал гранату в правой руке и покрутил кольцо на пальце левой. Когда он умудрился вырвать чеку, да еще так, что этого никто не заметил, Гарину оставалось лишь догадываться.

— Твой юнга даже упасть не успел бы, — заверил Камень.

— Ну и ладно. Разобрались, — подытожил Шипр.

Татарин перекинул из-за борта длинную лестницу, сварганенную из двух алюминиевых стремянок.

Камень вставил чеку обратно в запал гранаты и разогнул металлические усы в разные стороны.

— А ты, жиган, отчаянный, — удовлетворенно констатировал сверху старик. — Давно таких не встречал.

— Да ну прям, — фальшиво удивился Камень, забираясь по шаткой лестнице.

— Точно-точно. Тут в основном одни отморозки. Да ствол-то, говорю, спрячь! — прикрикнул Шипр на своего молодого товарища. — Все не навоюешься никак, дурья башка? Шел бы лучше собак в округе пошмалял. Каждую ночь воют, уснуть не дают.

— Собак не интересно, — с пафосом ответил Татарин.

— Баклан — он и есть баклан. — Шипр сокрушенно развел руками, как бы показывая Камню, с кем приходится общаться. — Ни одного порядочного человека, сплошные хулиганы да апельсины.

— Ну уж Пух-то из порядочных, — полуутвердительно произнес Камень, спрыгивая на палубу.— Все как есть отморозки. И Пух из них самый первый, — заверил Шипр.

— Что же ты с ним кентуешься, раз так?

— А куда мне еще? Я тут на дожитии. На воле-то меня десятка ждет, а то и пятнашка — уж как прокурор постарается. На волю мне ходу совсем нет... — Старый вор опустил голову и тяжко вздохнул. — Двести пятнадцатая. Это, брат, не медком баловаться.

— Двести пятнадцатая — это какая? — невинно поинтересовался Олег, поднимаясь по лестнице. Заметив, какими глазами на него смотрят, он смущенно кашлянул и уточнил: — В смысле, за что она? Ну, то есть... Нет, ну можно и не отвечать... — Он окончательно стушевался и сделал вид, что запутался ногой в провисшем леере.

— Несудимый, спросу нет, — сказал Камень. Настала его очередь стыдиться своей компании.

— Так и живем, — понимающе закивал Шипр. — За собой смотреть еле успеваешь, а уж кто вокруг — дело пятое.

— Двести пятнадцатое, — поддакнул Камень. — Страшная статья, студент, — пояснил он Гарину. — Если бы ты знал, что это такое, ты бы вообще сюда не поднялся. — Он сделал паузу, потом снова повернулся к Шипру и могильным голосом произнес: — Подделка трамвайных билетов.

Старик хрипло захохотал и жестом позвал Камня в надстройку.

— Много, наверно, пришлось нарисовать, чтобы на десять лет потянуло? — бросил ему в спину уголовник. — Шипр, я не первоход, чтоб меня так некультурно щупать.

— Ладно-ладно, браток, нормально, — отозвался тот, досмеива-ясь. — Времена-то нынче мутные, а место — и вовсе тухлее не придумаешь. Камень ты или не Камень, разбери вас тут... Ну что, идешь, нет? Не на улице же базарить. Татарин, ты остаешься наверху. Усек?

— Усек, — покорно отозвался розовощекий.

— Благодарю за гостеприимство, но я к Пуху шел, с ним у меня и разговор, — заявил Камень.

— Да успеешь ты к Пуху, — отмахнулся старик. — Пошли, че-фирнешь с дороги. А то и здесь его дождешься, чего ноги-то зря бить? На новых складах они, за лесопилкой. К закату по-любому вернутся.

— Тоже верно, — согласился Камень. Он шагнул к Олегу и, хлопнув его по плечу, тихо проговорил: — Боюсь, мир на этом ковчеге долго не продержится, так что будь готов. Кормой к юнге не поворачивайся. Лучше, чтобы наоборот. Ты хорошо меня понял?

— Не совсем, — проблеял Гарин.

— Веди себя культурно, под ноги не плевать, матом не ругаться, —-добавил Камень нарочито громко и направился за Шипром.

Как только оба вора скрылись в темной рубке, Татарин вновь почувствовал себя капитаном шхуны. Он небрежно смерил Гарина взглядом и просвистел что-то блатное сквозь кривую фиксу. Олег опустил глаза — таким образом иерархия на палубе была установлена, и молодой бандит тут же потерял к нему интерес.

Неизвестно, о чем грезил юнга до появления гостей, по он определенно коротал вахту в мечтаниях, и это была какая-то «войнушка». Не стесняясь Гарина, детина водрузил на край фальшборта натовский пулемет и принялся бджикать и ту-ту-тукать в сторону леса, кося мнимого противника мнимыми очередями. Олегу даже сделалось неловко, словно он застал старшего брата за единоличным сексом. Причем конфуз заключался не в том, что застал, а в том, что — старшего. Не важно, сколько лет было Татарину по паспорту, и не важно, был ли вообще у него паспорт. В руках он держал мощное оружие, заряженное не воображаемыми, а вполне реальными патронами, однако вел себя не более ответственно, чем карапуз в песочнице.

Олег с невольным сочувствием понаблюдал за этими играми и начал рассматривать судно. С внутренней стороны борта были снабжены полочками, на одной из которых темнела забытая кем-то и давно размокшая пачка сигарет. Вертикальные укрепления заканчивались стойками для стрелков. До оборудования бойниц местная инженерная мысль не поднялась, хотя это было бы логичней. Впрочем, и без них баркас, как кажется, держал оборону вполне успешно. По углам палубы темнело множество закатившихся гильз. Пятен крови не было видно нигде.

Прогулявшись вдоль левого борта, Гарин обнаружил чудом сохранившийся спасательный круг. Бесполезное пенопластовое кольцо, местами покрошенное или, быть может, расклеванное безумными птицами, висело возле прикрытого входа в рубку. Более всего Олега поразила надпись на круге. Краска давно потрескалась и рассохлась, но название баркаса все еще читалось, и это название было «Мечтатель».

Олег попытался представить судно живым — не бандитской крепостью в Зоне, а реальным баркасом, с веселым тарахтением бегающим по воде. Звякает рында, трепещут сигнальные флажки на ветру, крепкие мужики в выгоревших тельниках занимаются тяжелой, но честной работой...

— А этот с тобой, он кто — очередной фраер на сафари или так, шестерит от души? — внезапно донесся из рубки трескучий голос Шипра.

Гарин затаил дыхание. Тоска по чужому прошлому мгновенно улетучилась, он невольно вжался в стену и прислушался.

— Студент, — весомо ответил Камень. — Ученый сотрудник. Звук шел откуда-то из глубины, но благодаря металлическим переборкам негромкие голоса воров звучали вполне отчетливо.

— Помню, в семьдесят девятом уходили мы в рывок, — благостно произнес старик, — тоже взяли с собой пару таких. На консервы.

— А пару-то зачем?

— Путь неблизкий был, а кентов много шло, да все по северу. Зима лютая стояла, теперь уж и нету таких.

— Ну и что дальше? Сразу двоих?..

— Зачем сразу. Сперва того, который похлипче был. Второй потом еще два дня своим ходом полз.

— Видел, что вы сделали с первым, и все равно шел с вами дальше?

— Да он не только видел, ему пайку дали. Не воздух же ему чифа-нить. Всякому червячку пропитание требуется. Потом, конечно, и его черед настал. Идти уже недалеко было, могли бы и без хавки обойтись денек. Но это было бы несправедливо по отношению к его корешу.

— Так я не понял, зачем он с вами-то продолжал идти. Деваться было некуда?

— Всегда есть куда деться, даже в тайге. Но ему сказали: того съедим, а тебя не тронем. И он поверил. Люди любят верить в счастливый конец, особенно когда это касается их жизни.

— Дали надежду, стало быть

— Просто развели. — Шипр искренне рассмеялся, затем на секунду умолк и вновь продолжал так же умиротворенно: — Ты вот Татарина нашего чертом назвал. Быкует он сверх меры, это да. Но масть не путает, честный пацан. Кто из вас настоящий черт — так это ты, мил человек. Пальцы гнешь, а за базаром совсем не следишь. Ты со мной мурчать вздумал, гнида? Татарину закон объяснить собирался? Что ты знаешь о законе, апельсин гребаный? Я таких, как ты, стадами под нары загонял.

В рубке повисла тишина, и Гарин кожей почувствовал, как за дверью нарастает напряжение. Некоторое время не было слышно вообще ничего, словно собеседники перестали дышать, потом кто-то из них горячо прошептал:

— Ты на кого гонишь, пес?!

Спустя еще мгновение до Олега донесся всхлип рассекаемого ножом горла. Гарин не в силах был объяснить, с чего он это взял. Такой звук могла бы издать, например, тряпка, которую полощут в мелком тазу. Однако версия о том, что Шипр внезапно решил постирать носки, выглядела не очень убедительно.

Окончательно свести себя с ума подобными размышлениями Олег не успел: железная дверь приоткрылась, и за ней показался Камень.

«Как тут дела?» — спросил он одними глазами.

Гарин вжал голову в плечи, и такой ответ уголовника вполне устроил. Бесшумно выскользнув на палубу, он коротко махнул рукой в сторону Татарина, будто послал ему какое-то мелкое проклятие, не страшное, но обидное. Молодой бандит вздрогнул и свесился через борт наружу.

— Откинь его, чтоб не светил, — распорядился Камень, — и бегом сюда, поможешь мне в трюме. Живее! — крикнул он.

Олег тяжело сглотнул и двинулся к носу баркаса, где торчала задница Татарина. Юнга не шевелился. Плохо понимая, что он делает и где вообще находится, Гарин взял парня за ремень и потянул на себя. До последнего момента Олег верил, что ничего страшного не случилось и он всего лишь стал участником коварного тюремного розыгрыша. По крайней мере он заставлял себя так думать. И даже увидев массивную рукоятку ножа, ушедшую в шею Татарина до упора, — даже тогда он не разрешил себе осознать, что произошло на его глазах. Сейчас бандит должен обернуться и сказать что-нибудь вроде «один — ноль, ха-ха!».

Татарин медленно повернул голову и, раздувая красные пузыри, выдавил:

— Сссукааа...

— Это не я, — искренне проговорил Олег, заваливая тело на палубу.

Степень его вины Татарина уже не интересовала, бандит был мертв. Никаких пронзительных чувств Гарин не испытал, просто отметил смерть человека как медицинский факт. Не удивляясь ничему, даже своему неожиданному спокойствию, он выдернул нож и тщательно обтер лезвие о рубашку покойника. При этом из раны выплеснулся слабый ручеек, как отголосок последнего удара сердца. Олег поспешно убрал ногу, чтобы не испачкаться в крови, запах которой мог с равным успехом привлечь и хищников, и падальщиков. Да и вообще кровь на штанах — не полезно для кармы.

— Что это за бред? — сказал Гарин вслух. — Какая еще карма? Он резко выпрямился над Татарином и всмотрелся в его лицо.

Без трепета, без волнения. И простым — привычным и твердым — движением закрыл покойнику глаза.

— Что ты там копаешься? — раздалось из рубки.

Олег потряс головой и, неожиданно легко избавившись от странного состояния уверенности, на полусогнутых ногах поплелся в надстройку.

Камень внутри что-то искал и, судя по беспорядку, искал уже по третьему кругу. Матрасы валялись в углу ужасающей темной кучей, белье на единственной кровати было перевернуто особенно тщательно, подушка и вовсе была выпотрошена. Между опрокинутыми стульями в позе эмбриона лежал мертвый Шипр — удивляться этому у Гарина уже не было сил.

— Чего так напрягся, студент? — бодро произнес Камень. — Не майся, покойные были не очень великолепными людьми. А старенький — тот вообще, считай, с семьдесят девятого года взаймы живет.

— Уже не живет, — механически возразил Олег.

— Ну, вот и ништяк, — заключил уголовник. — Помогай искать. В соседней каюте еще. Хотя я там уже смотрел... но все-таки свежим взглядом попробуй.

— А что искать-то?

— Что-нибудь странное.

Гарин ожидал услышать более развернутое пояснение, но Камень счел это не обязательным.

— Конкретнее можно? — не выдержав, спросил Олег.

— Нет. Сам толком не знаю. Ищи, говорю, все, что не похоже на самовар или на тапочки.

— Или на акваланг.

— Совершенно верно, — без тени улыбки ответил Камень.

— А-а, так вот оно что, — разочарованно протянул Гарин. — Ну да, конечно... Я все думаю — что это за человек в служебном вертолете, откуда он взялся, почему в наручниках... За трофеями прибыл? Вернее, за хабаром, как тут говорят. Да?

— В наручниках — и за хабаром? Не вижу логики, — спокойно заметил Камень, продолжая обшаривать раскиданное по полу тряпье. — Ты очень некстати присел мне на уши со своей моралью. Хуже времени просто не найти. Если Пух с братвой вернется сюда раньше, чем мы найдем его сами, то нам будет настолько плохо, что даже больно подумать.

— Да уж это конечно! — воскликнул Гарин. — Какого черта ты меня впутываешь?

— Знал бы ты, студент, кто кого впутал на самом деле, — молчал

бы в тряпку.

Это было сказано настолько искренне, что Олег опешил и даже почти устыдился.

— Немного терпения, — продолжал уголовник, — и ты все узнаешь. Но сейчас не время, так что просто ищи. И, кстати, нож. Принес?

Камень приготовился аккуратно взяться за рукоятку, но увидел чистое лезвие и слегка вздернул брови. Кажется, он хотел что-то сказать по этому поводу, но передумал и сказал другое:

— Все, здесь его точно нет. Пух взял с собой, не рискнул оставить.— Да о чем речь-то? — раздраженно спросил Гарин.

— Увидишь, студент, все увидишь сам. О том, что мы поднимались на баркас, — молчок, ясно? Вообще рот не разевай, прикинься немым. А что, это идея! Я серьезно: мычать сможешь? Убедительно так и солидно. Молчи и мычи. Нет, лучше даже не мычи... — Камень остановился посреди рубки и потер лоб. — Все равно не прокатит, вот в чем беда. Если уж вонючий Шипр с ходу нас вычислил, то Пуха тем более не обмануть... Ладно. Идем до лесопилки, там какие-то новые склады неподалеку. Разберемся.

— Камень... — растерянно проронил Олег. — Ты кто вообще такой?

Уголовник спрятал нож и, толкнув дверь, вышел на палубу.

— Двинули, студент, — твердо сказал ом.