"По следам султанов и раджей" - читать интересную книгу автора (Марек Ян)

За тиграми в заповедник имени Корбетта

Мы проснулись рано утром с чувством какой–то разбитости. Однако утро богато одарило нас за все тяготы вчерашней дороги и прошедшей ночи. В лучах утреннего солнца гест–хаус уже не казался таким хмурым, как накануне вечером. В ванне нас ждал кувшин со студеной горной водой, а в столовой — куриное мясо и чашечки с душистым горячим чаем. Еда казалась нам необыкновенно вкусной.

После завтрака, познакомившись с нашим соседом по гест–хаусу, мы вышли на веранду. Перед нашим взором открылась удивительная картина величественных гималайских вершин, протянувшихся до бесконечности. Отсюда величественная Нанда Деви казалась нам несколько ближе, чем вчера.

— И все же до нее дней семь пути, — сказал улыбаясь инспектор. — И то при условии, что у вас были бы и лошадь, и носильщик, и горный проводник. Ведь дальше кончается всякая цивилизация.

Мы пожалели, что у нас нет ни снаряжения, ни времени на то, чтобы заглянуть в глубь Гималаев. Мы вынуждены были удовлетвориться лишь видом знаменитых вершин на расстоянии и еще сегодня утром собирались продолжить путешествие до Альморы и дальше до Национального заповедника имени Корбетта. Послезавтра нас уже ждала работа в столице.

Распрощавшись с инспектором и неразговорчивым комендантом, мы покинули правительственный гест–хаус. Теперь дорога вела по крутым склонам вниз. Вчера вечером мы даже и не подозревали, какое здесь буйство красок. Мы обратили внимание на это теперь, когда ясное солнце пробило своими лучами воздух и весь край ожил после вчерашнего ливня. Миновали ущелья с кристально чистыми источниками. Возле них скучились стада коз и овец. Мы обогнали осликов и лошаков, миновали утес и увидели, как на террасированных полях уже работали первые крестьяне.

В первой половине дня мы добрались до Альморы, областного центра Гархвала. В наше время Альмора стала широко известной благодаря расположенному здесь центру неоиндуистской религиозной организации «Миссия Рамакришны». Тут находится также Всеиндийский культурный центр, основанный в 1939 году известным танцовщиком Удай Шанкаром.

Осмотрев ратушу и старую башню с часами, мы стали искать дорогу, ведущую к районному отделению лесничества. Нам необходимо было взять однодневную путевку в дхикальский дом лесничества, который находится в Национальном заповеднике.

Районное отделение лесничества располагалось в продолговатом низком здании колониального типа с прилегающим к нему красивым палисадником. Там в темной комнате сидел лесничий. Он даже слышать не желал о том, чтобы выдать разрешение на посещение заповедника.

— Согласно инструкциям, вы должны по крайней мере за 48 часов до поездки в заповедник подать заявление в письменном виде, — неприветливо буркнул он под нос и снова погрузился в свои отчеты.

В этот момент в комнату вошел молодой инженер лесничества. Он любезно спросил, откуда мы и что нас сюда привело. Узнав, из какой страны мы приехали, он пригласил нас в свою канцелярию. Мы ждали, что он задаст нам традиционный вопрос, с которым обычно к нам обращались местные знатоки географии: какая, например, сейчас погода в столице Чехословакии Белграде?

Но тут инженер удивил нас:

— Я немного знаю Прагу. Побывал там во время учебы в Европе. От вашей Золотой Праги у меня остались приятные воспоминания. Ваши люди были так внимательны ко мне. Я рад, что могу отплатить вам тем же.

Он тут же предложил нам чай. Пока ароматный дымок вился над чашечкой янтарного чая, инженер попросил телефонистку с почты связать его с заведующим дома лесничества в Дхикале.

— Договорюсь с ним по телефону, — улыбаясь, сказал он, — там, кажется, уже есть иностранцы, но коллега Гупта для друзей всегда найдет место.

Мы обрадовались, что сможем посетить Национальный заповедник имени Джима Корбетта без письменного разрешения. Однако симпатичный инженер вовсе не собирался нас отпускать. В другой комнате у него на стене висела огромная карта заповедника. Увидев, с каким интересом мы ее рассматриваем, он устроил для нас импровизированную лекцию.

Мы узнали, что Национальный заповедник Корбетта занимает площадь около 320 квадратных километров в дистриктах Гархвал и Найнитал штата Уттар–Прадеш у подножия Гималаев. Это первый заповедник на территории Индии. Он организован в 1935 году с целью сохранения здешней девственной природы. Районы расселения тигров в сегодняшней Индии можно пересчитать на пальцах одной руки. Короли джунглей еще совсем недавно немилосердно уничтожались махараджами и их европейскими гостями. В настоящее время охота на тигров организуется исключительно через туристические агентства. В этой резервации тигров всего около 100 и их искусственно подкармливают. А это довольно трудная работа. В отличие от зоопарка, мясо тут нельзя подать зверям, что называется, на тарелочке. Тогда они перестанут быть дикими животными. Поэтому работникам заповедника приходится заботиться о том, чтобы на его территории в распоряжении зверей всегда было достаточно естественной пищи. Для тигра — это чаще всего кабан. В Национальном заповеднике Корбетта их не так уж много, поэтому тигры, обитающие в этих местах, охотятся и на таких крупных зверей, как, например, олени замбар и читал, а также на гауров, диких туров. Когда территория заповедника еще не была ограничена, тигры свободно подходили к селениям и нередко их добычей становились домашние животные: буйвол, корова или коза. В резервации искусственно поддерживают определенную численность тигров так, чтобы они не голодали.

Что касается истории заповедника, то сначала он получил имя тогдашнего британского губернатора Соединенных провинций Хейли, а позднее был переименован в Национальный парк Рамганги (так называется протекающая здесь река). В 1957 году заповедник переименовали в честь Джима Корбетта, известного любителя и знатока индийской природы, посвятившего всю свою жизнь изучению зверей Кумаона, знаменитого автора захватывающих рассказов о тиграх–людоедах, леопардах, медведях и других диких обитателях здешних гор.

Я вспомнил наши переживания вчерашней ночи при встрече со светящимися глазами и спросил, кто бы это мог быть.

— Если зверь был сравнительно крупным и отбежал с глухим рычанием, как вы сказали, то, вероятнее всего, это был какой–нибудь вид леопарда, например черный барс. Здесь их бродит довольно много. Однако они сравнительно пугливые животные и на человека обычно не нападают. Так что бояться их не стоит.

Я поинтересовался, какие еще животные есть в заповеднике.

— Здесь можно встретить всех зверей, которые обитают в джунглях, главным образом диких слонов, тигров, медведей и, конечно, вездесущих обезьян. Встречаются здесь также олени, косули и лани. Если вас интересуют пернатые, то в заповеднике богатый выбор водоплавающих — фазанов, коричневых и черных куропаток, а также имеются павлины. В Рамганге плавают крокодилы, а в густых зарослях скрываются ядовитые змеи.

Мы еще раз внимательно изучили подробную карту заповедника, чтобы знать наверняка, где свернуть с рамнагарской дороги в сторону широкой долины Патли Дун. Благодаря сравнительно сухой весенней погоде по лесным дорогам, по словам лесничего, сейчас можно передвигаться. Он указал нам, по какой дороге мы доберемся до дома лесничества в Дхикале. А если пожелаем увидеть стада диких слонов, то надо проехать дальше в глубь заповедника. Там, между двумя горными хребтами, стоит хижина Патерпани, а от нее к югу тянется красивая долина, где обитает много пятнистых оленей и диких слонов. Инженер сказал, что нам повезло. Месяца через два, точнее с 1 июня, ворота Национального заповедника Корбетта закроются, и почти полгода сюда не будут пропускать ни одного посетителя. Дело в том, что в предгорьях Гималаев в это время года идут проливные муссонные дожди, которые делают невозможным какое–либо передвижение по размокшим дорогам.

К счастью, в то время здесь было сравнительно сухо, и мы благополучно спустились по рамнагарской дороге и оказались у входа в заповедник. Миновав ворота заповедника, мы оказались на покрытой травой лесной дороге. Вдоль нее пылали киноварью цветы деревьев, которые здесь метко называют «пламенем леса», а джунгли буйствовали всеми оттенками зеленого цвета. С лесных великанов свисали темно–зеленые побеги лиан, а под ними мягко стелились нежные стебли невысокой «тигриной» травы.

Быстро опустились сумерки; из Альморы мы выехали довольно поздно, а по дороге часто останавливались, чтобы еще раз полюбоваться величавыми Гималаями. Мы ехали уже в темноте. Фары то тут, то там высвечивали газель или антилопу, однако других зверей пока не было видно. Наверное, они спрятались, потому что нам очень хотелось их увидеть, например живого тигра. Вот снова вместо него из зарослей выскочил заяц и стал петлять в свете фар.

Нам ничего не оставалось, как надеяться, что днем нам повезет больше. Служащий Национального заповедника Корбетта приготовил нам слона, на котором вместе с другими гостями мы отправимся рано утром в джунгли. А пока мы воспользовались гостеприимством бунгало. За столом мы познакомились с нашими соседями. Оказывается, они приехали сюда из Канады и Австралии. Спать отправились рано, чтобы наутро быть бодрыми.

Сразу же после восхода солнца нас разбудил махоут, погонщик слонов. К поездке в джунгли все уже было готово, но ночью прошел дождь, и мы смирились с мыслью, что промокнем до костей. Вероятность того, что в сыром подлеске появится тигр, равна нулю, но, несмотря на это, мы отправились в джунгли.

Взобраться на слона, пусть даже опустившегося на колени, оказывается не так–то просто. В совершенстве это умеют делать лишь опытные погонщики; они знают немало способов, как вскарабкаться на спину этого громадного животного. Конечно, наилучший из них — разрешить слону грациозно поднять вас хоботом на необходимую высоту, чтобы затем легко соскользнуть прямо на его спину. Другие, столь же ловкие, люди используют для этого слоновий хвост. Они делают из него петлю. Затем вставляют в нее, как в стремя, ногу, после чего, вспомнив молодость, взлетают словно птица и удобно устраиваются наверху. Однако проще всего воспользоваться небольшой лестницей, которая почти всегда привязана к боку слона. Самый комфортабельный способ предлагают туристам в крепости Амбера: там слона подводит к специальной платформе, высота которой соответствует росту животного, так что достаточно сделать шаг с площадки — и вы уже в хоудахе — носилках, укрепленных на спине слона.

Мы сравнительно легко взобрались на слона с помощью каната, спущенного для нас с хоудаха, и удобно устроились на лавочках в широких носилках. При этом мы свесили ноги по боку слона и крепко вцепились руками в перила носилок. Удивительно, как мы не свалились на землю, когда слон стал подниматься на ноги. Сначала он выпрямил передние ноги, и хоудах оказался под таким резким углом, что мы с большим трудом удержались в носилках. Только после того, как слон встал и на задние ноги, носилки снова приняли нормальное положение.

— Чало, Хира Лал! (Вперед, Хира Лал!) — закричал махоут и стал погонять своего питомца острым концом ангка — короткого железного жезла. Нашего слона звали Хира Лал, что значит «Рубиновая драгоценность». Имя довольно необычное для такой горы мяса. Хира Лал поднял хобот, затрубил, несколько раз взмахнул огромными ушами и послушно пустился в путь. Нам показалось, что под нами не слон, а плывущий по волнам корабль.

Сначала шли по следам стада гауров, диких лесных туров. Ночью стадо паслось у ручья под горой и не могло еще уйти далеко. Наш махоут сказал, что, судя по следам, здесь прошло, видимо, пять или шесть взрослых животных. Следы вели к лиственному лесу, поросшему зарослями бамбука. Высокие, тонкие стволы бамбука торчали отдельными зарослями выше роста человека. Хира Лал терпеливо продирался сквозь них. Наверное, прошло уже лет пятьдесят, как он променял свободу в глуши на вполне терпимую, но однообразную службу человеку.

Несмотря на то что ярко светило солнце, в густой тени лиственных деревьев все еще царствовал полумрак. Слон, слегка покачиваясь, шел через небольшое болотце у лесного озера, на покрытой ряской поверхности которого цвели карминовые и белые лотосы. Над нашими головами летали небольшие изумрудно–зеленые попугаи и порхали бархатно–коричневые, лазорево–и канареечно–желтые бабочки. Переплетенные ветви вековых деревьев образовывали над нами непроницаемый зеленый балдахин.

Не доходя до просеки, Хира Лал замер. Там, в бамбуковых зарослях, что–то чернело. Проводник передал нам бинокль и объяснил:

— Тот большой зверь с краю — бык–гаур. Он опасен, так как может напасть на человека. Однако людям на слоне он ничего сделать не может.

Сквозь густые заросли мы пытались рассмотреть могучие закрученные рога и блестящее черное тело. Рядом с быком вплотную друг к другу лежали коровы, поэтому было плохо видно.

Хира Лал медленно развернулся, но направился не домой, а стал пробираться через чащу дальше, не обращая никакого внимания на то, что наша одежда давно уже вымокла от капель дождя, слетающих на нас с потревоженных листьев. Вскоре мы добрались до впадины, в которой образовался водоем.

— Это павлинье озеро, — прошептал проводник, — в это время года сюда слетаются дикие павлины. Давайте их немного подождем.

Мы простояли, не двигаясь, пять минут, десять, пятнадцать. Вдруг в воздухе послышался свист, как будто над нами пролетела граната, и возле нас шлепнулся большой зелено–голубой павлин. Вслед за ним другой, а затем третий. Видим, как и другие павлины поднимаются на вершину хребта, а потом, прижимая крылья к телу, по одному пикируют на землю. Мы наблюдали в бинокль, как они опускались возле озера и пили воду. Поверхность озера выглядела так, будто его окаймляла голубая рамка.

Медленно, чтобы не испугать птиц, мы стали отступать назад. Таков закон заповедника: каждый посетитель должен вести себя здесь так, чтобы как можно меньше тревожить зверей. В наступившей тишине лишь негромко жужжали камеры. Домой мы возвращались другим путем, так чтобы увидеть крокодилов, которые нередко выползают на песчаный берег Рамганги. Но и тут нам не повезло. Может, было еще рано и холодный песок не манил их на берег. Они скрывались под водой, и лишь время от времени на отмели слегка кружилась вода, потревоженная ударом могучего хвоста.

Мы направились к бунгало, чтобы переодеться, а затем снова попытать счастья в другой части Национального заповедника. В полдень мы отправились в путь и через четверть часа качки достигли намеченного махана — места для охотников. Обыкновенно махан — это укрытие из ветвей, высокая каменная наблюдательная башня с железной лестницей и перилами. Мы поудобнее устроились на лавочках, однако туристское благоустройство махана вызвало у нас недоверие. Несмотря на заверения, будто после дождливых ночей тигры приходят к ручью, расположенному неподалеку отсюда, иногда и днем, мы все же сомневались, что отсюда можно вообще увидеть какого–нибудь зверя.

Тем временем из густых зарослей прямо под нами появилось какое–то животное. Вряд ли это король джунглей. Может быть, заяц? Я посмотрел в бинокль, который протянул мне проводник, и увидел зверя, похожего на небольшого поросенка, но с коричневой в крапинку шерстью и головой олененка. Однако у него не было рогов. Тоненькие ножки едва несли грузное тело.

— Йе хе канчил, — разочарованно заметил господин Гупта, как будто перед нами всего лишь кролик. А ведь это был тот самый канчил, животное семейства оленьих, над которым европейцы долго размышляли, как его, собственно, назвать! Англичане назвали его mouse deer — «мышиный олень». Существует еще и другое название этого животного, данное ему европейцами, — «олений поросенок».

Прошел час, другой, третий, но ни одно животное так больше и не появилось. Мы решили возвращаться. Невыносимо палило солнце. Канадцы изъявили желание еще раз попытать счастья сегодня ночью, а австралийцы заявили, что с них довольно. Они признались, что подстерегают тигра вот уже в седьмой раз, но даже хвоста его не видели. Как и мы, они решили уехать сегодня же.

— Случается и такое: только гости расположатся на махане, а тигр тут как тут, будто услышал приглашение, — уверял нас проводник, помогая спуститься на землю.

Мы быстро забежали в бунгало, попрощались с приветливым господином Гуптой и сели в машину в надежде, что, может, хотя бы по дороге нам удастся увидеть какого–нибудь зверя. На опушку леса, действительно, выбежали две большие обезьяны с длинной бежевой шерстью, хануманы, и какое–то время следовали за медленно движущейся машиной. Они исчезли с дороги так же неожиданно, как и появились. Мы видели, как они пружинистыми прыжками уже перепрыгивали с ветки на ветку, и вспомнили тех обезьян, с которыми недавно встретились в Туглакабаде, — те охотно вскочили на крышу машины и удобно там устроились. Они очистили банан и стали озорно кидаться в нас банановой кожурой.

Машина неслась по дороге, но никаких обитателей джунглей мы больше не встречали на своем пути. Лишь после того, как спустились в глубокую лощину, перед нами предстал еще один обитатель заповедника: чинкара, индийская газель с прямыми, слегка изогнутыми рогами. Она быстро перебежала дорогу и плавными прыжками исчезла в чаще. Чинкара — последнее животное, которое нам суждено было здесь увидеть. Вскоре мы подъехали к деревянным воротам, миновали их и оказались на асфальтированном шоссе.

Жаль, что все редчайшие обитатели Национального заповедника остались скрытыми от наших глаз. Не появился перед нами тот, ради которого мы туда ехали, не видели и его «подданных». Даже дикие слоны не покинули свои укрытия в глубине леса. И тем не менее мы ни о чем не жалели. Ведь если бы царя зверей можно было увидеть в любое время, то из заповедника получился бы обыкновенный зоопарк, а тигр из хозяина здешних мест превратился бы в заключенного. Пусть все остается так, как есть: тигр в заповеднике дома, и гостей он принимает тогда, когда пожелает.

Романтические горы остались позади, и мы выехали на равнину. Вечером мы миновали места, где ранее было расположено княжество, небольшое по размерам, но важное по своей роли в развитии литератур на персидском и на урду. Это Рампур, в былые времена носивший имя Мустафабад.

Рампурский наваб был одним из последних меценатов из числа правителей индийских княжеств. Он оказал неоценимую услугу индийской литературе тем, что дал прибежище крупнейшему индийскому поэту XIX столетия Галибу. Мирза Асадулла–хан Галиб жил в Рампуре несколько лет. Здесь он написал многие свои грустные и трогательные очаровательные газели на фарси и урду.

Я не смог устоять перед искушением посетить знаменитую рампурскую государственную библиотеку, размещенную в одной из бывших навабских резиденций. Сюда часто приезжают исследователи — их влечет библиотека с редкими восточными рукописями. Здесь есть также редкое собрание портретов известных личностей индийской истории с XVI по XVIII век.

К сожалению, уже вечерело, библиотеку закрывали, и мне не оставалось ничего другого, как дать себе слово посетить ее в другой раз. Однако во время своих последующих поездок в Индию до Рампура я так и не добрался.

Часа через два мы были уже в столице Индии. К сожалению, наше почти недельное путешествие в мир лакхнауских навабов и джунглей подошло к концу.