"Кэйе и Семнех-ке-рэ" - читать интересную книгу автора (Перепёлкин Юрий Яковлевич)

Глава четвертая. Чьим был золотой гроб из так называемой гробницы Тэйе?

В 1907 г. в небольшом тайнике в ущелье царских гробниц в Нэ в окружении предметов, предназначавшихся первоначально для погребений двух или более членов царского дома, был найден загадочный гроб с не менее загадочными остатками трупа. Хотя надписи на гробе и на заупокойных кирпичах называли лишь титло Амен-хотпа IV, лежавший в гробу костяк был сочтен за останки царицы Тэйе,[ 50 ] чья надгробная сень и различные вещи были действительно найдены в тайнике. Мысль об обретении праха Тэйе пришлось скоро оставить, так как мертвец оказался не женщиной, а молодым мужчиной.[ 51 ] Г. Масперо готов был отождествить его с зятем и первым преемником Амен-хотпа IV — Семнех-ке-рэ,[ 52 ] но, в согласии с надписями на гробе, умерший был большинством ученых признан за самого Амен-хотпа IV. Припомнили даже, что при вскрытии гроба на трупе видели золотые ленты с обозначениями, свойственными этому царю.[ 53 ] Правда, врачебное исследование установило, что неизвестный, оказывавшийся Эх-не-йотом, умер в возрасте 25—26 лет или самое большее на несколько лет позже.[ 54 ] Иными словами, царствовавший не менее 16 с лишним лет Амен-хотп IV должен был стать преобразователем еще в мальчишеском возрасте. В оправдание подобного допущений были приведены примеры из всеобщей истории.[ 55 ]

В 1916 г. Ж. Даресси изложил печатно[ 56 ] сделанное им любопытное наблюдение, что в ряде мест надписи на гробе подверглись [71] изменениям. Листовое золото, на котором помещались письмена, было местами вырезано, а взамен изъятого наклеено новое, однако обычно более тонкое со знаками, выполненными менее тщательно; там, где знаки были вырезаны в самом дереве, они были удалены, впадины заполнены известью и в ней вырезаны новые письмена. В одном случае по недосмотру был сохранен первоначальный знак женщины для местоимения 1-го лица единственного числа, тогда как в остальных случаях там, где это местоимение уцелело, стоял на позднее наклеенных листочках знак мужского египетского божества с длинными волосами и загнутой бородою. Ж. Даресси совершенно основательно заключил отсюда, что гроб первоначально предназначался для женщины и лишь впоследствии был переделан в мужской. Во всех надписях на гробе самые значительные изменения были произведены до и после первого кольца царя и сопутствовавших обозначений. Предположив, что гроб первоначально предназначался для Тэйе, Ж. Даресси восстанавливал перед нетронутыми, кольцом и наименованиями фараона обозначение царицы-матери, а позади них — ее имя (царица-мать такого-то царя такая-то). Когда же гроб был переделан для Амен-хотпа IV, начальные обозначения царицы-матери должны были уступить место обозначениям фараона, а стоявшее в конце имя Тэйе — второму кольцу или иному какому обозначению ее сына. Одновременно Ж. Даресси дал простое объяснение золотым лентам, виденным на трупе при вскрытии гроба: надписи на листовом золоте, отклеившись от внутренней поверхности гроба, оказались лежащими на погребенном в нем трупе.[ 57 ] Наблюдения Ж. Даресси не были оценены по достоинству, и гроб из ущелья царских гробниц продолжал слыть исконным гробом Амен-хотпа IV.

В 1921 г. К. Зэте издал статью, опровергавшую тождество найденного в тайнике мертвеца с Амен-хотпом IV.[ 58 ] Доводы К. Зэте допускали возражение, тем не менее они вызвали пересмотр врачебного заключения о возрасте умершего. В 1924 г. Дж. Э. Смит и В. P. Доусон, пусть с колебаниями, но высказали предположение, что загадочные останки могли принадлежать мужчине значительно более старшему, чем думали первоначально. Странное телосложение Амен-хотпа IV, засвидетельствованное памятниками, могло быть вызвано редким недугом; другим последствием болезни могла быть задержка в сращении костей, так что состояние костяка, наблюдающееся обычно в 25-летнем возрасте, могло удержаться у царя даже лет на десять дольше.[ 59 ] Однако в дальнейшем находка некоторых недостававших лицевых костей и повторный пересмотр вопроса как будто окончательно устранили мысль о поражении черепа водянкой и возможном влиянии ее на сращение костей. Изучение останков привело Д. Э. Дэрри в 1931 г. к выводу, что костяк принадлежал молодому человеку, скончавшемуся, по всей вероятности, в возрасте не старше 24 или даже 23 лет. Еще раньше сличение черепа мертвеца с черепом Тут-анх-амуна обнаружило большое сходство в размерах, и это тем примечательнее, что предполагаемый череп Амен-хотпа IV отличается необычайным строением и шириной.[ 60 ] Тождество 24-летнего юноши с Амен-хотпом IV, приступившим к нововведениям уже в начале своего более чем 16-летнего царствования, исключалось, зато принадлежность останков члену царского дома представлялась несомненной. Сходство с Тут-анх-амуном и погребение в ущелье царских гробниц в царском гробу делали весьма правдоподобным мнение Р. Энгельбаха, что загадочный мертвец не кто иной, как преемник Амен-хотпа IV — Семнех-ке-рэ. Однако отсюда еще не следовало, что гроб был переделан в фараоновский для Семнех-ке-рэ.

В 1931 г. Р. Энгельбах издал исследование,[ 61 ] подтверждавшее наблюдение Ж. Даресси о переделке надписей на гробе, но толкование, данное Р. Энгельбахом этим изменениям, отличалось от предложенного предшественником. Предположение Ж. Даресси о первоначальной принадлежности гроба царице Тэйе Р. Энгельбах отклонил, в частности потому, что кольцо царицы, будь, ею Тэйе или Нефр-эт, пришлось бы на крышке гроба на резкий перегиб ее поверхности и оказалось бы переломленным пополам. Предложенное Р. Энгельбахом восстановление первоначального состава надписей исходило из допущения, что гроб изготовили для Семнех-ке-рэ, когда тот был еще частным лицом, но впоследствии переделали в фараоновский в связи с переменою в положении владельца. По Р. Энгельбаху, выражения с измененными началом и концом и с кольцом, и другими обозначениями царя посередине были сперва составлены по образцу «любимец такого-то царя такой-то», а затем из обозначения вельможи переделаны в обозначение фараона; «любимец» заменено царскими обозначениями, первое кольцо Амен-хотпа IV — соответствующим кольцом его преемника, а прежнее имя последнего — его же именем в царском кольце (такой-то и такой-то царь Семнех-ке-рэ). Исключение составляла бы одна надпись, где имя вельможи было б заменено хвалебным царским обозначением. По мнению Р. Энгельбаха, первоначально местоимение 1-го лица единственного числа было передано на гробе обыкновенным знаком сидящего мужчины, который затем для царя Семнех-ке-рэ был заменен знаком человекообразного египетского бога. Такому толкованию противоречит, однако, то обстоятельство, что в единственном месте, где местоимение 1-го лица не было удалено и сохранился первоначальный знак, — это знак не мужчины, а женщины. Р. Энгельбах объяснил подобное несовпадение ошибкою первоначального писца или резчика, поставившего по недосмотру женский знак вместо мужского, но такое объяснение не всех удовлетворило.

Еще в 1933 г. X. Картер глухо ссылался на мнение Э. X. Гардинера, что надписи на гробе «относятся к женщине, а не к мужчине».[ 62 ] В 1940 г. сам Р. Энгельбах признал, что гроб первоначально предназначался для женщины, не бывшей царицею.[ 63 ] В 1955 г. за принадлежность гроба первоначально женщине высказалась К. Сил, полагая, что ею могла быть вторая дочь Амен-хотпа IV — Мек-йот.[ 64 ] Переделанным для Семнех-ке-рэ из женского считал гроб в 1957 г. и С. Олдред, хотя склонен был приписать его старшей царевне — Ми-йот.[ 65 ] В том же, 1957 г. загадочному гробу посвятил особую статью с весьма ценным переводом наиболее значительной на нем надписи (надписи F) Э. X. Гардинер.[ 66 ] Он указал, что при XVIII царском доме был обычай начертывать на подошвах человекообразных царских гробов речь Эсе к покойному как ее «брату», т. е супругу, тождественному с Усире. При Амен-хотпе IV, по мнению Э. X. Гардинера, заступить здесь отверженную Эсе могла с успехом царица, как и Эсе, «сестра», т. е. супруга, умершего. И это представлялось тем более правдоподобным, что по углам каменных царских гробов в Ах-йот вместо прежних богинь-хранительниц бывала изображена царица. Истребление впоследствии в речи на подошвах гроба имени говорившей и женских местоимений служило Э. X. Гардинеру подтверждением принадлежности этой речи царице Нефр-эт, так как ему неизвестно было никакой другой женщины из царской семьи, чье имя подвергалось бы такому преследованию. При этом он ссылался на переделки в надписях усадьбы солнца на юге Ах-йот, где имя Ми-йот, по общепринятому мнению, заменило имя матери. Но если первоначально к умершему как к своему супругу обращалась на правах заместительницы Эсе царица, оставалось только заключить, что гроб искони принадлежал Амен-хотпу IV. На этом основании Э. X. Гардинер отказывался допустить мысль, что в прочих переделанных надписях на гробе мог быть когда-либо назван иной его владелец, чем Амен-хотп IV, хотя чистосердечно признавался, что не может объяснить переделки в этих надписях. Очень существенным было указание на то, что люди, ответственные за таинственное погребение, были уверены, что погребают Амен-хотпа IV: по погребальному помещению были расставлены, как полагалось, охранные волшебные «кирпичи» на имя этого фараона.[ 67 ] Выводы 3. X. Гардинера набрасывали тень сомнения на точность врачебного заключения 1931 г. о возрасте погребенного.

В 1958 г. о загадочном гробе высказывался Г. Редер. По его мнению, гроб с самого начала предназначался для царя Семнех-ке-рэ, переделки же сводятся к исправлению погрешности мастера, начертавшего повсюду ошибочно знак женщины для местоимения 1-го лица единственного числа, да ко включению солнца в молитву на подошвах гроба, обращенную первоначально к одному Амен-хотпу IV.[ 68 ]

Под влиянием доводов С. Олдреда Э. X. Гардинер к 1959 г.[ 69 ] изменил свое мнение и полагал уже, что гроб первоначально предназначался для царевны и только затем был переделан для Амен-хотпа IV, а надпись да подошвах гроба лишь косвенно отразила обращение к покойному от имени Эсе, принятое на многобожеских гробах. Однако свое убеждение в том, что совершавшие погребение считали покойника Амен-хотпом IV, Э. X. Гардинер подтвердил с новою силою. Сам С. Олдред напечатал в 1961 г. статью,[ 70 ] где, перебрав ряд возможных обладательниц из числа членов царского дома, остановился опять-таки на царевне Ми-йот как первоначальной хозяйке гроба. Вместе с тем С. Олдред отстаивал мнение, что труп, лежавший в гробе, переделанном для Амен-хотпа IV, мог быть действительно его. В подтверждение прилагалось врачебное заключение А. Т. Сэндисона, допускавшего, что в случае поражения определенными болезнями покойник мог быть человеком средних лет.

В том же, 1961 г. появилась статья X. В. Фэермэна,[ 71 ] в которой были впервые изданы надписи с двух сосудов, принадлежавших некой неизвестной жене Амен-хотпа IV — Кэйе; в переводе одна из этих надписей была сообщена еще в 1959 г. В. С. Хэйсом.[ 72 ] Средние части титла этой особы совпадали со средними — непеределанными — частями титла на гробе, и X. В. Фэермэн полагал, что Кэйе должна быть включена в список «кандидатов» в первоначальные обладатели загадочного гроба. В ходе последующих рассуждений этот список свелся у X. В. Фэермэна к Кэйе и Ми-йот как «двум наиболее вероятным кандидатам». Однако, «хотя Киа, очевидно, имеет очень прочные права на предпочтение, поскольку она — единственная пока особа, которая связана с точно такими текстами, как находящиеся на гробе», X. В. Фэермэн объявил себя «сомневающимся и скептичным относительно ее прав». Поводом к тому служит усматриваемая им несоразмерность переделанных начала и конца титла на гробе и начала и конца титла Кэйе, из которых последние предположительно должны были б точно прийтись на первые. Поэтому, заключал X. В. Фэермэн, «серьезное внимание должно быть уделено правам» Ми-йот. Она — «единственная амарнская принцесса, от которой дошли надписи, без каких-либо больших трудностей укладывающиеся» в титло, стоявшее на гробе. При раскопках южной усадьбы в Ах-йот был обнаружен ряд камней, на которых, по общепризнанному мнению, имя и звания Ми-йот были вписаны поверх изглаженных имени и званий царицы Нефр-эт. Средние части переделанного титла в надписях усадьбы и на гробе на треть или даже наполовину совпадают, однако продолжения средних частей представлялись X. В. Фэермэну тут и там неодинаковой длины, если — оговаривал он — точно показаны размеры пробелов Б. Ганном в его восстановлениях усадебных надписей. X. В. Фэермэн находил очевидным, что слова «дочь царева, возлюбленная», которые бывают вставлены в начале титла в усадьбе, точно укладываются повсеместно в начальные части титла на гробе, тогда как в конечные части могут вместиться звание и имя «дочь царева Ми-йот», встречающиеся во вставках в конце титла в усадьбе. Заключение Э. X. Гардинера, что расстановкою в тайнике волшебных кирпичей на имя Амен-хотпа IV совершавшие погребение выказали уверенность в тождестве погребаемого с царем-солнцепоклонником, X. В. Фэермэн пытался ослабить. Он сомневался в употребительности волшебных кирпичей в конце царствования Амен-хотпа IV и особенно в возможности назвать тогда на них покойного царя «Усире», а также ссылался на нечеткость царского имени на одном из двух кирпичей, его сохранивших. X. В. Фэермэну представлялось, что покойник не может быть никем иным, как Семнех-ке-рэ. Подтверждение своему мнению, что гроб был переделан для этого фараона, X. В. Фэермэн усматривал в выражении «Будешь ты, как Рэ», общем одному из переделанных мест на гробе и одной из надписей внутри гробовидного ковчежца для внутренностей Семнех-ке-рэ.

В 1966 г. были обнародованы итоги долгожданного всестороннего врачебного обследования останков из золотого гроба. Обследование осуществил на уровне современных возможностей и знаний профессор анатомии Ливерпульского университета Р. Дж. Харрисон.[ 73 ] Он не только подтвердил заключение Д. Э. Дэрри, но пошел еще дальше в смысле снижения возраста мертвеца. По Р. Дж. Харрисону, он был несомненно моложе 25 лет и даже имеются все основания полагать, что он умер на 20-м году жизни. Признаков болезни, которая задержала бы возмужание, на костях не оказалось. Вопреки прежним утверждениям, покойный юноша ни лицом, ни телосложением не походил на Амен-хотпа IV, каким его изображают памятники, хотя сильно напоминал Тут-анх-амуна. По способу исключения Р. Дж. Харрисон естественно пришел к выводу, что останки принадлежат Семнех-ке-рэ.

Надписи на гробе были впервые изданы Ж. Даресси в 1910 г.[ 74 ] и затем переизданы им же в более полном виде в 1916 г.[ 75 ] К сожалению, оба издания ограничивались воспроизведением надписей печатными знаками. Снимок гроба, приложенный к первому изданию, не может идти в счет, так как столбец иероглифов на гробовой крышке, единственно видный на снимке, вышел более чем неразборчиво; несколько лучше видна надпись на снимке налобной змеи, но и здесь более или менее четко вышло только второе солнечное кольцо. В издании 1916 г. места, опознанные издателем как позднейшие вставки, были подчеркнуты, но суждение о переделках было в высокой степени затруднено отсутствием более точного воспроизведения надписей. Его отсутствие было тем ощутимее, что второе издание содержало отклонения от первого, не оговоренные издателем. В третий раз надписи были изданы в 1931 г. Р. Энгельбахом.[ 76 ] Новое издание включало в себя подробное воспроизведение от руки молитвы на подошвах гроба, выполненное по снимку Ахмадом Йусифом, и сравнительно четкий снимок крышки гроба с надписью на ней, воспроизведенной также печатными знаками. Только печатными знаками были изданы остальные четыре надписи; солнечные кольца на налобной змее не были включены в издание. Снимок крышки гроба сбоку имеется НР: 62, цветной снимок части ее — APhE: XIV.

По обыкновению того времени гробу придано обличье спеленатого трупа. Надписи на гробе расположены так: стоячая строка А — снаружи посередине крышки от живота до подошв, лежачая строка В — снаружи по левому краю ящика, лежачая строка С — снаружи по правому краю ящика, стоячая строка D — внутри посередине крышки, стоячая строка Е — внутри посередине дна ящика, 12-строчная надпись F — снаружи на подошвах, стоячая строка G — на груди налобной змеи.

Знаки в надписях А, С, F, G смотрят вправо, в надписях В, D, Е — влево. Знаки А В и С с многоцветными вставками, на полосе листового золота. Знаки D и Е вырезаны в дереве и затем выдавлены на положенном поверху золотом листе путем нажима на него. Надпись F прочерчена острием на листовом золоте. Солнечные кольца G помещаются на медной змее и позолочены.

Золотые листочки кое-где отклеились и отвалились, так что местоположение некоторых обрывков в строках не вполне бесспорно. Однако перепутаны могли быть лишь обрывки из D и Е, одинаково расположенных, направленных и исполненных;[ 77 ] для остальных надписей подобная путаница совершенно исключена.

Надписи А, В, С, D, Е даны ниже, в основном по изданию Р. Энгельбаха, с учетом изданий Ж. Даресси. В случае А помимо воспроизведений печатными знаками мог быть использован снимок Р. Энгельбаха. Надпись F дана по воспроизведению ее от руки по снимку Ахмадом Йусифом. Переделанные места отмечены двойной чертой, проведенной в стоячих строках сбоку, в лежачих строках — снизу. Где двойная черта заменена единичною, имеется расхождение издателей в определении исконности данного места; единичная черта снабжена буквою Д (Даресси) или Э (Энгельбах) в зависимости от того, кто из двух ученых считал спорное место переделанным. Надпись G на налобной змее приведена отчасти по печатному воспроизведению, отчасти по снимку.

Сличение разночтений показывает, что большинство вставок отсутствует в издании 1910 г., тогда как в издании 1916 г. все вставки уже имеются. Следовательно, большинство золотых листочков, наклеенных при переделке надписей, отклеилось и отвалилось и было водворено на свои теперешние места в промежуток времени между первым обследованием гроба вскоре после его открытия в 1907 г. и вторым изданием Ж. Даресси в 1916 г. Это лишний раз подтверждает позднейшее происхождение наклеек, но одновременно заставляет пожалеть, что издатели не обосновали в своих трудах произведенного или принятого ими размещения отвалившихся частей. Неизвестно также, в какой мере надежно расположены в издании 1910 г. некоторые оказавшиеся измененными отрывки и не было ли кое-что из отвалившегося прикреплено к гробу более или менее наугад по его вскрытии? Об исконных, непривнесенных знаках в конце надписи D, стоящих на теперешнем месте уже в издании 1910 г., Р. Энгельбах высказывает мнение, что в действительности они, возможно, принадлежат надписи Е.

ПЕРЕВОД НАДПИСЕЙ

^а D и Е вставляют тут дй «тут», А, В, С опускают; это слово в подобных выражениях употреблялось с сильно ослабленным значением и потому могло быть без ущерба опущено.

^б Нет ожидаемого окончания 1-го лица единственного числа квй. Надпись явно не в порядке.

^в Последние два знака этой надписи, очевидно, выполнены или сохранились довольно плохо, если Ж. Даресси читал их в 1910 г. иначе, чем в 1916 г. Чтение Р. Энгельбаха, вероятно, передает не столько сами начертания, сколько предполагаемый их смысл, пользуясь знаками более привычными для мр и н в печати. Чтение «возлюбленный Ва-н-рэ» сомнительно уже потому, что требует перестановки знаков; ссылка на то, как написано наименование царя Семнех-ке-рэ «Ми-ва-н-рэ» («возлюбленный Ва-н-рэ») ТЕА: XV 95, 96 (ChE XLVIII: 244 F, так же CSBGF: 34 = X 272, CESBM 1: 278 2692, JNES Х: против 234 R 19), вряд ли чем помогает, так как мр стоит там в начале выражения, где оно действительно читалось, и только знак солнца поставлен впереди мр из почтения и соображений чистописания.

F

1. Оказывание слов [(таким-то царем)], правым голосом:

3. Буду видеть я [кра]соту твою постоянно (— таково?) [м]ое желание.

4. Буду слышать [я]^б голос твой сладостный северного ветра.

5. Будет молодеть плоть (моя)^в в жизни от любви твоей.

6. Будешь давать ты мне руки твои с питанием твоим, буду принимать я его, буду жить я.

7. им. Будешь взывать ты во имя мое вековечно, не (надо) будет искать его

8. в устах твоих, (м)ой отец Ра-Хар-Ахт! [(Такой-то царь)], будешь ты, как Рэ,

9. вековечно вечно, живым, как Йот — — —

10. царь (и) государь, живущий правдою, владыка обеих земель [(такой-то царь)], отрок

11. добрый Йота живого, который будет тут

12. жив вековечно, вечно, сын Рэ [(такой-то царь)], пра[вый] голо[сом].

^а Сперва, по-видимому, глагол «обонять» был написан в неопределенном наклонении с женским окончанием т: «Обонять... (и) видеть... — мое желание»? Местоимение 1-го лица было прибавлено впоследствии и потому втиснуто под знак паруса (ср. Ж. Даресси, на с. 152 статьи 1916 г.).

^б «Я» только в TQT, в последующих изданиях отсутствует. Значит ли это, что листик отклеился после открытия гроба и был помещен затем не на свое место или же что он был найден отвалившимся и неправильно наклеен в 1907—1910 тт.?

^в Согласно Р. Энгельбаху, здесь по ошибке было написано «твое», но затем уничтожено, хотя за отсутствием места местоимение 1-го лица уже нельзя было проставить (см. с. 104 статьи Р. Энгельбаха).

G

Поздние солнечные кольца.

Вывод, что надписи на гробе подверглись переделке в древности, был получен путем исследования начертаний знаков и золотого листа, на котором последние исполнены. Но к тому же заключению приводит рассмотрение содержания надписей.

Заключительная часть надписи D, начиная со слов «владыка неба», представляет собою набор слов, лишенный какой-либо внутренней связи,[ 78 ] однако неясно, что причиною, тому: древняя переделка или неудачное размещение отпавших листочков после находки гроба.

Конец надписи А: «правый на небе (и) на земле» — после сложного относительного предложения с пожеланием вечного бытия выглядит довольно беспомощно.[ 79 ]

В большинстве надписей, именно В, С, Е, F, первое кольцо царя отделено от второго если и не точным переводом, то все же солнцепоклонническим новоегипетским пересказом старого звания «сын Рэ»,[ 80 ] стоящего тут же перед вторым кольцом, и длиннейшею новоегипетской же разновидностью заключительного пожелания вечной жизни;[ 81 ] второе кольцо со званием «сын Рэ» и другими обозначениями — очевидная вставка.

Однако особенно поучительна в этом отношении надпись F, позволяющая уже из нее одной определить до известной степени первоначального владельца гроба. В своем теперешнем виде F звучит сперва как заупокойная молитва фараона к Ра-Хар-Ахту, но затем внезапно превращается в обращение во 2-м лице к самому царю с пожеланиями ему долговечности. Листик с именем «Ра-Хар-Ахт», хотя отсутствует еще в TQT, поставлен в BIFAO, несомненно, на то место, куда его предназначали в древности при переделке: в ASAE ясно видно, как й основной надписи продолжено на подклеенном позднее листочке с «Ра-Хар-Ахт». Переход от речи в одном лице к речи в другом не редкость у египтян того времени, и молитвы, обращенные от имени умершего к его божеству во 2-м лице, могли завершаться обращениями в том же лице к самому мертвецу, но в F переход настолько искусственный, что не может быть исконным. Фараон говорит: да сделаешь ты то-то и то-то «мой отец Ра-Хар-Ахт», затем сразу же следует царское кольцо, обращение к царю «ты будешь, как Рэ, вековечно вечно, живя, как солнце» и снова имена и другие обозначения царя. Золотой листик со словами «как Рэ» находится также на том месте, куда его предназначали при переделке гроба: задние концы исконных в и к продолжены на наклеенном позже листочке. Тем не менее искусственность оборота бросается в глаза.[ 82 ]

Как сказано, надпись F выглядит до середины 8-й строки как молитва к Ра-Хар-Ахту. Однако, стоит лишь сравнить надпись F с заупокойными надписями гробниц и жилищ в Ах-йот, и станет почти очевидным, что в ней в действительности кроется молитва к фараону: теми же словами и оборотами пользуются подданные-солнцепоклонники, когда говорят фараону или о фараоне.

F, строка 2: «Буду обонять я дыхание сладостное, выходящее из уст твоих».

Ср. «(Да) обоняю я дыхание твое сладостное северного ветра» (ЕА VI: XV, строка 12). О солнце сказано только: «Обонять дыхание сладостное северного ветра, выходящего из неба из руки Йота живого» (ASAE Х: 108 = ТТА: 177 CCVIII = ASAE XLIII: 16) или: «(Да) даст он дыхание сладостное северного ветра» (ЕА II: XXXVI; EA IV: XXXIX; PSBA VII: 201-202 = MSECAE I: 8 = TTA: 177 CCIX; ASAE X: 108 = TTA: 178 CCXI: MuE III: 28 = XXIII = KlAe: 88 = TTAs 177 CCVII).

F, строка 3: «Буду видеть я красоту твою постоянно (— таково?) [м]ое желание».

Ср. «(Да) дашь ты насытиться мне видом твоим (— таково?) желание сердца моего» (ЕА VI: XV, строка 11), «видеть [е]г[о] постоянно, Ва-н-рэ, мое [жела]ние повседневно» (ЕА VI: XXI, строка 24), «(Да) дашь ты (солнце) видеть (мне) его в его празднестве тридцатилетия первом (— таково?) мое желание, которое в сердце» (MDOGB XLVI: 18 = AeISМВ II: 126 = TTA: 172 CXCVIII = MDIAeAK IX: XXI), «видеть тебя постоянно — желание сердца» (MDOGB XLVI: 18 = AeISMB II: 126 = TTA: 172 CXCVIII = MDIAeAK IX: XXI; что «тебя» имеет в виду фараона, — строго говоря, не доказано, но более чем вероятно). Просьбами и пожеланиями видеть солнце и фараона пестрят солнцепоклоннические надписи, но обороты, кончающиеся словами: «мое желание» и т. п., применительно к солнцу не встречаются.

F, строка 4: «Буду слышать [я] голос твой сладостный северного ветра».

Ср. «(Да) слышу (я) голос твой сладостный во Дворе солнечного камня, (когда) творишь ты жалуемое (т. е. службу) отца твоего Йота живого» (ЕА VI: XXV, строки 17-18), «[(Да) слышу] я голос царя, (когда) творит он жалуемое отцу своему — — —» (ЕА VI: XV, строка 13), «(Да) слышу я голос царя, (когда) творит он жалуемое отцу своему Йоту» (ЕА IV: XXVII), «(Да) дашь ты (солнце) мне, ухо мое слышащим голос его (царя)» (ЕА VI: XV, строка 6), «— — — слышать [го]лос тв[ой]» (ЕА V: XV, строка 11). О слушании голоса фараона говорится и вне пожеланий: «Укрепляюсь я, слыша голос твой» (MDOGB XLVI: 18 = AeISMB II: 126 = TTA: 172 CXCVIII = MDIAeAK IX: XXI), «Я слушал голос его непрестанно» (ЕА V: II, строка 11, ЕА VI: XXXII), «Голос» солнца ни разу не упоминается в надписях солнцепоклонников.

F, строки 6-7: «Будешь давать ты мне руки твои с питанием твоим, буду принимать я его, буду жить я им».

Пища, даруемая умершему царем или солнцем, неоднократно упоминается в солнцепоклоннических пожеланиях, хотя о получении ее непосредственно из рук царя, тем более солнца, ничего не говорится.

F, строки 7-8: «Будешь взывать ты во имя мое, не (надо) будет искать его в устах твоих».

Пожелания, чтобы имя умершего называлось и не нуждалось в том, чтобы его искали, не составляют редкости в гробницах Ах-йот. Иногда испрашивают у фараона: «(Да) дашь ты мне имя мое пребывающим на сотворенном (мною) всем — не разыскивается имя жалуемого твоего. Сотворенное (мною?) все (? — в надписи „твое") остается, зовут во имя...» (ЕА VI: XV, строка 13). «(Да) даст он, (чтобы)... называли имя твое вековечно вечно» (ЕА II: XXI). Это делается по царскому приказу: «Уста мои с правдой, называют имя мое ради нее согласно приказанному тобой» (ЕА VI: XXV, строки 29-30). В одном сильно поврежденном месте сам фараон как будто «называет» имя своего вельможи: «(Да (?)) называешь (?) ты имя мое, мой — — —» (ЕА VI: XXI, строка 24). В иных случаях приглашали и солнце даровать поминовение имени сановнику: «(да) даст он... называться имени твоему вековечно вечно» (ЕА I: XXXIX), «(да) даст он... [На]зывать[с]я имени — — —» (ЕА IV: XXXIX). Но о том, чтобы само солнце взывало во имя умершего, надписи, конечно, молчат. ЕА III: II = EA IV: III: «будут звать во имя мое» сказано безлично о правящих поминки.

Отдельные изречения, вложенные в уста вельмож Амен-хот-па IV и похожие на содержащиеся в надписи F, сочетаются подчас между собой, отчего сходство с нею еще увеличивается. «(Да) даст он (т. е. царь) (прожить) век добрый, видя красоту его, непрестанно слушая голос его» (AeISMB II: 127 = TTA: 170 CXCVII = MDIAeAK IX: XIX=123). «Я слушал голос его непрестанно, очи мои видели красоту твою каждодневно» (ЕА V: II, строка 11). «Ты (т. е. царь) — солнце, живу я видом твоим крепну я, слыша голос твой» (MDOGB XLVI: 18 = AeISMB II: 126 = TTA: 172 CXCVIII =MDIAeAK IX: XXI), ср. «Ликует сердце мое при виде красоты твоей, живу я, слушая сказанное то[бою]» (ЕА I: XXXV). Но особенно любопытна в этом смысле длинная надпись в гробнице Туту (ЕА VI: XV). Посередине надписи (строки 11-13) Туту просит фараона: «(Да) дашь ты насытиться мне видом твоим (— таково?) желание сердца моего. (Да) прикажешь ты мне погребение — — — после старости в горе Ах-йот — — — (да) обоняю я дыхание твое сладостное северного ветра, запах его — фимиам (храмовой) службы, Нефр-шепр-рэ, мой бог! (Да) [слышу] я голос царя, когда он творит жалуемое (т. е. службу) отцу своему [Йоту] — — — (Да) дашь ты мне имя мое остающимся на сотворенном (мною) всем — не разыскивается имя жалуемого твоего. Сотворенное (мною) все (? — в надписи «твое») остается, зовут во имя...» (ср. F, строки 2-4, 7-8).

Сличение надписи F с другими солнцепоклонническими показывает, что большинство испрашиваемых в ней благ связывалось в Ах-йот с особою фараона, а не с солнцем (обоняние дыхания, слышание голоса и, возможно, поминовение). Действительно, трудно себе представить, чтобы кто-нибудь в Ах-йот мечтал, что будет вдыхать сладостное дыхание солнца и слушать его голос, приятный, как прохладный (!) северный ветер, а сам лучезарный диск будет собственными устами взывать «во имя» умершего, т. е. править по нем заупокойную службу. Надпись на гробе допускает все это, очевидно, лишь потому, что была переделана в молитву солнцу из молитвы фараону, который мог быть и действительно был для своих приближенных предметом подобных чаяний.

Надпись F была, таким образом, первоначально обращена к фараону и составлена для кого-то из его приближенных. Дает ли содержание молитвы какие-нибудь основания для определения первоначального владельца гроба? Некоторые, хотя и не слишком определенные, основания даны. Строка 5 надписи содержит пожелание: «Будет молодеть плоть (моя) в жизни от любви твоей». Ничего подобного нельзя найти на памятниках вельмож-солнцепоклонников, хотя пожелания тех или иных благ своему телу или утверждения о его благополучии отнюдь не составляют там редкости. Желают, чтобы плоть (хо) была крепка (ЕА II: IX), чтобы она была радостна (ЕА V: IV), чтобы солнечные лучи сообщали ей свежесть (ЕА VI: XIV), чтобы ее воссоединяло солнце (ЕА VI: XXXIII, EA V: 9 = XXI, ср. неясное из-за повреждения ЕА VI: XXXII), чтобы плоть была защищена, чтобы с нею не случалось чего-либо дурного, чтобы она была одета (ASAE X: 108 = TTA: 177 CCVIII = ASAE XLIII: 16); утверждают также, что плоть цела (ЕА V: IV), в частности, когда созерцают «красоту» фараона (ЕА II: VIII) Глагол рнпй «молодеть», употребленный о плоти в надписи F, ни разу не засвидетельствован применительно к представителям солнцепоклоннической знати. Тем не менее этот глагол вполне обычен в Ах-йот, но только в приложении к царской чете. О фараоне говорится, что «лучи Йота на нем с жизнью (и) благополучием, молодя плоть его повседневно» (ЕА V: XXVII). К нему же обращаются сановники со словами: «— — — (причем) молод ты, как Йот в небе, вековечно вечно» (ЕА V: XXIX, строка 8 = ТТА: 110 = ЕА V: XXXI, строка 11), «ты молод, как Йот, жив вечно вековечно» (ЕА VI: XVI1), «будешь ты жив (и) молод вековечно» (ЕА VI: XIX). К имени царицы присоединяются порою пожелания: «жива она, молода она вечно вековечно!» (ЕА VI: XXVII, строка 13; MSECAE I: 17 = 1; ЕА II: VI, где ясно видно, начиная с рнпй, но сильно повреждено предшествующее) или «жива она, здорова, молода вечно вековечно!» (ЕА VI: XXVII, строка 1). Было б, конечно, неосмотрительно заключать, что, раз в надписи F плоть «молодеет» (рнпй), она должна быть обязательно плотью царицы. Однако, поскольку плоть в надписи F молодеет от любви к фараону (чего не сообщается о плоти вельмож), вероятность того, что молящееся лицо — жена царя, довольно велика.

Что гроб сначала предназначался для женщины, Ж. Даресси правильно вывел из передачи местоимения 1-го лица единственного числа в строке 7 надписи F на исконном золотом листе знаком женщины. Но нелишне отметить и разное начертание знака младенца в строках 5 и 11. В обоих случаях это исконные знаки надписи. В строке 11 знак изображает мальчика: на младенце передник и ожерелье, а с темени, по-видимому, свешивается, прикрывая ухо, заплетенная в косу прядь волос (две черточки, отходящие назад от шеи, представляют собою, наверно, обычный у такой косы завиток на конце). В строке 5 тот же знак изображает девочку, возможно, с прямою, незаплетенною прядью волос, спускающейся сбоку с темени значительно ниже плеча, как то нередко можно видеть на изображениях дочерей Амен-хотпа IV (иное истолкование прически знака должно было бы допустить, что у девочки длинные волосы, перехваченные тесьмой, отчего получилась «впадина» сзади). В строке 11 мальчик служит определителем к слову «отрок» (шэре), употребленному о фараоне («отрок добрый Йота живого»). Не потому ли в строке 5 у определителя к рнпй «молодеть» облик девочки, что «молодеет» женщина — первоначальная владелица гроба («Будет молодеть плоть (моя) в жизни от любви твоей»)?

Заслуживает, далее, внимания сходство между строками 7 и 8 молитвы и надписью на обломке каменного гроба (ZAeSA LV: 3 = KEA II: 15 = ЕА VII: 16 = XX) из той самой царской гробницы в скалах Ах-йот, в которой рассчитывал упокоиться и сам Амен-хотп IV. Надпись на гробе из тайника в Нэ обращается к фараону со словами: «будешь ты, как Рэ, вековечно вечно, живя, как солнце» («как Рэ» — позднейшая вставка). Обломок наружного гроба из царской гробницы в Ах-йот сохранил обрывок речи тождественного содержания: «— — — Будешь ты вековечно, (и) будешь жить ты, как солнце [повсе]дневно — — —» (от следующей строки сохранилась только часть знаков; выражений, сходных с F, там нет). Местоимение 2-го лица, употребленное на обломке, мужского рода, лицо, к которому обращена речь, не только объявляется вечным, но и сравнивается с солнцем, так что не может быть сомнения, что «ты» на гробе имело в виду фараона. По углам каменного гроба были изваяны изображения царицы (ЕА VII: VI-IX, XIX-XX). Одно из них сохранилось частично на данном обломке (ZAeSA LV: I 5 = КЕА II: XV = ARK: LVI = BiPh: против 115). На гробовых обломках из царской гробницы с такого рода изображениями встречаются имена Амен-хотпа IV и его царицы (ASAE XXXI: 102 (2), ЕА VII: VI-IX, XIX-XX). Выражения, употребленные на гробе из Нэ, оказываются, таким образом, на гробе из Ах-йот вложенными в уста царице.

В этой связи можно упомянуть слова гробницы Туту (ЕА VI: XIV) о царице, несколько напоминающие строку 3 надписи Р: «она видит властителя постоянно непрестанно».

Итак, первоначальное правописание и содержание молитвы на подошвах загадочного гроба подсказывают, что его первою владелицею была женщина из ближайшего окружения фараона.

Не подлежит сомнению, что царем, упоминавшимся как в исконных, так и в переделанных частях гробовых надписей, мог быть только Амен-хотп IV. Первому кольцу в основных частях надписей и второму во вставках в С и Е предшествуют слова «живущий правдою». Это прозвание прилагалось иногда к египетским богам и властителям, но в состав постоянных царских обозначений перед каждым из двух колец входило только у Амен-хотпа IV (см. § 64). Далее, в надписях В и С на гробе измененные концы дают после ныне пустых вторых колец выражение «большой по веку своему». Это — прозвание, свойственное тоже одному лишь Амен-хотпу IV (см. § 51). Тем самым, несмотря на преднамеренное разрушение всех царских колец на загадочном гробе, можно считать вполне достоверным, что в своем теперешнем, переделанном виде гроб предназначался для останков Амен-хотпа IV. Но слова «живущий правдою» предшествуют царскому имени и в тех частях надписей, которые не подверглись переделке. Таким образом, женщину, для которой первоначально предназначался гроб, надо искать в ближайшем окружении именно Амен-хотпа IV.

Однако в надписи на крышке гроба для кольца царицы нет места. Стоячая строка спускается от груди к ступням, здесь резко перегибается и продолжается затем под тупым углом к прежней плоскости по переду ступней на один раздел высотой в высокий знак. Кольцо царицы не могло быть помещено на ребре, частью до, частью после перегиба, как на то справедливо указал Р. Энгельбах.[ 83 ] После же перегиба для кольца нет места, так же как нет его для кольца до перегиба, потому что там переделано не больше двух разделов строки высотою в высокий знак каждый. Для кольца с «Нефр-нефре-йот Нефр-эт» или даже с одним «Нефр-эт» двух таких разделов строки мало. Достаточно сравнить высоту вырванного кольца «Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ» в середине столбца с высотой переделанной его части над перегибом. Потому первоначальной владелицей гроба не могла быть царица.

Изменения, произведенные в надписях на гробе для превращения его из женского в фараоновский, обнаруживают значительное сходство с изменениями, произведенными в надписях усадьбы на юге новой столицы.

Первоначальные титла переделывались в южной усадьбе двумя в корне различными способами, из которых один живо напоминает приемы, примененные при переделке надписей на гробе. Начало титла заменялось при этом способе переделки теми или иными обозначениями фараона, причем на первом месте оказывалось наименование «властитель добрый», точь-в-точь как в большинстве надписей на гробе. Следующую затем часть титла не трогали. Легко убедиться, что она в точности совпадала с началом неизмененных частей надписей на гробе (А, В, С, D, Е и F). В отличие от последних примыкавшие к кольцу выражения подвергались в усадьбе замене. При переработке слова после кольца царя заменялись многолетием: «кому дано жить», «кому дано жить вечно». Завершавшие прежнее титло предполагаемые имя и многолетие заменялись званиями и именем старшей дочери Амен-хотпа IV —царевны Ми-йот. Прием и в этом случае оставался тем же, что и в большинстве надписей на гробе: первоначальное имя заменялось новым именем, только в усадьбе то было имя Ми-йот, в надписях на гробе — имя ее отца. Поскольку его первое кольцо уже имелось в предшествующих частях надписей, добавляли «го второе кольцо.

Обозначения фараона, заменившие в усадьбе начала исконных надписей, бывают двух видов: . «(Властитель добрый, возлюбленный Йота» и «Властитель добрый, единственный для Рэ». Употребляя второй вид, сохраняли от первоначальной надписи знак н, используя этот знак для предлога н в наименовании «единственный для Рэ». Знак, которым начинались надписи южной усадьбы после переделки по изложенному способу, нигде вполне четко не сохранился. Б. Ганн допускает как чтение «властитель», так и чтение «бог».[ 84 ] Изгиб ствола в верхней его части на одном из обломков (СА I: LX 44) и крюкообразный и округлый верх на двух других (СА I: LVI 273 rec. — XXXIV 1, LVIII 128) указывают определенно на знак для слова «властитель». Правда, в четвертом месте (СА I: LVI 273 ver. = XXXIV 2) знак похож больше на знак для слова «бог», но угловатостью своего верха он, наверно, обязан скрывающемуся под ним знаку колодца первоначальной надписи. Известная угловатость верхней части знака наблюдается ведь и на упомянутых обломках СА I: LVI 273 rec. = XXXIV 1 и LIX 44. Само по себе введение слова «бог» в переделанную часть надписи не представляло ничего невозможного, если переделка производилась при Семнех-ке-рэ: последний, как и Тут-анх-йот до переименования в «Тут-анх-амуна», уже снова употреблял слово «бог» (см. § 114). Однако, ввиду того что на других обломках переработанные надписи начинаются знаком для слова «властитель» и он же оказывается в начале переработанной надписи на оборотной стороне самого спорного обломка, присутствие на нем знака для слова «бог» представляется в высшей степени невероятным.

После переделки видоизмененные надписи в усадьбе выглядели следующим образом (составлено на основании ряда обломков; переработанные места подчеркнуты):

«Властитель добрый, возлюбленный Йота, царь (и) государь, живущий правдою, владыка обеих земель Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ... Дочь царя [от утробы его], возлюбленная его, Ми-йот»

или

«Властитель добрый, единственный для Рэ, царь (и) государь, живущий правдою, владыка обеих земель Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ, кому дано жить вечно... Дочь царева Ми-йот».

Не подлежит сомнению, что и титла на гробе переделаны из титла Кэйе.

Полностью титло Кэйе читается на двух недавно изданных сосудах JEA XLVII: 29, 30: «Жена-любимец (так на обоих сосудах!) большая царя (и) государя, живущего правдою, владыки обеих земель (на одном сосуде звание „владыка обеих земель" опущено) Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ, отрока доброго Йота живого (на одном сосуде ошибочно „Йота живого живого"), который будет жив вековечно вечно, Кэйе». Имя, не вполне четкое на мелких снимках усадебных надписей, читается здесь совершенно отчетливо.

Следы этого имени, а также начальных слов титла можно [88] опознать на самом гробе, именно внутри его в надписях D и Е, не видных снаружи и переделанных с большим приспособлением к прежним начертаниям, чем наружные надписи. В надписи D за словом «властитель» следует неуместное в приложении к новому обладателю гроба — царю-мужчине причастие «любимая» (мррт) и затем прилагательное «большой», несомненно тоже отголосок прежнего начала надписи «жена, любимая (или „любимец"?), большая». Примечательно необыкновенное — с буквою для начального м — написание слова мрр «любимая» — точь-в-точь как в случае обозначения «любимая» в начале титла Кэйе на одной из прописей южной усадьбы (СА I: XXXII 3). Любопытно, что даже мужское существительное мрртй «любимец», которым Кэйе обозначена на сосудах, находит себе соответствие на гробе в переделанном начале надписи Е в обозначении мрртй «любимец». Предшествующее ему здесь слово «большой», без сомнения, отголосок обозначения «большая», следовавшего в титле Кэйе за словами мррт «любимая» или мрртй «любимец». Можно также предполагать, что определитель к слову «властитель» в надписи D, знак египетского бога, не что иное, как определитель к слову «жена», знак женщины, который должен был находиться на этом месте и мог быть легко видоизменен путем придачи бороды.

На гробе в надписи D после титла царя, сразу за словами «вековечно вечно», следует несуразное словосочетание: «владыка неба, есмь я, жить». Это словосочетание представляет позднейшую вставку, однако было воспроизведено на данном месте и в данном виде уже в первоиздании TQT: 19. Поэтому вполне возможно, что золотой лист, на котором помещается странное словосочетание, никогда не отваливался, а находился на своем месте с древности — со времени переделки гроба. Последующие слова надписи, о которых будет сказано ниже, ни в какой связи с бессмысленным словосочетанием не состоят. Само оно приходится в точности на то самое место, где в первоначальном титле, титле Кэйе, должно было стоять ее имя. Сопоставим знаки этого имени со знаками, занимающими их место в настоящее время. Первый знак нынешнего словосочетания, знак корзины без ручки, которым написано слово «владыка», отличается от первого знака имени Кэйе, корзины с ручкой, только отсутствием этой последней. Слово «небо» стоит на месте двух черточек, второго знака имени Кэйе. Глагол «быть» («есмь») написан двумя знаками: метелкой тростника (йод) и птенцом перепелки (вав). Первый из них содержится в имени Кэйе на том же самом месте; вместо второго в имени Кэйе стоит тоже птичий знак — белоголовый коршун (алеф). Нынешний знак египетского бога, сидящего на земле мужчины с длинными волосами и бородой, передает местоимение 1-го лица единственного числа, но достаточно отнять бороду и, может быть, добавить прядь волос на груди, чтобы получился знак женщины, при этом на том самом месте, где должен был находиться этот знак как определитель имени Кэйе. Бессмысленное «жить», следующее за данным знаком, объясняется очень просто, стоит лишь допустить, что за именем следовало многолетие «жива она!». Это многолетие читается оба раза на медных скрепах деревянной сени, сооруженной Амен-хотпом IV в конце царствования для прикрытия гроба своей матери (TQT: XXIII = 15). На самой сени за именем Тэйе также нет слов «правая голосом», т. е. «покойная», но стоит то же «живое» многолетие, только с более или менее пространным продолжением: «жива она вечно!» (TQT: 13 = XXXI = TTA: 164-165 CLXXXVIII, два раза, TQT: 14 = XXXII = ТТА: 165 CLXXXVIII, TQT: 15 = TTA: 166 CLXXXVIII), «жива она вечно вековечно!» (TQT: 14, 14 = XXXII = TTA: 165 CLXXXVIII, TQT: 15=XXXII); один раз, впрочем, могла быть употреблена и краткая разновидность: «жив[а она]!» (TQT: 13 = XXXI = TTA: 164 CLXXXVIII). Таким образом, возможно, пожалуй, безошибочно за нынешним бессмысленным словосочетанием распознать окончание титла Кэйе, именно ее имя и многолетие.

Вопреки впечатлению, сложившемуся у издателя сосудов JEA XLVII: 29, 30, начальные слова титла Кэйе укладываются в переделанное начало надписи А (см. снимок ASAE XXXI: I) и, надо полагать, любого другого титла на гробе, а само имя «Кэйе» с придачею, скажем, многолетия «жива она!» — в переделанный конец надписи А (см. снимок ASAE XXXI: I), видимо, также надписи F. В прочих надписях на гробе за титлом Кэйе следовало (в одних — по-видимому, в других — определенно) что-то более длинное, чем краткое многолетие «жива она!». В наружных надписях В и С это могло быть какое-нибудь расширенное многолетие; во внутренних надписях D и Е в конце читаются остатки заупокойных пожеланий. Можно, впрочем, усомниться, на своем ли месте помещаются слова, заключающие ныне надпись Е: «повседневно непрестанно»? Надписи D и Е одинаковы по расположению, направлению и выполнению, и отвалившиеся золотые листочки со знаками могли быть при восстановлении надписей в наше время перепутаны, помещены вместо одной надписи в другую. В частности, Р. Энгельбах полагал, что конец надписи D мог принадлежать на самом деле надписи Е.[ 85 ] Первоиздание (TQT: 19) молчит о каких-либо окончаниях надписи Е после титла, так что очень похоже на то, что слова «повседневно непрестанно» ко времени находки гроба отвалились и на свое теперешнее место были помещены руками наших современников. Но в таком случае подлинное место этих слов могло быть не в конце надписи Е, а в конце надписи D. Разумеется, такое допущение нуждается в проверке по подлиннику, но если оно приемлемо, то надпись D могла бы быть восстановлена едва ли не полностью в своем первоначальном виде: «[Жена] любимая больш[ая] цар[я] (и) государ[я], живущ[его] правдою, владык[и] обеих земель [Нефр-шепр-рэ — Ва-н-рэ], отрок[а] добр[ого] Йота живого, который будет здесь жив вековечно вечно, [Кэ]йе — жив[а она!] Сердце [ее] (или: [твое]) на месте своем — види[т она] (или: види[шь ты]) Ba-н-рэ повседневно непрестанно». Правда, сколько-нибудь увериться в правильности понимания даже существующего окончания надписи D по имеющимся изданиям невозможно. В BIFAO XII: 150 показано как переделанное выражение «сердце его», в ASAE XXXI: 100+101 оно считается исконным. Однако, возможно, подчеркивание относится в BIFAO не к существительному «сердце», а только к местоимению «его» (.ф), а это последнее не может не быть заменою женского местоимения «ее» (.с, знак засова) или «твое» (.т), если вообще данное место должно иметь какой-нибудь смысл: гроб-то ведь был для женщины. Также в случае выражения «видишь ты» BIFAO XII: 150 определитель глаза и местоимение «ты» подчеркнуты, а ASAE XXXI: 100 не подчеркнуты. Возможно опять-таки, что подчеркивание в BIFAO относится только к местоимению. Последнее — мужское (.к), и хочется считать его в согласии с BIFAO позднейшею заменою местоимения женского рода. Ни в первоиздании, ни в BIFAO XII: 150 между словами «видишь ты» и «Ва-н-рэ»(?) не показано ни малейшего пробела; ASAE XXXI: 100 между тем и другим указана «лакуна неизвестной длины». В первоиздании TQT: 19 показано разрушение за «Ва-н-рэ» (?). Если чтение «Ва-н-рэ» правильно (все три издания воспроизводят два знака из шести по-разному — см. выше), то хотелось бы видеть пробел там, где он показан в первоиздании, так как тогда получается все-таки какое-то связное целое. Можно далее заметить, что восстанавливаемое предположительно сочетание «види[т она] (или: види[шь ты]) Ван-н-рэ повседневно непрестанно» находит себе немало соответствий в других солнцепоклоннических надписях. О царице говорится: «Она видит властителя постоянно непрестанно» (ЕА VI: XIV). Сановники просят у фараона: «(Да) дашь ты насыщаться мне видом твоим непрестанно» (ЕА VI: XXV, строка 9), «(Да) даст он... век добрый в созерцании красоты [его] повседневно непрестанно» (ЕА V: IV), «(Да) даст он век высокий (т. е. долгий) в созерцании красоты тв[оей] (!), (так чтобы) не переставать видеть те(бя) (!) повседневно» (ЕА II: XXI, тождественная просьба, неясно, однако, к царю или к солнцу, о созерцании одного из них — ЕА I: XXXIX); то же самое просят у солнца: «(Да) дашь ты мне... век добрый в созерцании владыки обеих земель, (так чтобы) не переставать (видеть) красоту его» (ЕА VI: III). Об исполнительном сановнике говорят: «Насыщается он видом твоим (фараона) непрестанно» (ЕА VI: XXV, строка 16). Видеть «непрестанно» желают и солнце. Сановник говорит ему: «Глаза мои видят тебя непрестанно» (ЕА VI: XIII). Сановники просят у солнца: «(Да) дашь ты насыщаться мне видом тв(оим) непрестанно» (ЕА VI: XXIV), «(Да) дашь ты выходить утрем из преисподней созерцать солнце, (когда) воссиявает оно, повседневно непрестанно» (ЕА IV: XXXIX), «(Да) дашь ты мне век добрый в созерцании красоты твоей повседневно непрестанно» (ЕА VI: XXIV). Сановнику желают: «Не перестанешь ты созерцать Рэ» (ЕА VI: XXXIII MID, а также ЕА V: II).

С разгадкою загадки золотого гроба нетрудно разгадать и загадку четырех великолепных алавастровых сосудов, предназначенных для внутренностей умершего и обнаруженных вместе с гробом в так называемой гробнице Тэйе (TQT: VII-XIX, RAAM XXVIII: 241-252, Eg: 181 = Ег: 227, ДР: 71, ZAeSA LV: VIII, AA: XXX, BPh²: 183, ASAE XXXI: III 1, MMAB XV: 142-144, ZAeSA LXXXIII: VII, DCE: 41, ТЗГ: 21, 113, ZZR: против 48 и 96, APhE: XXV, ECAE: 56). Крышку каждого из сосудов венчает тонко изваянная человеческая голова с тщательно переданными накладными волосами, причесанными и подстриженными во вкусе того времени. Лицо не походило ни на кого из известных по виду деятелей солнцепоклоннической поры. Надписи, имевшиеся некогда на сосудах, были тщательно стерты (TQT: 24, ММАВ XV: 147). Оставалось только гадать, кого же изображают примечательные головы? Поочередно их приписывали чуть ли не всем царственным особам солнцепоклоннического времени: Тэйе, Тут-анх-амуну, Амен-хотпу IV, Нефр-эт, Семнех-ке-рэ, Ми-йот. Накладные волосы, вроде изображенных на головах, носили в те времена, как неоднократно отмечали исследователи, и мужчины и женщины, и потому можно было пытаться опознать в головах сосудов равно царей и цариц.

Теперь, когда золотой гроб с переиначенными надписями оказывается гробом Кэйе, естественно считать погребальные сосуды, найденные вместе с гробом и начисто лишившиеся своих надписей, сосудами той же Кэйе. Сравнение голов на сосудах с человекоподобным гробом и изображениями Кэйе в усадьбе и на камнях из Шмуна (см. гл. II и III) подтверждает этот сам собою напрашивающийся вывод.

Как показал С. Олдред, гроб был надписан для своей хозяйки (ввиду человекообразного знака Мэ в первоначальной надписи) задолго до конца царствования Амен-хотпа IV.[ 86 ] Царская же налобная змея на гробе надписана поздними солнечными кольцами (TQT: 19 = II). Потому вполне возможно, что эта змея была добавлена позже, что первоначально гроб не был увенчан ею. И вот на одной из голов на погребальных сосудах хвост царской змеи был, видимо, врезан впоследствии в пряди прически (ASAE XXXIII 1).[ 87 ] Значит, первоначально головы тоже, по-видимому, были без царской налобной змеи, и ее добавили позже. На изображениях Кэйе в южной усадьбе царской змеи тоже не видно (СА I: XXXII 2 = LVI, XXXIV 1, ср. XXXV 11), как и почти на всех камнях из Шмуна. Вдобавок, как там у Кэйе, так и на голове ее гроба и на головах сосудов одна и та же прическа.[ 88 ]

Благодаря отождествлению владелицы сосудов с Кэйе мы получаем несколько превосходных изображений этой женщины.

Чувства Кэйе к ее возлюбленному отражены в самой значительной надписи на ее гробе (F). В полную противоположность речам Эсе на гробах царей XVIII дома это пожелания благ от возлюбленного самой себе, а не посулы разных благ умершему.

1. Сказывание слов [(такою-то)] [Кэйе] [— жива она!(?)].

2. Буду обонять я дыхание сладостное, выходящее из уст твоих.

3. Буду видеть [я кра]соту твою постоянно (— таково?) [м]ое желание.

4. Буду слышать [я] голос твой сладостный северного ветра.

5. Будет молодеть плоть (моя) в жизни от любви твоей.

6. Будешь давать ты [мне] руки твои с питанием твоим, буду принимать [я] его, жи-

7. [вущий правдою (?)]. Будешь взывать ты во имя мое вековечно, не (надо) будет искать его

8. в устах твоих, [м]ой [владыка (?)] [(имярек)]. Будешь ты [со мною (?)].[ 89 ]

9. вековечно вечно, живым, как Йот! [Для двойника жены-любимца большой].

10. цар[я] [и] государ[я], живущ[его] правдою, владык[и] обеих земель [Нефр-шепр-рэ Ва-и-рэ], отрок[а]

11. добр[ого] Йота живого, который будет тут

12. жив вековечно вечно, [Кэйе] [— жива она! (?)].