"Вор и любовь" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 11

Проснулась Элоэ усталой и разбитой.

Она наплакалась вволю, пока не заснула, а темные круги под глазами и бледное лицо служили доказательством того, какую ужасную ночь она провела.

«Как я могла быть такой глупой?» – спрашивала она сама себя уже в тысячный раз. Как могла она позволить Диксу почувствовать или догадаться, о чем она подумала? И почему она была такой дурой, что подумала о нем такое?

Ей казалось, что все ее подозрения на его счет существуют как бы отдельно от нее самой. Это были некие темные силы, которые искушают ее и стараются лишить ее счастья и веры.

– Я люблю его! Я люблю его! – бормотала она снова и снова, и все же она знала, что накануне вечером он был прав, когда сказал ей, что она недостаточно его любит.

Почему она не может доверять ему? Почему она не может поверить в то, что, несмотря на то, что он может заниматься контрабандой автомобилей и быть мошенником во многих отношениях, он не будет ее использовать как соучастницу своих мошеннических сделок?

И все же, его лицо потемнело от гнева, когда он уезжал. Она все еще чувствовала, как напряжены были его пальцы, когда он взял ее руку, она все еще чувствовала легкое прикосновение его губ.

Как это отличалось от тех горячих, страстных поцелуев, которые он градом обрушивал на ее ладонь до этого, а также от нежного, сладкого прикосновения его губ, что он так часто делал, когда целовал ее руку, только потому что любил ее.

– О, Дикс! Дикс! – воскликнула она и почувствовала, что слезы опять наворачиваются ей на глаза.

Раздался стук в дверь. Ей принесли завтрак и поставили рядом с ее кроватью.

Впервые за время ее пребывания во Франции вид свежих хрустящих круассанов не доставил ей удовольствия, и даже запах ароматного кофе не заставил ее оторвать голову от подушки.

Вместо этого она снова и снова перебирала в голове события предыдущего вечера.

Она все еще видела удаляющийся свет красных фар за холмом, она все еще ощущала агонию беспомощности, с которой она наблюдала, как от нее ускользает что-то прекрасное, оставляя ее в одиночестве.

«Как все это безнадежно, – думала она сейчас. – Я не могу ему позвонить; я не знаю, где он находится – я даже не знаю его имени».

Ей уже казалось, что и его самого вовсе не было, а был мираж, плод ее воображения, который никогда не существовал.

А вдруг она никогда его больше не увидит? Она понимала, что это и был тот самый кошмар, который преследовал ее всю ночь. Он ее бросил? Он исчез навсегда?

Как мог он усомниться в ее любви, спрашивала она себя, когда дрожала всем телом и была такой несчастной оттого, что обидела его?

Если бы только она могла добраться до него и рассказать ему, как она сожалеет обо всем, как горько раскаивается в своем неверии в него.

Вновь и вновь она мучила себя вопросом, почему не отрицала всего, почему молча согласилась с тем, что, в конце концов, было всего лишь догадкой с его стороны. Но в то же самое время она знала, что никогда не сможет лгать Диксу.

Она любит его и поэтому должна говорить ему правду. Она не была утонченной натурой или умной, она была просто человеком, который, если отдает свое сердце кому-то, то отдает все, что у него есть за душой.

Она опять слегка всплакнула, и в этот момент зазвонил телефон.

На долю секунды она замерла, а затем с бешено колотящимся сердцем рванула через всю комнату, чтобы поднять трубку.

– Алло!

Она едва могла говорить. На том конце провода ответил женский голос:

– Это ты, Элоэ?

– О, привет, Лью!

– Зайди ко мне. Я проснулась и хочу поговорить с тобой.

– Очень хорошо. – Элоэ положила трубку на рычаг. Она так надеялась, что это Дикс; но теперь она знала, что весь день, а возможно, и всегда она будет надеяться при каждом телефонном звонке, что это, может быть, он. А если он никогда ей не позвонит?

Она не осмеливалась ответить сама себе на этот вопрос, и поэтому, с чувством отчаяния она взяла блокнот и карандаш и поплелась по коридору в комнату Лью.

Та лежала в кровати на шелковых подушках, одетая в домашний шифоновый жакет персикового цвета.

– Я не слишком рано тебе позвонила? – спросила она, когда Элоэ вошла в комнату.

– Нет.

– Мне хочется поговорить с кем-нибудь. А ты знаешь, что с мамой я сейчас по-настоящему не разговариваю.

– Бедная миссис Деранж!

– Не имеет смысла ее жалеть. Она повела себя гнусно, и она знает это. Она все еще надеется, что, когда я увижу Дука, я решу, что он та пилюля, которую следует проглотить ради «Шато».

– А ты сделаешь это?

– Ты имеешь в виду, выйду ли я за него замуж? Это, конечно, зависит…

– От него?

– Думаю, да. В конце концов, он, может быть, не так уж и плох, каким кажется на фотографии. Он может оказаться чрезвычайно обворожительным и умнейшим человеком, и вовсе не обязательно, что он окажется вечным инвалидом. Так что здесь может открыться множество возможностей, не так ли?

Она говорила тяжелым, ломающимся голосом, и это подсказало Элоэ, что Лью ни на грамм не верила в то, что сама говорила.

– Ох, Лью. Не делай глупости. В конце концов, ты молодая, и вся твоя жизнь сейчас поставлена на карту.

Лью посмотрела на нее и неожиданно улыбнулась.

– Я знаю, Элоэ, я не собираюсь делать что-либо, прежде чем не обдумаю это, обсужу, и, если понадобится, буду возражать. Мама пытается на меня давить, я это прекрасно вижу; но я не собираюсь терпеть никакого давления.

– Это хорошо! – воскликнула Элоэ. – Но будь осторожна.

– Что ты имеешь в виду под «будь осторожна»?

– Я не могу достаточно точно выразить свою мысль словами, – ответила Элоэ. – Меня просто не покидает ощущение, что тебя могут впутать во все это дело и ты не сможешь из него выкарабкаться.

– Я поняла, что ты имеешь в виду. Если даже случится самое худшее, я всегда смогу убежать, ведь правда? Я всегда смогу вернуться обратно в Америку.

– К своим друзьям, – продолжила за нее Элоэ.

– Конечно! К моим друзьям!

Элоэ не осмелилась добавить кое-что, более конкретное. Она только взглянула из окна на широкий небосвод голубого неба, на волны Атлантического океана, разбивающиеся о берег, и подумала о Стиве Вестоне.

Он наверняка сейчас в пути. Возможно, он уже добрался до Англии. Скорее всего, он едет в Лондон, чтобы сесть там на самолет до Биаррица или до Парижа.

Ее передернуло от этой мысли, сейчас она сожалела о том, что послала за ним. Ей уже не казалось, что Лью, как бы она ни переживала относительно герцога, жаждет общения со Стивом.

– Что мы собираемся делать сегодня? – спросила она, чтобы сменить тему.

– Ну, насколько я во всем этом разбираюсь, вечером мы поедем в «Шато». Мамина идея такова, что мы должны прибыть немного пораньше, чтобы переодеться к ужину. Кто-то ей однажды сказал, что это самое подходящее время, чтобы привести себя в порядок, поэтому она и придерживается собственных правил этикета.

– Что ты собираешься делать до этого?

– Ну, я думаю принять ванну с утра, если это придаст мне бодрости. Есть шанс, что меня может пригласить на ленч один фантастический француз, с которым я познакомилась вчера вечером. Он сказал, что будет пытаться мне звонить, но он может быть слишком занят.

– С его стороны звучит достаточно грубо, – предположила Элоэ.

– Да нет. Понимаешь, он приехал сюда из Парижа по делам. Кстати, это очень интересно. Он мне все рассказал о своем деле. Он работает на Сюрте,[3] и сюда он прислан для того, чтобы накрыть здесь банду контрабандистов. Правда, звучит, как что-то из восемнадцатого века?

– Банду контрабандистов?! – эти слова Элоэ произнесла почти шепотом.

– Да. Он просил меня никому не говорить, но тебе-то можно, – продолжала Лью. – Все это выглядит как в кино. Здесь совершенно точно налажена контрабанда автомобилями.

– А полиция знает об этом?

– Да. Они какое-то время пытались выйти на след. Ты помнишь, как нам сказали, что я не могу вести машину в Испанию, потому что лицензия выписана на твое имя? Так вот, это потому, что у них сейчас большие проблемы с переправкой автомобилей за границу контрабандным путем.

Элоэ тихонько охнула, но Лью этого не заметила.

– Этот француз все мне рассказал об этом деле, – продолжала она. – Эта банда орудует здесь уже много месяцев и огребла кучу денег на этом деле.

– А… твой друг… знает, кто они?

– Ну, думаю, что да. Он мне, конечно, не называл никаких имен, но они уже явно выследили их и ждут только подходящего момента, чтобы арестовать.

– А он говорил, где?

– Ну, я думаю, здесь, в Биаррице. Очевидно, что их целая банда, и они собираются взять их всех до одного. Это будет настоящая облава. Хотелось бы мне на это посмотреть, а тебе?

– Что еще он говорил?

– Я думаю, это все. Он просто сказал, что они выжидают подходящего момента – играют с ними, как кошка с мышкой. А сейчас они собираются поймать их с поличным – всех до одного.

– Всех до одного, – прошептала Элоэ.

– Что такое, Элоэ, что-нибудь случилось? Ты выглядишь так, будто упадешь сейчас в обморок. Может, тебе чего-нибудь дать?

– Нет, нет, все в порядке. Со мной все в порядке.

– Ты выглядишь ужасно, – сказала Лью. – Может быть, тебе лучше пойти и прилечь?

– Да, если ты меня простишь, я бы хотела вернуться в свою комнату.

– Конечно. Мне тебя проводить, или ты дойдешь сама?

– Со мной все в порядке, спасибо тебе. Я пойду и… прилягу.

Она дошла до двери и повернула ручку.

– Надеюсь, что ты поправишься, – услышала она слова Лью, и, когда дверь за ней закрылась, она так рванула бегом по коридору, как только могла.

Попав в свою комнату, она встала как вкопанная, закрыв лицо руками.

«Дикс! Дикс! – билось в сердце. – Я должна спасти его, я должна предупредить его».

Ей пришла в голову дикая мысль пойти на то место, где они грузили машину на рыболовное судно, но она понимала, что это смешно. Его не будет там в это время дня.

Полиция, возможно, уже вычислила их штаб-квартиру, где они все собираются. Это где-то в Биаррице, но Биарриц большой город. Как ей найти его? Как?

И тут она вспомнила кое-что – Мэри Бланшард держит свой магазин в городе. Дикс об этом говорил вчера. Магазин в городе!

Элоэ выбежала из комнаты и понеслась вниз по лестнице.

Она даже не стала ждать лифта: быстрее пробежать вниз два лестничных пролета, чтобы попасть в величественную тишину большого холла. Бегом она пересекла холл и выбежала во двор через крутящиеся двери. Портье стоял под портиком.

– Пожалуйста, скажите мне, где находится кондитерский магазин, принадлежащий некой Мэри Бланшард, – обратилась она к нему по-французски.

С минуту он смотрел на нее с удивлением, затем его лицо расплылось в широкой улыбке.

– Мэри Бланшард! – сказал он. – О, это выдающаяся личность. Все в Биаррице знают Мэри Бланшард.

– Где находится ее магазин?

Он объяснил, что ей нужно повернуть на втором повороте после казино на узкую улочку, которая ведет прямо к морю.

– Вы не заблудитесь, мадемуазель. А если даже это и случится, вам любой подскажет. Нет в Биаррице человека, который бы не знал Мэри Бланшард.

Элоэ побежала в указанном направлении, еле дослушав его до конца.

На улице было жарко, солнце палило нещадно, но она не замечала жары, потому что неслась во всю прыть вниз по холму, мимо казино через толпу людей, праздно фланирующих по улицам и глазеющих на витрины магазинов.

Она отыскала маленькую узкую улочку, ведущую к морю. Магазин Мэри Бланшард размещался почти в самом конце улицы. Витрина была заполнена конфетами в ярких красочных обертках и сладкими пирожными с густым слоем крема.

Элоэ толкнула дверь.

За прилавком находилась только одна маленькая девочка – ребенок лет одиннадцати.

– Мэри Бланшард здесь? – выпалила Элоэ, тяжело дыша.

– Сейчас я ее позову, мадемуазель, – ответила девочка.

– Нет, я хочу с ней поговорить. Проводи меня к ней.

Элоэ обернулась через плечо и увидела женщину, рассматривающую витрину, которая явно собиралась зайти в магазин.

– Я пойду с тобой, – повторила она.

Она проскочила за прилавок и последовала за девочкой через заднюю дверь.

– Я бы хотела предупредить мою бабушку, что вы здесь, – сказала девочка, когда они очутились в маленькой темной комнате, заваленной коробками.

– Пожалуйста, скажи ей это побыстрее. Дело очень срочное.

Девочка торопливо скрылась. Элоэ бесцельно перемещалась по комнате, глядя на коробки с конфетами невидящими глазами, но слыша только голос Лью, говоривший: «Они собираются взять всех до одного. Это настоящая облава».

– Бабушка просит вас пройти на кухню, – услышала она высокий голос сзади себя.

Элоэ последовала за ней по коридору в огромную кухню, которая, очевидно, размещалась в задней части дома. Мэри Бланшард занималась приготовлением кондитерских изделий на столе, стоявшем посередине кухни.

Кухня выглядела так, как будто сошла со старинных французских картин. Потолок крепился на пересекающихся крест-накрест балках, огромный ряд кухонных приборов выстроился вдоль одной стены; среди них выделялся кухонный шкаф, на полках которого были расставлены яркие расписные тарелки и медные сковородки, начищенные до такого блеска, что их можно было принять за странные кривые зеркала, в которых отражалась вся кухня и ее обитатели.

Мэри Бланшард взглянула на Элоэ с улыбкой. Рукава ее были закатаны выше локтей, обнажая их полноту; на ней был передник, который, казалось, еще больше подчеркивал громадные размеры ее грузного тела.

– Доброе утро, мадемуазель! Вот так сюрприз. Не ожидала увидеть тебя так рано.

– Мадам, я должна поговорить с вами наедине. Это очень важно!

Мэри бланшард взглянула на свою маленькую внучку.

– Беги назад в магазин, – сказала она. – И не забудь, когда придет мадам Лизард, что ее пирожные уже готовы и лежат на полке.

– Не забуду, бабушка, – ответила девочка и вышла из кухни.

Элоэ подошла к столу.

– Мадам Бланшард, где Дикс? Вы должны мне сказать, где он находится.

Мэри Бланшард отложила в сторону скалку.

– Он разве тебе не сказал? – спросила она.

– Нет, но я должна его найти.

– Если он тебе не сказал об этом, значит, он не хочет, чтобы ты знала.

– Но я должна найти его, – в отчаянии проговорила Элоэ. – Вы не понимаете. Мадам, он в большой опасности.

– В опасности! Ты уверена в этом?

– Да, да, я абсолютно в этом уверена. И я должна его предупредить. Я должна ему все рассказать, а он должен немедленно исчезнуть.

Мэри Бланшард посмотрела на Элоэ, как ей показалось, с каким-то странным выражением.

– Пожалуйста, – быстро заговорила она. – Пожалуйста, ну пожалуйста, поверьте мне. Дикс в опасности. Я знаю, что вы помогали ему во время войны, и сейчас вы должны ему опять помочь. Я должна идти к нему. Нельзя терять ни секунды.

Мэри Бланшард, казалось, задумалась. Через секунду она сказала.

– Послушай, ты должна подождать его здесь. Я пошлю за ним.

– Но я уверена, что, если я сама пойду к нему, так будет намного быстрее. Если вы знаете, где он находится, пожалуйста, скажите мне.

– Если он сам тебе об этом не сказал, то с моей стороны будет нехорошо сообщать тебе, где он находится, – ответила Мэри Бланшард. – Ну что ты! Это так просто. Я пошлю за ним, и ты изложишь ему все, что у тебя на уме.

Пока она это говорила, она открыла еще одну дверь, ведущую из кухни, и кивком пригласила Элоэ следовать за ней. Она пошла за Мэри Бланшард с таким чувством, что с каждой секундой опасность для Дикса увеличивается, приближая момент его ареста.

Они прошли по небольшому коридору и вошли в комнату, окна которой выходили на маленький садик за домом. Это была очень строгая, стандартная гостиная. Окна были задернуты кружевными занавесками, мебель была расставлена строго вдоль стен, по центру комнаты размещался круглый стол, на котором под стеклом лежали вощеные цветы.

– Подожди здесь, – сказала Мэри Бланшард. – Я сейчас пошлю записку.

– Мне бы хотелось, чтобы вы разрешили мне самой пойти к нему, – настаивала Элоэ.

– Ты должна доверять мне, – ответила Мэри Бланшард.

Она захлопнула дверь.

«Доверять мне!» – Эти слова, казалось, эхом раздались по комнате после ее ухода. – Доверять мне! Доверять мне!»

То же самое сказал ей Дикс. «И все-таки, – подумала Элоэ, – я не смогла полностью довериться ему и поэтому подвела его. И все-таки, есть ли у меня основания доверять ему, когда он даже сейчас находится в таком отчаянном положении?»

Ее охватил ужас, а вдруг она уже опоздала со своим предупреждением? Она не могла заставить себя даже присесть ни на один из этих чопорных диванов и стульев. Вместо этого она расхаживала по комнате. Протекавшие минуты казались ей часами. Элоэ ходила взад и вперед по комнате; весь ее мозг был охвачен сумятицей страха и тревожного ожидания.

Почему Дикс не идет? Он далеко отсюда? Не было ли это просто безумием ждать его здесь, в то время как она могла бы уже предупредить его и сказать, чтобы он спрятался?

Возможно, уже сейчас, в данный момент, его схватили. Возможно, полиция уже взломала дверь, прежде чем они успели подняться и покинуть свое обиталище или то место, где они прячутся.

Возможно, Дикс уже в тюрьме.

Ей хотелось закричать от ужаса при этой мысли, как вдруг дверь неожиданно распахнулась. На пороге стоял Дикс.

На нем были всего лишь рубашка без ворота и брюки из грубого полотна, которые обычно носят рыбаки. Его холщевые туфли были в песке, а волосы слегка растрепаны. Было видно, он бежал сюда что есть мочи.

– Элоэ!

Он назвал ее по имени, и неожиданно она оказалась рядом с ним, прильнув к нему, обхватив руками его шею, а он обнял ее.

– Дорогая, что случилось?

– О, Дикс! Слава богу, ты пришел! Ты должен немедленно убежать отсюда, сейчас, быстро.

– О чем ты? Да в чем дело?

– Они выследили. Они собираются арестовать тебя сегодня утром.

– Кто это – «они»?

– Полиция, конечно. Не спрашивай меня, как я об этом узнала. У тебя нет времени. Просто беги – быстро беги. У тебя же машина.

Дикс притянул ее ближе к себе, очень медленно наклонился и поцеловал ее в губы.

– Я люблю тебя, – сказал он.

– О, Дикс, не теряй время, – взмолилась Элоэ. – Я тебя тоже люблю. Я сожалею о том, что произошло вчера вечером, страшно сожалею. Но об этом сейчас некогда говорить. Тебе нужно бежать отсюда. Ты что, не понимаешь? Тебя собираются арестовать.

– Дорогая, ты вся дрожишь, и руки у тебя холодные. Ты так напугана, да? Боишься за меня.

– Ты сам это видишь. Послушай меня, Дикс. Бессмысленно сейчас стоять здесь и разговаривать. Ты должен бежать отсюда.

– Расскажи мне обо всем, – приказал он.

– Лью мне сказала, – начала Элоэ, стараясь говорить быстро, но понятно, – вчера вечером она познакомилась с одним мужчиной. Он работает на Сюрте, и он рассказал ей, что его специально прислали сюда из Парижа, чтобы выловить банду контрабандистов. Они уже следили за ними, а сейчас выжидают момент, когда смогут схватить их всех сразу. Сегодня они собираются устроить на них облаву – на всех сразу.

– Дорогая, какой неосторожный, должно быть, этот джентльмен из Сюрте!

– Мы должны быть благодарны этому, ужасно благодарны. Это дало мне время предупредить тебя. Сначала я никак не могла придумать, как связаться с тобой, а потом вспомнила, как ты говорил, что у Мэри Бланшард есть свой магазин в Биаррице.

– Какая ты умница, что вспомнила об этом.

– Она ни в какую не хотела, чтобы я сама к тебе пришла. Она сказала, если ты сам не рассказал мне, где тебя можно найти, значит, ты не хотел, чтобы я об этом знала.

– Она была права. Я не хотел.

– Я так боялась, что она не успеет добраться до тебя вовремя, но теперь ты здесь, и все в порядке. Она может спрятать тебя, а потом, как только ты сможешь, ты улизнешь из города. Но, тем не менее, ты должен быть очень осторожным на дорогах. Они могут прослеживаться. А нельзя никак уйти по морю?

– Я смотрю, ты уже все продумала, – улыбнулся Дикс. – Но ты забыла об одном.

– О чем же?

– Что я не уйду без тебя.

На минуту она уставилась на него так, будто не совсем его поняла.

– Что ты сказал? – спросила она наконец.

– То, что ты слышала. Неужели ты думаешь, что я захочу сбежать и жить в неизвестности без тебя? Уж лучше пойти в тюрьму, чем это; уж лучше остаться с моими друзьями, чем прозябать где-то в полном одиночестве.

– Ты правда так считаешь?

– Ты же знаешь, что да. Я хочу тебя! Я люблю тебя! Если мне надо скрыться, то я хочу, чтобы и ты пошла вместе со мной.

– А куда мы пойдем?

Дикс широко развел руками.

– Куда угодно, – ответил он. – Мир огромен. Какое это имеет значение, если мы вместе? Французы нас могут искать во Франции, но чем плоха Африка или Южная Америка, Карибский бассейн, или Дикий Запад с индейцами? И любое из этих мест будет казаться раем вместе с тобой, Элоэ.

– Но ведь мы же будем изгнанниками, – мягко возразила она.

– Да, изгнанниками, но вместе. Она глубоко вздохнула.

– А не будет ли хуже для тебя, если я буду с тобой? Ты можешь перемещаться быстрее в одиночку. Но быть связанным с… Это может удвоить опасность.

– Это будет стоить того. Стоить того, чтобы знать, что ты со мной, что ты принадлежишь мне.

– А если я не пойду с тобой?

Он пожал плечами.

– Тогда я оставлю все так, как есть. Я обязан хранить верность своим друзьям и стоять рядом с ними плечом к плечу.

– Это не твои друзья, – горячо воскликнула Элоэ. – Ты можешь работать с ними, ты можешь быть связан с ними вашими общими делами, но они не настоящие твои друзья. Те люди, с которыми я повстречалась вчера, – твои друзья, но только не те кошмарные мужчины, которые угрожали мне, связали и запугали меня, потому что я поняла, что они ни перед чем не остановятся.

– Хорошо, это не мои друзья. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Убежать отсюда. Ну, пожалуйста, попытайся понять. Дорога каждая секунда. Полиция отнюдь не легкомысленно к этому относится. Если они расставили тебе ловушки, у них это получится. Ты должен сейчас бежать.

– А ты пойдешь со мной?

К этому моменту Элоэ уже знала, какой она должна дать ему ответ.

Она уже знала, что все, что она сделала, и все, что она прочувствовала, неизбежно привело ее к этой минуте.

Что было сейчас самым важным, так это ее ответ.

В последний момент она подумала о своих родителях. Она любит их, но каким-то образом даже ее любовь к ним оказалась не столь важной, не столь жизненной, как ее любовь к Диксу.

– Я люблю тебя! – сказала она очень спокойно. – И я пойду с тобой.

Секунду он смотрел на нее, не веря своим ушам, как будто не понимая то, что услышал. А затем, издав короткий, нечленораздельный возглас радости, обнял ее.

– Ты говоришь правду? Ты действительно говоришь правду? Я хочу, чтобы ты сказала это еще раз. Я хочу быть уверенным в том, что я правильно тебя понял.

– Я пойду с тобой, – сказала она.

– Ты знаешь, что это значит? Мы будем изгоями, мы будем прятаться от правосудия, мы будем бояться собственных теней. Ты отдаешь себе отчет в том, что ты на себя берешь?

– Да, отдаю. Однако я все еще готова пойти с тобой, если ты меня хочешь.

– Если я тебя хочу!

Это был почти крик; его руки плотно обхватили ее и держали так до тех пор, пока не заболели.

– Если я тебя хочу! – Он посмотрел ей в лицо. – Ты даже себе не представляешь, как сильно я тебя хочу. Если ты сейчас пойдешь со мной, я посвящу всю мою жизнь тому, чтобы сделать тебя счастливой. Но в то же время ты будешь принадлежать мне и только мне одному. Ты понимаешь, что это значит? Я буду ревновать ко всем и ко всему. Я хочу тебя полностью и абсолютно. Моя! Моя любовь, моя жизнь!

Он так прижал ее к себе, что Элоэ едва могла дышать.

– Посмотри на меня, Элоэ, – продолжал он. – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты говоришь правду, что это не просто хитрость с твоей стороны, чтобы заставить меня бежать; что это не просто отчаянная попытка спасти меня от самого себя.

– Ты знаешь, что это не так.

– Тогда почему ты идешь со мной? Почему? Скажи мне, почему? Чтобы у меня не оставалось больше сомнений на этот счет.

– Потому что я люблю тебя. Разве ты не понимаешь, Дикс, что я люблю тебя так сильно! Я поняла, что для меня больше ничего не существует на свете. Я твоя, и ты можешь делать со мной все, что хочешь. Я последую за тобой, куда бы ты не отправился, хоть на край света.

Пока она договаривала эти последние слова, он наклонился над ней и поцеловал ее долгим и таким страстным поцелуем, что ей показалось, как будто огонь проложил себе путь от ее губ ко всей ее душе.

Затем, когда она прильнула к нему, почувствовав, как ее сердце захватывает экстаз от его огненной страсти, он неожиданно разжал руки и упал на колени перед ней.

– Я люблю тебя Элоэ! И поэтому я преклоняюсь перед тобой сейчас. Я преклоняюсь перед тобой и говорю, что я всегда буду у твоих ног, что я боготворю тебя из-за твоей любви ко мне, что я буду служить тебе по-своему, – но все равно, как раб – всю мою оставшуюся жизнь.

Он прижался губами, горячими, обжигающими, к обеим ее ладоням. Затем он поднялся и вновь ее обнял.

– Я люблю тебя! О, дорогая, как я люблю тебя!

Она хотела отдаться его объятиям, но вместо этого, не без усилия, высвободилась.

– Мы должны идти, Дикс. Пожалуйста, пойми, мы должны уходить.

Он отрицательно покачал головой.

– Я не могу уйти сейчас. Сегодня я должен остаться здесь. Я должен предупредить моих сообщников. Я должен им помочь. Ты ведь это понимаешь?

– Нет, не понимаю, – вскрикнула Элоэ. – Если ты сейчас вернешься туда, они тебя схватят. Они посадят тебя в тюрьму. Как ты не понимаешь, что ты не такой уж неуязвимый и всемогущий? Ты всего лишь человек, а твои мозги направлены на противозаконные действия. Ты никогда не одержишь победу, никогда, потому что добро всегда берет верх над злом в конечном счете. Идем сейчас. Я иду с тобой. Сейчас, сию же секунду. Нельзя терять время.

Он взял ее за подбородок и повернул ее лицо к своему.

– Никогда не думал, что могу услышать от тебя такое.

– Но я говорю тебе это. А ты меня не слушаешь. Ты такой безрассудный, такой глупый. Тебе нужно спасать себя.

– Я не могу сейчас уходить. Есть вещи, которые я должен сделать, есть люди, которым я должен помочь. Но я обещаю тебе только одно. Они меня не поймают.

– А если поймают…

– Нет, не поймают. Ты должна мне доверять.

– Ты сумасшедший! Что еще я должна сделать, чтобы доказать тебе, что это не игрушки?

– Ты сделала все, что от тебя требовалось. Ты пообещала бежать со мной. Ты еще не передумала, кстати? Что ты скажешь своим маме и папе?

Румянец возбуждения на щеках Элоэ слегка поблек, однако ее глаза совершенно твердо смотрели ему прямо в лицо.

– Я уже подумала об этом. Это причинит им боль, но когда-нибудь мы сможем заставить их понять.

– Ты думаешь, они когда-нибудь примут меня в качестве твоего мужа? Таким, какой я есть?

– Они поймут, когда узнают, как сильно я тебя люблю.

– О, дорогая, ты так прекрасна, – воскликнул он. – Я говорил тебе, что я недостоин тебя, и сейчас это повторяю. Когда-нибудь, может быть, я сделаю так, что ты будешь мною гордиться.

– Я хочу гордиться тобой сейчас. Я хочу, чтобы ты был разумным и бежал сейчас, в эту самую минуту.

– Ты думаешь, ты сможешь гордиться мной, если я брошу своих друзей, или если не друзей, то людей, которые доверяют мне? Нет! Есть вещи, которые я должен сделать прежде всего. Возвращайся назад, в отель. Если я не дам о себе знать сегодня вечером, поезжай вместе с миссис Деранж и ее дочерью в «Шато». Я свяжусь с тобой там сегодня чуть позже.

– Но, Дикс, ты не можешь этого делать. Я пыталась спасти тебя. Я предложила бежать вместе с тобой. Ты не можешь отсылать меня сейчас назад. Ты не можешь подвергать себя риску быть арестованным и брошенным в тюрьму.

– Ты должна мне доверять, – упрямо проговорил Дикс. – Я не могу тебе всего объяснить. Я знаю только одно, что я не могу сейчас бежать вместе с тобой. Слишком многие сюда вовлечены, слишком многое я должен сделать, потому что на карту поставлена моя честь.

– Твоя честь! – недоверчиво воскликнула Элоэ.

– Да, моя честь. Даже у воров есть честь, понимаешь, и я хочу, чтобы ты верила в то, что и у меня она есть.

– Я верю этому. Я верю в тебя сейчас, как не верила никогда. Но… О, Дикс, я боюсь.

Он притянул ее поближе к себе.

– Боишься за меня? – спросил он.

– Боюсь потерять тебя. Мы слишком счастливы.

– Так, что даже боги нас могут ревновать, – сказал он с легкой усмешкой. – Я никогда не думал, что ты можешь быть такой суеверной.

– Я не думаю, что это суеверие. Просто я очнулась и осознала тот факт, что я была слишком самоуверенной, чересчур уверенной в себе. Мои представления о жизни укладывались в такой приятный, аккуратный мирок. Он был такой чистенький, такой простой; и вдруг я обнаружила, что это совсем не так, мир оказался совершенно иным.

– А какой он сейчас? – поинтересовался Дикс.

– Он пугающий, он ненадежен, но он дико, безумно прекрасен, – сказала Элоэ, и голос ее дрогнул.

– О, моя дорогая, только ты могла сказать такое, и только ты могла заставить меня в это поверить.

Он поцеловал ее еще раз, а затем отодвинулся от нее.

– Мне предстоит много работы, – сказал он. – Но я тебе обещаю, что не сделаю никакой глупости, ничего, что может поставить под угрозу наше с тобой счастье. Если удастся, я приду в отель за тобой перед вашим отъездом. Если нет, я свяжусь с тобой в какое-то другое время сегодня вечером. Не удивляйся ничему – как я появлюсь, каким способом или в какое время. Просто жди меня, потому что я люблю тебя.

– Ты будешь осторожным?

Элоэ была бледна, и ее голос слегка дрожал, но в глазах ее была отвага.

– Я буду вести себя осторожно, потому что ты меня об этом просишь, – ответил Дикс.

– Я буду молиться. – Элоэ слегка запнулась. – Буду молиться все это время.

Он поцеловал ее лоб, ее глаза и напоследок – губы.

– Я буду думать о тебе, – сказал он. – Каждую минуту, каждую секунду до тех пор, пока мы вновь не увидимся. Au revoir, моя любимая, мое совершенство, моя будущая жена.

Она попыталась прильнуть к нему, но совершенно неожиданно он уклонился от ее объятий. Он открыл дверь, которая вела в коридор, послал ей воздушный поцелуй с порога и ушел. Какую-то долю секунды она слышала его шаги, а затем наступила тишина, и только пение птиц доносилось из сада.

Она подошла к окну и встала около него, все еще ощущая на своих губах его поцелуи, которые приводили ее и в восторг, и в возбуждение, и в экстаз.

Однако страх стал постепенно возвращаться к ней, страх от того, что с ним может что-то случиться. Она понимала, что, несмотря на то, что она так тряслась за него, он был прав. Ему надо было идти.

Хотя она и была готова бежать с ним, если бы он ее взял с собой, прямо сейчас, у нее все равно оставалось бы чувство, что он избрал трусливый путь к отступлению, что он просто сбежал от того, что должно было бы случиться, что он бросил всех ради своих собственных интересов и желаний.

– Я уважаю его, – прошептала она, и впервые за все то время она поняла, что сказала правду.

Она любила его, казалось, уже достаточно долго, но она не доверяла ему и не уважала его; теперь и то, и другое неожиданно пришло к ней. И только теперь она осознала, на что себя обрекает – на жизнь, не имеющую ничего общего с ее прошлым.

Они не смогут поехать в Шотландию, так как если полиция будет его разыскивать, то это окажется наиболее вероятным местом, где они будут его поджидать.

Они станут изгнанниками, бездомными, без роду-племени. Элоэ задумалась над тем, как они будут странствовать, где найдут наконец себе пристанище; и вдруг поняла, что все это не имеет никакого значения. Любовь победила все!

Вот и нашелся самый верный ответ.

Любовь дороже безопасности, дороже респектабельности, дороже всего, потому что это была настоящая и искренняя любовь.

Затем она подумала о том, что жизнь ее будет нелегкой. Будут трудности и опасности, будут даже трения между ней и Диксом; но все это преодолимо, ничего нет невозможного, поскольку они сохраняют любовь друг к другу, самое святое и прекрасное, что у них есть на свете.

Она вновь почувствовала дрожь, такую же, когда он ее обнимал, почувствовала, как заполыхали ее губы, которые были такими страстными и податливыми под его поцелуями.

Она поняла, что он и есть именно тот самый мужчина, которого ей суждено было найти, который ждал ее в этом мире. В отличие от ее ожиданий он оказался совсем не таким, совсем не тем типом героя, с которым, как представляла в своих девичьих грезах, она бы пошла под венец. Однако он был мужчиной, предназначенным ей, мужчиной, которому она принадлежала и который будет владеть не только ее телом, но и душой, и сердцем все время, навеки.

– Я люблю его! – прошептала Элоэ. – О, благодарю тебя, Господи, что ты послал мне его.