"Повелители сумерек" - читать интересную книгу автора (Свонн Эндрю)

ГЛАВА 9

Засунутый в кобуру пистолет причинял нестерпимую боль, поэтому Эви переложила его в рюкзак. Собрав всю свою рассыпавшуюся экипировку, она перекинула рюкзак через правое плечо. Затем, хромая, двинулась к останкам аэрокара, но не доходя десяти метров, поняла, что может с уверенностью утверждать, что поиски ни к чему не приведут. Аккумулятор оплавился сразу после взрыва, а кабина была смята в лепешку после удара о бетонную стену. Чтобы добраться до тел пассажиров, ей пришлось бы разгребать весь этот мусор.

Она и без того топчется здесь слишком долго. Аэрокар наверняка поддерживал с кем-то радиосвязь. И теперь этот кто-то наверняка торопится сюда. И даже если предположить, что по какой-то причине аэрокар действовал в одиночку, все равно сюда в конце-концов нагрянет полиция, скорая и пожарные, чтобы разделаться с последствием авиакатастрофы.

Эви услышала, как у нее под ногами что-то хрустнуло. На что это она наступила?

Посмотрев вниз, она поняла, что это ее солнечные очки. Судя по всему, они свалились с нее во время падения «ягуара». Здоровой рукой Эви подняла их с земли. Увы, целой оказалась только оправа.

Что ж, теперь можно сказать, она лишена защитной окраски.

Эви бросила прощальный взгляд в сторону Крис и, все еще прихрамывая, заковыляла к отверстию в восточной стене, прочь от аэрокара. Припадая на одну ногу, она брела вдоль расписанной яркими граффити стены, прижимая к животу левую руку. Она прекрасно понимала, что в запасе у нее остаются считанные минуты. До ее слуха уже доносился вой сирен. Скоро наверняка подоспеют новые аэрокары. Кое-как Эви проковыляла через переход и тогда поняла, что судьба занесла ее в Гринвич-Виллидж.

Она проталкивалась сквозь упившуюся до бесчувствия толпу моро и людей и едва не потеряла сознание, когда один из прохожих задел ей плечо. Эви привалилась к какой-то арке, тяжело дыша и обливаясь потом.

У нее было вывихнуто плечо, и ей срочно требовалась медицинская помощь.

В аптечке у Эви имелись обезболивающие средства, но шприц разбился во время аварии. Она с раздражением отбросила его в сторону.

«Дела идут не к черту… »

Эви заметила, как над ней, вспыхивая мигалкой, пронесся полицейский аэрокар. Эви еще глубже забилась в тень дверного проема. Она пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в дверь — окованную металлом плиту с пуленепробиваемым окошком. Правой рукой нащупала ручку. Заперто.

И тут ей в голову пришла одна нехорошая мысль. Эви не хотелось делать этого самой, но ей срочно требовалось что-то предпринять, чтобы вправить плечо.

Ручка на двери располагалась достаточно высоко от земли.

За пуленепробиваемым стеклом виднелся тускло освещенный зал. Эви не заметила внутри ни единой души. Она наделась, что в ближайшее время и не появится. Было бы весьма некстати, если бы кто-нибудь попытался открыть дверь, пока она займется тем, что ей требуется сделать.

Плотно прижавшись спиной к двери, Эви разогнула левую руку. Ей показалось будто плечо ей пронзили тысячи острых иголок. Сделав несколько глубоких вздохов, она сомкнула пальцы на локте. Дышать ей приходилось через нос, так как челюсти ее были плотно сжаты.

Плотно прижимая руку к туловищу, она отстегнула от рюкзака ремень и обмотала его вокруг дверного запора и левой кисти. Утерев со лба пот, она прошептала вслед еще одной, промчавшейся мимо, полицейской машине: «хватит, пора приниматься за дело… »

Глубоко вздохнув, она крепко стиснула зубы и начала сгибать ноги в коленях.

Боль показалась ей раскаленной добела пикой, насквозь пронзившей все ее тело от плечевого сустава вдоль всего позвоночника. Но Эви, стиснув зубы, продолжала сгибать колени, одновременно вращая рукой взад и вперед, отчего жгучая боль в плече переместилась раскаленными углями вниз ее живота, и кишечник ее, казалось, весь сжался, превратившись в крошечный, подрагивающий уголек. Каким-то чудом ей удалось удерживать локоть, хотя от боли у нее помутилось в голове, а перед глазами заплясали искры.

В ее левом плече что-то хрустнуло, и Эви стошнило.

Она продолжала стоять на прежнем месте, опустившись на четвереньки, еще несколько секунд, пока мир вокруг нее снова не приобрел ясные очертания. Левое плечо по-прежнему нестерпимо ныло, но боль слегка притупилась. Эви медленно высвободила левую руку и, шатаясь, поднялась на ноги.

С минуту постояв так, она медленно согнула в локте левую руку и, морщась от боли, сделала несколько вращательных движений. Кажется, плечо частично восстановило утраченную подвижность. Искусственно сконструированные метаболические процессы в ее теле в принципе должны были справиться с такой травмой. Эви захотелось, чтобы ее организм дал сбой. По крайней мере, пока что он функционировал нормально.

Кажется, все полицейские машины уже промчались мимо. Теперь на пару секунд улица стала для нее безопасной. Однако ей было необходимо найти себе укрытие — желательно в ближайшие пять минут.

Совсем рядом с нею продефилировала какая-то парочка — чернокожий детина и пьяный лис. Парень поддерживал своего дружка под спину, чтобы тот сохранял равновесие. Начиналась метель, но одежда на лисе была почти символической, рассчитанной лишь на то, чтобы к нему не приставали полицейские. На парне была драная джинсовая куртка, вручную расписанная лозунгами типа «пусть все летит к едрене фене!» или «Поддержи местную полицию — за веревку!»

Эви не удивилась бы, обнаружив на куртке детины набившее оскомину «отмочим пинков», хотя сам ее владелец принадлежал к роду человеческому.

Внимание Эви привлекли очки парня.

А почему бы нет? Непохоже, чтобы он был слеплен из глины Агентства.

Она сделала шаг из-под арки перед носом у парочки. Те остановились как вкопанные. Мимо проплывали группки людей и моро. Эви встала так, чтобы свет падал на нее из-за спины и глаза скрывала тень.

Судя по выражению лица детины, она напоминала восставшую из ада.

— Сколько просишь за очки?

— Что? — оторопел детина.

Лис потянулся к его носу и сорвал очки.

— Ей нужны твои глазья, — и повернулся к Эви, еле ворочая языком. — Пятьдесят, лапочка, за это перво… первоклассное оптическое изделие.

— К черту, Росс. Гони их назад, — парень потянулся за очками, но его приятель оказался проворнее.

Лис покачал головой:

— Тише детка, Росс ведет переговоры.

Во время обмена Эви удалось вытащить из кармана три двадцатидолларовых бумажки.

— Даю шестьдесят.

Парочка уставилась ей в лицо. Лис опустил лапу и в задумчивости засунул себе в рот дужку очков: «Ээ, нет Росс теперь еще подумает».

Детина выхватил очки у него из лапы.

— Это ведь мои очки, ты, ирландское чучело.

Он смотрел на Эви, не веря собственным глазам.

— Ты это серьезно?

Эви помахала у него перед носом долларовыми бумажками. Парень бросил ей очки, а Лис выхватил у нее деньги. Затем оба бросились куда-то мимо нее, словно испугавшись, что она ненароком передумает.

До Эви донеслось, как парень перепирался с Лисом:

— Гони деньги. Ведь это мои очки.

— Россу тоже кое-что причитается. Ведь он же обтяпал это дельце.

Эви надела очки. Они были намного темнее ее собственных, преграждая путь не только ультрафиолетовой и видимой части спектра, но вдобавок и инфракрасным лучам. Что ж, придется приспосабливаться.

И хотя контактные линзы обычно раздражали ее, Эви пожалела, что сейчас их у нее нет.

Мимо нее, пошатываясь, продефилировала очередная компания пьяных моро и людей. Они вывалились из бара, расположенного через две двери от нее. Эви отодвинулась от них, боясь задеть больное плечо. В компании было четыре здоровенных парня, увешанных побрякушками и облаченных в кожаные куртки с еще более экстремистскими лозунгами. «Самое ценное, что может пронзить мозг политика — это пуля», — прочитала Эви на пуговице у одного из них. Моро являли собой парочку крольчих, самца крысы и еще одного лиса. Как и первый лис, компания щеголяла в весьма откровенных нарядах. Но, в конце концов, их бюст был едва заметен.

Эви вполне бы тоже могла сойти за завсегдатая бара, не привлекая к себе косых взглядов. Судя по отражению в витрине, она мало чем отличалась от пьяного в стельку лиса, которого напрасно пытался удержать в вертикальном положении его крысиный приятель-грызун.

Эви толкнула дверь правым плечом и оказалась в гуще моро, причем такого огромного их количества она еще ни разу не встречала в других местах на Манхэттене. Заведение было тускло освещено. Судя по всему, празднование Нового года было здесь в самом разгаре. Недостатка в традиционных хлопушках и клоунских колпаках присутствующие не испытывали. В одной из кабинок компания людей и крольчих-моро под руководством белой тигрицы пытались изобразить — кто во что горазд — мелодию «Олд Лэнг Сайн».

Зеркало за стойкой бара одновременно служило голографическим экраном, на котором в тот момент высвечивались сцены гулянья на Таймс-Сквер. Текст передачи тонул в шуме, царившем внутри самого бара. Эви проталкивалась правым плечом вперед через все кожано-меховое сборище. Казалось, никто не обращал на нее внимания.

Прекрасно, для нее сейчас самое лучшее — раствориться в толпе.

А чтобы не выделяться среди посетителей бара, Эви решила взять что-нибудь выпить. С этими намерениями она проскользнула к стойке, морщась каждый раз, когда кто-нибудь задевал ей больное плечо.

Она протиснулась в узкое пространство между двумя табуретками. Слева от нее восседала крыса, перед которой выстроились с полдюжины стаканов. На голове у нее был нахлобучен конический бумажный колпак, из-под которого торчала безнадежно пьяная треугольная мордочка. Кому-то это могло показаться смешным. Справа от Эви расположилась зайчиха, потягивавшая какую-то красную жидкость из стакана с зонтиком. К Эви подошла барменша, еще одна белая тигрица.

— Вы как раз вовремя успели к последней бутылке шампанского.

Шампанского в данный момент Эви хотелось меньше всего.

— Мне чего-нибудь покрепче, если можно.

— Крепкое крепкому рознь. У нас, например, имеется Эверклер.

— Меня это устроит.

Тигрица прищурилась на Эви голубым глазом:

— Что-нибудь к нему? Запить?

— Не надо.

Барменша пожала плечами. Когда она повернулась, чтобы приготовить напиток, Эви заметила у нее под правым ухом гладко выбритый участок кожи, на котором виднелась татуировка в виде цветка — причудливый, слегка эротический орнамент.

Эви, не веря в такое совпадение, повернулась к кабинке, где упражнялись в пении. У дирижирующей тигрицы тоже имелось за ухом подобное украшение.

— Догадываюсь, что вы подумали, — произнесла барменша, ставя перед Эви стакан.

Та пошарила в кармане, пытаясь отделить от пачки еще одну двадцатидолларовую бумажку.

— И что я, по-вашему, подумала?

— Интересно, она подруга или родственница?

Что ж, такое действительно пришло ей в голову. Барменша наклонилась к ней и хрипловатым голосом, мгновенно напомнившим Эви о Ногаре, произнесла:

— Подруга, моя подруга.

Верно. Эви наконец удалось вытащить бумажку. Бросив деньги на стойку, она произнесла:

— Сдачи не надо.

Затем взяла свой стакан и двинулась в глубину бара, где царил полумрак. Поблизости располагалась дверь в туалет. Присесть было негде, и Эви устроилась в углу, откуда хорошо просматривалась входная дверь. Только после этого она позволила себе немного расслабиться.

Ей казалось, будто она вот-вот рухнет без чувств от изнеможения. Эви бросила взгляд на зажатый в руке стакан. Поверхность жидкости слегка подрагивала. Голос Абделя подсказывал ей, что именно этого сейчас не следует делать. Ей необходимо сосредоточить все внимание на том, как выбраться из этой ловушки…

«К черту. Что толку ломать голову над тем, что сказал бы Абдель в этой ситуации? Что это изменит? Ведь я профессионал, — сказала она себе. — Я боец, и когда-то меня обучали для политических убийств».

Вокруг нее всегда гибли люди, и большую часть своей профессиональной карьеры Эви провела в горячих точках. Сколько раз она оказывалась в гораздо худших ситуациях и выходила из них целой и невредимой, не зная ни стрессов, ни нервных срывов. Ей удалось бежать из Палестины, когда любая связь с бывшим Израильским правительством означала смерть без суда и следствия. Эви тогда едва не умерла с голоду, прежде чем ей удалось добраться до Кипра. Она уже прошла сквозь это.

Но сейчас она оставила после себя невинную жертву, которая погибла только из-за нее, Эви.

Ей хотелось одним глотком запить эту горечь. Она в один присест опустошила сразу полстакана. Жидкость обжигала горло, но зато боль в плече слегка улеглась.

Эви услышала, как к ней обратился чей-то женский голос:

— Тебе лучше будет присесть.

Она все это время не сводила глаз с двери бара и не ожидала, что с ней кто-нибудь заговорит. Она обернулась и взглянула на обладательницу голоса. Рядом с ней, в небольшой кабинке на две персоны сидела бледная рыжеволосая девица. Волосы огненной волной растрепались у нее по плечам. Она была одета в красную с металлическим отливом блузку и джинсы в обтяжку, выгодно подчеркивавшие ее красивые ноги. Фигура у девицы была просто потрясной, но ей, видимо, этого было мало. Губы рыжеволосая незнакомка выкрасила черной помадой, отчего ее бледная кожа приобрела землистый оттенок. Ногти тоже были выкрашены в тон — черным блестящим лаком и заточены, словно иглы.

Девица, как и Эви, была в темных очках, сплошной черной полумаской скрывавшей не только глаза, но и пол-лица. В какое-то мгновение Эви показалось, что к ней обращается родственница — франк. Это предположение — она даже толком не поняла, что это, надежда или страх — тотчас оказалось ненужным, когда она целиком сосредоточила все свое внимание на кабинке. От женщины исходил типично человеческий запах.

Поначалу Эви решила, что ей не стоит обращать на рыжую внимания или даже отойти от нее подальше. Однако в то же время ей не хотелось выделяться на фоне окружающих своей обособленностью. Ну а кроме всего прочего, она уже действительно еле держалась на ногах, а место, которое ей предлагала незнакомка, было единственным незанятым во всем баре. Эви уселась в кабинке напротив рыжей девицы.

Затем она окинула взглядом публику, столпившуюся в проходе за неимением свободных мест.

— С какой это стати ты одна занимаешь целый столик?

Рыжая усмехнулась:

— Ах, вот в чем дело. Я просто подумала, что это недостроенная телефонная будка. — И она сделала глоток из своего стакана. — Лео, ну, тот парень, чье место ты сейчас занимаешь, отлучился по самой неотложной нужде.

— А если он начнет требовать освободить его?

Рыжая пожала плечами:

— Он уже достал меня своими дурацкими речами о правах моро.

— Что ж, спасибо, что предложила мне место.

— Похоже, что тебе позарез требуется друг.

В ответ Эви едва слышно печально усмехнулась:

— Предположим, что это так.

— Тебе надо излить душу?

— Не знаю. Иногда это помогает.

Ей тотчас нестерпимо захотелось послать ее к черту. Однако в голосе незнакомки слышалась неподдельная озабоченность. Эви сделала еще один глоток из своего стакана.

— Я потеряла работу, дом, и вообще за сегодняшний день пережила немало передряг. — С чего это она вдруг так расчувствовалась перед этой незнакомкой. Все это шло вопреки тому, чему ее учили. К черту, мало ли чему ее учили.

— Господи, — вырвалось у рыжей.

Эви казалась совсем потерянной. Незнакомка сняла с лица солнечные очки, и на Эви уставилась пара зеленых, вполне человеческих глаз.

— Тебе больно?

До Эви дошло, что рыжая только что заметила ее плечо и, возможно, синяки на ее лице.

— Меня пытались убить.

Да помолчи же ты, Эви. Она посмотрела на свой стакан и заметила, что он пуст. Нет, ей и впрямь нужно держать язык за зубами. С какой это стати она вдруг распустила слюни. Неужели и впрямь лишь от того, что женщина напротив нее оказалась единственной, кого это по-настоящему задело?

Черт, неужели она втянет в эту историю еще одну невинную жертву.

— Ты сообщила в полицию?

— Полиции мне еще не хватало.

— Да чтобы эти подонки остались безнаказанными… — полная решимости рыжая поднялась.

Эви схватила ее здоровой рукой за запястье и рывком усадила на место. Рыжая звонко шлепнулась задом о сиденье и от удивления легонько взвизгнула. Эви заглянула в ее зеленые глаза, которые с каждым мгновением открывались все шире, и обратилась к ней хриплым шепотом:

— Никаких легавых. Я же сказала, «пытались». А это вовсе на значит, что им все сошло с рук. Они свое получили. Точка.

До Эви дошло, что она слишком сильно сжала незнакомке запястье. Отпустив ее руку она заметила, как та дрожит.

— Извини…

— Кстати, меня зовут Диана, — рыжая все еще потирала запястье. — И не надо мне твоих извинений. Поступай как знаешь. Но мне всякий раз становится не по себе, когда на людей нападают. Их грабят, насилуют средь бела дня, а они даже и пальцем не пошевелят, чтобы ублюдков усадили за решетку. Тебе надо сооб…

— Диана, вполне возможно, что полиция прикончит меня на месте.

Рыжеволосая удивленно вытаращилась на нее. Казалось, до нее только сейчас дошло, что за видок был у Эви. Барменша, заметив, что они о чем-то спорят, поспешила поинтересоваться:

— У вас какие-то проблемы? — тигрица обращалась к Диане.

Не сводя глаз со своей новой знакомой, Диана отрицательно покачала головой.

— Ты уверена? — тигрица косо посмотрела на Эви.

— Да, Кийна, — голос Дианы звучал как-то отрешенно. Затем, прокашлявшись, она снова посмотрела на тигрицу и произнесла более уверенным тоном: — Все в порядке. Спасибо.

Барменша отошла от них, но поверх толпы продолжала оглядываться на Эви.

— Вечно она любит везде совать свой нос. Ты уж извини, — сказала Диана виноватым тоном.

— Может, мне уже уйти?

— А ты хочешь?

— Так будет лучше.

Диана пожала плечами:

— Если не возражаешь, то тебе лучше остаться.

Эви вспомнила Кийну и ее «подружку».

— Уж не пытаешься ли ты меня снять?

— Предположим, что так. А ты что, была бы против?

— Я нырнула сюда, чтобы просто убраться с улицы.

Диана ответила на это странной полуулыбкой:

— Ты не ответила на мой вопрос.

Эви почувствовала, что ей снова хочется горько усмехнуться.

— А ты ни на один из моих.

— Квиты. — Диана нашла на столе едва заметную кнопку фотоэлемента. Под его поверхностью тут же высветились экран и клавиатура. — Может, хочешь выпить что-нибудь еще? Кстати, как тебя зовут?

— Ээ… Ева. — Черт, Эви проклинала свою болтливость. С какой это стати она выбалтывает имя своего прикрытия.

— Ева?

— Ева, — Эви кивнула.

Диана все еще дожидалась, что она закажет что-нибудь выпить. Нет, ей не следует этого делать… Хорошо хоть, что плечо перестало болеть, руки больше не дрожат, и вообще ей больше не кажется, что она вот вот пойдет крушить все вокруг себя.

— Закажи, что там у них есть.

Диана сделала на кнопках заказ.

— А у тебя приятный акцент.

— Ну, спасибо.

Эви прислушалась к себе и поняла, что вместе с выпивкой к ней вернулся и акцент.

— Я и раньше слышала такой, но никак не вспомню…

— Израильский.

— Палестинский?

Эви, сама не зная почему, разозлилась:

— Израильский!

Им принесли напитки, и Эви использовала это как возможность сменить тему.

— Будь добра, признайся мне честно, с чего это ты пригласила меня в таком вот виде за свой столик?

Диана поднесла к губам бокал густого пива и сделала глоток.

— Друзья говорят, что меня всяко тянет к бродягам.

Услышав ответ, Эви рассмеялась, на этот раз неподдельным смехом, пусть даже и едва слышным.

— Что ж, верно, я тоже вроде бы как бродяга. — Все передряги, приключившиеся с нею в течении дня, на минуту отодвинулись куда-то на задний план.

Правда, Эви не сомневалась, что у Абделя наверняка бы случился припадок, узнай он, что она пьет в компании лесбиянок.

Должно быть, Диана заметила, что она изменилась в лице.

— Что-нибудь не так?

— Нет, просто внутренний голос напоминает мне о себе.

— И что он тебе говорит?

— Что ненормально поступаю, и все из-за того, что вся моя жизнь полетела к черту. — С этими словами Эви осушила свой бокал. Она даже не стала смаковать свое пиво. — А еще он говорит, что я заигрываю с тобой.

На этот раз Эви первой прикоснулась к кнопке заказа даже не глядя, что нажимает.

Диана расцвела:

— Как это?

— Я веду машину по правой стороне дороги, и не имею ни малейшего желания перескакивать через разделительную полосу.

Тем не менее эта странная мысль показалась ей, судя по всему, привлекательной. Особенно, если учесть, что большинство мужчин вполне нормально реагировали на ее генетическое наследство.

Диане потребовалась одна секунда, чтобы раскусить слегка туманную метафору Эви.

— Обязательно попробуй когда-нибудь. Увертываться от встречного транспорта — в этом что-то есть.

И они обе рассмеялись этой шутке. У Эви не выходили из головы последние полчаса ее жизни. Ей одновременно хотелось и смеяться, и плакать.

Может, она сама навлекла все это на себя? Или, более того, заслужила? Долгие годы она была не кем иным, как убийцей. Дерьмовая работенка. Эви была благодарна, что ее рыдания, равно как и ее хохот, остались внутри нее.

Кто-то подошел к их столику и поставил перед ней стакан.

Помолчав немного, Диана сказала:

— Отвечу на твой старый вопрос. В самом начале я подозвала тебя, потому что было видно, что тебе требуется помощь, и вовсе не стремилась тебя снять.

Эви посмотрела, как Диана сделала несколько крупных глотков из своей кружки и спросила:

— В самом начале?

— Ну… — Диана дожидалась, пока Эви приложится к своему стакану. — Из тебя бы получилась привлекательная партнерша.

Это замечание произвело комичный, и, несомненно, нарочитый, эффект — питье попало Эви в нос. Внутри носовых ходов словно посыпали перцем, из глаз брызнули слезы. Судя по всему, она заказала себе текилу. Эви прокашлялась и кое-как выдавила из себя:

— Польщена.

Странно было слышать подобный комментарий из уст женщины.

— Если тебе некуда сегодня деться, давай завалим ко мне.

Эви, вытиравшая нос салфеткой, насторожилась и на мгновение замерла.

— Вовсе не для этого. Но я иногда приглашаю бездомных как раз за этим.

— Спасибо за предложение, — Эви вспомнилась Крис. — Но тебе лучше держаться от меня подальше.

Диана опустила глаза и покачала головой:

— Мне следовало это сделать сразу. Уж я-то знаю, как…

Эви положила руку ей на плечо:

— Ш-ш-ш. Тихо.

— Но…

— Тише, Диана. Не надо извиняться. Ты не понимаешь, — Эви наклонилась к ней. — Начнутся поиски… — она не договорила, так как у нее за спиной в зале возник шум.

На секунду она обернулась, чтобы взглянуть, в чем там дело. В бар вошла парочка полицейских. Эви поспешила отвернуться, пряча лицо.

— Черт, — прошептала она.

— Ева, возможно, мне все понятно…

— Да потише ты, — прервала ее Эви.

Эви прислушалась: навстречу легавым вышла Кийна. Судя по всему, она считала своим долгом защищать клиентуру бара. Полицейские объяснили, что ищут бандита, скрывающегося с места преступления.

— Диана, в туалете есть окно?

— Да, но Ева… — Диана попробовала подняться, но Эви железной хваткой держала ее за руку.

— Не вздумай. Меня пока-что не заметили. Я успею уйти, когда Кийна отвлечет их. Что там за баром?

— Куча мусора, задняя дверь, пожарный выход, но…

— Спасибо. Еще раз спасибо за твое предложение, Диана, но ты меня здесь не видела.

Диана кивнула. Эви старалась держаться в тени — она незаметно проскользнула в альков, ведущий к туалетам. Кажется, легавые не заметили ее. Эви удалось, пятясь, забиться в уборную.

На сей раз это оказался женский туалет. В верхнем углу на задней стенке располагалось небольшое прямоугольное окошко. Пожалуй, Эви смогла бы протиснуться сквозь него, но от одной только мысли об этом у нее снова, словно прося пощадить его, заныло плечо. Окошко располагалось над одной из кабинок. К счастью, как раз над той, которая в данный момент оставалась незанята.

Эви заперлась в свободной кабинке, и встав на унитаз, дотянулась до окна. Оно было затянуто в два слоя непрозрачной полимерной пленкой, но, к сожалению, наглухо задраено и замазано по краям краской. Несколько секунд Эви ломала голову над тем, как же оно первоначально открывалось.

Кудрявая брюнетка, восседавшая в соседней кабинке, откинув голову назад к кафельной стенке, уставилась на нее. Совершенно машинально Эви улыбнулась и кивнула ей. В ответ брюнетка смущенно помахала ей рукой.

Да, она явно хлебнула лишнего. В голове у нее все шло кругом.

Наконец Эви удалось обнаружить в верхней части фрамуги почти незаметный шпингалет. Она просунула в углубление правую руку и дернула. Краска растрескалась и окошко приоткрылось наружу, осыпав Эви шелухой высохших белил. Она еще раз дернула шпингалет. Запор, удерживающий фрамугу в открытом положении, был стар как мир, и им не пользовались уже довольно долго. Еще один рывок и окошко почти целиком вывалилось наружу. Все, что Эви могла сделать в этой ситуации, сводилось к следующему — не выпускать из рук чертову форточку и постараться как можно тише опустить ее на землю.

Вопроса, куда ей теперь бежать, у Эви не возникало. В туалет тотчас ворвался порыв холодного ветра вперемешку со снежными хлопьями. Здоровой рукой Эви подтянулась к небольшому подоконнику. Брюнетка растерянно помахала ей на прощанье рукой.

Эви кувырком вывалилась из отверстия и приземлилась на мусорный ящик под окном. Поскользнувшись, шлепнулась на пятую точку посреди засыпанного снегом проулка.

Нет, она явно перепила. Абдель, где же ты?

«Взгляни правде в лицо. Старина Абдель всего лишь предлог, чтобы говорить сама с собой».

Эви, озираясь, поднялась на ноги. Она стояла в самом начале длинного проулка. Другой его конец пересекала какая-то улочка. Ей придется держаться подальше от той улицы, на которой расположен бар. Там наверняка за каждым углом нарвешься на легавых или кого-нибудь похуже. Кроме того, ей нужно как можно скорее уносить отсюда ноги. Как только оба легавых завалят в туалет, они тотчас заметят распахнутое окошко и сразу скумекают, что здесь к чему. Эви со всех ног бросилась влево. Она поскользнулась и опять едва не шлепнулась задом, но морозный воздух и адреналин постепенно брали верх над алкоголем.

Как только Эви добежала до перекрестка, на нее тотчас упал свет фар — в переулок с улицы въезжала машина. И словно подтверждая ее самые худшие опасения, из-за поворота выскочил автомобиль, и, взревев мотором, как угорелый понесся ей навстречу. Эви бросилась назад в переулок. Господи, что же ей теперь делать? Ведь ей никак не оторваться от преследователей в машине. Хромая на одну ногу, она теперь не стала бы тягаться даже с обыкновенными людьми.

На ходу Эви пыталась нащупать в рюкзаке свой «Мишков», но только рассыпала аптечку.

Рев мотора раздавался все ближе. Добежав до мусорного ящика, она нырнула в укрытие, изо рта у нее валил пар, отчего даже запотели ее очки.

Опершись дулом «Мишкова» о край мусорного бака, Эви нажала на спуск, едва только машина, скрипнув тормозами, выскочила из-за поворота. «Мишков» щелкнул пустым магазином. У нее вылетело из головы перезарядить его.

Из вишневого форда «Эстиваль» ее окликнул знакомый голос:

— Эй, Ева!

Эви посмотрела на свою «пушку», затем на свою мишень и вздрогнула.