"Повелители сумерек" - читать интересную книгу автора (Свонн Эндрю)

ГЛАВА 1

В половине пятого бесснежным декабрьским утром накануне Нового года Эви Ишем голышом красовалась на балконе последнего этажа с видом на Манхэттен. Она трудилась в поте лица, пытаясь одержать победу над чертовым тренажером, однако тот никак не желал сдаваться. Даже после того, как Эви снизила нагрузку до 250 килограммов, каждое отжимание тяжким грузом давило ей плечи. Эви только что вернулась домой из Гаваны. Это был ее первый отпуск со дня работы в Агентстве Национальной Безопасности, а поэтому все ее мышцы превратились в настоящий кисель.

«Подумать только, чтобы такое первым пришло в голову как раз в день твоего рождения», — заметила про себя Эви.

Если верить бумагам, ей исполнилось тридцать три. Однако на вид ей можно было дать от тридцати до тридцати шести. Эви выбрала себе день рождения 31 декабря 2025 года исключительно ради удобства. В действительности никто не знал подлинную дату ее рождения, но в иммиграционной службе не любили, когда в документах оставались незаполненные строчки.

Однако сколько бы в действительности ей ни было лет, в ее возрасте было бы непозволительной роскошью на время забросить тренажер. По крайней мере, у нее в запасе оставалось еще три дня, прежде чем Агентство снова вызовет ее на работу.

После двадцати отжиманий Эви сделала передышку и потянулась за полотенцем. По всему ее телу блестели мелкие бисеринки пота, а прерывистое дыхание оставляло в воздухе мерцающий инфракрасный след.

Эви отступила к углу балкона и взглянула на свое жилище. Казалось, будто очертания Манхэттена прорезали в темноте ночи сияющее отверстие. Здания будто бы жались вокруг отливающего синим блеском хромированного позвоночника башни «Ниоги». Красные огоньки то и дело снующих над городом аэрокаров напоминали россыпь пылающих угольков. Направо, в просвете между двумя многоквартирными высотками, ей был виден насыщенный зеленый отблеск купола над Центральным парком. А дальше, позади сверкающего огнями города, небо было черным, как сама преисподняя.

От холодного ветерка по коже Эви побежали мурашки, и девушку пробрала такая дрожь, что казалось, от этого открылась каждая пора на ее теле.

«Тридцать три, — подумала она про себя. — Самое время остепениться».

Впервые с самой войны у нее появился постоянный адрес. И хотя Эви по-прежнему оставалась в лучшей своей форме, Агентство вот уже пять лет как не отправляло ее на выполнение рискованных заданий. Единственное, чем теперь занималась Эви, — была работа с компьютером в Мозговом Центре. Если ей и приходилось гоняться за чем, так это за недостающей страницей информации, или же выуживать из памяти машины на свет божий какую-нибудь заумь.

В этом доме она жила уже достаточно долго, чтобы столкнуться с одним из жильцов-мужчин. Чак Дуайер с семнадцатого этажа назвал ей номер своей квартиры уже на вторую неделю после того, как она появилась здесь.

А один из коллег даже пригласил ее на ужин. Дейв Прайс работал в другом отделе, но они то и дело сталкивались на службе. Эви была у него дома в Квинсе и познакомилась почти с целой дюжиной его кошек. И если бы Дэвиду не было известно, что Эви не человек, все могло бы зайти гораздо дальше, чем невинный ужин вдвоем.

Да, Эви, несомненно, остепенилась. Некоторым людям подчас не хватает острых ощущений. Но эти люди просто ненормальные. И хотя Эви была специально создана для боевых операций, сидячая работа ее вполне устраивала. Еще в пятьдесят четвертом, когда Верховный суд дал «продуктам» человеческой генной инженерии те же права, которые 29 поправка давала всем моро, Эви начала подумывать о том, чтобы оставить работу в Агентстве.

Схватки с террористами были для нее уже пройденным этапом. Лишь одна дурацкая перестрелка в Кливленде — и ее перевели в число консультантов. Эви не раз закрадывалась в голову мысль, что ее специально выставили за порог боевого подразделения — тем самым кто-то решил наказать ее за то, что она раскопала все это дерьмо.

Собственно говоря, на первый взгляд это могло показаться повышением. И вот уже почти шесть лет она трудилась в Мозговом Центре. Из того, чем Эви теперь занималась, на «боевую операцию» походили, пожалуй, только письменные отчеты о гипотетическом вторжении каких-нибудь инопланетян или же менее гипотетические измышления о возможных вспышках насилия среди моро.

Временами Эви чувствовала себя совершенно чужой — этакой машиной-экспертом, по ошибке оказавшейся среди ученых, экономистов и политиков. Однако эта работа давала ей приличные средства к существованию и человеческое имя. Спрятав глаза за контактными линзами, Эви вполне могла сойти за невысокую, мускулистую особу, и Агентство помогало ей вводить окружающих в заблуждение.

Эви зашагала назад к тренажеру и принялась перенастраивать его на ножной пресс. Откинув крышку мануала, нажатием кнопки установила усилие в 600 килограммов. Затем она выждала какое-то время, прислушиваясь, как машина настраивает гидравлику.

Эви уселась верхом на сиденье, откинулась назад и уперлась ногами в педали.

Тренажер располагался в конце балкона, спроектированного в виде буквы «Г», и был направлен на угол, за которым виднелась двойная башня многоквартирного небоскреба на краю парка. Здание напротив было на пару десятков этажей выше, лет на пятьдесят новее и тысяч на пять в месяц дешевле, чем тот дом, в котором жила она сама.

Эви не сводила взгляда с фасада соседнего дома. Независимо от того, в какую рань она начинала свои упражнения, ее привычка «накачиваться» голышом всегда привлекала с десяток зрителей. Правда, Эви еще не решила для себя, как относиться к этому.

Вот и сегодня, несмотря на то, что она приступила к своим упражнениям на полчаса раньше обычного, судя по всему, это не имело никакого значения.

В четвертом окне сверху в третьем ряду слева виднелся любопытный. Он выдавал себя высокоспектральным блеском линз бинокля. Эви напрягла зрение, наводя фокус на парня. Окно тотчас же приобрело необходимую резкость, а весь остальной Манхэттен слился в размытую картину бокового зрения. Эви разглядела лицо — в черно-белой гамме и словно разрезанное на полосы венецианскими ставнями на его окне. На вид парню было где-то за двадцать, и, судя по всему, он был из белых англоамериканцев. Правда, Эви не удалось рассмотреть, что там у него за спиной в сумраке комнаты. Сам парень был вооружен полевым биноклем, британским «восьмидесятым», с установкой ночного видения.

Эви еще несколько раз отжалась, затем снова открыла глаза и навела резкость на парня. Декабрь, а с парня градом катится пот. Эви были хорошо видны его мокрые подмышки и влажный блеск на лбу. Что-то здесь было не так, причем это вряд ли можно было отнести к разряду нью-йоркских странностей.

Эви трудилась изо всех сил, пока сама вся не покрылась испариной. Она до того взмокла, что даже стала соскальзывать с пластикового сиденья. Обычно это не доставляло ей неудобства, но, судя по всему, она порядком подрастеряла былую форму. Эви отжала ногами пресс еще пару раз и сделала передышку, потянувшись за полотенцем, чтобы подложить его под себя на сиденье. Остановившись, она снова напрягла зрение, чтобы лучше рассмотреть того любопытного парня. Вот тогда-то она разглядела, что у него в одном ухе торчит мини-наушник, а на горле укреплен ларингофон. Сначала она этого не заметила, по-видимому, из-за жалюзи и отбрасываемой ими тени. К тому же этот тип разговаривал сам с собой.

И хотя на Манхэттене можно увидеть сколько угодно чокнутых, бормочущих что-то себе под нос, этот явно разговаривал с кем-то другим.

Говорил он четко и вслух, поэтому Эви могла читать по губам. Делать это на расстоянии свыше ста метров было довольно тяжело, но в свое время японские биоинженеры потрудились на славу, оснастив Эви отличными глазами.

Эви, чтобы не выдать себя, не стала таращиться на парня. Он ведь легко мог догадаться, что она заметила его, и тогда того и гляди задернет жалюзи или нырнет в глубь комнаты. Даже ее короткая передышка на ножном тренажере могла спугнуть его. Эви снова принялась накачивать мускулатуру.

К счастью, парень не заметил ее остановки. Вот почему Эви, пока он разглядывал ее ноги, пыталась по губам прочитать, что же он говорит.

А говорил он явно не по-английски, и в первое мгновение это выбило ее из равновесия, однако Эви тотчас узнала открытые слоги японского языка. Черт! Читать по губам язык, в котором огромную роль играет интонация, было едва ли не безнадежной попыткой. Затем парень слегка кивнул и перешел на арабский. В арабском Эви была подкована сильнее, чем в японском.

Сказанное парнем выглядело примерно следующим образом: «Приготовиться. „Груз“ на юго-западном балконе. Первая команда отвечает за передачу. Вторая и третья прикрывают лестницу». Вовсе не нужно было быть из ряда гениев, чтобы тотчас понять о каком «грузе» идет речь. И хотя Эви была воспитана в среде израильтян, что вполне могло предвзято настроить ее против любого, кто говорил по-арабски, не трудно было догадаться, что «передача» скорее всего из разряда чего-то малоприятного.

Она в двадцатый раз отжимала пресс, а поэтому была вынуждена несколько раз моргнуть, чтобы снова поймать наблюдающего в поле зрения. Как только Эви снова навела резкость и увеличила угол обзора, краем глаза она заметила какую-то вспышку. Одновременно до нее донесся какой-то скрип. Как оказалось, это открылось окно на верхнем этаже здания по соседству с домом, откуда велось наблюдение. Скрип и урчание, доносившиеся теперь до Эви, принадлежали скоростному лифту, что соединял первый и последний этажи.

Кроме нее никто теоретически не мог воспользоваться этим лифтом, так как вторая квартира на верхнем этаже оставалась незанятой.

Полковник Абдель, ее первый наставник, ставший ей почти что отцом, вбил ей в голову несколько непреложных правил, и одно из первых в их списке гласило: «знай свою территорию». Эви как пять пальцев изучила дом, в котором жила, знала всех до единого жильцов, знала происхождение всех звуков, а так же то, что лифт достигает верхнего этажа за сорок семь секунд.

Двустворчатая балконная дверь находилась за углом. От оружия Эви отделяли какие-то пятнадцать метров. Открытое окно на той стороне улицы вспыхнуло снова, и какое-то животное чувство заставило Эви тотчас оставить свой тренажер и прыжком броситься на крышу. Позади нее что-то с силой ударилось о сиденье, с которого она только что соскочила. Она услышала треск разрываемого металла и свист вытекающей гидравлической жидкости.

— Черт! — Эви взвизгнула в окружающую ее темноту.

Подумать только, в нее стрелял снайпер, причем не иначе как из «пушки» пятидесятого калибра. Эви на всей скорости бросилась бегом по гладкой поверхности крыши. Она почувствовала, как второй выстрел раздался у нее прямо за спиной, и пуля, просвистев совсем рядом, впилась в крышу. Послышался треск, и ноги Эви обдало керамической пылью. Девушка нырнула в укрытие, пытаясь спрятаться за квадратной кирпичной будкой, в которой размещались моторы лифтов и кондиционеров.

Эви насторожилась и, дрожа, прижалась к кирпичной стене. Она почувствовала, как дрогнула стена, — это с другой стороны в нее впилась еще одна пуля.

«Какого черта здесь происходит?»

Эви, словно наяву, слышала, как Абдель предупреждает ее оставить вопросы на потом. Когда в нее никто не будет стрелять.

Снайпер затаился, очевидно ожидая, когда она снова засветится. «Черт», — подумала Эви. Как ей, однако, повезло, что она вовремя засекла эту вспышку. Если бы не тот тип, что вел за ней наблюдение, она бы ни за что не заметила, поскольку не подозревала об опасности. От этой мысли Эви стало страшно.

Но что же ей теперь делать? Тип, ведущий наблюдение, разговаривал с командой перехватчиков, которые уже наверняка заняли лифт. Они появятся здесь в считанные секунды. Снайпер загнал ее в ловушку, а тип в доме напротив, которому было видно все как на ладони, передавал им информацию о ее передвижении.

Эви усилием воли взяла себя в руки и постаралась трезво оценить ситуацию.

В лифте на какое-то время их передатчик выйдет из строя. Эви бросила взгляд вверх стены, к которой прижалась спиной. Дрожь не оставляла ее. Дверь в будку располагалась как раз напротив снайпера, но на той стороне, где стояла Эви, имелось небольшое окошко. Девушка силой открыла его. Раздался скрежет покореженного металла, однако Эви не обратила на это ни малейшего внимания. Все равно команде перехвата в лифте ничего не слышно. Лифты в их доме были шикарные и абсолютно звуконепроницаемые.

Внутри каморки единственным звуком было урчание поднимающегося лифта. Стоял запах машинного масла и электрического кабеля. Эви сунула голову под почерневшие скобы, которые держали урчащий мотор, и посмотрела вниз, в шахту лифта. Если там у них работает радио, то аварийный люк на крыше лифта наверняка был бы уже открыт. Однако лифт поднялся уже на половину шахты, а крышка люка пока еще закрыта. Значит, передатчик у них не работает, и тип, что ведет наблюдение, не может предупредить их, что Эви того и гляди обрушится на них сверху.

Эви оглядела тросы, протянутые к мотору. Ей не хотелось этого делать, но только так, предприняв ответные меры, она могла взять ситуацию в свои руки. Эви крепко ухватила трос и начала, перебирая руками, спускаться вниз. Этак можно в два счета свернуть себе шею, если ослабишь хватку, но другого выхода у нее не было.

Эви встретила лифт на пятнадцатом этаже двадцатиэтажного здания. Ноги девушки были заляпаны черной жирной грязью, накопившейся на крыше лифта, а все тело выпачкано коричневой смазкой, и Эви пожалела, что на ней нет одежды.

Эви сжалась в комок на крыше лифта и прислушалась. Расслышать она ничего не смогла, но явственно ощутила их запах. Двое, притом явно не люди. Эви сразу определила, что запах исходит именно от них. Псы — и один, и второй. Скорее всего, биосконструированные афганы. У таких первоклассный боевой опыт, накопленный со времен Пан-Азиатской войны. Когда же Кабульское правительство прекратило сопротивление, они наверняка подались в наемники.

Эви облегченно вздохнула. Японские биоинженеры наверняка имели в виду моро, когда конструировали ее опознавательный запах. Будь она истинной представительницей человеческого рода, ситуация оказалась бы прямо противоположной — псы учуяли бы ее, а не наоборот. Но они не видели ее и не чувствовали ее запаха. И если она сделает все правильно, то они так ничего и не заметят.

Люк представлял собой обыкновенную панель на крыше лифта. Когда террористы проезжали мимо шестнадцатого этажа, Эви тихонько приподняла крышку. Взглянув вниз, она убедилась, что ее догадка верна. Два афгана. Лучшее тому подтверждение — лохматая серая шерсть. Оба настороженно смотрят перед собой, два автомата с глушителями направлены на хромированную дверь.

Их черные носы задергались одновременно, и тот, что находился ближе к Эви, уже было обернулся, учуяв, как в кабину проник затхлый воздух из шахты.

Эви уселась верхом на люк и обеими руками ухватилась за край отверстия. Она тотчас услышала, как от ее усилий хрустнул металл. Псы тоже услышали этот звук.

Лифт достиг семнадцатого этажа. Оба наемника того и гляди задерут головы. «Слишком медлительны», — подумала Эви. Она скользнула ногами в отверстие и, словно клещами, обхватила ими шею одного из псов. Не теряя времени, потянула пса вверх теперь уже при помощи рук. Второй волкодав приготовился стрелять, но товарищ мешал ему.

Эви рывком наполовину вытащила пса через люк, тем самым защитив себя от второго афгана, и повалилась на спину на крыше лифта. Наемник моро нещадно отбивался. Он глядел ей в лицо, брызжа ей на живот пенной слюной и тряся головой из стороны в сторону. Эви правой рукой схватила пса за морду и с силой захлопнула ему пасть. На бедро ей упали теплые капельки крови и кончик откушенного языка.

Используя морду пса, словно рычаг, Эви сломала ему шею. Разжав ноги, она откатилась в сторону от люка. Лифт проплыл мимо восемнадцатого этажа. Бездыханный афган лежал, перекинувшись через крышку люка. Голова его была задрана куда-то вверх, через правое плечо, словно пес заметил что-то интересное на верху шахты. Эви украдкой взглянула направо, в глубь соседней шахты. Второй лифт неподвижно стоял внизу, в холле первого этажа. Эви бросилась вниз и, уцепившись за край, повисла сбоку кабины. Она как раз вовремя покинула крышу лифта, так как в следующее мгновение второй пес выпустил в потолок автоматную очередь.

Мертвый афган задергался, словно в припадке, а шахта наполнилась свистом и звяканьем рикошета. Эви заволновалась, как бы случайно не оказались поврежденными мотор и тросы.

Пес прекратил стрельбу, не причинив технике серьезного ущерба. Эви заняла позицию напротив люка, упершись ногами в металлическую скобу, приваренную посередине наружной стенки лифта.

Эви слегка пригнулась, прислушиваясь. Ей было слышно, как дохлый пес с глухим стуком свалился назад в кабину, и в шахту проник резкий запах пороха. Эви продолжала прислушиваться. Вскоре до ее слуха донеслось, как второй пес пытается вылезти из отверстия люка.

Девятнадцатый этаж.

Эви выждала ровно одно мгновение и высунулась до пояса над крышей лифта. Как она и ожидала, пес стоял на крыше, уставясь вверх. Правой рукой Эви с силой врезала псу в пах. От боли тот подпрыгнул и потерял равновесие. Уцепившись за крышу лифта левой рукой, Эви снова отклонилась к соседней шахте. Пес обеими лапами ухватился за автомат, но было уже поздно. Эви почувствовала, как ее волосы коснулись тросов, и она в то же мгновение перебросила через себя пса. Тот полетел головой вниз прямехонько в соседнюю шахту. Эви услышала, как внутри лифта, звякнув колокольчиком, открылись двери: двадцатый этаж.

Внизу с глухим стуком упал на землю афган-моро. Эви прыжком вскочила на крышу лифта и проскользнула в люк. Ее ступни коснулись пропитанного кровью ковра. Тот пес, что выпустил автоматическую очередь, изрядно изрешетил своего дружка. Внутри лифта стоял густой дух крови и псины. Эви нажала на аварийную кнопку прежде, чем двери успели закрыться.

Она позволила себе ровно пятнадцать секунд, чтобы рассмотреть убитого пса.

Вид у афгана был достаточно здоровый, так что вряд ли он попал сюда с индийской границы. Скорее всего, он участвовал в операциях на иранской и туркменской границах. Война окончилась уже много лет назад, и с тех пор многие псы подались в наемники.

На нем была типичная военная куртка афганских спецназовцев, как, впрочем, и все остальное из экипировки. А вот автомат — совсем другое дело.

Эви на мгновение подумала, а не сбегать ли ей домой за собственной «пушкой»: окна выдержат как минимум один выстрел из ее снайперского оружия. Но, подумав, она решила, что времени на это у нее пока нет.

Эви схватила автомат пса и сорвала с его лохматого уха портативный радиопередатчик. Рывком она снова выбралась на крышу лифта и пролезла под крепежными скобами мотора. На несколько мгновений она позволила себе полюбоваться автоматом. Редкое оружие, явно японского производства, в последнее время такое редко увидишь. После Пан-Азиатской теперь днем с огнем не найдешь вообще ничего японского. Не говоря уже об оружии. Небольшой черный «Мицубиси СТ-2» был изготовлен главным образом из пластика и керамики. Единственная его металлическая часть — боек. Даже без глушителя эта «пушка» стреляла неслышно, словно негромкий выдох. Эви проверила магазин. Девятимиллиметровые пули с пластиковым наконечником для уничтожения живой силы противника. Не удивительно, что тросы и мотор не пострадали от выпущенной псом очереди. Полный магазин, на тридцать выстрелов.

Радионаушник, снятый ею с мертвого пса, не был предназначен для людей, но пластиковый зажим, которым он крепился, приспособить было нетрудно. Эви прицепила его себе на мочку уха. И хотя динамик смотрел теперь в другую сторону, Эви могла разобрать арабскую речь того типа, что вел внешнее наблюдение: «Первая команда, повторяю, „груз“ находится на верху лифтовой шахты. Отбой».

А затем тишина. Эви бегом бросилась в двери помещения, примыкавшего к шахтам.

Лишь на мгновение она задумалась о том, куда подевалась охрана здания, но уже в следующую секунду завернула за угол зеленого металлического блока установки центрального кондиционирования. Разогретое помещение скорее напоминало парилку из-за мощной отопительной системы. Для обогрева использовались те же воздуховоды, что и для охлаждения.

Эви посмотрела на мини-микрофон и прикрепленный к нему передатчик. Микрофон и ремень, на котором он крепился, свободно болтались у нее на шее. Само же радио представляло собой небольшую коробочку, что висела сейчас у нее на груди. На коробочке имелось небольшое углубление с четырьмя кнопками. Вот и вся система переключения. Как поняла Эви, настройка на нужную частоту задавалась заранее. Скорее всего, так. Хотя радио было какой-то незнакомой модели. Заостренным ногтем Эви попала в небольшое углубление и включила вторую кнопку.

«… трое на северную лестницу. Первой команде требуется помощь в доставке „груза“. „Груз“ находится в неповрежденном состоянии, не упакован, повторяю, в неповрежденном состоянии и не упакован».

Давным-давно она приучила себя смеяться совершенно беззвучно. Во время боевых операций случалось много такого, от чего ей хотелось расхохотаться. Когда кровь, подчас совершенно не к месту, закипала от адреналина, и голова шла кругом. Эви была уверена, что «не упакован» должно означать «не вооружена», что не совсем отвечало действительности. Тем не менее, с оружием или без, она и вправду была «не упакована». Ей тотчас расхотелось смеяться. Абдель не раз во время длительных тренировок говорил ей, что чувство юмора сведет ее в могилу. Эви отложила СТ-2 и повернула болты на одной из боковых панелей массивной установки кондиционирования. Она пыталась не производить лишнего шума. Ведь если третья команда тоже сформирована из афганов, следует учитывать их слух, даже если топка в подвале своим гудением заглушает остальные шумы. Кроме того, ее беспокоило их обоняние. Эви была сконструирована таким образом, чтобы, насколько это возможно, не оставлять после себя запаха, однако сейчас, перемазанная машинным маслом и кровью, она наверняка оставляет за собой хорошо различимый след. И все-таки ей стоит начать спускаться, ведь воздушные потоки в шахте восходящие. И поэтому большую часть пути она будет вне досягаемости для их обоняния.

Наконец-то зеленая панель откручена. Проскользнув в допотопный воздуховод, Эви устремилась вниз по квадратной трубе из листового алюминия. Горячий металл обжигал ей кожу и, казалось, нарочно превращал любой звук в грохот. От затхлого воздуха топки слезы накатывались на глаза.

«Третья команда — занять почтамт, восемнадцатый этаж, „груз“ не найден. Отбой». «Почтамт для третьей команды, первая команда не отвечает. Предположительно, доставка произошла по неверному адресу. Вам вменяется в обязанность немедленно перехватить „груз“.

Эви задела воздуховод на потолке девятнадцатого этажа. Она вполне доверяла своей способности ориентироваться, стараясь попасть на северную лестницу. С трудом девушка протиснулась в узкую вытяжную трубу. Оказавшись позади решетки, выходящей на площадку северной лестницы, и выставив вперед автомат, она стала протискиваться по трубе, что была не более метра в ширину и полметра в высоту. Путь назад был отрезан. Эви до крови ободрала себе колени, бедра, локти, плечи и соски.

Она успела к решетке как раз вовремя — по винтовой лестнице неслись вверх два пса.

Эви без труда догадалась, что афганы наверняка учуяли исходящий из воздуховодов странный запах.

Эви переключила СТ-2 на автоматическую стрельбу и сквозь отверстие решетки, целясь как можно выше, обрушила на афганов смертоносный ливень. Глазомер ее не подвел. Первая пуля попала ближайшему псу в морду. Лохматая голова взорвалась клоками шерсти, фонтаном крови, осколками зубов и костей.

Второй наемник быстро пришел в себя. Заметив, что решетка воздуховода вылетела наружу, он тотчас открыл огонь, правда взяв при этом неверный прицел. Эви перевела ствол автомата на второго пса. Тот в ответ уставил на нее дуло своего СТ. Эви почувствовала, как на нее посыпалась бетонная пыль. Это афган попал слишком высоко над вытяжным отверстием. К несчастью для него, второй раз выстрелить ему не удалось.

Эви перевела огонь на пса, пулями разрывая в клочья его экипировку. Она слегка приподнялась, поскольку пес повалился спиной на перила. Его автомат отлетел в сторону, поливая огнем потолок, отчего вниз посыпались мелкие осколки фибергласовой плитки. Следующим выстрелом Эви перебила псу позвоночник, и афган перелетел назад через перила. Лохматый наемник грохнулся в проем лестничного колодца.

Тип с наблюдательного поста совсем свихнулся и вопил по радио: «Команда третья, ответьте, третья команда. Где „груз“, где вы сами? Конец связи!»

Вздохнув с облегчением, Эви выкарабкалась из трубы. На запросы наблюдательного поста не откликнулась ни единая душа из третьей команды. Значит, их только двое. Эви перегнулась через перила, пытаясь разглядеть, куда свалился второй пес.

Труп повис, зацепившись через перила противоположной площадки пятого этажа.

Эви переключила радио на другую частоту. «Двоим перейти ко входу на северную лестницу. Доставка „груза“ не состоялась. У входа к вам присоединится команда номер четыре. Не забирайте „груз“ до тех самых пор, пока к вам не присоединится четвертая команда. „Груз“ уже упакован… »

Значит, надо ждать еще, по меньшей мере, четырех псов. Или даже пятерых, если еще один находится в вестибюле. Это уже меняло ситуацию к худшему. Пока что ей удалось застать врасплох четверых, используя свое превосходство в боевой подготовке.

Пора менять тактику. Четвертой команде надлежало подняться наверх из вестибюля, и, пока обе команды не встретятся, они не будут предпринимать решительных действий. У Эви оставался шанс добраться до своего снаряжения и собственной «пушки».

Она взлетела вверх по ступенькам, оставляя за собой целый шлейф запахов из смеси смазки и крови, и на полной скорости вломилась в дверь. Этот коридор протянулся между двумя квартирами верхнего этажа, и на каждом его конце располагалось по лестничному колодцу. Холл был весь увешан зеркалами, пол застлан ковром. Двери лифта, застывшего на верхнем этаже, все еще оставались открытыми.

Эви осторожно приблизилась к своей двери и набрала код. В этом был определенный риск, но Эви сомневалась, чтобы кто-нибудь успел проникнуть к ней в квартиру. Щелкнул замок. Эви плечом открыла дверь и нырнула в свои апартаменты.

Наблюдательный пост совершенно свихнулся: «Груз» в квартире верхнего этажа. Повторяю… »

Снайперский выстрел впился в окно спальни рядом с балконной дверью. Однако полимер выдержал удар, поглотив пулю. У Эви ухудшился обзор здания, где расположился снайпер, картина стала размытой и искаженной.

Что ж, оно даже к лучшему, теперь и снайпер с трудом различит ее. Эви не стояла на месте. Когда снайпер произвел второй выстрел, она как раз кубарем вкатилась к себе в спальню. Теперь посередине радужных кругов в толще стекла сидели две пули. Окно начало издавать угрожающий скрип.

Эви опустила свой СТ и, пошарив рукой под кроватью, вытащила на свет черный рюкзак. Потом перекатилась в угол спальни и уселась, сжавшись в комок, за кирпичной колонной, что поддерживала край крыши. Импровизированное укрытие защищало ее от снайпера. Еще одна пуля впилась в окно, и оно наконец не выдержало. Стекло с треском лопнуло, и по всей спальне разлетелись мелкие осколки.

«… повторяю, „груз“ находится в юго-западной спальне».

Эви извлекла из рюкзака свою «пушку». Это был «ИМИ-Мишков LR 7,62», израильская разработка, предназначавшаяся специально для русских спецслужб. Эви установила насадку, удлинив тем самым ствол едва ли не на метр, и щелкнула затвором.

Стреляющий без отдачи «Мишков» был рассчитан на шесть выстрелов, на шесть стандартных, калибра 7,62, патронов. Эви пользовалась им потому, что эта «пушка» была самой дальнобойной и точной из всех на свете; насадка была так хитро сконструирована, что точность стрельбы начинала ухудшаться только после десятка выстрелов. Эви накинула на плечо рюкзак, одновременно пытаясь мысленно представить себе планировку соседнего жилого дома. Она даже про себя поблагодарила снайпера за то, что тот наконец-то разнес вдребезги окно. Затем, затаив дыхание, она выкатилась из-за кирпичной колонны и нацелилась как раз на третье окно слева и четырьмя этажами выше.

«Быстрее, „груз“ перемещается».

Эви выстрелила в окно, откуда велось наблюдение. Откатившись в сторону от огневой позиции, она заметила, как венецианские ставни захлопнулись, а тип, что вел наблюдение, рухнул на пол. По стеклу потекли алые ручейки. Окна наблюдательного поста оказались уязвимыми для пуль.

— Вот теперь ты наконец-то заткнешься. — Лишь на мгновение у нее оставалась надежда, что эти ее слова не разнесутся в эфире.

Снайпер промахнулся снова. Пуля впилась в кровать. Струи воды брызнули до самого потолка. Эви только что обезглавила командный пост террористов, частично лишила их обзора, а теперь к тому же у нее при себе имелись все эти зловещие штучки, которые она хранила в рюкзаке на случай чрезвычайной ситуации.

Следующий выстрел снова не достиг цели. Пуля застряла во втором окне. Эви уже перекатилась в коридор, когда у нее за спиной снайпер наконец-то разнес второе окно. Лишь перекатившись по осколкам, она почувствовала жжение от порезов. В ранки проникало машинное масло, отчего у Эви возникло ощущение, будто о ее тело, словно о столб, точит когти огромная кошка. Однако Эви, не обращая особого внимания на боль, решительно направилась к южной лестнице с рюкзаком на случай чрезвычайной ситуации в одной руке и «Мишковым» в другой. Вторая и четвертая команды вот-вот ворвутся наверх по северной лестнице. Времени у Эви было в обрез.

Южная аварийная лестница была сделана из бетона и представляла собой зеркальное отражение своего северного близнеца. На площадке девятнадцатого этажа располагалась вентиляционная решетка — точно такая же, сквозь которую Эви застрелила двух псов. Вентиляционная труба вела прямо к колодцу второй лестницы. Эви уловила исходивший оттуда слабый запах крови. Эви опустила на пол рюкзак. С трудом дотянувшись до решетки и продев пальцы в отверстие, с силой рванула металлическую заслонку, увлекая вместе с ней кусок стены. Затем она положила «пушку» назад в рюкзак, а взамен извлекла небольшую круглую гранату. Уперевшись в отверстие, она ощутила, как ее соски прошлись по побеленной бетонной стене. Эви заглянула внутрь вентиляционной трубы — прямой алюминиевой шахты, заканчивавшейся примерно тридцатью метрами ниже небольшим светлым прямоугольником. До нее донесся запах собачьей крови, хотя его и перебивал теплый воздух, поступавший из топки. Эви прислушалась.

Террористы пытались действовать бесшумно, однако их было слишком много. Как и следовало ожидать, из-за трупа, валявшегося на лестнице, вышла заминка. Эви слышала преследователей через вентиляционную трубу и в наушник, отчего казалось, будто их слова отдавались каждый раз эхом.

«Вторая команда — посту наблюдения. Нами обнаружена третья команда. Отбой…»

Эви никогда особенно не любила пользоваться взрывчаткой. Взрывы, как правило, неточны, они оставляют после себя горы мусора, и вообще, чаще всего от них страдают совершенно посторонние люди.

У Эви затекла левая рука. Она переложила гранату в правую, вытащила зубами чеку и мысленно прикинула результат. Выждав ровно полторы секунды, она швырнула гранату в вентиляционную трубу, а сама бросилась в сторону. Спустя две секунды она услышала, как граната стукнулась об алюминиевую стенку трубы, какое-то мгновение катилась по ней, а затем вывалилась с другой стороны. Разумеется, на особую точность рассчитывать не приходилось, но зазвучавшая в наушниках сирена успокоила Эви — значит бомба скатилась к другой лестнице, а не в какой-нибудь соседний боковой ход.

Вторая и четвертая команды распознали гранату почти мгновенно. Грохот показался ей оглушительным, даже несмотря на то, что Эви находилась на противоположной стороне. Сначала из вентиляционной трубы вырвались клубы дыма, а вслед за ними прокатилась взрывная волна, отчего у Эви заложило уши. Эви терпеть не могла взрывчатку, но иногда без нее никак нельзя было обойтись.

Теперь в наушниках трещали одни только помехи. Эви попробовала понажимать другие кнопки. Безрезультатно — в эфире царила гробовая тишина. В лучшем случае это могло означать, что она расправилась со всей компанией. Однако, в целях предосторожности разумнее было предположить, что террористы обнаружили, что их радиопереговоры прослушиваются и теперь действовали втихомолку.

В любом случае, снайпер все еще занимал свою прежнюю позицию в доме напротив. Кроме того, несмотря на все их предосторожности, — террористам удалось уничтожить охрану, воспользоваться скоростным лифтом, пожарными лестницами и оружием с глушителем — операция по захвату перестала быть секретной. Теперь по всему дому завывала пожарная сирена, разбудив, по меньшей мере, добрую половину жильцов, а из окон верхних этажей сейчас наверняка валили клубы дыма.

Еще десять минут, и сюда прибудет наряд полиции, пожарная бригада и, возможно, представители Бюро. А минут через двадцать расследование возьмет на себя Агентство. Не пройдет и получаса, как все видеоустановки, словно попугаи, начнут повторять официальное заявление об устроенном моро теракте. Это будет незамысловатая, упрощенная история, которая, хотя и покажется на первый взгляд вполне правдоподобной, будет откровенным враньем.

Эви как раз хватит времени, чтобы покинуть здание и заново вернуться сюда уже с улицы. Главное — остерегаться полицейских. Стандартная для тайных операций процедура: попасться на какой-нибудь мелочи, на сущем пустяке в лапы к блюстителям закона. Оперативный работник брошен на растерзание, а Агентство тем временем сочиняет какую-нибудь сказочку, как правило, о беспардонных агентах.

Эви порой досадовала, что работает не в ЦРУ. Тем, по крайней мере, наплевать на газетную шумиху — за своего агента они будут стоять горой.

Внутреннее чувство подсказало Эви, что сейчас 4:52 утра.