"Рано или поздно" - читать интересную книгу автора (Адлер Элизабет)

Глава 13

Элли добралась домой только в час ночи. Ныла спина, болели ноги, на шее напряженно пульсировала жилка.

Скинув туфли, она подумала о приглашении Дэна Кэссиди. Пойти куда-нибудь поужинать? Смешно! Она сама кормит людей ужинами.

Но если честно, Элли просто боялась. Слишком многое было поставлено на карту. Она вложила в кафе все, что имела и смогла занять. Кафе означало будущее. Она была полна решимости показать, на что способна. Хотя кому, пока не уяснила. Деньги нужны были для того, чтобы содержать бабушку. Наверное, это самое главное.

У Элли был свой дом. Маленький, но приятный.

Тесный холл, слева небольшая гостиная, обставленная мебелью из особняка «Приют странника». На видавшей виды каминной полке пара серебряных подсвечников. Там же несколько фотографий в рамках: Мисс Лотти, Мария и, конечно, Лабрадор Бруно. Над полкой венецианское зеркало. У одной стены антикварный французский шкафчик (дерево с позолотой) с большой фаянсовой вазой, в вазе красные тюльпаны. Кофейный столик со стеклянной крышкой завален книгами, а приставной, бронзовый, задрапирован шелком, и на нем лампа девятнадцатого века с янтарным абажуром. На стенах полдюжины старых картин. Ну что еще? Удобный диван, обитый кремовым льняным полотном, пара кресел, еще пара небольших столиков. В общем, мебели хватает.

Справа от холла столовая, стены выкрашены в травянисто-зеленый цвет. По углам щели — память о землетрясении. Обеденный стол, круглый, с крышкой из белого итальянского мрамора. Вокруг стола полдюжины старых стульев. В терракотовой кадке искусственный фикус. На стенах картины.

Арочный проход ведет в небольшую кухню, выложенную белой плиткой. Здесь все безукоризненно. Главным образом потому, что Элли редко бывает на кухне.

Наверх ведет крутая лестница. Там ванная и большая спальня. Это самое обжитое место в доме и самое ее любимое. Кровать с балдахином принадлежала еще родителям. Только в те времена она была задрапирована индийскими шалями и яркими тканями с блестками, из которых шьют сари. Золотистыми, оранжевыми и пурпурными. Теперь балдахин — из кремовой кисеи, кровать завалена подушками. На полу красивые персидские ковры, они частично перекрывают друг друга, образуя приятный мозаичный узор. Ночной столик — из итальянского мрамора с инкрустацией, а лампа — в форме вазы светло-коричневого оттенка.

На антикварном сосновом комоде с зеркалом серебряный поднос с парфюмерией и принадлежностями для макияжа, а также флакон «Изы» (ее любимая туалетная вода) и фото родителей. У окна на полосатый шезлонг брошен розовый махровый халат. Очень удобный. Он у нее с семнадцати лет, и она никак не может с ним расстаться.

Элли приняла душ, надела старую футболку с эмблемой местной баскетбольной команды «Лейкерс», белые хлопчатобумажные носки и села перед зеркалом. Рассмотрела себя, намазалась кремом, причесала волосы, досадуя, что они вьются, и представляя, как бы выглядела с короткой стрижкой.

Подойдя к окну, Элли посмотрела на океан, отраженную в нем луну и представила свидание с Дэном Кэссиди. Они оба, принаряженные, в хорошем ресторане за бутылкой вина. Фантазия почему-то показалась ей неуместной, однако, взобравшись на постель под балдахином, усталая Элли подумала, что подобного рода мечты перед сном не так уж и плохи.

Она вспомнила лицо Дэна, его темно-голубые глаза и то, как они меняли выражение от гнева до удивления, когда он ее узнал. Зевая, она сказала себе, что, наверное, он до сих пор воображает ее веснушчатой девочкой, которую много лет назад учил серфингу. Она заснула и погрузилась в те дни, когда жизнь была забавной и легкой, а Мисс Лотти — не слишком старой и полной энергии. Тогда Элли думала, что солнце будет сиять для них вечно.

Утром она не могла выбросить из головы один сон: берег и окруженный ребятами улыбающийся Дэнни-бой. Видение не покидало ее целый длинный день. В конце концов, ближе к вечеру, она сняла трубку:

— Привет. Это звонит девочка из группы серфинга. Ну, та, которая недавно ударила вашу машину. Вспомнили?

Брови Дэна поползли вверх, углы рта дрогнули в довольной улыбке.

— Это вы? — Дэн в десятый раз шуганул со стула пса. А тот в десятый раз взобрался на стул и высунул язык. Чертов пес, у него всегда на уме шалости!

Вид у пса был довольно оригинальный. Бочкообразное тело на высоких худых лапах. Хвост длинный, пушистый. Шерсть свалявшаяся, черная, с рыжими подпалинами. Пес похож на диванную подушку, а морда в точности как у пса из фильма «Бейб». В данный момент Дэн мог поклясться, что подушка улыбается. Внезапно пес озорно гавкнул и хвостом отправил на пол все, что было на столе.

— У вас что там, собака? — удивилась Элли. Пес лаем подтвердил.

— Познакомьтесь с моим новым другом Панчо, — сказал Дэн. — Теперь мы вместе будем любоваться закатом.

— Так достало? — улыбнулась Элли.

— Да, достало, — признался он.

— А я тут подумала: почему бы нам действительно не поужинать где-нибудь? В понедельник, когда кафе не работает. Это как раз завтра. Утром я обычно езжу повидаться с бабушкой. А потом… Только без всяких претензий, просто приготовим барбекю на берегу и все.

Дэн рассмеялся:

— Не забывайте, что имеете дело с закоренелым горожанином! У нас на Таймс-сквер барбекю никто не готовит, так что я даже не знаю, с какой стороны к нему подступить.

— Какой же вы калифорниец, если не знаете, как приготовить на гриле стейк? Впрочем, ладно, Дэнни-бой, я вас научу. И все привезу с собой, за вами только вино. Охлажденное.

— По крайней мере в этом я немного разбираюсь.

— Не сомневаюсь. Значит, завтра, около семи? — Он продиктовал адрес и добавил:

— Я буду ждать, Элли.

— Я тоже. — Она постаралась, чтобы голос прозвучал ровно. — До завтра, Дэнни-бой.

Он подождал, пока она повесит трубку, налил бокал коллекционного шардонне и, перегнувшись через перила веранды, долго наблюдал за тем, как темнеет небо, как океан сливается с горизонтом. «Хорошо бы когда-нибудь сделать такое же отличное вино, как шардонне. Итак, завтра у нас на ужин барбекю. Прекрасно. Жизнь не так уж плоха, как может показаться на первый взгляд».

— Неужели решилась? — Рядом с Элли возникла Майя, которая, естественно, все слышала. — Возьмешь мой новый костюм от Версаче. Ярко-красный, облегающий. Он замечательно подойдет к твоим волосам.

— Версаче? Ты позволяешь себе подобные расходы?

— Не переживай, подруга, это с распродажи. Сейчас такие костюмы продают повсюду. Только скажи, и он твой.

— Спасибо, но обстановка не предполагает экипировку Версаче. Я привезу стейки, он их поджарит. Вот и весь ужин.

— Конечно, дорогая, делай как тебе нравится, — сказала Майя. — Единственное, чего мне хочется, — чтобы ты не много расслабилась.

По тону подруги Элли поняла, что та говорит совершенно серьезно, внутри у Элли забил, заискрился, как шампанское, родничок радости. Больше года она не сходила со стези добродетели и теперь при мысли о свидании с интересным мужчиной, вдали от ежедневной рутины, почувствовала себя девочкой. Завтра суббота, не надо идти на занятия, долгий приятный уик-энд.

"Почему бы и нет? Дом на берегу, Дэн Кэссиди, барбекю — замечательно. Конечно, работать нужно, иначе не добьешься успеха. Так что ни о какой любви не может быть и речи. Только чуть-чуть расслабиться.

Окрыленная, Элли поспешила на кухню. Надо следить за всеми. Без нее заведение пойдет вразнос. Достаточно одного вечера.

Когда кафе закрылось и Майя ушла, Элли уселась за столик у окна. Подступал туман (летом он не редкость), приглушая уличные огни и городские шумы. После беспокойного дня приятно наблюдать за его мирным променадом.

В голове у Элли вертелся разговор с Дэном Кэссиди. Интересно, слышал ли Дэн о проклятии, довлеющим над его ранчо? Не то чтобы это было настоящее проклятие, но вина там не гнали очень давно и вообще считали ранчо несчастливым местом. Ей очень хотелось, чтобы проклятие было выдумкой. В любом случае разговор на эту тему заводить она не станет.

Потягивая горячий кофе, Элли с грустью подумала о матери. Одобрила бы она Дэна? Впрочем, глупо в двадцать девять лет обращаться за советом к маме, она теперь много искушеннее в жизни, чем когда-либо Романи.

В детстве Элли не осознавала, что богата. Ей казалось совершенно нормальным жить в доме, где сорок комнат, иметь дворецкого и повара, экономку, горничных, шофера и бригаду садовников. Она никогда не знала ничего другого. Да и слуги были ее друзьями. Особенно Мария и дворецкий Густав, которые в определенной степени заменили ей погибших родителей, а также теток, дядей и кузенов, которых у нее не было. Время с мамой и папой она вспоминала как счастливый сон.

Долго после катастрофы, закрыв глаза, она видела родные улыбающиеся лица, слышала легкий веселый смех мамы, ее мягкий голос, произносящий слова любви, и низкий, глубокий голос папы, поющего Элли свою любимую неаполитанскую колыбельную. Постепенно образы родителей потускнели, расплылись в памяти. Зато остались фотографии. Элли порой рассматривала их часами, снова и снова вспоминая материнскую улыбку, отцовские рыжие кудри. И боль потери опять и опять сжимала ей сердце. Боже, как ей хотелось, чтобы они были с ней всегда!

Взрослая женщина, она по-прежнему скучала по родителям. И часто спрашивала себя, как бы сложилась ее жизнь, будь они в добром здравии. Вопрос, на который нет ответа. И не то чтобы ее жизнь без них была ужасной, вовсе нет. Мисс Лотти все делала замечательно. Она была ее бабушкой, мамой, папой и подружкой одновременно. Ходила на родительские собрания в школе, сидела на спортивных соревнованиях, где участвовала Элли, отправляла ее в летние скаутские лагеря и писала каждый день письма. Она даже защищала ее, идиотку, как тогда, в колледже. Мисс Лотти выполнила родительские обязанности на сто пятьдесят процентов. Лучше справиться с этой задачей не мог бы никто.

И все равно Элли тосковала по родительской ласке. Придорожные кафе, гостиницы, кемпинги… Она помнила катастрофу до мельчайших деталей, большой автомобиль, горячее кожаное сиденье, сапожки из шкуры белой ящерицы, последняя улыбка мамы и подмигивание папы. Но часто во сне перед Элли возникало что-то еще, неуловимое, очень важное. Она пыталась его разглядеть и не могла. Едва начинали проступать контуры, как Элли оказывалась на обочине. Одна, плачущая, в крови. А вокруг тишина. Мертвая тишина.

По спине пробежала дрожь, руки покрылись гусиной кожей. Элли проглотила остывший кофе, отнесла чашку на кухню, проверила сигнализацию и захлопнула входную дверь

Нежно звякнул колокольчик. Элли заперла кафе и быстро зашагала к многоэтажной автостоянке.

Спала она в эту ночь тревожно.