"Бойцы Данвейта" - читать интересную книгу автора (Ахманов Михаил)

Глава 14 Трасса от Земной Федерации к сектору лоона эо

– Я ей верю. – Вальдес уставился в угол каюты невидящим взглядом. – Верю, Кро! Я только не понимаю, как это случилось. Моя роль в этом приятном событии под большим вопросом. Видишь ли, мы… – он сглотнул и откашлялся, прочищая горло, – мы не занимались сексом.

– А что вы делали? – спросил Вождь, посматривая на снимок-голограмму, прилепившийся к стене. Вид у Кро был такой, словно он интересовался обеденным меню.

– За руки держались! – рявкнул Вальдес. – Еще я пару раз ее поцеловал… ну, может, не пару, а чуть больше… Но дети тут при чем? Дети – следствие определенных… гмм… усилий и манипуляций, а для них нужны такие органы, каких у лоона эо просто нет!

– Это мнение землянина, – сказал Светлая Вода. – Не забывай, она не человек и даже не гуманоид. Моя собственная раса отлично обходится без этих… гмм… усилий и манипуляций.

– Я на ваших женщин не посягаю, – огрызнулся Вальдес.

– Трудновато пришлось бы, – заметил Кро с непроницаемым лицом. – У нас нет разделения по половому признаку.

Таймер над дверью каюты вспыхнул зеленым – до прыжка было немногим меньше двух часов. Огромный транспорт и конвойные суда уже достигли орбиты Плутона и набирали скорость, чтобы погрузиться в Лимб. Из этой дали Земля выглядела чуть заметной искоркой, Юпитер – искоркой побольше, а Солнце – золотистым пятаком. Край обитаемого мира, рубеж человеческой Ойкумены! Сейчас Вальдесу полагалось бы думать об этом, вспоминать покинутую родину и тосковать о близких, но в голове его бродили другие мысли. Совсем другие! Он отсидел в рубке нужное время, пока «Ахирос» стартовал с Луны и под управлением Водителя пробирался среди конструкций, круживших у земного спутника; он проследил, чтобы «Шива» и «Есицунэ», конвойные корабли, шли параллельными курсами, не удаляясь от транспорта; он закончил вахту, выпил кофе и выслушал Птурса, посетившего за две недели все тверские кабаки и даже разгромившего один из них. Описание этого подвига было представлено в лицах и оказалось очень живописным, но не отвлекло Вальдеса от раздумий. Мысли его затрагивали тонкие материи, которые он прежде с Кро не обсуждал и даже не думал, что это личное, глубокое и тайное потребует когда-то обсуждения. Но, как говорили латиняне, omnia mutanmr – все меняется.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы раздумья Вальдеса были тяжкими, скорей наоборот – счастье Занту его радовало, и стоило опустить веки, как он видел ее милое личико и сияющие глаза. Радость, однако, являлась под руку с недоумением; он не мог понять, как одарил Занту той драгоценной ношей, о которой ей мечталось. Физический контакт меж ними был таким невинным! В конце концов, они и правда лишь держались за руки…

Кро, сидевший у стола, напротив койки, где расположился Вальдес, снял со стены голографический снимок. Кусочек пластика, но вся семья Вальдеса, вся его земная жизнь были там – мать и отец, братья и сестры, шурины и племянники. Они улыбались, ветер играл волосами женщин, качались в синем небе пальмы, и краешек солнца медленно-медленно появлялся над их зелеными растрепанными кронами.

Отблеск давних воспоминаний скользнул по лицу Вождя, задержался в морщинах возле губ и растаял скупой улыбкой.

– Все жилые каюты на всех кораблях похожи – кресло, койка, стол и фотография… – пробормотал он. – Когда-то мы так же сидели с твоим прадедом… так недавно, полтора столетия назад, но вот уже нет ни Пола Коркорана, ни того корабля, ни моей Селины… Зато есть Сергей Вальдес, его малышка и их забавная история. – Кро бережно отставил снимок. – Значит, за руки держались… А что она сама говорит?

– Она больше улыбается и прыгает от счастья, – сообщил Вальдес. – Насколько я уловил ее объяснения, яйцеклетки их женщин содержат полный набор хромосом и не нуждаются в гаметах[32] других полов. Переход к зиготе происходит каким-то иным образом, не так, как у нас. С этим я не совсем разобрался… Однажды она сказала: тальде носит плод, тлра и тайос его инициируют. Тальде – женщина, мать, трла – мужчина, тайос – полумужчина, и между ними есть генетические различия – какие, опять же не знаю. Но я понял так, что для инициирования яйцеклетки трла и тайос должны действовать совместно. – Он усмехнулся. – Может, держать будущую тальде за обе руки?

– Это не столь нелепо, как ты полагаешь, – с задумчивым видом промолвил Вождь. – Значит, у них передача генетического материала идет только по женской линии… Забавно, очень забавно! И совершенно ясно, что требования к этому полу очень высоки, а наша малышка, нарушившая строгие законы, сущая преступница! Ну, дай бог, все у нее обойдется… – Он придвинулся к Вальдесу и сжал пальцами правой руки его запястье. – Сейчас мы проделаем один эксперимент. Закрой глаза, Сергей, постарайся расслабиться и следуй за мною, иди с полным доверием, испытывая приязнь и дружеские чувства. Иди без колебаний и страха, как если бы тебя вели отец и мать. Думаю, у нас с тобой получится.

«Что?..» – хотел спросить Вальдес, но сияющая светом бездна распахнулась перед ним, заключив в свои теплые объятия. Он уже не ощущал пальцев Кро на своей руке, но был уверен, что тот где-то рядом с ним и, как положено великому вождю, идет первым по тропе любви и понимания – ибо других путей и дорог, связанных с ненавистью, отторжением, жестокостью, в мире света не существовало. Каким-то образом он догадался, что этот мир сотворен ими обоими и держится на их взаимной приязни столь же надежно и прочно, как звезда и планета, соединенные силой тяготения. Мысли и чувства существа, носившего имя Кро Лайтвотера и множество других имен, струились к Вальдесу, и он, не в силах постичь их до конца, все же понимал, что слушает сейчас Хранителя своей планеты, своей цивилизации и собственной семьи. Пусть не совсем человека, но создания, решившего им стать; когда-то волей случая, затем привычки и, наконец, избрав осознанное единение с Землей и человеческой расой, настолько полное и давнее, что самому человеку оно не по силам. Ибо что такое человек? Вспышка пламени во мраке, рдеющий уголек костра, что остывает и превращается в пепел так стремительно, так трагически быстро…

Контакт прервался, и последнее, что понял Вальдес, – то была не его мысль. Не его горе, не его воспоминание; и женский образ, промелькнувший перед ним, не был похож на Занту или Ингу.

Ошеломленный, он откинулся назад, и койка покачнулась в гравиподвеске.

– Что это было, Вождь?

– Ментальная контаминация[33], телепатическая связь, слияние разумов, третья сигнальная система. Если угодно, мысленное единение… Мы можем называть данный феномен так или иначе, но это будут земные термины. У каждого народа Галактики есть свои, и у лоона эо, надо думать, тоже.

– Тальде носит плод, тлра и тайос его инициируют… – повторил Вальдес, ощущая внезапное озарение. – Эти полеты в сияющей пустоте… эта бездна, что принимала нас… Оказывается, мы любили друг друга!..

– А разве не так?

Вальдес согласно кивнул, подумал немного и произнес с широкой радостной улыбкой:

– Для людей это что-то вроде непорочного зачатия. Бесконтактный секс существует уже пару веков, но детишек этим способом не сделаешь, нужен старый проверенный метод. А тут… мое дитя… мой ребенок… Подумать только!

– Это ее ребенок, а не твой – в земном понимании, разумеется. В нем не будет твоих генов.

– Что с того? Если я заменил ей трла и тайоса и если любой человек способен к этому…

Вождь прервал его резким жестом:

– Не любой. Не надо себя обманывать: то, что дано тебе, другим недоступно. Кровь фаата сказалась… В четвертом поколении, но с какой силой!

Радость Вальдеса угасла, точно задутая ветром свеча. Нахмурившись, он уставился на свои колени и, не поднимая глаз на Кро, спросил:

– При чем здесь кровь фаата? Может, растолкуешь поподробнее?

Кро снова взял его за руку. У него были длинные гибкие пальцы, и Вальдес ощущал их силу и тепло. Сила текла к нему, и тревога уходила, как туман под лучами утреннего солнца.

– Абигайль Макнил, мать твоего прадеда, была захвачена фаата при первом контакте с земным кораблем, – произнес Светлая Вода. – Это случилось у орбиты Юпитера. Средний крейсер «Жаворонок», 2088 год. В той схватке с фаата выжили трое: Павел Литвин, командир десантников, и два его офицера, Эби Макнил и ее возлюбленный Рихард Коркоран. Вскоре он погиб, но его считали отцом Пола Коркорана. Ты, конечно, знаешь об этом.

– Знаю, – отозвался Вальдес. – Но почему ты говоришь: «считали»? Рихард Коркоран являлся отцом Пола, и в наших семейных хрониках…

– Нет, не являлся. Фаата его уничтожили, а Макнил подверглась насилию… скорее, некой операции… вы называете это искусственным осеменением. Так что твой прадед Пол Коркоран был наполовину фаата, а в тебе, Сергей, одна шестнадцатая их крови. Ты фаата трори, потомок фаата высшей касты, носителя телепатического дара. Вас ведь инструктировали в летной академии?.. Говорили, что у фаата ментальные способности развиты сильнее, чем у людей?

– Кх… к-конечно, – выдавил Вальдес. Каюта, корабль и вся Вселенная начали было кружиться перед глазами, но импульсы силы, что шли от Вождя, вернули ему спокойствие. Он верил каждому слову Светлой Воды. Собственно, слова лишь переносили информацию, а вера зиждилась на более прочном фундаменте, на том слиянии с разумом Кро, которое он испытал.

– Мои видения и предчувствия… то, что бывает в бою… как-то связано с этим даром?

– Разумеется. Как и особенности вашего семейства – ваше долгое созревание и долгая жизнь, ибо век фаата длинней человеческого. Кажется, твоему отцу больше ста лет? – Вальдес молча кивнул. – Твой прадед и твоя бабка дожили бы до наших дней, если бы не погибли. И твоя жизнь будет долгой, очень долгой, если не прервется по трагической случайности… Береги ее!

«Вот оно, семейное проклятие!» – подумал Вальдес. Но чем была чужая кровь на самом деле, проклятием или благословением? Секунду он колебался, взвешивая «за» и «против», размышляя о своих приобретениях, ментальном даре и долгой жизни, потом представил плод, зреющий в чреве Занту, и на него снизошли покой и радость. «Проклятие счастья не приносит, – мелькнула мысль, – а она счастлива… »

Вальдес поднял глаза на Кро и спросил:

– Кому об этом известно? Я имею в виду… ээ… наши странности?

– Как говорят у вас, людей, только компетентным органам. Есть меморандум Хейли-Чавеса, где описана вся подоплека событий, есть другие документы ограниченного доступа… Все хранится в архивах Секретной службы ОКС.

– И ты?..

– Я – один из эмиссаров Службы. Таков мой первый статус, а второй… – Вождь усмехнулся и пошевелил пальцами протеза. – Ну, не будем об этом. Одно другому не мешает.

Таймер над дверью полыхнул оранжевым, и Вальдес поднялся.

– Идем в рубку, Кро, до прыжка меньше десяти минут. – Он передернул плечами, бросил взгляд на снимок со своей семьей. – Как все это странно, как удивительно! Я человек, землянин и в то же время связан узами крови и духа с чужаками… У женщины лоона эо будет от меня дитя, а среди фаата есть долговечный древний предок, родоначальник нашей фамилии…

– Его уже нет, – сообщил Светлая Вода, тоже поднимаясь. – Дайт, биологический отец Пола Коркорана, был Держателем Связи в Новых Мирах. Должен признать, выдающаяся личность, с необычайным ментальным даром! Но, повторю, его уже нет.

– Умер в глубокой старости? – спросил Вальдес, стоя на пороге.

– Отнюдь. Мы с твоим прадедом его убили – на Рооне, примерно сто сорок лет назад. Перед тем как коммодор Врба занял планету.

Прыжок, еще прыжок и еще… Они разделялись долгими часами, и, пока «Ахирос» и конвойные суда набирали скорость и энергию для погружения в Лимб, Вальдес размышлял о прошлом и настоящем, о поворотах и зигзагах судьбы, соединившей его с двумя чужими расами. Одна из них была врагом, другая – нанимателем, что не мешало ему и предку Коркорану вступить с чужаками в личную связь, когда абстракции недругов или хозяев внезапно обретают имена и превращаются в существ, которых можно ненавидеть или презирать, жалеть или любить. Вальдес считал, что прадеду меньше повезло в таких контактах – как-никак, ему пришлось прикончить Дайта, пусть биологического, но все-таки отца. Надо полагать, за дело! К нему самому фортуна была благосклонней, ибо то личное, соединявшее их с Занту, не отнимало, а дарило жизнь. Возможно, в этом был какой-то тайный и глубокий смысл, означавший новый ход в игре, которую вели друг с другом галактические расы, попытка примирить непримиримое, связать распавшееся, вернуть единство эпохи даскинов. Хотя кто знал, какой казалась та эпоха современникам! Золотой век никогда не был нашим веком…

В промежутках между прыжками Вальдес навещал Занту. Больше они не парили в ментальном пространстве, не погружались в бездны, полные света, а сидели в беседке над морем, совсем уже земным, и смотрели на маленький остров с пальмовой рощицей и одинокой сосной. Островок можно было приблизить и рассмотреть каждого его обитателя, хоть краба, хоть ящерку, хоть человека, и, вызывая тот или иной знакомый образ, Вальдес рассказывал Занту о близких, о доме, который построил дед Иниго, о птицах и бабочках, доставленных с большой земли, о верных помощниках дельфинах, о пальмовом вине, которое делал отец, и ландышах, которые, наперекор природе, выращивала мать. Еще говорил об учебе в Сиднейской академии, о первой посадке на Венеру и полетах в Поясе Астероидов, о долгих, долгих вахтах в рубке «Рима» и о том, как вдруг взрывается пустота, извергая поток боевых модулей, как вспыхивают звездами корабли, пораженные ударом, и как плывут во тьме Провала раскаленные шлейфы плазмы, обломки и мертвые тела. О многом говорил он ей, но о предке Коркоране, о кровной связи их семьи с фаата и своих удивительных талантах не сказал ни слова. Возможно, слова тут были не нужны, и Занту без них ощущала его необычность? Ведь с телепатом Кро Лайтвотером она разобралась при первой встрече… Вальдес не спрашивал, Занту не говорила. Были у них темы поважней, чем обсуждение мзани и фаата.

После третьего прыжка Вальдес вдруг вспомнил о сроке ее заточения и ужаснулся. Получалось, что ребенок – их дитя, что бы там ни утверждал Кро Лайтвотер! – проведет в «Ахиросе» многие годы, вырастет, окруженное сервами, грузами, механизмами и пустотой за стенами корабля. Ни одного живого создания оно не увидит, кроме Занту, матери-тальде и. быть может, человека-трла по имени Вальдес, который останется с ним так недолго, на несколько лет, пять или шесть, пока не уйдет воевать с дроми. Не придется ему жить в астроиде, спускаться в чудный мир Файо, танцевать с другими крошками-эльфами в волшебном круге, летать над озером и слушать поучения из уст Гхиайры, Птайона и Бриани… Воистину, печальная судьба!

Он поделился своими страхами с Занту, но она лишь улыбнулась. Не изгнание было ее карой, а изоляция и невозможность завести потомство; но если потомок все-таки увидит свет и тьму – каким бы образом это ни случилось! – кара лишается смысла. Этот рейс – последний, сказала она. Теперь ей можно вернуться в астроид, и никто ни в чем ее не упрекнет: лоона эо слушают веления судьбы, как бы они ни прозвучали, даже самым тихим шепотом. А это – не тихий шепот! И Занту коснулась ладошкой своего живота.

Вальдес выслушал ее и подумал, что человек сродни верблюду: один груз сняли, а другой уже навален на горб. Их малыш родится в астроиде и не будет обделен ни лаской, ни заботой, ни домашним уютом, ни сказочной роскошью миров лоона эо. Так и случится! Но он никогда не увидит его, не возьмет на руки, не обнимет… Ни крошку-эльфа, ни милую Занту…

– Мы расстанемся? – спросил он, уже читая ответ в ее глазах.

– Расстанемся, – эхом отозвалась она. – Я бы летала с тобой и дальше, Сергей Валъдес с Земли, но в моем народе говорят: благословен ушедший вовремя. И я уйду. Я ничего не могу тебе дать.

– Ты дала мне так много…

– И так мало! – Занту опустила голову и спрятала лицо в ладонях. – Та, другая… – услышал Вальдес, – та, о которой ты временами думаешь… Она даст тебе все, что я не смогла. И когда ты будешь с нею… когда вы будете любить друг друга, как любят люди… вспомни обо мне, Сергей Вальдес с Земли, вспомни как о женщине вашей расы. Вспомни и представь, что она – это я.

Такое Инге вряд ли понравится, подумал Вальдес, целуя глаза Занту. Они оказались сухими – слезных желез у лоона эо не имелось.

Но ее губы были влажными и горячими.

На шестом прыжке «Ахирос» вынесло в пространственную щель или рукав в миллиард километров, направленный к северному галактическому полюсу. Ориентируясь по движению корабля, можно было сказать, что снизу, сверху и справа от его траектории тянется газопылевое облако из атомарного водорода и мелкой пыли, в котором щель – иголка в стоге сена. Даже не иголка, и ничтожный волосок длиной немногим меньше светового часа, тогда как до другого края облака месяцев пять или шесть. Слева располагался астероидный пояс древней звезды, чья планетная система превратилась в прах и камни сотню миллионов лет назад. Разгоняться в облаке или среди астероидной каши – чистое безумие, так что первоклассный вакуум щели был просто даром божьим для любого навигатора. К тому же этот объект лежал на стыке ряда секторов, и хапторы, дроми, кни'лина не обходили его вниманием – как и торговые суда лоона эо.

«Ахирос» вынырнул в начале рукава и уже прошел его первую четверть, когда Следящие За Полетом послали сигналы тревоги. Под их пронзительный звон Вальдес, Птурс и Кро Лайтвотер ринулись в рубку, заняли места по боевому расписанию, замкнули коконы и оглядели экраны. Находившийся в трюме «Ланселот» был слеп и глух, но Водитель пересылал информацию с видеодатчиков транспорта: край облачной туманности, пылавшей багряным светом, плотный астероидный поток и виды на пространство по курсу и за кормой корабля.

– Юки Хедо – Старшему Защитнику, – прошелестело в коммутаторе. – Причины тревоги, сэр?

Хедо, японец и бывший офицер, являлся капитаном «Есицунэ», кхи с довольно опытным арабским экипажем; второе судно, «Шива», шло под командой Бхапала, и его экипаж был смешанным, индусы и китайцы с Харры, Данвейта и Зайтара. Системы наблюдения «Ахироса» превосходили сканеры судов Конвоя, и там, вероятно, не видели объект, что подбирался к каравану сзади. На обзорном экране «Ланселота» он был едва заметен: три крохотные точки и больше ничего.

– За нами идет корабль, – сказал Вальдес. – Принадлежность неясна. Попробую идентифицировать.

Он связался с Первым Следящим и велел уточнить дистанцию и увеличить объект. До него было триста двадцать тысяч километров, примерно как от Земли до Луны – расстояние по космическим масштабам не маленькое и не большое, а так, среднее. Водитель переслал изображение на правый тактический экран, где, сменяя друг друга, начали вспыхивать кадры: три светящиеся точки, потом черточки, остроконечные стрелки и, наконец, тройка вытянутых корпусов, соединенных в единое целое плоским крылом. Центральный корпус был длиннее и массивнее периферийных, напоминая конфигурацией земные крейсера.

– Мать-перемать! Это что еще за чудо! – изумился Птурс.

Вождь приподнял руку с протезом, потянулся к экрану, будто желая коснуться изображения, и вымолвил:

– Корабль.

– Вижу, что корабль! А чей?

– Главное – какой, – произнес Вальдес.

Это мог оказаться безобидный пассажирский лайнер, грузовое судно или торговая лоханка вроде их «Ахироса», но что-то подсказывало ему, что транспорт преследует военный корабль. Это знание было чисто инстинктивным, рожденным опытом множества битв, погонь и пограничных стычек; почти не прилагая мысленных усилий, он оценивал хищные очертания корпуса, изучал выступы, похожие на орудийные башни, прикидывал скорость, маневренность и боевую мощь неведомого корабля. С таким многокорпусным судном ему встречаться не приходилось, и, кажется, Кро Лайтвотер тоже был в затруднении.

Ну, Галактика велика, подумал Вальдес и вызвал «Ланселота».

– Пилот – кораблю. Опознать преследующее нас судно.

База данных, хранившихся в памяти бейри, была много обширнее земных аналогов; лоона эо, став космической расой в те времена, когда по Земле разгуливали неандертальцы, владели массой информации. Ответ последовал мгновенно:

– Боевой корабль хапторов, Старший Защитник. Учитывая, что на борту Хозяин, ваша задача…

– Я свою задачу знаю! – рявкнул Вальдес. – Тактико-технические данные – на экран! Живо!

На мониторе начали вспыхивать символы, цифры, чертежи. Империя хапторов лежала вдали от Земной Федерации, земляне с ними контактировали редко, и сведения о потенциале рогачей собирались большей частью в секторе лоона эо. Пожалуй, инцидент на Пыльном Дьяволе был первым боевым столкновением с этой расой, да и то не под флагом Земли – ведь «Ланселот» со своим экипажем, как и «Ахирос», принадлежали лоона эо. Но над планетой пустынь и вулканов их атаковали малые суда, а этот корабль был много-много больше. Пожалуй, класса рейдера, решил Вальдес.

Птурс зашевелился в своем коконе, пробормотал:

– Никак тяжелый крейсер, камерады! Точно, он! Трубу под средним корпусом видите? Аннигилятор, клянусь Христом-Спасителем! Если не успеем прыгнуть и он нас догонит, всем шиздец!

– Думаю, не успеем, – отозвался Кро, глядя в обзорный экран.

– Не успеем, – подтвердил Вальдес, запросив данные у Водителя. – У этой посудины мощные движки. Идет быстрее дредноутов дроми.

Птурс чертыхнулся:

– Так и знал, что рогачи от нас не отстанут! Слушай, капитан, а если взять сюда твою малышку? Взять и рвануть на полной? На «Ланселоте» от них смоемся?

– Не уверен. – Вальдес снова связался с бейри, велел проделать расчет и покачал головой. – На «Ланселоте» тоже не уйдем. Они начали разгоняться раньше нас и имеют большое преимущество в скорости. Да и Конвой, опять же, не бросишь.

Разгон был ахиллесовой пятой всех кораблей, странствующих в Галактике, периодом, когда их можно было обнаружить, атаковать и уничтожить. Проникновение в Лимб требовало изрядной энергии, которую давал генератор, работавший на полную мощность при больших скоростях – не столь огромных, как скорость света, но все же достигавших, в зависимости от массы корабля, сотен или тысяч километров в секунду. Темп набора скорости определялся также мощностью генератора, а место входа в Лимб полагалось искать подальше от тяготеющих объектов, звезд и планет – сильные гравитационные поля влияли на точку финиша. При прочих равных, судно, первым начавшее разгон, всегда имело преимущество над запоздавшим соперником.

– Водитель, связь с «Есицунэ» и «Шивой», – произнес Вальдес, и на потолочных мониторах возникли лица Хедо и Бхапала. – Хаптор у нас на хвосте, – сообщил он конвойным. – Крейсер. Вооружен аннигилятором и чертовой уймой плазменных пушек. Нам от него не уйти, камерады. Такая вот ситуация.

– Хапторы не трогают наши караваны, – сказал Юки Хедо.

– Этот тронет. В силу… гмм… некоторых обстоятельств, – Вальдес переглянулся с Кро и Птурсом, – я знаю, что нужно рогачам. У нас особый груз, так что распылять транспорт они не будут. Догонят, пристыкуются и попробуют проникнуть внутрь.

Смуглое лицо Бхапала потемнело ещё больше.

– Будем драться? – спросил он, но Хедо, бывший лейтенант-коммаидер из Флота Окраины, прикрыл веками узкие глаза и сообщил спокойным тоном:

– У них аннигилятор, Бхо. Они сожгут нас первым же импульсом.

– Это точно, – подтвердил Птурс. – Посадят, падлы, на грунт, Вьетнам их мать!

– Сколько времени до контакта? – поинтересовался Хедо.

Вальдес взглянул на экран с расчетами:

– Примерно сорок семь минут.

– Что будем делать, капитан?

– Ваша задача: в схватку не лезть, держаться рядом с транспортом. Борт о борт, под общим силовым экраном, на расстоянии протянутой руки. Им нужен груз, и потому они аннигилятор не применят. Около «Ахироса» вы в безопасности.

– Хотел бы я знать, что мы везем, – заметил Бхапал.

– Священных коров из Варанаси, – с усмешкой пояснил Вальдес. Он не собирался информировать конвойных, что на «Ахиросе» живой Хозяин. Больше того – синеглазая Хозяйка, да еще в интересном положении!

Подумав об этом, Вальдес ощутил прилив холодной ярости. Будь у него аннигилятор, а перед ним – три крейсера хапторов, сжег бы всех и пыль по облаку развеял! Надо же, какая незадача… Этот рейс, последний для Занту, был ее тропой к свободе. Она возвращалась в свой дом, к своей семье, с самым драгоценным даром, каким награждает женщину любовь, – с ребенком. Его ребенком!

Он скрипнул зубами.

– Остынь, – тихо произнес Светлая Вода, излучив волну спокойствия и силы. Сверху, с потолочных экранов, на Вальдеса глядели Хедо и Бхапал.

– Есть толковые мысли, командир? – спросил японец.

– Найдутся. Держитесь под крылышком «Ахироса», как я велел, а мы обломаем им рога. Во всяком случае, попробуем.

– Хочешь ввязаться в драку с хапторами? Чтобы мы успели прыгнуть? – Глаза у Хедо стали словно щелочки. – Трудно мне будет жить, Старший Защитник, если я брошу камерадов перед боем! Убегу без единого выстрела!

– Надеюсь, ты воздержишься от харакири, – сухо промолвил Вальдес.

У него уже начал складываться план, с каждой секундой обраставший плотью деталей и подробностей; время, скорость, маневренность, огневая мощь, прочность брони и силовой защиты – все моменты грядущего боя расставлялись по своим местам, просчитывались и оценивались, словно в его голове трудился тактический компьютер. Он знал, что успеет нанести лишь один удар, и этот удар должен стать смертельным.

– Послушай, Хедо… – Он покосился на экраны, где с неотвратимым упорством рос хищный силуэт чужого крейсера. – Я не стану зря рисковать, я выиграть хочу, и ты мне в этом помоги. Ты и Бхапал. Вы наша надежда, камерады, и я совсем не уговариваю вас спасаться бегством. Не торопитесь прыгать в Лимб, пока не подберете то, что от нас останется. И еще одно: свяжись с сервами. Пусть подготовят три гипотермические камеры.

– Вот, значит, как… – Долгую секунду японец и индус глядели на экипаж «Ланселота» с потолочных экранов, потом вытянули руки в салюте. – Можно приступать к маневру, командир?

– Приступайте.

Хедо и Бхапал исчезли. Птурс басовито откашлялся, пошевелил пальцами над орудийной панелью – похоже, он, как и Кро, не нуждался в лишних объяснениях. Оба они усмехнулись, когда Вальдес велел проверить систему катапультирования. До контакта с крейсером оставалось минут двадцать.

– Хотел бы я знать, как они нас вычислили, – сказал Вождь. – Возможно, всю щель патрулируют.

– Ну, не крейсерами же!

– Разумеется, нет. Достаточно развесить маяки… А крейсер, думаю, для гарантии отправлен. После Пыльного Дьявола они знают, на что мы способны.

Мы! – отметил Вальдес, а Птурс с жизнерадостной ухмылкой заявил:

– Не знают, Вождь! Вот когда перекроем кислород козлам, тогда им наши способности и прояснятся – за пару секунд до смерти.

«Есицунэ» и «Шива» приблизились к транспорту; их серебристые корпуса маячили на левом и правом тактических экранах.

– Они догонят нас примерно через семь минут, – сказал Вальдес. – Взлетаем, разворачиваемся и на полной скорости идем на таран. Ваша задача, камерады, сбить эмиттеры, иначе увязнем в поле. Стрелять придется в сложных условиях – я буду маневрировать.

– Не сомневайся, командир, мы их прищучим. Мы…

Птурс хотел добавить что-то еще, но диафрагма верхнего шлюза раскрылась, и бейри серебряной рыбкой выскользнул в пустоту. Туманность окутывала их багровым сиянием, скрывавшим звезды, и только древний красный гигант, висевший за кладбищем своих сателлитов, взирал на корабль зловещим круглым глазом. Дистанция до крейсера была приличной, но датчики «Ланселота» уже надежно захватили цель, уложив ее в сетку тактических экранов. Три корпуса, соединявшее их крыло и темный зев аннигилятора различались вполне ясно, но излучателей поля Вальдес еще не видел.

– Стрелять по моей команде, – произнес он, разворачивая корабль. Тихо зажурчали гравикомпенсаторы, огромный транспорт будто отпрыгнул назад, в багровую полутьму, стволы орудий «Ланселота» шевельнулись, корректируя маневр. «Жаль его, – подумал Вальдес. – И УБРа, спящего в оружейном отсеке, тоже жаль. Так и умрет, не пробудившись…»

– Вызов от неопознанного объекта, – вдруг сообщил «Ланселот». – Распоряжения, Защитник?

– Раз не представились, не отвечать. Полную мощность на двигатель. Вперед!

Сверкнула первая молния, бейри нырнул, уклоняясь от удара антипротонов, и время понеслось стремительными скачками. Как и прежде, Вальдес уже не нуждался в приборах и экранах; пейзаж космической битвы был странным образом перемещен в сознание, где шла смертельная игра: он убегал от всплесков раскаленной плазмы, пытавшихся поймать корабль, накрыть, сжечь хрупкую оболочку, что защищала искусственный мозг и экипаж «Ланселота». Его пальцы то едва касались сенсорной панели, то отплясывали быструю джигу, то скользили в плавном вальсе; пальцы были десятью лучами, соединявшими пилота с кораблем, но кроме них был еще мощный широкий канал от разума к разуму, ментальная связь живого интеллекта с неживым. Еще Вальдесу чудилось, что он ощущает некую поддержку – словно кто-то подсказывал, когда разрядится аннигилятор, когда ударят орудия хапторов и куда полетят сокрушительные молнии. Кро, подумалось ему, старый верный Кро, друг и Хранитель! Вернувшись на мгновение в рубку, Вальдес оглядел мониторы и решил, что крейсер в зоне поражения.

– Пора, камерады. Огонь!

Легкая вибрация корабля подсказала, что снаряды пошли на цель. Через немногие секунды он увидел – или, скорее, ощутил, поскольку зрение тут было ни при чем, – как поток снарядов преодолевает защитное поле. Для «Ланселота», обладавшего изрядной массой, силовой экран являлся серьезным препятствием, но снаряды пронизали его как тонкую кисею. Залп, залп и снова залп… Крохотные стрелки ударили тремя волнами, сметая эмиттеры поля, антенны следящих устройств, какие-то решетчатые фермы, соединявшие корпуса над крылом – все хрупкое, ажурное, филигранное, что не было спрятано под броней подобно орудийным башням. Полыхнули сотни разрывов, кольнули мозг острыми иглами, и Вальдес, словно из дальней дали, услышал голос Птурса:

– Влепили рогачам! Не добавить ли, командир?

– Нет, – сказал он. – Катапультируйтесь!

Снова легкое, чуть заметное сотрясение. Коконы провалились вниз, попав в объятия спас-капсул, и «Ланселот» отстрелил их в пустоту. Вальдес не мог следить за этим процессом – секунда ошеломления у хапторов прошла, разряды молний и струи антиматерии снова играли с ним в прятки.

Вряд ли враг догадался, что он намерен совершить. Хапторы были воинственным племенем, но, как у всех галактических рас, у них имелись свои понятия о битвах в космосе и на планетах, о том, когда атаковать или бежать, чем можно пожертвовать ради победы, что означает честь, где начинается героизм и где кончается преданность вождям и идеалам. Подобные различия проистекали, разумеется, из психологического склада и представлений о ценности жизни, чем в конечном счете определялась военная стратегия. В этом смысле земляне обладали уникальным опытом, ибо в короткой их истории не было времен, когда бы где-то не воевали, не жгли города, не рушили стены крепостей, не хитрили, стараясь обмануть врагов, не совершали того, что прославлялось одним народом как подвиг, а у другого считалось низким коварством. Воистину Юлий Цезарь и Тамерлан, Ганнибал, Наполеон, Суворов, вожди викингов и гуннов, крестоносцев и арабов, полководцы двух мировых побоищ и сотен локальных войн – все они были секретным земным оружием, мощь которого изведали фаата. Теперь пришел черед хапторов.

Бейри сближался с крейсером, и его пушки по-прежнему не молчали. Вальдес, удивленный, скосил глаза и обнаружил, что Кро, как ни в чем не бывало, сидит, спеленутый коконом, и бьет из всех стволов – похоже, он переключил две установки Птурса на себя. Снаряды молотили по орудийным башням и крылу, в котором уже зияла огромная пробоина.

– Уходи! – сквозь зубы прошипел Вальдес, ныряя под сгусток оранжевых молний. – Уходи немедленно!

– Я тебя не оставлю, – спокойно отозвался Вождь. – Для меня не так опасно, как…

– Уходи! Это не твоя битва, Кро!

Светлая Вода усмехнулся. Его протез скользил над стрелковой панелью:

– Не моя? А за что сражаешься ты? За лоона эо?

– За своё дитя!

– Это не твой ребенок. Я же тебе говорил, что в генетическом смысле…

– «Ланселот»! – выкрикнул Вальдес. – Приказываю катапультировать стрелка!

– Слушаюсь, Старший Защитник.

Спас-капсула Кро, вращаясь и кружась, полетела в темноту. Объект был ничтожно мал – вряд ли крейсер мог поймать его локаторами на расстоянии нескольких тысяч километров. Заметив, что ни одна молния не метнулась следом, Вальдес довольно кивнул. Его уже не пытались сжечь пучком антипротонов, били лишь из плазменных метателей. Он приближался к врагу с каждой секундой и находился сейчас так близко, что броневая обшивка крейсера могла не выдержать аннигиляционный взрыв.

Похоже, ханторы еще не поняли, что он затевает, мелькнуло в голове.

– «Ланселот»! Ты меня слышишь, «Ланселот»?

– Да, Старший Защитник.

– Ударим в средний корпус. Надо вскрыть резервуар с антиматерией.

– Разумно, Защитник. В боковых корпусах только гравитационные двигатели и оружие.

– Я направлю корабль в жерло аннигилятора и катапультируюсь. Ты сделаешь остальное.

– Да, Защитник.

Громада крейсера стремительно надвигалась. Хронометр в голове Вальдеса отсчитывал последние мгновения.

– Ты отличный воин, «Ланселот». Я горжусь, что летал с тобой.

– Я тоже, Защитник. Ты спасаешь Хозяина. Пусть моя жизнь будет выкупом за твою.

Кресло скользнуло вниз, и тесные стены спас-капсулы сомкнулись вокруг Вальдеса. «Ланселот» швырнул его в пространство, клочья багрового облака и редкие звезды завертелись в стремительном хороводе, и ментальный импульс донес последнюю картину: серебряная стрелка бейри вонзается в пасть огромного крейсера. Затем вспыхнул ослепительный взрыв, ударили фонтаны протуберанцев, и хищный огненный язык дотянулся до капсулы.

Больше Вальдес не помнил ничего.