"Хозяка" - читать интересную книгу автора (Табоякова Ольга Александровна)

Глава 6. И не подумала бы…

Еще вчера я была в доме Чукмедала, собиралась принять наследство, а сегодня я на Фагане. Надо вспомнить каждую деталь этого злосчастного дня.

То утро выдалось пасмурным. Первым явился Грон. Он принес поднос с завтраком, долго выставлял на стол чашечки, ложечки, блюдечки, тарелочки и все сопутствующее.

Я поднялась с кровати. Все три дня меня преследовало чувство, что Грон хочет о чем-то поговорить со мной.

— Скажите, Грон…. - я встала за его спиной.

Он резко повернулся. Высокий седой мужчина, на вид лет сорок-сорок пять, тонкие черты лица, сильно похож на нашего известного певца Хворостовского. Я девушка высокая, наверное, поэтому так получилось. Мы уставились друг другу в глаза. После тех десяти секунд, когда я утонула в его вечных глазах, разговор не понадобился.

— Грон, если когда-нибудь я что-нибудь смогу для вас сделать, — я отошла в сторону, чтобы успокоить дыхание. Не часто представляется возможность заглянуть в глаза ангела-хранителя.

На счет паука я теперь была стопроцентно уверена, что это Грон. Говорить было не о чем. Я уже сказала, что всегда ему помогу, чтобы не понадобилось.

— Спасибо, — улыбнулся дворецкий. Улыбнулся он так, как улыбаются певцы своей публике после успешной премьеры.

Грон ушел, а я долго сидела, помешивая кофе и сладко жмурясь. Правду говорят, что каждый незнакомец может оказаться переодетым ангелом. Никогда не знаешь, где встретишь.

Грон вышел за дверь. Ему пора на Фаган. Здесь отлично справится Лирх.

Грон спросил себя, зачем он показался девушке и сам же себе ответил, что это будет ей в помощь. Она теперь верит, а в трудные времена это может стать той ниточкой, которая удержит ее на плаву.

Грон заторопился в подвал. Надо забрать свои бутылки. Сегодня на Фагане он пожалуй продегустирует качество полученного зелья.

Чукмедал плохо спал. В его возрасте это было обычное явление, но не характерное для самого старика. Чукмедал или не помнил свои сны, или видел что-то приятное. Он знал, что запомненные им плохие сны предвещают угрозу. Сегодня ему снилось, что его дом сгорел, а родственники отрезали его ноги и руки. Проснулся Чукмедал, когда ему стали выковыривать глаза.

Верный Лирх был рядом:

— Что-то слишком спокойно, — первое, что сказал телохранитель.

— Латифун зарегистрировал? — потребовал ответа Чукмедал, несмотря на то, что знал, еще рано. Латифун не успел получить бумаги и вернутся.

— Нет, — нервоно ответил Лирх.

Лирх был сегодня взвинченным. Никто в доме не знал, но сегодня уйдет Грон. Одного этого было достаточно, чтобы залезть на стену. Лирху порой хотелось так и поступить.

Чукмедал одевался к завтраку.

— Нет, пусть всем подадут по комнатам, — велел неожиданно Чукмедал. — Скажи, что в это крыло заползли кусучие щурканы.

— Щурканы? О них лет двадцать никто не слышал, — ответствовал телохранитель.

— Скажи, что туалет прорвало, — раздраженно потребовал старик. — Не хочу никого видеть. Плохо мне что-то.

Когда к Чукшеру постучался слуга с сообщением, что завтрак и обед будут подавать в комнаты потому, что в зале заметили кусучего щуркана, то Чукшер довольно улыбнулся. Ему удалось наколдовать на старика.

Первый пункт плана осуществился. Дальше все просто.

Чукшер зашел в покои к своему брату Мечшеру. Этот идиот еще не собрался.

— Вставай! — потребовал Чукшер. — Тебе пора!

— Что? — Мечшер лениво потянулся в постели. — Завтрака не будет. Я потом, — сонно забормотал он.

— Вставай, скотина! Ты забыл, что надо делать? — сердился Чукшер.

— Тьфу! — Мечшер проснулся.

Под «добрым» взглядом Чукшера и под его аналогичные комментарии Мечшер собрался и отправился за Латифуном.

— Ушел, — рапортовал Чукшер.

При Мине он старательно строил тупого завистливого солдафона. Чукшер знал эту девчонку. Она подыхала от зависти к любому живому существу.

— Он сделает все как надо? — Мина лежала в постели. Она еще не вставала. Сегодня утром она чувствовала необычный упадок сил. Ее сумасшедшая мамаша напоила ее вчера вечером слишком большой дозей настойки.

— Все как надо, — согласился ее двоюродный брат. — Этот идиот встретит Латифуна в условной точке. Там организована авария. Разбитая машина. Ты не волнуйся, все в порядке, — сам для себя повторил Чукшер. — Он задержит поверенного даже, если придется его связать.

— Отлично, — Мина откинула одеяло и продемонстрировала брату длинные ноги. На него это абсолютно не произвело впечатление. Чукшер заводился только от одной вещи — от власти.

— Ты действуешь дальше, — напомнил Чукшер.

— Конечно, как назначено, — резко ответил девушка и поднялась. — А ты завершаешь все дело.

— Да, — Чукшер вышел из комнаты.

Мне не хотелось куда-либо идти, тем более, что завтрак и обед обещали принести в комнату.

Пришел Укул и Вшах. Оба выглядели неважно.

— От Ворчуна нет известий, — признался Укул.

— Что? — я распсиховалась, услышав подобное. — Надо было ее с собой взять!

— Поздно, — осадил меня Вшах.

— Ажа отправился туда, — пресек мои вопли Укул. — Сиди у себя, не выходи. Поняла?

Я кивнула на этот грозный окрик.

Укул ушел, а я задержала Вшаха на секундочку:

— Мы завтра едем назад?

— Да, — кивнул тот. — Если что-то, то найти Ворчуна можно на улице Бьянки в доме с зеленой вывеской с ножницами, — осторожно и очень тихо сказал он. — Ворчун всегда тебе поможет. Поняла?

На его грозное «поняла?» я тоже покорно кивнула головой. Не нравится мне этот день.

В двенадцать в двери постучали. Это был слуга, но не Грон. Высокий малый в сером костюме с бегающими глазами:

— Возможно ли к вам войти госпоже Мине? — осведомился он.

— Конечно, — я поднялась из кресла, в котором читала галиматью про какого-то сыщика с волшебными усами. Этими усами он всегда мог определить говорит ли человек правду. В первом рассказе этот сыщик разоблачил преступника, опросив триста человек. Сыщик оказался необыкновенным трудягой. Второй рассказ я не дочитала. Сыщик попал в затруднительное положение. Он встретил эльфа и не мог никак врубиться, действуют ли его усы, нет ли сбоев.

— Мина? — я рассматривала вошедшую девушку.

Мина чуть наклонила голову:

— О, Чех! — она приложила руки к груди. — Я должна просить… должна сказать… должна…

Что-то мне это «должна» не нравилось. Предложив ей сесть и выпить холодной воды или чаю, я ожидала нормального разговора. Мина не могла усидеть на месте. Она поднялась и подошла к окну.

— Я должна ска… Ой! Латифун приехал. Его серебристый извоз. Тебе надо идти, — Мина смотрела на меня тревожно и жалобно.

— Поверенный? Хорошо, спущусь. Ты со мной?

— Нет, я потом зайду. Я о маме хотела поговорить, — призналась Мина. — Пойдем, он не любит ждать.

Я почти летела вниз, скоро этот день кончится.

В маленьком кабинете, где ждал меня Латифун, было слишком темно. Шторы были опущены.

— Латифун? Вы быстро вернулись, — это все, что я успела сказать.

Дальше темнота и беспамятство.

Чукшер отошел от тела своей сестры. Эта дура попалась! Мина хорошо провела свою часть операции. Чукшер убрал фантомное изображение Латифуна. Теперь надо вывезти девчонку, а заодно избавится от второй сестры. Придурок брат в деле не помеха.

Мина нацепила на себя личину Чех и вышла на прогулку. Ей стоило большого труда выглядеть блестящей и живой. Эти силы давала ей радость предстоящей смерти той злой девчонки Чех.

Чукшер вынес Мину на руках из комнаты. Морок, наложенный на Чех, действовал хорошо.

— Ей плохо, — сообщил он кому-то из слуг.

Те покудахтали, принесли необходимое в комнату Мины. Оттуда Чукшер смог спокойно вынести через тайный ход спящую Чех.

Они решили все устроить в сторожке. Это маленький домик для влюбленных или для охотников. До него было добираться минут двадцать на лошади.

Мина вошла в дом и отключилась. Мечшер не подвел своего брата. Он встретил здесь Мину и выполнил указания Чукшера оглушить ее. Мечшер уселся ждать брата.

Старший брат появился почти к двум часам.

— Тяжелая гадина, — бросая девчонку на пол, заявил он.

— Мина здесь, — отрапортовал Мечшер.

— Отлично, — плотоядно улыбнулся старший брат. — Ты отправляйся домой. Как с Латифуном?

— Все прошло хорошо. Он мне помог, и мы к двенадцати были дома. Я отправился к себе и ушел через подземный ход. Потом пришла Мина. Я использовал твою штуку, она спит.

— Молодец, — похвалил Чукшер. — Ты едешь домой и тихо себе сидишь в своей комнате. Ни о чем не думай, понял?

— Понял, — кивнул Чукшер.

Он знал, что брат заботится о нем и об их матери. Чукшер обожал свою семью.

Когда за младшим закрылась дверь, то Чукшер стал действовать. Эта глупая Мина поверила, что они убьют Латифуна и подставят девчонку. Дура! Нет мотивов, а вот ее — Мину — убить вполне оправдано. Скажем соперничество перед дедом. И опа — одна мертва, вторая в тюрьме с ее данными запросто.

Чукшер принялся действовать.

Я открыла глаза от вони. Такое ощущение, что лежу на бойне. Запах крови сводил с ума. Чуть приподнявшись я убедилась, что вся в крови. Хочется напрочь потерять сознание и отключиться, но вроде ничего кроме головы не болит.

Чуть в сторону. О Боже! На меня смотрят мертвые глаза Мины. Это она!

А я вся в ее крови. Это жуткие мысли и ужасные ощущения. Нет!

Я поднялась и стала рассматривать обстановку. Везде кровь, вещи сломаны, стаканы на столе. У меня поранена рука и из нее идет кровь. Значит, здесь и моя кровь.

Дверь распахнулась и на пороге двое. Оба в форме. Я уже где-то видела. Мозг пронзило воспоминание о видении на озере. Точно! Теперь знаю, за что я оказалась там. В эту секунду я знала, что могу умереть, если очень этого захочу. Но там же в глубине я знала, что выберусь из этого. Видимо ангел мне показался, чтобы сказать: «Все будет хорошо».

Я чуть не упала, ноги разъехались.

— Все ясно, — послышалось брезгливое от вошедших. — Пакуй ее.

Я опять упала, но сознание не потеряла. В этот раз меня накрыло мягким одеялом. Видимо это их смирительная рубашка или наручники.

Потом меня отнесли в какую-то смешную машину.

Мы долго ехали, но раз или два я смогла выглянуть в окно. Это была дорога назад в город.

Затем меня транспортировали в комнату без окон. Все в точности, как я видела в видении на озере. Надо ждать спасительно визита.

— Можно помыться? — я обратилась к человеку, который меня принес.

— Я скажу, — пообещал он.

Помыться мне дали часа через три. Я переоделась в какие-то бесцветные тряпки и ждала своего спасения. Если бы я не верила в него, то не выжила бы тогда.

Лирх застыл у зеркала. Ему надо увидеть, где сейчас Чех. Шепча нужные слова, Лирх пару раз сбился. Его сильно отвлекали вопли, доносящиеся из открытого окна. Лирх плюнул, подошел запер окно, потом дверь. Нужна тишина и сосредоточенность.

Он начал свое дело еще раз. Хорошо, что он заранее запасся волосом Чех. Так зеркало осветилось. Городское управление безопасности. Ясно! Определил Лирх. Надо думать, как вытащить девчонку. Самому нельзя вмешиваться. Ему не нужны лишние проблемы.

Первое — надо выиграть время. Если ее туда упекли, то не без помощи домашних. Надо всех занять делами.

Второе — надо вытащить девочку. Кто может помочь? Лирх вспомнил о том маге, которого использовал его друг и наставник Чав.

Мысль о том, чтобы подвергнуть всех имеющихся в наличие домашних жестокому допросу с применением магии, подал Чукмедалу Латифун.

Лирх был доволен, все получилось.

Теперь тот самый маг. Как его вытянуть к девочке. Лирх полоснул по запястью. Его кровь могла многое. Не правда, что у драконов другая кровь. Нет, у них такая же кровь, просто в ней бесконечно много энергии.

К человеку на Фагане подошла девочка с огромными затуманенными глазами. Она схватила мага за рукав:

— Твоей девочке грозит беда. Помоги, а то ничего у тебя не выйдет.

— Что? — оторвался маг от своих мыслей.

— Она на Сайхае в столице. Тюрьма. Торопись, а то все твои вероятности сбудутся, — еще раз повторила девочка и быстро исчезла в толпе.

Не раздумывая, маг сделал шаг на Сайхай.

Лирх смог выпустить разум неизвестной бродяжки из своих рук. Она тряхнула головой и подумала, что крепко задумалась, раз не заметила, как зашла в Северную часть города.

Лирху было пора вниз, помогать Чукмедалу разбираться с родственниками.

Чукмедал бушевал. Ему было плевать, что случилось, он мечтал, чтобы девочка вернулась. Укул сидел в кресле. На нем не было лица.

— Никто отсюда не выйдет, пока я не разберусь. Будете все клясться на крови, — злобно сообщил Чукмедал.

Остальные содрогнулись. Укул первый взял нож и произнес старую клятву.

— Ты отправляйся в город, — разрешил старик. — Ее содержат в городской тюрьме. Мы здесь разберемся, кто виноват, и за тобой. Позвони от моего имени Лемею, он должен организовать, чтобы ее выпустили под залог.

Чукшер слегка побледнел. Мечшер затрясся.

— Мина мертва, — Альна держалась, но постоянно повторяла одно и тоже. Без конца одно и тоже.

— Заткните ее, — скомандовал Чукмедал. Поклялась, но ведь нагадить пыталась, если бы не…, - старик осекся, не надо выдавать Лирха.

— Я не виновата, — прошептала Альна.

— Теперь ты, Шер, — Чукмедал смотрел на свою дочь взглядом, прожигающим стены.

— Я виновата во всем, — не желая проходить обряд крови, призналась Шер.

— Ты убила Мину? — у Альны подкосились ноги. — Ты убила Мину?

Латифун подхватил обессилившую женщину и отволок к дивану.

— Я, — Шер гордо тряхнула головой. — Твоя дочь все равно бы умерла, а так без мучений.

— Ааа! — Альна вырвалась из рук ошеломленного поверенного и кинулась, чтобы уничтожить убийцу ее дочери.

Их отец ни на секунду не поверил в признание дочери.

— Значит, сыновья, — сказал он обреченно. — Кому в голову пришла сея гениальная идея?

— Это я! — кричала Шер.

Лирх держал Альну, которая вдруг успокоилась, прислушавшись к отцу.

— Кто из них? Оба, наверное, — старик повернул кресло. — Не будет вам прощения. Неужели не думали, что я буду проверять на крови.

— Для суда это не доказательство, — отозвался Чукшер. Он боялся старика, но не собирался уступать. — Надо было тебя положить вместо Мины, — пожалел он вслух.

В комнате было очень тихо после этих слов. Зазвучавшие там родовые слова оплели присутствующих смертью. Старик Чукмедал отрекался от этого рода, он рвал все связи.

— Готовь извоз, — приказал Чукмедал. — Все продать немедленно, — это он повелел Латифуну. — Остальных выкинуть из дома. Всех, кроме Укула. Ему выплатить причитающееся и Альне тоже.

— Да? — Чукшер окрысился. — А тебе рассказать, как все было? Это же она предложила.

— Что? — остановился старик. — Говори, — потребовал он сухим тоном.

Его внук Чукшер говорил долго и смачно, выплевыя из себя все новые подробности. Когда он заговорил о смерти Мины, то Альна не удержалась и бросилась, чтобы растерзать его.

Старика больше не интересовали эти разборки.

— Остальных рассчитать, всем годовое жалование, подарки и прочее, сам знаешь, — изменил он свои указания. — Укулу треть моего состояния, остальное в силе.

— Вы понимаете, что вы сделали? — тихо спросил поверенный.

— Я отрекся от этих людей, — спокойно ответил старик. — В связи, что один я жить не могу, придется тебе пока меня взять в семью.

— Что? — Латифун подумал, что его клиент и старый друг сошел с ума от всех кровавых семейных событий.

— Пока мы не выручим девочку, — закончил Чукмедал. — Примешь?

— Конечно, — не отказался Латифун. Это накладывало на него кучу новых обязанностей. — Вы отреклись, чтобы иметь право заявить о собственн… бывших родственниках?

— Да, мой друг, — Чукмедал закрыл глаза. Им надо было добраться до города до темноты.

— Это было бессмысленное и жестокое убийство, — через десять минут езды заметил поверенный.

— Таким же бессмысленным, но жестоким для них будет наказание, — ответил Чукмедал.

Латифун этого не понял, но уточнять не стал. Не нужны ему пояснения, душевное здоровье дороже.

В голове все время вертелось: «Сижу за решеткой в темнице сырой, вскормленный неволей орел молодой». Вспомнить, что было дальше никак не получалось. Время тягостно тянулось и измывалось надо мной.

Сейчас уже часов шесть в доме должны подавать ужин. Слюнки потекли, я поняла, что голодная. Но привлекать к себе внимание и требовать у охраны еды, я не стала.

Дверь заскрипела. Наверное, все тюремные двери скрипят и жалуются на свою жизнь. Я внешне безучастно ожидала, кто войдет. А вот сердце колотилось и рвалось наружу. Только бы… только бы… только бы…

В дверях стояли двое: тип в форме и мой старый незнакомый-незнакомец. Четко помня о том, что привиделось в озере, я последовала инструкциям. Прыгнув вперед из положения полусидя, я вцепилась в медальон на цепочке.

— Я гово… — не успел договорить страж.

Я вырвала медальон и отскочила назад. Посетитель зашатался. Его обдало холодом, а я задрожала. Такое впечатление, что здесь включили кондиционер. Посетитель схватился рукой за охранника. Оба стали индеветь, покрываясь корочкой льда. В видении было немного не так, но мне плевать. Я знала, что там дальше коридор, три двери, еще один коридор, потом большая комната и выход.

Я одела на себя медальон и стала упорно думать, что делать. Шанс только один — идти вперед. Я подошла к охраннику. Он застыл с открытым ртом. Вынула из кармана карточку-магнитку и вышла в двери. Как все невозможно! Кругом застывшие люди. Что же это такое? Надо идти. Двери открывались и без карты, но требовалось приложить огромные усилия. В общей комнате я увидела сваленные в углу свои вещи. И мешочек здесь и лифчик. Подхватив самое ценное, я отправилась дальше.

Когда я выбралась на улицу, то обомлела. Справа и слева от меня все и вся тоже было застывшим. Метров где-то на двадцать, а вот дальше что-то двигалось. Выходит, что это не я их заморозила. Я что ли ускорилась? Когда-то я читала какую-то фантастику. Там тоже кто-то чего-то замораживал или останавливал и так себе благополучно грабил банки и спасал мир. Цепочка на моей шее завибрировала. Я взялась за кулон-амулет или что-то это такое не знаю. Оно побледнело, а до этого было иссиня-черным. Заряд кончается, осенило меня. Итак, бегом отсюда.

Бежала я минут семь, зарядка кончилась. Я снова в мире живых, спешащих людей. Боясь думать, я действовала механически. Они от меня не отстанут. Форы всего ничего, минут двадцать, пока разберутся и введут свои планы «перехват», «сирена» и «лагуна».

Все знакомые места, а их два: дом Чукмедала и дом-склад Укула отпадали. Там будут искать в первую очередь. Незнакомые тоже не спасение. Нет, есть Ворчун. Мне говорил Вшах, что можно пойти к Ворчуну. Улица Бьянки дом с зеленой вывеской, и кажется там должны быть ножницы. Как здесь определится, где я. Если мне повезет.

— Простите, а улица Бьянки это далеко? — я озадачила своим вопросом пожилую женщину в фиолетовом платье.

— Деточка! — женщина наморщила все свои шесть подбородков (первый раз видела, как это можно сделать). — Оглянись!

На поспешные оглядывания, она снисходительно заявила, что я стою на улице Бьянки.

— Дом с зелеными ножницами? — никогда не верила в свою удачу, а сейчас похоже, что она отдает свои долги. Вот бы еще с ней подружиться и не попадать в подобные водовороты.

— Там, — махнула вправо женщина.

Я коротко кивнула и бросилась по улице в указанном направлении.

Дом с зеленой вывеской нашелся через пять минут моего бега-полета. Думаю, что так ставят мировые рекорды.

Я подошла к двери и толкнула ее. Закрыто. От огорчения и страха я готова была закричать, завопить, начать биться в эту дверь, но проснувшаяся осторожность сказала, чтобы я поискала другую дверь. Вплотную к дому с зеленой вывеской примыкал еще более древний домик с желтой вывеской. На ней какие-то сапоги. Там искать бесполезно, а вот с другой стороны, узкий проход между двумя домами. Я пошла туда. Бррр! Вонь! Здесь точно сдохло две тысячи крыс. Ступая максимально осторожно, я пробралась во внутренний двор. Точно еще одна дверь, и она открыта. Удача отдает свои долги. Почти отдала, теперь бы еще на Фаган прыгнуть.

Я вошла внутрь и пошла на голос. Голос был Ворчуна, узнала его по интонациям эдакого бухтения.

— Бу-бу-бу этого сокола отравить, бу-бу-бу изыскать, бу-бу-бу сказали, — слышались отдельные слова в общем говоре. Я поднималась по ступеньками. Лестница скрипела и стонала, а я боялась до одури, что там меня ждут местные стражи.

— Кто? — на лестнице появился Ворчун.

Он признал меня сразу.

— Чех? — мужчина сделал пару шагов вниз по ступенькам. — Чех?

— Ага, — я была не в силах говорить, только мычать. Горло стискивал пережитый страх.

— Кошка твоя здесь, — показал он рукой на верх. — Не волнуйся, ну, пожар был маненький.

— Ага, — слезы потекли по щекам.

Своей реакцией я явно напугала Ворчуна-малыша. Он ухватил меня за локоть и дернул наверх.

— Пойдем, — потребовал он.

Я судорожно дышала, стараясь успокоится, чтобы объяснить, что произошло.

Страж Муцодирис хлопал глазами на все выпады своего непосредственного начальника:

— Да только такой дебил, как ты мог пустить его туда! Она же кровавая убийца, разыскиваемая в десяти мирах. Это ты виноват. Ты сообщник этой дряни и межмировой убийцы.

Муцодирис продолжил дальше соглашаться с начальником караула. Ему ничего не оставалось, как соглашаться. Они, конечно, повязали эту сволочь, которая позволила девчонке убежать, но этого было мало. Тот молчал, как утонувший корабль. К тому же выяснилось, что служит этот задержанный пособник на Кишалисе. Он категорически утверждал, что не знал сбежавшую. Он ее даже разглядеть не успел. Это ошибка, а он приехал к женщине Ваухении.

Начальник отделения приказал искать их связи. Но Муцодирис знал, что это бесполезно. К тому же заявились родственнички этой девицы, они сейчас мучают начальника отделения. Хотелось бы посмотреть, как они несут ахинею вместе с начальником отделения.

В дополнение ко всему в отделении стали раздаваться неприятные звонки от очень-очень опасных и влиятельных лиц. Муцодирис знал на перед, что историю замнут, того «освободителя» выпустят и извинятся еще. Начальники его дебилы и ничего с этим не поделаешь, надо терпеть.

Зеленый от злости Чукмедал тряс за грудки начальника отделения. Тот пытался отвечать начальнику всех стражей, который трещал в трубку, и в тоже время геройски не погибнуть от зверств этого чудного страшного старика на инвалидном кресле.

— Где она?

— Сбежала, — ответил начальник отделения, а потом поправился согласно ситуации: — Быстро ушла.

— Куда? — верещал Чукмедал.

Лирх озабоченно смотрел на старика. Надо его успокоить.

— Неизвестно, — рапортовал начальник стражей. — Мы ее задержали, был сигнал. Там кровь и тело. Поместили в отдельную камеру, а там пришел этот серый. Это он во всем виноват, — обрадованно заявил начальник отделения. Когда найдется виновный, то жить легче и безопаснее. Приманка сработала, старик-инвалид переключился на нового неизвестного в серых тряпках.

— Где он? — Чукмедал потребовал привести неизвестного спасителя его внучки немедленно.

Кинулись в камеру, но никого не обнаружили.

— И этот ушел, — флегматично сообщил начальник караула начальнику стражей.

Муцодирис получил массу удовольствия от последующей сцены:

— У вас не камеры, а проходной двор! — кричал начальник отделения.

— Это у вас не камеры, а проходной двор! — парировал начальник стражей.

Они бы еще долго орали друг на друга, изредка прерываемые упреками Чукмедала, но пришла женщина в форме:

— Вот ее одежда, — она поставила на стол коробку.

Укул сразу же посмотрел одежду на предмет черного мешочка с драгоценными камнями.

— Нет, — констатировал он.

Родственник девчонки не замедлил предъявить претензии в том, что это стражи и охранники ограбили девочку, позавидовав ее заработкам.

— Она убила столько, сколько жителей в трех мирах, — аргументировал старик. — Ее подставили завистники. Они вам сказали о маленьком наличном капитале. Вы ее прячите! Я ее найму, как найду, чтобы она подчистила ряды наших стражей и охранников!

— Нет, — начальник отделения ничего не понимал, начальник караула ему вторил. Теперь они вдвоем сплотились против старика.

— Убью на фиг сам, чего ее загружать. Девочке учится надо, а не размениваться на таких бездарностей, которые даже охранять не умеют, — Чукмедал пообещал двоим начальникам.

Чем-то это возмутило начальника отделения, он забрызгал слюной и стал вопить, что сам всех здесь давно мечтает убить, а начнет с трахнутого старика. В не ладах со здравым смыслом и инстинктом самосохранения начальник отделения сообщил, что сам укокошил девчонку, ограбил ее и душу продал Черным.

Чукмедал впал в крайнюю ярость. Он уже не понимал, чего это все так забегали по комнате. А это он пытался придушить начальника отделения. Начальник стражи прикинул, что надо дать старику это сделать. Во-первых, убийство в состоянии аффекта, а во-вторых, откупится. Начальник караула решил, что старик не такой уж плохой человек, да и день заладился. Сотрудники принялись делать ставки.

Все развлечение испортил Лирх. Он разжал руки Чукмедала, а Латифун что-то прошептал ему на ухо. Старик обмяк.

— Скажи Укулу, чтобы шел домой, — послышалось спокойное от этого буйного инвалида. Латифун ушел в большую стражницкую, Укул с помощником оставался там.

Оба начальника поняли, сейчас будет еще хуже, чем до этого. Лучше бы старик Чукмедал ярился, чем думал спокойно. Оба помнили общие доклады по криминальной обстановке Сайхая. Чукмедал всегда был на три шага впереди стражей и ищеек. Причиной тому была крайняя жестокость в делах.

По всем цепочкам прошло сообщение с заданием найти Чех. Приметы и описание было доведено до сведения каждого из членов организации. Вознаграждение пообещали баснословное. Треть состава стражей вышла на улицы. Они тоже состояли на службе в организации.

В камере хозяйничал приглашенный маг. Это было нарушение всех правил, но все начальник терпели. После того допроса, который устроил старик-инвалид, ничто в мире не могло их возмутить.

— Все было так ужасно? — Ворчун сжигал мою тюремную одежду.

Я держала на руках Мурку и отчетливо понимала, что нельзя здесь дальше оставаться.

— Это тоже сожги, — велел я, отдавая украденную вещь.

— Ты уверена? — Ворчун с некоторым сомнением смотрел на цепочку и кулон.

— Да, она чужая.

— Ты не будешь ждать Укула? — Ворчун тянул время. Ему не хотелось слушать девочку и отправлять назад на Фаган. Но, если она говорит правду, то лучше ее поберечь. Шеф будет признателен.

— Нет, Ворчун, пожалуйста, я не могу, я боюсь оставаться, — я взмолилась. Сила моего отчаяния пробила этого малыша. Без дальнейших вопросов и уговоров он замотал руками перед моим носом.

Через пять секунд я была на Фагане. Подхватившись, я понеслась по темным улицам к дому Вазипия и Ираса. Надо и отсюда смываться, а они могут помочь. Удача отдала мне еще не все долги. На полдороге я остановилась. Я же называла их имена. Туда тоже нельзя, но небольшой запас времени, позволил мне вернуться к прежнему решению.

Вшах, Рыжий и Укул подошли к дому Ворчуна, когда раздался страшный взрыв. Дом разнесло в щепки.

— Что это? — оглушенный Укул кричал или шептал, он и сам не понимал.

На улице надолго воцарилась мужская паника и женская истерика.

Двумя часами позже Чукмедал сидел в доме своего поверенного Латифуна и допрашивал теперь уже своего единственного сына Укула.

— Она точно входила в этот дом? Установлено? Хорошо, — Чукмедал говорил, тяжело выговаривая слова. Он устал. — Надо навести справки на Фагане. Она говорила о Вазипии и Ирасе, найти ходы к этим прохвостам, — командовал дальше Чукмедал. — Я сам с ними поговорю. Все мои дела здесь свернуть, продать все, что можно. Я передам свою часть организации Сандавана преемнику. Латифун, приведи его с утра. Теперь всем спать.

В темноте Лирх слышал, как старик молился и пенял своему другу дракону Грону:

— Ты обещал, она должна быть живой. Она должна быть живой.

Лирх был уверен, что девочка жива. А вот то, что маг сумел уйти до того, как с ним поговорили, было неожиданным. Следовало детально разобраться.

Я пью воду из огромного стакана. Вазипий и Ирас слушают мою историю и лишь кивают головами.

— Это слишком опасно, — ответил Вазипий. — Ты везучая, но твой Ворчун скажет, куда тебя отправил.

— Вопрос времени, — поддакнул Ирас.

— Жить будешь у Виктории. Она переехала в Четвертый дом. Там лучше квартира, чем в Пряничном домике. Мы что-нибудь придумаем, — заключили торговцы.

Я тоже думала обратиться к Виктории. Временно у нее можно пожить. Мне бы еще уйти с Фагана, тогда считай, что с удачей мы сочтемся за мое прошлое. Я все вспомнила, вслед за воспоминаниями стали приходить здравые мысли. Первая была, что даже Вазипий и Ирас не должны знать, куда я ушла. Тогда это будет мой шанс выжить. Пусть они ищут ходы, а я найду свою лазейку.