"Лики любви" - читать интересную книгу автора (Аккерман Л.)

Добро и зло

То, что для некоторых являет собой доведенную до безобразной наготы догмы религиозную модель земного бытия, у Евы ассоциировалось не с силой, в чем ее отчаянно пытались убедить, а со слабостью, и люди глубоко религиозные внушали ей недоверие. Позже, пытаясь постичь причину своей неприязни ко всему религиозному культу, Ева поняла, что она всегда отвергала не религию, а потребность людей в этой религии. Однако вернемся к детству Евы, чтобы рассмотреть поближе, как происходило знакомство Евы с религией.

Первую попытку приобщить ребенка к библии и объяснить, что есть Добро и Зло, родители Евы предприняли достаточно рано. Ева не понимала всей ответственности происходящего, а потому веселилась, постоянно задавала вопросы, то и дело перебивая рассказывающего, так что в конце концов родители решили отложить столь важное занятие на время, когда Ева достигнет более зрелого возраста.

В возрасте одиннадцати лет попытка была возобновлена, но к этому моменту Ева приобрела способность к критическому мышлению (которое мы также можем определить как способность воспринимать события окружающего мира на основе самостоятельно выведенных суждений о свершившихся фактах). Поэтому упрощенные истины оказались не к месту, а те суждения, которая Ева выводила из услышанного, решительно отвергались ее родителями как неправильные, более того, в глубине души они признавали их греховными и пылко надеялись на то, что «подобная ересь» рассеется, сознание и ум их дочери прояснится, и тогда можно будет с полной уверенностью заключить, что она сформировалась как устойчивая самостоятельно мыслящая личность, которую не собьет с ног переменчивое течение современного мира. Но именно эта черта характера – давать всякому воспринимаемому явлению собственную оценку, присущая Еве с ранних лет, мешала ей усвоить религиозные истины, ибо суть истины составляет не факт (насколько в силу субъективного восприятия действительности мы вообще может жонглировать подобные понятиями), а вера, порождающая порой упрямые догмы. Ева чувствовала это сопротивление проснувшейся в ней способности к критическому мышлению, и приняла решение – ни с кем не делиться до тех пор, пока не будет уверена, что Сомневающемуся сможет доказать если и не правильность своих мыслей (ведь истина относительна), то хотя бы отстоять их право на существование.

Ева не могла воспринимать библейские истины безотносительно той жизни, которая происходила вокруг нее. Она слушала, запоминала и искала подтверждение всему тому, что для Обучающих ее представлялось аксиомами бытия, чем-то, что является прямым следствием из самого условия жизни, а потому не требует доказательства.

Ева многого не понимала или понимала не так, как-то хотелось бы ее родителям. Еве не нравилось строго патриархальное общество, описанное в библии, ведь изначально природа наделила женщину детородной функцией, чем-то, что, по мнению Евы, если и не отождествляло, то по крайней мере приближало женщину к богу, ведь, как говорится в библии, Всевышний создал Землю, на которой мы обитаем, и нас, обитающих на этой Земле. Ева не смогла принять те ужасные, бесчеловечные по своей природе бедствия, что Бог посылал людям в наказания за грехи, свершенные ими. Ева также не понимала связь между Богом-отцом и Богом-сыном, богочеловеком. Ведь Бог описывается в Библии как нечто качественно отличное от человека, безмерно превосходящее его. Ему нет равных. И мы видим Его сына, Иисуса, которого Он послал на Землю. Иисус в своем лице сочетает черты Бога, своего отца, и в тоже время является человеком, ведь он был рожден на этот свет простой смертной, которая носила имя Марии.

Позже, когда Ева самостоятельно шла тернистой тропой поиска в надежде увидеть, почувствовать и уже после этого осознать истины бытия, не зависящие от условий бытия, но представляющие само бытие человека в этом мире, она не переставала дивиться тому, как много противоречий породила религия и библия как одно из первых и важных ее проявлений. Ева не могла не обратить внимания на то, как содержание и основные постулаты религий, исповедуемых народами, отражают суть человека, принадлежащего данной общности (неужели это означает, что истины независимой, а значит абсолютной, в противоположность истины относительной, не существует?), и из различий этой сути народов не могла не разделить человечество на две части: Человека Западного и человека Восточного, и в делении этом не могла не провести аналогию с солнцем и луной, которые сменяют друг друга, но никогда не появляются вместе. И Человек Восточный со всеми характеристиками, которыми наделила его Ева в своем делении, представлялся ее более близким к Богу, ибо он мудр, а мудрость эта производит справедливость. Ева не понимала Человека Западного с его извечным качественным делением вещей и явлений на Добро и Зло, на плохое и хорошее, на то, что приносит мир и сеет войну. В противоположность, Добро и Зло для Человека Восточного – просто разные степени одного и того же. Ведь мы не можем сказать, что качественно лучше: «+» или «-». Оба этих математических знака выражают некоторое расположение относительно нуля. Но что представляет собой этот самый нуль во взаимоотношениях Добра и Зла?

Однажды Ева подошла к читавшему спортивную рубрику в газете отцу и поделилась своим сравнением, по которому Добро и Зло представляли два вектора, только Добро всегда направлено вовне, а Зло – внутрь, ибо в первую очередь оно разрушает породившего его, попадая метко в самое ядро – душу человека. Несколько обескураженный таким заявлением отец все же похвалил ее за эту аналогию голосом, в котором чувствовалась опека и покровительство Младшему (и некоторая растерянность – расстроили спортивные новости), а значит Слабому, и добавил тоном пророка, что, случись Еве впасть кому-то в немилость, она почувствует Зло, направленное к ней, брошенное в нее, словно острое беспощадное копье, ибо почувствует (и поверит) в его силу.

Здесь, меня, как постороннего наблюдателя, следящего за ходом этого разговора (нет, я не присутствовал при нем лично, но ход его в общих чертах стал мне известен благодаря личному рассказу Евы; впрочем и это не самое важное, я и сам вел не мало таких разговоров, когда мне было столько же лет) посетило желание (желание делиться своими мыслями не в целях пропаганды, а в целях самопознания я обычно называю вдохновением) развить тему, что основным и главным источником любой истины (к сожалению, истины всего лишь относительной) является вера. Однако, с твоего позволения, мой милый читатель, оставлю дозревать эту мысль в моей голове (если она найдет себе место среди ее многочисленных воинствующих соперниц), и вернусь к теме добра и зла, причем к той интерпретации этой темы, которая принадлежит даже не Еве, но ее отцу.

Итак, в противоположность многим другим отцам во всем мире, которые бы ответили собственному ребенку другими словами (без сомненья, они были бы в этой ситуации не так многословны), который заставил их на мгновение вынырнуть из мира спортивных новостей и в таком состоянии задержаться недолго на поверхности, отец Евы сказал: “Твоя идея, твое толкование добра и зла, заимствующая описательную терминологию из математики, красива и поучительна, но она в наш век, увы, перестает быть справедливой, ибо миру этому она больше не соответствует”. Свои собственные мысли, нежели мысли его развитого ребенка, заставили его полностью позабыть спортивные события, и, встряхнув головой, словно желая окончательно прогнать мысли, относящиеся к футболу, он продолжил: “Давай оглянемся назад и постараемся заглянуть в прошлое, но только как сторонние наблюдатели, соглядатае, и будем вести себя как можно менее заметно, чтобы присутствием своим (критическим мышлением, способностью к анализу) не нарушить обстановки того времени, перенестись в которое нам дают возможность бесчисленные книги, картины, музеи, ревностно охраняющие предметы того времени.

Что говорит нам фольклор, если он затрагивает тему добра и зла, а это почти всегда становится центральной темой? Он говорит о противоборстве двух героев, и пусть их силы и не равны (один всегда побеждает), намерения их вполне благородны – я соберу все силы, подаренные мне природой, призову на помощь свою смекалку и так буду драться против тебя. Их зло было направлено вовне, как и любое зло, но у него была цель, цель-мишень, почти материальная, и они боролись с ней своими собственными силами, лишь в крайних случаях обращаясь к узкому кругу друзей. Но тот вектор, про который ты говорила, вектор добра и зла, в противоположность его прообразу вектору математическому, имеет два видимых направления (они не нейтрализуют друг друга как в математике, а торчат своими острыми стрелами, целясь в выбранные мишени). Первое обращено вовне, как стрела, держащая под прицелом свою будущую жертву, другое внутрь человека, натягивающего тетиву лука, из которого он будет стрелять. И эти части зачастую были равны. Но также как в математике пренебрегли бы особо малыми величинами, мы также не уделили бы должного внимания стреле, направленной вовнутрь, если бы она не состояла в должных пропорциях с другой, внешней стрелой. Помня об этом, рассмотрим средневековье, дворцовые интриги. Здесь тоже явно проступают оба шпиля вектора добра-зла, ибо они мало рознятся и оба достаточно заметны.

Но в наше время все изменилось. Мы не направляем зло, подобно стрелкам, направляющим свои стрелы. Мы рассеиваем зло, выстреливаем одновременно сотнями тысяч зарядов, и если в собранном фольклоре стреле была приписана человеческая способность ошибаться, давая шанс своей жертве уцелеть, орудия нашего века, увы, разобщены с человеком – они перестали ошибаться, но чаще стал ошибаться стрелок. Бесчисленное множество торчащих наружу векторов, угрожающих сразу всем, держащим под прицелом мстительных глаз (в наш век из человеческих свойств стреле, как собирательному образу всего доступного оружия, может быть приписана лишь человеческая способность видеть, но видеть чисто механически, не апеллируя к душе) весь мир, сотворенный богом за неделю, людьми – за несколько тысячелетий, и могущий быть разрушенным озлобленным слепцом за один день. В наш век мы имеем дело со злом-экстравертом. Все под прицелом. Каждый квадратный миллиметр на нашей огромной планете чувствует, что он на крючке. Это не та честная борьба, описанная в сказках, где борются, прибегая к помощи только своих собственных сил тела и ума. Зло нашего века опирается на свою разгневанную слепую душу, которая не способна видеть, куда целится, где находится ее жертва, и потому она расставляет прицелы повсюду. Поразить одну жертву сложнее, не только технически, то и метафизически. Для этого надо отчасти обладать способностью критически мыслить, оценивать происходящие события. Условно говоря, эту жертву надо прежде всего выбрать, а т.к. бороться с ней придется честно, полагаясь лишь на свои собственные духовные и физические силы, то каждой схватке, каждой атаке предшествует бессонная ночь, проведенная в мучительных рассуждениях. И именно эти рассуждения, неизменно приводящие к сомнению и страху, своего рода параличу, и есть то зло, направленное внутрь. В нашем мире все идет прямо противоположно. Примени по одному отрицанию к каждой части предыдущего описания, и ты получишь картину настоящего, настоящего, минуя трогательное прошлое, но обрекшее себя на отсутствия будущего. Нет четко выбранной жертвы, нет причин для этого выбора. Жертвой является все и вся. Не надо полагаться только на свои силы, а значит не надо рассуждать. Зло в наше время это не единственная, остроконечная стрела-талисман прежнего стрелка, это бесчисленные стрелы, держащие под прицелом всю планету”.