"Черняховский" - читать интересную книгу автора (Шарипов Акрам)

1

К июню 1942 года немецко-фашистские войска полностью оккупировали Прибалтику, Белоруссию, Украину, западные и южные районы РСФСР. Советский Союз был лишен угля Донбасса, марганца Никополя, железной руды Кривого Рога, а также богатейших сельскохозяйственных районов Украины. Враг находился менее чем в пятистах километрах от Москвы. Войска фельдмаршала фон Кюхлера стояли у ворот Ленинграда. Фельдмаршал фон Клейст развивал наступление на Кавказ. Главные силы группы армий «Юг» продвигались к Воронежу.

Гитлеру казалось, что фашистская Германия действительно стоит на пороге мирового господства. В немецком генеральном штабе разрабатывались планы еще более решительных действий.

Стремясь осуществить свои бредовые замыслы, Гитлер летом 1942 года главный удар нанес на юго-западе Советского Союза. Западные союзники не спешили с открытием второго фронта в Европе и тем самым дали возможность немецко-фашистскому командованию перебросить из Франции на Восточный фронт дополнительно двенадцать дивизий.

Вооруженные силы фашистской Германии все еще продолжали пользоваться некоторыми преимуществами нападающей стороны. Однако провал доктрины блицкрига в сорок первом году и огромные потери в сорок втором оказывали влияние на многих, кто до этого во всем слепо верил своему фюреру. С каждым днем увеличивалось число генералов, офицеров и солдат немецко-фашистской армии, которые уже не верили в молниеносную победу. Даже такой известный военачальник, как фельдмаршал Вицлебен, сомневался в победе вермахта и не разделял авантюристических планов Гитлера (впоследствии, после неудавшегося покушения на Гитлера 20 июля 1944 года, фельдмаршал Вицлебен был казнен).

Благодаря героическому труду советских людей, мобилизующей и руководящей роли партии военная промышленность набирала высокие темпы и производство военной техники в 1942 году значительно возросло: по танкам в 3,7 раза и самолетам в 3,3 раза. Вооруженные Силы Советского Союза наращивали свою мощь. На фронте к руководству выдвигались смелые, энергичные генералы и офицеры, проявившие свои способности на поле боя. Н.Ф. Ватутина назначили командующим войсками Воронежского фронта, И.Д. Черняховского — командиром вновь сформированного 18-го танкового корпуса. Соединение, командование которым Черняховский летел принимать, состояло из трех танковых и одной мотострелковой бригады и было укомплектовано первоклассными танками: тридцатьчетверками и КВ.

К концу июня 1942 года на юго-западном крыле советско-германского фронта сложилась напряженная обстановка. Враг сосредоточил крупные силы и развернул наступательную операцию, носившую условное название «Блау» («Синяя»). Общий замысел ее сводился к тому, чтобы нанести два рассекающих удара по сходящимся направлениям: один — из района северо-восточнее Курска на Воронеж и другой — из района Волчанска на Острогожск. Целью операции было разгромить советские войска, оборонявшиеся на Воронежском направлении, и захватить плацдарм на левом берегу Дона.

Утром 28 июня армейская группа «Вейхс» перешла в наступление на левом крыле Брянского фронта между верховьем реки Сосны в районе Щигры, имея в своем первом эшелоне семь дивизий, поддерживаемых самолетами 4-го воздушного флота. Такому количеству вражеских войск противостояли лишь три наши стрелковые дивизии, одна — 13-й армии и две — 40-й армии Брянского фронта. Они не смогли отразить этого удара и понесли большие потери.

29 июня противник на своем главном направлении вышел к рубежу реки Кшени на 40-километровом участке. Вражеские танковые дивизии вступили в бой с частями 16-го танкового корпуса и стрелковыми дивизиями, составляющими второй эшелон 40-й армии.

Немецко-фашистское командование подтянуло сюда моторизованные и пехотные дивизии для развития успеха в направлении на Горшечное, Старый Оскол. Создалась явная угроза окружения войск левого крыла 40-й и правого крыла 21-й армий. В ночь на 30 июня Верховный Главнокомандующий вызвал по ВЧ командующего Брянским фронтом генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова и потребовал доложить обстановку.

— Товарищ Сталин, враг прорвал оборону на левом крыле силами двух танковых и до пяти пехотных дивизий, их прикрывают с воздуха самолеты 4-го воздушного флота! Прошу отвести войска левого крыла 40-й армии на рубеж Быстрин — Архангельское.

— Мы считаем, что отвод армии будет опасен, так как рубеж этот не подготовлен и отвод превратится в бегство. Хорошо бы, если из района Оскол один танковый корпус, например корпус Мишулина (4-й ТК), направить для удара на Горшечное, а танковый корпус Фекленко (17-й ТК) направить с севера на юг — тоже для удара на Горшечное. Все это против вражеских танков, занявших Быково. Сюда же надо направить корпус Павелкина (16-й ТК), рядом с Фекленко, или иметь его во втором эшелоне. — Немного помолчав, Сталин продолжил: — К тому же 18-й танковый корпус генерала Черняховского в эшелонах, к концу дня второго июля он поступит в ваше распоряжение.

Тяжелая обстановка сложилась и на правом крыле Юго-Западного и на левом крыле Брянского фронтов. Вскоре 6-я армия противника перешла в наступление из района Волчанска, прорвала оборону наших войск и вклинилась на глубину до восьмидесяти километров. Ставка Верховного Главнокомандования, определив направление главного удара противника, стала выдвигать свои резервы в район Воронежа. Эшелоны с соединениями 18-го танкового корпуса спешили на Брянский фронт.

Командование корпусом временно, до прибытия Черняховского, было возложено на полковника Н.Ф. Завалишина.

В ночь со 2 на 3 июля обстановка на Воронежском направлении резко ухудшилась. Все резервы фронта к этому времени были уже втянуты в бой, а противник ввел в сражение отборные танковые и моторизованные дивизии. Вражеские войска вышли к Дону и к подступам Воронежа. Исход сражения зависел от стойкости войск, мужества и умения командования принимать правильные решения и твердо проводить их в жизнь.

Генерал Голиков вводил в сражение соединения 18-го корпуса по частям, по мере подхода железнодорожных эшелонов. 18-я мотострелковая бригада заняла оборону севернее Воронежа; 180-я танковая бригада развернулась на рубеже села Олень Колодезь; 110-я танковая бригада — южнее Воронежа; 181-я танковая бригада должна была уничтожить противника, вклинившегося юго-западнее Воронежа.

К приезду Черняховского бригады корпуса вступили в столкновение с противником. Стрелковые части, в тяжелых боях отстаивавшие правый берег Дона, с надеждой встречали прибывшие танковые соединения.

В те дни в корпус приехал член ЦК Коммунистической партии Е.М. Ярославский. Командование корпуса решило провести митинг делегатов от соединений, на нем выступил товарищ Ярославский.

С волнением слушали воины слова ученика и соратника Ленина. Обращаясь к танкистам, он сказал:

— …Верные сыны Страны Советов! Центральный Комитет Коммунистической партии просит вас удержать Воронеж до подхода резервов… Родина в опасности. Коварный враг бросил на Воронеж свои отборные танковые дивизии. Гитлеровские головорезы должны быть остановлены. Ни шагу назад! История по достоинству оценит ваш ратный подвиг во славу Отечества…

Танкисты, воодушевленные призывом Центрального Комитета партии, дали клятву остановить врага, не допустить его к Воронежу.

4 июля на окраине Воронежа в штабном автобусе над оперативной картой склонились Черняховский и комиссар корпуса полковник С.К. Романов. Оценив обстановку, уточнили направление главного удара противника.

— Командование развернуло наш корпус на слишком широком фронте, — обратился Черняховский к Романову. — Бригады растянуты в ниточку, и радиосредства на таких больших расстояниях вряд ли позволят устойчиво управлять соединениями. Гитлеровцы наращивают удары против 40-й армии клиньями, в острие каждого клина отборные силы, и прежде всего танки. К тому же в воздухе господствует немецкая авиация. Противник уже вбил танковый клин в оборону 40-й армии. Чтобы немецкие танки не раскололи нашу оборону, нужен мощный контрудар. Ведь клин клином вышибают. Давайте предложим командованию свой вариант использования нашего корпуса.

— На мой взгляд, обстановка сейчас не позволяет нам планировать наступательные действия. Надо во что бы то ни стало остановить врага, не допустить его продвижения в глубь страны. То, что корпус растянули на широком фронте, очевидно, неизбежно. Такова обстановка.

— Нет, товарищ полковник, — не согласился Черняховский, — слабой обороной по всему фронту мы только облегчим задачу противнику. Ему не составит большого труда проткнуть нашу оборону бронированным кулаком. Можно растянуть, если это необходимо, стрелковую дивизию. Но зачем же танковый корпус лишать его преимуществ? А преимущества эти, как вам известно, в массированном его использовании.

— Товарищ генерал, я не могу выступать с критикой решения командующего или с новыми предложениями.

— Жаль, что мне приходится принимать командование корпусом в то время, когда его соединения уже пятый час ведут боевые действия. Ломать ранее принятое решение и план боя сейчас, конечно, трудно.

Сражение принимало все более ожесточенный характер. Сотни фашистских стервятников непрерывно бомбили древний Воронеж. Дым пожарищ клубился над городом. Гитлеровцы бешено рвались к Дону. Ценой огромных потерь им удалось выйти в район Воронежа и на подступы к Сталинграду. Здесь в те жаркие дни 1942 года, на рубеже Волги и Дона, решалась судьба нашей Родины.

Бои шли уже на окраинах города. 6 июля перед рассветом противник ввел в сражение новые резервы. Многое зависело в те трудные часы от умелых действий танкового корпуса.

Комкор уточнил задачу командирам 181-й и 110-й танковых бригад: фланговыми контратаками уничтожить танки и мотопехоту противника в районе совхоза «Ударник» и поселка Малышева. На рассвете, в три часа тридцать минут, тридцатьчетверки на повышенных скоростях напрямик через поле пшеницы помчались на врага, ведя огонь на ходу. Наши танки наступали ромбом. Такой боевой порядок позволял наращивать силы по мере выяснения обстановки. Машина комкора шла вслед за первым эшелоном. Черняховскому хотелось досконально знать, как ведет себя противник. Но неровная местность мешала наблюдению. И только когда его танк выскочил на бугор, Черняховский увидел около двадцати немецких танков на фронте примерно в два километра, а на левом фланге — до батальона мотопехоты противника. С командиром корпуса шли четырнадцать танков. Но ни один из них направить на левый фланг против мотопехоты противника было невозможно, их было мало против двадцати идущих на сближение вражеских танков. Не решился Черняховский ввести в бой и резерв, который мог понадобиться в более трудный момент, на случай отражения атаки второго эшелона танков противника. Иван Данилович нашел все же выход: быстро перенацелил три артиллерийских дивизиона на подавление мотопехоты противника.

В это время в воздухе завыли вражеские пикирующие бомбардировщики. Боевой порядок танков — ромб — растянулся. Бомбардировщики, свалив свой груз, улетели. Между нашими и немецкими танками оставалось лишь каких-нибудь триста метров. Еще минута, другая, и начнется ближний бой — яростный, со стрельбой почти в упор. Некоторые тридцатьчетверки пошли на таран. Черняховский видят в перископ: искры от удара металла о металл посыпались на землю. Машину комкора обходят танки справа и слева. С обеих сторон грохочет артиллерия. Горит немецкий танк Т-IV, только что подбитый самим командиром танковой бригады. Боевые порядки наших и немецких танков перемешались. Машины вспыхивают одна за другой, горят наши и немецкие танки.

Враг в решающий момент ввел в бой еще около двадцати танков. Черняховский решил резервным батальоном контратаковать противника с правого фланга. Удар оказался столь внезапным, что боевой порядок немецких танков сразу же распался. Им стало трудно вести огонь — они мешали друг другу. На поле боя осталось еще восемь пылающих машин врага.

Увидев, как отступают танки дивизии «Великая Германия», командир бригады приоткрыл люк. И эта неосторожность стоила ему жизни. Черняховскому пришлось взять на себя командование бригадой.

Он решил преследовать гитлеровцев.

— Вперед! — скомандовал по радио Черняховский.

Его танк опередили другие. И вдруг вражеский снаряд ударил в бортовую броню. Перед глазами Ивана Даниловича взметнулись лиловые искры. Ему казалось, что тело проваливается, теряет вес. Голова кружилась. Он силился и не мог открыть глаза.

…Черняховский пришел в себя, когда Комаров стал вносить его в санитарную машину. В медсанбате Черняховскому оказали первую помощь. Но через два часа Иван Данилович уже оделся и вызвал к себе адъютанта.

— Есть связь с корпусом?

— Какая связь? — удивился Комаров. — Приказано вас госпитализировать!

— Здорово! — усмехнулся Иван Данилович. — Все по нотам расписали! А кто организует бой на завтра? Немедленно заправляйте машину.

Под Воронежем продолжались ожесточенные сражения. Ставка Верховного Главнокомандования в целях стабилизации обороны на юго-западных подступах к Москве решила нанести контрудар силами резервных соединений Брянского фронта из района южнее Ельца в тыл воронежской группировки противника.

Оперативное командование вермахта не рассчитывало на такое дерзкое решение со стороны советского командования и было вынуждено снять с Воронежского направления 24-й танковый корпус, три пехотные дивизии и направить их в район южнее Ельца.

7 июля 181-я танковая бригада продолжала удерживать западную окраину Воронежа. Противник вел сильный артиллерийский огонь и продолжал вводить в бой все новые и новые силы. Положение бригад корпуса Черняховского становилось все более трудным. Артиллерия, которая не была подчинена танкистам, оставила танки без поддержки и, покинув город, отошла на восточный берег реки Воронеж.

Черняховский, еще не оправившийся после контузии, вновь взял управление войсками корпуса в свои руки, добился поддержки 181-й танковой бригады огнем гвардейских минометов и дальнобойной артиллерии Резерва Верховного Главнокомандования.

Командуя танковым корпусом, Черняховский столкнулся с массой непредвиденных обстоятельств. Не по его желанию и не по его вине корпус вводили в бой по частям. 181-я и 110-я бригады действовали одни против мотопехоты противника западнее и юго-западнее Воронежа, в то время как 18-я мотострелковая бригада по распоряжению штаба фронта вела боевые действия в другом направлении, севернее Воронежа. Ограниченная дальность действий радиостанций не обеспечивала управления войсками, корпус не имел зенитных средств прикрытия с воздуха.

В ожесточенной схватке с врагом победило мужество советских воинов. Семь суток черняховцы днем и ночью стойко отражали натиск танковых дивизий врага.

Все попытки немцев форсировать реку Воронеж и развить наступление на восток были отражены контратаками танкистов генерала Черняховского и пехоты генерала Москаленко. Отборные танковые дивизии немцев, не достигнув цели, повернули на юг и двинулись вдоль Дона.

Для удобства управления войсками 7 июля был создан Воронежский фронт под командованием генерал-лейтенанта Филиппа Ивановича Голикова. С 14 июля фронтом стал командовать генерал-лейтенант Николай Федорович Ватутин.

Лучи жаркого июльского солнца проникали через открытую дверь в блиндаж командного пункта корпуса, где, укутавшись в кавказскую бурку, лежал больной Черняховский. Зуммерили телефоны. Адъютанту было запрещено пропускать в блиндаж тех, кто непосредственно не связан с управлением войсками. Но корпусной врач все же прошел к Черняховскому. Он позвонил начальнику медицинской службы армии: «У командира корпуса приступ малярии, температура 40,4 градуса, состояние больного кризисное, эвакуироваться отказался».

Черняховский, напрягая все силы, приказывает по телефону:

— Командиру артбригады открыть сосредоточенный огонь по высоте Фигурной юго-восточнее Подклетного. Начальнику разведки уточнить, подавлены ли закопанные танки и противотанковые пушки противника у перекрестка дорог в районе Подклетного… Огонь продолжать, пока танки не подойдут к рубежу…

Корпусной врач не знал, как же приступить к разговору с Черняховским.

— Товарищ генерал, командарм приказал эвакуировать вас в госпиталь.

— Никуда я не поеду, пока бой не будет закончен. — Генерал вновь взялся за телефонную трубку.

Артиллеристы сосредоточенным огнем парализовали противотанковую оборону врага. Танкисты Черняховского прорвали оборону и, уничтожив сотни фашистских солдат и офицеров и большое количество боевой техники, перерезали шоссе между Воронежем и Подклетным. Однако наступление, проходившее при равном соотношении сил, не получило дальнейшего развития.

Задача, поставленная 60-й армии — выбить врага из Воронежа, — осталась невыполненной. Все это тревожило командующего фронтом. Чтобы разобраться с положением дел на месте, он приехал к Черняховскому, которого знал еще по Северо-Западному фронту. Ватутин начал с того, что более всего его беспокоило:

— Товарищ генерал, помните, как на северо-западе вы жаловались, что нет танков. Теперь они у вас есть, но где же успехи?

— Товарищ командующий! Дело не только в нас, командование 60-й мало заботится о том, чтобы обеспечить действия корпуса артиллерией и поддержать авиацией. Командарм продолжает, по-видимому, считать, что если танкисты в броне, то им не нужно помогать огнем. Танковые бригады несут потери с флангов, особенно от огня противотанковой артиллерии врага. Поэтому они не могут прорваться в глубину обороны противника.

— Только ли эти причины мешают решительно действовать?

— Есть и другие трудности. По штатной структуре корпуса не предусмотрена зенитная артиллерия. Танкисты становятся беспомощными, когда на них пикируют бомбардировщики врага. Ну и еще, чего греха таить, признаюсь, что у наших командиров бригад, да и командования корпуса, нет достаточного опыта в управлении таким большим количеством танков в бою. Самая же главная беда наша в том, что действуем мы пока по старинке, плохо учитываем опыт войны в применении массированного удара танков на направлении прорыва. Бригады разбросаны, и мне пока не дают возможности собрать их в единый кулак.

— Иван Данилович, Военный совет фронта разберется во всем и поможет вам. Но и вас прошу в кратчайший срок подучить командный состав корпуса и бригад грамотно управлять танковыми соединениями и частями.

— Сделаем все, что зависит от нас.

Ватутин и Черняховский предприняли ряд мер, чтобы в кратчайший срок повысить боеспособность корпуса. Несмотря на все трудности, 18-й танковый корпус совместно с соединениями 40-й и 60-й армий остановили дальнейшее продвижение врага под Воронежем. Боевые действия, проведенные Черняховским летом сорок второго года, выдвинули его в ряд талантливых молодых генералов, способных плодотворно управлять войсками, оснащенными современной боевой техникой.

Вскоре к Черняховскому приехал представитель штаба фронта с предложением от генерала Ватутина принять командование 60-й армией. Иван Данилович был серьезно озадачен столь неожиданным для него оборотом событий. Обстановка так сложилась, что вскоре Ватутин сам заехал к Черняховскому. Поздоровавшись, он сказал ему с улыбкой:

— Так что же, товарищ генерал, если командующий фронтом сам приехал просить вашего согласия, это, наверное, что-то значит?

— Товарищ командующий! Я и месяца не командую корпусом. К тому же такое быстрое мое продвижение по службе может вызвать у других обиду.

— Иван Данилович, месяц на войне — это немало! И нам сейчас не время заботиться о самолюбии кого бы то ни было. Враг навязал нам жестокие и суровые условия борьбы. Война требует от командующего армией прежде всего полководческих способностей, знания и твердого характера. Нам кажется, мы не ошибемся, выдвинув вас на эту должность. Если бы мы говорили об этом на Северо-Западном фронте, я согласился бы подождать. А сейчас не соглашусь.

— Николай Федорович, по образованию да и по призванию я танковый командир.

— Как танковый командир вы блестяще подтвердили свою репутацию в боях под Шяуляем, на Западной Двине и здесь, под Воронежем. Но ведь сначала-то вы были артиллеристом, а звание генерала получили от инфантерии! Так какой же вы танковый командир? Уж я-то знаю, что в боях за Новгород ваша танковая, сражаясь без танков, показала железную стойкость, геройски сражалась!

На этом разговор был прерван: из штаба 60-й армии передали, что командарм срочно вызывает командира корпуса на Военный совет. Ватутин попрощался с Черняховским и уехал к себе в штаб фронта.

На Военном совете все уже были в сборе, когда Черняховский доложил о своем прибытии. Перед собравшимися за столом сидел командующий армией генерал-лейтенант М.А. Антонюк, которого Черняховский знал как крупнейшего руководителя — начальника пехоты Красной Армии. Рядом с ним член Военного совета армейский комиссар второго ранга Ф.Ф. Кузнецов. Антонюк жестом предложил Черняховскому сесть.

— Товарищи, на повестке дня один вопрос — доклады командиров соединений о причинах неудач в июльских наступательных операциях. — Генерал Антонюк, сделав небольшую паузу, продолжал: — Военный совет ждет от вас самокритичных выступлений. Генерал Черняховский, доложите, как это случилось, что мы остались без танкового корпуса!

Постановка вопроса командармом и недавний разговор с Ватутиным никак не укладывались в голове Черняховского. От отчетливо представил себе, что ожидает командира, потерпевшего поражение. В душе он не соглашался с заявлением Антонюка. Ведь немцы под Воронежем понесли гораздо большие потери и корпус удержал восточную часть Воронежа.

Внезапно открылась боковая дверь зала заседания, вошел лейтенант с узла связи и доложил:

— Товарищ командующий! Вас вызывает к аппарату ВЧ товарищ Сталин.

Командарм быстро вышел за связистом. В зале притихли. Молчание продолжалось недолго, через несколько минут Антонюк вернулся и сообщил:

— Генерал Черняховский, вас вызывает к аппарату товарищ Сталин.

Антонюк прошел к столу президиума и сел не на свое председательское место, а в сторонке, рядом с членом Военного совета армии.

В зале заседания стояла тишина. Ждали возвращения Черняховского. И когда он прошел к столу и занял место председателя Военного совета, все поняли, что произошло.

— Товарищи! — обратился ко всем Черняховский. — Приказом Верховного Главнокомандующего я назначен командующим 60-й армией. — Помедлив секунду, сказал: — Военный совет продолжает свою работу. Слово для справки предоставляется генерал-лейтенанту Антонюку.

— Видимо, всем ясна суть дела, — привстал Антонюк, — меня отзывают в Москву.

— Считаю своим долгом напомнить Военному совету, что Красная Армия испытывает трудности на юге страны, — продолжал новый командарм. — Враг захватил Донбасс, угрожает Сталинграду и Кавказу. Сталинградский фронт втянулся в ожесточенные сражения на подступах к Волге. В этой обстановке мы должны, как никогда, активизировать боевые действия, чтобы не дать врагу снять ни одной дивизии перед фронтом нашей армии для переброски на излучину Дона. Полагаю — всем понятно, что может случиться со Сталинградом, если мы, а вместе с нами и наши соседи, не выполним поставленную Ставкой задачу.

Черняховский предоставил слово командующим родами войск армии. Разговор шел об организации взаимодействия в наступлении. Затем Иван Данилович внимательно выслушал доклад командира 232-й стрелковой дивизии и сообщения командиров других соединений.