Часть первая «Один вопрос — множество ответов»

Глава 1. Остановка первая

Самое время думать о настоящем, чтобы наступило хоть какое-нибудь будущее. Сидя в доме Вазипия и Ираса я старательно вспоминала свою жизнь, чтобы научиться забывать. Я знала, что пока не вспомню все что было, не смогу придумать как мне действовать дальше.

Мне двадцать четыре. Зовут Чех Еленой Викторовной. Из родителей у меня был только отец. Куда делась мать покрыто глубоким мраком. Хочу сказать, что в отличие от всех других мне было наплевать, кто моя мать. Никогда не стремилась узнать. Думаю, что это связано с отцом. Я просто боюсь, что мать еще хуже него. Папаша — Чех Виктор Яковлевич — алкаш, враль и просто гнида. Жила я всегда у бабки. Она не родная мать моему отцу. Бабка Катерина относилась ко мне лучше отца, но хуже, чем все остальные. Бабка, как человек советской закваски, постоянно обыскивала мои вещи, допрашивала и устраивала скандалы по любому поводу.

Я уже пять лет не живу с ней. Снимаю комнату напополам со знакомой. За свои двадцать четыре не было у меня подруг, не было друзей. С мужчинам тоже туго. Первый раз переспала в шестнадцать из любопытства. Выбранный для эксперимента субъект оказался неподходящим. Он сам то ничего не умел, так, сунул, вынул и пошел. Второй раз вроде роман был. Общая продолжительность которого составила недели три. Тоже слабовато. Валентин был душой компаний, но вот когда оказался со мной один на один, то думал все время о себе. Я никакого удовольствия не получила. Хорошо, что не залетела. Потом решила завязать с мужиками на какое-то время. Или сами придут нормальные, или не придут. Но с такой падалью, как ходит вокруг, лучше не общаться.

Теперь о главном. Я живу в маленьком городке, который все зовут Зоной. Нет, у нас нет вышедших из тюрьмы зеков. Нет, здесь не ссылка. Здесь просто Зона. Из нее не выбраться. Дом наш (где я жила с бабкой и появляющимся время от времени отцом) стоял над речкой Вонючкой. Канализацию в нее сливают регулярно. Дома — бараки, отопление — печи, стены — картонные, и никаких шансов выбраться.

Возможно я смогу отстранено подумать о своем прошлом когда-нибудь потом, а сейчас не буду этого делать. В душе закипает черная масса гнева, печали, стыда.

Сегодня я сделала самый важный шаг в своей жизни. Я поняла, что украду и убью, чтобы выбраться отсюда. И я украла мешочек с брильянтами у незнакомого типа. Чистая случайность. Мой шанс на миллион. Всего двадцать четыре камня. Мне по возрасту.

Сейчас мне надо убежать отсюда, а потом думать и вспоминать.

Любимую кошку в перевозку, шмотки на себя, камни в мешок на грудь, билет в карман. Когда я рассматривала украденные у этого мужика брильянты, в мешочке обнаружился билет на автобус. Я собиралась уехать по этому билету. Это, конечно, идиотизм. Меня будут искать на вокзале и автовокзале, но этот автобусный рейс самый ближайший.

Я предъявила синий билет, контролерша глянула, но в автобус не пустила.

— У вас, девушка, автобус второй, который микрашка. Идите, он еще в гараже, — показала мне контролерша в синей форме.

Я пошла в гараж. Мой автобус оказывается был микроавтобусом. Плевать, сяду и сойду на половине пути.

Мы выехали в ночь. Дорога петляла извилистой лентой. В салоне помимо водителя, который сам проверил билеты, было еще трое. Все молодые и напряженные. Моя рука была в кармане куртки. Я знала, что убью всех, если понадобится.

В молчании и напряжении мы проехали два часа. Автобус сделал остановку для заправки, я вышла прогулять кошку и сходить в туалет самой.

— Самое время уходить, — сказал мой внутренний голос.

А его я слушаюсь всегда.

Возле туалета я встретила дядечку.

— Туда, — показал старичок.

— А вы попутчика не возьмете? — он выглядел, как неместный. Мне должно повезти.

— Попутчика? — дядечка удивился. — Надо ли тебе туда, деточка?

— Мне надо в хорошее место, — я сама себе удивлялась.

— Таких мест нет, — сказал умудренный жизнью старикан.

— Мне надо туда, где есть нормальные люди. Такие, чтобы любить умели, чтобы строить любили, чтобы весне радовались, — я очень хотела уехать со стариком. Это и безопаснее и самое время расстаться с прошлым.

— Хорошо, деточка, сделаю крюк для тебя, святое дело. Тебе придется держать на коленях две клетки: свою и мою. Ты заплатить сможешь?

— Что вы хотите?

— Может свидимся еще, не забудешь меня?

Видимо, свидимся, я уж не забуду. Я так боялась, вдруг он уйдет, что не пошла в туалет.

Его машинку можно было назвать пикапчиком. Мы ехали со стариком, и я думала о туалете. Ничего вытерплю, правда Мурка?

Мурка мявнула. Ее совсем не раздражало соседство клетки с кроликом.

Дедок долго мне рассказывал, что это призовой кролик и прочее, прочее, прочее. Мы ехали, разговаривая о темноте и кроликах. Ночь, хоть глаз выколи. Вскорости мы свернули на грунтовку.

— Оставите, в туалет сильно хочу, — я уже не могла терпеть.

— Хорошо, — старик притормозил.

Я отошла чуть от машины и здесь увидела, как он стал уезжать. Да рванул на такой скорости!

— Стой! — как была со спущенными джинсами я рванула за пикапом.

Я упала на землю, споткнувшись о клетку. Хоть Мурку отдал, скотина.

— Дальше ножками, деточка! — донес до меня ветер его слова.

Звиздец, я точно приехала. Надо ждать утра. Утро вступало в свои права нагло и неторопливо. Этому способствовало хмурое небо и плотный туман. Первые лучи солнца показали мне, что я нахожусь не понять где. В километре от меня был замок.

Англия что ли? У нас ближайший замок можно найти на Рублевке, это за пару тысяч километров от нашей Зоны. На пикапе не уедешь за три часа так далеко. Вроде я в себе еще или уже нет? Может у меня глюки от ЛСД? Разок я попробовала, сшибает на прочь. Кажется всякая муть, но при этом не такая четкая вроде. По грунтовке тащились люди на лошадях и ослах. Твою мать! Что это? Где я? Это что Янки при дворе короля Артура?

Ко мне приближались двое на лошадях. Один высокий, даже на лошади видно, что он высокий. Сравнила бы с Дон Кихотом. Второй сильно смахивал на Майкла Джексона с усами. Они внимательно вглядывались в меня. Никогда не думала, что я такая привлекательная. Они не изменили темпа движения. Лошади подвезли путешественников вплотную ко мне, я надеялась, что начнется диалог. Но не тут то было. Дон Кихоту и усатому Джексону было абсолютно наплевать на меня. Они проехали мимо, будто до этого и не рассматривали с особым интересом.

— Эй! — это я с Муркиной клеткой бегу за этими типами.

Усатый Джексон оглянулся:

— Кышь отсюдова! — велел он мне. — Дорога для таких открыта с полуночи!

— Ты чего кышишь на меня? — я настолько обалдела, что он принял меня за шлюху, что сразу перешла на «ты». Во многом хамство защитная реакция организма на нападки.

Усатый Джексон скомандовал своему спутнику остановиться. Они опять внимательно рассматривали меня.

— Скажите, а что это за место? — для меня жизненно важным было установить местонахождения моего любимого тела.

— Это дорога, — очень четко, почти по слогам произнес Дон Кихот.

— А местность какая? — я подумала, что каланча издевается надо мной, но удержалась от ответных неблаговидных реплик.

— Это местность Северная, — уже не так четко информировал меня Дон Кихот.

— А страна какая? — я не сдавалась в своем упрямстве. Все равно разберусь где я существую на данный момент.

— Это Фаган, — любезно информировал меня усатый Джексон.

Фаган для меня являлось абсолютно абстрактным понятием. Одно было ясно, что я не дома. Для кого как, но для меня это было уже очень хорошо. Что же это за старик был?

— А как проехать к ближайшему населенному пункту? — мне надо быть вежливой. От этих типов надо получить максимум полезной информации.

Дон Кихот мученически переглянулся с усатым Джексоном.

— Марчелло, это кто? — Дон Кихот оказался Марчеллой.

— Видимо, из этих…, - Марчелло пожал плечами.

— Их этих… каких? — мне все же хотелось выяснить за кого они меня принимают.

— Этих брошенных, — втолковал мне Марчелло.

— Брошенных это как? — до меня все еще не доходило.

— Значит, что много вас таких шляется по дорогам всех наших и не наших миров. Ходите, а куда ходите не знаете. Место ваше неопределенно, — пояснил мне высокий Марчелло.

— Ага, а что же с такими делается дальше? Мне бы в город, я бы не ходила по дорогам, — я была уверенна в своей правоте. Как показал опыт, не права я была.

— Это ты так думаешь, — возразил усатый Джексон, имени которого я пока не знала. — Ты все равно будешь ходить или хотеть ходить по дорогам.

— Я не улавливаю разницы, — мне хотелось от этих типов больше конкретики. — Так в город, куда идти?

— Вперед, — усатый Джексон показал рукой. — Ты прибудешь в Северный Корте. А как ты здесь оказалась? — удивительно, что этот дядька вдруг решил полюбопытствовать на тему моего возникновения на их пути.

Я рассказала, что села в машину, но водитель бросил меня здесь.

— Правильно сделал, — одобрил действия водилы Марчелло.

Это меня крайне обидело.

— Почему?

— Значит, что он слишком рано пришел, чтобы тебя подвезти до другого места. Такие ошибки иногда встречаются, и перевозчики их исправляют, — Марчелло опять переглянулся с усатым Джексоном.

— И что это им дает? — я все еще не могла поверить, что они одобряют того водителя.

— Это дает вам, — Марчелло стал терять интерес к нашему разговору. Его лошадь топталась на месте, чувствуя настрой хозяина. — Это дает вам шанс все же добраться до места и добраться уже подготовленным.

— К чему? — я вздохнула. Не любитель я этих разговоров с намеками, туманными объяснениями и прочими недоговоренностями.

— К тому или тем, кем вы были брошены, — завершил дискуссию усатый Джексон. — Город там впереди дней пять пути.

— Что? — я взревела. — А это? — я показала на замок.

— Это дом старых снов. Не советую ходить, если не хочешь уснуть навеки, — предостерег меня Марчелло. — Правда, Идеоло?

Так я узнала, что усатого зовут Идеоло. По мне заменили бы «л» на «т» было бы лучше.

На мои вопросы Идеоло соизволил объяснить, что дом старых снов сродни Великому воинскому дому. Но последний для воинов, а этот для самоубийц. Туда приходят люди, которые больше не хотят жить. Они приходят и засыпают, отдавая свою жизнь за исполнение одного желания. Как правило, это желание во благо их близким. Смерть неизбежна. Посторонних там не бывает. Я решила, что это место мне не подходит.

На мои последующие вопросы Идеоло пояснил, что Северный Корте лучший в мире город. Южный с ним не сравнится.

— А могли бы вы помочь мне добраться до лучшего города? — я очень надеялась, что они не откажут.

— Только, если будешь развлекать нас всю дорогу, — выдвинул условие Марчелло.

— Как? — я представить себе не могла, что надо делать.

— Истории рассказывать, естественно, — рассмеялся Идеоло. — Мы уже устали от историй друг друга, а ты будешь стараться. Тем более, что твои истории должны быть новыми.

— Я с Муркой, — я показала на клетку. — С нее тоже истории?

— Нет, тебе отдуваться за двоих, — Идеоло все еще продолжал веселиться. — Я повезу Мурку. Это домашняя кошка?

— Да, — я подала ему клетку. Дальше Идеоло поступил отвратительно. Он открыл клетку, я испугалась, что киса убежит, испугавшись незнакомца. На Мурке не была одета шлейка, но она не проявила никого желания убегать. Мой кошарик спокойно пошел в руки Идеоло и разместился на его плечах.

— Садись, чего ждешь? — послышалось от Марчелло.

Я захлопнула рот и подошла к лошади. Честное слово, тогда я видела лошадь в живую в первый раз в жизни.

— Как на нее сесть? — я попыталась подпрыгнуть, но это удалось плохо.

Марчелло вздохнул и спрыгнул на землю. Потом он поднял меня и усадил на лошадь. Это серое чудовище (не Марчелло, а лошадь) всхрапнула и показала свои зубы.

— Ой! — мне было страшновато.

— Чего орешь? Она живая, это не ваши машины, — Марчелло впервые встретился с подобной реакцией на свою лошадку.

— А можно я пока помолчу пять минут, привыкну, — я вцепилась в седло и жалась к Марчелло.

— Помолчи, — разрешил Марчелло, — но выразительно помолчи, чтобы нам было не скучно.

— Скучно вам не будет, — я смогла оторвать взгляд от лошади и посмотрела на Идеоло. Моя Мурка была абсолютно спокойна, как будто всю жизнь каталась на лошадях. — Я не местная.

— Да мы уж и сами поняли, — на этот раз добродушно хмыкнул Марчелло. — Здесь и машины есть, но не в городе. А мы едем в город. Зачем нам там неприятности. Да и ваши эти машины на колесах такие неповоротливые.

— И дороги ужасны, — я подпрыгивала на лошади.

— Почему? — Идеоло не то чтобы возмутился, но был недоволен.

— Потому, что нет асфальтового покрытия. Машина быстро сломается, — я сгладила возникшее напряжение.

— Да кому оно нужно? — Марчелло пренебрежительно относился к моему миру.

Я зацепилась за автомобили, дороги, людские потоки и города. Идеоло благосклонно слушал мои описания, Марчелло лишь кривил губы. Я вертелась в седле и периодические заглядывала в лицо своего извозчика.

— Это все интересно, но хотелось бы чего-нибудь важного. Понимаешь… — Марчелло вдруг понял, что я не представлялась.

Последовал ритуал знакомства. Оба моих новых знакомых однозначно решили, что будут меня звать Чех. Имя Лена их не впечатлило.

— Быть тебе Чех. Понимаешь, Чех, что главное в человеке не имя, а его родовое имя. У тебя и рода нет, значит, тебе вдвойне нужнее родовое имя, — застолбил мои сомнения Идеоло.

Я была не склонна с этим соглашаться, но пришлось. Пусть хоть горшком назовут, но главное не бросят посреди дороги.

— Итак, Чех, — вернулся Марчелло к прерванной мысли. — Твои дороги хуже наших потому, что они глухие. Вы не знаете, куда идете по этим дорогам. Поэтому никуда и не приходите. Я хочу услышать про людей. Таких разных, каких ты встречала, — пожелал Марчелло.

— Людей? — Я крепко задумалась о ком им рассказать. Мое внимание привлекла смена обстановки. Мы ехали по лесной дороге. Я и в лесу то никогда не была. Здесь хвойные, разлапистые деревья рождали враждебность и опасность в моей душе. — А здесь не опасно?

— Опасно? — Идеоло и Марчелло захохотали.

— Опасно везде, Чех, а здесь тем более. С нас взять нечего и к тому же мы движемся в город, а не оттуда, — пояснил успокоившись Марчелло. — Не отлынивай от работы. Рассказывай.

— Погодите, — меня тревожило это самое «опасно». — А как здесь опасно? Здесь, что водятся чудовища?

— Чех, здесь ходят самоубийцы. Ты хоть понимаешь, что эти самые самоубийцы порой такие вещи творят, что самым страшным преступникам не снилось?

— Да? — я поежилась. Мне совсем не светило попасть в подобную ситуацию. — А что будет..?

— Перестань думать и спрашивать со слов «что будет», — велел Марчелло. Он похоже разозлился на меня.

— Почему?

— Потому, что ты вечно будешь ходить по этим дорогам, Чех, — Марчелло сказал это так, что я поверила.

— Никогда не буду, — пообещала я и стала рассказывать им об одной моей знакомой. — Ее зовут Валя. Ей уже двадцать два. Она учится в институте. Институт это высшая школа. Так вот, там был вопрос: «Кем бы она хотела стать?». Там спрашивали о реальной профессии. Представляете, что она ответила. Она сказала, что хочет быть принцессой. Принцесса это…

Они перебили меня, объяснив, что они в курсе что такое принцесса.

— Так в чем дело? — еще раз потребовал разъяснений Марчелло.

— У нас это нереально, слабо сказано, что нереально. Понимаете, у нас обычно никем не становятся. Ну, бухгалтерами, учителями, торговцами, водителями. Наш город, который все зовут Зоной, находится так далеко от нормального населенного мира, что ее желание равно тому, чтобы я захотела стать императрицей всех миров. Понимаете?

— Ты еще объясни, — потребовал Идеоло.

— Уф, как с вами, — я подумала, что можно сказать. — Мы все живем в таком месте, что о нам надо мечтать о чем-то реальном, до которого вдруг когда-нибудь мы доберемся. А она мечтает о нереальном. Понимаете?

Я посмотрела на Идеоло. Он чуть кивнул. Наверное, понял.

— Ты хочешь сказать, что она не доберется до вашего нормального потому, что думает о совсем уж для вас нереальном? — уточнил Идеоло.

— Точно, — я обрадовалась его понятливости и подумала, что дальше буду говорить о чем-нибудь более понятном.

— А ты не думала, что она мечтает стать принцессой потому, что у она знает, ей никогда не добраться до вашего нормального. Она пытается хоть так прожить эту вашу жизнь? — подал голос Марчелло.

Мы еще некоторое время молчали. Мне не хотелось думать над словами Марчелло и возражать не хотелось. Я все еще считала, что я права. Но лучше мне не спорить. Сейчас мне надо добраться до города. Дорога длинная. Кстати, я глянула на дорогу и лес. Не нравится мне здесь. Я до сих пор не верю, что это не розыгрыш. Но с другой стороны, любое новое место для меня это новый мир. Так, что этот Фаган не очень то и отличается для меня от Москвы.

— Марчелло, можно я расскажу о моем знакомом Фёдоре? Он живет с родителями. Фёдор по меркам нашей Зоны достаточно обеспеченный мальчик и умный. Он занимается компьютерами. Фёдор — красавец: высокий, светловолосый, с широким разворотом плеч. Он самостоятельно учился работать в каких-то графических программах. Я в этом не разбираюсь. Комп я увидела в первый раз года три назад на работе. Да, о чем я? О Фёдоре. Так вот, Фёдор мог уложить любую девчонку.

— И тебя? — Быстренько поинтересовался Марчелло.

— Нет, на меня он никогда не обращал внимания. Так вот, он даже вроде с мальчиками крутил. Я не знаю, может это и не так, но шептались. Мне соседка рассказывала. Месяца два назад он обокрал своих родителей и пропал. Представляете?

— Что он у них украл? — Идеоло поддержал неожиданно приснувшую Мурку. Она чуть было не упала со своего насеста.

— Деньги, конечно, — я описала им, что говорили о Фёдоре. Говорили, что по просьбе Фёдора его друг из этих компьютерщиков помог ему изменить пароли на счетах родителей. — Фёдор пропал неожиданно. Милиция проводила проверку. Зона стояла на ушах. Приезжали даже крутые парни из каких-то детективов или ФСБ. Я так и не знаю. А может и те и другие.

— Так Фёдора не нашли? — Марчелло причмокнул губами у меня над ухом. Я вздрогнула.

— Нет, все дело в том, что считают так, что Фёдора убили. Понимаете? Тот самый его друг устроил так, чтобы Фёдора убили, — я поняла, что меня опять понесло не в ту сторону.

— Да уж, — согласился с моими мыслями Идеоло. — С людьми у тебя плохо. О родителях расскажи что ли.

— О родителях? Матери не знаю. Ее как только дрянью и проблядью никак по другому бабка не называла. Отец вообще о ней не говорил. Он у меня никакой был, а выпивка изменила его только к худшему.

— Что есть худшее от никакого? — поразился Идеоло.

— Откуда я знаю? — я растерялась. О своей семье я не привыкла говорить. Конечно, я много думала об этом, но в настоящие слова не облекала. — Это совсем плохо. Отвратительно. Ужасно.

— С родителями у тебя еще хуже, чем со знакомыми, — вынес свой вердикт Идеоло. — Расскажи о Мурке, — попытался он найти нечто более светлое и угадал.

Мурка появилась в моей жизни с год назад. Я подобрала котенка у подъезда. Кошарик жалобно плакал. Я никогда не собиралась заводить животных. Не мое это, но здесь я заплакала. Стою, рыдаю, прижимаю к себе зверюшку. Я потратила на нее все деньги, скопленный на зимние сапоги. Ветеринар сделал уколы и прописал мне делать уколы. Я научилась, хоть по первоначалу тряслись руки. Мурка расцвела в настоящую кошку. Я рассказала нашу историю знакомства.

— Это единственно тебе родное существо, — сделал последовательный вывод Марчелло.

В это мгновение я повернулась, и не поклянусь, но возможно. Они переглянулись. Знаете, как переглядываются люди, увидевшие нечто необычное. Но может лишь мне показалось, сейчас и не спросишь.

— А как насчет покушать? — мне было тяжко на лошади. Хотелось отдохнуть.

— В лесу нельзя, — отрезал Марчелло. — Еще пару часов, тогда и поедим. У тебя ничего нет?

У меня действительно ничего съедобного с собой не было. Как-то я не рассчитывала, что попаду в место без магазинов.

Долго и нудно мы ехали по дороге через лес. Я все время боялась, что вдруг появятся самоубийцы. Так ведь точно не поедем. Где-то в полдень Марчелло протянул меня фляжку со сладким возбуждающим напитком. Он велел сделать два глотка, мне хватило до вечера. Марчеллины «пару часов» поездки через лес вышли почти в весь день.

С дороги они свернули на маленькую тропку, которая привела нас к реке. Лошади сами зашли в воду, а я отправилась мыться вверх по течению. Марчелло и Идеоло занялись обустройством ночлега и ужином. В пути они профессионально выяснили, что я в этих делах могу только навредить.

Мурка отправилась пить к реке вместе со мной. Я все еще боялась, что она убежит. Но Идеоло сказал, что она поумнее меня будет и никуда не уйдет. Беспокоиться сил не хватало, у меня все болело.

Пока меня не было Марчелло и Идеоло запалили огонь. Никогда не сидела у костра. Они запекали клубни, сильно смахивающие на нашу картошку. Марчелло взялся меня учить, как находить пропитание в дороге. Я внимательно слушала. Обогатилась, хоть не помру. Клубни находить я научилась. Марчелло пообещал, что покажет мне завтра утром как ловить рыбу.

Ночью я замерзла, благо, что я спала не одна, а с Муркой.

Встала я рано утром. Зуб на зуб не попадал. Мурка утопала по своим делам. На моих глазах она поймала пару летучих тварей и слопала их. Значит, голодной не будет. Вчера она с урчанием облизывала и сжевала один клубень. На вкус местная «картошка» оказалась солоноватой, но нежной.

— Пойдем на реку, — шепотом сказал Марчелло-башня.

Я кивнула. Движение это жизнь, а в моем случае это тепло. Я покорно пошла за ним. Марчелло прошел вниз по течению. Мы стояли на пологом берегу. Я страстно надеялась, что Марчелло не пошлет меня в воду. Кто его знает, может они так ловят рыбу?

— Надо делать вот так, — сказал Марчелло.

Он уселся по-турецки на берегу и запел. Как-то жалобно и тонко. У меня вдруг возникло непреодолимое желание прижаться к ногам Марчелло. Я закрыла глаза. Вдруг пение оборвалось. Все наваждение ушло.

У самого берега плескалось несколько крупных рыбин и куча мелочи.

— Бери, — велел Марчелло. — За хвост.

Он схватил одну рыбину, я героически вторую.

— На берег бросай, — крикнул Марчелло.

Я бросила. Рыба была скользкой, неприятной, противной. Она барахталась на берегу и пыталась уползти к воде. Марчелло ее поднял. Теперь в руках он держал две больших рыбины.

— Пойдем, — велел он.

Я нарвала травы и попыталась оттереть руки от рыбной чешуи. Марчелло передал наш улов Идеоло. Тот принялся учить меня готовить. Идеоло показал, как надо чистить рыбу, как заворачивать нарезать, как называть на прут, как готовить. Мурка свою порцию слопала в сыром виде.

Мы отправились в путь по утренней прохладе. Я ехала с Марчелло. Мурка спокойно зацепилась на плечах Идеоло.

— А что сегодня будет? — мне хотелось узнать по какой местности мы поедем.

Марчелло объяснил, что сегодня мы должны миновать еще один лесной массив, затем проехать по мосту через бурную реку. Это все должны успеть сделать до обеда, а после мы поедем по открытой местности. У озера будет привал и обед тоже. Мне надо было отрабатывать свою дорогу, но истории у меня выходили ужасные, надо как-то выкручиваться.

— Марчелло, а как это вы позвали рыбу? — я знала, что лучшим будет завести полезный для меня разговор.

— Надо делать вот так, — Марчелло два часа распинался, как надо звать, как настроить свой голос.

— А как это с рыбой получается? Она же глухая? — это я блеснула своими зоологическими познаниями.

— Кто тебе это сказал? — дико возмутился Идеоло. Мурка чуть было не упала, она не ожидала, что ее так резко тряхнут.

Я пожала плечами. Марчелло пробормотал нечто вроде «варвары» и стал еще раз пояснять, как надо голосить. Мне было велено повторять, четко следуя его инструкциям. Я старалась, как могла. Выходило ужасно, птицы разлетались, звери глохли, Мурка вздрагивала.

— Нет! — сердился Марчелло. — Это умеют и трехлетние. Смотри, глубокий вдох, воздух через тело. Дыши отсюда, — он ткнул меня в солнечное сплетение. — Голос рождается здесь, — еще один толчок под грудь. — Давай же!

Я послушно выдавила из себя жалобные звуки. Марчелло вздохнул и заставил повторить еще раз пятнадцать.

— Уже лучше! — заявил Идеоло. — Пойдешь сегодня к озеру и будешь звать рыбу. Если кого поймаешь, то будешь обедать.

— Эй! — я знала, что тогда быть мне голодной до самого города.

— Мурку покормим, — пообещал Идеоло и погладил мою любимицу. Она муркнула в ответ и лизнула его руку.

— Я пойду и постараюсь, — я ответила спокойно. Это надо было мне, а не им. В сущности это добрые люди, которые не бросили меня там на дороге, которые везут меня в город, кормят, еще и учат полезному.

— Отлично, — Марчелло был доволен. — У тебя не получается правильно выпустить голос. Ты слишком зажата. Когда будешь тренироваться, то представляй, что ты Мурка, которой встали на хвост.

Я живенько представила себе эту картину, следующая попытка заслужила одобрение моих новых знакомых. До озера оставалось по словам Марчелло еще час пути.

— Марчелло, я не спросила, но хотела бы знать, если можно…

Марчелло прервал мой поток извинений и предисловий:

— Говори короче, представь, что твои слова это твоя сила. Не расходуй их зря.

— Марчелло, а вы кто? В смысле, чем занимаетесь?

Здесь я дала маху, Марчелло и Идеоло опять по особому переглянулись.

— Простите, вопрос снимается, — я поспешила вернуть беседу в безопасное русло. Не хотелось ссориться.

— Мы путешествуем по поручению одного человека, — счел необходимым сказать Идеоло. — В одном из миров. Мы уже говорили про них вечером. Да, в одном из миров такая беда, что нет силы. Люди уже много лет живут без внутренних сил. У них нет магов, они не видят связей.

Я подумала, что это они про мой мир, но промолчала.

— Так вот, есть личности, которых тревожит существование такого незащищенного мира. Для всех других миров этот мир бесполезен. Нам туда идти все равно, что в безводную пустыню.

— Идеоло, а вы ездили восстанавливать силу того мира? — мне было чрезвычайно интересно.

— Нет, конечно, — Идеоло аж вздрогнул от такого предположения. — Я отправился бы туда только если бы умер. Да и то моя душа привязана к этому миру так, что мне такая кара не грозит.

— Это как? — я услышала для себя много нового.

Марчелло объяснил, что большинство душ живут себе в одном мире, там же перерождаются. Так жить и умирать спокойно и хорошо. Тот потерянный мир, которым они занимались живет плохо потому, что все нормальные души оттуда сбежали или сошли с ума.

— Это как? — я чувствую, что это будет моим любимым вопросом на ближайшие лет сто.

— Чех, слушай еще раз внимательно. Когда человек умирает, то его душа восстанавливается в этой самой силе своего любимого мира. Понимаешь?

— Как в воде что ли? — я представляла себе это чем-то наподобие купания.

— Похоже, — рассмеялся Марчелло.

Идеоло фыркнул:

— Не перебивай! — потребовал он. — Так вот. Если душе негде восстановиться, то она сходит с ума. Ну, становиться неполноценной. Всё ясно?

Я поняла, что могу глубоко разочаровать психиатров нашего мира. Все люди чокнутые, если следовать сообщенным Идеоло сведениям.

— Так вы что-то делали для наш… этих несчастных душ?

— Да, мы помога…. — Идеоло не договорил, Марчелло высказался, что тот любит слишком много трепаться.

Я подумала, что не хочу особо знать, что они делали. Но узнать мне пришлось и довольно быстро. В этот же день.

Я сидела у озера и жалобно мычала, пока не сорвала голос. Потом все же решилась искупаться. Буду хоть не сытая, зато мытая. Я разделась и залезла в прохладную воду. Это спасло мне жизнь.

В ста метрах от моего места купания происходили страшные события.

— Это смешная девчонка! — Марчелло вытянулся на траве. — Такая невежественная!

— Ты скажи, она похоже с того самого мира. Видел, как она заинтересовалась? — Идеоло разложил на траве разделанный кусок спинки большущей рыбины. Мурка взяла его в зубы и утащила в кусты. Добычу она хотела съесть вдали от любопытных глаз.

— Что думаешь… — Марчелло не договорил.

Рядом с ними возникли трое Черных, которые кинули в них черными файерболлами. Идеоло умер сразу, Марчелло упал, но все еще был жив. Он был жив потому, что когда-то давно стал побратимом Остроухого. Та капля чужой крови, которая была в Марчелло сопротивлялась. Черные об этом не знали.

— Проверь вокруг, — велел один Черный другому.

Убивший Идеоло достал маленькую коробочку и посмотрел:

— Поблизости на суше нет других живых объектов по указанным параметрам.

Черный-главный удовлетворенно кивнул. Теперь оставалось завершить работу. Они забрали сумку, которая была приторочена к седлу лошади Идеоло и благополучно ушли.

Я шла к своим знакомым, думая, что рыбак из меня не выйдет. Мне надо было лишь обойти эти высокие кусты и я…

— Господи! — я застыла, не в силах осознать то, что вижу. Марчелло лежал на животе и не шевелился. Рука так неестественно вывернута. Идеоло застыл в скрюченном состоянии на спине, в груди большая черная дырка. Такие красивые мертвые синие глаза и неопрятные усы. Вдруг мне показалось, что Марчелло шевельнулся. Я кинулась к нему.

— Ты? — Марчелло шептал и хрипел одновременно.

— Что? — я сама не знала, что спросить.

— Отправишься в город, отдай с моей груди черный мешок, — заговорил он. — Сама не вскрывай, умрешь, там заклинания.

— Кому? Кому отдать? — я кричала в этой ужасной тишине.

— Вазипий и Ирас, — из последних сил, выговорил Марчелло и умер.

Я еще очень долго сидела на коленях возле его тела и пыталась заплакать. Никак не получалось. Опомнилась я глубокой ночью. Возле моих ног сидела Мурка. Она так долго смотрела на меня своими зелеными глазами, что это помогло мне опомнится.

— Мешок? — я зашептала сухими губами. С груди Марчелло я сняла ленту с черным мешком. Я помнила, что Марчелло сказал: «не вскрывать». Я не собиралась. Мне казалось, что там какая-то сила в этом мешке, если я открою, то могу умереть. Постаравшись в неверном свете звезд рассмотреть, что вышито серебряной ниткой на этом мешке, я одела его на шею.

— Вазипий и Ирас, — я повторила несколько раз. Я доберусь до города, найду их, а там…

Думать о том, кто это сделал я не стала. Единственное, что я знала, они возможно вернутся, чтобы найти меня. Я долго решала, как поступить с телами. «За лучшее ничего не трогать», — сказал мне внутренний голос. «Если сюда кто придет, то увидит, что ничего не изменилось. Чем меньше будет свидетельств, что здесь была ты, тем спокойнее тебе будет в будущем». Мой голос был прав. Хоть мне было неприятно оставлять Марчелло и Идеоло не похороненными, на съедение животным, но я это сделала. В первую очередь надо думать о живых — о себе и Мурке.

На лошадь я залезла только с большого камня. Я посадила Мурку на седло впереди себя и мы поехали по дороге вперед.