"Апология" - читать интересную книгу автора (Алейник Александр)
ЦЕНТР
В этой ночи, цвета засохшей зеленки,сатанеют в Москве фонари,и гуляют девушки, как разряженные обезьянки,и блестят розовеющими губами,и видят сны наяву,вдыхая карамельный воздух,из склянок площадей — местный эфир,и сами пахнут эфиром —выдыхаются…Скучно Пушкину разглядывать аптеку,и он смотрит на свой ботинок,с укоризной: — Сто лет не чищен.Что, ныне дикий, тунгус —ский метеорит?Не махнуть ли в аглицкий клоб?А Гоголь носатой старушенкойсогнулся между желтыми домиками,как заключенный, которого вывели погулять.Он зябко поводит плечами,вспоминая второй том:— Прочичиковался!Между ними — Великий Инквизитор,питомец иной эпохи —«Рыдай, природа»,окруженный орудиями пыток,смотрит на желтое яблоко Никитских Ворот,которое можно грызть всю жизнь.Он и не подозревает,что сам стал прямою ножкой этого яблока,но и его коснулось скорбное озарение,и он — изваяние собственной печалии потуга к ее преодолению.О, роковая игра судеб!Тройка, семерка, тузиз бронзовой колоды Моссовета.Ночь кристаллизуется в крупицы йода,жжет глаза и губы и трещит на моих пальцах,оставляя желтое пятно — смачный поцелуй сигареты.В воздухе вымирают стайки микробов.Он черен, чист, пахнет скипидарным мылом и щелоком.Москва вдыхает его траурным лицом,похожим на противогаз циклопа.Над Манежем летает дура-ворона,бой курантов слизывает ее, как соринку,с воспаленного глаза неба над площадью.В него лупят прожекторы,как настольные лампы на конвеерном допросе.Допрашиваемый упорствует,но его, конечно, расколят.Идут заводные люди сменить заводных людей,и они-то идеальные арийцы,их наконец-то вывели в Кремле.Но не лучше ли купить маленький арбузс сахарными пузырьками внутри —миллиард воздушных шариков,и за спиной Долгорукого у фонтанаи феодальным крупом его лошади —нарезать половины красных лун,отправиться в воздушное путешествие,засевая косточки вольным движением «за-пле-чо!»как гомеровы кораблики в зеленеющий эпос травы.Там же обычно пьют вино и прижимаются к девушке,в виду шестиглазого плаката,с монголеющими год от года теоретиками,оставив слева три площади,и все они — двухтумбовые.За ними восседает Дежурный Теоретик,перелистывая перекидной календарь черных будени малиновых праздников.Кое-где на столах,над зернистым коленкором асфальта,припахивающего падалью,высятся бюстики.Ими можно колоть сладенькие грецкие орешки —хрупкие черепа людей.Я свидетельствую:мое дело — созерцание и скоропись,пока есть времяи длится ночь семьдесят слепого года.