"Игры богов" - читать интересную книгу автора (Анисимов Александр)Глава 3 НАЕМНИКНочь уже почти отступила, но до утра было еще далеко. Небо на востоке лишь чуть посветлело, но не настолько, чтобы скрыть слабо мерцающие звезды. Луна еще не успела народиться после наступления новолуния, но все же было довольно светло. Редкие деревья казались черно-синими, безликими. Чуть подернутая изморозью трава едва слышно похрустывала, ломаясь под тяжелыми сапогами. Споткнувшись о невидимый в темноте корень, мужчина негромко выругался, но не остановился, продолжая упорно продираться сквозь молодую поросль. Он уже давно перестал укорять себя в том, что решил сойти с торной дороги. Путь действительно получался гораздо короче, но мужчина никак не ожидал, что он окажется столь неудобен. Идя по дороге, пришлось бы сделать крюк в добрых два десятка миль, через лес же добраться до города можно было гораздо быстрее. Мужчина не учел одного — стояла глубокая осень. Земля под ногами раскисла — из-за этого ноги то и дело скользили и глубоко проваливались в грязь, а по ночам, когда становилось особенно холодно, земля и трава успевали покрыться смерзшейся коркой. — Ничего, Вазгер, ничего. Почти пришли, — подбодрил себя мужчина, когда между деревьев наметился смутный просвет. Однако выйти на опушку оказалось не так-то просто: впереди неожиданно возникло небольшое болотце, и Вазгер с трудом смог вытащить ногу, провалившуюся почти до колена сквозь треснувшую корку грязи. Не зачерпнуть холодной воды позволили только сапоги с очень высокими голенищами. Досадливо плюнув, мужчина попытался по едва различимым кочкам перебраться через топкое место, благо соседний берег был почти рядом, но после того, как провалился еще пару раз, благоразумно отказался от этой затеи. Болотце хоть и выглядело неказистым, но Вазгеру было хорошо известно, на что бывают способны такие вот безобидные на вид лужицы. Проще и гораздо спокойнее было пойти в обход, что мужчина и сделал. Тем временем край неба посветлел и немного порозовел, возвещая о скором восходе солнца. Но пока что дневное светило укрывалось за краем земли и показываться не спешило. Вазгер, старательно обходя подозрительные места, шел вдоль болотца, пытаясь разглядеть место, где его можно перейти без опаски. Он не наведывался в эти края уже очень давно: с тех пор прошло не меньше двадцати пяти лет. Отыскав, наконец, поваленное дерево, корнями лежащее на одном берегу топи, а кроною на другом, мужчина, оправив меховую куртку и подтянув опояску, быстро перемахнул по корявому стволу через топь, едва не соскользнув вниз — кора, подгнившая и поросшая мхом, оказалась неожиданно скользкой. Спрыгнув на противоположный берег, Вазгер уже без особых проблем выбрался на опушку и, остановившись, принялся осматриваться. Он вышел из леса в низине, но это не помешало ему увидеть всю панораму. Недалеко отсюда медленно несла свои воды небольшая речушка, берега которой поросли камышом и осокой — уже пожелтевшими и поникшими. В нескольких милях ниже по течению высились стены города. На сторожевых башнях пылали огни — острый взгляд Вазгера различал каменные зубцы и маленькие точечки бродящих по стенам солдат. Да, все подтверждалось — Мэсфальд действительно готовился к войне. Слухи, стало быть, не обманули. Ни осаждающих город войск, ни передовых отрядов видно не было — похоже, враг еще не рискнул открыть боевые действия. Что ж, он, Вазгер, успел добраться сюда вовремя, опередив воинов Золона. Король Сундарам не торопился. Вазгер давно уже начал бы войну: за свой почти тридцатипятилетний опыт службы наемником он повидал многое, очень многое… Впереди горело несколько тусклых огоньков. Деревеньки не было здесь, когда Вазгер покидал эти края, но он и не надеялся, что все останется неизменным. Два с половиной десятка лет — это все же довольно большой срок, особенно если вспомнить, что случилось с тех пор… Раньше значительно меньше изменений происходило и за столетие, но борьба смертных против драконов меняла многое. И жизнь стала гораздо насыщеннее. Да и опаснее, чего греха таить. И более жестока… Вазгер поморщился, отгоняя воспоминания, но рука сама собой забралась под куртку и погладила толстый рваный шрам, тянущийся от правого плеча и доходящий почти до паха. Дела… Сплюнув и вытащив ладонь из-под одежды, мужчина продолжил путь. Своей цели он почти достиг, и глупо было задерживаться всего в нескольких часах пути от Мэсфальда. Идти стало гораздо легче. Кустарник редел буквально с каждым шагом, и вскоре Вазгер выбрался на большое поле. Оно было даже не перепахано, хотя начавшая подгнивать от постоянной влаги стерня яснее слов говорила, что жатва завершилась уже давно. Все верно — признаки скорой войны налицо. Жители деревень спешат перебраться под защиту городских стен, им сейчас не до хозяйства, самим бы уцелеть. Отыскав пересекающую поле тропинку, которой все еще изредка пользовались, Вазгер направился прямиком к деревне. То, что в окнах некоторых домов горели огни, совсем не означало, что там остались жители. Вероятнее всего, там расположились воины одной из застав. Это было Вазгеру только на руку: появлялась возможность разузнать обстановку до входа в город. Деревня только казалась близкой. Пока наемник шел к ней через поле, небо на востоке совсем посветлело, и низкие облака окрасились в розово-рыжий цвет. Солнце готово было вот-вот выскочить из-за темной полоски леса. Собаки не лаяли: или хозяева увели их с собой, или же расположившиеся здесь воины перерезали псов, чтобы не донимали утомительным тявканьем. Деревенские собаки не шибко-то любят чужаков. Впрочем, хотя бы один пес здесь остался. Вазгер, уже пройдя несколько крайних домов, услышал потявкивание. Наверное, эту собаку воины притащили с собой из города, если она осталась жива и смела подавать голос. С той же стороны послышалось конское ржание, и наемник понял, что его таки учуяли. Да он, вообще-то, прятаться и не собирался. Напротив, Вазгер ускорил шаг, направившись к ближайшему дому, в окне которого горел свет. Проходя мимо низенького заборчика, огораживающего небольшой огород, он протянул руку и сорвал с наклонившейся ветки небольшое яблоко. Удивительно, что их еще не успели дочиста оборвать и несколько плодов все еще украшали ветки одинокого дерева. — Кого черт несет? — послышался недовольный голос. — Кари, ты кого это учуял? — Полагаю, что меня, — громко выкрикнул Вазгер и, не таясь, вышел из-за угла дома, остановившись перед полураздетым воином, стоящим на пороге. На плечи его была накинута кожаная куртка-безрукавка, перед собой мужчина держал опущенный к земле меч и горящую головню, не слишком успешно заменяющую факел. Едва воин увидел возникшего будто из-под земли наемника, его меч тут же взвился, коротко свистнув, и снова замер, уткнувшись острием в грудь Вазгера. Тот даже не дрогнул, а лишь чуть подался назад. — Убери свою зубочистку, — спокойно проговорил Вазгер, не изменившись в лице. — Не люблю, когда на меня без причин оружие наставляют. Могу ведь и уши отрезать. В тоне, которым говорил наемник, не было ни презрения, ни бравады, ни излишней уверенности в себе, но воин, чуть поколебавшись, опустил меч и привычным движением отправил его в болтающиеся у бедра ножны. — Ты кто? — хмуро спросил солдат, внимательно рассматривая нежданного утреннего визитера. Да и как тут не хмуриться, когда пес поднимает тебя ранним утром, а на пороге встречает невесть откуда пришедший бродяга с мечом на поясе? — Эй, Мако! Кто там еще? — послышался нетерпеливый голос. Кричали из дома. — Если опять крестьяне — гони в шею, пусть в город идут. — Ага, не хотелось бы с таким крестьянином оружием переведаться, — пробормотал стоящий на пороге воин и снова, уже громче, спросил: — Кто ты такой и что тебе нужно? За спиной солдата наметилось какое-то шевеление, и вскоре из дверей вывалился еще один воин. Этот был уже без меча, зато в кольчуге, и его огромные кулаки выглядели весьма внушительно. Увидев стоящего у крыльца Вазгера, воин опешил и замер, пытаясь сообразить, что следует делать. Парень, видимо, не отличался особым умом, но зато привык добросовестно исполнять приказы. Простоватый деревенский бычок: если и не из этого самого селения, так уж точно из соседнего. — Ты кто? — Воин не нашел ничего лучшего, кроме как повторить вопрос, уже заданный первым встретившим Вазгера солдатом. Наемник вздохнул. Тянуть с ответом дольше не следовало. — Мое имя Вазгер. Я хочу наняться в армию Мэсфальда. Услышав это, воин, которого звали Мако, захохотал. И его можно было понять. Глядя на мужчину, которому давно перевалило за пятьдесят, у которого уже обозначилось заметное брюшко, а лоб украшали глубокие залысины, всякий решит, что если этот человек и был воином, то лучшие его годы давно миновали. Вазгер без труда догадался, о чем подумал дозорный, а поэтому даже не разозлился. Поначалу многие воспринимали его именно так, но впоследствии людям приходилось менять свою точку зрения. — Наемник, да? — сквозь смех выговорил наконец воин. — Не староват ли ты, дядя, для подобного дела? Вазгер не стал отвечать. Он резко подбросил так и не надкушенное яблоко… А что произошло затем, никто, кроме наемника, так и не понял. Меч Мако из ножен перекочевал в руку Вазгера и, сверкнув, проделал в воздухе невероятно сложный танец, после чего столь же быстро и незаметно вернулся к своему владельцу. Воин, вылупив глаза, запоздало схватился за оружие, которое снова оказалось в ножнах, а Вазгер поморщился — меч солдата оставлял желать лучшего. Выкован он был неплохо и оказался даже отменно сбалансирован, но как можно было так испортить клинок?! Хорошая заточка — вот что ему, как минимум, требовалось. Меж тем подброшенное Вазгером яблоко наконец решило вернуться на землю. Наемник не стал протягивать руки, чтобы поймать его, и плод свободно упал в подмерзшую, еще не успевшую растаять грязь. Прокатившись немного, яблоко замерло, попав в небольшую ямку и выставив на всеобщее обозрение сморщенный бок, который перечеркивали линии, образующие равносторонний треугольник. Линии, прорезанные острым концом меча. Воинам приходилось видеть подобные трюки несколько раз, но выполнены они были гораздо менее искусно, да еще к тому же кинжалом. Чтобы осуществить такое более длинным и, естественно, тяжелым мечом, требовалась воистину нечеловеческая виртуозность во владении клинком. Однако воины, стоящие на пороге, не сразу смогли по достоинству оценить увиденное. Они молча переводили взгляд с яблока на Вазгера и затем на меч, неведомо как покинувший ножны и в них же вернувшийся. — Заходите-ка в дом, ребятки, — устало вздохнул наемник, поняв, каковы на самом деле представшие перед ним солдаты. Обычные воины, не шибко разбирающиеся в ратном деле, но зато добросовестно и без особого страха идущие в любое сражение — таких много, и составляют они костяк любой профессиональной армии. Если взяться за них всерьез, то через пару лет можно добиться приличных результатов. Уровня элитных войск этим парням, конечно, достичь не удастся, но хорошо владеть мечом или боевым топором они вполне смогли бы научиться, если бы проявили достаточно рвения. Когда-то Вазгер был в точности таким же. Четверть века назад, много воды утекло с тех пор — мир стал другим, да и он сам изменился. В лучшую ли сторону? Да, пожалуй, если за точку отсчета принять владение мечом… — Заходите, потолкуем, — повторил наемник, поднимаясь на крыльцо. Воины, машинально пропустив его вперед, вошли следом. Однако от взора Вазгера не укрылось, что Мако положил ладонь на рукоять меча, а его деревенский дружок не сводил настороженного взгляда с незваного гостя. Исчирканное клинком яблоко, так и оставшееся лежать у крыльца, конечно о многом говорило, но воины прекрасно понимали, что и расслабляться не след: все-таки неведомо, что за человек пожаловал, да еще на исходе ночи. Говорить-то он может что угодно, но и проверить не мешает. Миновав небольшие сени, заваленные всевозможным хламом, Вазгер, толкнув прикрытую дверь, переступил порог единственной в доме жилой комнаты. Цепкий взгляд сразу же оценил обстановку: печь в углу, лавки вдоль стен, стол посреди комнаты, за которым сидели трое воинов. Еще один лежал на двух сдвинутых скамьях возле печи, где было потеплее, хотя чего греха таить, воины, обосновавшиеся тут, не собирались мерзнуть: натоплено было жарко. Едва Вазгер вошел, воины все, как один, обернулись на звук скрипнувшей двери и с недоумением уставились на наемника. Вазгер же молча приложил сжатую в кулак правую руку к груди и коротко кивнул, как того требовало общепринятое в Империи воинское приветствие. Солдаты за столом ответили тем же, но, скорее всего, машинально. Только лежащий на лавках не обратил на вошедшего никакого внимания — он попросту спал, безмятежно раскинув руки, которые свешивались до самого пола. Следом за Вазгером в комнаты ввалились оба встречавших его воина. Не тратя времени на объяснения, Мако, кивнув на наемника, произнес: — Это Вазгер, идет на службу наниматься, — и, чтобы предупредить язвительные слова и смешки, уже готовые сорваться с губ воинов, добавил: — Мечом он владеет лучше меня. Наемник не знал, каким мечником был Мако — наверняка не самым искусным среди присутствующих — но все же его слова возымели действие. — Дядь, ты что, всерьез воевать удумал? — недоуменно спросил один из сидящих за столом. — Что-то я ни разу не слыхивал, чтобы какой король от лишнего меча отказался, — в тон воину ответил Вазгер и кивнул на пустующий край лавки у стола. — Присесть позволите? — А ты нагловат, дядька, — с толикой восхищения произнес все тот же воин. — Ну садись, коли не торопишься, гнать не станем. Солдаты потеснились, и Вазгер наконец сел, вытянув ноги с нескрываемым блаженством. В последний раз ему пришлось бывать в доме трое суток назад, да и то только в сенях — хозяева дальше незнакомца с мечом у бедра впустить не осмелились. Хотя это еще что — Вазгеру и по несколько месяцев путного жилья видеть не приходилось. — Кого принесло? — неожиданно послышался с лавок недовольный заспанный голос. — Я же говорил — разбудите, башку расшибу. Вазгер усмехнулся: он тоже имел обыкновение говорить подобные слова, когда его вырывали из объятий сна по пустякам. — Да ладно тебе, Окавам, у нас гость, — последовал ответ. — Какие еще гости в такую рань? — проворчал воин, широко зевая и садясь, окидывая Вазгера придирчивым взглядом. — Ты кто такой? Наемника это уже начало порядком раздражать. — Ты уже третий, кто за утро задает мне этот вопрос, — холодно ответил он, тем временем пытаясь определить для себя, как лучше разговаривать с этим человеком. Если с остальными воинами все было более-менее понятно, то этот, похоже, являлся их командиром. Рангом он был, по всей видимости, никак не выше десятника. — Неужто? — криво усмехнулся Окаван. — Извини, вот не знал. — Ладно, — отмахнулся наемник. — Вазгер я. — Окаван, — кивнул воин, видимо решив, что не стоит вздорить попусту, а лучше для начала хотя бы узнать, с кем судьба свела. — А это Авлун, Мако, Рокемтон, Миам и Шон. Как сам разумеешь — королю Дагмару служим. Сам он не спросил даже, что Вазгеру надобно здесь, и наемник прекрасно понимал отчего. Теперь, присмотревшись, Вазгер видел, что Окаван был воином бывалым, много повидавшим за свою жизнь. Хотя был он помоложе, чем наемник, уже успевший справить свое пятидесятилетие, но все же знал и умел поболе своих подчиненных и лучше разбирался в людях. От Окавана не укрылось, что утренний гость не так прост, как кажется поначалу: воин, и далеко не из самых худших, надо признать. Командир отряда и Вазгер обменялись понимающими взглядами — оба быстро разобрали, кто из них чего стоит. — Решил наняться? — коротко осведомился воин. Вазгер кивнул: — Хотелось бы. Деньги, сам знаешь, на дороге не валяются, а хороший меч на войне пригодится. — Хорошие мечи нужны, — задумчиво протянул Окаван. Остальные воины не рисковали перебивать своего начальника: кое-какая дисциплина в этом небольшом отряде все же поддерживалась. — Только вот, Вазгер, попасть в наше войско не так уж просто. Обычным солдатом тебя, конечно, без лишних разговоров возьмут, только в первой же битве бросят в передовые ряды, а там, сам знаешь, едва ли один из сотни в живых остается. Думаю, ты не этого ищешь. — Верно, — согласился Вазгер. — Я сюда не голову класть, а воевать шел. Мертвому деньги ни к чему. Окаван понимающе кивнул. — Тогда тебе мечом придется доказывать, чего стоишь. Давно воевал-то в последний раз? Наемник знал, какой ответ предполагал получить Окаван. В последние годы многие ветераны решали тряхнуть стариной и шли солдатами в армии воюющих стран. Вполне резонно, что Окаван подумал, будто и Вазгер был одним из них. Наемник же, качнув головой из стороны в сторону, ответил, глядя командиру отряда прямо в глаза: — Бой при Эммере в чине сотника Золотых шлемов. Вазгер произнес это, ничуть не похваляясь, как само собой разумеющееся, но на сидящих воинов эти слова произвели огромное впечатление. Еще бы: сражение близ местечка Эммер, происшедшее чуть больше двух месяцев назад, быстро обрело славу одного из самых кровавых и жестоких за последние десятилетия. Две равные по силе армии сшиблись, пытаясь захватить несколько деревенек, принадлежащих двум враждующим городам. Сражение длилось почти пятеро суток и, в конце концов, завершилось весьма шатким и ненадежным, но перемирием. На исходе четвертого дня казалось, что победа одной из сторон так же неизбежна, как восход солнца, но потом все неожиданно изменилось. Семь сотен Золотых шлемов — элитных войск терпящей поражение армии — смогли удержать и отбить натиск шести тысяч воинов противника. Они продержались до подхода резерва, который окончательно изменил соотношение сил на поле брани. Еще целые сутки сражение продолжалось, но никто так и не смог переломить ход событий. Наконец командование обеих армий приняло решение остановить бесполезную бойню. Из семисот Золотых шлемов в живых осталось меньше двух сотен, причем половина из них при первой же возможности ушла из рядов войска. По всей видимости, Вазгер и был одним из них. Воцарившуюся было тишину нарушил не слишком уверенный голос: — А откуда нам знать, что ты говоришь правду? Тяжелый подзатыльник швырнул одного из воинов на пол. Окаван, сверкнув глазами и, потирая ладонь, рявкнул: — Идиот! Еще раз такое услышу — мозги вышибу! Гнев, охвативший Окавана, был вполне объясним. Мало кто осмеливался лгать о подобном, приписывая себе чужие подвиги. Настоящие воины никогда не стали бы прикрываться ложью, поскольку это вполне могло стоить им жизни — нарушение неписаного воинского кодекса каралось жестоко. Видя, что Окаван собирается еще раз ударить поднимающегося с пола солдата, Вазгер чуть приподнялся со скамьи и, вытянув руку, похлопал командира отряда по плечу: — Не надо, он не виноват. Просто парню достались плохие наставники. — Наемник вздохнул и сел. В его планы не входило затевать ссору с каким-то желторотым юнцом. Вазгер даже не счел нужным обидеться, он давно позабыл, что существует подобное чувство. Окаван, плюнув, снова сел на скамью, а получивший подзатыльник воин поспешил стушеваться. Пару минут все молчали. Простые воины заговорить не решались, а Окаван задумчиво теребил густые, выгоревшие на солнце усы. Затем поднялся и подошел к стене, где на гвоздях висели куртки, плащи и кольчуги, и, вытащив глиняную фляжку, без слов перебросил ее Вазгеру. Тот ловко поймал ее и, выдернув пробку, машинально понюхал. — Пей, не отравишься, — ухмыльнулся командир. — Только не много, эта штука вину не чета. Наемник, приложившись к фляге, сделал несколько глотков и, поморщившись, поставил ее на стол. Кто-то тут же услужливо протянул холодную печеную картофелину, которую Вазгер поспешил целиком затолкать в рот. — Что за дрянь? — дожевав, поинтересовался он. — А! — отмахнулся Окаван. — Девка одна знакомая делает. Крепкое, зараза. — Чую, не дурак. Нет ли еще пожевать чего? Сутки, почитай, во рту пусто. Окаван хлопнул себя по лбу — и как это он сам не сообразил? Наемник наверняка издалека шел, а сейчас в округе не то что людей, которые едой снабдить могут, а вообще ни одной живой души нет. И как назло, ни ягоды, ни орехи в этом году не уродились: если заблудишься, с голоду помереть можно. На столе перед Вазгером разом появилась миска с куском вяленого мяса, несколько картофелин и десяток перьев зеленого лука. Похоже, воины еще сами не завтракали, поскольку все это оказалось холодным и, по всей видимости, вчерашним: зелень уже успела порядком подвять. Однако наемник не обратил на это внимания. Желудок призывно урчал, требуя положенной порции, и Вазгер жадно принялся поглощать все, что ему подали, запивая водой из глиняной кружки. Кто-то хотел было предложить пива, почти полный бочонок которого стоял в углу, но Окаван посоветовал повременить с этим, сказав, что после напитка его подружки не следует пить ничего крепче воды. Вскоре Вазгер по достоинству оценил предупреждение Окавана: в голове возник легкий туман, будто после нескольких кубков хорошего вина, хотя наемник выпил едва ли больше трех-четырех глотков из фляжки. С тарелки довольно быстро исчезло сначала мясо, а затем и все остальное. Вазгер порядком повеселел. Пустой живот перестал томить его, а это уже кое-что, теперь можно было спокойно поговорить о делах. — Окаван, скажи честно, на что я могу рассчитывать? — Вазгер не стал ходить вокруг да около, сразу перейдя к главному. Командир на какое-то время задумался, а потом ответил, покусывая губы: — Ты, конечно, герой. Сотник Золотых шлемов… Такие люди везде и всегда ценятся, в этом нет сомнения. Но все же ты пришел поздновато: война официально еще не объявлена, но войско давно укомплектовано. Если расскажешь, кто ты такой, рассчитывать на место десятника можешь совершенно определенно. А вот сотником тебя возьмут уже вряд ли, не обессудь. В мирное время ты мог бы вызвать на поединок любого, и если бы одержал верх, то занял бы его место — сам знаешь обычаи не хуже меня. Но сейчас объявлено военное положение, и поединки запрещены… Все это Вазгер прекрасно понимал. Но и пост десятника не так уж плох. Это, конечно, не звание сотника в элитных частях, однако нужно уметь довольствоваться малым. Бывшему Золотому шлему уж подберут хорошее местечко среди толковых воинов, это несомненно. А вообще, главное — попасть в ряды войска, даже не столь важно в каком чине: всегда будет шанс пробраться во дворец. Этого, разумеется, Вазгер вслух не сказал. — Слушай, — снова заговорил Окаван, обращаясь к наемнику, — есть у меня один знакомец в высшем командовании. Так я могу сейчас отписать ему, чтобы он тебя не обидел и принял на службу как должно, местечко бы приличное подобрал. Согласен? — Было бы неплохо, — не раздумывая, согласился Вазгер. — Отлично. — Окаван хотел было подняться, но тут неожиданно снова залаяла собака, и послышался чей-то испуганный вскрик. — Это еще кто? — первым сорвался с места Мако, за ним повскакивали и все остальные, включая наемника — уж больно голос казался похож на женский. Снаружи уже успело посветлеть, поэтому вывалившимся из дома воинам не пришлось напрягать зрение, чтобы разглядеть происходящее. Собака продолжала исходить лаем. — Кари! Заткни пасть, блохастый дурак! — рявкнул Окаван. Поднявшийся ветер прибивал валивший из трубы дым к самой земле, заставляя щуриться и кашлять, но все же Вазгеру первому удалось разглядеть еще одного визитера. Это оказалась не женщина, как всем подумалось сначала, судя по голосу. К забору прижимался мальчишка лет восьми-десяти от роду. Непонятно было, почему он не убежал, а стоял и испуганно косился на пса: ведь их хижину вполне можно было обежать стороной. — Эй, малец! — окликнул его Вазгер. — Откуда ты взялся? Голос наемника вывел мальчишку из оцепенения. Взглянув на стоящих на крыльце солдат, он как-то сразу приободрился и даже попытался улыбнуться. Похоже, воинов он боялся гораздо меньше собак. — Ты что тут делаешь? Да еще один? — спросил Окаван подходя к нему и присаживаясь на корточки. Мальчишка даже не пробовал убежать. Судя по одежде, он не был беспризорником: много раз штопанная и стиранная, но аккуратная курточка и штанишки, заправленные в совсем не подходящие маленькому мальчику довольно приличные кожаные сапожки. За спиной висела пухлая котомка, для верности перевязанная веревкой. — Ну? — снова повторил Окаван. — Долго молчать-то думаешь? — А что молчать? — шмыгнул носом мальчишка и неожиданно смело взглянул в глаза командиру отряда. — Маб меня зовут, вам-то какое дело? Окаван усмехнулся: — А ты горластый, я вижу. В кого такой уродился? — С дедом я живу, в лесу. Егерь он бывший, королю раньше служил. Дом у нас свой. Окаван понимающе кивнул. Для него в словах мальчишки ничего удивительного не было. В окрестных лесах действительно можно было отыскать несколько небольших хижин. В них селились обычно те, кто по каким-либо причинам не мог или не хотел жить в городах. Егеря, лесничие, сторожа охотничьих домиков… Не секрет, что среди них встречались преступники, сбежавшие от праведной кары. В мирное время по приказу короля на них изредка устраивались облавы, но они редко когда приносили стоящие плоды. Беглецы давно успели обжиться в лесах и потому могли без труда скрыться даже от лучших воинов. Впрочем, не походил мальчишка, так неожиданно оказавшийся здесь ранним утром, на разбойника. Наверное, и вправду где-то с дедом живет. Егеря — они даже и в старости редко леса покидают. — Ну хорошо, — махнул рукой Окаван. — Только что ты тут делаешь? — Из города шел, — хмуро ответил мальчишка. — Дед сыра купить просил. Ну и еще там кое-чего… Воины, видя, что ничего интересного не предвидится, начали возвращаться в дом, о чем-то переговаривать. На дворе остались только командир отряда, Вазгер и мальчишка по имени Маб. — Перебирались бы вы с дедом в город, — посоветовал Окаван. — За стенами-то всяко спокойнее будет. Война на носу как-никак, в лесу оставаться опасно. — Деду лучше знать, — коротко ответил мальчишка и поправил котомку на плече. — Тогда я пойду? Окаван только махнул рукой. Тот, поняв, что его отпускают, незамедлительно сорвался с места и побежал меж домов. Вазгер и Окаван, переглянувшись с улыбкой, направились в дом следом за остальными. Однако не успели они даже затворить дверь, как снаружи раздался полный ужаса отчаянный вопль и громкий клекот. Даже не задумываясь, Вазгер рванул из ножен меч и каким-то звериным прыжком выскочил на крыльцо, мгновенно принимая боевую стойку и окидывая острым взглядом округу. Птицу он увидел сразу. Она была чем-то схожа с орлом, только во много раз больше, а между пылающих зеленых глаз торчал изогнутый витой рог. Вазгер узнал тварь мгновенно — это оказался почти повсеместно истребленный, очень дальний родственник василиска. Люди называли птицу «рогач». Разумеется, с василиском у этой твари было мало общего, и встреча с ней не являлась столь же смертельной, но все ж и она могла наделать немало бед. Рогач летел низко, притягиваемый к земле тяжелой ношей. В огромных когтях твари дергался и извивался продолжавший орать мальчишка. Очевидно, птица давно подстерегала добычу, и теперь ее усилия были вознаграждены. Вазгер, поняв, что меч ему ничем не поможет, оттолкнул растерявшегося Окавана и стремглав ринулся в дом. Столкнувшись в сенях со спешащими на крики воинами, он завопил не своим голосом: — Арбалет! Быстрее!!! Шанс успеть спасти мальчишку еще имелся. Рогач летел тяжело, а потому медленно. Несмотря на то, что Мабу лет было всего ничего, для рогача он являлся все же довольно весомой ношей. Напор, с которым встретил их Вазгер, солдат огорошил, и они не сразу отреагировали на его слова. Видя, что последние секунды, отведенные на спасение мальчишки, уплывают, наемник, заметив у одного из воинов арбалет, сильным рывком отобрал оружие и снова выскочил из дома. Птица отлетела уже довольно далеко, но все же для арбалета расстояние было вполне приемлемым. Припав на одно колено, Вазгер тщательно прицелился. Арбалет дернулся, посылая вперед тяжелый бронебойный болт. Вазгер даже не стал смотреть, нашел ли он цель. Отшвырнув арбалет, наемник нашарил меч и сломя голову ринулся к окраине деревни. Рогач, заклекотав, кувыркнулся в воздухе и стал стремительно падать. Одно крыло безжизненно повисло вдоль тела, другое еще трепыхалось, пытаясь удержать птицу в воздухе. Однако, даже несмотря на полученную рану, рогач так и не выпустил Маба, продолжая прижимать мальчишку к себе. Вазгер сквозь зубы выругался — на это он никак не рассчитывал. Если птица упадет на Маба, то раздавит его своей массой. Однако все обошлось. Рогач в очередной раз кувыркнулся в воздухе и с шумом грохнулся на землю — мальчишка оказался все-таки сверху. Птица продолжала оглушительно клекотать и бить крылом, стараясь перевернуться. Ошалев от боли, рогач метался по земле как безумный, расшвыривая в стороны комья грязи и вырванной с корнем травы. Мальчишку он все же выпустил из когтей, поняв, видимо, что тот только мешает подняться. Маб, отброшенный мощным толчком, покатился по земле. Над ухом свистнул еще один посланный в птицу болт, но Вазгер так и не обернулся, чтобы взглянуть, кто стрелял. Рогач снова заверещал: похоже, и вторая стрела нашла свою цель. Однако сразить Острокрыла оказалось не так-то легко — тварь попалась на редкость живучая. Вазгер все же рассмотрел, что болт вошел птице прямиком в глаз, и поразился меткости стрелка — в том, что это попадание было случайным, он очень сомневался, слишком уж точно впилась стрела. Когда рогача и наемника разделяли всего несколько шагов, Вазгер прыгнул. Он даже не подумал о том, что Острокрыл никуда не улетит с перебитым крылом, что его можно добить из арбалета с вполне безопасного расстояния. Прыжок достиг цели, и меч с размаху вонзился в податливую плоть твари, только сверху прикрытую плотным перьевым покровом да редкими роговыми чешуйками вдоль хребта на спине. Ощутив разрывающую тело остро отточенную сталь, рогач рванулся, как пушинку сбрасывая с себя Вазгера. Завязший среди мышц и костей клинок так и остался торчать в боку птицы. Мало-помалу движения птицы становились все медленнее и ленивее, у рогача уже почти не оставалось сил на сопротивление. Наконец он пару раз дернулся и распластался в грязи, раскинув изломанные в агонии крылья. Сердце птицы еще продолжало гулко ухать, но с каждым мигом все медленнее и тише. По телу то и дело пробегала дрожь, но это были всего лишь рефлекторные сокращения мышц. Одна из лап то чуть вытягивалась вперед, растопыривая острые когти, то снова прижималась к животу. Рукоять меча торчала из бока птицы, вся перемазанная густой кровью. Вытащив клинок, отчего по телу почти мертвой птицы прошла волна крупной дрожи, наемник, не убирая меча в ножны, пошел в сторону мальчишки, вокруг которого уже суетились двое воинов. Остальные же что-то говорили Вазгеру, показывая то на птицу, то на маленького Маба, однако наемник будто и не слышал их. Лишь Окаван молча шел рядом, не привлекая внимания. При виде забрызганного кровью наемника воины расступились, подпустив его к мальчику. Тот сидел на земле и испуганно озирался по сторонам. В глазах у него стояли слезы, но было хорошо видно, каких усилий стоит мальчишке не разреветься. На первый взгляд, на нем не было следов чудовищных птичьих когтей, только ссадины на руках и лице, полученные от удара о землю после падения. Однако Вазгер на всякий случай внимательно осмотрел Маба, чтобы окончательно убедиться, что с ним все в порядке. Мальчишка молчал и безропотно выполнял все, что ему говорили. Впрочем, он довольно быстро успокоился, только избегал смотреть в сторону мертвого рогача и на покрытого кровью птицы Вазгера — они пугали его совершенно одинаково. Удивительно, но, несмотря на нападение Острокрыла и последующее кувыркание по земле, мальчишка отделался довольно легко: ушибы и ссадины обещали быстро пройти. Поняв, что ему здесь больше делать нечего, Вазгер развернулся и медленно направился назад, шаря взглядом по сторонам в поисках того, чем можно было бы вытереть меч. — Кто стрелял? — поинтересовался Вазгер у Окавана. — Это Мако. — Окаван кивнул куда-то за спину. — Он из арбалета разве что только воробья на лету не подстрелит. — Значит, пса тоже он? — почему-то спросил Вазгер, вспомнив виденное по пути в деревню собачье тело с торчащим в спине болтом. — Какого пса? — непонимающе произнес Окаван, но наемник не стал объяснять, он даже позабыл о своем вопросе. Позади раздались крики, и Вазгер, вскидывая меч, обернулся, однако тут же расслабился, хотя все еще не унявшаяся после схватки с рогачом кровь так и бурлила в жилах. Мальчишка убегал. Он даже ни разу не обернулся, хотя воины беспрерывно звали его. Преследовать Маба никто не стал: в конце концов, тот не совершил ничего, за что его можно было бы задержать. Да и бегство его было вполне объяснимо — он просто-напросто до смерти перепугался, и страх его не прошел до сих пор, даже несмотря на то, что рогач больше не мог причинить никому зла. — Чертов мальчишка. — Вазгер сплюнул сквозь зубы. — А ты что, благодарности от него ждал? — пожал плечами Окаван. — Все они такие — наглые и вороватые. Если за руку с поличным схватишь, так в ноги бухнутся и клясться-божиться будут, что они ни при чем… А когда вот так, как сегодня, все обернется — и доброго слова от них не дождешься, точно тебе говорю. Вазгер промолчал, да и что он мог ответить? — А ты все же молодец. — Окаван поспешил сменить тему разговора. — Хорошо, что рогача завалил. Он давно местным, да и нам тоже, покоя не давал. Мы еще пару лет назад за их род всерьез взялись — тогда они чуть ли не стаями летали, твари эдакие. Деревенские с ними своими силами сражались, да сам понимаешь — много ли мужики с вилами да косами навоюют? Ну, король Дагмар и издал указ, чтоб отряд охотников создали. Так те буквально за полгода почти всех тварей на тот свет спровадили. Уцелевшие рогачи дальше в леса перебрались, к деревням редко летать стали, а уж к Мэсфальду и подавно никто из них приближаться не смел. Правда, иногда кое-где попадаются… — Выходит, я под королевский указ попал? — ухмыльнулся Вазгер и впервые за время, прошедшее после схватки с рогачом, взглянул на Окавана. — И что мне полагается за то, что я взял эту тварь? — Раньше было полсотни золотых, — пожал плечами Окаван. — А уж что теперь, я и не знаю. Прихвати рог с собой, чтоб поверили. — Полсотни золотых… — задумчиво протянул Вазгер и взглянул на лежащую поодаль птицу. Деньги были немалые, что и говорить. — Хорошо, если б заплатили. — Кстати, рог не отдавай, — посоветовал командир отряда. — Штука стоящая, за нее как минимум пару сотен выручить можно, если поторговаться. — Правда? Это заманчиво… Вот только не знаю, будет ли у меня время покупателя искать. Если хочешь, оставь рог себе, пригодится… — Дело твое, — согласился Окаван немного растерянно. Похоже, он никак не ожидал от наемника столь щедрого подарка. — Но если уж потом доведется встретиться, я тебе твою долю отдам, не сомневайся. — Если встретимся, — закончил разговор Вазгер. — Хотелось бы верить. Наемник не очень-то верил в грядущую встречу. Вазгер знал, что если его миссия увенчается успехом, то в землях Мэсфальда ему лучше не попадаться — можно и голову потерять. Вазгер вздохнул и, тряхнув головой, направился к дому, в стену которого воткнул свой нож. Какая-то мысль, казавшаяся очень важной, ушла безвозвратно, так и не оформившись во что-то конкретное. А он просто устал. Устал от сражений и битв, поединков и драк. Устал убивать. * * * Спустя пару часов, очистив от крови оружие, выстирав и высушив у печи перемазанную одежду, Вазгер снова направился к мертвому рогачу, чтобы вырубить из его головы самое ценное — рог. Воины заставы не стали делать этого, предоставив наемнику самому исполнить столь почетную роль. В конце концов, это именно он покончил с Острокрылом. Не приближаясь, Вазгер обошел рогача вокруг, придирчиво осматривая птичий труп. Рогач был величиной доброго бычка, если не больше, а уж о размахе крыльев и говорить нечего. Правда, сейчас они не выглядели столь величественно — изломанные о землю кости взъерошенные, торчащие во все стороны перья… Клюв был широко открыт, острый язык вывалился наружу — он походил на короткую толстую палку, вымазанную лиловой и красной красками. Перья местами едва заметно шевелились — это обосновавшиеся на теле рогача паразиты никак не желали покидать привычное жилище. Торчащий промеж глаз рог уже не казался столь большим и красивым. Длиной он был едва ли в пол-локтя, чуть загнутый кверху и свитый будто из двух плоских половинок. Первоначально рог был белоснежным, но сейчас, вымазанный в крови и земле, он производил жалкое впечатление. Впрочем, для Вазгера особой разницы сейчас не было, он все равно не собирался забирать рог себе, ему нужно было только вырубить украшение Острокрыла из его головы. — Тварь… — озлобленно пробормотал Вазгер и с непонятным остервенением обрушил тяжелый боевой нож на птичью голову. Потом он еще раз рубанул ножом по основанию рога. Тот довольно легко отвалился и остался в руке наемника. Повертев его немного в руках, Вазгер швырнул птичье украшение стоящему рядом Окавану. Оттерев руки предусмотрительно захваченной из дома ветошкой, Вазгер подмигнул Окавану: — Давай, пиши свое письмо и говори, кому мне его отдать. Не хотелось бы мне слишком задерживаться. Командир отряда призадумался, а потом махнул рукой: — Я с тобой поеду, так оно верней будет. К тому же рог-то ты мне отдал, но позабыл, что для получения платы ты его показать должен будешь. Вазгер согласно кивнул и пошел следом за Окаваном в деревню. Все складывалось как нельзя лучше — возможность получить хорошее место в войске резко возрастала. Наемник хотел было спросить Окавана, не сможет ли тот пристроить его в дворцовую охрану, но все же решил не искушать судьбу. Тем временем они уже подошли к коновязи. Лошади косились на наемника и пытались отпрянуть — они не доверяли незнакомцу. — Ты без коня, — не то спросил, не то подтвердил Окаван. — Плохо… Ладно, одного из наших возьмешь, ребята против не будут, все равно днем обратно вернусь. Вазгер промолчал: да и что он мог сказать, если уже очень давно в его душе застряла самая настоящая неприязнь к лошадям. Впрочем, в седле Вазгер держался довольно уверенно. — Верхом? — Вазгер вздохнул, однако выбирать не приходилось. До города пешком можно было добраться самое меньшее за два-три часа, а Окаван наверняка не согласится тащиться по грязи туда и обратно столь долгое время. — Бери вот этого, пегого. — Окаван предпочел сделать вид, что не заметил колебаний наемника, и Вазгер был ему за это благодарен. — Конь Рокемтона, звать Тихоня. Имя, конечно, содержанию не соответствует, но этот, по крайней мере, к чужим терпимее, чем остальные. Лучшего предложить не могу, уж не обессудь. — Ничего, я не привередливый, — с сомнением в голосе ответил Вазгер, отвязывая коня. — Хозяин возражать, надеюсь, не станет? — Не станет, ничего, — послышался с крыльца голос одного из воинов. — Только учти, Окаван: назад коня не вернешь, своего мне отдашь. На нового у меня сейчас денег нет. — Приведу, не бойся, — заверил Рокемтона командир, а затем снова обратился к Вазгеру: — Поскачем быстро, надеюсь справишься: я и так приказ нарушаю, отряд оставляя. Вскочив в седло, Окаван поманил за собой Вазгера, а сам тем временем выехал на середину улочки. Вазгер не торопился. Подержав некоторое время поводья, он взъерошил коню гриву и похлопал его по морде, как бы прося прощения за то, что отнимает его у истинного владельца. Тихоня скосил глаза-вишни и окинул Вазгера безразличным взглядом, от которого наемнику сразу стало спокойнее. Наемник не стал заставлять командира отряда поторапливать его и, примерившись, вскочил в седло. — Не так плохо, — одобрительно кивнул Окаван и дал коню шпоры. Скакун взвился на дыбы и, громко заржав, понесся по дороге, копытами разбрызгивая грязь. Тихоня, чуть взбрыкнув, поскакал следом за конем Окавана. Наемник нагнал его и старался больше не отставать. — Я так и не успел тебя спросить, есть ли у тебя какой-нибудь чин? Окаван обернулся: — Что сказать? Я никогда не был сотником, как ты… Даже и десятником не был, хотя в моем возрасте давно пора было дослужиться — чай не первый год в войске. — Тогда откуда же у тебя такие знакомцы, что меня на хорошее место поставить могут? — недоуменно спросил Вазгер. — Ну, насчет знакомца — это дело прошлое, мы начинали с ним вместе. Он как-то сразу наверх пошел. Десятником стал, затем — сотником. Так вот и разошлись мы. Он-то меня потом к себе звал, чином заманивал. Но я по-первости отказывался — мне с ребятами расставаться как-то не хотелось, я в хорошем отряде тогда служил. А там пошло-поехало: то одна война, то другая — мне уже не с руки о переводе было просить, вроде как трусость проявлять… С поля боя да под теплое крылышко. Вазгер согласно кивнул. Он-то, проведший столько лет в различных армиях, на службе у разных королей, как никто другой знал, сколь трудно заставить считаться с собой тех, кто выше тебя, у кого власти хоть чуточку, но больше. — И никогда не возникало желания официальную должность получить? — подумав, спросил Вазгер. — Соблазн был, не стану отрекаться, — пожал плечами командир отряда. — Да, честно говоря, руки все как-то не доходят. Может, когда королю Сундарама задницу надерем, я и потребую, что мне по праву полагается. — Что-то я уверенности в победе не слышу. — Вазгер мгновенно посерьезнел, различив в голосе Окавана хорошо знакомые нотки, возникающие когда говорят, одновременно пытаясь убедить себя в собственной правоте. — Есть причина, — поразмыслив немного, ответил Окаван. — Армия Мэсфальда уже далеко не та, что прежде. Как-никак три войны с едва ли полугодовыми перерывами бесследно не проходят. Толком раны-то зализать времени не хватает. Люди устали безмерно, им отдых нужен. Кое-кто дома уже второй год не был, командование не отпускает… Благо дисциплина в армии еще есть — воины держатся как могут, сами все понимают, но и их терпение не безгранично. Вазгер согласно и задумчиво кивал, слушая Окавана. И с этим явлением он был знаком тоже не понаслышке. Уставшая армия гораздо страшнее, чем самый жестокий враг, поскольку она попросту непредсказуема. Наемнику не нужно было объяснять дальнейшее, и Окаван, хорошо понимая это, замолчал. Так они и ехали в тишине, пока командир снова не заговорил: — Судя по всему, мои слова тебя не отпугнули. Если бы ты сейчас направился в Золон, я даже не стал бы тебя останавливать, хотя ты и перешел бы к врагам, — я бы понял тебя… Вазгер придержал коня и подождал, пока Окаван, ускакавший немного вперед, развернется и приблизится снова. — У наемников есть свой Кодекс Чести, — медленно и с расстановкой произнес он, пристально глядя Окавану в глаза. — У настоящих наемников, а не у мрази, ищущей, где бы урвать кусок пожирнее. Мы никогда не меняем принятых решений и умрем, защищая того, кто заплатил нам за это, даже если противник предложит гораздо больше. Рука снова машинально потянулась к скрытому под курткой шраму, но Вазгер заставил себя забыть о нем… — Но ведь ты же еще не принят в наше войско, — тем же холодным и почти лишенным эмоций голосом ответил Окаван. Наемник лишь качнул головой. — Ты не понимаешь. Для нас договор вступает в силу не с момента, когда в руку ложится кошель с деньгами, а с той минуты, когда было принято решение. Это закон, предписанный нашим Кодексом. Изменить принятое решение означает — предать. Предать не только товарищей по оружию, но в первую очередь самого себя. — Хороший у вас Кодекс, — задумчиво протянул Окаван. — Только вот многие ли ему следуют? Золото ведь посильнее магии будет: по рукам-ногам свяжет и потащит, куда захочет. Таких, которых перекупить нельзя, ведь и нет почти — разве я не прав? Глаза Вазгера превратились в две колючие льдинки. Видно, задели его слова Окавана за живое, тайную боль пробудили. — Настоящих наемников теперь мало осталось, — пробормотал он, отвечая не то командиру отряда, не то самому себе. — Мало… Даже лучшие когда-нибудь предают. Поганая жизнь… Кивнув, Окаван развернул коня и вновь поскакал по раскисшей дороге в сторону города. Он понял, что Вазгеру не нужен его ответ. Наемник же, постояв немного и проследив за Окаваном, быстро удаляющимся от него, вонзил каблуки коню в бока и ринулся вдогонку. Дорога мало-помалу становилась все более чистой, по бокам стали попадаться специально посаженые деревья, теперь разросшиеся и отбрасывающие прохладную тень, в которой в это время года нужды не было совершенно. Несколько раз Вазгер замечал каменные столбы с различными надписями, но не остановился, чтобы прочесть их — не было у него такого желания. На дороге стали попадаться и люди. В большинстве своем пешие, но встречались и всадники. На Вазгера и Окавана внимания никто не обращал, только изредка при их приближении кое-кто в приветственном жесте вскидывал руку. Женщин почти не было, ну да это объяснялось просто — они за городскими стенами отсиживались. Наконец навстречу стали попадаться и воинские отряды, а чуть в стороне от дороги замелькали полевые поселения, где обосновались солдаты, оставшиеся для защиты города. Основная же масса войска уже была отправлена на границу земель Мэсфальда и Золона. Мимо всадников медленно протащился длинный обоз. Телеги, запряженные приземистыми мохнатыми лошадками, были укрыты мешковиной, но острый взгляд привычного к походной жизни Вазгера без труда различил, что за поклажа там разместилась. Бочонки, ящики с фуражом и провиантом, только что выкованные мечи, копья, щиты, луки и арбалеты, да еще много чего, столь необходимого сейчас войску. Лица обозников были сонными и мрачными, да оно и понятно, еще слишком рано и прохладно, а показавшиеся на горизонте облака предвещали дождь. Никому не хочется тащиться с обозом много часов подряд по такой погоде к границе, да еще и неизвестно, отпустят ли назад. Миновав несколько перекрестков, Окаван и Вазгер выбрались на мощенную камнем дорогу, оставшуюся еще со времен дракона Варкаррана, так что людского труда в нее было вложено не так много — дорогу лишь изредка подновляли. Проехав через мост, перекинутый над той самой рекой, которую Вазгер увидел еще только выйдя из леса, они оказались перед городскими стенами. Дорога вела не прямо к воротам, а делала небольшой крюк, поэтому прошло еще какое-то время, прежде чем Окаван и Вазгер смогли добраться до первой караульной будки. Воин, сидящий возле нее на небольшой лавочке, врытой в землю, позевывал и лишь мельком взглянул на проскакавших мимо всадников. Однако воины-стражники у ворот не были столь беспечны. — Стоять! — Один из караульных вышел чуть вперед и перегородил проход древком копья. — Зачем в город? — Нам нужен командор внешнего круга Трайша, — ответил Окаван. Воин окинул взглядом сначала его, а затем Вазгера. Окаван у него сомнений не вызывал благодаря отличительному знаку, подтверждающему принадлежность к армии Мэсфальда, который был закреплен на левой стороне груди. Но вот неизвестный при оружии — дело совсем другое. — Он с тобой? — спросил воин, кивнув на Вазгера. — Если бы не со мной, я бы сказал, что Трайша нужен мне, а не нам, — раздраженно ответил Окаван. — Мы можем ехать? Караульный замялся. Вообще-то, с чужаков полагалось требовать плату за въезд в город неукоснительно, если только новоприбывший не был воином или дворянином. Но до последнего второй всадник никак не дотягивал, да и для воина староватым казался. Вазгер догадался быстрее Окавана, о чем думает караульный, и, запустив руку за пазуху, извлек оттуда небольшой серебряный медальон с выгравированным на нем мечом, перерубающим розу. Знак воина, и притом пожалованный высшим командованием. Не суть важно какой из армий, на ценность знака это никак не влияло. Кроме того, это не был простой медальон: рисунок на знак наносился при помощи магии и был виден только в том случае, если тот находился у настоящего владельца. — Ты мне не говорил, что у тебя есть знак, — наклонившись в седле, шепнул Окаван Вазгеру, пока тот возвращал медальон на прежнее место под одеждой. — А ты и не спрашивал, — просто ответил наемник, пожимая плечами. Стражники расступились, пропуская всадников. Вазгер еще долго спиной ощущал любопытные завистливые взгляды воинов-караульных: в Империи было очень мало людей имеющих подобные знаки, и получить их считалось величайшей честью. Однако стражники удивились бы еще больше, если бы узнали, что волшебный медальон пожаловал Вазгеру лично король Дагмар, властелин Мэсфальда… Очень и очень давно. Город, казалось, жил своей собственной жизнью. Широкие улицы были запружены народом, люди куда-то спешили, привычно лавируя между домов, небольших шумных компаний и всадников, которым с преогромным трудом приходилось прокладывать себе путь. Казалось, никому и дела нет до скорой войны, но Вазгер видел, что это не так. Стоило только вглядеться в лица людей, чтобы понять — в городе прочно обосновался страх. Жители пытались скрыть его за наигранной веселостью и беззаботностью, но удавалось это им плохо. Вазгер то и дело натыкался на злые, колючие взгляды, искоса бросаемые на него горожанами, но не мог винить за это людей. Они тоже устали, устали точно так же, как войско Мэсфальда. В Мэсфальде было слишком много людей. Здесь кроме горожан обосновались и жители окрестных деревень, а также торговцы, не рискнувшие покинуть город из-за боязни попасть в лапы мародеров, которых развелось уже много в преддверии войны. Крестьяне оставляли свои дома, забирая только самое ценное, все же остальное становилось добычей многочисленных банд, обосновавшихся в округе. Дело обычное — у войска сейчас есть дела куда поважнее, чем поимка подобной мрази. Чувствуя безнаказанность, мародеры нападали даже на небольшие торговые обозы, хозяева которых не могли позволить себе содержать охрану. Вполне резонно, что эти самые торговцы оставались за городскими стенами и собирались покинуть Мэсфальд не раньше, чем война закончится, и войска наведут в округе порядок. Лучше уж понести убытки, чем расстаться с головой. — Ну и куда нам теперь? — Наемник придержал лошадь, чтобы ненароком не сбить кого-нибудь из горожан. — Ты знаешь, где сейчас твой знакомец… Трайша, кажется? И что это за должность — командор внешнего круга? Никогда о такой не слышал. — Внешний круг — это все те, кто входит в командование основных армейских соединений. А что насчет звания командора — этот чин у нас считается равносильным чину десятитысячника. Вазгер от удивления даже присвистнул. Ничего себе, десятитысячник, водящий знакомство с простым воином — явление еще более редкое, чем солдат с воинским знаком. А Окаван-то, оказывается, не так прост, как кажется. Если бы этот самый Трайша был хоть бы сотником, дело другое, но такой вариант — удивителен… Наемник пожал плечами. В конце концов, жизнь — штука странная, в ней случаются и более занятные вещи. — Следуй за мной и старайся не отставать, — попросил Окаван. — Ты бы все же сказал на всякий случай, куда мы направляемся, — повторил Вазгер. — Мне поспокойнее будет. — Какая разница, ты все равно не знаешь город. — К сожалению, знаю, — вздохнул наемник и осмотрелся. С тех пор, как он побывал в Мэсфальде в последний раз, город заметно изменился, он был уже не тот, что прежде. — Так ты здесь уже бывал? — Похоже, Вазгеру все же удалось удивить Окавана еще раз. — Послушай-ка, давай начистоту: сколько еще сюрпризов ты мне приготовил? Я совсем не желаю выглядеть глупо, если ты вздумаешь что-нибудь выкинуть. — Вот уж не думал, что тебя это так заденет, — хмыкнул наемник. — Если хочешь знать правду — я участвовал в той войне, которая привела Дагмара на трон Мэсфальда. Я помню изгнание Варкаррана и первые годы правления нового короля. Я провел в армии короля Дагмара семь лет, которые навряд ли когда-нибудь забуду. В те времена это было совсем другое войско. И войны были другие… Сейчас только люди грызутся между собой, а раньше мы бились с Вечными. Тебе не понять меня, ведь ты был тогда еще мальчишкой. Ты никогда не узнаешь, каково это — вспороть копьем брюхо турса или дуэргара, размозжить кистенем крохотную головку жителя холмов или разрубить надвое бильвиза, который в порыве ярости готов голыми руками разорвать тебя на части… Все вы, кто вырос в землях, освобожденных от власти Великих Змеев — в городах и деревнях, откуда давно изгнаны Вечные — никогда не поймете ту жизнь, против которой воевали мы… Наверное, поэтому я больше никогда и не нанимался в войска, готовящиеся захватить еще один принадлежащий Великим Змеям город. — Я хорошо помню Вечных, — тихо произнес Окаван, исподлобья взглянув на Вазгера. — Мне было тринадцать, когда Мэсфальд перешел под власть Дагмара. Наемник с досадой отмахнулся: — Ты все равно не поймешь, ты не воевал тогда. Миновав несколько особенно оживленных улиц, воины выбрались на небольшую площадь, со всех сторон окруженную каменными ступенчатыми домами, украшенными широкими рифлеными пилонами и лепными масками над окнами. Оказавшись здесь, Вазгер впервые с момента, когда они с Окаваном выбрались из окружения толпы, усмехнулся, осматриваясь по сторонам. Раньше маски здесь были совершенно другими: со стен на прохожих взирали каменные лица драконов, эльфов, озерных дев, лютенов и многих, многих других. Встречались среди них и лица смертных. Теперь же старые маски были безжалостно сорваны, а на их месте появились новоделы, изображающие только людей… Да, жители основательно взялись за искоренение остатков прежней жизни, ничего не скажешь… Покинув площадь, Вазгер и Окаван свернули в одну из улочек, ведущих, как предположил наемник, в сторону королевского дворца. Точной планировки города он не помнил, но, судя по высящимся над домами горожан башням и шпилям, так оно и было. Немного не доехав до дворцовой площади, Вазгер и Окаван свернули за угол и оказались среди богато украшенных домов на широкой, мощенной булыжником улице. Горожан здесь почти не было, зато в избытке встречались воины, и не простые, а в чинах. Пока он с Окаваном двигались по улице, им навстречу попались трое тысячников. Первым двоим Вазгер отдал честь не задумываясь, а вот третьего просто проигнорировал, проехав будто мимо пустого места. Даже не приглядываясь, можно было понять, что этот получил свой чин отнюдь не за боевые заслуги, а благодаря протекции — слишком уж смазливая и надменная у этого тысячника была рожа. Раньше в этих домах жила городская аристократия, но с тех пор все изменилось: теперь здесь размещалось командование армии. Вазгер и Окаван остановились возле одного из домов, над дверью которого не было даже вывески, но вход в который тщательно охранялся. Двое воинов в начищенных до блеска кирасах стояли у порога, вытянувшись и замерев. Руки их покоились на рукоятях мечей, виднеющихся из-под откинутых за спину плащей. Окаван и Вазгер спрыгнули с коней и привязали их у коновязи. Подойдя к караульным у дверей, Окаван деловито осведомился: — Командор Трайша у себя? Воин, к которому обращался Окаван, ответил, ничуть не изменившись в лице и не двинувшись с места: — Командор не велел впускать никого. Вы можете оставить свое послание или изложить дело, по которому вы пришли, его помощнику капитану Энеросу. — Не твое дело, что я могу, а что нет, — рявкнул Окаван. — Передай Трайше, что я хочу его видеть, и побыстрее. Воин заколебался. Приказа ослушаться он не мог, но и подобный напор удержать было довольно трудно. Второй караульный лишь чуть скосил глаза и крепче стиснул рукоять меча. На него слова незнакомого солдата произвели не столь сильное впечатление. Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут из окна второго этажа, чуть прикрытого деревянными ставнями, раздался недовольный голос: — Эй, что там происходит, кретины?! Окаван, мигом повеселев, усмехнулся и, задрав голову, прокричал, не сводя взгляда с окна: — Трайша, впускай гостей, нечего за стенами отсиживаться. Ставни мгновенно распахнулись, и с подоконника свесился мужчина примерно одного с Окаваном возраста, разве что более крепкий. Увидев стоящих внизу, он вскинул брови и от удивления чуть приоткрыл рот. — Окаван? — Трайша не сразу поверил увиденному. — Ах, чертяка, ты как сюда попал? — И, уже обращаясь к караульным, сердито выкрикнул: — А ну-ка пропустите их, да побыстрее! Воины распахнули двери, впуская Окавана и Вазгера в дом. Наемник отметил, с каким рвением они выполнили приказ, и удовлетворенно крякнул: усердие — это хорошо, остается приложить к нему еще немного умения. Оказавшись внутри, Вазгер и Окаван поднялись по винтовой лестнице и, выходя в широкий коридор, разделяющий дом надвое, нос к носу столкнулись с командором. Тот, совершенно проигнорировав присутствие наемника, радостно завопил и стиснул Окавана в объятиях. Командир отряда не замедлил ответить тем же, выкрикивая при этом слова приветствия. Похоже было, что они действительно не виделись давно, ничем иным нельзя было объяснить столь бурное проявление чувств. Вазгер, остановившись, терпеливо ждал, пока старые воины покончат с приветствиями и вспомнят о нем. Трайша первым взглянул на застывшего, словно изваяние, Вазгера. Окаван также перевел взгляд на наемника и произнес: — Это Вазгер. Собственно, ему мы встречей и обязаны. — Воин почесал затылок, подбирая слова. — Не сгодиться ли он тебе для серьезного дела? — Наемник? — деловито осведомился Трайша, придирчиво окидывая взглядом Вазгера с головы до ног. Тот медленно приложил сжатую в кулак руку к груди и склонил голову. — Это бывший сотник Золотых шлемов, при Эммере сражался, — поспешил дать разъяснения Окаван. — Хочет в нашу армию записаться. Ты уж присмотри за ним, ладно? — О чем разговор, — понимающе кивнул Трайша. Оценивающий взгляд мгновенно сменился на заинтересованный. Вазгер терпеливо ожидал решения своей участи. Если удача улыбнется ему, то полдела, можно считать, уже сделано. — Поставь его на хорошее место, не пожалеешь, — продолжал говорить тем временем Окаван. — Он воин что надо, уж поверь. Вазгер один, ты только представь себе, — один! — рогача завалил. — Не шутишь? — На этот раз Трайша заинтересовался всерьез. Вместо ответа Окаван запустил руку за пазуху и вытащил на свет тряпочный сверток. Бережно развернув его, предъявил командору тщательно вычищенный рог Острокрыла. Трайша взял рог и придирчиво осмотрел излом, чтобы убедиться, что вырублен он был действительно недавно. — Сейчас все еще платят за убийство рогача? — поинтересовался Вазгер. — Если не ошибаюсь, да, — не слишком уверенно и не сразу ответил Трайша. — Ты хочешь получить причитающееся? Наемник кивнул, подтверждая сказанное. Он хотел задать еще вопрос, но Окаван перебил его, не дав даже открыть рот: — Извини, Трайша, я бы с большим удовольствием посидел у тебя, но не думаю, что меня за это погладят по голове. Я же отряд оставил, чтобы Вазгера к тебе привести, так что… — Жаль… — огорчился Трайша. — А я уж подумал было, что ты примчался с позиций ради меня. — Ты же знаешь, сейчас не до того, — сказал Окаван, стараясь убрать с лица виноватую ухмылку. — Обещаю, что после войны наведаюсь, вот тогда поподробней поговорим. — Ловлю на слове, — согласился командор и повернулся к Вазгеру: — А ты подождешь немного? Наемник изобразил на лице маску понимания и отошел, предоставив воинам возможность поговорить с глазу на глаз. Впрочем, ни Окаван, ни Трайша не собирались секретничать, тут же принявшись обсуждать Вазгера как возможного кандидата в королевское войско. Прислушиваясь к разговору, наемник еще раз убедился, что Окаван не только хороший воин, но и действительно умный человек. Командир отряда не стал нахваливать Вазгера, а четко и коротко нарисовал Трайше довольно точный психологический портрет наемника, не забыв упомянуть ничего. Потом Окаван незаметно переключился на воинские качества Вазгера. Командир заставы действительно заслуживал уважения. Может, и был он помоложе, да и мечом владел чуть похуже, но в людях и воинском искусстве разбирался он хорошо. — Если даже половина из того, что ты тут наговорил, — правда, я возьму его не задумываясь, — сказал Трайша, когда Окаван замолчал. — А не верить тебе у меня оснований нет. Вазгер чуть скривил губы в довольной ухмылке, а командор тем временем, на миг задумавшись, снова заговорил: — Кстати, Окаван упомянул о воинском знаке… позволишь взглянуть? Вазгер понимал, что официально он еще не нанят, но фактически вопрос давно решен, и теперь следует подчиняться. Запустив руку под куртку, Вазгер второй раз за сегодняшнее утро вытащил знак и, не снимая шнурка с шеи, протянул его Трайше. Тот, приблизившись, даже не взглянул на лицевую сторону медальона, одинаковую у любого воинского знака, а сразу же перевернул на тыльную сторону. В коридоре было достаточно света, чтобы прочесть нанесенную на серебро надпись. Пробежав глазами слова, начертанные на медальоне, Трайша удивленно взглянул в лицо Вазгера: — Пожаловано Дагмаром Освободителем? Ты, видимо, действительно хорошо служил нашему королю. Почему не сказал сразу? — Разве это имеет значение? — ответил Вазгер, мельком взглянув на выпучившего глаза Окавана. — Хороший воин — он сам по себе, ему не нужны рекомендации высокопоставленных лиц. За него говорит меч. — Верно, — задумчиво произнес командор, выпуская из пальцев медальон, который наемник тотчас спрятал за пазухой. — Ладно, там разберемся. Облегченно вздохнув, Вазгер незаметно подмигнул Окавану, уже пришедшему в себя и скрытно грозящему наемнику кулаком. — Вы берете меня? — громко и раздельно спросил Вазгер, впившись взглядом в глаза командора Трайши. Наемнику хотелось услышать однозначный ответ. — Да, — кивнул Трайша. — Если согласишься, могу поставить десятником в один из резервно-засадных полков… Вазгер покривился: он не привык отсиживаться в резерве в разгар битвы, и только потом понял, что это ему будет только на руку. — В полку будет сотня воинов примерно твоего уровня, — как ни в чем не бывало продолжал командор. — Большинство похуже, конечно, но все же опыт у них немалый, сработаетесь. — Не сомневаюсь. — Наемник довольно улыбнулся. Ему продолжало везти. Получить под свое командование десяток ветеранов — это не самое плохое назначение. Если бы Трайша отправил его к границе, все было бы значительно хуже: Вазгеру нельзя удаляться из города. — Даю тебе сутки, чтоб ты освоился, — добавил командор. — Внизу на первом этаже найдешь писаря, он тебе состряпает приказ о назначении и даст записку, по которой ты получишь аванс. Если хочешь, можешь туда же включить плату за Острокрыла, тебе выдадут, не сомневайся. — Могу я идти? — осведомился Вазгер. Трайша кивнул: — Запоминай и писарю скажи: полк Тинг-Маруна, десятник-наставник. Дальше он сам поймет, там только одно свободное место. Наемник снова приложил кулак к груди и поклонился, а затем, развернувшись на каблуках, быстро зашагал к лестнице. — Желаю остаться живым, — произнес вслед Окаван, провожая Вазгера задумчивым взглядом. Что-то не так было с этим наемником, но что именно — он пока не смог понять. Вазгер, уже ступив на лестницу, обернулся и встретился глазами с командиром отряда. Несколько секунд они стояли молча, глядя друг на друга, а затем наемник, склонив голову, прошептал: — Тебе тоже, Окаван. Тебе тоже… Пожелание командира отряда не согрело его, как бывало раньше, когда кто-то говорил ему эти слова. Возможно, на этот раз Вазгер просто не верил, что все закончится хорошо. Уж слишком сложная, даже почти невыполнимая задача стояла перед ним. |
||
|