"Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 1" - читать интересную книгу автора (Перумов Ник)
Глава 3 Мекамп. Ветер раздувает пламя
Нельзя сказать, что Фесс покинул Дренданн с лёгким сердцем. Он понимал, что вновь нарушил завет Сфайрата – поступил не как некромант. Правильный Чёрный маг, исходя из принципа меньшего зла, просто стёр бы селение половинчиков-хейсаров с лица земли, заплатив их муками и кровью долг Великой Шестёрке. Тем более что карать воинственный народец было за что. Работорговля в самом отвратительном своём виде – чего же вам ещё? Уж во всяком случае, к достопочтенному голове точно следовало бы применить кой-чего из богатого Фессова арсенала ритуальных мучительств…
Он презрительно скривился. Да, Чёрному магу противопоказаны чрезмерные жалость и чувствительность. Его долг – жертвовать собой, своей совестью и честью, своим добрым именем, запятнав его «злодействами» (тем же, к примеру, ритуальным мучительством), чтобы остальные, простые смертные, могли бы спать спокойно. В этом высший смысл некромантии Эвиала – разумеется, до той лишь поры, покуда она служила именно
Правда, на прощание дренданнский голова снабдил некроманта всем необходимым; лошадей у хейсаров не нашлось, и Фесс вёл за собой низкорослого мохнатого пони, навьюченного тюками с провизией. Согласно уверениям Фирио, должно было хватить чуть ли не до самого Салладора.
Пробираться пришлось бездорожьем, через мокрые лесистые холмы. Пару раз попадались другие селения половинчиков, Фесс заходил в них, всякий раз вызывая чрезвычайный переполох.
Но на сей раз Фесс уже ничего не искал и ни до чего не допытывался. В первой же деревне – Глеммлире – он как-то сразу почувствовал исходящую из неприметного погреба эманацию страха, боли и безнадёжной мольбы. Прежде чем невысоклики успели опомниться, странный пришелец одним ударом своей глефы срубил с дверей преотличный замок эбинской работы и откинул тяжёлую дубовую створку.
Это была тюрьма, самая настоящая тюрьма, где незадолго до того томились пленницы. О нет, конечно, их не пытали, от этого дорогостоящий живой товар потерял бы в цене, но держали скованными, в кандалах и ошейниках, ржавые цепи от которых тянулись ко вбитым в стенки кольцам.
Справедливости ради следует заметить, что ничего подобного в Дренданне Фесс так и не обнаружил.
– Чей погреб? – выбравшись наружу, спросил Фесс у толпы. Спросил самым обычным голосом, как ему показалось – без всякой угрозы, однако ответом ему стало лишь угрюмое молчание да скрип натягиваемых луков. Здешние обитатели явно не были расположены ни к шуткам, ни к переговорам.
– Эту штуку я уничтожу, – спокойно сообщил некромант толпе. – И знайте, не бросите этот промысел – пеняйте на себя. Я предупредил.
Тетивы так и остались натянутыми.
Некромант стоял, не пригибаясь, одно остриё глефы смотрит в землю, другое – в серые небеса, но отчего-то никто не усомнился, что в случае надобности эти лезвия проложат Чёрному магу дорогу сквозь любую толпу и даже сквозь летящие стрелы.
Фесс с наслаждением разнёс злосчастный погреб по брёвнышку – вот где пригодились пусть и начальные познания в стихийной магии Земли. Чёрные губы сомкнулись, размалывая в мелкую крошку стены погреба, и миг спустя с отвращением словно бы выплюнули остатки. Очистительный огонь довершил остальное.
Самым трудным оказалось не дрогнуть и не скорчиться от жестокой боли отката уже после того, как заклятье было сплетено. Обитатели Глеммлира молча и мрачно следили за незваным гостем; а гость, не теряя ни секунды, направился прямиком на погост, где начался такой ужас, что не выдержали даже самые крепкие духом.
Некромант рыскал из стороны в сторону, словно охотничий пёс, то замирая, то вновь принимаясь мерить кладбище широким шагом. Потом он долго возился, что-то вычерчивая на земле, – а затем вдруг воткнул в землю свою глефу и взялся за странного вида широкий меч, явно слишком для него тяжёлый.
…Фесс не собирался повторять собственных ошибок. На сей раз он и не надеялся покончить с неупокоенностью одним широким взмахом. Нет, вовсе нет. Его заклятье, гептаграмма, действовало куда слабее, но зато выдёргивало
И тогда в дело вступал гномий фальчион.
Зомби некромант рубил с каким-то непонятным остервенением, словно беря реванш за поражение в Дренданне, опять же нарушая одну из краеугольных заповедей своего магического ремесла: не допускать, чтобы волшебником овладевали какие бы то ни было чувства.
И он рубил. Тяжесть меча, собственное хриплое дыхание, боль в перенатруженных мышцах и связках – всё это словно бы говорило ему: «Ты живой и настоящий. Ты способен чувствовать, ты не просто „истребитель“, ты – человек. Пока ещё человек… пока ещё человек!»
…И хотя с него градом катился пот, одежда промокла чуть ли не насквозь – с глеммлирского погоста он уходил победителем. Заклятье подняло
Ему указали, куда двинулся салладорский караван с пленницами. Указали не слишком охотно, но не запираясь. Правда, не оставалось у Фесса и иллюзий, что ему удалось завязать дружбу с глеммлирскими обитателями.
Холмы постепенно отступали, место лесов занимали степи, длинный залив степного моря достигал здесь берегов моря настоящего; здесь властвовал Мекамп, некогда просто союз разбойничьих шаек, со временем тем не менее превратившийся во вполне респектабельное королевство, признанное даже чванливым Салладором.
Здесь всегда жил лихой народ, знавший не только с какого конца браться за меч, но и как наполнять свои сундуки. В Мекампе не было крепостной зависимости, сеньор обязан был защищать пахарей от разорительных набегов степняков с востока, за что получал оговоренную законом пятину, обладал правом суда, но только когда к нему обращались сами тяжущиеся. И никакой торговли людьми, никакого «права первой ночи» и тому подобного, чем изобиловала повседневная жизнь считавшихся более «цивилизованными» земель.
Раньше, говорят, жизнь в Мекампе была куда вольготнее, чем, скажем, в том же Эгесте, не говоря уж об Эбинской Империи. Так было, пока не набрала полную силу Святая Инквизиция, нашедшая в королях Мекампа верных сподвижников – недаром говорят, что раскаявшийся разбойник вдвое больше поклонов кладёт.
У святых братьев в Мекампе появилось несколько хорошо укреплённых оплотов. По всей стране запылали костры – с корнем искоренялась ересь, ведь здесь, на востоке, многие, говорят, до сих пор верили в старых богов, благость коих, по несказанной милости своей, признавал даже Спаситель.
Но потом – как следствие «грехов бесчисленных» – наступило Время Тьмы. И мёртвые стали пробуждаться ко второй жизни – каковое пробуждение стоило очень и очень многим живым их первой и единственной настоящей жизни…
Фесс знал, что Инквизиция повсюду старалась бороться с этим бедствием. Методы он уже видел – в Больших Комарах. Крики несчастной пары любовников до сих пор эхом отдавались у него в ушах.
Наверняка нечто подобное творилось и здесь, в Мекампе. Для того чтобы остановить расползающуюся чуму, потребовалась бы, наверное, целая армия некромантов – но факультет малефицистики в течение многих лет не имел ни одного студиозуса.
В другое время Фесс бы, наверное, как и советовал дракон, неспешно двинулся от замка к замку, от селения к селению, уже обретя опыт, он не допустил бы прежних ошибок, и, наверное, это была бы та жизнь, к которой его готовил Даэнур (во всяком случае, так тогда казалось Фессу), – но, хотя он и не давал никакого обещания королеве Вечного леса, освободить пленниц он решил твёрдо. Пусть даже это шло вразрез с тем, что ему говорил Сфайрат.
Кто играет с запретным? Кто, если это правда, практикует самые жуткие разделы магии крови, жертвоприношения, исстари недоступные никому, кроме некромантов? Конечно, Инквизиция тоже научилась извлекать из подобного Силу; но всё-таки это прикрывалось хоть каким-то флёром «законности» – или инквизиторы уже решили отбросить и эту завесу? Пытаются освоить арсенал истинной некромантии?.. На подступах к ритуальному мучительству?..
…Караван, судя по всему, тащился медленно. Инквизиторы – если это были они – никуда не торопились. И направлялись отнюдь не в сторону салладорской границы, а к столичному порту Агранна. Собирались плыть дальше морем?
Так или иначе, Фесс продвигался на юго-запад. Мокрая зима то сеяла липким, быстро таявшим снежком, то разражалась нудным моросящим дождиком. Всё вокруг пропиталось влагой, и казалось, что во всём мире не осталось уже ничего сухого. Фесс упрямо шагал по размокшей дороге, скользя и оступаясь на глине, – и с каждым днём всё увереннее сокращал отделявшие его от каравана лиги. Те, за кем он гнался, выбрали для путешествия не самое лучшее время.
До порта оставалось примерно три дня пешего пути, когда некроманту впервые дерзнули преградить дорогу. Под серым небом, под непрестанно сеющим мелким дождём мокла застава – с десяток солдат в королевских цветах Мекампа, с гербами на щитах и плащах – распростёрший в стремительном полёте крылья степной орёл.
Лучники – это не беда, успел подумать некромант, едва завидев перегородившую мокрый тракт рогатку; однако в следующий миг из наскоро сбитой дощатой караульни под дождь вынырнули четыре фигуры в рясах.
Инквизиция. Ну, разумеется, ничего другого и ожидать не приходилось. Долго ли вестям проделать путь из Эгеста во все окрестные земли?..
Фесс не замедлил шаг, всё той же размеренной походкой, опираясь на посох, он шёл прямо на засуетившихся стрелков. Видно было, что тут на заставе поставили либо новобранцев, либо никуда не годных лентяев. Никто даже не попытался взять подозрительного незнакомца на прицел, солдаты вместе с десятником пялились на некроманта, вместо того чтобы для начала хотя бы выдернуть стрелы из колчанов.
Инквизиторы же, напротив, действовали чётко и слаженно, словно всё время только и знали, что готовиться к подобным обстоятельствам. Трое составили нечто вроде круга, четвёртый, высоко поднимая символ Спасителя, похожий на гномью руну j, вышел на середину дороги, и Фесс мгновенно ощутил напор чужой мощи – мощи, изначально враждебной его Тёмной стихии.
Ему не приказывали остановиться. Дорога была пустынна, почтенные негоцианты не торопились двинуться сквозь промозглые слякоть и морось. И Фесс всё так же размеренно шагал прямо на загородившую путь рогатку – скупые, сдержанные движения могут напугать порою сильнее пламенных волн и тому подобной пиротехники.
Тем временем мекампцы наконец-то построились и даже наложили стрелы на тетивы. Трое инквизиторов застыли, опустив головы и положив руки друг другу на плечи, – и Фесс с необычайной яркостью представил себе, как жидкая бурая грязь на дороге стремительно смешивается с кровью – там, где прошёл он, некромант Неясыть, землю всегда щедро пропитывают алой влагой жизни. Несмотря даже на самые горячие его желания предотвратить подобное. Какая горькая насмешка – он, некромант, должен защищать живых от
Вместо этого – побоище за побоищем. Арвест, Кривой Ручей, болотная горловина по пути в Вечный лес, и венец всего – Эгест. Неужели и здесь ему не оставят иного выбора, чем идти по трупам этих несчастных (исключая, разумеется, святых братьев)?..
Одинокая фигура в намокшем тёмном плаще, с чёрным посохом в руках, спокойно и мерно шагающая прямо на тусклые оголовки стрел. Лучники Мекампа невольно попятились, лишний раз доказывая, что прислали их сюда из запасного полка, да и там, похоже, учили их кое-как.
Первым не выдержал десятник и тем самым, похоже, сломал святым братьям всю игру. Заговоривший выдаёт свою слабость и страх. Молчащий побеждает. Тот случай, когда один намёк на угрозу опаснее самого её осуществления.
– Эй, кто таков? Стой, кому сказано! Не то подстрелим, как зайца! – Он храбрился, но получилось на редкость неубедительно.
В Мекампе говорили на эбинском, с характерным акцентом, растягивая слова и порой глотая отдельные слоги. Десятник был несомненно родом отсюда, когда же заговорил инквизитор – Фесс невольно поразился его идеальному столичному выговору. Этот родился и вырос в самом Эбине. Какими же ветрами его занесло сюда?
– Остановись для досмотра! – резко и зло крикнул инквизитор. – Назови себя, носящий чёрный посох!
«Они что же, не узнали меня?.. Вообще-то на будущее – не стоит держаться людных трактов, если хочешь добраться до цели незамеченным».
Некромант не ответил. Шёл дальше, прямо на заставу, про себя подсчитывая шаги и секунды. Что он должен будет сделать, когда разом дрогнут все десять тетив? Инквизитор совершенно напрасно открыл рот, обнаружив свои страх и слабость.
«Или весть обо мне ещё просто не дошла до них?.. Но тогда – зачем инквизиторы на заставе?.. Для чего?..»
В грудь толкнулась горячая волна. Магия Спасителя. Чистая, незамутнённая и очень, очень опасная. Даже в руках новичка. Особенно в руках новичка, не знающего, что такое правила, и способного на любой фортель.
– Стой, Тёмный!.. – Инквизитор уже надсаживался.
Фесс оказался совсем рядом с преградой. Стрелки пятились всё дальше и дальше, лица белые от ужаса – они что, увидели перед собой
Так знают или нет? Или инквизиторы осведомлены только о самом лишь факте существования такого вот Тёмного некроманта, и больше ничего?
Ощетинившаяся острыми кольями рогатка совсем рядом. Глефа словно сама скользит в ладони, лезвие вскидывается над плечом, готовое и рубить, и колоть, и отбивать стрелы, если понадобится. Правило одного дара не властно над родившимся в Долине; пусть попробуют заступить ему дорогу!
Тёмная, злая радость подкатывает к самому горлу, мир подёргивается алой дымкой. Он пройдёт, несмотря ни на что, пройдёт, если надо, по трупам, и горе тем, кто окажется у него на дороге!
…Фесс не знал, что произошло. Почему вдруг дружно взвыли дурными голосами лучники, с похвальной резвостью бросаясь наутёк; инквизиторы прервали своё бдение, побелевшими непослушными губами шепча молитвы; вышедший навстречу Фессу чуть не выронил свою перечёркнутую стрелу прямо в дорожную грязь, попятился назад, глаза его широко раскрылись от ужаса, но смотрел он не на некроманта – куда-то ему за спину, и, судя по всему, ему там открывалось такое, что даже угроза немедленной смерти меркла перед этой картиной.
Сперва Фесс решил, что это просто уловка, хотя бегство стрелков едва ли можно было назвать заранее спланированным обманным маневром. Но нет – вот побежали и инквизиторы, воздевая руки к небу и что-то громко вопя, наверное, просили у своего Спасителя помощи и защиты…
Но, само собой, серые небеса остались глухи и недвижны. Ничья рука не раздвинула плотные низкие тучи, ничей лик не глянул в разрывы пелены; некромант остался стоять на безлюдной мокрой дороге, возле пустой караульни, и всё, что он мог сделать, – это недоумённо развести руками.
…Что-то он ощутил только сейчас. Слабое мелькание, где-то на самом пределе зрения, заметное лишь уголками глаз, – за его спиной словно и в самом деле маячило что-то, размытое, неопределённое, чёрное пополам с белым, – но стоило Фессу резко обернуться, всё разом исчезло. Всё тот же унылый нагой тракт, те же лужи на глинистой земле, круги от гибнущих дождевых капель, словом – ничего особенного.
Вот только откуда же эта твёрдая, непоколебимая уверенность, что совсем ещё недавно в этом небе вновь взвивались знамёна Тьмы, слишком хорошо памятные ещё по Эгесту?
На всякий случай некромант заглянул в караулку. Все как всегда: простой и грубый солдатский скарб, из угла с горестной укоризной на Фесса воззрился лик Спасителя. «Смотри-смотри, всё равно ничего не высмотришь. Я не твой, я родился в Долине магов, а ты – ты просто миф, сказка для слабых, затравленных, напуганных жизнью, вера для рабов… И пусть даже моя родная тётушка Аглая истово верит в тебя, сил это тебе не прибавит».
На мгновение Фесс ощутил сильнейшее желание искрошить этот лик в мелкую щепу. Удержался он с трудом – немного чести рубить беззащитное дерево, не способное дать сдачи.
…Голова слегка кружилась, когда он вновь выбрался наружу. Такого приступа жгучей жажды крушить и разрушать он никогда ещё не испытывал. И странное дело – он ведь враждует не с этим непонятным Спасителем, которого, конечно же, нет и в помине, что бы там ни говорила горячо любимая тётушка, его враги – инквизиторы, посредники между Спасителем и добрыми мирянами. Так почему же он должен ненавидеть ни в чём не повинное дерево?
Он привалился спиной к стене. Очень не хотелось никуда идти. Разжечь вновь огонь в погасшей печурке, завалиться на лежанку, укрыться брошенными одеялами, пусть даже рваными и не шибко чистыми (сказать по правде, более чем грязными), – и провалиться в сон, в спасительное отдохновение, и пусть темнота закроет ему глаза, только так он сможет найти покой…
И он даже сделал нетвёрдый шаг к двери, когда ему показалось, что его окликнул знакомый звонкий голос.
Он с трудом поднял внезапно отяжелевшую голову. Нет, конечно же, ему показалось. Не было никакой Рыси, не стояла страж Храма посреди мокрой дороги, не махала ему приветственно рукой… не было ничего, кроме пронёсшегося над пустынным лесом голоса. Ничего, кроме бесплотного зова – зова, от которого болезненно и пусто сжалось сердце, отзываясь тупой болью в левом межреберье.
Однако это помогло. Некромант глубоко вздохнул раз-другой, поправил седельные сумки на пони, вздохнув, оттянул натиравший плечо ремень от ножен с фальчионом – и без того тяжёлый гномий клинок, казалось, прибавлял в весе с каждой пройденной лигой – и двинулся дальше, по чёткому следу каравана с пленницами, оставлявшего за собой сильнейшую эманацию горя, ужаса и отчаяния.
…Но всё-таки, что же такое увидали за его спиной солдаты и инквизиторы? И интересно, испугался бы этого зрелища сам достопочтенный отец Этлау?
Но ответа на этот вопрос он, само собой, не получил.
Чем ближе к побережью, тем оживлённее становилась дорога. Степь взрыли железные лемехи плугов, рощи дали брёвна домам, речки наполнили крепостные рвы. Некромант шёл, не задерживаясь и не скрываясь. Нельзя сказать, что его встречал радушный приём, но люди всё-таки не разбегались при одном его появлении, словно от поражённого моровым поветрием. Торопясь настичь караван, Фесс урывал лишние часы от сна, шагал допоздна, правда, в чистом поле ему ночевать не пришлось ни разу – чем ближе к столице, тем больше деревень и деревенек, хуторов, замков, заимок, городов и городков…
Дважды ему предложили работу – один раз навстречу скромно одетому волшебнику в поношенном дорожном плаще и старых сапогах выехала блестящая депутация – местный сеньор в полном парадном вооружении, с челядью и домочадцами: мальчишки с горящими глазами таращились на жуткого
Другой раз его встретило поголовно всё взрослое население небольшой деревеньки, где на погосте тоже начались неприятности. Мужики и бабы все разом повалились Фессу в ноги, голося что-то вроде «как прослышали, что сам пройдёт… что сюда путь держит… спаси, обереги, надёжа наша… уж Спасителя сколь ни молили, не даёт защиты… и братьев святых просили… а они нам и ответили, мол, поважнее дела найдутся… не откажи, благодетель, защити и оборони!..». Плакали женщины, всхлипывали мужчины, а староста принялся совать некроманту в руку туго стянутую тряпицу, где оказался пяток истёртых салладорских двойных диргемов – деревенька оказалась не из зажиточных.
Оба раза Фесс останавливался. Оба раза делал своё дело – разумеется, оба раза, согласно договору, получая разрешение на своё чародейство от настоятеля местного храма. Тут тоже что-то изменилось, во всяком случае, ни одному из священников не пришло почему-то в голову читать некроманту нотации или, паче того, чинить препятствия. Оба раза попики чуть ли не умоляли некроманта вмешаться – верно, страху натерпелись и они, так что даже стены Спасителева храма переставали казаться надёжной защитой. Фесс делал свою работу молча, не произнося ни слова, только кивая головой. Оба раза в дело вступал гномий фальчион – некромант не рисковал слишком сильными заклятьями, которые – наверное, вследствие наступления Тьмы – стали порой действовать совсем не так, как хотелось бы их сплётшему.
Оба раза с погоста не вырвался ни один
Умирая, зомби умоляли пощадить их. Заплетающимися языками, медленно и едва выговаривая слова, шепелявя, хрипя, так что их едва можно было понять, – но умоляли. Просили не убивать.
Просили напрасно. Хотя нельзя сказать, что рука Фесса ни разу не дрогнула. Дрогнула – но, наверное, это от тяжести неподъёмного фальчиона.
После упокаивания погостов Фесса, похоже, начинали бояться втрое больше, чем до этого. Нанявший его владетель, хоть и выплатил причитавшееся некроманту вознаграждение, но как! – выпустил плотно увязанный в воловьи кожи кошель из требучета через стены замка, где у бойниц уже густо стояли и лучники, и арбалетчики, и даже пращники.
Фесс только усмехнулся. Вы даже не представляете себе, насколько плохи ваши дела, сказал он про себя. Если зомби начали просить пощады – значит, западная Тьма становится всё сильнее, и уже не с каждым годом, но с каждым месяцем, если не неделей. Ему надо торопиться. Тьма наступает быстрее, чем он того ожидал.
И если отбросить всё остальное, даже свою собственную судьбу, и принять, что западная Тьма есть твой смертельный враг, то окажется, что все усилия вообще напрасны. Нет никакого «тёмного властелина», не высится среди Гор Ужаса жуткого вида замок с тянущимися в чёрное от гнева небо неправдоподобно тонкими башнями, нет мрачного тронного покоя, где восседает главный злодей, вгони в которого меч – и все беды с тревогами в мире исчезнут, словно дым под сильным порывом ветра. Нет ничего. Даже Этлау со своими инквизиторами – это так, не враги – врагишки. Мелкие суетящиеся муравьи, устроившие охоту на забредшего к ним жука, не подозревая о том, что уже совсем рядом с их родной муравьиной кучей стоит лесоруб, в руках которого огниво, и муравейник уже обложен хворостом, и осталось только выбить искру на приготовленный трут.
…Был промозглый день, с моря дул сильный и злой зимний ветер, гнал на берег сердитые орды волн. Набрякшие тучи над головой, как обычно, исходили мелкой водяной сечкой, и всё вокруг было насквозь мокрым – даже железные флюгера на городских башнях, выкованные в виде задорных петухов, поникли, распушённые хвосты словно бы уныло опустились к земле.
Агранна никак не могла соперничать даже с Эгестом. Воинственное королевство, Мекамп думал не о красоте, а о прочности и надёжности. Вот почему башни были пузаты и уродливы, а стены – неровны. Но зато толщиной эти стены поспорили бы с доброй скалой. Да и слагал их не какой-нибудь кирпич или, тем более, мягкий песчаник, а настоящий, матёрый гранит, громадными блоками выпиленный из скал и доставленный сюда. Едва ли во всей западной Ойкумене нашёлся бы хоть один таран, способный брешировать эти бастионы.
След вёл сквозь городские ворота. Фесс скрипнул зубами – слишком хорошо помнился Эгест, даже можно сказать – более чем хорошо. Лезть в Агранну было глупо, не лезть – ещё глупее. Фесс не сомневался, что святые братья отслеживали каждый его шаг, особенно когда он оказался в населённых, обжитых местах. Даже если до мекампской инквизиции каким-то образом не дошла весть о случившемся в Эгесте, едва ли они примут нежданно-негаданно заявившегося Тёмного мага с распростёртыми объятиями. Но на такую удачу рассчитывать даже и не приходится – сколько занял его поход к Пику Судеб, сколько – обратная дорога?.. И сколько дней плавания даже по неспокойному в эти зимние месяцы Морю Призраков от Эгеста до Агранны? Не обманывай себя, некромант, тут тебя скорее всего ждут. Нельзя даже исключить того, что все эти пленные эльфийки – не более чем приманка, на которую должен клюнуть неправильный некромант, никак не могущий научиться следовать советам мудрого дракона…
Мекамп, как уже говорилось, слыл воинственным и чуть ли не разбойничьим королевством. Все поголовно носили тут оружие, свободные землепашцы исправно поставляли лучников и копейщиков в королевские полки, можно было ожидать, что в воротах некроманта встретит внушительная стража, – но нет, людской поток совершенно свободно тёк сквозь широкий проём. Фесс постарался елико возможно прикрыть плащом вызывающе-чёрный посох и влился в толпу, ежемгновенно ожидая или окрика, или даже – кто знает? – щелчка отпущенной тетивы и короткого свиста стрелы.
Однако он вошёл под гулкие своды привратного туннеля, а его никто не остановил. Скрипя, впереди него тащилась телега, доверху нагруженная мешками с капустой, картошкой и репой. Лошадёнкой правил унылый и мокрый возчик. Отличное прикрытие, если попытаются стрелять спереди.
Благополучно миновав ворота, Фесс очутился в городе.
Когда-то, давным-давно, в совершенно иной жизни, в Мекампе побывал будущий некромант Неясыть. Его дорога от башни старика Парри в Ордос пролегла через северные мекампские порты, Агранна осталась в стороне; но, во всяком случае, тогда, больше двух лет назад, стража в воротах не стояла. Что-то изменилось? Или это специально по его, некроманта, душу, хотя согласно распространённому мнению оную душу у Тёмных искать вообще бесполезно.
Как бы то ни было, Фесс вошёл в город. И на первый взгляд город этого совершенно не заметил. Хотя засомневаться имел все основания – не родился ещё такой маг, что, пройдя Ордос, будет прятать от людских глаз свой посох, свою гордость и своё достоинство. На Фесса косились, чтобы не сказать – таращились.
А след вёл всё дальше и дальше, через лабиринт аграннских улочек, словно нарочно сделанных узкими, кривыми и извилистыми, чтобы врагу, ворвись он в город, труднее было бы продвигаться вперёд. Фесс шагал мимо лавок, лавочек и лавчонок – как любой портовый город, столица Мекампа во многом жила торговлей. Оставались позади трактиры, таверны, корчмы, дома достопочтенных негоциантов и бордели – чем ближе к центру, к вознёсшемуся на самом берегу королевскому дворцу, тем дороже и респектабельнее. Мастерские, игорные дома, театрики – в Агранне любили зрелища, и притом не только балаганных артистов. Был здесь, кстати, и большой цирк, выстроенный в подражание эбинскому Колизею, где, само собой, помимо конных скачек, устраивались и гладиаторские бои. Как будто мекампцы не могли насытиться бесконечной войной со степняками на своих восточных границах!..
Агранна была и похожа, и не похожа на погибший Арвест. Все старые города на первый взгляд одинаковы – те же закопчённые стены, сложенные из чего попало, дурно замощённые улицы, верхние этажи, нависающие над нижними и почти что сходящиеся вплотную, так что жители домов, стоящих напротив, вполне могли пожать друг другу руки, всего лишь высунувшись из окна, а по практически сомкнувшимся крышам, наверное, можно было без помех добраться до самого порта. Зимний ветер на время выдул с улиц Агранны постоянный и неистребимый рыбный запах, загнал крыс в подвалы, а нищих – в церковные ночлежки, которые справедливее было б назвать работными домами, имевшими весьма мало отличий от обычной темницы.
И где-то там, за паутиной узких улочек, за спинами толпы, куда-то к самому порту проехала тяжёлая повозка с массивной железной клеткой. Отчего-то Фесс не сомневался, что эльфиек везли в клетке, не исключено – выставляя на всеобщее обозрение (само собой, не бесплатно). От таких мыслей сжимались кулаки, а в памяти вставало лицо Рыси (как-никак наполовину эльфийки!).
Отыскать. Сбить замки. Вывести из города. А осторожность пусть провалится к воронам, если ради этого надо…
«Ты не рыцарь в сияющей броне».
Невольно он остановился. Чужак в чужом городе, среди торопящихся по своим делам лоточников, корабельщиков, кузнецов, резчиков, прочего ремесленного и торгового люда, он стоял, до боли сжимая в кулаке чёрный посох. Кэр, Фесс, Неясыть, вновь… кто? Живой и здоровый, полный сил, готовый к бою, готовый убивать и быть убитым, знающий врага… и не знающий, что делать. Единственный действующий некромант Эвиала не знал, что ему делать в мире, где неведомая Сила обращала в свои псарни один погост за другим, выпуская на ни в чём не повинных обитателей Эгеста, Эбина, Аркина, Семиградья, Мекампа, Салладора, Кинта и ещё небо ведает каких земель орды своих созданий, – некромант не знал, что ему делать, потому что в одиночку противостоять всему этому кошмару не смог бы, наверное, и сам Архимаг Коппер, из чьей Академии в своё время сбежал Кэр Лаэда, сбежал, потому что мальчишке захотелось необычайных приключений. И вот он стоит на самом краю Моря Призраков и знает: там, впереди, за туманами, за тёмным горизонтом волны осторожно лижут мраморные ступени тайного Храма. Возможно, именно там он нашёл бы ответ на свои вопросы – но этот Храм недоступен, поэтому остаётся делать то немногое, что он умеет, и надеяться, что в свой день он найдёт силы умереть так же, как умерла та эльфийка – с оружием в руках и сражаясь. Сражаясь в неравном бою, зная, что впереди только гибель, и тем не менее всё равно надеясь, надеясь даже в тот миг, когда его грудь встретит разлёт вражьей отточенной стали.
Наверное, он сумеет отбить эльфиек. Наверное, он даже сумеет не обратить в руины всю Агранну. Наверное, он даже сумеет прожить ещё несколько месяцев – преследуемый зверь, в погоню за которым устремилась вся Святая Церковь. Конечно, он может положить конец и этой погоне – например, отправиться в Аркин, повторить заклятье, произнесённое на ратушной площади Эгеста, заклятье, вызвавшее ему на помощь из подвалов кафедрального собора сотню-другую закованных в железо мёртвых рыцарей-зомби, залить кровью Святой Престол, уничтожить всю церковную верхушку, сжечь архивы, где, несомненно, его персоне уделено немало места.
Чтобы встретить конец на пороге своего собственного дома?..
Фесс с трудом поднял гудящую голову. Толпа осторожно, на цыпочках, прижимаясь к стенам и размазываясь вдоль них, обходила погрузившегося в глубокое раздумье Чёрного волшебника. Правда, не вся.
Это было словно касание ледяным мечом. Холодный взгляд упёрся в некроманта, и тот невольно вздрогнул, словно от удара.
Ну конечно. Кто же ещё?.. Доблестные наши святые братья, опора и защита, щит и меч Святой Матери, искоренители греха и незаконного волшебства, тут как тут, числом шесть, как обычно, не держа оружия на виду.
Они обступили Фесса, словно и не замечая его готовой к бою глефы, привешенного за спиной гномьего меча.
– Какая нужда привела сюда всем известного некроманта Неясыть? – отрывисто спросил стоявший лицом к лицу с Фессом.
«Они не получали вестей из Эгеста? Или это очередная западня? Инквизиции что-то нужно от меня, помимо жизни?.. Ну что ж, ладно, посмотрим…»
– Думаю, тут найдётся для меня работа, – елико возможно спокойно ответил Фесс. – Мне пришлось дважды упокаивать погосты по дороге сюда, и не сомневаюсь, что опоздай я на месяц-другой, дело пришлось бы иметь самое меньшее с костяными гончими, а то и с драконом. Поэтому полагаю, что и здесь мне найдётся что делать.
Инквизитор молча кивнул.
– Но сперва тебе следует испросить разрешение…
– Я чту договор, – надменно перебил его Фесс. – Не сомневайся, это будет первое, что я сделаю, поняв, что Агранна нуждается в моих услугах.
– Не думаю, что она нуждается, – змеино усмехнулся инквизитор. – Но смотри, некромант! Мы будем следить за каждым твоим шагом. Здесь, в Мекампе, живут добрые и богобоязненные чада Святой Матери нашей, Вселенской Церкви Спасителя, и не тебе, Тёмный, сбивать их с пути истинного!
– Я чту договор, – повторил Фесс, высокомерно вскидывая подбородок. Инквизитор зло дёрнул щекой, но крыть ему было нечем – вернее,
Фесс медленно и осторожно двинулся вперёд, словно каждый миг ожидая выстрела в спину. Наверняка это было не слишком далеко от истины. Некроманту вновь предстояло выбирать – последовать ли дальше за караваном, несмотря ни на что, или же прислушаться к настойчивому гласу рассудка, более чем убедительно советовавшему как можно скорее и незаметнее убраться прочь из города, да и вообще из Мекампа. Рассуждая логически, всё происходящее здесь, в Агранне, не могло быть ничем иным, кроме как ловушкой, правда, непонятно для чего расставленной. Фесс вошёл в город, готовый к бою, готовый к тому, что к пирсам ему придётся прорываться силой. Он не стал даже и пытаться проскользнуть в город незамеченным – расставаться с посохом он не хотел. Но… быть может, как раз именно это и сработало? Быть может, Инквизиция как раз и ожидала, что он постарается пробраться в город ночью, тайно, перелезть, к примеру, через стену, или того пуще – выйти на берег моря севернее или южнее Агранны и постараться достичь порта на лодке. Такой план, возможно, и был хорош, но, опять же, Фесс не хотел и не мог хотя бы на миг терять след каравана.
И теперь он шагал к гавани, с каждой минутой всё ускоряя и ускоряя шаг. Что-то подсказывало ему, что следует поторопиться. Он почти что настиг покупателей, и обидно было б упустить их в последний миг просто потому, что они успеют сесть на корабль и отплыть.
Улица стала шире, дома – выше и богаче, по фасадам теснились теперь колонны и полуколонны, кариатиды, балкончики, балконы и балконищи, эркеры, фронтоны, даже настоящие портики. Здесь обитало благородное сословие Мекампа, то есть бывшие предводители отдельных шаек, у которых хватило ума вовремя присоединиться к объединителю страны, а не к его противникам. На Фесса по-прежнему косились, но хотя бы не шарахались, как говорится, и то хорошо.
Когда некромант добрался до порта, он уже почти бежал.
Выскочил на длинную линию пирсов, за которой начиналось серо-стальное зимнее море, густо истыканное, словно порослью сухих трав, множеством мачт с убранными парусами – точно отжившими своё листьями; повернул направо, куда вёл ставший необыкновенно чётким и сильным след, на бегу стал срывать с плеч тёплый плащ. Бедняга пони цокал копытцами следом за хозяином, и Фесс мельком подумал, что лишиться лошадки со всеми припасами было б крайне обидно; однако в следующий миг он
Салладорцы. Смуглые, черноволосые, белозубые, – от них на пирсах было черным-черно. Все вооружённые; в отдалении, опираясь на копья, застыл отряд мекампской стражи, и, судя по узкому флагу над острой стальной щетиной, правитель Агранны не поскупился, отправив сюда самое меньшее две сотни «волков», своего избранного и считавшегося лучшим полка.
Хорошо ещё, что не личных телохранителей…
А по широким сходням несколько дюжин сильных портовых рабов осторожно втаскивали на борт салладорской галеры узкую и длинную железную клетку. Пленницы не кричали и не звали на помощь, хотя, несомненно, понимали, что значит эльфийке оказаться в руках салладорцев, отчего-то возомнивших себя избранным народом – наверное потому, что как прежде большей частью верили в собственных старых богов, коих не тронул даже Спаситель. Насчёт своей избранности у салладорцев имелось аж девяносто девять доказательств, извлечённых из священных книг, и в Ордосе поговаривали, что самые известные эмирские богословы денно и нощно ищут последнее, сотое доказательство, после чего исполнится некое пророчество и все до единого народы склонятся перед Салладорским скипетром. Все, кроме эльфов, – что, естественно, делало Перворождённых вечными и смертельными врагами Салладора.
Инквизиторов вокруг видно не было. Оно и понятно – что им делать в порту?..
До галеры оставалось около сотни шагов, когда Фесс остановился. Клетку успели уже затолкать на середину сходней. Следовало торопиться, потому что, случись драка – галера запросто может пойти ко дну, и тогда…
Разумеется, его заметили. Впрочем, особенного беспокойства никто не проявил – какое дело некроманту до каких-то там рабынь? Его «клиенты» – бродячие мертвяки, зомби, а их тут, хвала Спасителю, пока что не наблюдается.
Иногда сильнее самых разрушительных и страшных заклятий действует обыкновенный страх. Некромант не имел времени вычерчивать сложные магические фигуры, что он проделывал на погостах. Поэтому он просто ударил – накопленной в посохе силой, но впервые в Эвиале направляя её не на простое разрушение.
Недаром ведь он сумел поразить всех без исключения деканов своим каскадом водных иллюзий…
Вода в гавани вскипела, вздулся громадный серо-зеленоватый горб. С оглушительным плеском горб лопнул, по мачтам и реям поползли орды совершенно отвратительных созданий, что-то среднее между небольшим осьминогом и кальмаром, только снабжённые пастями, которых не постыдились бы самые прожорливые и свирепые из акул. Вдоль бортов за-змеились зелёные руки водорослей, внезапно рванувшихся в рост. Под ногами затряслись доски пирсов – между складов раздались тяжёлые шаги, и к кораблям двинулись здоровенные, в два человеческих роста, выбеленные костяки в ржавом вооружении, размахивая громадными двуручными мечами. Из открытых ртов скелетов вырывалась тёмно-коричневая пыль.
Неважно, испугаются ли этого воины как Мекампа, так и Салладора. Главное, чтобы испугались рабы-грузчики, и в этом некромант достиг полного успеха. Рабов в порту не заковывали, и сейчас люди, вопя от ужаса, горохом кинулись прочь со сходней. Клетка пошатнулась и медленно заскользила обратно на пирс. Салладорцы заметались, кто-то из слабых сердцем тоже обратился в бегство, другие отчаянно размахивали кривыми тонкими саблями, третьи схватились за луки – но стрелы их, скверно нацеленные, полетели куда угодно, только не в некроманта.
Клетка совсем съехала со сходней и, неловко накренясь, застыла на самом краю пирса. Салладорские моряки уже прыгали с корабля на берег, спасаясь от стремительно заполнявших палубу серо-зелёных тварей. На нижних палубах отчаянно выли насмерть перепуганные гребцы – Фессу было жаль несчастных, но, если всё пройдёт, как он задумал, они все получат свободу – неплохое возмещение за несколько минут испуга, пусть даже и смертельного. Салладорские воины тоже дрогнули, особенно когда совсем близко надвинулись гигантские костяки. Встать в круг, спиной к спине, и обороняться, несмотря ни на что, решилось лишь около дюжины самых смелых.
Однако напугать мекампских «волков» оказалось далеко не так просто. Копейщики если и растерялись, то очень ненадолго, мгновенно составив ощетинившуюся копьями небольшую квадратную баталию. К счастью для Фесса, мекампцы, похоже, не имели приказа любой ценой защищать эту самую клетку, сейчас они защищали самих себя, и это вполне устраивало некроманта.
Всё складывалось как нельзя лучше.
В заклятье иллюзии вложено немало сил, воинам предстанут не бесплотные призраки, напротив, и мекампцам, и салладорцам будет казаться, что они сражаются по-настоящему и даже получают раны. Это было самое большее, что мог сделать Фесс, не проливая крови. И ему, похоже, сильно повезло, что в порту не оказалось ни одного волшебника или инквизитора достаточно высокой степени посвящения, наподобие отца Этлау.
Фесс не доверил своему пони ни фальчиона, ни глефы, оставив себе всю тяжесть. Сейчас она могла помешать, но… Он рванулся с места, на бегу забрасывая посох за спину, в особые ремни, рядом с фальчионом, и перехватывая взамен этого глефу. Настал черёд гномьей стали показать всё, на что она способна.
Паника и суматоха помогли ему беспрепятственно добежать до клетки. Какой-то обезумевший от страха салладорец кинулся ему наперерез, с визгом замахиваясь саблей, – Фесс просто отшиб его в сторону, не тратя драгоценного мгновения на второй, уже убийственный удар.
Вот и клетка. Толстые, мало что не в руку, железные прутья. Слишком много… не прорубить. Зато вот дужка замка явно подкачала, и сработанная гномами глефа со скрежетом и искрами развалила её надвое. Фесс рванул узкую дверцу, крикнул внутрь: «Выходи!» – и резко крутнулся на месте – кажется, кто-то из салладорцев успел прийти в себя. Первую их атаку некромант отбил легко – двое раненых, завывая, поползли по доскам пирса, оставляя за собой широкие полосы крови. Ранить, а не убить – это было максимум того, что для них мог сделать некромант.
В этот миг кто-то встал с ним рядом, он ощутил тёплое плечо; тонкие руки подняли с земли выроненную раненым салладорцем саблю – рыжеволосая эльфийка выставила вперёд клинок и, похоже, всерьёз вознамерилась геройски умереть прямо здесь, с оружием в руках.
– За мной, за мной, ходу, ходу, ходу! – заорал Фесс, хватая эльфийку свободной рукой. Иллюзия будет действовать ещё совсем немного времени, и они должны успеть добраться до первых городских кварталов, прежде чем магия погаснет окончательно.
…Разумеется,
Ловушка. Как он и думал. Фесса словно окатило ледяной зимней водой – гавань Агранны не замерзала, но, само собой, выстуживалась.
Вдоль всех крыш густо встали стрелки – и в цветах Мекампа, и в серых инквизиторских рясах. Значит, они таки получили известия. Отцов церкви словно кто-то подталкивал делать одни и те же ошибки. Сейчас предложат сдаться, затеют переговоры…
Тем временем вложенная в иллюзию магия стремительно таяла, твари двигались всё медленнее и медленнее, мало-помалу бледнея и растворяясь в воздухе. И «волки», и салладорцы постепенно приходили в себя, а Фесс с неожиданной и резкой тоской ощутил, что его вылазка в Агранну, похоже, заканчивается точно так же, как и приснопамятный Эгестский поход, – кровавой массовой бойней, и западная Тьма вновь вплотную подступает к своей заветной, хотя и непонятной цели…
Дрожащие эльфийки робко сгрудились за спиной некроманта. Так уже было. Фесс шёл грудью на строй арбалетчиков, но тогда рядом с ним шли друзья, а теперь – теперь он один.
Губы Фесса исказила кривая усмешка. Увидь его сейчас тётушка Аглая Стевенхорст, она непременно всплеснула бы руками, воскликнув: «Ну вылитый отец, да упокоит его Спаситель! То же выражение, когда очень сердился!..»
Приходил черёд убрать глефу. И вновь взять в руки посох.
«Дёшево же ты себя ценишь, – услыхал он внезапно голос Сфайрата, сдавленный и хриплый, словно дракон пытался говорить с накинутой на шею петлёй. – Дёшево же ты себя ценишь, некромант! Погоди сдаваться, погоди, у тебя ещё есть силы! Если бы тебя хотели убить – засыпали бы стрелами ещё на подходе к пирсам, неужели ты этого не понимаешь?! Убитый в бою случайной стрелой некромант им совершенно не нужен. Ты им нужен живым, для экзорцизмов, медленной пытки и торжественной публичной казни, быть может, даже на главной площади Аркина перед Святой Базиликой! Дерись, трус!..»
Фесс был далеко не уверен, что слышит именно голос дракона. Быть может, это он обращался к себе сам – когда сменил столько личин и личностей, такое может показаться неудивительным.
Как бы то ни было, некромант не стал слушать гнусавый голос не то глашатая, не то герольда, принявшегося взывать к нему откуда-то из кажущегося безопасным отдаления. «Сейчас вы у меня узнаете, что, когда вы имеете дело со мной, „безопасного отдаления“ просто не существует».
Тело словно прожгло короткой судорогой. «Сейчас, сейчас… мне нужна Сила, как можно больше и за сколь угодно высокую цену».
«Сколько угодно и даром», – услыхал он.
«Нет, нет, не там! – взмолился он про себя. – Только не там!..»
«Morvud gravits», всё что тебе осталось, некромант, как сказала бы Вейде.
«Но у меня есть и кое-что ещё, – подумал он. – То, что я никогда не пускал в ход, даже в самых отчаянных ситуациях. А сейчас, похоже, пришла пора…»
Он не успел додумать эту мысль до конца. Среди неподвижных фигур в сером родилось какое-то движение, кто-то выдвигался вперед, и миг спустя некромант увидел…
Нет, не отец-инквизитор Этлау. Четверо воинов. Один низкий и кряжистый, похоже, гном, другой – высокий, широкоплечий, зеленокожий – явно орк с Волчьих островов, щёки разукрашены боевой татуировкой. Третий – настоящая гора, на две головы выше даже могучего орка, облачённый в медвежьи шкуры, – судя по всему, горный тролль. Четвёртым был человек, с цепным кистенём в руках и глухим шлемом, что скрывал лицо.
«Выкормыши замка Бреннер, – подумал некромант. – Святой Церковью вскормленные… нет, не псы даже. Костяные гончие. Такие же, как и те, бой с которыми стоил жизни моим друзьям. Такие же, как и те, что медленно дробили кости распятому Джайлзу, на потеху распалённой кровавым зрелищем толпы. Духи войны, трупоеды, пирующие на костях».
Казалось бы, что же тут такого?.. Подумаешь, какие-то четверо бойцов Инквизиции; те, что убивали твоих друзей, уже мертвы, ты отомстил и за Рысь, и за гнома с орком; что тебе за дело до этих?..
Но – почему же так настойчиво встаёт перед глазами злосчастный Бреннер, откуда вышла предыдущая четвёрка, вкушающая уже, к счастью, заслуженное посмертие в Серых Пределах, почему всё сильнее и сильнее закипает кровь, почему уже знакомая ненависть, страшнее которой, казалось бы, пережить уже невозможно, возвращается?.. Возвращается, хотя к этому уже как будто бы нет повода?..
«Прими мой дар». Добрый, хотя и настойчивый совет.
– Никогда! – Фесс словно бы плюнул в лицо незримой собеседнице. – Я ещё могу сражаться!
«Попробуй». Мягкая, необидная усмешка.
Фесс ничего не ответил. Время слов прошло. Держитесь, вы все, – некромант идёт на прорыв!
«Один раз я уже почерпнул силы у Алмазного и Деревянного Мечей. Наверняка
И вновь – обжигающий поток ненависти. Древней, новой, неважно к кому. Просто ненависти. Неистового желания чужой беды, горя и смерти. Сила, превращающая кровь в кипящий металл.
Фесс застонал от боли – наполняющая его мощь нещадно мяла и ломала всё существо некроманта. Но оголовье посоха уже пылало знакомым огнём, руки уже готовы были и рубить, и колоть; держа посох в левой, а глефу – в правой руке, Фесс шагнул вперёд. За его спиной прятались полуживые от ужаса эльфийки.
Кто-то заверещал, подвернувшись магу прямо под размах глефы, какой-то салладорский безумец, решивший таким образом покончить счёты с жизнью. Фесс рубанул коротко, лезвие взвыло. Сила Мечей передавалась и ему, и едва ли сейчас кто-то из окружавших некроманта воинов способен был различить стремительную дугу размаха. Кажется, кто-то сверху закричал ему, чтобы он остановился и бросил оружие, – Фесс не повернул головы. Он шёл вперёд с закрытыми глазами, не нуждаясь в зрении, с каждым шагом погружаясь всё глубже и глубже в им же самим созданный тайник, где покоились Мечи.
Но, о великая древняя Тьма, если на такое способен всего лишь отблеск их ненависти, что же смогут сделать сами Мечи, вырвавшись на волю? И найдётся ли тогда сила, способная их остановить?..
Тут кто-то из лучников не выдержал. Стрела пронеслась над головой некроманта, свистнула тонко и злобно, заставив эльфиек пригнуться к доскам под ногами. Следом за первым стрелком спустили тетивы и остальные, и воздух мгновенно заполнился визжащей смертью.
…Поле битвы под Мельином, и стрелы Дану, пущенные в них с Императором…
…Янтарный камень крутнулся над головой Фесса. Чародея и спасённых им окружил сияющий купол; в следующий миг вся масса стрел вонзилась в пламенную поверхность, вспыхивая в свою очередь; огненные цепочки пронзили воздух, они тянулись туда, откуда прилетели эти стрелы, и вот уже весёлые ярко-рыжие призраки затанцевали, взвились на крышах, повсюду, где стояли лучники; в следующий миг Фесс услыхал отчаянные вопли сгорающих заживо людей.
А сила всё рвалась и рвалась на волю, раскалялся в руке чёрный посох, горели жарким трескучим огнем склады, и людские фигурки толпой катились вниз с крыш; тяжело затопали окольчуженные шеренги «волков», ещё теснее сбивая ряды и устремляясь в погоню. Эти воины, похоже, не боялись ни магии, ни смерти. Но они всё равно умрут. Плоть бессильна перед силой Мечей. Точнее, были люди (и не-люди), способные овладеть ею… но они остались далеко-далеко отсюда, в совсем ином мире.
Фесс уже бежал, эльфийки при всей легкости их бега, едва поспевали следом. Навстречу ему, ничуть не испугавшись ни огня, ни всеобщего смятения, трусил его пони, о котором все забыли в воцарившемся хаосе.
Текущий с посоха огонь поджёг и жёлто-алый корабль у причала, длинные лапы-вёсла горели жарко и весело, так, что казалось – против этого пламени бессильна даже вода, его изначальный враг.
Так просто?.. Объяви Мечи своими – хотя этого наверняка недостаточно, нужно срастись, слиться с их Силой – а это гораздо сложнее; объяви Мечи своими – и станешь непобедим? Или это ещё одно прельщение, насланное
Нет, это не может быть так просто. Мечи, бесспорно, таят в себе громадную мощь, недаром же за ними гоняются столь могущественные силы этого (и не только) мира.
Могло показаться, что в аграннском порту успело пройти немало времени, хотя на самом деле эти размышления Фесса заняли лишь несколько очень коротких мгновений.
Он исчерпал практически все мыслимые и немыслимые источники Силы. Все, кроме Мечей. Ну и, разумеется, ритуального мучительства.
«…А если этот мир не выдержит тяжести великого оружия, что ж, тем хуже для мира», – словно наяву услыхал Фесс.
– За мной! – крикнул Фесс эльфийкам и, вскинув глефу, внезапно ринулся прямо в проход между низкими дощатыми складами. Навстречу ему тотчас плеснуло серой волной – отход перекрыли воины Инквизиции, Фесс успел заметить натягиваемые луки, выдёргиваемые из колчанов стрелы, наклоняющиеся в его сторону наконечники пик; слишком поздно и слишком медленно.
Некроманту Неясыти и даже воину Серой Лиги Фессу на время пришлось отступить в сторону. Человек в тёмном поношенном плаще, с короткими седыми волосами, с чёрным посохом за спиной и двухклинковой глефой в руках – у него было не только несколько жизней и несколько судеб – в нём самом было больше, чем только одно «я».
И сейчас инквизиторам Эвиала противостоял не Фесс, серый воин Мельина, и уж тем более не некромант Неясыть, родившийся в этом самом мире и какое-то время послушно следовавший не им прочерченными путями. Перед святыми братьями был даже и не тот мальчишка Кэр Лаэда, некогда сбежавший из родного дома в поисках приключений.
Наверное, теперь тётушка Аглая и впрямь бы уверовала, что перед ней стоит сгинувший давным-давно Витар Лаэда, отец её непутёвого племянника.
…Стрелы ударили в пустое место. Там, где только что стоял, казалось бы, неподвижный некромант, теперь лишь медленно падал его широко разлетевшийся плащ. Эльфийки вовремя кинулись к стенам.
Миг спустя тёмная куртка мага уже оказалась в самой гуще святых братьев. Кэр видел и совсем молодые лица – похоже, в порт согнали всех способных носить оружие. Сражаться толком их, само собой, не научили, и всё, что они могли сейчас сделать, – это навалиться на некроманта всем многолюдством… и молить своего Спасителя, чтобы сталь глефы нашла бы соседа, не его.
Со стороны могло показаться, что в гущу суетящихся муравьёв кто-то бросил ярко сверкающую серо-алую бусину. Глефа с шипением резала и воздух, и плоть. Кэр не шёл, не продирался, даже не прорубал себе дорогу сквозь плотную толпу – он вился, крутился, то стелясь по земле, то прыгая высоко вверх; интересно, каким «стилем» поименовала бы всё это Рысь, страж Храма?..
Неведомая этому миру сила наполняла всё тело, несла, точно широкий, ветром наполненный парус. Глефа порхала, летала, задевая напиравших со всех сторон инквизиторов вроде бы едва-едва, самым краем, однако тела в коричнево-сером так и валились одно на другое, и кровь била высоко вверх из рассечённых артерий…
…Они продержались совсем недолго. Кэр в своё время прошёл хорошую и жёсткую школу – то немногое, что успел передать ему погибший отец. Серая Лига помогла отшлифовать мастерство. С момента возвращения воспоминаний правило одного дара потеряло власть над ним, не рождённым в Эвиале, но, наверное, только сегодня Кэр сражался в полную силу, как в той роковой эгестской схватке. Порой такое бывает – тебе удаётся неисполнимое, то, что, скорее всего, никогда не повторить. Отбитые стрелы в Дренданне могли бы показаться детской забавой в сравнении с нынешней схваткой. Наверное, это нашла себе выход ненависть, наверное, это сложились вместе скорбь и вина, обречённость и одиночество, наверное, в эти мгновения рядом с ним встали незримые друзья – и сквозь повисший в холодном воздухе парящий кровяной туман Фессу виделись три фигуры, изогнувшиеся, извернувшиеся в застывшие мгновения жестокой сечи – не могла же на самом деле его одна-единственная глефа, пусть даже и с двумя лезвиями, учинить такие разгром и опустошение?
Фигура в сером, забрызганном алыми каплями плаще порскнула у него из-под ног, бросилась наутёк, замолотила по воздуху руками, в которых уже не осталось оружия. Последний оставшийся в живых, и, наверное, ему можно было бы дать уйти, но тело словно обрело собственную волю, рука, довершая размах, пустила глефу следом, и окрашенное кармином лезвие вошло бегущему аккуратно в середину спины, швырнув вперёд и пригвоздив к дощатой стене портового склада, добавляя лишние алые полосы к густо покрывавшим дерево кровавым брызгам и разводам.
Кэр чётким, резким движением, словно завершая отточенную боевую форму, выдернул древко из павшего, и только тогда мир с грохотом обрушился на него.
Повсюду вокруг него лежали тела. Обхватив друг друга руками, словно испуганные дети, – и бессильно раскинув руки в стороны, словно обращаясь к своему Спасителю с последней безнадёжной молитвой. Сжимая эфесы и судорожно запустив сведённые агонией пальцы в стылую зимнюю грязь. Уставившись в небо и спрятав лица на груди всепринимающей земли. И было очень тихо. Не стонали раненые, не топали ноги убегавших, никто не выкрикивал команды, посылая в бой подкрепление, – те, кто умер, уже умерли, а кто умирал сейчас – умирал молча.
По лицу некроманта Неясыти прошла тень жутковатой ухмылки. «То, что нужно, и не надо даже творить никакого кошачьего гримуара. Сила – вот она, стоит только протянуть руку. Умирающие враги. Собрать даром уходящую в Серые Пределы мощь – и тогда мы ещё посмотрим, чья возьмёт!.. Они пожалеют, что родились на свет, все, кто встал сегодня против меня!..
Но нет, вспомни о долгах, некромант, нельзя же век носить с собой свое проклятие! И, произнеся краткую формулу, некромант отдал души умирающих Тёмной Шестёрке.
Безумие вновь подступило слишком близко.
На самой грани
«Неужели Салладорец был прав?.. Неужели мне уже не миновать этого пути?..» Плащ, тёмный плащ до самого горизонта – Фесс явственно ощутил колыхание тяжёлых складок за плечами, в глаза брызнуло мрачное багровое зарево, а под ногами дрогнула земля – покорные его слову, выстраивались для боя бессчётные мёртвые легионы, которым неважно, за что сражаться, во имя чего убивать и быть… нет, не убитыми, они уже умерли один раз – уничтоженными до последнего остатка.
Фесс захрипел, зарычал, рванулся – поздно, тёмный плащ взвился, окутывая его с головы до пят, стягивая, спелёнывая, превращая в куклу, самую настоящую куклу в руках Той, чьё подлинное имя не знал даже он, Чёрный волшебник.
Пронзительно-зелёные, цвета самой ранней листвы, глаза вдруг заслонили серое зимнее небо. Зелёные, а не карие, как у Рыси. Погибшей Рыси… погибшей? Нет! Он ведь не видел её тела… не принял её последнего вздоха…
Зелёные глаза, воздух звенит и вибрирует, словно эта молоденькая эльфийка тоже играет сейчас на железной флейте без дырочек.
Именно эта плавно поющая незримая флейта сказала некроманту – неважно уже, как его следовало называть в тот момент, – «возвращайся». Нет, не только сказала, этого бы просто не хватило, она властно взяла его за руку и повела назад. Не тащила, не волокла – скорее просто показала, где пролегает тропа.
Тёмный плащ бессильно соскользнул с плеч.
…Тела на земле. Кровь. Лужи крови, и портовые крысы, наглые, бесстрашные, сунувшие острые мордочки в алую влагу. И эльфийки, дрожащие от ужаса, бледные, без единой кровинки в лицах. И нарастающий топот со стороны пирсов – оттуда, не ведая о постигшей заслон святых братьев участи, торопились мекампские «волки», выставив перед строем начищенные сверкающие наконечники копий.
Теперь настал уже черёд эльфиек крикнуть ему: «Бежим!»
И они побежали. Над головами свистнули первые стрелы – инквизиторы упрямо гнали новых лучников, взамен сгоревших. Но свой момент те уже упустили. Некромант и спасённые очутились в настоящем лабиринте каких-то припортовых сараев, сараюшек, более чем подозрительных бараков, где, без сомнения, располагались игорные притоны и подпольные бордели.
Беглецы метнулись вправо, влево, вломились в какие-то двери, пробежали насквозь полутёмную трактирную залу, и за ними, словно задуваемые вырвавшимся из чёрных подземелий ветром, гасли одна за другой масляные лампы. Фесс выбил ногой слишком добротную для такой развалюхи створку (не иначе как собирались запираться от властей предержащих) и очутился на грязном, покрытом отбросами и нечистотами заднем дворе, проломился сквозь гнилой забор, свернул вправо, влево, снова вправо, пробежал через узкую щель между домами – и очутился на вполне мирной аграннской улице, где спешили по своим делам прохожие и где всем, похоже, было совершенно наплевать на странного молодого чародея в забрызганной кровью одежде. От Фесса старательно отворачивались, но никто не бросился вдогон с криками: «Вот он, вот, держите его!» Видно, у здешних обитателей (а дома вокруг не отличались ни богатством, ни чистотой – обычные городские трущобы) имелось своё мнение, когда надо взывать к городской страже, а когда нет.
Впрочем, у Фесса было о чём подумать и помимо мекампских стражников. В Агранне, само собой, жили чародеи, носившие посох ордосской Академии; и едва ли всё только что приключившееся в порту ускользнуло от их внимания. Лояльные Белому Совету волшебники должны сейчас дружно запахивать плащи, запирая за собой двери домов и лишний раз проверяя любимые боевые заклинания. Они не могут не чувствовать след его волшбы, пусть даже и не будучи в состоянии точно определить, где он сейчас. Наверняка они уже успели договориться между собой, кто перекрывает какие из крепостных ворот, кто прочёсывает какие улицы.
Не слишком ли он поспешил убраться с места рукопашной? Ему отчаянно нужна была Сила, откуда угодно, но Сила – не начинать же прямо сейчас охоту на бродячих кошек?
Фесс плохо знал Агранну, в памяти остались только почерпнутые ещё в Академии карты и планы; наверное, он бы таки заплутал, если бы не эльфийки. Они, по-видимому, уже успели оправиться от испуга и вполне уверенно повели некроманта сквозь лабиринт узких улочек, стараясь при этом, чтобы его окровавленные одежда и оружие не слишком бросались в глаза. На эльфиек, само собой, пялились – но, против всех ожиданий Фесса, никто из слонявшихся с неприкаянным видом дюжих молодцев, явно томимых скукой и отсутствием женского общества, под плащами у которых нашлось бы кое-что посерьёзнее банальных дубинок или коротких воровских резаков, не сделал даже попытки приблизиться. Молодцам явно хватало одного, даже беглого взгляда на Фесса, чтобы тотчас потерять всякий интерес к более чем необычной для аграннских трущоб компании.
– Скорее, скорее, волшебник. – Губы эльфийки скользнули возле самого уха Фесса. – Скорее, надо выбраться отсюда, я чувствую, нас окружают…
«Эгест повторится? – мельком подумал некромант. – Нет уж, одного раза вполне достаточно. Некромантия – тонкое искусство, это всё-таки не дубина, которую хорошо крутить вокруг себя, не подпуская никого. Надо найти выход… как ускользнуть отсюда без большой драки».
Умом Фесс понимал, что, имей эта задача хоть сколько-нибудь удовлетворительное решение, он наверняка нашёл бы его ещё перед прорывом в Эгест. Но сознание всё равно противилось неизбежному. И ему всё ещё казалось, что им удастся выбраться из города без драки, когда ловушка под названием «Агранна» с лязгом захлопнулась.
Наверное, за ними следили всё это время, он не знал. Может, инквизиторы становились всё сильнее, может, тот, кто сплёл этот план, мог хладнокровно пожертвовать несколькими десятками рядовых бойцов – чтобы только лакомая добыча, ужасный и богомерзкий
Проулок впереди и позади них бесшумно и мгновенно перегородили две живые стены в сером. На крышах натянули тетивы стрелки. Из каждого окна в них целился арбалетчик. И все двери наверняка подперты изнутри брёвнами, ставни первых этажей заколочены, и беглецы – в западне, откуда уже не вырвешься, несмотря ни на какую некромантию.
– Дай мне нож, – услыхал Фесс срывающийся шёпот зеленоглазой эльфийки. – Дай мне нож… не хочу… второй раз… попасться… живой….
Некромант Неясыть ничего не ответил. Он лихорадочно прикидывал расстояние, шаги, финты и повороты. Он вовсю пользовался памятью и умением Кэра Лаэды, но сейчас он был именно Неясытью, некромантом, который горько жалел, что не запасся-таки Силой, стоя над умирающими врагами.
Их всё-таки собралось слишком много. И наверняка подтянутся ещё. А к ним присоединятся волшебники…
«Сколько же вас всех… и насколько вы меня боитесь… вы готовы пожертвовать целым городом, армиями своих верных солдат, чтобы только избавиться от одного-единственного некроманта. Да, некромант сам облегчил вам на сей раз задачу… но, ничего, прорвались в порту и сейчас тоже не сдадимся!»
Мечи?.. Алмазный и Деревянный, вожделенное оружие, за которым так упорно гоняются
…Но если
Фесс вытащил короткий нож, не поворачиваясь, протянул его зеленоглазой эльфийке. Жаль, так и не дойдёшь ты до своего Вечного леса, красавица, за каких короли, императоры и султаны платили вдесятеро больше золота, чем весила сама живая драгоценность, зачастую более долговечная, чем даже коронные бриллианты. Жаль… ну да, впрочем, мы ещё не повержены!
На улочке, в тесной расщелине между двумя стенами грязно-серых и коричневых домов, царило мёртвое молчание. Никто не предлагал некроманту бросить оружие и сдаться, никто не торопился разрядить ему в спину арбалет – все словно ждали, что он выкинет на сей раз.
Если его хотят просто убить, то уже со всех строн должны лететь стрелы. Значит, он нужен живой. Глупцы. Неужели они надеются, что он сдастся? Какой ему в этом смысл?.. Прожить лишний месяц, два, год, пока будет идти «следствие» о его несомненно ужасных злодеяниях?
«Иногда даже один лишний день – это невероятно много. Да и как вообще может быть хоть один день „лишним“ в бытии смертного?»
– Сфайрат?.. Дотянулся-таки до меня?.. – не скрываясь, в полный голос ответил некромант. – По-моему, уже немного поздновато для отвлечённых бесед, ты не находишь?
«Не принимай Её, – не обратил внимания на его слова далёкий собеседник. – Не принимай Её, ни за что и никогда. Сейчас лучше сдайся. Я найду способ тебе помочь. Сразу они тебя не убьют, а всё, что нам нужно, – это выиграть время… Сдайся, некромант, не принимай Её, не польстись на Её посулы!..»
Фесс не успел ответить, что, мол, Тьма молчит и ничего ему не сулит. Похоже, прятавшиеся за спинами солдат Инквизиции Белые волшебники потеряли-таки терпение или засекли то странное магическое возмущение, что неизбежно должен был вызвать разговор некроманта со Сфайратом. Вот удивились бы они, наверное, узнав, кто же на самом деле обращался к Фессу!
Воздух вокруг тонко зазвенел, словно некроманта окружила туча зудящей мошки. Светлые маги не теряли времени. Они не били в спину, это верно, они лишь прятались за чужими спинами, за спинами тех, кто на самом деле их ненавидел и презирал. Интересно, неужели аграннские чародеи ничего не знают о судьбе несчастного Эбенезера Джайлза, полноправного чародея с посохом Ордоса, кто, к несчастью своему, слишком сильно верил в Спасителя и слишком мало – в себя?
Казалось, он разом очутился в вязком, непроходимом болоте. Каждое движение давалось с величайшим трудом, и невольно Фесс отдал должное своим противникам – они быстро сделали выводы из поражения в порту. Инквизиторы и стражники же, напротив, под действие этих чар словно бы и не попадали и сейчас дружно шагнули вперёд, как ни в чём не бывало.
Не было смысла хвататься за глефу или гномий меч. Драться сейчас – всё равно что выходить на врага со связанными руками. Только если сломать заклятье… но как?!
Позади некроманта раздался сдавленный стон, сменившийся жутким предсмертным клокотанием. Некромант с трудом повернул голову – зеленоглазая эльфийка таки погрузила его нож в собственное горло.
Отчаянный выкрик Фесса «Нет!!!» опоздал.
Нож выпал из разжавшейся руки, хрупкое тело оседало наземь.
«Если ты дашь свершиться ещё и этому, ты никакой не некромант».
Зачерпнуть Силы в агонии и предсмертном ужасе умиравшей красавицы было пустяковым делом. Фесс ощутил, как по жилам словно бы заструился жидкий огонь.
«Стой!» – грянуло в ушах, однако он уже перестал вникать. Он видел медленно закрывающиеся зелёные глаза, вновь и вновь вспоминая,
 |
Зелёные глаза гасли, и Кэру Лаэде становилось уже всё равно, какого цвета и чей плащ будет развеваться у него за плечами.
Он уничтожит тех, кто против него, или умрёт, сражаясь.
Фесс дрожал, словно в лихорадке. У него оставались считаные мгновения, чтобы разорвать вязавшие его воздушные путы, и он не стал тратить драгоценные секунды на поиски контрзаклятий, отыскивание слабых мест в магической конструкции врага. Наложившая чары волшебница Воздуха стремилась сделать их неразрушимыми и в этой попытке зашла слишком далеко, между ней и чарами образовалась слишком прочная связь, связь, по которой некромант мог пройти, словно человек по солидному, прочному мосту над пропастью.
Смерть, распад, разрушение. Уход, омертвление, исчезновение. Разные слова, формы, но суть одна. То, что отдавала некроманту умиравшая от собственной руки эльфийка, сжатое до предела в незримый летящий клинок, рванулось вперёд, легко опрокидывая преграды, жадно чуя живую плоть и напряжённо бьющееся сердце.
Серое пламя достигло цели, и молодая женщина в светло-голубом плаще с белой опушкой, застывшая с воздетыми руками позади серых цепей, глухо вскрикнув, стала заваливаться на бок, судорожно, в последнем безнадёжном усилии схватившись за сжатое удушьем горло.
Путы лопались. Вражеское заклятье исчезало, словно сдутое ветром. Кто-то впереди предостерегающе крикнул, но было поздно. Фесс рванулся вперёд, и лезвия глефы запели, рассекая аэр. Стрелы ударили в пустое место.
Прежде чем Белые волшебники успели сплести и набросить новое заклинание, некромант ворвался в серые шеренги. Ворвался, только тут осознав, что пленницы остались позади. Завеса стрел заставила их замереть на месте, и никто уже не успел подхватить так и оставшийся лежать в холодной зимней полузамёрзшей грязи нож.
На сей раз под серыми рясами оказались настоящие доспехи, кирасы, кольчуги, но инквизиторов не спасало и это. Не жалея себя, они навалились было… и некромант проскользнул сквозь их ряды, как серебристая рыба-уклейка через слишком широкую сеть, оставляя на своём пути мёртвых и умирающих. Теперь-то он не станет сдерживаться, подумал Фесс. Он возьмёт столько Силы, сколько надо, он разнесёт по брёвнам этот проклятый город, он…
«Он станет настоящим Разрушителем», – прозвучало где-то на самой границе сознания.
Всё повторялось. Его вели, словно тряпичную куклу ребятишки в самодельном театрике. Сперва Эгест, сейчас – Агранна… голову Фесса сдавило словно железным обручем. Он уже прорвался, он уже видел спины отхлынувших врагов и бросившихся наутёк нескольких человек, мужчин и женщин с посохами; оставалось совсем немногое – вытащить оказавшихся во вражьем кольце эльфиек, но тут стрелки на крышах сообразили наконец, что происходит, или кто-то среди заправлявших здесь отдал им наконец правильную команду – целиться в некроманта и не бояться задеть своих!
Фесс уже приготовился повторить недавний трюк с огненным куполом, но инквизиторы словно плеснули чего-то в незримый раствор магии – эти стрелы так просто отбить не получалось, они насквозь пронзали защиту и Фесс бросил напрасные попытки. Этот ливень ему ни отбить, ни сжечь, ни просто отклонить. А из рядов врага вновь появилась та самая четвёрка, которую Фесс приметил ещё в порту: гном, орк, тролль и человек. Тогда они как-то потерялись в суматохе, не успели к поединку – и вот, похоже, явились наверстать упущенное.
Они словно бы не боялись вообще ничего на свете, ни мук, ни смерти, эти четверо. Они видели, на что способен их враг, и тем не менее шли вперёд.
А на крышах стрелки уже вновь брали его на прицел.
Силы от умиравших текло достаточно, и Фесс совсем уже вознамерился проделать свой старый, ещё арвестских времён, фокус, ускоряя старение и распад плоти врагов, – но тут ему вновь пришлось уворачиваться от стрел. Инквизиторы рассчитали всё правильно, их враг не мог в одно и то же время и плести заклинание, и уклоняться от арбалетных болтов.
Фесс побежал. Оторваться, дать бой там, где не будет этих лучников, – но не тут-то было. Его преследовали по пятам, его гнали, и хотя он прорвался через ловушку, отбитые в порту эльфийки остались в руках Инквизиции.
Но тогда зачем спасать этих эльфиек? Милосерднее будет убить их собственноручно, чтобы они избегли следующего за этой «победой» кошмара!
Чтобы проделать хотя бы это, нужна настоящая Сила, а у тебя её нет. Только по-мародерски собранное у мёртвых, но этого не хватит.
Нет, нет и ещё раз нет!
«Пусть я сгину, но я не стану твоим рабом, ты слышишь?!»
«Посмотрим».
Он бежал.
И неутомимо, наступая на пятки, за ним следовали четверо бреннерских бойцов.
Мало-помалу пришли в себя и оправившиеся от шока аграннские волшебники. Фесс вновь ощутил напряжённость Силы, маги готовили собственный удар.
На какой-то миг он сумел-таки оторваться от погони и выскочил, тяжело дыша, в заплёванный и загаженный проулок, имевший тем не менее то неоспоримое достоинство, что вёл прямо к городским воротам. Тяжёлые створки были заперты, но Фесса это не слишком смущало. Почерпнутой у мёртвых врагов Силы разнести их в щепки хватит – но пожалуй больше ни на что. Добротно, на совесть сложенную стену ему уже не проломить.
Посох некроманта описал дугу. Жадно впитывая собранную им Силу, засветилось каменное навершие. Кто-то истошно заверещал за неплотно прикрытыми ставнями, встрепенулись мекампские воины у запертых ворот, но было уже поздно. Дубовые створки рассыпались гнилой трухой, а Фесс, морщась от боли отката, с воплем бросился прямо на растерявшихся стражников.
Судя по всему, они такого не ожидали. Не успели ни вскинуть луки, ни даже сбиться вместе и нагнуть копья, встречая врага сплошным стальным частоколом, через который, будь ты хоть трижды некромант, так просто не пробиться.
Однако они оказались на удивление сообразительны, гораздо сообразительнее своих собратьев по «волчьему» полку. Они попросту разбежались, мудро решив не испытывать судьбу в схватке с этим жутким колдуном, неведомо как вырвавшимся из тщательно расставленной и подготовленной ловушки.
Фесс вихрем выскочил за ворота – и внезапно услыхал цоканье копыт. Замер, поднимая посох, разворачиваясь лицом к новому врагу, – и вздохнул с облегчением. Это был всего-навсего его пони, невесть как уцелевший во всех этих перипетиях, не потерявший притом ни одной из навьюченных на него сумок.
Некромант схватил лошадку за повод, и они вдвоём бросились наутёк – к ближайшему лесу.
В Мекампе занималось пламя пожара.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |