Александр Григорьевич Бабицкий
Повелитель Огня

Введение

Холодный жгучий ветер свирепо рыскал над землей в поисках поживы. Сухих веток и выбившейся из-под снега травы ему было мало, а поколебать серые громады опустевших развалин, возвышавшихся над бескрайней равниной, было не под силу. Лишь изредка ветер то здесь, то там отрывал проржавевшие от времени металлические листы и радостно швырял их в черное болото беззвездного неба, сплошь затянутого облаками. Если бы не выглядывавший краешек ослепительно белой луны, вряд ли бы даже волчий глаз различил что-нибудь в пяти шагах вокруг. Но матерый волк, еще не успевший похудеть - зима только началась - видел далеко: он удивленно остановился на краю груды руин, бывших когда-то, судя по высоким и широким сводам, остаткам неохватных колонн, огромным окнам, заваленным обломками стен, то ли дворцом, то ли храмом. Зверь уловил в черных развалинах отблески костра и настороженные глаза его хищно сузились: если Обладатели Огня оказались ночью в разрушенном городе, значит, с ними что-то случилось и можно рассчитывать на добычу.

Волк стал медленно приближаться к едва заметным всполохам света, то и дело останавливаясь и нюхая воздух. Желтоватые пятна, скачущие по нагромождению камней, казались огромными мотыльками, порхающими с места на место; казалось, что свету неоткуда было падать на глухой завал. Однако острый нос хищника уже уловил тонкий аромат теплого человеческого тела. Волк в последний раз остановился, настороженно застыл, пытаясь определить - нет ли западни? Хоть в последнее время Обладатели Огня не так часто, как раньше, устраивали охоты на крупных зверей, но эти двуногие такие существа, от которых не знаешь, чего ожидать. Всего две зимы назад большая стая, к которой принадлежал этот затаившийся волк, напала на деревню Обладателей Огня, в сараях которой так призывно и аппетитно мычали коровы. Разведчики стаи несколько солнц и лун следили за деревней. За это время они заметили нескольких старых, согнутых временем и болезнями, медленных Обладателей Огня и много-много - с длинными, до пояса, волосами и детенышей. Больших Обладателей Огня, в руках которых обычно сверкали мечи и пели смертельную песнь луки, не было. А коровы мычали все громче и громче… В ту ночь, когда стая не издавая ни звука неслась к заветным сараям, темноту вдруг разорвали факелы. Факелов было много, и они окружали стаю со всех сторон. Но самое страшное - за этими факелами были те самые большие Обладатели Огня, чьи руки делаются длиннее мечами и от страшной песни стрел которых нет спасения. Почти вся стая погибла, вырвались из гибельного кольца лишь несколько волков - опаленных, со стрелами в лапах, с отрубленными хвостами, ушами…

Волк дернул чересчур коротким левым ухом и снова глубоко втянул в себя воздух - с этими Обладателями Огня нужно быть куда осторожнее, чем даже с проклятыми саблезубыми тиграми, от которых три волчьих спасения: большая стая, быстрые ноги или глухие заросли. Но не было громких грубых голосов или звона оружия, всегда сопровождавших больших Обладателей Огня. Лишь ветер стонал над землей и тоскливо гремел ржавыми железными листами, да где-то позади, среди пустынного поля каркал ворон. А запах человеческого тела теперь заглушался более сильным запахом жареного оленя. Волк решился и осторожно пошел к свету, который, как было заметно вблизи, вырывался из небольшого прохода вглубь каменной горы. Размер хода еще более распалили аппетит зверя - большие Обладатели Огня обычно значительно выше. Уж волк-то знал их нелюбовь наклоняться: они даже на лошадей залезли, чтобы быть выше. Значит, вряд ли здесь много сверкающих мечей.

Серая тень все дальше и дальше двигалась по длинному наклонному туннелю, ведшему к центру руин, к центральной зале, из которой и исходил свет пока невидимого костра. Все яснее становился звук чистых ясных голосов - детеныши Обладателей Огня… Когда от потолка оторвалось что-то темное и ломаными зигзагами пронеслось над волком в темноту ночи, зверь застыл и оскалил клыки. Но когда третья летучая мышь, висевшая вниз головой на потолке туннеля, вспорхнула с насиженного мечта, хищник уже не обратил на нее внимание. Летучая мышь исчезла в освещенном проеме залы. Человеческий детский смех, все более громкий и отчетливый, на несколько мгновений смолк, но тут же звонкие голоса зашумели вновь. Волк, чувствуя нестерпимый запах уже близкого оленьего мяса, все быстрее шел к большому светлому пятну. Именно оленина притягивала его больше всего, детеныши Обладателей Огня не интересовали его как добыча - главное, что они не успеют ему помешать, когда он стремительно выскочит из темноты и, схватив в пасть жареное мясо, исчезнет в холодной ночи. Огонь, помнилось по той страшной ночи две зимы назад, не так страшен, если не сунуться в него самому. Главное, ворваться в залу неожиданно…

Волк шел все быстрее, быстрее, вот он уже побежал. Оставшееся до конца хода расстояние он преодолел в два огромных прыжка. Третьим, самым высоким, зверь влетел в освещенную залу. Да, все так, как он ожидал. Большой костер (рядом лежит приличная куча пущенных на дрова старинных столов и скамей), над ним истекает соком и жиром нанизанная на железный прут оленья нога, рядом не слишком тщательно обглоданные кости, костер окружили с дюжину детенышей Обладателей Огня. Вот они испуганно вскинули головы; конечно, они его испугались. Как приятно видеть страх в глазах этих двуногих… Странно, но в глазах одного из них нет страха, только любопытство… Лапы волка только коснулись мраморного пола когда-то роскошной залы, когда он услышал знакомый страшный голос и тут же почувствовал страшную боль. В его серый загривок впилась стрела, пущенная с такой силой, что пробила шею насквозь. Зверь упал на спину, яростно катаясь по полу, сломал стрелу. Но это не помогло ему, напротив, обломок стрелы еще глубже впился в его тело, из раны хлестала темно-красная, почти черная кровь. Волк отдал борьбе с дикой прожигающей болью остаток сил, вытекавших из него на каменные плиты, и через некоторое время резко затих. Последним, что он успел увидеть, была высокая фигура, державшая в опущенной левой руке лук. Хищник утомленно закрыл глаза. Да, эти большие Обладатели Огня всегда оказываются там, где их не ждешь…

Человек внимательно смотрел на вытянувшееся у костра тело животного; растекавшаяся лужа крови медленно доползла до костра, который тихо зашипел. Старик, переведя взгляд на огонь, негромко, но отчетливо сказал одному из мальчиков, стоявших в нескольких метрах от волка:

– Агат, проверь, мертв ли он?

Агат, единственный из ребят, кто смотрел на зверя не со страхом, но с детской любознательностью, внимательно посмотрел на старика - похоже, тот проверяет его смелость. Мальчик с улыбкой откинул со лба черные прямые волосы, вытащил из висевшего у пояса чехла маленький нож и уверенно пошел к телу. Некоторые из его товарищей осторожно последовали за ним, держась при этом поодаль, остальные остались стоять на месте и напряженно всматривались то в волка, то в спину Агата. Последний остановился у самого костра и вытащил из него наполовину обгорелое полено. Старик, прислонивший лук к стене, одобрительно улыбнулся под своей седой длинной бородой - мальчишка не только храбр, но и предусмотрителен: если в звере еще теплится жизнь, отбиваться от него длинной горящей палкой сподручнее, чем коротким лезвием ножа. Внук Лейруса должен стать хорошим вождем…

Агат осторожно приблизился к массивному телу хищника, длинный хвост которого изредка вздрагивал. Мальчик ткнул объятой пламенем деревяшкой в живот волка, серая слежавшаяся шерсть сразу начала тлеть и по зале, наполненной неверным светом костра, пополз резкий запах паленых волос и кожи. Последняя мельчайшая частица жизни, тоскливо блуждавшая по волчьему телу и обреченно сопротивлявшаяся неумолимому закону, по которому ей суждено было покинуть обжитую привычную обитель и устремится в страшащую и неведомую громаду беззвездного неба, в ужасе бросилась спасаться от огня. От ушей до задних ног пробежала заметная судорога. Дети разом вскрикнули и отскочили к опершемуся на остаток колонны старику. Агат тоже отступил на один шаг, но продолжал следить за почти издохнувшим зверем, крепче сжав факел и отведя в сторону руку с кинжалом. Старик, которого трудно было назвать действительно старцем, присмотревшись к его крепкому телосложению и твердому взгляду ясных серых глаз, чуть заметно одобрительно кивнул. Со времен Лейруса ничего не изменилось - вождь должен быть отважным и рассудительным, не только вести своих людей в бой и первым врезаться в гущу врагов, но и думать о том, как можно победить без боя, сохранив жизни своих людей. Лейрус так и говорил: "Для меня главная драгоценность - жизни воинов, доверившихся мне". Воспитание воспитанием, обучение обучением, а мальчишка, что стоит сейчас в свете костра посреди залы разрушенного дворца когда-то великой столицы Лайтии с коротким ножом в маленькой детской руке, загораживая товарищей от опасности, настоящий вождь, вождь по крови, в котором с рождения живет доблесть лидера, которую не вложишь в сердце и душу никакими наставлениями. Теперь многое зависит от него, от постаревшего Зихия, прославленного соратника и друга Лейруса: нужно помочь Агату овладеть премудростями и хитростями, без которых ему вряд ли удастся достичь цели. Сила духа, сила сердца, сила ума все равно что желуди, упавшие прозрачным студеным осенним днем с ветвей могучего дуба в златотканый ковер из резных листьев - если не помочь им, не перенести в мягкое теплое лоно Земли, не полить водой, не огородить камнями, то почти наверняка жизнь молодых дубов прервется, не успев начаться. Пронырливое, любопытное и завистливое зло иссушит желудь на солнце и пронзительном ветре осенних дней, сгноит в сыром пироге из разлагающихся листьев, пожрет острыми зубами гигантских лесных кабанов, от чьих гигантских боковых клыков, что длиной с руку десятилетнего мальчика, мало кому удается спастись. Только одному из тысячи дубовых детей повезет, и он сможет пережить второе рождение и гордо вскинуть свою зеленую кудрявую голову над лесом. Но внука Лейруса нельзя выпускать в опасное плавание к острову под названием Смерть с шансом "один на тысячу". Добро не может позволить себе играть в почти безнадежные игры. Молодой дубок должен обязательно выжить, вырасти и набраться сил. Для этого и нужен он, Зихий, поэтому он и стоит сейчас посреди развалин, а к нему жмутся, словно стайка испуганных рыбок, несколько детей его народа.

С судорогой последняя искра жизни вылетела из волчьего тела и Агат, сев на корточки, с уважительным любопытством рассматривал мощные челюсти зверя, чей рост в холке в полтора раза превышал его собственный. Остальные мальчишки тоже подошли поближе; они обменивались впечатлениями - сначала шепотом, а затем все громче и громче, пока дело не дошло до громких возгласов:

– Какой большой!

– Да-а-а-а!

– Посмотри, какие длинные клыки! Как моя ладонь!

– Да у тебя ладонь как у девчонки, чего ж тут удивляться?

– Ха-ха-ха-ха-ха!

– А я думал, волки больше. Издалека кажется, что они ростом с большого воина.

– Да разве это большой?… В Долине, когда гостил у дяди, я видел волка в два раза больше этого!

– Что ты врешь?

– Ну, может не в два раза… Но на голову выше - точно!

– В Долине вообще волки не водятся. Их оттуда саблезубые выгнали.

– Это кто тебе сказал?

– Зихий, скажи, что саблезубые выгнали волков из долины…!

Все мальчишки, не считая Агата, который продолжал осматривать мертвого хищника, повернулись к старику. Тот неторопливо, размеренно положил лук на каменные плиты, снял с плеча шкуру свирепого горного головогрыза, убийством которого мог похвастать редкий охотник, расстелил ее на холодном полу, сел, стряхнул с кожаного нагрудника пыль, пригладил изящной потемневшей ладонью длинную бороду и только тогда ответил:

– Да, саблезубые изгнали из долины и волков, и белых рысей, и диких урунгов, что живут в верхушках деревьев… Саблезубые - единственные, кто поедает и своих собратьев, хищников.

Вопль торжествующего восторга пронесся под сводами разрушенного дворца, разбудив нескольких особо чутких летучих мышей: несколько темных трепещущих силуэтов проскользили над кострами исчезли в чернеющем проходе, по которому за своей смертью пришел сюда волк.

– Ага, слышал? "Я в Долине видел…"! Трепло ты, Витот!

– Кто трепло?

– Да ты!

Намерения Витота, засучившего рукава и присевшего в готовности прыгнуть на обидчика, были яснее ясного - сейчас начнется драка. Но властный окрик Зихия заставил напыжившихся, словно разгневанные воробьи, мальчишек отступить друг от друга и ограничиться по отношению друг к другу гневными взглядами. Детское внимание снова обратилось на тело зверя, и вспыхнувшая ссора была быстро предана забвению.

– Слушайте, а давайте каждый возьмем от волка себе что-нибудь на память! Чур, я отрезаю себе хвост!

– Точно! А я себе возьму нижний клык, вон тот, нижний!

– А я правое ухо!

– Ты смотри, какой хитрый! Я тоже хочу ухо отрезать!

– Ну, возьми левое.

– Ага, сейчас! У него левое короткое!

– А я при чем? Ты же не успел, сам виноват!

На лезвиях ножей, выхваченных из чехлов, засверкали блики от костра, дети окружили волка с азартными выкриками "Не мешай!", "Отойди!", "На когти даже не заглядывайся - они мои!". В этот момент Агат, все это время сидевший у волчьей морды и не обращавший внимания на разговоры товарищей, вскочил на ноги и крикнул по-детски звонким голосом:

– Назад!

Шумная возня прекратилась, голоса охотников за трофеями пресеклись - все с недоумением уставились на мальчика, положившего руку на неподвижную серую голову хищника, будто лаская охотничью собаку, старого и верного друга и помощника. Зеленые глаза сверкали холодной яростью, губы упрямо сжаты, на лице появилась серьезность, удивительная для ребенка его лет. Обведя взглядом притихших мальчишек, Агат проговорил отчетливо и твердо:

– Никто не отрежет от волка ни кусочка! Это не ваша добыча, вы его не убивали! Вы кто такие, чтобы позорить зверя? Если никто из вас не померился с ним силой и духом, то почему вы считаете, что можете распоряжаться его телом? Это не туша умершей от старости и голода свиньи, которая всю жизнь прожила в деревенском загоне и забыла, что такое борьба за жизнь. Это тело благородного существа, умершего достойной смертью. Смертью в бою! Его дух не заслужил оскорбления! Слышишь, Идус? Пусть волк не может ответить тебе на оскорбление, я могу сделать это за него!

Когда голос Агата смолк, в зале слышалось только потрескивание дров в костре и звон каплей тающего где-то в темноте руин снега. Мальчики пристыжено опустили глаза, кое-кто начал засовывать ножи за пояс, один из них, с редкими светлыми волосами и хищным взглядом, покраснел и обиженно посмотрел на оратора. Ветер снаружи завыл особенно отчаянно, в обжитое пространство проникли заунывный звук и колючий морозный воздух, от движения которого языки пламени заплясали веселей.

– Зихий убил волка, и что делать с его телом, решать ему! Когда вырастем, будем сами охотиться на волков, рысей, на саблезубых, тогда и будем делать с ними, что захотим.

Притихшая кучка пристыженных мальчиков при упоминании о будущих охотах, полных опасностей и подвигов, трофеев и славы, оживилась.

– Точно!

– Сами будем охотиться!

– Тогда будет у нас сколько хочешь добычи!

– Даже саблезубые от нас не спасутся!

Восторги по поводу дележа еще не убитых зверей прервал Зихий. Сидевший до того безмолвно и внимательно за всем наблюдавший старик неожиданно рассмеялся резким голосом и хлопнул себя по колену. Затем он встал, подошел к Агату, подхватил его под руки и поднял над головой, чтобы лучше рассмотреть лицо мальчика. Некоторое время он с улыбкой смотрел Агату в глаза, потом снова рассмеялся звучным, совсем не старческим, смехом и проговорил:

– Мальчик мой! Сейчас я увидел в тебе твоего деда, великого Лейруса. Дух его говорил сейчас с нами! И если он всегда будет с тобой, то тебя ждет победа, а нас - возрождение из развалин! И вы, кто стоит сейчас здесь, в месте, где когда-то сияла слава нашего народа, возродите силу и само имя Людей!

Ветер истощил свои силы погоне за призраками по пустынной равнине и внезапно стих. Зихий опустил мальчика на пол и погладил его по голове. Стоявший прямо за стариком Витот с почтительным любопытством спросил:

– Зихий, почему ты никогда не рассказываешь нам о Лейрусе? Ты часто говоришь о нем, но все, что мы знаем, это то, что он был великим вождем и Агат его внук.

Зихий повернулся к говорившему. Улыбка уже спряталась в глубине глаз и лицо старика снова приняло привычное суровое выражение. Пристально посмотрев на уже успевшего пожалеть о своей смелости Витота, седой воин ничего не сказал, снова сел на шкуру головогрыза и стал всматриваться в огонь, словно не желая продолжать разговор. Мальчишки смирились с этим и уже было снова собрались вокруг волка, как Зихий заговорил:

– Я расскажу вам о Лейрусе, Нерожденном и Неумершем. О его Пути к цели, которой не знал никто, даже мы, Зеникс и я, его спутники и друзья.

Зихий замолчал, будто увидел в костре что-то, что нужно внимательно рассмотреть. Через некоторое время он продолжил.

– Не буду рассказывать вам, чего не знаю. Начну с того, как встретил Лейруса. Слушайте внимательно, и пусть мой рассказ вселит в душу каждого из вас то, что в ней должно быть - кому уважение к предкам, кому зависть к их деяниям, кому нужду в Пути, кому отвращение к нему… Пусть то, что вы узнаете, поможет вам стать самими собой.