"Народные русские сказки. Том 1" - читать интересную книгу автора (Афанасьев Александр Николаевич)

Лиса-повитуха

Жили-были кум с кумой — волк с лисой. Была у них кадочка медку. А лисица любит сладенькое; лежит кума с кумом в избушке да украдкою постукивает хвостиком. «Кума, кума, — говорит волк, — кто-то стучит». — «А, знать, меня на повой1 зовут!» — бормочет лиса. «Так поди сходи», — говорит волк. Вот кума из избы да прямехонько к меду, нализалась и вернулась назад. «Что бог дал?» — спрашивает волк. «Початочек», — отвечает лисица.

В другой раз опять лежит кума да постукивает хвостиком. «Кума! Кто-то стучится», — говорит волк. «На повой, знать, зовут!» — «Так сходи». Пошла лисица, да опять к меду, нализалась досыта: медку только на донышке осталось. Приходит к волку. «Что бог дал?» — спрашивает ее волк. «Серёдышек».

В третий раз опять так же обманула лисица волка и долизала уж весь медок. «Что бог дал?» — спрашивает ее волк. «Поскрёбышек».

Долго ли, коротко ли — прикинулась лисица хворою, просит кума медку принести. Пошел кум, а меду ни крошки. «Кума, кума, — кричит волк, — ведь мед съеден». — «Как съеден? Кто же съел? Кому окроме тебя!» — погоняет лисица. Волк и кстится и божится. «Ну, хорошо! — говорит лисица. — Давай ляжем на солнышке, у кого вытопится мед, тот и виноват».

Пошли, легли. Лисице не спится, а серый волк храпит во всю пасть. Глядь-поглядь, у кумы-то и показался медок; она ну-тко скорее перемазывать его на волка. «Кум, кум, — толкает волка, — это что? Вот кто съел!» И волк, нечего делать, повинился.

Вот вам сказка, а мне кринка масла.

Жили-были волк да лисичка. У лисички-то изба была ледяная, а у волка-то лубяная. Лето стало, у лисички избушка и растаяла. Пошла она к волку на фатеру2 проситься: «Пусти-ка, кум, меня на лесенку». — «Нет, кума, не пущу». — «Пусти, кум!» — «Ну, лизь инно!»3 Взошла кума на лестницу; как бы добраться до печки?

Начала она умолять кума не вдруг, а потихоньку, помаленьку: «Пусти-ка, кум, меня на крылечко-то». — «Нет, кума, не пущу». — «Пусти, кум!» — «Ну, лезь инно!» Взошла на крыльцо: «Пусти-ка, кум, меня в сенцы-те». — «Нет, кума, не пущу». — «Пусти, кум!» — «Ну, лизь инно!» Взошла в сени: «Пусти-ка, кум, меня в избу-то». — «Нет, кума, не пущу». — «Пусти, кум!» — «Ну, лизь инно!»

Пришла в избу: «Пусти-ка, кум, меня на го'лбчик4 -от». — «Нет, кума, не пущу». — «Пусти, кум!» — «Ну, лизь инно!» Влезла на го'лбчик: «Пусти-ка, кум, меня на полатцы-то». — «Нет, кума, не пущу». — «Пусти, кум!» — «Ну, лизь инно!» А с полатей просится: «Пусти-ка, кум, меня на печку-то». — «Нет, кума, не пущу». — «Пусти, кум!» — «Да уж лизь ты!» — с досадою сказал волк…

Легла кума на печку, да и постукивает хвостиком: «Чу, кум, меня зовут бабиться»5 . — «Поди», — отвечает кум. Пошла кума на вышку6 , нашла кринку масла, да и почала ее; пришла назад в избу. Волк спрашивает: «Кого бог дал, кума?» — «Початышка». Легла опять да постукивает, и говорит: «Чу, кум, меня бабиться зовут». — «Поди, кума!» Сходила на вышку и пришла назад. Волк спрашивает: «Кого бог дал, кума?» — «Серёдышка». Легла опять на печку да постукивает, и говорит: «Чу, кум, меня бабиться зовут». — «Поди, кума!» Воротилась кума, а волчок-от спрашивает: «Кого бог дал, кума?» — «Заскрёбышка».

Волк хотел оладьи печи, пошел на вышку, а масла-то нету. Спрашивает он куму: «Ты, кума, съела масло?» — «Нет — ты, кум! Ляжем-ка на шесток-от: у кого масло выпрежится7 ?» Волк уснул, а у лисички выпреглось масло; она им и вымазала кума. Пробудился волк; лисичка ему и говорит: «Ведь ты, кум, съел!» Он говорит: «Нет — ты, кума!» Спорили да спорили и не могли переспорить один другого…

Кума рассердилась, пошла куды-то и легла на дорогу, а мужик с рыбой ехал, да и думает, что лисичка пропала8 , взял ее и бросил на сани. Она проела у него бочку с рыбой и рыбу рассыпала. Приехал мужик домой и посылает жену: «Поди-ка, жена, я лисицу привез». Пошла жена: ни рыбы, ни лисицы нет.

Лиса собрала рыбу и идет к куму волку: «Ли-ка9 , кум, сколько я наудила!» — «Поведи-ка меня, кума, научи». — «Вот как удь: хвост-то умочи в воду-то». Пошел кум, умочил хвост, да и приморозил. Лисичка стала смеяться над кумом: «Ясни, ясни на небе, мерзни, мерзни у волка хвост!». Он не учул10 , да и спрашивает: «Чего ты, кума, говорила?» — «Чтоб бог дал тебе боле рыбы-то». Бабы пришли, да и убили волка, а лисичка убежала.

Волк и лиса жили в одном месте. У волка был дом коряной, а у лисы ледяной. Вот пришла весна красная, у лисы дом растаял, как не бывал. Что делать ей? Но лиса хитра, пришла она к волку под окошечко, да и говорит: «Волченёк-голубок! Пусти меня, горемычную, хоть во двор». А тот так толсто11 : «Поди, лиса!» — «Волченёк-голубок! Пусти хоть на крылечко». — «Поди, лиса!» — «Волченёк-голубок! Пусти хоть в избу». — «Поди, лиса!» — «Волченёк-голубок! Пусти хоть на приступочек». — «Поди, лиса!» — «Волченёк-голубок! Пусти на печку». — «Поди, лиса!»

Вот лиса на печке лежит да хвостом вертит; совсем бы она, да вишь трои сутки не едала: как узнать, где у волка хлеб? И ну искать; искала-искала, да и нашла на избице у волка лукошко толокна да кринку масла, а сама опять на печку. Стук, стук, стук! А волк: «Лиса, кто-то стукается?» Лиса в ответ: «Волченёк-голубок! Тебя в ку'мы зовут, а меня в кумушки». — «Поди, лиса, а мне лихо12 ». А лиса тому и рада: с печки скок да на избицу скок, а там масла лизнет, толоконца лизнет, лизала-лизала, да все и сзобала13 ; с избицы скок да на печку скок, и лежит, как ни в чем не бывала.

Волк спал-спал, да есть захотел и на избицу побрел. «Ахти беда! — волк завопил. — Ахти беда! Кто масло съел, толокно сзобал?» А лиса: «Волченёк-голубок! На меня не подумай». — «Полно ты, кума! Кто подумает на тебя!» И тем дело решили, а голода не заморили.

«Поди, кума, на Русь, — говорит волк лисе, — что найдешь, то и тащи, а не то с голоду умрем». А лиса ни слова в ответ и шмыг на Русь.

Выбежала на дорогу, видит — едет с сельдями мужик, прикинулась и легла поперек дороги, как умерла. Наехал мужик на лису. «Ай, — говорит, — лисица! Что за шерсть, что за хвост!» А сам лису в воз. Лиса тому и рада: и ну рыть сельди, дорылась до дна и ну грызть рогозу, перегрызла рогозу и ну грызть дно у саней, перегрызла и дно; сельди все в дыру пропустила и сама ускочила.

Мужик уже спал и ничего не знал; а лиса сельди собрала и к волку в избу принесла. «На, — говорит, — волченёк-голубок! Ешь, веселись, ни об чем не тужи!» Волк не может и надивоваться ухватке своей кумы: «Да как ты, кума, сельди-то имала?» — «Ой ты, куманек-голубок! Я хвост-то как в прорубь упущу, сельдь да две, сельдь да две!» Волка так и забирает попробовать это дело неслыханное.

Вот он хлеба каталажку14 наклал и отправился ловить сельдей, как кума его учила. Пришел он к реке, упустил в воду хвост, да и держит, а лиса в то ж время молит: «На небе ясни, ясни! У волка хвост мерзни, мерзни!» И вот треснул мороз, что у волка хвост замерз.

Пришли поповы дочки и волка кичигой15 зашибли, да из шкуры себе шубу сшили! А лиса осталась одна жить, и теперя живет, и нас переживет.

Жили-были куманек да кумушка, волк да лисица. Вздумали они построить себе из снегу избушку и жить добром. Вздумано, взгадано и сделано. Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается. Вот они и построили избушку возле деревушки. Куманек кормил свою кумушку телятиною да бараниною, а кума его курочками да цыплятами.

Однажды кумушка говорит своему куманьку: «Куманек, пойдем вместе в деревню и полакомимся. Я буду сторожить, а ты будешь носить». Вот отправились на охоту, пришли в деревню; а в деревне все мужики и бабы на сенокосе, а малы ребятишки в горохе. «Ну, кум, теперь нам раздолье; хоть всю деревню шаром покати! Теперь своя воля и наша доля». И лиса улизнула в стайку16 и двух кур удушила; пришла и добычу принесла и куму говорит: «Теперь, куманек, ты ступай, твоя череда! Я стану сторожить и на все стороны глядить».

Волк пробежал половину деревни, и послышался ему лай собаки, запертой в избе; он проскакал деревню и остановился за погребом. Видит, что нет за ним никакой погони, что в деревне нет ни шуму, ни гаму, и лиса-кумушка никакой вести ему не дает, волк тихохонько отворил погреб, схватил кринку масла и был таков. Пришли домой, зажарили добычу, съели и легли отдыхать.

Лисе показалось масло вкусно, захотелось еще полизать и отведать маслица голичком17 . Вот она тихонько встала и к кринке подошла; на ту пору волк пробудился и с боку на бок перевалился. Лиса брызгнула18 от кринки и снова улеглась. Волк догадался, что кумушка-лиса хочет маслицем поживиться, встал и вынес кринку в сени и поставил на высокую по'лицу, чтоб кумушке не достать. Как ухитрить — ку'ма обмануть и маслица отведать?

Вот волк ушел в лес за дровами, чтобы печку затопить; в ту пору Лиса Патри'киевна приставила лесенку на потолок, вскочила по ней и с потолка на по'лицу, обнюхала масло, хотела полизать, да побоялась, чтоб кум не застал. Скорехонько воротилась, села к печке и ждала ку'ма; а кум что-то долго запоздал, бегал от собак, поздно пришел, жаловался, что оченно устал, и лег спать не евши.

Ночью лиса, лежа под окном, стук в стену хвостом и чужим голосом говорит: «Матушка-кормилица! Помоги, пособи горю, не дай умереть!» — «Кто там, — говорит волк, — что такое?» — «Ах, куманек, кролик зовет меня в повивушки». — «Беги да к свету вернись!» — «Коли бог даст счастливо, я тотчас прибегу». Хлопнула дверьми, стукнула запором, а сама ни вон из сеней. Коль скоро все приумолкло и волк захрапел, лиса шмыг на потолок, а с потолка на по'лицу и к маслу. Зоря на дворе, и наша лиса перед волком в избе. «Что, кумушка, кого бог дал?» — «Початышек, куманек. Початышек!»

На другую ночь лиса ту же хитрость повторила и, стукнув запором, перед волком явилась. «Что, кумушка, кого бог дал? — «Серёдышек, куманек. Серёдышек!» В третью ночь кума то же сотворила и волку объявила: «Последышек, куманек. Последышек!».

Однажды волк лисе говорит: «Кумушка, мы теперь масло-то к празднику побережем, а о празднике сотворим пир на весь мир и на славу добрым людям». — «Как же, куманек, сохраним, сохраним! Ведь ты его сам упрятал, и некому взять». Перед праздником оба отправились на охоту. Волк притащил за уши свинью да ягненка, а лиса курицу да цыпленка, и пошли наши стряпать.

Все приготовлено, только маслицем сподобить да гостям подать; ведь для праздника надобно же и снадобье19 ! «Куманек, — говорит лиса, — сходи-ка да принеси маслица-то». — «Сейчас, сейчас, кумушка!» — и вышел. Взял волк с по'лицы кринку, но кринка пуста, и масла нет. Волк изумился и кричит: «Кума! Где масло? Кто съел его? Кума, ты съела!» — «Что ты, куманек! Я масла и в глаза не видала и близко не бывала. Ты поставил масло высоко и знаешь, что мне не достать. Не сам ли ты съел, а на меня сваливаешь?» — «Так кто же его съел?» — «Верно, ты сам, кум, и хочешь меня провести; полно шутить, меня не обманешь».

Волк начал сердиться и ротиться20 , что он масла не едал и что лиса его съела. «Полно, куманек, полно шутить. Вот спознаем: кто масло съел? Кто съел, у того оно вытопится; надо лечь брюхом к огоньку, испробуем-ка? Подай-ка кринку-то, я хоть пустую посуду уберу». Волк отдал кринку, а лиса в кринку лапу и обшарила21 всю. Вот легли наши против печи к огоньку. Волка пригрело, и он захрапел. Лиса вымарала лапой пол перед волком и лапой же провела по волчью брюху. Волк спросил: «Что ты, кума, делаешь?» — «А вот смотрю, как у тебя масло вытапливается; смотри-ка, ты и пол-от замаслил. Вишь, я правду сказала, что кто масло съел, у того и вытопится». Волк провел по брюху лапою и нашел, что оно в масле. «Что, куманек, не стыдно ли свой грех на чужих сваливать? Отпирайся теперь, вор, а укоры-то верные».

Волк осердился, с досады и горя пустился бежать и домой не воротился. Пришло лето, изба растаяла. Волк эту быль мне сам рассказывал и заверял, что вперед никогда не станет жить вместе с лисою.

У волка была изба деревянная, а у лисы ледяная. Пришло лето, растаяла у лисы изба. Она пришла к волку и говорит: «Кум, ты не знаешь моего горечка!» — «Что, кума, у тебя за горечко?» — «Изба-то растаяла, пусти к себе пожить». — «Изволь, поди, кума, поживи». Лиса говорит: «Ныне, кум, разбуди меня пораньше, меня придут звать на повой». Настала ночь, к дверям пришла другая лиса и стучится. Волк услыхал и начал будить свою куму: «Кума! Вставай, пришли за тобой». — «Спасибо тебе, куманек, что разбудил; я бы проспала».

Вышла и пустила тихонько в сени свою подругу. Залезли они на полдовку22 , где у волка было много меду, и съели половину кадушки. Проводила кумушка подругу и взошла в избу. «Как, кума, младенца зовут?» — спросил волк. «Починочком». На другую ночь то же. Кумушки весь медок съели. Волк опять спрашивает: «Что, кума, как зовут?» — «Поскрёбышком». День пришел, и лиса захворала: «Ох, ох!..» — «Что, кума, или захворала?» — «Захворала, кум, что-то головушка заболела». — «Постой-ка, кума, я тебя вылечу; у меня есть запасец».

Полез на полдовку, хвать — нету меду в кадушке. Рассердился волк, вбежал в избу и спросил: «Ты, лиса, съела у меня мед?» — «Нет, кум, что ты, господь с тобой! Ты знаешь, что в день-то мы с тобой вместе ходим, а ночью я на повое бываю; когда мне твой мед есть?» — «Нет, лебедушка, пошла вон из моей избы, чтоб я тебя не видал!» Лиса ушла, а волк стал по-прежнему поживать да медок запасать.