"Нет причин умирать" - читать интересную книгу автора (Боннэр Хиллари)

Глава 5

Выйдя на тротуар, Карен остановилась, чтобы набросить на голову капюшон своего белого плаща. Дождь так и не прекратился, и ей не хотелось намочить волосы. Келли нагнал ее и слышал, как стальные подковки ее ботинок царапают асфальт. Она перебежала Саут-стрит, прошла мимо клуба и подходила к офису уголовно-следственного отдела – недавно отремонтированному зданию напротив входа во двор полицейского участка. Она слышала, как Келли засмеялся, прочитав надпись на двери танцевального клуба «Лэндсдаун», что находился по соседству с баром. Клуб предлагал обучение всем видам танцев, от бальных и латиноамериканских до рок-н-ролла.

– Представляю себе, как Крис Томпкинс танцует танго с розой в зубах, – сказал он.

К собственному удивлению, Карен рассмеялась. Детектив сержант Томпкинс, один из самых старослужащих сержантов в уголовно-следственном отделе Торки, недавно добившийся повышения, был очень высоким, очень худым, костлявым и неловким. И у него было постоянно угрюмое собачье выражение лица. Карен всегда думала, что он похож на гончего пса, страдающего анорексией.

Она открыла кодовый замок на двери и повела Келли наверх, в офис на втором этаже. Им пришлось пройти через отдел открытого плана, и Карен почувствовала, что взгляд каждого офицера прикован к Келли. Печально известное прошлогоднее дело все еще висело тяжелым грузом на каждом из них, а Келли был в самом центре этих злосчастных событий. Быть может, Келли и вправду был для них в какой-то степени родственной душой, и многие офицеры уважали его за профессионализм. Но его непревзойденный талант приносить всякого рода неприятности неизбежно делал из его прихода повод для переполоха в офисе.

Да пошло все к черту, подумала про себя Карен. У нее не было ни желания, ни времени на формальности и любезности.

Да, Келли действительно доставлял неприятности, но потому, что сталкивался с чем-то действительно неприятным, а будучи Келли, он не мог научиться обходить это. Чего он точно никогда не делал – не бил ложной тревоги. Карен могла почти или совсем не выказывать Келли того, что думает, но в действительности она считала, что если Джон Келли видит в смерти молодого солдата что-то подозрительное, то, вполне вероятно, так оно и есть. Единственный вопрос – хочет Карен или нет распутывать дальше этот потенциально чреватый неприятностями клубок. А еще она слишком хорошо осознавала, что сама мало чем отличалась от Келли. Почти наверняка она не сможет устоять.

– Итак, Фарнсби, – крикнула она молодой женщине-детективу, сидящей за одним из стационарных компьютеров около стены. – Надо, чтобы ты помогла Келли составить фотороботы. Нам нужны портреты двух возможных свидетелей. Ну, давай, Келли, ты знаком с этим процессом.

– Ваше желание… – начал было Келли, но, увидев взгляд Карен, тут же умолк.

Казалось, будто у Джанет Фарнсби совсем нет чувства юмора. А прямые светлые волосы, собранные в хвостик, и «бабушкины» круглые очки, которых она не снимала, только подчеркивали ее и без того серьезное выражение лица. Она встала и неуверенно осмотрелась. Офис уголовно-следственного отдела в Торки не обеспечивал каждого служащего личным компьютером. Они делили несколько машин. Карен знала, о чем сейчас думает эта молодая женщина. Неужели ей придется работать не с кем иным, как с Джоном Келли, посреди общего офиса?

– Вы можете пройти ко мне, я уезжаю в Мидлмур, – сказала Карен и повела их в свой офис.

Как только они оказались в стеклянной кабине, Карен принялась собирать и рассортировывать различные документы, необходимые для встречи с начальником полиции. На повестке дня был всего лишь один вопрос. Бюджет уголовно-следственного отдела – «любимая» тема Карен. Без сомнения, от нее потребуют еще большей экономии. И теперь ее сотрудникам придется делить не только компьютеры, но и карандаши с блокнотами, если того захочет Гарри Томлинсон. Она сжала зубы и постаралась убедить себя в том, что у нее все готово для встречи с начальником полиции. Для встречи, которой Гарри Томлинсон не будет рад.

Джанет Фарнсби, которая недавно прослушала курс по «Е-feet», современной программе-фотороботу, уже сидела за компьютером Карен рядом с Келли, вносила данные и показывала на мониторе разные типы человеческих лиц.

Карен, все еще в своем белом плаще, с неряшливой пачкой документов в одной руке и большой джинсовой дорожной сумкой в другой, несколько секунд глядела на них, стоя в дверях.

Келли поднял на нее глаза и посмотрел так, будто собирался сказать что-то умное. Карен не дала ему этого шанса.

– Ну, все. Я пошла, – живо сказала она. – Удачи!

Когда Карен в очередной раз пересекала общую комнату, направляясь к двери, она чуть не врезалась в Криса Томпкинса.

– Извините, босс, – пробормотал ветеран, как обычно, своим вялым, безучастным голосом.

Она не могла, просто не могла смотреть на него. Но если бы у нее вдруг случайно оказалась роза под рукой, она бы по крайней мере попыталась засунуть цветок ему в зубы.

Дорога в главный офис полиции Девона и Корнуолла в Мидлмуре займет примерно сорок пять минут. Сев в машину, Карен сразу же набрала номер начальника полиции, якобы подтвердить назначенную ей на сегодня встречу.

Секретарь Гарри Томлинсона, Джоанна Локхарт, была, как обычно, не слишком любезна. Услышав ее голос, Карен представила себе это чопорное лицо, обрамленное желтыми волосами с раздражающей геометрической четкостью. Джоанна всегда сидела очень прямо за своим столом, на котором постоянно был безупречный порядок. Карен ненавидела эту чертову куклу почти так же сильно, как и ее босса. Но она заставила себя быть вежливой, потому что имела определенную цель. Ей была нужна информация. Карен даже и не думала о том, чтобы поделиться какими-то соображениями касательно смерти Алана Коннелли с Гарри Томлинсоном, но в то же время была не против того, чтобы использовать его связи.

– Между прочим, ты помнишь командира девонширской части в Хэнгридже, он был на торжественной церемонии в прошлом году? – начала она.

Начальник полиции устраивал ежегодный прием в шикарных залах городского совета Торби, на котором он представлял местных служащих к наградам за смелость и добросовестность, и Карен смутно припоминала, что там были и командиры частей, которых вроде бы расхваливали за их участие в розыске и спасении исчезнувшего человека из Дартмура.

Джоанна Локхарт пробормотала что-то скорее утвердительное, чем отрицательное. Или она только фыркнула, Карен не поняла.

– Ты не напомнишь мне, как его звали? – настойчиво продолжала Карен.

– Полковник Джеррард Паркер-Браун.

Секретарь начальника полиции назвала имя не задумавшись. По крайней мере она хорошо осведомлена, отдала ей должное Карен. И у нее удивительная память. Карен и это прекрасно знала. Хотя часто хотела, чтобы было иначе.

Следующий ее звонок был в Хэнгридж. Она решила собрать первоначальную информацию самостоятельно, неофициально, именно поэтому и выведала имя командира перед звонком в часть. Карен решила извлечь выгоду из своей единственной встречи с Паркером-Брауном. В конце концов, подобные встречи были, может быть, единственной принятой формой контакта между двумя замкнутыми мирами – армией и полицией. Карен, относительно молодая женщина с определенными идиосинкразиями, сумевшая не только выжить, но и одержать триумф в мире мужчин, не очень владела этой тактикой. Увиливать и притворяться тоже было не в ее стиле. Но она решила, что попытаться в этом случае – наибольший шанс добиться сотрудничества.

Сержант, ответивший по телефону, сразу же соединил ее с полковником, чья двойная фамилия, часто встречавшаяся среди высших военных чинов, никак не сочеталась с воспоминанием, оставшимся от короткого общения. Конечно же, она не была удивлена тем, что он так быстро взял трубку. Полковник не походил на офицера, который станет прятаться за мелкими сошками.

– Паркер-Браун. – Он говорил твердо, без тени аристократизма прежних поколений армейских офицеров. Однако Карен подозревала, что он сознательно избегает «благородной» артикуляции.

Она быстро представилась, одновременно напомнив полковнику, что однажды они встречались на церемонии.

– О да. Я помню, – ответил он так, что сразу стало понятно: ничего он не помнит. – Как приятно слышать вас, старший детектив.

Его манера говорить немного сбила Карен с толку. Она ожидала, что начальник девонширской военной части будет более неприступным с полицейским, и теперь замолчала, пытаясь подобрать слова.

Полковник дружеским и показывающим готовность помочь голосом прервал тишину:

– Итак, чем я могу вам помочь, мисс Медоуз?

Карен решила перейти прямо к делу:

– Послушайте, я подумала, не могу ли я подъехать, чтобы поговорить с вами лично. Чем быстрее, тем лучше. Как насчет завтрашнего утра? Дело касается одного из ваших молодых солдат. Алан Коннелли, парень, который погиб в торфяниках прошлой ночью недалеко от Бакфаста. Мне стали известны некоторые обстоятельства, и хотелось бы обсудить их с вами.

– Ах да. Коннелли. Трагедия. Какая трагедия! Знаете, ему ведь было всего лишь семнадцать. Разумеется, я готов помочь всем, чем только смогу. Но ведь его смерть вряд ли представляет какой-либо интерес для полиции, не так ли, мисс Медоуз?

– Любая внезапная гибель представляет интерес для полиции, полковник, по крайней мере на начальной стадии расследования. Тем более что, хотя дело касается человека, который служил в армии, несчастный случай произошел за территорией части.

Карен была настроена дать ему понять это с самого начала.

– Да, да, конечно. Я все понимаю. Не хотите ли приехать сюда на чашечку кофе завтра? Попозже утром, часиков в одиннадцать, вас устроит?

Карен сразу же согласилась. Подумав о том, какой, однако, цивилизованной стала современная армия – или какой цивилизованной казалась.

Карен попрощалась и заставила себя сосредоточиться на поездке, которая займет еще около получаса. Ей предстоял малоприятный визит. Карен считала себя хорошим копом. Да, разумеется, у нее были свои плюсы и минусы, но тем не менее она прекрасно знала, что была чертовски хорошим копом. Однако работа с бумагами была ее слабой стороной. Она ненавидела это дело. Карен просто тошнило от бумаг. И для нее не было ничего хуже, чем составление бюджета. Но начальник полиции придерживался другого мнения. Он был из тех полицейских, которые считают, что нельзя преуменьшать важность бумажных дел. Если Гарри Томлинсона вообще можно было считать полицейским. А Карен на самом деле не считала.

В этот день Карен была просто счастлива, наконец оказавшись дома. Ее встреча с начальником полиции прошла по плану. На самом деле она чем-то напоминала визит к бухгалтеру. Только к бухгалтеру, который скорее не на вашей стороне, а на стороне налоговой инспекции. Каждый раз, когда речь заходила о финансовых делах, Карен приходилось увиливать. Это была одна из тех нелегких встреч с Гарри Томлинсоном, которые требовали множества уловок, а потому, когда она наконец закончилась, Карен чувствовала себя выжатой как лимон.

Едва переступив порог своей квартиры в Вест-Бич-Хайте, она сразу же направилась на кухню в задней части дома и сделала себе большую порцию джин-тоника. Плимутский джин, налитый поверх большого количества льда, кусочек лимона, стильный высокий стакан, наполненный до краев тоником «Швепс», – это был ее любимый напиток, который сложно найти в барах Англии, а в пабах невозможно.

Сделав большой глоток, она вдруг почувствовала, как об ее ноги трется что-то маленькое и пушистое. Софи, симпатичная коричнево-белая кошечка, с которой Карен делила стол и кров, царапалась и даже кусалась в порыве любви и нетерпения, если думала, что ею пренебрегают. Карен, недоумевая, отчего так сильно привязалась к этому эгоцентричному животному, послушно нагнулась и сделала то, чего от нее так упорно добивались, а именно почесала Софи за ушком. Затем, прихватив остатки своего напитка, направилась в гостиную. Это была довольно приятная комната, в бледно-кремовых и белых тонах, обставленная различной антикварной мебелью, которую Карен так нравилось коллекционировать. Огромное окно вдоль одной из стен размахнулось почти от пола до потолка. Из окна открывался широкий вид на залив. Карен по природе своей была жуткой неряхой, но старалась, насколько возможно, не выносить этот свой недостаток из спальни. Что же касалось гостиной, тут она делала над собой огромное усилие, дабы содержать эту комнату в порядке. С чувством облегчения она плюхнулась в кресло, специально не включая свет, чтобы наслаждаться видом из окна. Софи почти в ту же секунду запрыгнула ей на колени, вновь требуя внимания.

Карен начала по-доброму ворчать на нее. На самом деле она была благодарна Софи за компанию. Не то чтобы у нее было мало друзей и уж тем более знакомых, готовых провести с ней время. Просто Карен не всегда успевала назначить встречу, даже если ей этого и хотелось. А с тех пор как в прошлом году роман с мужчиной, который, как она думала, был любовью ее жизни, закончился, она, казалось, потеряла всякий интерес к тому, чтобы начать новые отношения. Уж точно не со знакомыми мужчинами.

Карен вздохнула и, стараясь не разбудить Софи, потянулась за телефоном, стоявшим на тумбочке возле дивана. Кошечка вроде бы уснула после того, как с минуту впивалась когтями в колени хозяйки, устраиваясь поудобней. Карен нажала нужную кнопку, чтобы проверить сообщения.

Первое было от ее пожилой соседки Этель, чьи активная жизненная позиция и, видимо, неиссякаемое чувство юмора заставляли Карен иногда испытывать чувство стыда.

– Тебе пришла посылка, и она у меня. Забегай в любое время. У меня есть отличная бутылка портвейна, которая выпала из грузовика. Только мне, наверное, не стоило говорить тебе это. Но все же, если даже ты меня арестуешь и посадишь в тюрьму, мне хотя бы не придется праздновать Рождество со своей сестренкой, черт бы ее побрал.

Карен улыбнулась и стала ждать следующего сообщения.

– Дорогая, ты где? Это Элисон. Ты получила сообщения, что я оставляла тебе на выходных? Джордж и я были бы очень рады видеть тебя у нас за ужином в субботу. Будут наши новые соседи, и Салли Старгинс с мужем приехали из Лондона. Она была раньше Салли Корт, ты помнишь ее. Ей безумно хочется тебя увидеть.

Карен скорчила рожу. Они с Элисон Баркер были хорошими друзьями миллион лет назад, когда учились вместе в полицейском колледже. Но с тех пор их пути сильно разошлись. В то время как Карен сосредоточилась на своей карьере и всего лишь раз была близка к тому, чтобы создать семью, Элисон быстро завязала с полицией и стала женой и матерью четырех детей. У этих двух женщин уже давно не было ничего общего, но тем не менее Элисон, как казалось Карен, постоянно набивалась ей в подруги, с тех пор как несколько месяцев назад они с мужем переехали в Торки.

Уже дважды Карен принимала приглашения от Элисон, главным образом для того, чтобы избавиться от ее телефонных звонков. На воскресном обеде несколько недель назад Карен пришлось все время возиться с первым внуком Элисон. Кроме прочих неудобств, это заставило ее почувствовать себя старой, потому что они с Элисон были ровесницами. А теперь Элисон хотела, чтобы Карен встретилась еще с одной сокурсницей из далекого прошлого. Еще человек, с которым, без сомнения, у Карен точно так же нет ничего общего. Она даже не могла точно вспомнить, кто такая эта Салли Корт.

Карен решительно нажала на кнопку «стереть». Уже один голос Элисон действовал на нее так, что она чувствовала себя еще более усталой. А ведь завтра ей надо быть за своим столом не позднее семи утра, если она хочет попасть на встречу в Хэнгридж. Сперва ей предстоит разобраться с целой кучей бумаг, чтобы послать некоторые из них Гарри Томлинсону. Отчаянная попытка продвинуть некоторые финансовые предложения.

Карен осторожно приподняла спящую у нее на коленях Софи и переложила ее рядышком на кресло. Кошечка смачно потянулась и больше не шевелилась. Маленькая похотливая бестия, подумала Карен, идя на кухню, чтобы налить себе еще джин-тоника. Она была немного голодна, но в то же время не была уверена, остались ли у нее силы на то, чтобы что-нибудь приготовить. Один вечер без ужина только пойдет ей на пользу, подумала Карен. Кроме того, она ведь довольно сытно пообедала в «Лэндсдауне».

Единственное, чего ей сейчас хотелось, – так это упасть в кровать и весь оставшийся вечер смотреть телевизор.

Этель придется подождать до завтра. Элисон Баркер придется ждать вечность.

Утром Карен встала рано, как и планировала. Примерно в десять она кинула кипу бумаг немного озадаченному констеблю Фарнсби и дала инструкцию отправить все это в офис начальника полиции. Затем она отправилась в Хэнгридж. Несмотря на то, что он говорил с ней очень непосредственно и даже как-то расслабленно, Джеррард Паркер-Браун был все-таки солдат и, кроме того, занимал довольно высокий пост. Карен не сомневалась, что он ценит пунктуальность и ему вряд ли понравится, если она опоздает.

Все же она решила придать этой встрече хоть отчасти неформальную атмосферу и для этого приехать на своей машине, кабриолете «MG». Карен считала, что у нее отличная маленькая машина, хотя Келли, большой любитель «MG», с самого начала смотрел на этот автомобиль свысока.

Карен специально выбрала такой путь, чтобы проехать участок, где погиб Алан Коннелли. Дождь, ливший почти непрерывно всю первую неделю ноября, казалось, наконец прекратился. Прекрасный день для поездки в Дартмур. Приблизившись к месту происшествия, она сбавила скорость. Было нетрудно найти точное место. Карен знала, что участок каменной стены с северной стороны дороги поврежден задней частью огромного грузовика, а покрытие шоссе, обесцветившееся с годами, пересекали резкие черные следы шин. Сегодня была идеальная погода для поездки. Все вокруг купалось в оранжевом свете осеннего солнца. Но Карен прекрасно знала Дартмур. И без труда могла представить, каково здесь было в темную дождливую ночь, когда все заволакивающий туман снижает видимость до нескольких шагов.

В раздумье она свернула к двум мостам и повернула направо по направлению к Мортонхэмпстеду. Точно так же, как и Келли два дня назад, только погода для поездки была гораздо лучше. За несколько миль до Мортона Карен свернула на север и, проехав милую деревеньку Четфорд, оказалась в отдаленной части торфяников, на узкой, открытой ветрам дороге, которая, как она знала, ведет в Хэнгридж. Вокруг нее повсюду были бледно-красные холмы, и их гранитные вершины неправильной формы словно разделяли линию горизонта на неравные участки. Хэнгридж был относительно новой базой, построенной на земле министерства обороны в семидесятых. Карен почти точно знала место расположения казарм – на холмистой стороне особенно отдаленной и суровой части торфяников, недалеко от Окхэмптона. Но раньше ей там бывать не приходилось. Лагерь стоял на отшибе. Последние три-четыре мили надо было добираться по специально проложенной подъездной дороге, так что даже самые упорные туристы, исследовавшие торфяники, вряд ли могли случайно натолкнуться на него. Да и в любом случае Карен, которая с детства обожала Дартмур, едва ли имела время на то, чтобы играть в туриста.

Кроме того, с каждой ступенькой карьерной лестницы ее работа все больше становилась похожей на менеджерскую и все меньше на то, как она представляла службу офицера полиции. Карен проводила за столом куда больше времени, чем хотелось. Это уж точно. Ей казалось, что это нездорово для офицера полиции любого ранга и круга обязанностей.

И так она ехала, погрузившись в свои размышления, по склону холма через мохнатые заросли темных хвойных деревьев. После очередного крутого подъема дорога резко свернула направо. За поворотом Карен впервые в жизни увидела своими глазами казармы Хэнгриджа, девонширский стрелковый центр и хваленую учебную часть. Она была охвачена любопытством.

Карен не очень понимала, чего она ждала, и ждала ли вообще чего-либо конкретного. Но в любом случае она не ожидала увидеть картину, которая явилась перед ней. Весь лагерь разместился на холодной, незащищенной стороне холма.

Карен была знакома с репутацией одного из самых суровых тренировочных армейских центров. Хэнгридж предназначался для подготовки элитных пехотинцев, по крайней мере так ей говорили. В ее воображении заранее рисовались картины унылой болотной реинкарнации Колдица.[1] Карен понимала, что ее ограниченное представление об армии отстало от жизни. В ее сознании глубоко сидел образ низеньких, собранных из железа домиков, окруженных неприступной высокой стеной или забором, увенчанным спутанными мотками смертоносной колючей проволоки.

И то, что она увидела сейчас, очень сильно отличалось от ее представлений. Симпатичные, гражданской архитектуры одно- и двухэтажные здания, окруженные игровыми площадками. На одной из таких площадок в тот момент играли в регби, а на другой работали землекопы. Карен пришло в голову, что такой прекрасный солнечный день мог бы скрасить даже мрачную суровость дартмурской тюрьмы в Принстауне, самого унылого места, какое только можно представить.

Но в Хэнгридже не было ничего унылого или напоминающего тюрьму. Конечно же, он был окружен забором из проволочной сетки, и даже местами встречалась колючая проволока, но в общем Хэнгридж производил впечатление очень открытого и приятного места.

На самом деле, подумала Карен, место больше напоминает общеобразовательную школу, чем военную часть. Ну или хотя бы чем ее представления о военной части. Конечно, размышляла она, медленно подъезжая к воротам, Хэнгридж был построен в семидесятые, в то время, когда Англию просто заполонили новые общеобразовательные школы. Ей даже пришла в голову мысль, не строили ли казармы те же самые архитекторы.

Ворота Хэнгриджа были открыты, и только присутствие двух молодых людей с автоматами на изготовку снижало вероятность того, что здесь может быть образовательный центр.

Карен притормозила на караульном посту и опустила стекло в дверце. Один из караульных ловко шагнул вперед. Он был солдат с головы до пят. Но его синий берет, с традиционными армейскими красно-белыми перьями, казалось, был слишком велик, и Карен поразилась, как молодо он выглядит. На первый взгляд он был четырнадцатилетним переростком. Господи, наверное, она уже стареет. Карен знала, что этому караульному с таким свежим лицом должно быть по крайней мере семнадцать, а может, и больше.

Подходя к машине, молодой караульный – красивый мулат – жестом поприветствовал Карен. Его гладкая оливковая кожа сияла отличным здоровьем, и у него были большие, черные, очень красивые глаза. В нем была какая-то мальчишеская дерзость, и Карен не могла не подумать о том, какая очаровательная, должно быть, у него улыбка. Но она быстро выкинула все это из головы и постаралась собраться с мыслями. Она начала представляться, но, похоже, в этом не было никакой необходимости.

– Добрый день, мисс, – уважительно сказал молодой солдат, и Карен насладилась этим моментом.

Уже давно никто не называл ее «мисс», а уж тем более симпатичный молодой парень. Хоть она и была не замужем, тем не менее к ней теперь все чаще обращались «мадам», а не «мисс».

– Полковник ждет вас, – сказал караульный.

– Спасибо большое. Куда именно мне подъехать?

– Одну минуту, мисс, – вмешался второй караульный. Он выглядел таким же мальчишкой, не считая выражения напускной суровости. – Ваши документы, пожалуйста.

Первый солдат слегка покраснел. Видимо, командование предупредило их о ее визите, но это не отменило всех формальных процедур караульной службы.

Она показала свое удостоверение, и второй солдат должным образом рассмотрел его, возможно даже, как показалось Карен, с излишней тщательностью. В конце концов ее направили к центральному, самому большому зданию. И после того как она припарковала машину на одном из свободных мест для посетителей, третий караульный повел ее прямо в офис командира части.

Джеррард Паркер-Браун оказался точь-в-точь таким, каким она его запомнила с их прошлой короткой встречи, – приветливым и возмутительно не похожим на военного.

Когда Карен вошла, он встал из-за стола и уставился на нее с искренним удивлением.

– А, это вы, – сказал он. – Я и не понял. Всегда была плохая память на имена. Но теперь я вас узнал. Я еще помню, что когда встретил вас на том мероприятии, подумал, как же все-таки вы не похожи на офицера полиции.

Он подошел и пожал ее правую руку двумя руками.

– Очень рад видеть вас снова. Просто чудесно, – продолжал он. – Итак – кофе, чай? Что-нибудь покрепче?

Он широко улыбнулся, сверкнув большими, крепкими, белыми зубами. Его песочного цвета волосы были коротко подстрижены по бокам и несколько всклокочены спереди, где им было позволено быть немного длиннее. Широкое открытое лицо, густо усыпанное веснушками. Лицо с чуть квадратной челюстью, довольно старомодное, по-мальчишески смешливое и приятное. Его можно было с полным правом назвать красивым. Вокруг его темно-карих глаз, обрамленных необычайно длинными густыми ресницами, виднелись морщинки от частого смеха. Карен не могла не отметить про себя, что глаза у него очень необычные, больше похожие на женские, чем на мужские. Хотя она и не припоминала, чтобы заметила это при первой встрече.

– Кофе, пожалуйста, – сказала она, обнаружив, что улыбается против своей воли. Джеррард Паркер-Браун ее обезоружил. – А я помню, что подумала, как же вы не похожи на армейского офицера.

Он улыбнулся ей в ответ.

– Это просто потому, что люди думают стереотипами, – сказал он, жестом приглашая ее сесть в одно из низких кресел рядом с рабочим столом и усаживаясь в другое. – Но многое изменилось, и, к сожалению, не всегда в лучшую сторону. Офицеры армии, офицеры полиции – теперь мы все одинаковые, не так ли? Чертовы менеджеры. Не знаю, как вас, а меня просто выводит из себя бесконечная бумажная работа.

– Абсолютно с вами согласна, – улыбнулась Карен.

Чего она точно не ожидала, так это встретить такую душевную атмосферу в британской армии. Карен внимательно посмотрела на Паркера-Брауна.

Он был высокий, стройный, в очень хорошей физической форме. И она подозревала, что в его слишком уж непринужденной манере общения крылось что-то большее, чем просто показуха. Однако не поддаться его обаянию было невозможно. Карен даже пришлось сделать некое усилие и напомнить себе, что человек, сидящий перед ней, – высокопоставленный военный чиновник, командующий большим пехотным полком, а она старший офицер полиции и находится здесь по делу. По делу, которое может оказаться довольно непростым.

– Итак, чем же именно я могу вам помочь, детектив?

– Как я уже говорила вам по телефону, полковник, меня беспокоят некоторые обстоятельства смерти Алана Коннелли.

– Но, как я понимаю, дело абсолютно ясное. Конечно, это ужасная трагедия, но за ней ничего не кроется, никакой тайны, не так ли? Коннелли покинул базу без разрешения и, к несчастью для него, был пьян в стельку. Он, можно сказать, почти бросился под грузовик, не так ли? Да еще таким образом, что водитель просто не мог не задеть его. Я понимаю ситуацию именно так.

– У нас нет никаких оснований утверждать обратное, полковник, но на данный момент в этом деле остается пара необъясненных моментов. А поскольку я уверена, что вы, так же как и я, заинтересованы в том, чтобы выяснить все до конца, я решила, что мне и вам не помешает неформальная беседа.

Карен прекрасно видела, что полковник смотрит на нее с легкой усмешкой. Уголки его губ подрагивали. Разве она сказала что-то смешное?

Карен не сомневалась, что ее якобы неформальный приезд вовсе не ввел его в заблуждение и, вполне вероятно, полковник подозревал, что у нее есть веские причины быть здесь и что вопросы, которые она задаст, будут весьма серьезными. Решимость выяснить все до конца укрепилась в ней.

– Конечно, – сказал полковник. И стал ждать.

Карен рассказала ему о двух мужчинах, которые наверняка были солдатами и пришли в поисках Алана Коннелли в паб, а потом каким-то образом исчезли, и о том, как до этого Коннелли утверждал, что его могут убить и его смерть будет не первой в Хэнгридже.

– У нас есть надежный свидетель, готовый подтвердить все это, – сказала Карен в заключение, стараясь не думать о Келли и о неприятностях, в которые он втягивал ее и себя самого не один раз.

Реакция полковника поразила ее. Он расхохотался. Карен молча смотрела на него, слегка шокированная. Затем он резко прекратил смеяться.

– Простите меня, детектив, – сказал он. – Это было просто ужасно с моей стороны. Парень погиб при трагических обстоятельствах, мне действительно не стоило смеяться. Но просто дело в том, что вы не знаете, какой человек был Алан Коннелли.

Он остановился, казалось, надо было как-то прореагировать на его слова. Карен слегка кивнула, чтобы он продолжал.

– Нет, не знаете, – сказал полковник. – Короче говоря, он, можно сказать, жил в мире своих фантазий. Натуральный Уолтер Митти.[2] Он всегда выдумывал всякие истории. И не мог остановиться.

– Какие именно истории, полковник?

Полковник улыбнулся ей:

– Разные истории. Некоторые весьма забавные и в основном безобидные, но были и истории, которые могли дурно повлиять. Почти все абсолютно абсурдные. Например, что встречался с Кайли Миноуг, и он не просто упомянул сам факт, вы понимаете, но рассказывал парням об их якобы романе во всех деталях, когда вернулся из увольнительной. А еще он утверждал, что его отец миллионер и что он пошел в армию только потому, что это семейная традиция.

Он снова остановился.

– Что тоже не является правдой, я полагаю, – прокомментировала Карен.

– Конечно нет, детектив. – Паркер-Браун вновь сверкнул своей улыбкой. – Или, может, я могу называть вас Карен?

– Да, конечно, – машинально ответила Карен, думая о том, что разговор идет не совсем так, как она планировала. Так или иначе, полковник сделал все, чтобы контролировать беседу. Наверное, он был прекрасно обучен этому, и Карен взяла себе на заметку, что в будущем придется быть с ним предельно внимательной. Если, конечно, она еще когда-нибудь с ним встретится, напомнила себе Карен.

– Нет, – продолжил Паркер-Браун. – Отец Коннелли был кораблестроителем в Глазго, он потерял работу несколько лет назад, когда закрылись многие судостроительные заводы на Клайде. С тех пор он не работает и у него явная маниакальная депрессия. Кроме того, он алкоголик, который вымещает свое недовольство жизнью на семье. Иногда очень жестоко, как мне сказали. Неудивительно, что мальчик начал фантазировать.

– Вы очень хорошо информированы, – перебила его Карен.

– Мы ведем здесь огромную тренировочную программу. У нас проходят пехотную подготовку более двухсот солдат. Мы принимаем солдат других полков, они проходят в Хэнгридже специальное обучение, и требования у нас, соответственно, очень высокие. Еженедельно мои сотрудники представляют мне письменные доклады на каждого молодого мужчину или женщину, проходящих у нас службу. Наша работа – обучать солдат, и боюсь, что неотъемлемая ее часть – очищать армию от тех, кто не должен в ней находиться, и уж тем более в пехотном подразделении. Поэтому все командиры должны знать о своих подопечных абсолютно все. Что также включает всю возможную биографическую информацию, поскольку прошлое определяет нынешнее поведение и успехи. Я – босс. Я должен быть в курсе всего, Карен. Всего, что происходило и что происходит.

Он вытянул вперед руки жестом, который означал то ли мольбу, то ли покорность и смирение.

– Конечно, это невозможно. Но я делаю все, что в моих силах. И, само собой разумеется, как только мне стало известно о смерти Алана Коннелли, я не только тщательнейшим образом просмотрел его дело, но и провел длительную беседу с его сержантом.

– Вы сказали, что некоторые фантазии Алана Коннелли оказывали дурное влияние? – Карен была настроена вернуться к формальному стилю и намеренно избегала обращения к полковнику по имени. Несмотря на то что он называл ее «Карен».

– Да. Мы обучаем не только молодых людей, но и девушек. Очень многие люди, занимающие высокие посты в армии, все еще не одобряют этого, и по своему опыту я должен признать, что в чем-то они правы. – Он посмотрел на нее искоса. – Не хочу сказать, что я с ними согласен, Карен. И искренне верю в настоящую современную армию. Но, боже правый, это приносит столько проблем! Особенно если у вас есть такой молодой солдат, как Коннелли. Он частенько воображал какие-то отношения с солдатами женского пола.

– Я просто не предполагала, что у вас проходят службу девушки, – перебила его Карен.

– Нет. Это не совсем так, – ответил Паркер-Браун. – Женщины из других полков базируются здесь для прохождения пехотной подготовки, когда их ожидают определенные задачи, например служба в Северной Ирландии. Словом, была одна девушка, на которую Алан Коннелли обратил свое внимание. В формах, которые были неприемлемы. Он говорил о ней как о своей любовнице, хотя это был полный абсурд, донимал ее совершенно недопустимыми любовными письмами, преследовал повсюду.

Полковник достал из пачки в ящике стола сигарету и предложил Карен. Она отказалась. Карен была курильщиком со стажем, начиная с подросткового возраста. Она в очередной раз бросила всего лишь несколько недель назад и в этот раз решила не сдаваться.

Паркер-Браун кивнул.

– Паршивая привычка, – пробормотал он так, что не оставалось сомнений, что и эта фраза тоже была паршивой привычкой или уж по крайней мере произносилась не думая. – Вы, наверное, уже поняли, Карен, что Алан Коннелли был из тех парней, которые вряд ли могут долго здесь протянуть. Довольно странно, ведь он был не так уж плох в службе – я думаю, что это была очередная фантазия, игра в солдатиков. – Паркер-Браун положил папку на стол. – Все здесь. Я распечатал доклады наших инструкторов. Коннелли был сильным молодым человеком, в отличной физической форме, организованным и способным к службе и, конечно же, обладал огромной волей. Но состояние его рассудка нас очень беспокоило, и сомнений в том, что он в конце концов покинет армию, почти не оставалось. Кстати, всего лишь за несколько дней до смерти он был наказан за то, что приставал к молодому солдату женского пола. Той самой девушке, о которой я вам рассказывал. Он прекрасно знал, что живет здесь последние дни. И, если быть честным, Карен, я думаю, именно поэтому он ушел отсюда и отправился кутить.

– Итак, вы полагаете, что, когда Алан Коннелли поведал нашему свидетелю, что опасается за свою жизнь, это была лишь игра его воображения?

– Я в этом не сомневаюсь. – Паркер-Браун опять сделал широкий жест руками. – Это вполне в его духе. Парень насмотрелся фильмов, а потом придумал свой сценарий.

– А что вы скажете по поводу утверждения Алана, что его смерть будет не первой в Хэнгридже? «Они убили других, убьют и меня». Так он сказал нашему свидетелю. Были у вас другие смертельные случаи за недавнее время?

– Да. У нас действительно была еще одна трагедия в этом году. Около шести месяцев назад. Один из наших новобранцев погиб в результате несчастного случая на стрельбище. К сожалению, такое бывает. Первое, чему мы пытаемся их научить, когда даем в руки оружие, – это элементарные правила безопасности. И все же им удается выстрелить в себя.

– Солдат застрелил сам себя?

– Да. Случайно, разумеется. У нас есть поле для стрельбы, около мили от казарм. Солдаты изображали атаку с позиции врага – бежали вперед, бросались на землю и все в таком духе, а у этого парня курок был взведен, он как-то неуклюже упал и проделал себе дырку в груди. Автоматы, которые мы используем, стандартные «эс-а-восемьдесят» – серьезное оружие, а потому последствия были весьма печальные. В прессе, по большей части местной, об этом писали, возможно, вы читали что-нибудь. Такое действительно случается, когда обучаешь солдат, как бы мы ни старались этого избежать.

Карен опять кивнула, смутно припоминая статьи о несчастном случае во время учений в Дартмуре. Но это не получило резонанса.

Речь идет о несчастных случаях во время учений, а так как все это бывает на армейской территории, гражданская полиция обычно не вмешивается. Так что Карен в свое время не обратила особого внимания на эти статьи. Она даже не помнила, вчиталась ли в детали. И уж тем более не запомнила, что солдат проходил службу в Хэнгридже.

– И это был единственный несчастный случай за последние несколько лет?

Полковник подтверждающе кивнул:

– С тех пор как я тут работаю, а это два года определенно. И я, разумеется, просматривал данные за последние семь лет до этого.

– Сколько лет было этому солдату?

– Восемнадцать. Парень подавал надежды.

– Вы мне скопируете отчет об этом несчастном случае, включая все персональные данные молодого человека? Адрес семьи и так далее?

– Конечно. Хотя не вижу, какое отношение это может иметь к делу.

– Не сомневаюсь, что вы абсолютно правы. Но мне просто необходимо убедиться.

Карен на секунду задумалась:

– Нам надо внимательнейшим образом изучить каждый аспект этого дела, полковник. Особенно я заинтересована в поиске тех двух мужчин, что пришли за Коннелли.

– Неужели?

– Да. Как бы то ни было, те двое явно не были игрой воображения Коннелли. И как мне кажется, я вам уже объясняла, наш свидетель видел их в пабе, в «Дикой собаке». Это всего лишь в полумиле от места происшествия, полковник.

– Джерри.

Карен посмотрела на Паркера-Брауна не без любопытства. Казалось, он очень хочет угодить и понравиться. Что же на самом деле таится за этими теплыми серыми глазами? Карен имела достаточный опыт общения с военными и понимала, что человек, командующий первоклассным пехотным полком, не может быть просто милым и душевным парнем. А еще она подумала, что Джеррард Паркер-Браун, которому наверняка около сорока, значительно моложе, чем люди, обычно занимающие подобный пост. По крайней мере в мирное время.

– Итак, у вас есть какие-нибудь предположения о том, кто эти двое, Джерри? – спросила она, лишь слегка акцентируя его имя.

Полковник пожал плечами:

– Ни малейшего представления, Карен. Мы даже с точностью не можем утверждать, что они были солдатами, не так ли? А уж тем более из Хэнгриджа. Если эти парни имели какое-то отношение к армии, то, я думаю, они были дружками Коннелли и пришли, чтобы попытаться остановить его – чтобы он не влип в еще большие неприятности.

– Это вполне логично. Кстати, и наш свидетель был точно такого же мнения. Но опять-таки, кажется, я уже объясняла вам, что реакция Коннелли на этих двух людей, по словам свидетеля, дает повод усомниться, что они его приятели. Как раз наоборот. Казалось, он был до смерти напуган, увидев их.

Джерри Паркер-Браун вновь пожал плечами:

– Я никак не могу это прокомментировать, Карен. Меня там не было. Но если это были его армейские приятели и они хотели вернуть его обратно на базу, а он не хотел возвращаться, то вряд ли он был счастлив их видеть. Хотя, конечно, единственное, чего они хотели, – так это чтобы он не делал глупостей.

– Вы уверены в этом, Джерри?

И вновь он блеснул своей непринужденной улыбкой:

– Как я могу быть в этом уверен? Но готов поспорить на свою месячную зарплату. Солдаты присматривают друг за другом, Карен. Это часть их обучения.

– Но из Хэнгриджа никого официально не посылали искать Коннелли?

– Мы даже не знали об отсутствии Коннелли, пока полиция не сообщила нам о его смерти, – перебил Паркер-Браун. – Пусть мне немного стыдно в этом признаться, Карен, но абсолютно очевидно, что дружки Алана покрывали его. И, повторюсь, в армии это обычное дело среди молодых солдат.

– Хорошо. На секунду предположим, что ваши догадки верны и эти парни действительно были армейскими приятелями Коннелли. Насколько сложным будет для вас выяснить, кто они? Я хочу сказать, знаете ли вы, с кем близко дружил Коннелли? Кто был готов вытащить его из любой неприятности, в которую он вляпается?

– Я не уверен, но почти у всех солдат есть такие друзья.

Впервые за время их разговора Карен почувствовала, что полковник немного настороже.

– Мне надо будет навести справки.

– Надеюсь, вы это сделаете, Джерри. – Она выждала. – Есть еще кое-что. Наш свидетель полагает, что эти двое были значительно старше Коннелли. Для меня это означает, что они скорее инструкторы или солдаты из другого хэнгриджского отряда, никак не солдаты, проходящие обучение. И если это так, то вряд ли они были приятелями Коннелли, верно?

Джерри улыбнулся:

– Я на самом деле не знаю, Карен. А так как мы с вами решили, что даже тот факт, будто они военные, точно не установлен, то мне не хотелось бы теряться в догадках.

На секунду Карен показалось, что в его тоне появилась некая покровительственная нотка. Но лишь на секунду. Полковник продолжал говорить, и вновь у него был вид человека, всегда готового помочь.

– Я хочу сказать вам вот что, Карен. Наши инструкторы, военнослужащие сержантского состава тщательно опекают своих подопечных. И любой из них, зная, что у Коннелли и так проблемы с его карьерой, мог взяться за поиски и предпринять последнюю попытку доставить его обратно в часть в целости и сохранности.

– В целости и сохранности? – переспросила Карен. – В лучшем случае они просто оставили парня шататься пьяным в стельку вдоль опасной дороги. Боюсь, «в лучшем случае» здесь неуместно. Я буду очень вам признательна, Джерри, если вы поработаете над предположением, что два загадочных незнакомца все-таки военные, и сделаете все, что в ваших силах, чтобы найти их.

– Да, конечно. Я сделаю объявление, чтобы те, кто приходил за Коннелли в ту ночь, подошли ко мне. А так как вероятность того, что они сделали что-то плохое или неправильное, почти исключается, и если они солдаты из Хэнгриджа, я не сомневаюсь, они это сделают.

– Возможно, Джерри, но мы не можем быть уверены, что они вели себя вполне правильно, не на сто процентов в любом случае. – Карен вновь почувствовала, что разговор переходит в ее руки. – У нас имеются их фотороботы, составленные с помощью нашего свидетеля.

Паркер-Браун никак это не прокомментировал. Карен открыла сумку и достала картонный конверт. Она высыпала его содержимое на стол прямо перед полковником. Один фоторобот приземлился правильно, другой пришлось перевернуть. Карен повернула оба так, чтобы они смотрели на полковника.

– Вы узнаете кого-нибудь из этих мужчин? – тихо спросила она.

Он посмотрел на картинки, лежащие перед ним. Карен и понятия не имела, насколько они в действительности походили на тех мужчин, которых видел Келли, да и он сам, наверное тоже. Конечно, дело было в их водонепроницаемой одежде и шерстяных шапочках, натянутых по самые глаза.

Левой рукой Паркер-Браун тер шею, а правой пододвинул фотороботы поближе, чтобы лучше их рассмотреть.

– Нет, не узнаю, – сказал он непринужденно.

Он все еще глядел вниз. И на мгновение Карен показалось, что он не станет смотреть ей в глаза. Но после того, что можно было назвать внимательным изучением, он вновь поднял лицо, откинулся в кресле и подарил Карен свою очаровательную улыбку.

– Вообще-то они немного походят на Энта и Дека,[3] которые собрались покататься на лыжах, – сказал он, и морщинки стали еще более заметными и глубокими.

– Здесь нет ничего смешного, полковник, – сказала Карен.

Это начинало слегка раздражать. Формальным обращением она хотела дать ясно понять Джеррарду Паркеру-Брауну, что он не запудрит ей мозги своим мальчишеским обаянием. Ну уж нет.

Он сразу же сменил свой тон:

– Вы совершенно правы.

Он произнес это так безукоризненно, что Карен вновь на секунду почудилось, будто он ставит ее на место. Но, когда он заговорил снова, эта нотка исчезла и он казался абсолютно искренним и открытым.

– Молодой солдат погиб, и было очень некрасиво с моей стороны даже прикидываться, что смеюсь над этим, – продолжал он. – Но тем не менее хочу вас заверить, что я не узнаю ни одного из этих мужчин, по крайней мере на портретах, которые вы мне показываете. Однако я сознаю: это не исключает возможности того, что они солдаты с нашей базы. Уверяю вас, что отнесусь к этому делу с подобающей серьезностью. И немедленно разошлю запросы. Если это наши парни, Карен, – он хлопнул по столу двумя портретами, – то мы их найдем. Не сомневайтесь.

– Спасибо, – сказала Карен.

Но она не могла не думать о том, почему так уверена, что запросы полковника Джеррарда Паркера-Брауна ни к чему не приведут.