"Убить мессию" - читать интересную книгу автора (Рыбалка Александр)Попытка первая«Монастырей на Кипре больше нет». Эта фраза вертелась в голове у отца Николая всю дорогу с кладбища, где нашел свой последний приют отец Феофил. Он был одним из двух монахов, составлявших все население монастыря Ставровини. С переселением старенького отца Феофила на погост отец Николай остался один. Вернувшись в монастырь, он поднялся по деревянным ступеням на галерею, где располагались кельи, подошел к бывшей келейке старика… Когда-то эта келья была предметом тайной зависти отца Николая – прямо из ее окна можно было заглядывать в раскрытые высокие ворота монастырской церкви, до самого иконостаса. «Сейчас я могу жить, где захочу», – про себя криво усмехнулся отец Николай. Переселяться куда-то не было смысла – в остальных кипрских монастырях так же оставалось максимум по нескольку человек. Молодежь, привлеченная видом богатых туристов, не хотела больше монашеской жизни. Даже открывать келью отца Феофила он не стал. Снова спустился вниз, прошелся возле большой церкви… Там сейчас было пусто. И пусто будет до тех пор, пока в деревню не привезут туристическую группу, которые будут с удивлением разглядывать памятники умирающей религии. Солнце садилось куда-то за Лимассол. Наполненный странным волнением, отец Николай снова поднялся на деревянный балкон галереи, еще согретый последними лучами теплого кипрского солнца, и остановился возле резной двери монастырской библиотеки. – Ну, и куда все это денется, когда я умру? – вслух сказал он. Отец Николай умирать не собирался, ему только недавно исполнилось 45 лет, но перспектива монашества – по крайней мере на Кипре – ему уже была ясна. Он зашел в библиотеку (почитать чего-нибудь душеспасительного, что ли, чтобы отвлечься от мрачных мыслей), прошелся вдоль полок. – Вот где-то здесь дожна быть «Книга премудрости Сираховой»… Отец Николай любил эту, почти что ветхозаветную, книгу, наводящую на душу умиротворение… Но только он потянул с полки тонкий томик на греческом языке, как шкаф зашатался и верхняя полка обвалилась под тяжестью книг. Густая книжная пыль на мгновение окутала монаха плотным коконом. – Сейчас, сейчас… Апчхи! «Вот уже и поздравствовать некому», – подумал он, выходя из библиотеки за молотком и гвоздями. Быстро починив полку, отец Николай стал устанавливать книги на место, заодно уже протирая каждую тряпицей – от пыли. Это все были сочинения местных епископов, переплетеные по нескольку изданий в том. Неожиданно один массивный картонный переплет остался у него в руках, а из него выскочила более тонкая книга. На ее титуле отец Николай прочел: МИХАИЛ ПСЕЛЛ «О ДЕЯНИЯХ ДЕМОНОВ» Он с удивлением раскрыл переплет, но там внутри больше ничего не было – как видно, его предназначением служило скрывать таящуюся внутри книгу. Затем отец Николай поднял с пола сочинение Пселла. Еще учась в семинарии, когда проходили Пселлов коментарий к «Песни песней», Николай взял увесистый том сочинений византийского философа и там наткнулся на демонологический трактат. Тогда он прочел его с внутренней усмешкой и больше для развлечения… Такое издание монах видел впервые. Вот и хорошо, рассказы о демонах напоминали ему забавные сказки. Солнце уже совсем село. Включив в библиотеке электричество и пристроившись за покрашенным облупившейся коричневой краской пюпитром, он раскрыл сочинение Пселла и начал читать с первого попавшегося места: «Демоны делятся на шесть классов по месту их обитания, которое определяет сущность демона и его отношение к высшим духовным началам. Чем дальше демон от земли, тем выше его духовные свойства. Высшие демоны – «лелиуриа», сияющие или сверкающие демоны, те, что обитают в эфире – области разреженного воздуха над луной. Далее следуют «аэрия» – демоны, обитающие в воздухе под луной; «хтония», населяющие землю; «гидраия» или «эналия», пребывающие в воде; «гипохтония», которые живут под землей; и, наконец, «мизофаэс» – те демоны, что ненавидят свет и, будучи слепыми и почти бесчувственными, пребывают в самых отдаленных глубинах ада. Демоны последних трех классов особенно вредоносны. Эти низшие демоны разумом подобны животным; они лишены интеллекта и свободной воли; обитая в определенных местах, они атакуют людей, забредших туда, как мухи и слепни, повинуясь некому инстинкту, влекущему их на тепло человеческого тела.» – Ну и кошмар, – усмехнулся отец Николай. Конечно, он верил в демонов, как и положено христианину, но полагал их скорее злыми началами человеческой натуры, а красочные описания Пселла казались ему чем-то вроде современных фильмов ужасов (один такой он смотрел однажды в доме у знакомого трактирщика). Тут монах заметил, что вся книга была исписана чьими-то заметками – тонкие строчки красного чернила перелетали со страницы на страницу. Неизвестный читатель Пселла писал по-гречески, однако выявлял недюжинное знание и прочих языков. Отца Николая вначале привлекло замечание: подчеркнутый абзац, рядом же написано: «А не так, как считает римская церковь…» Далее следовала длинная цитата на латыни, которую отец Николай понимал не очень хорошо. Но видно, писал свой брат, православный монах – если полемизирует с католиками. В некоторых местах рядом с греческим именем демона шло его название древнееврейскими буквами, а затем транскрипция обратно на греческий, иногда с изменением и правкой: «Лучше говорить так». Пару раз на полях стояло странное замечание: «Невозможно проверить». Целые абзацы были отчеркнуты, а рядом написано: «Просто переведено из…» Далее, очевидно, следовало название книги, записанное арабскими буквами. Иногда и вовсе несуразные знаки появлялись на страницах книги (отец Николай мог поклясться, что в виденном ранее издании этих странных рисунков, выдаваемых за «подписи демонов», не было). Но и тут неведомый полемист не успокаивался: «На самом деле выглядит так» – и летящий знак, подобный пьяной молнии, перечеркивал чуть ли не пол-страницы. «Интересно, кто же это грамотей такой выискался», – подумал отец Николай, осмотрев книгу спереди и сзади. Она не имела ни печати монастырской библиотеки, ни подписи владельца. История монастыря тоже не сохранила имени знатока демонологии. Чтение тайной, на грани с кощунством книги, незаметно увлекло монаха. Он уже сам начал делать язвительные замечания, подобные тем, что оставило в книге перо неведомого комментатора. «Демон Просел появляется в образе ангела, он – великий и всесильный герцог. Загадочно говорит о сокрытых вещах, обучает геометрии и гуманитарным наукам, по воле вызвавшего его делает большие волнения и потрясения, подобные огромным водоворотам; также согревает воды и смягчает купание». «Вот почитаю еще немного, потом пойду и приму душ. Солнечный бойлер работает, и демоны никакие не нужны. Сейчас закончу, пока вода в баке не остыла», – монах перевернул еще несколько страниц, задерживая свой взгляд только на самых интересных персонажах. «Демон Балам, ужасный и могущественный повелитель, является в виде существа с тремя головами – бычьей, человеческой и бараньей. У него змеевидный хвост, а в глазах сверкает пламя; он еде на разъяренном медведе, неся на запястье ястреба-тетеревятника; говорит хриплым голосом. Дает истинные ответы относительно прошлого, настоящего и будущего, делает людей невидимыми и наделяет остроумием.» «Ну прямо цирк какой-то», – отец Николай уже почти что пришел в хорошее настроение. «Демон Гомори, появляется в образе прекрасной женщины, увенчанной герцогской короной…» – «Ну, это мы читать не будем», – монах перелистнул еще пару страниц. «Демон Оиас, великий маркиз, появляется как лев, оседлавший сильного коня; у него змеевидный хвост, и в правой руке он держит огромных шипящих змей. Наделяет знаниями о планетах и созвездиях; превращает людей, дает звания, в том числе духовные, а также расположение друзей и противников». На следующей странице целый абзац был густо обведен красными чернилами, так что получилось некое подобие рамки, изрядно попортившей соседние строчки. Рядом с рамкой на полях заглавными греческими буквами стояла надпись: «ОПАСНОСТЬ!» Рамка заключала в себя следующий текст: «Демон Андрас, великий маркиз, появляется в виде ангела с головой черного ворона, верхом на сильном черном волке, в руке его сверкающий острый меч. Он сеет разногласия и уничтожает неосторожных». От рамки тонкая красная стрелка указывала вниз, к концу страницы. А там рукой неведомого знатока мира демонов было выведено: «Он способен убить даже самого Иисуса Христа и его Апостолов». «Что за чушь!» – в гневе отец Николай чуть было не захлопнул книгу. – «Какая бессмыслица! Как можно убить Господа нашего?!» Однако надпись гласила именно это – и ничего более. Что самое удивительное (монах быстро перелистал книгу до конца) – дальше красные чернила не сделали ни одной строчки. Наконец, поставив «О деяниях демонов» на полку поближе к выходу, отец Николай двинулся в душ. Однако увиденная строчка не давала ему покоя. «Что это значит?» – думал он, растирая тело большой морской губкой. «Как можно убить апостолов – они ведь давно умерли, задолго до того, как была написана эта ужасная книга – и души их пребывают в раю? И что значит?..» Кощунственную фразу он даже про себя не хотел повторять, однако она сидела у него в голове, как заноза. Истово молясь перед сном и отбивая земные поклоны, отец Николай каким-то краешком мозга все думал о демоне Андрасе. И потом, когда он вертелся на жестком монашеском ложе, эта же мысль не давала ему заснуть. «Что значат слова – способен убить самого?.. Кого? Вечно живого Господа?» В эрудиции неведомого комментатора Пселла монах успел убедиться за время чтения книги, и не испытывал ни малейшего сомнения в том, что за страшными словами об убийстве Иисуса Христа и Апостолов кроется какой-то тайный смысл. Наконец усталость взяла свое, и отец Николай уснул, перед сном решив для себя, что речь идет всего лишь о непонятной ему аллегории. Но и во время заутреней, в храме, монах никак не мог успокоиться. Тем более, что в церкви с трудом набралось пятнадцать человек – ветхих стариков, один из которых к тому же все время засыпал. – Молодежь не хочет ходить в церковь, – сказал этот старик, Спиро, когда отец Николай разбудил его по окончании службы. – Скоро ты здесь останешься один. И вышел шаркающей походкой. «Вот так,» – думал монах, сев на одну из церковных скамей. – «Нас просто забыли, как забывает старик свой молитвенник в церкви. И кто может напомнить Господу нашему о покинутой пастве?..» «Андрас», – сказал в голове голос. – «Андрас». «Хорошо же», – в гневе отец Николай встал и прошелся по проходу между скамьями. – «Пускай явится перед Престолом Господним на черном волке, пускай вспомнит Спаситель о живущих внизу, среди нечистой силы и демонов». Решительно монах закрыл церковь на висячий замок и поднялся на галерею, в библиотеку. Снял с полки Пселлово сочинение о демонах и принялся внимательно его изучать, время от времени делая пометки на чистом листе бумаги – что нужно купить. Так, облачение у него свое – для это цели прекрасно подойдет подрясник, благовония… Их можно купить прямо за воротами монастыря, где располагалась торговая площадь. Там продавали вырезанные из оникса безделушки (почему-то в основном яйца), кружева, кожаные сумки и огромный выбор ликеров. Туристические фирмы, привозившие сюда экскурсии, имели долю в этом бизнесе, но и туристы в накладе не оставались – цены в деревне были ниже, чем в Ларнаке или Лимассоле. Так, меч – можно купить в какой-нибудь сувенирной лавке. Посох… На полях страницы следовал красный комментарий: «Если есть епископский посох – отлично». Как раз епископский посох в реликварии хранился – он принадлежал одному из греческих епископов, когда-то начинавшим свою карьеру в монастыре Ставровини. А как избавиться от демона после того, как он предстанет перед заклинателем? Вот заклинание для отсылания… Комментатор советовал: «Если демон не покидает вас, припугните его каким-нибудь священным предметом». Ну, на этот счет можно не беспокоится. В монастыре Ставровини хранятся самые священные предметы, какие можно себе представить – кусочки креста, на котором был распят Иисус. Их привезла сюда царица Елена, вокруг святых реликвий вырос монастырь и расцвело христианство на Кипре. – Через пару дней, – сказал сам себе отец Николай в тишине монастырской библиотеки, просмотрев готовый список. – Я все это приготовлю… Его несколько смущала необходимость пользоваться епископским посохом для вызова демона, но с другой стороны – разве это не самый сильный магический предмет? И неприятностей со стороны демона тоже можно было не опасаться – рака с обломками креста должна защитить от любой нечисти. Закончив список, отец Николай еще раз пробежал его глазами, потеребил начинающую уже седеть русую бороду, поставил страшное сочинение Пселла на полку и твердыми шагами спустился в монастырский двор, припечатывая каждую деревянную ступеньку. С этого момента жизнь монаха обрела цель, об унынии и помина больше не было. Собрать все компоненты, необходимые для материализации Андраса, оказалось не так просто, и отец Николай даже дважды ездил в Лимассол – первый раз на рейсовом автобусе, а второй раз его подвез сын одного деревенского жителя (навестил отца, помог с хозяйством – и обратно в колледж, юные киприоты сегодня не хотят не то что в монастырь идти, а даже жить в деревне). В лимассольской лавке ему продали старинный меч – хозяин клятвенно уверял, что это настоящий меч крестоносца, кричал, что никогда не позволил бы себе обмануть монаха… но все равно отец Николай сбил цену чуть ли не втрое. Меч, как ему показалось при тщательном осмотре, скорее уж мог принадлежать какому-то рыцарю-иоанниту – было время, когда этот рыцарский орден, будучи изгнан из Палестины, обитал на острове. От того времени остались только донжоны замков по всему острову, напиток «Брэнди Крестоносцев», раскупаемый доверчивыми туристами, и редкие мечи в антикварных лавках. На мече, согласно указаниям книги, требовалось выгравировать специальные знаки. Они чем-то напоминали древнееврейские бувы – но таковыми не являлись, алфавит святого языка отец Николай помнил хорошо. В монастырской мастерской, где большинство предметов давно было покрыто пылью, монах нашел подходящий резец… В общем, любая работа рано или поздно подходит к концу. Наступил такой момент, когда в пустующей угловой келье возле библиотеки, куда отец Николай складывал свое «оборудование», собрался полный комплект, необходимый для вызова демона. Тщательно обдумав, где можно произвести церемонию, отец Николай остановился на еще одной небольшой, соседствующей с библиотекой келье. С утра, сразу после молитвы, он там вымыл пол, подождал, когда доски просохнут, потом куском мела начертил на полу два круга – один побольше, для себя, другой поменьше (в этом кругу, если книга не врет, должен появиться демон). Поставил аналой (пюпитр), на который заместо молитвенника возложил Пселлово сочинение о демонах, затем по одному принес завернутые в черную ткань магические предметы, раскладывая их на широком и низком подоконнике единственного окна, выходившего на галлерею. «Будет нехорошо, если меня кто-то заметит за этим занятием», – решил отец Николай, и затянул окно плотными шторами. Последними он принес епископский посох (поставил его в углу до вечера), и, озираясь, как будто что-то украл, перенес в келью раку с частицами святого креста. Ну, вроде, все. Вечер, казалось, никогда не наступит. Отец Николай отслужил все положенные молитвы, потом начал читать Псалмы, но и это занятие не принесло ему успокоения. Наконец, когда солнце, хоть и с трудом, но все же начало клониться к закату, он вынес из кельи книгу, чтобы еще раз просмотреть ее. Попадавшиеся ему на этот раз комментарии неизвестного читателя трактата «О деяниях демонов» носили все больше издевательский характер. Возле одного из описаний демонов стояло: «Никогда не появляется в таком виде. Любит являться с глобусом в руках, сидя верхом на павлине». Ниже тот же автор приписал тонким языительным почерком: «Далее по тексту – просто галлюцинации». Некоторые из демонов, как говорит Библия, представляют собой падших ангелов. Это отец Николай помнил твердо. И в некоторых местах сочинения стояло: «Этот демон расчитывает вернуться к престолу Святой Славы через шесть тысяч лет». На что ядовитый комментатор неизменно дописывал: «Ну, это он так думает». Так что оставалось непонятным, что красные чернила хотели развенчать – то ли писания Пселла, то ли надежды демонов. Стемнело – солнце ухнуло куда-то за монастырь. Отец Николай немного помялся перед темным дверным проемом, а потом включил электричество в келье: – Если демон существует, то появится и при свете… Рассказы Пселла о боящихся света демонических сущностях, обитающих в темноте, вспоминать не хотелось, но монах имел в виду именно их, когда включал свет. Зажегши, кроме электричества, множество свечей, и запалив благовония (не ладан, а специальный составленный из множеств ингридиентов порошок), отец Николай встал в центр круга перед аналоем, взял в правую руку меч, а в левую посох, и принялся читать: «Именем Отца, именем Сына, именем Святого духа»… формула была длинная. В ней припоминались стихи из Ветхого и Нового Заветов, обязующие демона повиноваться, имена ангелов… Потом следовали совсем уж непонятные слова – сначала на древнееврейском, а затем и вовсе на неведомых языках (просто наборы букв, что ли? Или слова какого-то демонского языка?) Формула уже подошла к концу, но ничего так и не произошло, если не считать того, что отец Николай вспотел от напряжения. «Ну, и что теперь делать?» – подумал он, но тут же заметил в конце формулы приписку все теми же красными чернилами: «Должно сработать. Повторять до тех пор, пока не увидишь демона.» «До утра сидеть здесь не буду», – твердо решил монах. «Прочитаю еще несколько раз, не получится – закрою лавочку, мне еще к заутреней вставать.» После второго повтора отец Николай обнаружил себя мокрым от пота, как мышь. «Утомился, видно, за сегодняшний день. Или жарче в комнате стало?» От странного запаха благовоний кружилась голова, рука на посохе затекла, но монах пошел на третий (последний на сегодня, это он решил твердо) круг. «От имени…» «…вызываю тебя, демон Андрас!» при этих словах отец Николай пристукнул посохом по полу у устремил свой взгляд на маленький круг, где должен был появиться демон. Тут перед глазами у него поплыли клочья темноты, странный горячий дух прошел по комнате, так что даже многие свечи погасли (но электрическая лампочка, великое изобретение человечества, осталась на месте)… Когда тьма в глазах монаха рассеялась, перямо перед его лицом оказалась черная собачья морда. Чуть не теряя сознание он перевел взгляд повыше. Собака (точнее, черный волк) парила в воздухе, а на его спине сидело сияющее существо с крыльями и дурацкой птичьей головой. – Я здесь, – сказал демон Андрас хриплым голосом. Отец Николай почувствовал страшную слабость в ногах. Если бы не епископский посох, которым он упирался в пол, монах повалился бы на пол – и, чего доброго, оказался вне круга. – Ты вызывал меня, – прокаркал демон. Отец Николай только и смог, что кивнуть головой. Он хотел ущипнуть себя, чтобы проверить, не пригрезился ли ему демон в кошмарном сне, да обе руки были заняты – одна мечом, другая посохом. Наконец монах спросил: – Что значат слова, будто ты способен убить самого Иисуса Христа и апостолов? Белоснежно-белые крылья за спиной Андраса развернулись, а сам он пригнулся к спине волка и вытянул птичью голову – так, что абсолютно черные глаза демона оказались напротив глаз монаха. – Ты видел когда-нибудь свиток Торы? – неожиданно спросил Андрас низким хриплым голосом. – Да, – чуть слышно ответил отец Николай. – А видел большую букву «бет» в слове «берешит» – «В начале»? Отец Николай, естественно, видел, но сейчас у него в голове все перемешалось от страха. Монах никак не мог решить для себя: то ли все происходящее с ним – галлюцинация от усталости и вдыхания дыма странных благовоний, то ли он в действительноси разговаривает с демоном. – В-видел, – наконец выдавил из себя он. Странные чувства испытывал сейчас монах – с одной стороны, весь подрясник и белье под ним были мокры от пота, а с другой стороны, тело покрылось гусиной кожей. Демон же продолжал экзамен: – А не обратил внимания, что букву «бет» украшает коронка из четырех зубцов? Отец Николай отрицательно помотал головой. Андрас (его морда не изменилась, но в голосе появились довольные модуляции) повел беседу дальше: – И тем более ты не знаешь, что это значит? – Нет, не знаю, – признался монах. – Ваш мир существует уже пятый раз! – торжествующе прокаркал демон. – Бог создает мир, вместе со мною в потенции. Если мне удается проявиться в этом мире, я беру в плен душу Мессии. Тогда Бог разрушает мир – и все начинается заново. Уже четыре раза мир был разрушен из-за того, что душа Месии указалась в моих руках. Это зашифровано в четырех зубцах над буквою «бет». А Иисуса убить невозможно, это ты прав. Потому что он давно мертв! Ты вызвал меня – значит, опять я победил! От потрясения у отца Николая помутилось в голове. – Почему, почему?! – простонал он. – Это такая игра, – ответил демон Андрас, пришпорил волка и исчез – сразу во все стороны. Отец Николай без чувств повалился на пол. Когда он очнулся, солнце уже вовсе светило во двор монастыря. С трудом монах встал и осмотрелся. По всей келье были раскиданы свечи, аналой со страшной книгой валялся на полу, а рядом с ним – меч и посох. «Наверное, мне стало плохо во время церемонии», – подумал отец Николай, с трудом вставая. – «Вот я и упал в обморок. Сейчас все уберу, и больше никаких демонов призывать не буду, а отправлюсь-ка к епископу – пускай переводит меня в другой монастырь, жизнь отшельника не по мне.» Монах уже начал было припоминать, что ведро с водой он оставил вчера на галлерее, а рядом с ним сушится хорошо отжатая тряпка (колдовской круг с пола кельи требовалось смыть тотчас же)… Как вдруг опять ноги его подкосились. На беленой стене сверху донизу змеился росчерк демонической печати. И подпись (чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кто здесь побывал сегодня ночью), почему-то прописными греческими буквами: «АНДРАС» Бегом отец Николай принес с балкона ведро и тряпку и принялся стирать жуткую подпись (убрать до конца ее так и не удалось, только черная тушь размазалась по всей стене). Потом он чисто вымыл пол, вернул раку и посох в реликварий, меч отнес в свою келью, завернул в старый подрясник и кинул под кровать. Все это время мысли мешались у него в голове: «Как же это так? Значит, ночью действительно здесь был демон? И этот мир существует уже не первый раз?» Постепенно – параллельно с тем, как он наводил порядок в оскверненной келье – он начал наводить порядок у себя в голове. Вчера демон рассказал ему такую вещь: Каждый раз, когда Бог творит мир, он творит и демонов вместе с ним. Но в изначальном творении существует и душа грядущего Избавителя! Весь мир существует только для того, чтобы пришел Мессия. Но если демон Андрас с помощью своих уловок берет душу Мессии в плен, то Творение теряет смысл, и игра начинается сначала. Отец Николай напряженно думал, а с тряпки в его руке вода черными каплями капала в ведро. «Но ведь не зря дьявола называют отцом лжи! Демон Андрас появился в нашем мире еще прошлой ночью – а мир до сих пор не разрушен! Может быть, все увиденное было просто дьявольским наваждением, и страшный маркиз на черном волке вернулся в ад, смутив мою душу?.. Или для того, чтобы взять в плен душу Мессии, Андрасу требуется какое-то время… А значит у Господа нашего тоже есть время, чтобы сделать ответный ход». Обтерев руки, отец Николай заглянул в монастырскую библиотеку. Там – он однажды видел – хранилась книга, повторяющая рисованный шрифт еврейской Библии. Ее применяют в еврейской литургии для тренировки чтецов: на одной странице идет копия рукописного текста, на другой – тот же текст, но уже огласованный и со знаками кантилляции.Покойный отец Феофил, помнится, был силен в древнееврейском языке… Не без труда монах нашел большой том в черном переплете, раскрыл его на последней (для евреев – первой) странице… Все точно, как и говорил демон. Буква «бет», с которой начинается Библия, несла на себе коронку из четырех зубцов. А значит, следующий раз их будет пять. Решительно и быстро монах закончил уборку, затем переоделся в чистый подрясник, выгреб из копилки все свои сбережения, и упросил местного парня, подрабатывающего извозом, срочно доставить его в резиденцию епископа. Выслушав сбивчивый, сумбурный рассказ монаха, епископ долго молчал. Он никак не мог решить, верить ему или не верить. Возможно следует, незаметно позвав секретаря, поручить ему вызвать машину «скорой помощи»? Не исключено, что монах просто повредился рассудком на почве стресса, вызванного смертью старого товарища. А если все рассказанное – правда? – Ты совершил страшный грех, – наконец сказал епископ. Это были единственно правильные слова в данной ситуации. Он встал, прошелся по кабинету, теребя большой серебряный крест на груди. Отец Николай сидел на стуле, низко склонившись, так что лица его не было видно. Епископ, кусая губы, озирался по сторонам. Как всякий православный, он привык верить в чудеса. Если все рассказанное монахом – правда, значит, перед ними стоит такая проблема, перед которой кажутся ничтожными столкновения с турками в северной части острова. – Я готов принять любую епитимью, – скорбно сказал отец Николай. – Да ты понимаешь, что говоришь! – епископ наконец не сдержал гнева. – Ты думаешь, ты мяса в пост попробовал? Ты призвал в мир одного из самых страшных демонов!.. Епископ присел на стул напротив монаха, пытливо заглянул ему в глаза: – А может, тебе все это привиделось? Ну, устал, понервничал… – Нет, – твердо ответил отец Николай. – Не привиделось. – Ну, ты натворил, тебе и ответ держать, – крепко стукнул ладонью по столу епископ. – Полетишь в Иерусалим, найдешь там отца Никанора – он по подобным делам специалист… Вместе будете думать, что теперь делать… сколько уже времени нам осталось. Слушай, а этот демон… – епископ не хотел произносить его имени, – не сказал, через сколько времени после его появления Господь разрушает мир? – Нет, не сказал. – Вот наваждение дьявольское! – епископ не хотел показывать виду, что он понятия не имеет, какие действия надо предпринимать в подобной ситуации. Надежда была на старого знакомого – отца Никанора – который хорошо разбирался в обманах демонских. Если же отец Николай безумен – что ж, спишем это на «иерусалимский синдром», подлечим… Епископ вновь взглянул в ясные глаза отца Николая – нет, не безумен монах. Не безумен. – Секретарь! – епископ несколько раз позвонил в звонок на краю стола. – Секретарь! Запыхавшись, вбежал молоденький монашек в щегольской рясе. – Да где же тебя!?. Да, вот что, – епископ перстом указал на отца Николая. – Сейчас же один билет от Ларнаки до Тель-Авива, на ближайший рейс. Это раз. Отвезет его туда моя машина. Это два. Выпиши дорожные чеки. Это три. Ты телефоном спутниковым пользоваться умеешь? Отец Николай отрицательно помотал головой. – Конечно, это не… – епископ хотел сказать «демонов вызывать», но осекся. Просто чтобы не поминать врагов рода человеческого всуе. Достал аппарат из ящика стола: – Звони мне сюда через каждые несколько часов. Это просто: нажимаешь на зеленую кнопку, потом на единицу. Если за сутки вы с отцом Никанором ничего не придумаете, я звоню в Константинополь Вселенскому патриарху, отцу Варфоломею. – Думаете, это поможет? – задал кощунственный вопрос отец Николай (монашек-секретарь уже умчался со всех ног выполнять распоряжения епископа). – Все по воле Господа, все в Его руках, – наставительно сказал епископ. – Если не поможет – погибнем все вместе. «Странные игры у Господа Нашего», – подумал отец Николай, но вслух ничего не сказал, чтобы не сердить владыку. Уже в самолете, наполненном говорливыми израильскими туристами, отец Николай неожиданно сообразил, что забыл взять с собой Пселлово сочинение о демонах – а оно может понадобиться отцу Никанору. Ладно, если понадобится – можно будет позвонить епископу, пускай пошлет кого-нибудь в Ставровини и перешлет в Иерусалим с оказией. Если, конечно, на это хватит времени… Остаток недолгого полета монах разбирался, как же работает спутниковый телефон. В аэропорту Бен-Гуриона отец Николай хотел взять такси до Иерусалима, но, как видно, епископ достаточно серьезно отнесся к его рассказу. У выхода из здания аэропорта монаха ожидала черная машина из гаража патриарха Иерусалимского. Шофер-израильтянин взял его багаж, а в самой машине на заднем сиденье сидел сумрачный монах с черной кудлатой бородой, в которой проблескивало немало серебряных нитей. – Отец Никанор, – представился монах. – Мне звонил епископ и вкратце рассказал, в чем дело. Видно, проблема серьезная, последний раз епископ связывался со мной лет десять назад, тогда… Ладно, расскажите мне подробнее, что призошло. Отец Николай показал глазами на шофера, но Никанор махнул рукой: – Он не понимает по-гречески, я общаюсь с ним на английском языке. Или на древнееврейском. По мере рассказа отца Николая иерусалимский монах мрачнел, и все беспокойнее ерзал на сиденье. Но не перебивал, выслушал все до конца, и только потом сказал в сердцах: – Да ты, брат, действовал не иначе, как по дьявольсколму наущению! Много слышал я о соблазнах демонских, но такой рассказ первый раз является мне. – Что же делать? – спросил отец Николай. – Откуда ж мне знать? – удивился отец Никанор. – Как я тебя понял, за всю историю человечества такой демон появляется только единожды. – А может, все, что он говорил – только соблазн? Может вообще демон взять в плен душу Мессии? Отец Никанор яростно заскреб бороду: – Ну, давай мыслить логически. С точки зрения иудаизма, Мессия еще не пришел, а значит, душа его в этом мире не проявилась… и находится – я это знаю из еврейских книг – в раю, в месте, именуемом Гнездом Птичьим. То есть демон вполне может туда проникнуть – опять же теоретически – и взять в плен душу Мессии. Машина стремительно неслась по трассе Тель-Авив – Иерусалим. Несколько раз они обгоняли двухэтажные автобусы, откуда израильтяне с интересом разглядывали сидящих в машине монахов – редкую в этих краях диковину. Отец Никанор, терзая свою бороду, продолжал размышлять вслух, не обращая никакого внимания на досужих зевак: – А если это произойдет, то Создание Мира теряет всякий смысл… Хорошо, но так могут считать иудеи. Мы же считаем, что Первое пришествие уже было, и ожидаем Второго. А пока Иисус пребывает у престола Царя Небесного… – То есть пока он не пришел вторично в телесном воплощении… – высказал страшную мысль отец Николай. – Все может быть. По крайней мере, ничего не предпринимать сейчас – я считаю по меньше мере глупым. Сунув руку под рясу, отец Никанор вытащил мобильный телефон, набрал номер и быстро заговорил на иврите. Закончив разговор, он обратился к отцу Николаю: – Ты ведь знаешь, что православные не практикуют магию. Я не хочу тебя обвинять, тебя дьявол попутал. Сейчас я позвонил одному своему другу, он еврей и занимается практической Каббалой. Мне интересно послушать, что он скажет. На въезде в Иерусалим, около садов Сахарова, попали в пробку – две машины столкнулись, на узких иерусалимских дорогах это всегда превращается в стихийное бедствие. Отец Никанор ничего уже не говорил, только забился в угол сиденья и погрузился в свои мысли. Один раз спросил: – А демон не сказал, сколько ему нужно времени?.. – Не сказал, – помотал головой отец Николай. – Предусмотрительный… Наконец добрались до Старого Города. Машина остановилась у Цветочных ворот, шофер помог отцу Николаю достать из багажника нехитрую поклажу, после чего уехал, а двое монахов погрузились в лабиринт древних улиц. – Где я остановлюсь? – спросил отец Николай. – Тут есть нечто вроде гостиницы для паломников, комната тебя уже ждет. Но отдохнуть времени не будет. Забросив по дороге вещи в маленькую комнатку-келью, отец Николай проследовал дальше за отцом Никанором, непостижимым образом разбиравшимся в хитросплетении улиц, улочек, переулков и просто проходов между домами, где чересчур упитанный человек может просто застрять намертво. Они незаметным образом вышли в арабский квартал, гораздо более грязный, чем христианский, потом по длинному тоннелю прошли мимо израильского патруля, где дежурили совместно солдаты и полиция, и вышли на залитую солнцем площадь перед Стеной Плача. – Еще далеко? – спросил отец Николай. От усталости он уже просто валился с ног. – Нет. Считай, уже пришли. По площади стремительными шагами к ним направлялся высокий чернобородый человек, в белом костюме и белой же ермолке. Отец Никанор помахал ему рукой: – Шалом, Давид! – Шалом! – ответил чернобородый, подойдя поближе. – Это отец Николай с Кипра, – сказал ему отец Никанор по-английски. – Он всю эту кашу и заварил. Поговори с ним, только на английском – ему трудно говорить на иврите. Давид, отойдя вместе с монахами в тень, стал подробно расспрашивать отца Николая о вызове демона, о книге Пселла… Отец Николай слабо владел английским, часто ему приходилось говорить с Никанором по-гречески, после чего тот переводил. Исчерпав вопросы, Давид наконец сказал: – А я ведь читал книгу Пселла. Вы что, не обратили внимания, что ваш экземпляр отличается от канонического текста? – Теперь-то уже обратил, – признался отец Николай. – Ты можешь понять, что это было? – спросил у Давида отец Никанор. Давид достал из кармана пиджака ручку, листок бумаги, и записал имя демона еврейскими буквами: – Вот посмотрите, сумма числовых значений букв имени «АНДРАС» – «алеф-нун-далет-рейш-самех» – равняется 315. Это на одну единицу больше, чем имя Бога «Шаддай» (оно равно 314)… Но боюсь, мы сравниваем несопоставимые величины… Однако имя ангела – Князя Божественного Лика Метатрона – тоже равно 314. А значит, чисто теоретически, демон Андрас может быть сильнее ангела Метатрона! К тому же смотрите, записанное без огласовок имя демона можно перевести с греческого как «человек» – на иврите «адам». А если мы вычислим гематрию слова «адам», учитывая числовое значение «мем конечного», то получим 605. Малая же гематрия (сумма цифр) этого числа равна одиннадцати! Что соответствует одиннадцати демоническим сущностям, препятствующим распространению Божественного Света в нашем мире. Отец Никанор выслушал этот монолог с мрачным видом: – Из твоей речи я понял, что вызванный моим братом демон – довольно сильная тварь. И что нам всем теперь делать? Давид задумался, потом сказал, обращаясь к Никанору: – Вообще-то, когда ты мне позвонил, я вначале подумал, что можно просто призвать более сильную духовную сущность, чем демон, чтобы она с ним справилась. Например, кого-нибудь из ангелов. Но, как сейчас вижу, этот демон сильнее даже ангела Метатрона! – А сильнее Метатрона есть кто-нибудь из благих сущностей? – запинаясь, спросил отец Николай. – Только сам Всевышний, Благословен Он. Но, как мы уже видели четыре раза, он во взаимоотношения людей с Андрасом предпочитает не вмешиваться. Проходящие по площади религиозные евреи бросали удивленные взгляды на беседу еврея с двумя монахами. Но Давид, уже хорошо осознавший грозящую опасность, не обращал на это никакого внимания. – Между прочим, историю про четыре зубца в короне над буквой «бет», начинающей Тору, я слышал. Но склонен был считать это если не сказкой, то аллегорией. Есть ведь и другие объяснения, почему корона буквы «бет» имеет четыре зубца – это и четыре мира, сотворенных Всевышним (один материальный и три духовных), и четыре буквы Его непроизносимого имени… – То есть, как только душа Мессии окажется в лапах этого демона, мир будет разрушен, – подытожил отец Никанор. – И что самое неприятное, мы не можем видеть того, что происходит в духовных мирах. Возможно, демон уже сделал свое дело, и Господь дает нам возможность отыграться… – Вряд ли, – сказал Давид. – Пойдемте, поднимемся наверх, в еврейский квартал – я должен заглянуть в кое-какие книги. Я думаю так – в рай, где находится душа Мессии, демон попасть не может. Иначе ему не нужно было бы проявляться в нашем, материальном мире. – Совершенно верно! – воскликнул отец Никанор. – Вся драма должна разыграться именно здесь, и демон должен ее подготовить, как уже подготовил свое появление на Земле. – – Сегодня все высшее духовенство – и еврейское, и христианское – говорит, что настали последние дни перед пришествием Мошиаха, – продолжал Давид. – Возможно, душа его уже где-то здесь, в нашем мире. Или, как говорится, «на подходе». И Андрас готовится забрать ее в плен. Мы должны опередить его. – Как это возможно? – спросил отец Николай. – Мы ведь действуем влепую. Давид только воздел руки к небу. – Кстати, ты спрашивал меня, есть ли что-либо сильнее ангелов. Есть. И это – человек. – Давайте лучше перейдем в тень, – предложил Давид монахам, показав рукой в сторону лестницы, ведущей наверх, в еврейский квартал. Вся троица торопливо поднялась по лестнице, миновали очередной пост (Старый город Иерусалима – натуральная цистерна с бензином, и любой вошедший сюда с оружием смело может быть уподоблен курильшику) и вышли к маленькому, укрытому от глаз садику. – Местная легенда гласит, что здесь любили сиживать рыцари Тевтонского ордена, – сказал Давид, когда все уселись на скамейки. – Они ведь тоже баловались черной магией, не так ли? Отец Николай промолчал, а Никанор возразил: – Тевтонские рыцари были католиками. А мы православные. «Какая разница!» – хотел сказать Давид, но сдержался. Он нервно постукивал ручкой по сложенному вчетверо листочку бумаги, на котором высчитывалась гематрия демонского имени. Видно было, что каббалист сосредоточенно думает. Отец Никанор тоже погрузился в глубокое раздумье, вцепившись руками в черную кудлатую бороду. – Шалом! – раздалось откуда-то сверху, с проходящей мимо сквера каменной лестницы. Отец Николай поднял глаза и увидел быстро шлепавшего сандалиями по ступенькам монаха армянской церкви. Давид поднял глаза и его лицо прояснилось: – Шалом, Кероп! Куда ты? – спросил он на иврите. – На единичку автобуса! – весело ответил армянин. – Надо в МВД срочно подъехать с письмом от патриархии – наших паломников задержали. – Спустись-ка к нам, – и Давид сделал приглашающий жест. – Может статься и так, что никаких паломничеств больше не будет. Кероп сделал удивленное лицо, но спустился в сквер. – Извините, сейчас мы будем говорить на иврите, – обратился Давид к греческим монахам. – Отец Кероп слабоват в английском. Затем он быстро начал излагать армянину произошедшие до сих пор события. Уже через минуту Кероп начал яростно тереть свой крепкий изогнутый нос, что служило у него признаком крайнего возбуждения. – Ну и что теперь делать? – закончил свою речь Давид вопросом на английском, строго глядя на армянина, как будто это он вызвал демона. Тот осторожно взял из рук Давида ручку и листочек бумаги, и начал молча рисовать какие-то каракули. После чего сказал: – Смотрите. Если выразить имя демона древнееврейскими буквами, то он окажется непобедим – поскольку гематрия его больше гематрии самого сильного из ангелов, Метатрона. Но ведь есть же еще и другие языки, обладающие святостью – пускай меньшей, чем Святой Язык. Все согласно закивали. – Все правильно, – сказал Давид. – Об этом еще писал великий каббалист Авраам Абулафия – что искры святости разбросаны и по языкам народов мира. Ободренный поддержкой, Кероп продолжал: – Возьмем, к примеру, армянский язык. Вам известно, что перевод Библии на армянский считается «королем переводов»? А значит, в нашем языке тоже содержится немалая доля святости. Кроме того, армянский язык, подобно ивриту, тоже имеет гематрию – числовое соответствие букв! – Эка невидаль! – усмехнулся отец Никанор. – Да гематрию имеет греческий… затем латынь… да и большинство алфавитов! – Да, но в каждой знаковой системе имя демона будет «весить» по-разному, – лукаво смехнулся Кероп. – Посмотрите, вот имя демона – «Андрас» – по-армянски. Оно будет состоять из букв «айб» – «ну» – «да» – «ре» – «айб» – «се». И «весит» всего лишь… всего лишь… семь тысяч четыреста шесть! – закончил подсчет армянин. – Да ты совсем сошел с ума! – заорал на него Давид. – Мы не знаем, как справиться с демоном, когда его имя записано на иврите и равняется «всего лишь» тремстам пятнадцати! А будучи выражен в армянском языке, этот демон всех просто на части разорвет! – Не горячись! – успокоил его Кероп. – Мы, армяне, люди горячие, но евреи еще горячее. Сейчас посмотрим – может быть найдется кто-нибудь, кто сможет справиться с Андрасом? Кероп нацарапал на листке еще ряд каракулей, и спросил у присутствующих: – Имя архангела Рафаила вам, конечно, знакомо? – Конечно… конечно… – Это один из семи старших ангелов, обитающих в мире «Брия», сотворенных мыслеформ, – сказал Давид. – Отлично. Будучи выражено в армянском варианте, имя Рафаля равняется… равняется… двадцать пять тысяч триста девять! – Ого! – слушатели аж подпрыгнули. – Откуда так много? – строго спросил Давид. – А это оттого, что армянские буквы своими числовыми значениями достигают двадцати тысяч! Тогда как иврит – только до девятисот, и то если учитывать конечные формы букв. А в имени «Рафаэль» содержится буква «фе», – Кероп показал букву, похожую на знак доллара. – Она-то и равна двадцати тысячам, а все буквы в целом и дают нам такую огромную гематрию. Конечно, армянский язык обладает меньшей святостью, чем иврит – я на это и не претендую – но столь огромная разница в гематрии может нам дать существенное преимущество. – Да, но как реализовать это преимущество? – спросил отец Никанор. – Я не сомневаюсь, что и демон, и ангел Рафаэль понимают по-армянски – как, впрочем, и на всех остальных языках. Но нам с этого какой прок? – О, прок очень большой! – Давид поднял вверх указательный палец. – В практической Каббале есть церемония вызова ангелов. Она практически никогда не практикуется, поскольку ангел – это огромная сила… тем более в отношении таких сверхмощных духовных сущностей, которых вы называете архангелами. В новейшей еврейской истории зафиксирован только один подобный случай, когда цфатский каббалист Иосиф делла Рейна вызывал и Метатрона, и Акатриэля… – А покороче нельзя? – перебил Кероп. – Если я правильно понял начало этой истории, сейчас мир в любую секунду может начать распадаться, возвращаясь к первоначальному хаосу. – Короче – надо провести церемонию вызова ангела Рафаэля на армянском языке! – Давид решительно рубанул ладонью по воздуху. – Дай мне пелефон! – протянул руку Кероп к Давиду. – Зачем? Хочешь вызвать ангела по мобильному? – удивился Давид. – Гораздо проще. Я позвоню в канцелярию патриархии, чтобы в министерство внутренних дел послали кого-нибудь вместо меня. А сам отправлюсь вместе с вами готовить церемонию – ведь, если я правильно понял, переводить все на армянский тоже придется мне? Каббалист дал мобильный телефон Керопу, а сам обратился к греческим монахам: – У меня почему-то такое ощущение, что я делаю страшный грех. – Грех уже был сделан, – твердо сказал Никанор, не глядя на отца Николая. – И сейчас мы должны попытаться спасти мир. – Хотел бы я знать, почему предыдущие четыре раза это не удалось, – пробормотал вполголоса Давид. Тем временем Кероп закончил разговор, и обратился к Давиду: – А где мы будем это проводить? Надеюсь, не у кого-нибудь из нас на квартире? – Нет. Мы сделаем это в самом укромном месте во всем Израиле. Далее Давид ничего объяснять не стал, а просто поднялся со скамейки во весь свой недюжинный рост и сказал монахам: – Отдохните до вечера. Все равно церемония требует подготовки. В семь часов встречаемся на этом же самом месте. Пойдем, Кероп. И каббалист с армянином быстро удалились вверх по лестнице, в сторону еврейского квартала. – Пошли, отдохнешь, – сказал Никанор отцу Николаю. – Думаю, этой ночью нам спать не придется. – Как-то странно вообще, – робко вставил отец Николай, – мы все люди разных конфессий, и будем делать общий обряд… – А ты не думай об этом, – посоветовал ему отец Никанор. – тут в Иерусалиме если начать задумываться – с ума сойдешь. Может, слышал – «иерусалимский синдром» называется. Спроси еще у меня, к какой церкви принадлежит архангел Рафаил… В Иерусалиме нужно верить и действовать. Монахи вернулись в христианский квартал, где вконец измученный отец Николай подкрепился овощной похлебкой, после чего проспал несколько часов. Отец Никанор это время провел в библиотеке патриархии, просматривая одну книгу за другой, пока наконец не нашел Пселлово сочинение и комментарии к нему. – Вставай, а то проспишь второе пришествие, – растолкал он отца Николая, когда пришло время. – Посмотри-ка этот томик Пселла – узнаешь? Отец Николай спустил ноги с узкого дивана, протер рукой лицо и принялся перелистывать страницы: – Вроде то самое издание, что было у нас в Ставровини. Только здесь нету рукописных комментариев… и еще кое-каких кусков я не вижу. – Естественно, – усмехнулся отец Никанор. – Ты не догадываешься, кому принадлежал тот экземпляр, что ты видел? – Кому? – спросоня монах никак не мог сообразить, на что намекает отец Никанор. – Одному твоему старому знакомому. Собирайся, пошли. Они повторили весь утренний путь к Стене Плача. По дороге в кармане подрясника отца Никанора заверещал мобильник: – Да, – ответил он. – Мы уже совсем близко. – У них все готово, – бросил монах через плечо чуть отставшему отцу Николаю, и прибавил шагу. Давид с Керопом ждали их в том же садике крестоносцев. Оба заметно нервничали, а Давид вертел в руках большой бронзовый ключ. – Пошли, – сказал он, и зашагал вверх по лестнице. Добравшись до еврейского квартала, процессия прошла под аркой, по узким улочкам, мимо музеев и сувенирных магазинчиков, в окне одного из которых был выставлен макет Иерусалимского храма; пересекла площадь и остановилась возле роскошной, украшенной художественной чеканкой металлической двери. – Это ешива каббалистов «Бейт Эль», «Дом Божий», – вполголоса сказал Давид (туристов в этот вечерний час было немного, но все равно хотелось говорить потише). – Она находится в этом здании уже многие сотни лет. Но мало кто знает, что внизу есть пещера, куда можно удалиться в случае необходимости полного уединения. Говорят, в этой пещере великому каббалисту рабби Шолому Шараби являлся пророк Элиягу. Давид открыл дверь, они вошли внутрь и включили в вестибюле свет. – А кондиционер в пещере есть? – неожиданно спросил Кероп. Все посмотрели на него, как на сумасшедшего. – Помнится, РАШАШ обходился без кондиционера, – сказал Давид. – Да я не для себя, – деланно смутился армянин. – Если появится архангел Рафаэль, будет очень неудобно. Монахи и каббалист вполголоса засмеялись. – Пойдемте, – сделал Давид приглашающий жест рукой. Они прошли вдоль небольшого каменного вестибюля, увешанного кабаллистическими диаграммами и табличками с текстами молитв, Давид, вытащив из кармана связку ключей, открыл небольшую железную дверь в углу, за которой скрывалась ведущая вниз винтовая лестница. Вдоль лестницы почему-то горели лампочки. – Электричество еще при РАШАШе провели? – спросил неунывающий Кероп. (РАШАШ – директор ешивы в 17 веке. – А.Р.) – Нет, когда-то на этом месте была ешива Шема и Эвера, – ответил Давид. – Они-то и установили генератор в подвале. Кончай шутить, спускайся. По гулкой железной лестнице достигли совсем уже узенького коридора, скорее, даже туннеля, стены которого составляла природная скала, на которой стоит Иерусалим. Коридор привел их в маленькую пещеру, посередине которой стоял пюпитр, на котором были разложены бумаги, распечатанные на принтере. Пол пещеры покрывали свеженарисованные мелом концентрические круги… Это настолько походило на недавнюю церемонию вызова демона, что отец Николай внутренне содрогнулся. – Все встали в круг, – командовал Давид. – Говорить слова будет Кероп, для него армянский язык привычен, а мы будем повторять за ним хором. Каждый получил пачку листков (это Кероп за несколько часов сумел перевести церемонию вызова ангела на армянский язык и распечатать все латинскими буквами)… Ну и тексты! – Что, язык сломать можно? – усмехнулся армянин. – Только не ошибайтесь, а то вместо архангела Рафаэля… придет неизвестно кто. И сразу посерьезнел, начав нараспев читать слова молитвы. Давид, отец Никанор и отец Николай повторяли за ним, стараясь не ошибаться в труднопроизносимых словах. Наконец текст был закончен, но ничего не произошло. – Повторим еще несколько раз, – сказал отец Николай. – Я когда вызывал… тоже не сразу появился. – Лучше бы у тебя было поменьше терпения, – выразительно сказал Кероп. – Поехали сначала. Они читали молитву снова и снова, в перерывах Давид еще что-то бормотал себе под нос на иврите. Где-то после пятого круга уже казалось, что все – попытка оказалась неуспешной, можно расходиться – как вдруг в пещере (непонятно, каким образом там все время сохранялся свежий воздух?) запахло озоном. Отец Николай огляделся по сторонам и увидел, что воздух вокруг светится каким-то белым огнем. Громовой голос произнес какую-то короткую фразу по-армянски. Сила звука была такова, что все чуть не попадали на пол. Отец Никанор затряс головой, как будто его контузило. – На иврите, пожалуйста, – не растерявшись, попросил Давид. – Я здесь, – громовой голос перешел на иврит. Даже стены пещеры, казалось, потонули в белом огненном тумане. – Ты ангел Рафаэль? – спросил Давид. – Да. Зачем вы вызвали меня? Вся компания переглянулась. Кто будет говорить с ангелом? – Давай ты, – сказал Кероп Давиду. – Ты лучше говоришь на иврите. Давид откашлялся и начал, глядя куда-то вверх (хотя ангел, казалось, был со всех сторон): – Один из нас вызвал демона Андраса. Демон сказал, что он захватит в плен душу Машиаха, и тогда Всевышний разрушит этот мир. – Это правда, – с непонятным равнодушием ответил ангел Рафаэль. – Ты можешь его остановить? – дрожащим от волнения голосом спросил Давид. – Нет. Ангел был лапидарен. Конечно, от него не ожидали бурного проявления дружеских чувств, но все-таки один из семи высших ангелов, наиболее приближенных к Богу, мог бы проявить побольше участия к подведомственному ему миру. – Но почему? – тут уже вмешался Кероп. Видно, армянину стало обидно, что затея, на которую потрачено столько усилий, так просто проваливается. – Ты ведь по гематрии сильнее! – Не все, что больше по гематрии, сильнее в жизни, – ответил Рафаэль. – Какой помощи вы от меня ждете? Я ведь Рафаэль – «Врач Божий»… У вас что, кто-то болен? – Ты хотя бы можешь сказать, что конкретно собирается делать Андрас? – почти закричал Давид. Разговор на повышенных тонах, видимо, побудил ангела к каким-то активным действиям в духовных мирах. Несколько долгих секнуд царила тишина. Можно было бы подумать, что Рафаэль покинул пещеру, если бы не слепящий белый свет, заливавший все вокруг. – Душа Машиаха еще не спущена на землю, – наконец сообщил ангел (видно, проконсультировавшись с кем-то). – Она еще находится в Птичьем Гнезде, но скоро должна отправиться в материальный мир. Как только Машиах родится здесь, его душу заберет Андрас, и все будет кончено. – А этому можно помешать? – спросил отец Никанор. Он внимательно слушал весь разговор, и только желваки играли на его суровом лице. Рафаэль то ли задумался, то ли опять советовался с кем-то из высших духовных сущностей. – Да! – раздался громоподобный ответ ангела, и свет в пещере погас. Эффект был таков, что на пару секунд все как будто ослепли. Наконец зрение вернулось к участникам церемонии, но еще долго никто не решался заговорить. Давид и Кероп собрали листы бумаги, поставили пюпитр в угол, после чего Давид молча принес из коридора тряпку и, елозя по полу ногой, стер нарисованные мелом круги и каббалистические знаки. – Помогите принести из коридора скамейки, – наконец нарушил молчание Давид, – я их специально вытащил, чтобы нам было, где разместиться. Монахи быстро навели порядок в пещере, после чего Давид, так же не говоря не слова, направился в сторону лестницы. Остальные, понятно, двинулись за ним. Погасив в вестибюле свет, процессия вышла на улицу. В Старом городе царила глубокая ночь, на улицах не было видно не души. Давид, все с таким же мрачным видом, стал запирать дверь. А Кероп вдруг разразился энергичной тирадой на русском языке, из которой Давид узнал только адаптированное израильтянами выражение «кибенемать». Закончив, армянин вздохнул, истово перекрестился и сказал с чувством: – Прости меня, Господи. |
|
|