"Жесть" - читать интересную книгу автора (Щёголев Александр)Среда, утро. ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙТакого количества машин клиника, возможно, никогда не видела. Ну, разве что два года назад, когда сюда наезжала экстравагантная принцесса Монако со свитой, да еще в сопровождении губернатора. Впрочем, тогда были сплошь лимузины и прочие дорогие игрушки. Сейчас дело обстояло попроще, и машины, в основном, были казенные: УАЗы, «Нивы» «Волги», традиционный омоновский автобус, два ЗИЛа внутренних войск с кузовами для перевозки людей, и даже почему-то кунг[10] «Урал» с надписью «Столовая». Попадались и иномарки. Автоматчики стояли возле проходной, вернее, возле ворот, контролируя то ли въезжающий и выезжающий транспорт, то ли вохровца на въезде. Марина уперлась в вертушку, подергала за металлические лепестки и вопросительно посмотрела сквозь зарешеченное окошечко. Контролер ВОХР читал «Комсомолку-толстушку» за прошедшую субботу; впрочем, оторвался от газеты, чтобы равнодушно сообщить: — Сегодня доступа нет. — Я из газеты, вот удостоверение, — улыбнулась Марина в окошко. — Меня ждет главный врач. Контролер уже снова читал. Он произнес, не поднимая глаз: — В больницу сегодня нет доступа. — Я журналистка. А изучаете вы сейчас, кстати, мою статью. Позвоните, пожалуйста, наверх, за мной спустятся. — Сегодня нет доступа. Голос у контролера был монотонным и лишенным всяких чувств — как у психически больного, оглушенного большим транквилизатором. — Access denied[11], — пошутила Марина. — А что случилось, в чем дело? — Нет доступа… С той стороны будки, со стороны ворот, раздался возглас: — Серега! Иди сюда! Контролер неспешно развернулся и посмотрел сквозь стекло. Там его товарищ вохровец бурно общался с водителем и с пассажиром въезжающей «Нивы». — Зачем? — крикнул хозяин КПП. — У них пропуск только на машину! Пассажир хочет выгрузить водилу и сам сесть за руль! Охранник, не удостоив посетительницу взглядом, вышел на улицу. А Марина как-то даже не расстроилась. Ее унижают? Ее пинают? Обычное дело, прорвемся. Наоборот, такое к ней отношение вызывало прилив сил и профессиональный кураж. Тем более, что сегодня… «…сегодня депрессивная фаза в моем психозе явно сменилась на маниакальную», — подумала она, мысленно усмехнувшись. Еще секунда, и она попробовала бы перелезть через вертушку, даром что была в брючках. Однако опомнилась, достала из сумочки мобильник, бумажку с номером и принялась набирать номер главврача… Дверь, ведущая внутрь больницы, распахнулась пинком. Из коридора вывалились двое. Один мужчина яростно вбивал другому: — Послушай, капитан, я тебя предупредил, я тебе сорву погоны вместе с плечами, ты сам вместо него на уколы сядешь!.. На этот раз Марина не испугалась и не вздрогнула. Хотя, если честно, сердце забилось чуть быстрее. Разгневанным мужчиной был тот самый, вчерашний. Которого она встретила, уходя и больницы, и который вечером тайно встречался с Александром. Человек, похожий на Вадима… Пятый… и последний… Он продолжал распинать своего спутника: — Вы не врубаетесь, уроды? Это не просто больной, это маньяк, вы там у себя понимаете?! На нем семь трупов!.. Собеседник молчал, жался и мрачнел. «Пятый» заглянул в пустую будку, толкнул вертушку, в сердцах ударил по ней ногой и остановился. — Ну, бардак. Секунду он стоял, остывая. Потом закончил речь, расстреляв взглядом безымянного капитана: — И не надо мне петь, что эта больница городского, а не областного подчинения. Дело — общее. И если весь ваш райотдел не будет мухами летать… если ты лично мне его не найдешь… Тут он наконец заметил Марину. Марина сегодня была особенно хороша, и сама это отлично понимала. В тонусе она была. Ведь не куда-нибудь, а в психушку шла. Не хотелось ей, чтоб ее снова принимали за пациентку — ни другие пациенты, ни жутковатый господин Конов… Она улыбнулась незнакомцу, показала взглядом на окошечко, пожала плечами и развела руки. Тот улыбнулся в ответ. Очевидно было, что он ее вспомнил. Не колеблясь ни секунды, он открыл дверь с табличкой «КПП», вошел в пустую будку и решительно нажал на кнопку. Щелкнуло реле, снимая вертушку со стопора. Изруганный капитан (капитан милиции, вероятно?) тотчас вышел. Сердитый начальник капитана (или начальник его начальников?) задержался: посмотрел на Марину, на ее мобильник, на красную книжечку, которую она все еще держала в руке, и сделал приглашающий жест. Она скользнула сквозь вертушку. На миг тела соприкоснулись — на долгий-долгий миг… ( У незнакомца заверещала трубка. — Да, Евгений Петрович… Как обычно, дикий бардак… С районной управой договорились… — сделав зверское лицо, он показал кулак съежившемуся капитану. — И село, и лесок уже прочесали… Собаки след не взяли… Кто ж ты такой, думала Марина. Офицер, это понятно. Где-то служишь, кем-то командуешь… Она чуть задержалась в дверях, чтобы дослушать разговор. — …Ах, вот оно что… Есть, понял. Снова с ним переговорю, никуда не денется… Подождите секунду, я сейчас… Непроизвольно глянув вслед Марине, он вышел на улицу. Больницу лихорадило. В коридорах, если сравнивать со вчерашним, была натуральная давка, причем, количество посторонних явно превосходило пациентов и сотрудников, вместе взятых. Все двери оказались открыты! Чтобы пройти куда-нибудь, «психоручка» сегодня не требовалась… Поистине, здесь был сумасшедший дом. В том привычном смысле, какой люди вкладывают в эти слова, когда говорят о хаосе. Повсюду в коридорах и на лестницах попадались менты, вооруженные «калашами», но Марину никто не останавливал. Внешний вид и нахальство били дисциплину и выучку. Она, как выяснилось, хорошо помнила дорогу. Возможно, если б спросила у кого — ее бы тут же и завернули. В окнах мелькал больничный двор. Эксперт-криминалист изучал вторые ворота — весьма придирчиво, с кисточкой и ультрафиолетом. На спортплощадке, на травке, дремали две овчарки; их хозяева-кинологи лежали рядом, перебрехивась короткими фразами. На одной из скамеечек сидели трое… А вот это было любопытно. Давешний капитан ФСБ, который позапрошлой ночью участвовал в штурме дома Львовских (командовал снайперами, как выяснила Марина), жестко распекал тех двух контролеров, что охраняли вчера наблюдательное отделение. Нынче эфэсбешник щеголял не в камуфляже, а в цивильном: плащ, шляпа. Фамилия его, вроде бы, Серов… хотя, какая разница. Разговор с коллегами, мало сказать, был жестким: в один из моментов, когда капитан разъяренно вскочил со скамейки, один из охранников, наоборот, упал на колени и принялся креститься… ну, бред, комедия положений! …На административном этаже общая нервозность достигала пика. Пышнотелая начмед наскакивала на маленькую женщину, похожую на воробышка: — Это у вас притон, Валентина Степановна, лично у вас, а не в медицинской части! Это вы, как зав отделением, не обеспечили и проворонили! — Санитары были пьяны! — верещала та. — Если бы вы явились на работу не на час позже, а когда положено, вы бы застали их во всей красе! Лыка не вязали! — Когда я являюсь — мое личное дело! А вы… откуда у вас на отделении столько спирта?! — Они же и притащили! — Вы когда со своей Лидусей Рогозиной разговаривали, спичку не пробовали зажигать? — За сестер отвечает старшая медсестра! — заведующая отделением показала на третью женщину, молчаливо мнущуюся рядом. — Как и за младший медперсонал! Графики дежурств не я составляю! Старшая медсестра закрыла лицо руками. — Вы графики ПОДПИСЫВАЕТЕ! — каркнула начмед во всю мощь легких… Они так утомляют, эти скандалы, чуть было не ляпнула Марина, просачиваясь к кабинету Главного. И вдруг заметила, что господин Конов как раз появился в противоположном конце коридора. Начальник летел — грозный, надутый, как петух; он размахивал руками, словно крыльями, — а рядом семенили, не поспевая, три здоровенные туши, каждая на голову выше: два санитара и медсестра. Все трое были из наблюдательного отделения, Марина их вчера видела: Кузя, Вася и Лидуся. — Я слышать ничего не хочу! — говорил главврач. — Вас уволить мало! Такой позор на всю больницу! — Ну, Федор Сергеич… — хором канючили санитары. — Ну, так получилось, Ну, случайно… — Как получилось — следователю расскажете! — Нас уже допросили, — вставила Лидуся. — Можно домой, Федор Сергеич? Не могу я тут больше! В обморок грохнусь. — Похороним с почестями, дуреха! Сейчас распИшитесь, что с приказом ознакомлены, и делайте, что хотите! Тут он заметил Марину. Лицо его совершило ряд последовательных метаморфоз, остановившись в выражении искренней радости: — О!.. Мариночка… Вас-то мне и не хватало для полного счастья. Начмед, заведующая наблюдательным отделением и старшая медсестра уже закончили свару, — он встали чуть поодаль, ожидая, когда их позовут. — Неужели я опять не вовремя? — спросила Марина насмешливо. — Непобедимая страна! — всплеснул главврач крылами. — Вот вы — как вы сюда попали, дорогой мой человек? — Ну… Профессия такая. Одни закрывают двери, другие их открывают. Федор Сергеевич взял Марину под локоток и отвел к окну, подальше от чужих ушей. — Признаюсь, я очень ждал вашего визита. Я обдумал ваши проблемы… и у меня есть, что вам сказать. Но всё это… — он обвел коридор рукой, — всё это так… — Некстати, — подсказала Марина. — Это я вижу… Должна вас разочаровать — я пришла сюда не из-за своих проблем, не обольщайтесь. Я так понимаю, что мой герой… э-э… убежал? — Поздновато вы это понимаете! — грянуло вдруг у обоих над ухом. Офицер, впустивший Марину в больницу, подкрался неслышно, как кошка. И опять при виде его сердце дало сбой. И опять в ногах появилась легкая слабость… — Паша? — удивился главврач. — Мне казалось, мы все обсудили… но если, впрочем… Тот не слушал, обращался исключительно к Марине, причем, решительно не сдерживая чувств: — Где вы раньше были? «Мой герой», надо ж так сказануть!.. Как он вообще у вас без команды из-под одеяла вылез?! Паша, подумала она… Павел… Главный врач пытался что-то вставить, как-то сгладить недоразумение, однако это привело лишь к тому, что мужчина переключил свое раздражение и на него тоже. — Он у вас с нар не должен был вставать, Федор Сергеевич!!! Как ботва — корни на шконке пустить!!! Марина восторженно смотрела на Павла. Посмотреть и правда было на что: такая сила бушевала в нем, такая страсть, — животная, дикарская, неудержимая, — что хотелось закрыть глаза и, потеряв сознание, упасть ему в руки. Он был страшен… — Что вы глазами хлопаете, мадам? — притормозил офицер. — Может, вымолвите чего-нибудь? Сообразил наконец: что-то не так. Марина улыбнулась ему: — Извините… Просто ботва корни не пускает. Она из них растет. Лицо его исказилось, но он сдержался. Он спросил главврача, указывая на Марину: — Это и есть ваш надежный специалист по особым случаям? Она не стерпела, прыснула от смеха. Павла это рассердило еще больше. Федор Сергеевич взял его за рукав: — Майор, ну что вы, право… Марина здесь более чем ни при чем. Вы хотели что-то мне сказать? Пройдемте ко мне в кабинет. — А мне кажется, здесь у вас все так нагорожено, что все — при чем… — Слушайте, комиссарьте там, где вам это разрешено! — резко сказал главный врач, как хлестанул словами. — Марина — не наш сотрудник. Она из газеты. Павел посмотрел на господина Конова с ненавистью. Ему явно хотелось заорать. — Кстати, спасибо вам, — встряла Марина. — Если бы не ваша помощь на проходной, никто бы меня сюда не пустил. Правда-правда. Не матерая журналистка она сейчас была, а наивная девочка. Школьница. Безотказный прием, если хочешь соблазнить настоящего, брутального мужика. Павел устало улыбнулся ей в ответ: — И что вы хотите? — Да вы не волнуйтесь, я не опасная. Я из «Комсомольской правды». За неимением маньяка я с удовольствием побеседовала бы с вами. — Может быть. Но не сейчас, конечно… — Валентина Степановна, — позвал Конов. — Подойдите, пожалуйста… Это заведующая наблюдательным отделением, — продолжил он, когда женщина встала рядом. — О ней я вам и говорил, Паша. Какие у вас вопросы? — Да какие вопросы? — сказал майор почти миролюбиво. — Обыкновенные, как у всех. Больному снижали дозу лекарств? Если да, то на каком основании… или ему вообще отменили уколы? Медсестра говорит одно, — он показал на Лидусю. — Вы — другое. Лидуся тоже подошла, решив что ее позвали. — Лекарство больному, разумеется, не отменяли, — сказала Валентина Степановна. — Снижали по схеме, предложенной Федором Сергеевичем. Подводили его ко встрече с журналистом… — О которой, смею напомнить, хлопотали лично вы, Паша, — вставил главный врач. Интересная новость, подумала Марина. — …Что касается тех собак, которых спускают на наше отделение, — голос миниатюрной заведующей зазвенел от гнева, — то виноваты не только и не столько наши сотрудники. В конце концов, отделение было под охраной правоохранительных органов! — Эта сладкая парочка свое получит, не беспокойтесь, — сказал Павел. — Да и ВОХРа ваша… Зря, что ли, клинику заставили ее нанять? Раньше, когда территория охранялась силами самой клиники, такого не было и быть не могло! Бывало, пациенты бежали, но — сохранные, неопасные. — Вы о тех случаях, когда персонал подкупали? — с неприкрытым сарказмом спросил Павел. — Паша, ты не высеки себя случайно, как та вдова, — мягко ответил Федор Сергеевич. — Если в данном случае кого-то в больнице подкупили, то главный вопрос — не кого, а кто? Кому нужно было, чтобы маньяк сбежал? У него что, на свободе сообщники остались? — Что за чушь! — Не чушь, а ваша, господа офицеры, недоработка. — А меня все-таки интересует — кто, — сказал Павел упрямо. — Кто открыл изолятор? И вообще, столько совпадений… Он посмотрел на главного врача странным взглядом, очень странным. — Так это… — подала голос медсестра. — Может, просто штырек пальцами провернул? Бывают такие психи, сильные. Встречала я. — Да, это вполне может быть, — подтвердила заведующая. — Особенно, если пациент находится в измененном состоянии психики. — Ну все, все! — Павел вдруг хлопнул в ладоши. — Дискуссия окончена! Федор Сергеевич, мне позвонил наш общий знакомый… у него возник вопрос… — Да, конечно, — господин Конов сразу подобрался. — Коллеги, прошу меня простить, но «летучка» чуть задерживается… надеюсь, не надолго… — он покосился на майора. Уже войдя в кабинет, он неожиданно приоткрыл дверь, высунулся и поймал взглядом Марину. — Мне очень, очень хотелось с вами поговорить. Если возможно, дождитесь, пока весь этот бред закончится. Обещайте мне. — Как получится, — пожала она плечами. Ждать? Чего и зачем? Марина оглядела застывших в коридоре людей. Никто ни с кем больше не разговаривал. До чего же они все боятся, подумала она. Как бы от их вибраций здание не рухнуло. И красавчик Павел, между прочим, тоже чего-то боится, — сколько бы ни изображал из себя великого и ужасного… |
||
|