"Эшафот для авторитета" - читать интересную книгу автора (Тамоников Александр)

ЧАСТЬ II

Глава 1

Экстренное совещание у Эдуарда Генриховича Гофмана было назначено на 22.00, что сильно удивило тех, кому был направлен вызов. Обычно плановые совещания проводились еженедельно в среду, в 11.00. Но на этот раз, видимо, произошло нечто неординарное.

Вызвано это было следующим обстоятельством: после захвата героина Вахи Бокаева Гофман договорился об оптовой сделке по продаже товара с одной из столичных преступных группировок, главаря которой знал лично. И не просто знал, но и держал на крючке своего архива. Для доставки груза он отправил лучшего исполнителя, Владимира Топоркова, или Топора, с бригадой отборных бойцов, не раз проверенных в деле. Транзит осуществлялся автомобильным транспортом под безупречной маскировкой и надежным прикрытием. Караван Москвы достиг беспрепятственно. Груз складировали в условленном месте, о котором столичные партнеры знать не могли. Бригада во главе с Топором отправилась на отдых в снятую на окраине столицы квартиру. Оттуда Топор благополучно доложился. Утром должна была состояться встреча с покупателем, передача товара и получение денег. Так должно было быть! Но поздним вечером на квартиру нагрянул отряд столичного ОМОНа. Завязалась перестрелка, в результате которой все люди Гофмана полегли на «поле брани». Обо всем этом доложил человек, контролировавший проведение сделки, постоянно следивший за Топором и его людьми. Такие контролеры всегда выставлялись Эдуардом Генриховичем при серьезных делах. Так вот этот контролер и стал живым свидетелем кровавой бойни. О судьбе товара ему ничего не известно. Но Гофману было ясно, что он утерян навсегда. А это очень хорошие деньги. Эдуарда Генриховича сейчас мучил вопрос, случайным ли оказался инцидент с группой Топора, или в его команде завелся предатель. Противоположная сторона в деле замешана быть не могла, так как только утром Топор должен был известить ее о прибытии товара. Но если сделку сдали, то тогда менты должны были бы брать с поличным. С другой стороны, никто не знал о деталях и сроках сделки, кроме непосредственного руководителя, Топора. Он-то точно не мог сдать! Поэтому Гофман решил собрать всех, ибо подозревать в измене он имел полное основание любого. И лишь один человек не вызывал у Гофмана подозрений. Это старый его сокамерник, ныне добросовестный молчаливый садовник Сивый, Сурко Данила Матвеевич.

Каково было бы удивление Эдуарда Генриховича, узнай он о том, что Сивый уже второй год работает на заместителя начальника местной милиции. Удивился бы Гофман потому, что в преступной среде, где Сивый ранее занимал достойное положение, он всегда слыл человеком правильным и надежным. А «купил» его Костычев просто. Любимый внук и единственный на этом свете родственник Сивого Алексей попался на банальной краже. Вроде бы пустяк –  несколько лет условно, но полковник не упустил своего шанса, обещая навесить на Сурко-младшего столько всего, что хватило бы надолго упрятать того за решетку. Перспектива никогда больше не увидеть любимого человека сломала Сивого, и он согласился на сотрудничество с Костычевым в обмен на свободу внука.

Именно Сивый доложил полковнику о намечающейся операции, о которой самому Сивому рассказал Топор, уважавший заслуженного старика.

К назначенному времени в загородную виллу Гофмана начали прибывать вызванные лица.

Первым прибыл Мурат-Кули Карраев, туркмен по национальности, директор рыночного комплекса, одновременно руководящий всем, что связано с доставкой и распространением наркотиков.

Следом, с разницей в пять минут, –  Коротков Вениамин Александрович, директор фирмы «Гарпун», официально поставлявший рыбопродукты на рынок Карраева.

Последним прихал адвокат Гофмана, Борис Иосифович Огаревич.

Прибывающих встречали Хан, или Владимир Губин, в прошлом известный спортсмен, –  начальник личной охраны Гофмана, и Виктор Столыпин, помощник-референт хозяина.

Огромные, старинной работы часы пробили ровно 22.00. Дверь, откуда должен был появиться босс, оставалась закрытой. В помещении установилась глубокая, нервная тишина. Ощущение чего-то плохого будто витало в воздухе. И чем больше задерживался босс, тем сильнее оно становилось.

Наконец двери распахнулись. В кабинет стремительно вошел высокий худощавый мужчина, лет пятидесяти с небольшим. Густые черные волосы, уложенные в аккуратную прическу. Такие же черные, слегка прищуренные глаза. Нос с горбинкой. Ниточка рта. Одет он был также во все черное: от легкого свитера до начищенных до зеркального блеска полуботинок. На длинных музыкальных пальцах –  ни одного перстня или кольца. Тщательно и красиво обработанные ногти. Это и был Эдуард Генрихович Гофман. Все его движения были резки. Он энергично подошел к столу. Встал, опершись на него. Следовавший по пятам один из двух телохранителей быстрым движением успел убрать кресло. Затем оба охранника встали за спиной хозяина, скрестив сильные руки на груди.

Гофман обвел всех присутствующих, которые поднялись при появлении босса, пронзительно-мрачным взглядом. Коротко бросил:

— Садитесь!

Потом немного выждал и произнес:

— Господа! У нас чрезвычайное происшествие!

Присутствующие продолжали молчать, ожидая продолжения.

— Топор с бригадой отправился в мир иной!

— Как? Что? –  послышалось со всех сторон.

Гофман поднял руку. Возгласы прекратились.

— Объясни им все, Виктор, –  приказал босс помощнику.

Сам же оглянулся. Телохранитель тут же подставил деревянное кресло. Гофман сел, сцепив пальцы на уровне глаз, продолжая мрачным взглядом разглядывать своих подчиненных.

Референт босса, Виктор Столыпин, вышел к месту, откуда его могли видеть все.

— Позавчера, накануне дня выполнения миссии, ради которой Топор и был отправлен в Москву, местное отделение милиции вечером устроило проверку документов жильцов, снимавших квартиры на предмет регистрации. Квартиру для бригады снимал один из людей Топора. В ней на момент прибытия милиции находилась вся бригада. Естественно, ни о какой регистрации речи вестись не могло. Назревал конфликт. Уже само по себе такое количество мужчин в однокомнатной квартире вызвало подозрение участкового. Топор предложил ему деньги, чтобы «замять» конфликт. И участковый согласился. Взяв деньги, он с сопровождающими его ментами ушел. Но участковый оказался скотом. Он деньги взял, но вызвал подразделение ОМОНа. После ухода милиции Топор, видимо, отдал приказ быстро собраться и покинуть квартиру. ОМОН ворвался в хату. Один из наших выстрелил первым. Бойцы ОМОНа открыли огонь на поражение. Уйти кому-либо из наших не удалось, так как квартиру штурмовали и через дверь, и через окна. В результате Топор и его люди были уничтожены. У меня все.

— Кому что не понятно? –  спросил Гофман.

— Информация достоверная, босс? –  первым задал вопрос Коротыш.

— Абсолютно!

— А не могли менты взять кого-нибудь живым? А потом запустить «утку», что, мол, всех завалили?

— Я же сказал: информация достоверная, –  ответил, как обрубил, Гофман.

— Ну тогда, черт его знает! Непредвиденный случай. Выглядит все правдоподобно. В Москве такие проверки в порядке вещей. На каждом шагу, –  вступил в разговор адвокат Огаревич.

— Правдоподобно, говоришь? –  взглянул на него Гофман.

— Вас что-то смущает, босс? –  спросил Коротыш.

Гофман резко встал, проигнорировав вопрос и отбросив стул, поднятый тут же одним из телохранителей. Он медленно пошел по залу, сдвинув густые брови и что-то обдумывая.

— Разрешите, босс? –  решился прервать размышления Гофмана Хан.

— Говори!

— А не могли ментов предупредить о целях визита Топора в Москву? И разыграть сцену захвата, чтобы все выглядело правдоподобно?

— Ты кого-то подозреваешь?

— Нет, но разве такого не могло быть?

— Нет, не могло. Если среди нас завелся предатель и сбросил информацию ментам, то ребят не положили бы. Всех! След постарались бы взять, кого-то обязательно взяли бы живым. Чтобы раскрутить в дальнейшем. Для ментов исполнитель –  шавка, им заказчик нужен, организатор. А они, завалив бригаду, сами обрубили все концы.

— А если такой вариант, –  продолжал вслух размышлять Коротыш. –  Кто-то из наших все же сбросил информацию, ребят планировали взять живыми, но они оказали сопротивление.

— Что же ты сам тогда, в кабаке, в бой не бросился, когда тебе ногу прострелили? Ты же был вооружен. Почему не стрелял? –  Глаза Гофмана впились в Коротыша.

— В той ситуации, босс, я был под прицелом.

— Ну и что? Наши-то решили, по твоей версии, умереть, но не сдаться? Почему же сдался ты?

— Ну…

— Молчи! Если все было так, как ты нам пытаешься представить, то и захват производился бы иначе. Нет, думаю, наши огрызнулись и получили свое. Нелепый и несчастный случай!

Собравшиеся согласно и облегченно закивали головами. Вариант предательства не устраивал никого. Не хватало еще, чтобы Гофман назначил расследование.

Гофман же продолжил:

— Товар и деньги мы потеряли. И это урок для нас. Ты, Мурат-Кули, лично займешься опекой над семьями погибших. Так как за организацию дела отвечал именно ты. Проверю! Ты хотел что-то сказать? –  вдруг повысил голос Гофман. Карраев испуганно ответил:

— Нет, босс! Я сделаю все, как вы сказали.

— Не сомневаюсь. Итак, мы потеряли отменных бойцов, пусть земля им будет пухом. Нужна замена. Ищите и предлагайте кандидатуры, но не дай бог вам ошибиться в выборе, за каждого головой отвечать будете. Замену подготовить в течение трех дней. Все! Свободны! Хан, следуй за мной!

Не прощаясь, Гофман удалился из кабинета.

В комнате отдыха он присел в кресло, поднял вверх указательный палец. Телохранитель тут же налил двойную порцию виски и подал боссу.

Вошел Хан.

— Присаживайся!

Хан подчинился, устроившись на стуле возле стола и смотря преданным взглядом на хозяина.

— Отведи взгляд, Хан. Что ты, как пес, пялишься? –  приказал Гофман.

Он небольшими глотками пил виски. Допив бокал, бросил его телохранителю.

— Охрана свободна!

Телохранители вышли из комнаты.

— Хан! Что у нас с Гурамом?

— Сегодня сеанс связи, но уже поздно.

— Для кого?

— Простите, босс.

— Зови Али!

Хан ушел, чтобы вскоре вернуться с молодым человеком из охраны.

— Али! Ты сейчас должен позвонить отцу девочки.

— Я понял, хозяин!

— Следи за мной, если я что-то подскажу тебе. И понапористей, Али, понапористей, требуй немедленного выкупа, понял? –  Гофман коротко проинструктировал Али. Затем передал ему трубу сотового телефона.

Гурам ждал звонка весь день, но его не последовало, хотя время неуклонно приближалось к полуночи. Ни о каком сне он не думал.

— Салам, Гурам!

— Говори! –  не ответил на приветствие Гурам.

— Э-э? Что ты такой злая? Здороваться ни хочишь?

— Я же сказал, говори!

— Эта ты гавари, Гурам, чего надумал? Будишь платить или мне точить кинжал и гатовить ящык?

— Буду платить!

— Ай, маладесь! Джигит, клянус! Дэнги что? Денги так, пыл! Дочь –  другой дело. Правилно решил.

— Как будем делать дело?

— Сапсэм проста! К тибе придет чиловек. Скажит, от дочери, ты отдашь дэнги. Потом, через час-два, пиридет твой Тамар.

— Да? Ты за кого меня держишь, абрек? Твои условия мне не подходят.

— Моя знал, что ты так сказать будишь.

— Тогда какого хрена резину тянешь?

— Слюшай, Гурам, а что ты передлагаишь?

— Вы привозите дочь сюда. Здесь же и получаете деньги. И еще решим вопрос о друге дочери и моих людях.

— О своих людях забудь. О них Аллах позаботится. Друг твой Тамар могу отдать. Почему нет? Но ты не хочишь даже дочь получить. Как с тобой разговариват?

— С чего ты взял, что я не хочу дочь получить? Я же сказал тебе –  приведи ее, и я отдам деньги. И ты, клянусь, спокойно уйдешь отсюда. Если будет надо, мои люди довезут тебя до границы. Что тебе не нравится? А привезешь парня, заплачу и за него, о цене договоримся.

— Ты хитрая! Хочишь обмануть миня?

— Не веришь мне? Ну давай, звони тогда завтра, готовь новый вариант обмена. На твое предложение я не согласен.

— Я убью твой дочь, –  злобно прошипел голос в трубке.

И тут Гурам сорвался, кавказский темперамент дал о себе знать:

— Если ты, собака, сделаешь это, я найму столько киллеров, что они найдут тебя, шакал, и порежут на куски –  и тебя, и все твое племя, понял, пес?

— Ты так загаварил, да? Грозишься? Не надо мене грозит. Твой килер –  тьфу! Понил, ты?

Гурам с трудом справился с яростью, внезапно выплеснувшейся из него:

— Ну ладно, ладно, успокойся, погорячился. Извини, не хотел обидеть ни тебя, ни твой народ. Ты и меня пойми. Давай спокойно еще подумаем, найдем другие варианты, чтобы сделка состоялась честно! Деньги у меня есть, тебе волноваться нечего. И еще, я уже говорил, что готов выкупить друга Тамары. Сколько за него хочешь?

— Карашо! Ты пагарячился, я пагарячился, забудем слова. Они ничто. Завтра буду звонить, жди!

— Назови сумму за пацана! Слышишь меня?

— Ище милион!

— Ну, ты не подумал. За эту сумму он мне не нужен.

— А сколко дашь?

— Триста тысяч!

— Жди, завтра буду звонить, –  повторил чеченец, и связь прервалась.

Гофман, слушавший весь разговор и направлявший его, задумался. Он очень хорошо знал Гурама, знал его безграничную любовь к дочери, но и знал, КАКИМ может стать его старый друг, если перейдет к решительным действиям и пустит все свое состояние на поиск виновников похищения дочери. Тогда может произойти все, что угодно. Надо поторопиться! Поэтому следует срочно изменить тактику. Назначить условия «обмена» где-нибудь недалеко от границы с Чечней. Гурам вышлет туда бригаду. Его люди начнут готовиться к встрече, не доезжая границы. А вот встретить их следует недалеко отсюда где-нибудь на трассе вдоль реки. Место для засады там можно выбрать. И ударить по ним. Значит, чтобы люди Гурама оказались в нужном месте ночью, передачу Тамары надо назначить на утро, часов на десять. Затем, после завершения акции, убить Тамару и Романа.

Пусть Гурам бесится в бессильной злобе, как бесился он, Гофман, когда по приказу Гурама убили его сына. Коварство «чеченцев» сведет его с ума, а потом в дело вступят акционеры, кредиторы, конкуренты. Все это кончится петлей.

— Хан!

— Да? –  встрепенулся начальник охраны.

— Наутро, к 9.00, ко мне Быка.

— Понял!

— Иди!

Положив трубку, Гурам задумался. Если Гофман уже решил действовать, Сергею ничего не удастся. Даже внедриться в банду. Надо протянуть время, хотя бы на неделю-другую. Но как это сделать? Если только… Ну, конечно, Семен! Главный врач областной клинической больницы, его, Гурама, можно сказать, должник, ставший потом товарищем. Вот кто сейчас может реально помочь.

Гурам пролистал записную книжку, нашел нужный номер. Длинные гудки продолжались, казалось, вечно. Наконец Гурам услышал заспанный женский голос:

— Алло!

— Извините, пожалуйста, могу я услышать Семена Борисовича?

— Вы из больницы?

— Нет!

— Тогда, наверное, сошли с ума. На время посмотрите.

— Знаю я время, но, ради бога, разбудите Семена. Он мне очень нужен. Очень!

— Ну хорошо, попробую.

Через некоторое время:

— Да! –  Такой же, как у жены, сонный голос.

— Сеня! Это Гурам!

— Вот как? Давненько тебя не слышал и не видел. Какие-нибудь трудности, Гурам?

— Не называй, пожалуйста, при жене мое имя.

— Да она в спальне уже.

— Все равно. Слушай, Семен. У меня действительно большие проблемы. Нужна твоя помощь.

— Здоровье?

— Нет, другое.

— Говори, Гурам. Ты помог мне, я помогу тебе, если смогу.

— Сможешь, Сеня.

— Ну, тогда давай подробнее.

— Мне нужно попасть в больницу с серьезным диагнозом, где-то недели на две. Но чтобы все было чисто.

— Никаких проблем, Гурам. Организуем тебе сердечный приступ. Приходи завтра утром.

— Нет, нужно, чтобы я попал в больницу внезапно, сегодня же ночью.

— Так! Подожди! Слушай меня. Минут через пятнадцать вызывай «Скорую помощь», жалуйся на сильную непроходящую боль в сердце, понял?

— Да!

— Я за это время приеду в больницу. Там тебя и встречу. Лично осмотрю и пристрою, куда надо! Годится?

— Я буду в долгу у тебя, Семен!

— Нет, только в расчете. Подожди пятнадцать минут. Или нет –  лучше дождись моего звонка из больницы, я сам отправлю к тебе неотложку, так будет надежнее.

— Хорошо, спасибо, Семен!

— Не за что!

Утром Гофман ждал у себя Быка. Тот явился вовремя, точно в 9.00.

— Вызывали, босс?

— Проходи, присаживайся, разговор у нас долгим будет. Хочу сразу сказать, Бык, что после смерти Топора ты теперь у нас старший над всеми боевыми бригадами. Пройдешь испытание, и о твоем статусе будет объявлено всем. Ты получишь большие полномочия, Бык, ну и деньги, соответственно.

— Понял, босс, спасибо за доверие –  не пожалеете.

— Не сомневаюсь. А благодарить не за что. Заслужил работой своей. Подойдем к столу! Тебе уже сегодня предстоит дело.

Они подошли к широкому рабочему столу. На нем лежала крупная карта района.

— Читать карту умеешь? –  спросил Гофман.

— Да.

— Тогда смотри. Вот дорога, ведущая к чеченской границе. Нас интересует вот этот участок. –  Гофман чиркнул фломастером по карте. –  Знаешь это место?

— Это где болото? Знаю, там река идет вдоль дороги, на повороте болотистый затон. Мы с пацанами как-то там тусовались!

— Вот и хорошо! На этом участке, между холмом и затоном, надо устроить засаду.

— Против кого, босс?

— Вот тебе номера машин, запомни и оставь лист здесь. Машин может быть несколько. Твоя задача –  не пропустить их! Со склона ударишь из гранатометов, потом подключишь снайперов и бойцов. Валишь всех! Дорогу постарайтесь как-нибудь перекрыть с обеих сторон, чтобы не было свидетелей. Машины, убедившись, что в живых никого не осталось, –  в затон. Болото быстро затянет, не найдут. Тщательно уберешь следы за собой. Чтобы ни одного окурка, ни одной гильзы. За это головой отвечаешь. Вопросы?

— А если тачки бронированными будут?

— Тогда рубите им скаты, блокируйте двери и –  туда же, в затон.

— Могут не потонуть сразу.

— Герметизированный салон и воздушная пробка? Что ж, молодец, что подумал об этом. Хотя мне кажется, что все равно под своим весом они уйдут на дно, давай подстрахуемся. Возьмешь пару взрывчаток, разорвешь днище.

— Все понял, босс.

— Ребят подбери отборных, хотя маловато таких у нас осталось.

— Ничего, подберем.

— Сделаешь дело, каждому из бойцов –  по штуке баксов, тебе –  пять!

— Я понял, босс, –  повторил в который уже раз Бык. –  Разрешите выполнять?

— Выполняй! В 22.00 доложишь мне о готовности с места засады. Следующий сеанс связи после завершения акции. Иди! И помни о моих словах!

Бык, гордый повышением и довольный необычайно высоким гонораром, удалился готовить бойцов.

Гофман вызвал Али ближе к обеду. Проинструктировал его о новом варианте «передачи» Тамары и Романа.

— Настаивай на этом варианте –  он окончательный, понял? Звони!

Али набрал номер.

— Да, –  вдруг ответил чужой голос.

— Кто это? –  спросил Али, удивленно взглянув на хозяина. Тот показал –  продолжай.

— Это главный врач ОКБ.

— Какой такой О Ке Бе?

— Ты что, друг, с гор только что спустился, что ли? ОКБ –  областная клиническая больница.

— Мене больница не нужен! Гурам нужен!

— Так бы сразу и сказал. К сожалению, Гурам Гурамович не сможет с вами поговорить.

— Почему, слюшай. Да?

— Сердечный приступ у него, ясно? Утром доставлен к нам. «Скорой помощью». Жизни его ничего уже не угрожает, но где-то неделю как минимум ему придется у нас провести. Он передал мне сотовый телефон и предупредил о вашем звонке. Просил передать, что сделка состоится, только чуть позже. Все! До свидания. У меня хватает забот и без вашего Гурама!

Семен Борисович отключил телефон.

— Вот билят, босс! У него, как эта…

— Я все слышал. Сердечный приступ? Видимо, неслабо прихватило, раз медиков вызвал и загремел в больницу. Что же, это хорошо! Сердечко дает сбой. Так и до смерти недалеко, с сердцем не шутят. Эх, не помер бы раньше времени, не такой смерти я ему желаю. Иди, Али, занимайся своим делом.

Чеченец вышел. В комнате остались Гофман с Ханом. Эдуард Генрихович приказал:

— Быку –  отбой! Пусть занимается подготовкой бойцов.