"Доктор Джонс против Третьего рейха" - читать интересную книгу автора

3. РАЗВЕДКА КОРМИТ И ПОИТ

…открыл глаза.

Было утро. Кричали муэдзины и торговцы, гремели повозки и автомобили. Утро было поздним, все-таки на три часовых пояса сместились путешественники. Точнее, разница во времени составляла не три, а два с половиной часа, потому что в Индии местное время отличалось от поясного на полчаса. Лилиан и мальчик еще крепко спали, в тех же самых позах, что и легли, так и не сняв одежды – приходили в себя после изнурительных тибетских приключений.

В соседнем помещении бубнили голоса. Индиана энергично сбросил себя с кровати, ощущая с удовлетворением, что тело его вновь свежо и полно сил, а душа… впрочем, о душе он не думал. Итак, он встал и вышел на голоса.

– Есть какая-нибудь информация от союзников? – спрашивал господин Бирет. Эфенди восседал в углу на большой подушке, поджав волосатые ножки. Одет был по домашнему, в халат. Кроме него и секретарь-радистки Азизы в комнате находились еще две подчеркнуто восточные женщины.

– Англичане ничего не заметили, – ответила одна из незнакомых. – Французы видели транспорт, но проследить его не смогли.

– Ловим рыбу в воздухе note 22, – раздраженно прокомментировал майор. – Может, это мираж был?

– Шеф, – твердо сказала Азиза, – транспорт прилетел. Зря вы так о ребятах, они все сделали, что могли.

– Да, я понимаю… Лейла, что у вас?

– Русская резидентура спокойна, – вступила вторая из незнакомых женщин.

– Конкретнее, пожалуйста.

– У них серьезные внутренние проблемы, шеф. По непроверенным данным, товарищ Барковский отдал приказ приостановить строительство подземных этажей в новом здании консульства. Товарищ Измайлов вылетел в Европу, забрав с собой почти всех известных нам сотрудников. Дело в том, что сбежал Бояров…

– Второй секретарь?

– Да, скрылся в неизвестном направлении. Москва неожиданно вызвала его, якобы для награждения, ну и… Сами понимаете, что может означать такой вызов.

Вели Мелих Бирет понимающе кивнул:

– Говорите, всех агентов бросили на его поиски? Очевидно, товарищи испугались, что Бояров прихватил с собой рабочие чертежи подземных уровней нового здания. Это хорошо… Что японцы?

– Японцы сами пытаются выяснить, чей был самолет. Зато резко активизировались немцы и итальянцы.

– Немцы и итальянцы… – пожевал майор губами. – Значит, кто-то из них?

– Однако по известным нам адресам террористы не появлялись, шеф, – вновь включилась в беседу супруга хозяина дома.

– Мы знаем далеко не все адреса, мэм. Что ж, придется поработать…

– Доброе утро, – улыбнулся доктор Джонс всем присутствующим.

Господин Бирет развернулся к нему:

– Доктор Джонс, познакомьтесь, это прислуга моей жены, – он указал на присутствующих дам. – Отличные сотрудники. А с Азизой вы, кажется, уже знакомы.

– У Америки все отличное, – еще шире улыбнулся гость. – Что-нибудь случилось, друзья?

– Не волнуйтесь, доктор, обычное рабочее совещание. Засекли самолет, на котором в Стамбул прибыл отряд курдских боевиков. По чьему заказу и с какой целью осуществлена переброска, пока не ясно. Да вас, собственно, это никак не касается, это наши дела, не волнуйтесь…

– Я спокоен, как Мраморное море в штиль, – сказал Джонс.

Он выглянул в окно. Открывался изумительный вид на Босфор – паромы, лодки, тишь и гладь. Действительно – штиль. На той стороне была Азия: ничем, впрочем, неотличимая от этой стороны.

– Почему вы здесь обосновались, в европейской части? – продолжил Джонс. – Вон, какие там виллы, красота. Имиджу вашему, по-моему, больше бы подошло.

– Там слишком много казарм, нам это не подходит. А Пера – вполне респектабельное место… Вы вовремя проснулись, мистер Джонс, сейчас будем обедать.

Обед состоялся на общей половине дома, в том же помещении, где вчера вечером был ужин. На тех же циновках. Прямо на полу, как и полагается в респектабельных домах. Мисс Кэмден и мистер Лопсанг присутствовали – они поднялись сразу, едва запахло едой. А еда была хороша: студенистая пача, сделанная из коровьих ног и всевозможных приправ, плов с бараниной, лаваш домашней выпечки, ледяной айран, бьющий в самый мозг. Так называемые «прислуга» и «жена» остались на своей половине дома, то есть никто не мешал трапезе разговорами о семейных проблемах турецкого бизнесмена. Ели за большим металлическим подносом круглой формы, стоящим на смехотворно низкой деревянной подставке. Ели с помощью рук и кусков хлебной лепешки…

– Это что? – спросил доктор Джонс, указывая в одно из блюд. – Похоже, птица какая-то?

– Индейка, сэр, – с нескрываемой гордостью ответил хозяин. – Обратите внимание, а вот это кукуруза. Вы, господа, забыли, какой сегодня день?

– Какой? – мгновенно поджался доктор Джонс.

Подвох? Очередная неприятность? Оказалось – нет, даже наоборот.

– Сегодня День Благодарения, – с улыбкой напомнил майор. – Забыли, не так ли?

– Точно! – воскликнула Лилиан.

– Да уж, – согласился Джонс. – Работая на вас, эфенди, про любой праздник забудешь. К вашей индейке и кукурузе, пожалуй, не хватает бататов и тыквенного пирога, чтобы почувствовать себя, как на родине.

– Зато вся семья в сборе! – захлопала в ладоши Лилиан. – Тысячу лет не праздновала День Благодарения!

– Что за «благодарение» такое? – тревожно спросил Клопик, просыпав изо рта непроглоченный плов.

– Ничего страшного, парень, – Джонс положил руку ему на плечо. – Чисто американская блажь. Всенародная благодарность за щедрость земли, еще от первых поселенцев перешла. На обед готовят традиционные блюда, и обязательно собирается вся семья, где бы кто ни находился.

– А почему обязательно сегодня? – удивился Клопик.

Присутствующие разом заулыбались, умиленные детским вопросом.

– Потому что сегодня четверг, – терпеливо объяснил профессор. – Последний четверг ноября – День Благодарения, так уж заведено, ничего против этого не сделаешь, парень.

Он откинулся на локте и подумал: вот и заканчивается ноябрь. Как быстро бежит время. Последний четверг ноября. Америка, Америка, далекая земля… Земля, где праздник – четверг… Страна у пяти озер… Он вскочил, чуть не опрокинув пачу.

– Что случилось? – майор стремительно сунул руку за пазуху.

Доктор Джонс сел обратно.

– Ерунда, – сказал он. – Просто вспомнил о документе, который вы нашли у Иглвуда.

– Вы имеете в виду вашего отца, доктор?

– Ой, ну какая разница! Абрахам Иглвуд или Генри Джонс, как вам угодно. Питерс или Бирет – тоже разница небольшая. Я говорю о средневековом апокрифе, который вы мне показывали в Непале. Почему-то в последнее время он слишком уж часто мне вспоминается.

– Мне тоже не дает покоя эта бумажка, доктор, – задумчиво покивал майор. – Похоже, что немцы придают ей большое значение. Нам удалось найти дом, который снимал резидент германской разведки в Катманду…

– В Непале у немцев есть резидентура?

– О, еще какая! Клопик не даст соврать: настоящая сеть, в отличии от нашего детского сада. Да вы, кажется, лично знакомы с резидентом по Непалу. Его фамилия Хорхер, припоминаете?

Лилиан чуть не поперхнулась: очевидно, ей было что припомнить.

– Но я продолжаю. Мы нашли дом Хорхера и в отсутствие хозяина обыскали его. Так вот, помимо прочих интересных предметов ребята изъяли фотокопии того самого «апокрифа». Улавливаете мою мысль?

– Ваши мысли ясны даже этой жареной индейке, господин Бирет, – непринужденно пошутил Джонс.

Господин Бирет захохотал – так, что в комнату заглянул крепкий молодой человек из вчерашних попутчиков.

– Люблю людей с юмором, – сообщил хозяин дома, просмеявшись. – С вами интересно общаться, мистер Джонс, вы очень похожи на моего сына.

– На сержанта? – весело уточнил Джонс. – Если сравнивать, например, с вами, то на меня он больше похож, что да, то да.

Майор вдруг перестал жевать. Он медленно отставил свою миску в сторону и поднял на собеседника глаза. Взгляд его был полон непривычной тоски и боли. Он смотрел долго, решая, обидеться или нет. А Джонс что – ел себе, глядя по сторонам, ничего такого не замечал, ничего плохого в виду не имел… Разведчик опустил голову.

– Поздравляю, еще одна удачная шутка, – горько заговорил он, разглядывая свои пальцы. – Жена у меня, кстати, маленького роста – я говорю о настоящей жене, которая в Вашингтоне. И вообще, нет у нас в роду высоких. Рыжих тоже нет, а Чак почему-то рыжеватый. В кого он уродился?.. Не поверите, Инди, всю жизнь об этом думаю! Я, кадровый разведчик, за двадцать лет не смог решить простую задачку. То ли квалификации не хватает, то ли решимости…

– А может, веры? – предположила мисс Кэмден с нескрываемым сочувствием.

– Откровенно говоря, дорогая вы моя, только вера и спасает, – Уильям Питерс налил себе полную чашу айрана и залпом выпил. – Но хватит о грустном, – решительно встряхнулся он. – Раз уж мы заговорили о деле, доктор, давайте продолжим. Упоминал ли ваш продюсер из музея о том, где и когда пропал Генри Джонс?

– В Венеции. Двадцатого августа.

– Отлично. Двадцать пятого августа он звонил в американское консульство – здесь в Стамбуле…

– Двадцать пятого я получила от него телеграмму, что он вылетел в Непал, – вставила Лилиан.

– Значит, из Венеции отец зачем-то прилетел в Стамбул, – Индиана оглядел присутствующих. – Странное поведение, особенно если учесть, что он собирался переслать какой-то пакет мне в Чикаго, имея при этом наглость называть меня своим ассистентом.

– У вас нет никаких идей насчет того, что могло быть в пакете? – спросил майор.

– Не имею понятия. Ясно только, зачем ему понадобилась мисс Кэмден. Он собирался забрать обратно часть головного убора бога Ра.

– Это и нам ясно, дорогой профессор.

– Кстати, где мой «медальон»? – осторожно поинтересовалась Лилиан. – Он здесь, в доме?

– Реликвия переправлена в надежное место, нет причин беспокоиться, мисс.

– Я просто думала, что…

– Мисс обеспокоена совсем другим, – вежливо объяснил Индиана. – А именно, кредитоспособностью американского правительства.

– Вы получите свои деньги, – раздраженно ответил майор. – Сколько можно вас успокаивать? Три тысячи, надеюсь, вы еще не потеряли?

– Три тысячи? – спохватилась женщина и вдруг стал лихорадочно себя ощупывать. Все мужчины деликатно отвели взгляды. Кроме, разумеется, Клопика.

– Оставшиеся две тысячи я передам вам сегодня или завтра. Санкция из Вашингтона уже поступила.

В комнату торжественно вошел мужчина турецкой наружности и что-то произнес. Господин Бирет, моментально принявший подобающий ему облик, коротко ответил, так же по-турецки, затем перевел гостям:

– Повар спрашивает, можно ли подавать десерт.

– И вы разрешили? – заволновался Клопик.

– Да.

– Правильно.

Повар удалился, а Лилиан оповестила всех:

– О'кей, они при мне.

– Что? – никто ничего не понял.

– Ну, деньги, – обиделась женщина. – Сами же спрашивали.

– Держи крепче, – посоветовал Индиана, – не урони в айран.

– Есть еще кое-какая информация, – повернулся майор к доктору Джонсу. – Вам знакомо имя Маркус Броуди?

– Конечно, – удивился тот. – Почему вы спрашиваете?

– Этот человек настойчиво разыскивает вас, неоднократно приезжал к вам в университет. Утверждает, что вы просто позарез нужны ему. Кто он такой?

– Хороший старикашка. Друг отца, тоже бывший археолог. Они вместе учились, потом какое-то время работали вместе…

– Маркус очень привязан к профессору Генри Джонсу, – добавила Лилиан. – В отличие от сына Генри Джонса. Действительно друг.

– Никогда не понимал, чем это мой отец мог ему так понравиться, – пожал плечами Джонс-младший.

– Вопрос в другом, – майор сделал нетерпеливый жест рукой. – Чем вы лично понравились ему, ведь он специально приехал в Чикаго и, по моим сведениям, до сих пор там находится, ожидая вас. Наш сотрудник под видом старшего клерка из службы ректора пытался его расспросить, но мистер Броуди так ничего и не объяснил. Не помогло даже то, что сотрудник довольно убедительно притворился вашим другом. Что ему может быть нужно от вас, доктор Джонс?

– Понятия не имею.

– Опять никаких идей?

– По его словам, дом отца в Старфорде был чуть ли не перевернут вверх тормашками. Очевидно, теперь произошел поджег или, например, землетрясение. Если вам интересно, вызовите его сюда, в Европу. Оплатите ему дорогу, вам же это не трудно. Или вы хотите, чтобы я сам к нему слетал?

Майор нахмурился.

– Зря иронизируете, доктор, денег у нас как раз вечно не хватает. Те крохи, которые выделяет министерство ВВС и деньгами-то назвать нельзя… Обыск, говорите, был? Ладно, мы поможем Маркусу Броуди встретиться с вами лично, если ему так нужно.

– Я сейчас собираюсь идти на почтамт, – сообщил Индиана. – Бьюкенен мог уже ответить на мою телеграмму. Заодно попробую связаться с Броуди. Правильно?

– Вы совершенно правы, дорогой друг, – неожиданно громко провозгласил господин Бирет. Так же неожиданно к нему вернулся пронзительный, ужасающий акцент. И дальнейшие его слова оказались более чем неожиданными. – Да-да, вы правы! Именно реформы нашего великого Мустафы Кемаля-Ататюрка позволили Турции достойно войти в Европу. Султанаты треснули, как гнилой орех, муллы больше не смеют соваться в дела государства, система современного права ниточку за ниточкой рвет паутину шариата. Демократия – это моя власть. Я все отдам за нее, дорогой друг.

Индиана молчал, обескураженно почесывая подбородок. Сообразил, в чем причина такой перемены, только когда перед ним поставили новый поднос. Просто принесли десерт. Просто повар и его помощник, очевидно, по каким-то причинам не являлись сотрудниками американской разведки.

– Но, признайтесь, в глубине души вам жалко, что отменили многоженство? – невинно спросил Джонс.

– Гораздо больше мне жалко, что аннулировали иностранные концессии, – парировал господин Бирет, вновь становясь майором. – Однако продолжим разговор о делах. Итак, вы собираетесь выйти в город?

– Да! – с вызовом ответил доктор Джонс. – И я предполагал, что вы захотите мне воспрепятствовать…

– Ни в коем случае, – чисто по-американски улыбнулся Билл Питерс. – Аненэрбе не знает, что вы в Стамбуле, поэтому прямой опасности нет. Но я все-таки хотел попросить вас быть аккуратнее на улицах. Вы ведь, если не ошибаюсь, уже испытали на своей шкуре, что такое Третий Рейх.

Некоторое время все молчали. Возможно, вспоминали – каждый о своих испытаниях. Возможно, наслаждались вкусом шербета, разлитого по хрустальным вазочкам. Беседу возобновил Клопик:

– Эй, а что такое «Третий Рейх»? – спросил он, сыто отрыгнув.

– Не задавай глупых вопросов, – одернула его мисс Кэмден, воспитанная в викторианском духе.

– Отчего же глупый? – вступился за мальчика майор Питерс. – Между прочим, я и сам не знаю, что означает «Третий Рейх», почему нацисты так именуют свое государство. И буду очень благодарен, если присутствующие здесь специалисты мне это объяснят.

– Пожалуйста, – сказал доктор Джонс, допив свою порцию лакомства. – Ответ и прост, и одновременно сложен…

Завершить мысль ему не дали. Неслышной тенью вплыла супруга господина Бирета, она склонилась к мужу и что-то зашептала, сурово поджав губы. Лицо у того так же посуровело.

– Друзья, – объявил он, – эта новость касается и вас. В аэропорту Ешилькей видели Карла Хорхера.