"Костер Для Инквизитора" - читать интересную книгу автора (Мазин Александр Владимирович)

Глава пятая

Представительный мужчина расхаживал по комнате, тиская в потной руке телефон. Упитанный ротвейлер суетился вокруг, путаясь под ногами. Хозяин то и дело сердито отпихивал его ногой.

– Геннадий Витальевич! - оскорбленным тоном говорил мужчина.- Я не могу позволить, чтобы меня грабили.

– А я,- пробубнила трубка,- не могу перетрясти весь рабочий класс Ленинграда только потому, что вам этого захотелось! И я не понимаю, на чем базируется ваша уверенность, что грабитель - не переодетый боевик конкурента?

– На моем чутье,- сердито буркнул мужчина и пнул ротвейлера в бок.- На моем носе.

– Нет,- сказала трубка.

– Что нет? - переспросил мужчина.

– Нет, это значит, что ни мое ведомство, ни я сам, ни мои смежники не станем заниматься глупостями. Однозначно.

– Вы мне не верите! - воскликнул мужчина.

– Вам - верю. Вам, но не в вашего рабочего-террориста.- Возразила трубка.- Могу возместить ущерб.

– Обойдусь,- проворчал мужчина.- Всего хорошего, Геннадий Витальевич! Кинули нас,- грустно сообщил он ротвейлеру.- Ну и хрен с ним! Гулечка! - крикнул он.- Как там покушать? Мы с Козырем кушать хотим!

– Коз-зел! - со смаком произнес Чума, швырнул трубку и добавил что-то по-своему, выругался.

– Шифер? - уточнил Васек.

– Ну! Коз-зел!

– Бабки по новой требует?

Чума, играя желваками, популярно объяснил, куда и каким образом может идти Шифер.

– Ко мне тоже подъезжал,- поделился Васек.- Но я не лох. Взял, значит, взял.

И киздец.

– Во! - воскликнул Чума.- В цвет. Как будто один Шифер дурь толкает! Как будто я, в натуре, поставщика не найду!

– В шесть секунд,- согласился Васек.- И подешевле возьмешь. Но мне интересно, кто ж это рискнул здоровьем на нас наехать? Любопытно мне.

– Вот и займись,- сказал Чума.- Побазарь с кем надо. Так дела не делают.

– Опять те же пульки,- заявил майор Чувало, протянув коллеге акт экспертизы.- Характернейший почерк.

– Восемь плюс два получается десять,- произвел блестящий арифметический расчет его коллега.- Профессионал.

– Профессионал, который пользуется одним и тем же стволом? - усомнился Чувало.

– Ствол - минус,- согласился собеседник, тоже майор, но с более прозаической фамилией Иванов.- Отсутствие свидетелей - плюс. Точность стрельбы - тоже плюс. Прикинь, ни одного лишнего выстрела.

– Неверно,- возразил Чувало.- У двоих - ранение в руку.

– Еще один плюс! - с удовольствием произнес Иванов.- В обоих случаях убитые пытались использовать оружие.

– Резонно,- кивнул Чувало.- Свидетелей нет. Собаки след не берут. Кладет аккуратно, как хирург, и только бандитов. Служба?

– Сомнительно,- проговорил его собеседник, поморщившись, потер колено.

– Болит? - участливо спросил Чувало.

Два дня назад Иванов получил бытовую травму - упал с лестницы на мосту. А днем раньше в него стрелял из обреза наширявшийся азер - и промахнулся с пяти шагов. Второсортное счастье.

– Угу… Слишком разнокалиберная дичь. Семь пешек, два бригадира и только один чуть повыше рангом. К тому же все из разных группировок.

– Псих?

– Вот это похоже. Может, прокачать?

– По дуркам? - удивился Иванов.- Шутишь?

– А какие варианты?

– Подождем. Это же серийка.

– А статистика?

– А ты когда последний раз премию в руках держал?

– И то верно,- согласился Чувало.

«И он стал похож на пустой квадрат,

Но смеялся чаще, чем год назад,

Отпустил усы и крепко спал по ночам.

Он не думал о ней, он играл в футбол,

И играл на флейте. Он был - орел.

Но когда она улыбалась - всегда молчал.

Он истер подошвами свой предел,

Он извел себя, но остался цел И вполне доволен без малого шесть недель.

А потом в стене появилась дверь,

И оттуда выпрыгнул рыжий зверь

И сказал: «Пойдем. Нам нужно поймать форель».

И они пошли. И пришли к мосту.

И ловили рыбу, но всё не ту.

И лежало солнце на черных макушках гор.

И тянулось утро, как теплый воск.

И входило лезвие в рыбий мозг,

И сочились запахи, вязкие, как кагор.

Зверь, балуясь, лапой сбивал укроп,

Выгибался, бархатный морщил лоб,

Окунался мордой в прыгучую плоть воды,

И ревел, рывком разевая пасть.

И шалея, рыба хватала снасть

И взлетала - радугой в радужный влажный дым.

И цвела под пальцами рыбья плоть,

А ему казалось, что он - Господь.

Он взбивал ногой леденящую пену дна

И все длил и длил бесконечный день…

Даже зверь, умаясь, улегся в тень.

А спустя столетье из пены взошла она.

И швырнула галькой в его блесну.

Он взглянул на зверя, но зверь уснул.

Он взглянул на солнце - и то поползло в зенит.

А она, смеясь, выгрызала мед

Из пчелиных лапок. «Не спи! Возьмет!»

И тотчас меж пальцами вниз побежала нить.

«Ах какая рыба! Ты дашь мне… часть?»

Тут у зверя чуть приоткрылась пасть.

Он взглянул на щель, из которой текла вода, И поднялся, хрустнув коленом. «Дам».

Улыбнулся мокрым своим следам

И взошел на мост.

Она же осталась там».

Андрей украдкой потрогал верхнюю губу. Нет, усов он вроде не отпускал.

– Ты решил: это о тебе? - Наташа улыбнулась и отложила гитару.

– А разве нет?

– А разве да?

Она кошкой прыгнула ему на грудь, опрокинула на диван (Андрей не сопротивлялся), щелкнула ровными зубками:

– Р-р-р! А может, это про меня?

Руки Андрея нырнули под ее свитер.

– Мр-р-р,- мурлыкнула Наташа.- Нечестно!

– Я - охотник,- напомнил Андрей.

– Был.- Девушка ловко вывернулась из его рук, соскользнула на ковер, к изголовью.

– Есть! - Андрей выщелкнул уракен вправо - погасил свечу.

– Пижон,- прошептала Наташа.

– А хоть бы и так.

Он толкнулся спиной, перевернулся в воздухе и упал на ковер, рядом.

– Я - тигр! - Уткнулся лицом в упругий живот, прихватил зубами кожу.- М-м-м! Наташка, ты самый лучший деликатес в моей жизни!

– Это потому, что я тебя люблю, дурачок! Иди сюда, дай мне твои губы!

– Нечего! Я - хищник! А ты - моя добыча!

– Ты глупый волчонок… Молнию не сломай! Андре-е-ей!

– Зверь укрощен,- сообщил он, когда полчаса спустя они перебрались на диван.- Делай с ним, что хочешь.

– Скажи, как ты меня любишь?

– Я от тебя шизею! Наташка, ты мой ангел-хранитель!

– Да,- согласилась она.- Это правда… Охотник.

Запах конского пота ударил в ноздри. Лицо - к жесткой гриве, ветер - где-то над головой. И внизу, впереди - серое узкое тело, мелькающее в траве, петляющее между кустами, рыскающее из стороны в сторону.

– Ну давай, добрый, давай! - кричал Андрей в мохнатое конское ухо.- Давай!

Конь стелился над травой, птицей летел-парил над змеей-зверем. Настиг, обошел, серый метнулся в сторону, из-под копыт…

– И-и-я-о-ха-а! - нечеловеческий визг исторгся из груди Андрея.

Так конь кричит, вставая на дыбы, чтобы обрушиться на соперника.

Ах, как он прыгнул! На скаку, вниз, земля - прямо в лицо!

– И-и-я-а-о-ха-а!

Прямо на серое змеиное тело!

Ха! Глухой удар, хруст костей, нечеловеческий вопль боли. Покатились по земле, клубком, колени сдавливают горячие бока, как только что - бока скакуна, руки клещами вцепились в острые уши.

– Йа-а-а!

Остановились. Андрей - внизу, серое - сверху. Пыль. Запах пота. Запах раздавленной зелени. Саднящая боль в спине… И выворачивающееся из рук, оборачивающееся: из узкой серой морды - в узкое личико с большим ртом и огромными, шальными, пьянящими глазами. Волосы, удлиняясь на глазах, упали на лицо, мертвая серая шерсть осыпала щеки и бороду. Твердое, как дерево, зажатое между коленями тело зверя - упругое, гладкокожее, обжигающее даже сквозь холст.

– Ты ошибся, охотник…- ночной шепот, неуместный под сияющим оком Отца-Солнца.

Маленькие женские пальчики (черные крючья когтей - отмершие - потерялись в траве) - на потной мужской шее. Желание, жажда, боль - нестерпимы. Выворачивают, выгибают. Податливое тело, приникающее к самому естеству, сведенные судорогой колени разжимаются…

– Ты ошибся…

Рука, его рука соскальзывает вниз, ищет…

– Нет! Нет!

Визг, вопль, неверие, ужас в огромных, черных, как ночные озера, глазах - и знакомый хруст ножа, разрывающего плоть, живот, внутренности.

Андрей рывком сбрасывает с себя вспоротое от паха до грудины тело. Зияющая серая рана - ни крови, ни вони рассеченных кишок. Наступив ногой на мягкую женскую грудь, выдернув из ножен короткий прямой меч, он напрочь отсекает маленькую прекрасную головку.

Длинные волосы, запутавшиеся в траве, огромные глаза, полные слез.

– Ты ошибся, охотник…

Огромные встревоженные глаза.

– Опять, да?

Андрей встряхнул головой, отгоняя сон. Он все еще видел стремительно убегающее назад разнотравье и серую тень, струящуюся меж желтых и белых полевых цветов.

– Плохое, да? - Теплые ладони, поддерживающие его голову.- Уже прошло, Андрюша, ты уже проснулся, успокойся.

Наташа никогда не спрашивала, что ему снится. Понимала.

– Да,- согласился Ласковин.- Прошло.

Закрыл глаза и подумал:

«Вот и кончилась спокойная жизнь».