Глава 5

Наступило утро понедельника… До начала школьного фестиваля оставалась всего неделя, а вокруг до сих пор царили тишина и спокойствие. Собирается вообще эта школа фестиваль проводить, или как? Разве обстановка не должна быть немного оживлённей? От такого всеобщего пофигизма даже меня как-то не тянуло ничего делать. А когда я подошёл к классной комнате, меня встретил убийца последних крох моего настроения.

Около входа в класс меня ждал Коидзуми. Ты вчера протрепался битый час, и у тебя ещё про запас осталось?

— В 10-м «И» уже начались репетиции пьесы. Разумеется, я просто случайно проходил мимо.

Твоя девчачья физиономия — это последнее, что я мечтаю увидеть в такую рань.

— Ну что ещё? Только не говори мне, что эти твои идиотские пространства всё-таки появились.

— Нет, вчера — ни одного. Похоже, Судзумия-сан настолько расстроена, что у неё даже злиться сил не хватает.

Чем это она расстроена?

— Известно, чем… Ладно, раз не понимаешь, давай объясню. Судзумия-сан была уверена, что как бы не обернулось дело, ты всегда будешь на её стороне. Конечно, ты возмущался, но ведь ты единственный постоянно помогал ей. Что бы она не выкидывала, ты всегда её терпел.

Да о чём ты говоришь? Чтобы терпеть её выходки, нужно быть святым, вроде мучеников, что отдавали свою жизнь во имя господа. Дайте-ка повторю для протокола: я ни святой, ни великомученик, я самый обычный человек, вооружённый лишь здравым смыслом.

— Да что с тобой и Судзумией-сан творится?

В каком смысле, что с нами творится?

— Будь добр, пожалуйста, успокой её хоть чуть-чуть? Голуби пока что вполне безобидны, а вот если Судзумия-сан и дальше будет так же хмуриться, эти храмовые птички вполне могут превратиться во что-нибудь, совсем не напоминающее голубей.

— Во что, например?

— Если б я знал, я бы так не нервничал. Но, согласись, не очень приятное выйдет зрелище, если земля вокруг алтаря будет кишмя-кишеть ползающими туда-сюда скользкими щупальчатыми тварями?

— Затравим их солью.

— Это не устранит проблему в корне. Сейчас разум Судзумии-сан в некотором смысле в чистилище; до сих пор она старалась улучшить положение, работая над своим фильмом. Но с тех пор, как вчера она сцепилась с тобой, её энергия потекла совершенно в другое русло — из позитивного в негативное. С этим ещё можно было бы справиться, стабилизируйся обстановка, но если этого не произойдёт, могут возникнуть сложности.

— Короче, ты хочешь, чтобы я её утешил?

— Но это ведь совсем не сложно? Всего-то делов помириться с ней.

В каком ещё смысле помириться? Мы с ней не очень-то и друзья.

— Ась? А я-то всегда думал, что ты такой спокойный и разумный молодой человек. Ай-ай-ай, неужто я заблуждался?

Я промолчал.

Вчера я так взбесился потому, что не мог спокойно смотреть на то, как она издевается над Асахиной-сан… Отчасти… А может, виноват был недостаток кальция в организме. Перед сном я выпил целый литр молока, и к утру мой гнев на удивление неожиданно спал. Молоко, вероятно, сработало успокоительным.

Короче говоря, с какой это стати мне усмирять свою гордость, и браться приводить её в чувство? Как ни посмотри, трудно отрицать, что эта девчонка слишком далеко зашла.

Коидзуми издал урчащий смешок, как вгрызающийся в еду кот, и хлопнул меня по плечу:

— Ты к ней ближе всех — я на тебя рассчитываю.

Чтобы не встречаться взглядом с сидящей позади меня Харухи, я специально не оборачивался. Сегодня она, похоже, уделяла небесам особое внимание, поскольку большую часть времени она пялилась в окно. Так продолжалось до обеда.

Даже Танигути сегодня почему-то был переполнен ерундой.

— Ну и что это было за кино? Какого чёрта я тратил на него своё время? — сыпал он проклятиями, чавкая над своей едой. Харухи обычно в это время в классе не бывало, и сегодняшний день исключением не стал. Будь она поблизости, Танигути не осмелился бы заявить такое. Трусливое существо, говорит своё мнение во всеуслышание только тогда, когда ему за это ничего не будет.

— А всё твоя Судзумия. Говорю тебе, отвратительный выйдет фильм!

Мне, в общем-то, было бы абсолютно всё равно, я себя великим человеком не считаю, и не собираюсь оставлять своего имени в анналах истории. Моя роль с краю, я тихонько стою сбоку, и критикую всё подряд. Даже мамину еду, хотя сам и готовить-то не умею.

Но здесь я всё-таки не смог смолчать, и сказал:

— Только твоего нытья мне ещё и не хватало.

Танигути, да сам-то ты чем хорош? Харухи хотя бы участвует в школьном фестивале, пытается что-нибудь сделать изо всех сил, хотя в итоге всё равно всё кончится плачевно для окружающих. Но это же всё-таки лучше, чем сидеть и ныть целый день, как последний придурок. Кретин! Тебе надо извиниться перед всеми Танигути в Японии за то, что ты их тёзка, и позоришь их честное имя!

— Да ладно тебе, Кён, — попытался вмешаться Куникида, — Он просто срывает раздражение. На самом деле мы были бы не против и ещё пооколачиваться вокруг Харухи. Мы тебе страшно завидуем, Кён.

— В гробу мы ему завидуем, — бросив хмурый взгляд на Куникиду буркнул Танигути, — Меня в этот кружок придурков маслом не заманишь.

— Странно слышать это от того, кто согласился прийти на съёмки в ту же секунду, как его попросили. Разве не ты вчера носился с этой идеей? Даже отменил все намеченные планы на этот день.

— Кончай надо мной издеваться, уродище!

Так вот почему Танигути так злился. Он специально отказался от всех своих планов на тот день, и восторженно притащился помогать на съёмках, но попал хорошо если в один кадр, да ещё и чуть не утонул. Да уж, его стоит пожалеть, но делать это у меня сейчас нет никакого настроения, поскольку я зол не меньше его.

Лучше, чем кто бы то ни было, я понимал, что Харухин фильм был такой чепухой, что его никто бы и смотреть не стал. Она только и знала, что валить всё в одну кучу, не думая о последствиях, и поскольку мы просто снимали всё, что ей взбрело в голову, ни о каком сценарии даже речи не шло. К тому же, по-моему, у Харухи и таланта-то никакого режиссёрского нет, но поди ей об этом скажи… секунду, а чего я вообще злюсь-то из-за этого?

— Кён, слушай, Судзумия-сан сегодня, похоже, ещё сумрачней обычного; у вас там ничего не случилось?

Слушая вопрос Куникиды, я думал о своём.

Ведь я был в одной лодке с Танигути! Я всегда только выполнял её указания, а потом ругался на неё за её спиной. В этом парне, как в зеркале, я видел свои собственные черты. Иногда ругаюсь, иногда опускаю руки… такая уж у меня судьба. Но эту роль мог играть только я, и никто другой.

Даже еда казалась мне пресной, так я расстроился. Я чувствовал себя виноватым перед моей мамой, приготовившей мне этот обед. Чёрт, Танигути, ты придурок. Не начни ты говорить свои глупости, я бы не сделал то, о чём потом очень сильно пожалею.

Что же я натворил?

Я захлопнул свою коробочку с едой, и вылетел из класса.

Харухи была в клубной комнате, она подключала видеокамеру к компьютеру, и казалась очень занятой. Когда я внезапно открыл дверь, она от неожиданности вздёрнула голову. Что это у неё в руке, булочка с карри?

Булочка тотчас же полетела в сторону, а Харухи сделала какое-то движение руками за головой… по-моему. Её волосы свободно рассыпались по плечам. Не знаю, зачем она это сделала, но выглядело всё так, как будто бы она пыталась наспех распустить заплетённые на затылке волосы. Но я не заметил деталей, поскольку мне тогда некогда было раздумывать. Я выпалил, что собирался:

— Эй, Харухи.

— Чего?

Харухи, как котёнок, приготовилась обороняться. Я сказал, глядя ей в лицо:

— Давай сделаем хорошее кино!

Кажется, это называется «импульс», да? Человек вроде меня, наверное, поддаётся порывам эмоций дважды в год, вот я вчера и разозлился. Попался подходящий момент. А сегодняшний порыв был вызван Коидзуми с его недоговорками и видом идиотской рожи Танигути. К тому же мне было очень неловко и неспокойно из-за мрачного вида Харухи. Если б я дал этим чувствам развиться в себе, кончилось бы, наверное, тем, что я все окна в классе перебил, так что уж лучше я покончу с ними сейчас. И вообще, чего я должен оправдываться?

— Хмпф, — хвастливо сказала на это Харухи, — Конечно, сделаем. В конце концов, режиссёр же я. Успех у нас в кармане. Тоже мне, открыл Америку!

Во бесхитростная личность. Только я начал думать, что и она, всё-таки, способна на какие-то человеческие, достойные внимания, чувства. Впрочем, в сияющих загадочным блеском глазах Харухи вновь запылал огонь самоуверенности. Понятия не имею, откуда она берёт для него топливо. Она ведь примитивней некуда. Она вроде босса из ролевой игры, который всё кастует на себя лечебные заклинания, но, боже, какая мне разница. Баланс ей нужно довести до ума. Пускай выносит игроков одним ударом, и выбрасывает экран «Игра окончена»… что я несу, а? Да и вообще таких самоподстраивающихся игр не существует. В общем, я понятия не имею, что всё это значит, поскольку это ничего и не значит, но мне просто не нравится, когда Харухи выглядит мрачнее тучи, и я совершенно не хочу видеть её такой. Она создана для того, чтобы без оглядки мчаться вперёд, не имея впереди ни цели, ни смысла, ни пункта назначения. Если… если её путь однажды прервётся, она может необдуманно сделать что-нибудь… совершенно неправильное, вот и всё.

… так я тогда думал.

В тот же день, после школы…

— Получше ничего не мог придумать? — поинтересовался Коидзуми.

— Извини, — ответил я.

— Хотя ты, несомненно, и поднял ей настроение, но я бы предпочёл, чтобы ты сделал это… не создавая дополнительных трудностей.

— …Извини.

— Я-то надеялся, что положение нормализуется. А теперь всё вышло ещё хуже, чем было.

— …

— Даа, кота в мешке нам не утаить.

Я пребывал в раздумьях, Коидзуми уставился на меня своими тёмными глазами. Не то, чтобы он винил во всём меня лично, но его голос был очень печален. Значит, вот как получается? Всё вышло ещё хуже, чем было, и, кажется, из-за меня.

Почему? Да какого чёрта мне знать?

Повсюду вокруг цвели вишни. Это была та самая вишнёвая аллея на берегу реки, где Асахина-сан открыла мне свою настоящую сущность. Уточню, на всякий случай, время года: стояла осень. Какие-то остатки лета ещё витали в воздухе, но вообще-то японская вишня обычно цветёт весной. И если зацвести немного раньше, чем обычно, для вишни вполне приемлемо, то цветение с полугодовым опозданием — это просто ерунда какая-то. Вишни, как и само солнце, сошли с ума?

Под опадающими лепестками вишни только Харухины моторы работали вовсю. Асахина, в своём плотно облегающем костюме официантки, мялась и бесцельно бродила туда-сюда. Может, её выбили из колеи цветущие не в то время года цветочки?

— Кто бы мог подумать, что всё сложится точь-в-точь по моему. Только я собралась снимать сцену среди метели лепестков вишни! Какое удачное совпадение этот редкий метеорологический феномен! — сыпала Харухи, заставляя Асахину-сан принимать всевозможные позы.

Всё-таки, это было безнадёжной затеей. Стоит только поступить импульсивно, как ты же от этого и пострадаешь. Кажется, за последние шесть месяцев я должен был научиться этому на собственной шкуре.

И в голове у меня крутилось совсем не «какого чёрта я не поступил по-другому», нет, напротив — «какого чёрта я вообще за это взялся». Безусловно, очень неконструктивная мысль. Кто-нибудь, дайте мне пистолет! Настоящий пистолет, не эту игрушку!

Вишни начали цвести после полудня, а лепестки посыпались к вечеру. Местная телестанция назвала это «редким явлением»; как я хочу, чтобы они продолжали считать это просто случайной диковинкой. Свалите всё на изменение климата в последние годы, а?

— Кажется, Судзумия-сан так и думает, — сказал Коидзуми, шагавший плечом к плечу с Асахиной-сан. Вида стоящих вместе Коидзуми, с его деланной элегантностью, и по-настоящему красивой Асахины-сан, достаточно, чтобы привести в ярость всех мужчин в этом мире. Меня это совершенно точно раздражало.

Нагато, ничего не сказав про кружащиеся вокруг лепестки, наблюдала за цветами, у которых совершенно смешались биологические часы, со своим обычным отсутствующим выражением лица. Розовые лепестки приземлялись на её чёрной накидке, создавая необычный контрастный эффект. Интересно, Нагато про голубей знает?

— Точно! Давайте поймаем кошку! — внезапно произнесла Харухи, — Ведьме нужен прихвостень, а кто тут подойдёт лучше кошки? Так, где бы нам найти чёрного кота? И лучше презентабельного.

Минутку, разве Нагато не дьявольская волшебница?

— Какая разница? Вперёд! Всё равно я это так себе представляла. Где берут кошек?

— Разумеется, в зоомагазинах!

Удивительно, но Харухи пошла на уступки в ответ на моё обыденное замечание:

— Дикий кот тоже сойдёт. Иначе придётся брать кота в зоомагазине, а потом возвращать. Слишком хлопотно. Нет ли тут поблизости кошачьего обиталища, где можно кошек подобрать? Юки, есть что на примете?

— Да.

Нагато едва заметно кивнула, и тут же пошла вперёд, ведя нас за собой как какой-нибудь религиозный лидер прихожан к земле обетованной. Интересно, есть что-нибудь, чего она не знает? Если б пять лет назад я был с ней знаком, обязательно спросил бы, где мой потерянный кошелёк, а то там были все мои тогдашние сбережения, почти 500 йен[9].

Где-то пятнадцать минут спустя мы оказались на заднем дворе комплекса, где проживала Нагато. Газон здесь был аккуратно подстрижен, а вокруг росли деревья, загораживающие внешний обзор. Здесь собралась компания из нескольких кошек, на вид диких, но людей не чуравшихся. Когда я подошёл к ним, они не бросились бежать — может, они думали, что мы решили их покормить? Некоторые из них даже тёрлись об наши ноги и мурлыкали. Харухи подобрала одного из котов, и сказала:

— Неужто чёрных совсем нет? Ну ладно, тогда используем этого!

Кот был трёхцветным, и, очевидно, мужского пола. Но Харухи понятия не имела о том, какой редкий генотип имел наугад выбранный ею кот[10], и восторгов по этому поводу не испытывала.

— Вот, Юки, это твой напарник. Подружитесь с ним.

Нагато приняла кота с таким невозмутимым видом, как будто бы он был пачкой салфеток вроде тех, что раздают на улицах рекламщики. Кот тоже бровью не повёл, оказавшись у неё на руках.

Тотчас же приступили к съёмкам. Дело всё ещё было на заднем дворе жилого дома, так что место проведения съёмок, похоже, в этом фильме уже абсолютно ничего не значило. Моя камера и без того была набита всевозможными сценами, которые время от времени просто приходили режиссёру в голову. Ведь не я же отвечаю за увязывание всего этого в цельную историю, нет?

— Юки, нападай на Микуру-тян!

По команде Харухи Нагато как-то чудно присела и превратилась в злую волшебницу с котом на левом плече. Как ни посмотри, кот выглядел чересчур тяжёлым. Здорово, конечно, что он послушно вцепился в плечо Нагато, но от этого всё её тело перекосило на одну сторону. Чтобы кот не свалился, ей приходилось стараться изо всех сил, поддерживая равновесие. Оставаясь в такой неестественной позе, она махнула своей палочкой в сторону Асахины-сан:

— Получи.

Я так понимаю, из палочки Нагато в этой сцене должны были лететь какие-нибудь мега-лучи?

— …Кяяя! — завопила Асахина-сан, как будто бы страдая от ужасной боли.

— Отлично, снято! — довольно гаркнула Харухи, и я тут же прекратил записывать, а Коидзуми опустил отражатель, который держал в руках.

— Кот должен говорить. В конце концов, он же кот волшебницы. Погрозился бы чем-нибудь хотя бы.

Ну это уже просто маразм.

— Тебя зовут Сямисэн[11]. Эй, Сямисэн! Скажи что-нибудь!

Да как он тебе что-нибудь скажет? Хотя постойте: котик, умоляю, молчи.

Наверное, мои молитвы были услышаны, поскольку кот со зловещим именем Сямисэн болтать по-японски не стал, а вместо того принялся вылизывать свой хвост, полностью игнорируя команды Харухи. Так и должно было бы быть, но я всё равно вздохнул с облегчением.

— Всё идёт точно по плану.

Харухи пересмотрела отснятый сегодня материал, и счастливо улыбнулась, как будто бы её утренней депрессии и не бывало. Здорово, что она так быстро приходит в себя — хоть что-то в ней достойно восхищения.

— Кён, ты ответственный за кота, — Харухи сложила режиссёрский стульчик, и дала мне это безрассудное указание, — Смотри, следи за ним хорошенько, когда придёшь домой, поскольку он нам ещё нужен для дальнейших съёмок. Приручи его как следует! Заодно научи его паре трюков до завтра — через горящий обруч прыгать там, или что-нибудь такое.

Раз уж этот кот послушно вцепился Нагато в плечо, он должен быть достаточно умён и для фокусов, да?

— На сегодня всё, завтра у нас последний день съёмок! Сегодня всё прошло на ура, история приближается к кульминации, а все актёры в прекрасном расположении духа! Валяйте отдохните чуток, и сохраните хорошее настроение до завтра — оно нам понадобится!

Харухи взмахнула своим громкоговорителем, и распустила нас, а затем отправилась домой в гордом одиночестве, напевая закрывающую тему фильма «Блейд».

— Фух…

Мы с Асахиной-сан вздохнули, Коидзуми взял отражатель под мышку, и собрался уходить, а Нагато бесцветно, как ручка без чернил, таращилась на Сямисэна.

Я присел, и погладил кота по головке:

— Так держать, молодчина. Надо купить тебе кошачьей еды… или, хочешь, рыбки сушёной дам?

— Мне без разницы.

Глубокий мужской баритон произнёс эту фразу, но все вокруг меня молчали. Я увидел, что Коидзуми и Асахина-сан ошеломлены услышанным, и обернулся посмотреть на бесстрастное лицо Нагато. Все взгляды были устремлены к одной точке — к моим ногам.

Там, около моих ног, стоял, глядя на меня широко раскрытыми круглыми глазищами, кот.

— Эй! — воскликнул я, — Это ты была, Нагато? Я не тебе говорил, я коту.

— Я тоже так подумал, поэтому и решил ответить. Я что-то не так сказал? — поинтересовался кот.

— Да уж, вот это было неожиданно… — произнёс Коидзуми.

— Боже мой, настоящий говорящий кот… — сказала Асахина.

— … — промолчала Нагато, подбирая Сямисэна, который не замедлил высказаться.

— Не понимаю, что вас так потрясло, — объявил он, вцепившись когтями в плечо Нагато.

Вот ведь котяра… неужели все коты рано или поздно этим кончают?

— Не могу сказать точно. Понятие времени для меня пустой звук. Что есть настоящее? Что есть прошедшее? Для меня это бессмысленные вопросы.

Уже то, что он вообще говорил, было удивительно, а тут ещё — кто бы мог подумать — он ударяется в такие отвлечённые рассуждения. Только не зазнавайся, ты всего лишь комок шерсти. Продать, что ли, тебя с аукциона в интернете?

— Тебе, наверное, кажется, что я издаю звуки, похожие на людскую речь, но ведь и попугаи издают сходные звуки? Почему ты считаешь, что производимые мною звуки обладают смыслом?

О чём ты вообще говоришь?

— Потому, что мы с тобой беседуем, и ты ответил на мой вопрос.

— Может, моё мяуканье просто случайно совпало с тем, что ты хотел услышать в ответ.

— Если так рассуждать, то любой разговор между людьми можно считать бессмысленным.

Какого чёрта я веду такие серьёзные беседы с кошками? Бродячий кот Сямисэн облизал передние лапки и почесал себя за ухом.

— Именно. Ты вёл то, что могло показаться разговором, с этой девушкой, но нет никаких гарантий что она или ты сообщили друг другу то, что хотели сказать, — произнёс он своим глубоким голосом.

— Только потому, что говорить искренне или нет — каждый решает по ситуации, — ответил Коидзуми.

Ты-то хоть помолчи!

— Раз уж зашла речь… да, в этом есть смысл, — подтвердила Асахина-сан.

Пожалуйста, не могла бы ты понесоглашаться с котом вместе со мной?

Я осмотрел всех остальных котов на лугу, но, за исключением Сямисэна, они умели лишь мяукать да мурлыкать. Похоже, только этот котяра научился трепаться по-человечески. Как такое возможно?

Всё проделки этой чёртовой девчонки.

— Кажется, дела наши всё хуже и хуже.

Коидзуми изящно отхлебнул свой кофе-мокко, и продолжил:

— Похоже, мы недооценивали Судзумию-сан.

— О чём ты, — приглушённо спросила Асахина-сан.

— Мир созданного Судзумией-сан фильма начал становиться частью этой реальности. Выдуманные ею детали фильма проявляются в нашем мире, и становятся его элементами. Асахина-сан, например, начинает стрелять лазерами, а коты говорят. Если она внезапно заявит: «Хочу снять сцену падения на Землю гигантского метеорита», может упасть и метеорит.

Сейчас все четыре члена «Бригады SOS», за исключением Харухи, собрались в кафе перед станцией. Коидзуми предложил собрать чрезвычайное совещание касательно Харухи, на что мы все согласились. Похоже, дела выходят нешуточные. На первый взгляд мы могли бы показаться кучкой весело болтающих между собой старшеклассников (хотя весёлым был один Коидзуми), но на самом деле мы были чем-то вроде кучки подозрительных проходимцев, задумавших лишить Защитницу Правосудия её супер-способностей. Кстати, мы выпустили Сямисэна погулять на лужочке рядом, специально предупредив его, чтоб он молчал и не отвечал ни на чьи вопросы. Кот, похоже, не сильно огорчился, ответив только: «Ладно». Потом он тихо уселся в тени дерева около дороги, и проводил нас взглядом.

— Что теперь с нами будет…? — испуганно спросила Асахина-сан. Бедная девочка выглядела очень обеспокоенной, поскольку на её долю постоянно выпадали ужасы Харухиного фильма. Нагато, всё ещё одетая во всё чёрное, сохраняла отсутствующее выражение лица.

Коидзуми медленно хлебнул свой тёплый кофе с молоком, и сказал:

— Всё, что я могу сказать — Судзумию-сан нельзя оставлять без внимания.

Одним глотком я проглотил ледяную воду, поскольку свой стакан яблочного чая я уже выпил.

— Так мы что, даже не будем пробовать её остановить?

— Да кто её остановит, когда она взялась за свой фильм? Я не рискну.

Я тоже.

Как только Харухин мотор заведён, он будет работать без остановок, пока она сама его не выключит. Сломайся эта штуковина — и Харухи окажется рыбой, выброшенной на берег. Если проследить её генетическую родословную, наверняка можно найти следы ДНК тунца и скумбрии.

Нагато, кажется, даже и не утруждала себя размышлениями, молча попивая свой чай с миндалём. Может, её это и вправду не волновало, а может она уже давно всё поняла, и думать ей больше было незачем. Впрочем, вероятнее всего, что она просто не из речистых. Даже проведя с ней шесть месяцев, я с трудом понимаю, что у неё на уме.

— А ты как, Нагато? Что обо всём этом думаешь?

— …

Нагато поставила свою чашку на поднос, не издав не звука, затем плавно повернулась, посмотрела на меня и сказала:

— Судзумия Харухи не исчезнет из этого мира, как в прошлый раз.

Какой спокойный, ровный голос.

— Объединение организованных информационных сущностей считает это достаточным.

Коидзуми изящно положил руку под подбородок, и сказал:

— Но это обернётся проблемами.

— Не для нас. Мы с удовольствием исследуем изменения объекта наблюдения.

— Вот как?

Коидзуми тут же потерял интерес к Нагато, и повернулся обратно ко мне:

— Итак, весь вопрос в том, к какому жанру нам следует отнести творение Судзумии-сан.

Чёрт, опять его понесло бог знает куда.

— Строение этой истории можно условно разделить на три части. Во-первых, она начинается в определённой замкнутой связности. Во-вторых, она ломает эту связность, и образовывает новую. И, наконец, она восстанавливает сломанную связность в её оригинальной форме.

Как я и думал, он затеял длиннющую речь на марсианском, послушав которую, люди подумают только «Что за бред он несёт?» Асахина-сан, слушать эту чепуху с серьёзным видом совсем не обязательно!

— Поскольку мы существуем в пределах этой замкнутой связности, если мы хотим исследовать наш мир, мы должны или думать рационально, или доверять наблюдениям.

Тогда что такое эта твоя связность?

— Можешь думать о ней, как о реальности, в которой мы сейчас находимся. Это мир устроен так, что в нём можем существовать мы в нашей текущей форме. С другой стороны, фильм, который снимает Судзумия-сан, для нас фантастика.

А ты что, сомневался?

— Но настоящая проблема в том, что события, происходящие только в фантастических мирах, уже затронули и нашу реальность.

Глаза Чудо-Микуру, голуби, цветущая вишня и, теперь, кот.

— Мы должны предотвратить дальнейшее расползание выдуманного мира по нашей реальности.

Мне всегда казалось, что Коидзуми чересчур восторженно болтает обо всей этой ерунде, слишком уж он весёленький. В противовес ему я решил сделать угрюмую физиономию.

— Создание этого фильма сработало как фильтр, давший возможность Судзумии-сан использовать свои способности. Чтобы предотвратить это, мы должны заставить Судзумию-сан понять, что «это всё выдумка». Потому, что сейчас она неосознано смешивает черты фантазии и реальности.

Да ты просто зажёгся этой идеей, я смотрю!

— Нам нужно найти логическое обоснование для того, чтобы доказать нереальность выдуманного мира. Мы должны убедиться, что это кино будет закончено разумным образом.

— Ну и как ты собираешься приводить в норму говорящих кошек?

— Приводить в норму — не лучший термин. Ведь если всё останется, как есть, у нас будет мир, в котором нормальными будут говорящие кошки. Но в нашей реальности кошки не говорят. Если все будут считать говорящих кошек обычным делом, последствия будут ужасны: ведь в нашем мире кошки просто физически не могут разговаривать.

— А пришельцы, путешественники во времени и экстрасенсы? Они тоже в нашем мире не существуют?

— Нет, конечно же, они существуют, куда они денутся. В нашем мире это самая обычная вещь, но шутка в том, что мы не должны дать Судзумии-сан узнать об этом.

Да что ты?

— Давай-ка взглянем на мир глазами наблюдателя со стороны. Если верить Харухи, которая считает, что «реальный мир» — это тот, который когда-то считал реальным миром ты — то есть, вселенная без сверхъестественного, где нет никаких пришельцев, путешественников во времени и экстрасенсов — то эта реальность, в которой сейчас находимся мы, будет выглядеть для постороннего наблюдателя миром выдуманным.

И что, этот наблюдатель и есть тот настоящий бог, о котором ты говорил?

— Но это только если смотреть со стороны. Ты же лично убедился, что сверхъестественное на самом деле существует в этом мире — например, мы с Нагато-сан. Поскольку мы существуем, тебе приходится включать нас в рамки связности этого мира. Я уверен, что ты пересмотрел свою точку зрения на вселенную за прошедший год.

Может, лучше б я никогда этого и не делал.

— Нуу… Да, пожалуй, так можно сказать: сейчас Судзумия-сан думает примерно так же, как ты год назад. Другими словами, она ещё не сменила свою точку зрения на состояние вселенной. Может, она и утверждает обратное, но в глубине души она не верит, что сверхъестественное действительно существует. Возьмём, для примера, виденное ей: она сочла появление Аватаров в закрытой реальности сном. Поскольку сны — это выдумки, реальность этого мира осталась неизменной.

Мы всё время только и делаем, что сохраняем её неизменной.

— Правильно, таким образом, мы можем не беспокоиться, что эта выдумка проявит себя в реальности. Но если Судзумия-сан сочтёт происходящее фактом, говорящие коты прочно займут своё место в нашей реальности. Поскольку в существующем мире коты не говорят, чтобы дать им возможность стать частью настоящего, придётся переделывать мир. Нужен Судзумии-сан мир, в котором коты говорят? Не думаю, что она превратит вселенную в совсем уж полное сумасшествие, поскольку, судя по её образу мыслей, для неё это будет проблематичным. Однако вполне возможно, что наш мир просто станет миром фантастики, в котором совершенно необязательно объяснять, почему коты умеют говорить. Говорящие коты существуют — вот, что для неё главное. Вопросов, почему они существуют, уже не будет, поскольку в новом мире говорить для кошек будет совершенно естественным.

Коидзуми поставил свой кофе-мокко, и поигрался пальцами с краем кружки, сказав:

— А это очень неприятно, поскольку будут ниспровергнуты все известные человечеству представления. В некотором роде я уважаю то, как человечество наблюдает и делает выводы. Но на одних лишь наблюдениях не сделаешь заключения о том, что в этом мире коты могут говорить — без внешнего влияния прийти к таким выводам невозможно. Это очень странно, что в нашем мире существуют говорящие коты.

Ну а своё существование ты тогда как объясняешь? Чем экстрасенсы лучше говорящих котов?

— Ты прав, для этого мира мы остаёмся аномалией. Мы не вписываемся ни в какие известные законы этой реальности. Мы существуем только благодаря Судзумии-сан. С котом всё то же самое: поскольку Судзумия-сан хочет, чтобы он появился в её фильме, кот существует. Судзумия-сан пытается создать связующее звено между этой реальностью и фантастическими деталями создаваемого ею фильма — так я это себе понимаю.

Давно пора кончать с пониманием, и придумать, что нам теперь делать!

— Вот поэтому нам и нужно определить, к какому жанру относится её кино.

Эх, как бы я хотел, чтобы он был поделикатней. Конечно, очень здорово демонстрировать окружающим, как ты умеешь разводить длинные речи, но надо ж и о публике думать! Твои бесконечные излияния ещё скучнее еженедельных выступлений директора школы на утренниках. Ты посмотри, даже Асахину-сан с толку сбил.

Но Коидзуми не собирался останавливаться:

— Если всё произошедшее случилось в выдуманном мире, совершенно не обязательно объяснять, почему кот вдруг заговорил, а Асахина-сан принялась стрелять лучами из глаз. Ведь в этом мире всё так и должно быть.

Я глянул за окно, чтобы убедиться, что Сямисэн ешё там.

— Но поскольку для появления говорящих котов и «Удара Микуру» существует причина, то с тех пор, как они появились, есть возможность, что однажды кто-то эту причину обнаружит. Реальность, в которой коты говорят, а Асахина-сан стреляет своими лучами, уже существует, просто никто её пока не заметил — однако рано или поздно её существование будет доказано. И в этот самый момент наш мир необратимо изменится. Нам придётся перестраивать все свои представления о мире, с того мира, где паранормальных явлений не существует, на тот, где они вполне обычное дело, поскольку мир, который мы когда-то думали, что знаем, окажется в этот момент выдуманным миром.

Я тяжело вздохнул. Неужто этого парня ничем не заткнуть?

Короче говоря, ты пытаешься сказать вот что: нам нужна удобная причина, чтобы объяснить появление говорящих котов. Но, прошу прощения, а как ты объясняешь сущестовавние себя, Нагато или Асахины-сан? Разве вы с ними не представители сверхъестественного?

— Для тебя, наверное, да, но объяснениями тут уже не поможешь. Для тебя мир уже изменился. Ведь мир, который ты знал, когда перешёл в десятый класс, совсем не похож на тот, что ты знаешь сейчас? Твоё представление о мире необратимо изменилось. Разве ты не сталкивался с другими реальностями? Разве не убедился, что люди вроде нас действительно существуют?

— К чему ты всё это?

— Давай вернёмся к обсуждению самого фильма: кино, которое пытается снять Судзумия-сан, наверное, можно считать научной фантастикой. В этом фильме не объясняется, почему коты говорят или почему Асахина-сан и Нагато-сан обладают магическими способностями. Всё выглядит так, как будто это само собой разумеется.

И что, всё, что от нас требуется — это придать какой-нибудь смысл существованию одержимого кота, официантки из будущего или дьявольской пришелицы?

— Не совсем, поскольку, придумав для них raison d'etre, мы навлечём проблемы на настоящий мир. Если, просмотрев этот фильм, наблюдатель поймёт, что мир изменился, существование таких явлений станет обещпризнаным, и наш мир превратится в другой, где болтать по-человечески для кошек обычное дело. Я бы не хотел, чтобы наш мир становился ещё запутанней, чем он есть.

Да я бы тоже. Единственная, кому наплевать, это, наверное, Нагато со своими людьми.

— Я уже говорил, что нам нужно определиться со вселенной этого фильма. Всё, что от нас требуется — просто спросить её, что за кино мы снимаем. Если мы чётко определим, в какой вселенной всё происходит, это должно развеять все вызываемые фильмом вопросы о загадках и паранормальных явлениях, и вернуть искажённый мир в его исходное состояние. Есть один трюк, который позволит нам восстановить мир, когда он будет на грани гибели, и придумать адекватное объяснение всевозможным загадочным событиям.

И что это за трюк?

— Дедукция, обычная дедукция поможет нам. Как только мы обставим всё определённым образом, сюрреалистические сцены будут отвергаться зрителем со словами «так не бывает», а на паранормальные события никто не будет обращать внимания. Всё, что требуется — просто представить говорящего кота и смертельные лучи Асахины-сан какой-нибудь замысловатой мистификацией, и наша реальность останется неизменной. Я прав?

Местная официантка явно чувствовала себя в затруднении, глядя на костюм Асахины-сан, но она всё-таки сделала вид, что ничего не заметила, и собрала пустые стаканы. Коидзуми дождался, пока она ушла, и продолжил:

— Разумеется, говорящий кот выходит за рамки здравого смысла, но существует. Другими словами, происходят явления, которых происходить никак не должно. Для нашего мира это очень неудобно.

Он сбил пальцами капли воды на своём стакане, и сказал:

— Чтобы решить эту проблему, кино должно иметь осмысленную концовку. Такую, которая будем приемлема для кого угодно — даже для Судзумии-сан. Концовку, которая увяжет существование говорящих котов, путешественниц во времени и дьявольских пришелиц с нашим миром.

— И что, есть такая концовка?

— Конечно! Всё проще простого. Нам только и нужно, что придумать в ней удобное объяснение всем произошедшим до этого необъяснимым явлениям.

Ну и что у тебя за объяснение?

— Это всё был просто сон.

— …

Наступила мёртвая тишина. Немного спустя, Коидзуми добавил:

— Я не шучу…

Я пренебрежительно глянул на этого кадра, разглаживающего пальцами пробор в волосах, и сказал:

— Думаешь, Харухи проглотит такое объяснение? Она всерьёз хочет победить на конкурсе, и ей наплевать, реальны события в фильме или нет. И тут вдруг появляешься ты, и предлагаешь объявить всё сном? Какой бы она ни была дурной, такую чепуху в свой фильм она не допустит.

— Конечно, я принял её чувства во внимание, раздумывая над концовкой, просто для нас это самый удобный выход. Объявить, что весь этот фильм лишь сон, мистификация, выдуман от начала и до конца — это лучшее, что мы можем сделать.

Ты-то может быть… впрочем, и для меня это, наверное, не худший выход, но что о таком повороте дел скажет Харухи? Она ведь наверняка уже выдумала какую-нибудь внушительную концовку, которой была бы очень довольна.

К тому же, у меня никакого желания снова связываться со снами. И совершенно неохота выслушивать твои долгие и ужасно скучные словоизлияния.

По пути домой я решил заглянуть в магазинчик еды для животных. Я купил самую дешёвую кошачью миску, какую-то кошачью еду по специальной цене со скидкой, и попросил чек на выходе. Сямисэн умывался передними лапками и смотрел на меня. Как только я двинулся с места, кот поспешил за мной.

— Теперь послушай-ка. Когда мы придём домой, не произноси не слова и веди себя так, как положено котам.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду под тем, как положено котам, но раз ты просишь, мне придётся подчиниться.

— Слушай, просто не разговаривай со мной. И отвечай на все обращения «Мяу».

— Мяу.

У сестрёнки и мамы глаза на лоб полезли, когда они увидели, что я притащил домой дикого кота. Пришлось оправдываться заранее придуманной отговоркой: «Хозяин уехал по делам, и попросил меня за ним присмотреть». Это они распрекрасно проглотили, особенно сестра, которая с готовностью принялась играться с Сямисэном, а дьявольский котяра в ответ замурлыкал. По-моему, это как-то не вяжется с твоим кошачьим обликом?

После довольно спокойно проведённой ночи надо было возвращаться в школу. Мне не хотелось оставлять Сямисэна дома, так что я захватил его с собой. Когда я попытался заставить его спрятаться в портфеле, Сямисэн заполз внутрь, гордо ответив «Да будет так». Пока до школы не дойдём, он у меня и носа не высунет!

До школьного фестиваля оставалось всего несколько дней, и атмосфера в школе постепенно начала оживать, как будто синхронно с возрастанием энтузиазма Харухи. И куда делось вчерашнее безразличие?

Ранее утро было наполнено звуками музыкальных инструментов и голосами поющих, повсюду сновали школьники, развешивая таблички и объявления. Местами шатались даже личности в разнообразных чудаковатых костюмах, бог их знает, для каких мероприятий выдуманных. В такой суматохе не было бы ничего странного, если бы в толпе затесалась пара-тройка слайдеров из параллельной вселенной. И только ученики десятого «Д» не проявляли никакого энтузиазма. Может, это Харухи у них весь задор выпила?

Когда я вошёл в класс, я обнаружил, что Харухи уже сидела за своей партой и энергично что-то писала.

— Так ты всё-таки решила написать сценарий? — спросил я, подходя к своему столу. Громко гудя что-то себе под нос, Харухи задрала подбородок, и ответила:

— Конечно нет! Это рекламный плакат к нашему фильму!

— Дай глянуть!

Она схватила свой блокнот, и поднесла его к моему лицу:

На бумаге были написаны эти вот провокационные слова и ещё что-то насчёт того, что конец года уже на носу. Мне-то всё равно, но разве такая реклама не введёт людей в заблуждение, заставив думать, что в фильме участвует только Асахина-сан? Если кто-нибудь на самом деле сможет понять, что у нас за фильм, по одной этой рекламке, я взгляну на него с новым уважением. Потому, что сам я толком не понимаю, что мы за кино снимаем, да и шансов высказать своё мнение на этот счёт у меня никогда не было. Наверное, даже Харухи ни в чём не уверена. Зато, кстати, с неё станется написать вон сколько слов для листовки.

— Я сделаю копии этой бумажки, и буду раздавать их у входа в школу на фестивале. Ммм, великолепно выйдет! Не думаю, что Окабэ будет возражать, если я появлюсь на фестивале в костюме девочки-зайчика.

Нет, я думаю, что он всё же будет возражать. У нас тут обычная окружная старшая школа, какие-никакие, а определённые порядки здесь есть. Лучше кончай создавать лишние причины для головной боли школьному деканату!

— К тому же, Асахина-сан будет помогать с подготовкой забегаловки в своём классе. Не говоря уже о том, что и у Коидзуми с Нагато найдутся в своих классах свои дела. Мы с тобой единственные будем свободны.

Харухи взглянула на меня с подозрением:

— Хочешь сказать, ты предлагаешь нарядить тебя девочкой-зайчиком?

Да как такое вообще возможно? Тебя и одной хватит. А я постою где-нибудь сзади, подержу ради тебя табличку с рекламой.

— Кстати говоря, ведь до школьного фестиваля в субботу и воскресенье осталось всего несколько дней. Ты следишь за временем?

— Конечно, слежу.

— Да что ты? А глядя на твою расслабленность, я уж думал, что ты даты перепутала.

— Какую ещё расслабленность? Не видишь, что ли, как я стараюсь выдумать ещё какие-нибудь завлекающие речи?

— Разве кроме рекламы тебе уже больше нечего делать? А когда фильм заканчивать будем?

— Скоро. Осталось всего несколько дублей, потом соединить все сцены вместе, потом только добавить музыку и спецэффекты, пройти пост-продакшн, и всё готово.

Вот это да. А я-то думал, что число оставшихся дублей в разы превосходит число уже отснятых. Что за кино в голове у этого режиссёра, а? Не говоря уже о том, что нам, кажется, потребуется ещё больше времени на пост-продакшн. Очень надеюсь, что я ошибаюсь на этот счёт.

На перемене между третьим и четвёртым уроками:

— Кён-кун!

Её голос был так громок, что мог поднять всех в кабинете на воздух. Инстинктивно я обернулся на возглас, и увидел Цурую-сан, просунувшую свою голову в двери класса. За ней едва виднелись мягкие волосы Асахины-сан.

— Пойди сюда.

Я вскочил, как будто бы вздёрнутый улыбкой Цуруи-сан. Харухи следовала своей традиции исчезать из класса на переменах, так что её рядом не было. Наверное, шатается где-нибудь по школе. Это был замечательный шанс.

Я вышел в коридор. Цуруя-сан тут же дёрнула меня за рукав, и объявила:

— Микуру надо тебе кое-что сказать!

Асахина-сан с дрожью протянула мне маленький кусочек бумажки:

— Это… Мм, это льготный билет.

— Это билет в лапшичную нашего класса! — пустилась в объяснения Цуруя-сан.

Я тут же принял подношение. Наверное, это льготный купон, или что-нибудь такое. Если верить напечатанному на вырезанном из бумаги талоне, с ним я мог получить тридцатипроцентную скидку на лапшу.

— Приходите с друзьями,

Асахина-сан низко склонила голову, а Цуруя-сан улыбнулась, широко раскрыв рот, как персонаж комиксов.

— В общем, вот! Пока! — объявила она, и отчалила. Асахина-сан, было, последовала за ней, но вдруг решительно подскочила обратно ко мне. Увидев это, Цуруя-сан хихикнула, и остановилась подождать, пока мы закончим.

Асахина-сан сцепила пальцы, и сказала мне:

— …Кён-кун,

— Да?

— Насчёт того, что говорил Коидзуми, я думаю, тебе лучше ему не верить… Может, ты теперь решишь, что мы с ним не ладим… мм, мне тоже не нравится об этом говорить, но всё же…

— Ты про то, что он считает Харухи богом?

Ну если ты об этом, то не беспокойся: я и так ему не верю.

— Я, мм… у меня на этот счёт ддд… другая точка зрения, в смысле, мм… объяснение, не такое, как у Коидзуми.

Асахина-сан вздохнула, и посмотрела на меня широко открытыми глазами:

— Несомненно, Судзумия-сан обладают силой менять «настоящее», но я не думаю, что она способна перестроить мир с нуля. Этот мир был таким с самого начала, он не был создан Судзумией-сан.

Ну если так… Получается, у вас с Коидзуми противоречивые точки зрения?

— Я думаю, и у Нагато-сан есть своё мнение на этот счёт, — сказала Асахина-сан, крутя пальчиками краешек своей школьной формы, — Мм… если я скажу так, кому-то это может не понравится, но…

Цуруя-сан, взглянув на нас, улыбнулась; она стояла поотдаль, как мать-ворона, довольно взирающая на то, как её отпрыски, наконец, покидают гнездо. Может, она что-то не то себе вообразила?

С некоторой обречённостью Асахина-сан сказала:

— Взгляды Коидзуми-куна и его друзей отличаются от наших. Если б я попросила тебя… мм… не слишком верить Коидзуми-куну, то получилось бы, что я вроде бы критикую его, но…

Она лихорадочно всплеснула руками:

— Прости, я не могу это как следует объяснить, я не очень хорошо выражаюсь… то есть…

Раз за разом она опускала голову, а затем вскидывала её, глядя на меня:

— У людей Коидзуми-куна свои собственные мнения и теории, как и у нас. Наверное, и у Нагато-сан тоже…

Асахина-сан посмотрела на меня, как будто собираясь, наконец, с духом, чтобы на что-то решиться. Даже когда она выглядит серьёзной, она всё равно такая милая! Трепеща от счастья видеть её прекрасное лицо с такого близкого расстояния, я уверенно ответил:

— Конечно-конечно, куда там Харухи до бога?

Чем связываться с религией этого чудилы, пусть лучше Асахина-сан придумает новую религию, а я буду поклоняться Асахине-сан, как её основательнице. Верующих она наверняка побольше соберёт. Надо будет сделать печать одобрения, чтобы пропечатать ею это начинание.

— Как по мне, объяснение Асахины-сан куда легче понять, чем Коидзумино.

Асахина-сан радостно улыбнулась; если бы цветочки гороха могли улыбаться, наверное, это выглядело бы также.

— Мм, спасибо. Но я лично считаю, что воображаемого места Коидзуми просто не существует.

Сказав эти весьма неопределённые слова, она взглянула на меня, а затем поспешно отстранилась и отвернулась. Эй, я как бы и не лез обниматься.

Ласково помахав мне на прощание ручкой, Асахина-сан ушла, следуя за Цуруей-сан, как чёрный утёнок за мамой-уткой.

Нам и вправду следовало поторопиться с делами. Я направился к клубной комнате, недоумевая, почему я размышляю об этом на полном серьёзе. Я собирался немного поработать за компьютером, но мне не приходило в голову, что в комнате уже будет сидеть некто в своей остроконечной шляпе и чёрной мантии, листая книгу.

Прежде, чем я успел хоть что-нибудь сказать, Нагато, как будто читая мои мысли, произнесла:

— По-моему, Асахина Микуру рассуждает следующим образом,

Она сказала:

— Судзумия Харухи не создавала, и не ответственна за создание этого мира. Вселенная существовала в её нынешнем виде уже долгое время. Сверхъестественные сущности, вроде экстрасенсов, темпоральных аномалий и внеземных форм жизни появились на свет не по желанию Судзумии Харухи, а существовали задолго до этого. Судзумия Харухи лишь подсознательно ощущает наличие этих сущностей. Она начала использовать свои способности три года назад, но её расследования не привели её к пониманию собственной природы. Она способна реагировать на паранормальное, но такие действия противоречат её текущим мировоззрениям. Причина этого в том, что существует альянс, мешающий ей прийти к осознанию самой себя.

Глядя на меня своим пронизывающим взглядом, Нагато спокойно выложила всё вышесказанное, и даже глазом не моргнула. Перед тем, как закрыть рот, она добавила:

— Альянс — это мы.

— У Коидзуми свои мотивы, у Асахины-сан — свои. Она тоже не хочет, чтобы Харухи встретилась с чем-то экстраординарным?

— Да.

Нагато снова уставилась в свою открытую книгу, как будто мы тут болтали о каких-нибудь о пустяках,

— Она прибыла на эту плоскость времени, чтобы сохранить будущее, из которого она прилетела.

Удивительно, с какой обыденностью она говорит о таких, казалось бы, важных вещах.

— Для плоскости времени Асахины Микуру, Судзумия Харухи — переменная. Чтобы стабилизировать будущее, необходимо установить её в правильное значение. Миссия Асахины Микуру в том, чтобы поддерживать эту величину в пределах нормы.

Нагато беззвучно перелистнула страницу. Её бесчувственные чёрные глаза даже не моргнули, когда она продолжила:

— Коидзуми Ицуки и Асахина Микуру по-разному подходят к своим задачам относительно Судзумии Харухи. Они никогда не согласятся друг с другом в трактовках событий, поскольку, будучи верными, предположения каждой из сторон поставят под угрозу сам смысл существования другой стороны.

Секундочку… кажется, Коидзуми утверждал, что он получил свои способности лишь три года назад?

Нагато незамедлительно ответила на мой вопрос:

— Никто не может гарантировать, что Коидзуми Ицуки говорит правду.

В моей голове промелькнула его смазливая физиономия; да уж, никто не скажет, что он заслуживает доверия. Просто Коидзуми смог предоставить хорошее объяснение всем тем неурядицам, с которыми я пока что сталкивался. Но кто сказал, что это объяснение правильно? Даже Асахина-сан советовала ему не верить, хотя с Асахиной-сан всё то же самое: кто сможет гарантировать, что правильно именно её объяснение?

Я взглянул на Нагато, и подумал: Коидзуми вполне может навешать мне лапши на уши; Асахина-сан вполне может просто заблуждаться, не подозревая об этом; и только эта спокойная пришелица никогда не обманет меня.

— Ну и что же ты думаешь? Какое объяснение правильно? Ты там что-то говорила про способности к самоэволюции, чем это для нас чревато?

Одетая во всё чёрное ботанша всё так же бесстрастно заявила:

— Как бы точно я не сформулировала ответ, ты не сможешь найти для него убедительных оснований.

— Почему?

В этот момент я увидел нечто, чего мне почти никогда не доводилось увидеть. Ошеломлённо я смотрел на Нагато, которая смущённо произнесла:

— Потому, что никто не может гарантировать, что я говорю правду.

Затем Нагато положила свою книжку, и вышла из комнаты, сказав напоследок:

— По крайней мере, тебе.

Зазвенел звонок, возвещая о скором начале урока.

Не понимаю.

Как такое понять обычному человеку?

Что Коидзуми, что Нагато следовало бы излагать объяснения понятным человеку языком! Иногда мне даже кажется, что они специально стараются так всё запутать, чтоб я ничего не понял. Вам бы посидеть да сформулировать свои мысли как следует, а то вас никто и слушать не будет, зачем! В одно ухо влетело, в другое вылетело.

Я шагал, сложив руки на груди. Мимо меня прошли несколько человек в средневековых костюмах, и завернули за угол коридора. Если бы Нагато в своей чёрной мантии пристроилась к ним, никто бы ничего и не заметил. Наверное, какой-то класс решил снять свой фантастический фильм, чтобы не отдавать всю славу Харухи. Неплохая идея, в общем-то, по крайней мере им не грозило бы такое же раздражение, какое испытываю я; они распрекрасно сняли бы свой фильм под разумным руководством режиссёра с чуть более развитым здравым смыслом.

Я тяжело вздохнул, и вошёл в кабинет десятого «Д».

Харухи была единственной, кто считал, что съёмки фильма идут, как запланировано, а на моём лице, как и на лицах Коидзуми и Асахины-сан, вертикальными линиями опускалась и густела тень.

По мере продвижения съёмок случалось много всякого. Одно время игрушечный пистолет стрелял не шариками, а водой; Асахину-сан бросало в дрожь всякий раз, как Харухи приносила очередную цветную контактную линзу (золотые стреляли ружейными пулями, а зелёные порождали миниатюрные чёрные дыры), и в итоге она всегда оказывалась покусанной Нагато; белые голуби около алтаря превратились в представителей вымершего вида странствующих голубей (как мне по секрету сообщил Коидзуми), слегка изменился даже угол наклона земной оси (согласно Нагато).

Обычный мир понемногу слетал с катушек.

Когда я дотащил своё усталое тело до дома, усатое животное опять раскрыло свой рот:

— Значит, я должен просто не раскрывать рта в присутствии этой энергичной девушки?

Кот сидел на моей кровати в позе Сфинкса.

— Да ты послушный котяра, — я осторожно взял в руки длинный хвост Сямисэна, и тот медленно соскользнул у меня с пальцев.

— Как вам будет угодно, хотя даже я чувствую, что если та девушка услышит, как я говорю, добром это не кончится.

— Ну, если верить Коидзуми, то да.

Раз этот кот мог разговаривать, нам нужно было придумать этому правдоподобное объяснение. Простой выход в том, чтобы создать мир, где никому не покажется странным видеть говорящих котов. Но что это получится за мир? И что там будут за кошки?

Не переставая зевать и вылизывать свой хвост, Сямисэн сказал:

— Кошки всякие бывают. Разве люди в этом отношении от них отличаются?

Хотелось бы мне знать, что ты имеешь в виду под своим «всякие».

— А что бы ты сделал, если бы знал? Не думаю, что ты смог бы заменить кошек на других, да и понять, как мыслят нынешние, ты вряд ли сможешь.

Сплошное разочарование.

Я как раз собирался принять ванну, как заглянула моя сестра, сообщив, что ко мне пришли.

Я спустился по лестнице, недоумевая, кто бы это мог быть. Никогда бы не подумал, что это окажется Коидзуми. Решив побеседовать с ним под ночным небом, я вышел на улицу. Мне не хотелось приглашать его к себе домой, иначе дело кончилось бы тем, что я был бы вынужден выслушивать его бесконечные разглагольствования и бескрайние монологи. К тому же я не хотел, чтобы они с Сямисэном вместе читали мне малопонятные лекции по отвлечённой философии в два уха одновременно.

Как я и думал, Коидзуми затопил меня в своих речах, и в конце концов сказал:

— Для Судзумии-сан мелочи и детали сюжета не важны. Подозреваю, что «так мне больше нравится» будет для неё вполне достаточным объяснением. Судя по всему, никаких разумных обоснований или подробных объяснений нас не ждёт, да и никакого второго дна у фильма не предвидится. Наверное, можно констатировать, что мы снимаем довольно упрощённую историю. О концовке никто ещё и не думал. Вполне возможно, что концовки в фильме и не будет, он просто оборвётся на произвольном моменте.

Да уж, проблемка. Получается, если фильм закончится таким невнятным образом, эта реальность так навсегда и останется искажённой? Значит, Харухи должна придумать какое-то окончание, и это должно быть окончание, стыкующееся с нашей реальностью. И позаботиться об этом придётся нам, поскольку сама Харухи никогда не задумается над такими вещами, а если и задумается, кончится всё только разгромом. Да и чего такого страшного, в общем-то? Если это такое важное дело, неужели некому заняться им, кроме нас?

— Если бы он существовал,… - Коидзуми пожал плечами, — я думаю, он уже давным-давно появился бы перед нами. Так что нам нужно как можно скорее найти решение, особенно тебе. Удачи.

Да чего «удачи»-то? Можно поконкретнее?

— Как только этот выдуманный мир станет реальностью, все наши гипотезы обратятся в ничто. Наверное, это касается и Асахины-сан, поскольку её группировка, кажется, имеет свой набор гипотез. Что до Нагато-сан, я не очень хорошо её знаю, но, по-моему, наблюдателей обычно устраивают любые результаты наблюдений. Её фракция спокойно воспримет любой исход; даже если Земле будет суждено исчезнуть, до тех пор, пока Судзумия-сан будет оставаться на своём месте, им этого будет достаточно.

Уличные фонари в темноте озаряли бесстрастное лицо Коидзуми.

— Должен признаться, «Корпорация» и группировка Асахины-сан — не единственные, чьи философские учения построены вокруг Судзумии-сан. Их гораздо больше, их так много, что мне стоило бы рассказать тебе о секретных сражениях, которые мы держали с ними за кулисами, союзниках, предававших нас, обо всех заговорах и обманах, как и погромах и убийствах, идущих даже сейчас, когда мы разговариваем. Ради выживания каждая группировка бросает все свои ресурсы на борьбу с остальными.

Коидзуми продолжал вымученно, цинично ухмыляться,

— Пусть я и не считаю нашу теорию полностью правильной, но в настоящей ситуации мне не было бы здесь места, если бы я не соглашался с ней. Моя сторона в конфликте определена раз и навсегда, и не в моих силах её изменить. Белой пешке не стать чёрной.

Почему бы тебе не использовать в качестве примеров «Отелло» или сёги?

— Всё это, скорее всего, тебя не коснётся. Как и Судзумии-сан, и это хорошо, особенно для неё самой. Лучше, чтобы она никогда об этом не узнала. Не хочу оставлять шрамов на её сердце. Как по моим стандартам, у Судзумии-сан есть очень приятные черты характера. Конечно, у тебя они тоже есть.

— Зачем ты мне всё это говоришь?

— Просто с языка сорвалось, без особой причины. Может быть, шучу, может, пришло в голову что-то странное, а может, просто пытаюсь завоевать твоё расположение. Какая разница, всё это несущественно.

Да уж, ерунду пороть ты мастер.

— Могу заодно рассказать тебе ещё кое-что несущественное. Ты никогда не задумывался, почему Асахина Микуру… прости, почему Асахина-сан держится нас? Конечно, у Асахины-сан внешность прелестной девчушки, и я могу понять людей, которых это трогает, и они предлагают ей руку помощи. Ты, скорее всего, ей сочувствуешь, да?

— Ну и что в этом плохого?

Защищать слабых от сильных должен стараться каждый.

— Её миссия в том, чтобы подобраться поближе к тебе — поэтому у Асахины-сан такие внешность и характер, свойственные типу девушек, к которому ты наиболее слаб — милым и беззащитным. Поскольку ты единственный, к кому до определённой степени прислушивается Судзумия-сан, она была обязана завоевать твоё внимание.

Я потерял дар речи, как глубоководная рыба, когда вспомнил, что говорила мне Асахина-сан полгода назад. Не теперешняя Асахина-сан, а Асахина-сан из более дальнего будущего, взрослая Асахина-сан. Вызвав меня на встречу при помощи записки, эта Асахина-сан сказала мне: «Пожалуйста, не сходись со мной слишком близко». Может, она сказала так, пересмотрев свою собственную точку зрения? Или она действительно так думала?

Видя, что я безмолвствую, Коидзуми продолжил голосом, старым, как многолетний японский кедр:

— Если окажется, что Асахина-сан просто играла роль милой невинной девочки, а на самом деле планировала нечто другое, как ты поступишь? Она, наверное, думает, что таким образом легче завоевать твоё расположение. То, какой невинной и беспомощной она выглядела, когда ей приходилось мириться с безрассудными запросами Судзумии-сан, всё это было частью её плана. Она делала всё это, чтобы обратить на себя твоё внимание.

По-моему, у этого парня поехала крыша, но, беря пример с Нагато, я решил ответить без единой крупицы эмоций:

— Меня задолбали до смерти твои придурошные подколки.

Коидзуми медленно улыбнулся и картинно пожал плечами.

— Ох, прости-прости. Похоже, мне ещё учиться и учиться отпускать шутки. Я выдумал всю эту бессмыслицу просто чтобы тебя наколоть. Просто пытался сказать что-нибудь, что окажет на тебя впечатление. Ты и впрямь принял всё это всерьёз? Это действительно придаёт мне уверенности в моей актёрской сноровке. Теперь я могу со спокойным сердцем хоть в театре выступать.

Он громко рассмеялся, и продолжил:

— Наш класс делает постановку по Шекспиру, «Гамлету», если быть точным. Я играю Гильденстерна.

Никогда про него не слышал. Наверное, это всё равно просто какой-нибудь побочный персонаж.

— Должен был бы быть, но, репетируя, на полпути мы перешли на Тома Стоппарда[12], так что мне придётся появляться на сцене гораздо чаще.

Ну, удачи тебе в этом нелёгком деле. Хотя я и понятия не имел, что существуют другие версии «Гамлета», кроме шекспировской.

— Из-за фильма Судзумии-сан и постановки моего класса у меня сейчас очень плотный график, так что я уже чувствую себя как выжатый лимон. Если я выгляжу усталым, дело, скорее всего, как раз в этом. Не думаю, что я долго так протяну, если вдруг вздумают появляться ещё и закрытые реальности. Поэтому я и обращаюсь к тебе за помощью. Я вынужден просить тебя придумать что-нибудь, чтобы предотвратить возникновение дальнейших паранормальных явлений от фильма Судзумии-сан.

Имеешь в виду разумную концовку? Ты же сам говорил, что мы можем просто объявить всё это сном?

— Просто заставить Харухи думать, что всё происходящее в её фильме выдумано от начала и до конца,… да?

— Она должна отдавать себе в этом полный отчёт. Конечно, она умная девушка, и понимает, что фильм это всё-таки выдумка. Мне просто кажется, что будет лучше, если мы сделаем что-нибудь в этом духе. Ты и сам должен понимать, что так долго продолжаться не может, мы должны разобраться с этим до окончания съёмок.

Так что ты уж постарайся, — и, кивнув мне, Коидзуми исчез во тьме. Какого чёрта, а? Он заходил просто, чтобы свалить на меня всю ответственность? Поскольку он очень занят, разгребать всё придётся мне, это он имел в виду? Ну, если так, он не на того напал. Нечего переводить стрелки, это ему не карточная игра, а Судзумия Харухи не пятьдесят третья карта в колоде. Не король, не туз и даже не джокер.

— Но… — пробормотал я,

Похоже, оставлять всё, как есть, действительно больше не получится. Если не считать Нагато, то Асахина-сан и Коидзуми уже исчерпали свои возможности. Да и мир, наверное, уже на пределе, просто я пока ничего не заметил.

— Чёрт…

Задолбали! Чёрт! Даже меня всё это достало!

Я крепко задумался: как можно свести на нет дикую фантазию Харухи? Мир кино и наша реальность — это две разные вещи, они друг с другом не пересекаются — что я должен сделать, чтобы заставить её полностью это осознать? Как сделать так, чтобы она снова согласилась с тем, что когда-то принимала, как данное? Сон…? Что ещё здесь можно придумать?

До начала школьного фестиваля оставалось совсем немного времени.

На следующий день я внёс своё предложение Харухи. Поспорив немного, она, в конце концов, кивнула и согласилась на него.

— Мы закончили! — возопила Харухи, шлёпая своим громкоговорителем, — Отличная работа, ребята! Съёмки полностью завершены! Всем спасибо за тяжкий труд, а особенно мне любимой! Дааа, иногда я сама себе поражаюсь, отлично ведь вышло!

Слушая её объявление, официантка Асахина-сан наконец свалилась на колени, и готова была пролить слёзы радости. Она и впрямь прослезилась, но Харухи поняла это так, что Асахину-сан до глубины души тронула её речь.

— Микуру-тян, ещё слишком рано плакать, прибереги слёзы до дня, когда мы завоюем золотую пальмовую ветвь или Оскар за лучшую кинокартину! Вот тогда будем пожинать плоды успеха!

До школьного фестиваля оставался лишь один день. Мы собрались на крыше школьного здания, график съёмок был таким плотным, что у нас даже не оставалось времени на еду.

Финальная битва между Микуру и Юки завершилась появлением Коидзуми Ицуки, который, внезапно осознав, какими способностями обладает, своей невероятной силой вышвырнул Юки на другой конец вселенной.

— Великолепно! Грандиозное кино! Как я и думала! Мы соберём кучу мечтающих приобрести эту ленту студий, если доставим её в Голливуд! Но сначала нужно подписать контракт с толковым агентом!

Харухины замашки на покорение кинематографа были поразительны. Не знаю уж, кто вообще придёт на это кино: единственное, ради чего его стоит смотреть — это главная героиня, о других персонажах можно даже не упоминать. Если можно, я хочу быть агентом Асахины-сан. Наверняка хоть немножко, да соберу деньжат. Ещё можно будет попробовать натренировать на следующую звезду саму Харухи. Начну с того, что разошлю их фото и резюме.

— Неужели всё, наконец, закончилось? — произнёс, счастливо улыбнувшись мне, Коидзуми.

Бррр, опять он лыбится. Хотя эта его бесплатная улыбочка и идёт ему лучше всего, от мрачного Коидзуми у меня мурашки по коже.

— Если оглянуться назад теперь, когда съёмки закончены, кажется, как будто бы всё это произошло в одно мгновение. Говорят, счастливые часов не наблюдают. Интересно, кто же среди нас такой счастливый?

Кто знает?

— Значит, я могу рассчитывать, что ты разберёшься со всем остальным? Всё, о чём я сейчас способен думать — это репетиции постановки моего класса. В отличие от кино, на сцене дублей не бывает.

Коидзуми похлопал меня по плечу со своей обычной улыбочкой, и шепнул:

— Мне надо ещё кое-за-что тебя поблагодарить, как от лица моей группы, так и от самого себя.

Затем он покинул крышу. За Коидзуми тихонько ушла Нагато, на лице которой не отражалось абсолютно ничего.

Асахина-сан, вместе с обхватившей её плечи руками Харухи, смотрели на море вдали.

— Наши цели — Голливуд и Бродвей! — Харухи приходилось практически кричать. Конечно, большие амбиции — это здорово, но если ты двинешься в том направлении, куда сейчас уставилась, то попадёшь вместо этого в Австралию.

— Эх, — вздохнул я, и уселся, отложив камеру. Для Коидзуми, Нагато и Асахины-сан всё, конечно, закончилось; но для меня проблемы только начинались. У меня ещё было над чем поработать.

Кому-то ещё предстояло найти способ превратить все эти километры плёнки, кучу бессмысленных и бестолковых данных, в «кино». И кто за это в ответе? Да тут и гадать не приходится.

В пятницу вечером в клубной комнате остались только мы с Харухи, а остальная троица разбрелась заниматься подготовкой мероприятий своих классов.

Хотя и здорово было, что съёмки закончились, они тянулись слишком долго, и осталось очень мало времени на все прочие дела. Загрузив отснятый материал на компьютер, и несколько раз просмотрев его, я пришёл к выводу: получилось попросту дешёвое промо-видео Асахины Микуру.

Откровенно говоря, до самого последнего момента я толком не представлял себе, что за фильм получился у Харухи. Официантка, маленькая богиня смерти и молодой человек, постоянно улыбающийся, как идиот — у них что, у всех крыши поехали? К тому же у нас попросту не оставалось времени на какой-либо монтаж или спецэффекты, не говоря уже о том, что и навыков в этой области не было никаких. Похоже, придётся просто выпускать отснятое, как есть, не занимаясь никаким монтажом.

Харухи надула губы:

— Как можно показывать то, что даже не доделано? Неужели ты не успеешь?

Ты меня спрашиваешь?

— Нечего меня подгонять, фестиваль начинается завтра, а я и так стараюсь изо всех сил. Связать вместе все эти сочинённые тобой по ходу дела сцены — уже сплошная головная боль. Я сейчас на этот фильм без содрогания смотреть не могу.

Но Харухи отлично умела махом сокрушать чужие мнения:

— Скажем, просидев здесь всю ночь, можно было бы справиться?

Это кто будет сидеть здесь всю ночь? Я не спросил, поскольку вариантами сейчас были только я и Харухи, смотревшая прямо на меня своими чёрными глазами сандалового дерева:

— Мы можем просто остаться здесь на ночь,

И Харухи сказала кое-что, что меня очень удивило:

— Я тебе помогу.

В итоге, Харухи так толком и не помогла. Некоторое время она торчала позади меня, бормоча что-то себе под нос, но через час она уже валялась спящей на столе. В самом деле, мне даже захотелось снять её в таком виде на плёнку. Можно поместить это вместо концовки фильма.

Могу уж заодно и сознаться: похоже, я тоже через некоторое время уснул. Поскольку когда я открыл глаза, уже взошло солнце, а клавиатура отпечаталась на доброй половине моего лица.

Так что всенощное бодрствование обернулось совершенной бессмыслицей: фильм так и остался недоделанным. Я перепробовал кучу вариантов, правил там и тут, пытаясь сотворить тридцатиминутное кино, но получалась всё равно пафосная бредятина. Наверное, так выглядели бы все фильмы, делай их импульсивные дилетанты. Всё бы ничего, если бы кино ограничилось показом Асахины-сан с её рекламой уличных магазинчиков, но поскольку весь фильм был кое-как порезан и поклеен на коленке в попытках подчеркнуть в нём несуществующий сюжет, результат оказался просто непереносим. В итоге фильм так и не подвергся правке, спецэффектов в нём не было, и кино получилось просто смехотворной ахинеей. Даже Танигути не будет такое смотреть.

Мне хотелось вышвырнуть компьютер в окно, но я зажмурился от лившегося из-за него солнечного света. Я проспал всю ночь в неестественной позе, так что теперь у меня по всему телу бегали мурашки.

Было шесть тридцать, когда меня разбудила Харухи, проснувшаяся первой. Если подумать, я впервые провёл всю ночь в школе.

— Ну, что получилось?

Харухи смотрела на экран из-за плеча, так что я двинул мышью и щёлкнул по экрану.

— …Ого! — восхищённо воскликнула Харухи, а у меня отвисла челюсть от удивления. Название нашего фильма появилось на впечатляющем CG-заднике. «Приключения Асахины Микуру, эпизод 00» начал проигрываться, и хотя сюжет был крайне непоследовательным, слова персонажей были едва слышны, камера заметно дрожала и за кадром даже звучали вопли режиссёра, кино явно удовлетворяло определённому уровню в качестве фильма, сделанного старшеклассниками. Не только из Асахининых глаз стреляли лазеры, даже волшебная палочка Нагато испускала странного цвета лучи.

— Хе-хе.

Даже на Харухи это произвело впечатление.

— Совсем неплохо! Небезупречно, но показывает, что ты всё-таки способен что-нибудь придумать, если хорошенько захочешь.

Это не я. Наверное, кто-то ещё сделал всё это, пока я спал, мне такого в жизни не сделать. Самые вероятные подозреваемые — Нагато, затем Коидзуми. Асахина-сан даже не рассматривается. А может, какой-нибудь загадочный, ещё не появлявшийся персонаж? Да, наверное так.

Некоторое время мы тихо смотрели фильм, который как-то умудрился отредактировать сам себя. И это только на маленьком мониторе, а я уверен, на большом экране впечатление было бы ещё лучше.

Кино на экране дошло до последней сцены, Коидзуми и Асахина-сан гуляли рука об руку по дорожке, а вокруг кружились лепестки вишнёвых цветов. Камера взмыла к ясному синему небу, после чего заиграла финальная музыка, и поехали титры.

Наконец, появился Харухин дисклеймер.

Это был дисклеймер, который я убедил Харухи сделать, не смотря ни на что. Я сказал ей, что она должна обязательно вставить этот важнейший элемент фильма в самом конце, и произнести его обязательно должна она сама.

Это был магический дисклеймер, сводящий на нет все наши неприятности:

— События, отражённые в этом фильме, выдуманы, и не имеют никакого отношения к любым существующим личностям, организациям, сущностям или явлениям. Всё это вымысел. Любые совпадения абсолютно случайны. Да, к рекламе это не относится. Не забудьте поддержать «Электротовары Оомори» и «Магазин игрушек Ямацути»! Чего? Ещё раз повторить? События, отражённые в этом фильме, выдуманы, и не имеют никакого отношения к любым существующим личностям, организациям… Кён, для чего мне это говорить? Разве это не очевидно?