"Шагнуть в пропасть и полететь…" - читать интересную книгу автора (Троненков Алексей)

Глава 3

Этот непонятный эпизод с гаишником оставил довольно противный след в душе Стоцкого. В основном из-за невозможности проникнуть в глубинную сущность материализации на его жизненном пути компании во главе с майором. А еще… прошло уже три дня, но пока никаких последствий его откровенно хамского поведения не наблюдалось!

В Штатах было все ясно и примитивно — с определенного момента ты остался один, а все кто вокруг — враги. И любое их действие трактуешь как изначально враждебное. В соответствии с этой философией и принимаешь решение.

А здесь… на Родине… скажем так, в стране, которую он убедил себя считать родиной, той самой — настоящей… здесь приходилось делать полную переоценку. Хотя, при зрелом размышлении… А при зрелом размышлении выходило, ситуация-то принципиально не изменилась. Изменилась география, а к англо-говорящим врагам добавились родимые соотечественнички. «Как я это называю» процитировал он. И змейкой скользнула параноидальная мыслишка, а мир-то потихоньку ополчается супротив тебя.

В Вашингтоне Сергей часто пытался представить, как будет протекать жизнь в России. Всю сознательную жизнь он готовился, да и, откровенно говоря, его готовили к этой миссии. Она окутывалась неким ореолом таинственности и романтики. Начиная с полной тайн и драматизма истории с отцом, русским по происхождению, который погиб где-то на Ближнем Востоке, когда маленькому Сержу не было и десяти лет. Мать так и не забыла «своего русского». В ее дальнейшей жизни были мужчины, но даже Сергей чувствовал фальшь этих взаимоотношений. А в доме так никто и не задержался…

Именно мать приложила все силы для устройства сына в детский сад, а затем и школу при советском посольстве в Вашингтоне. Благодаря этому обстоятельству, русский язык стал для него таким же родным, как и английский. Появлялись друзья, позже связи…

Йельский университет, предложение ЦРУ, щенячий восторг. Смена фамилии Брайтман, заучивание новой автобиографии «сына» умершего шесть лет назад и в действительности бездетного эмигранта из России некоего Владислава Стоцкого. Внедрение в Министерство юстиции в качестве сотрудника ЦРУ. Четыре года работы на «партнерском канале», где под чутким наблюдением своего руководителя Джеймса Вествуда «попал» в поле зрения российской разведки. «Вербовка», поступление в российскую Дипломатическую Академию и трудоустройство два года назад в Министерство Иностранных Дел. Американцы празднуют успех, их русские коллеги ликуют в предвкушении великих дел. Нашедший-таки на свою задницу приключений Сергей Владиславович Стоцкий отчаянно балансирует между двумя спецслужбами в силу своего понимания справедливого служения человечеству.

Он не был ни противником так называемой демократии и «общечеловеческих ценностей», ни сторонником мировой коммунистической идеи. Просто однажды достаточно давно он получил доступ к материалам аналитического центра ЦРУ по советскому блоку и узнал правду. Правду обо всем, что на самом деле творилось с Россией вот уже свыше десяти лет…

После этого он стал иначе воспринимать работу сначала в области противодействия терроризму, затем в качестве двойного агента (комизм ситуации заключался в присвоении каждой из сторон права считать его СВОИМ основным агентом). Между тем постепенно складывались в четкую картину все те маленькие и досадные недоразумения, которые не давали ему спать. Например, полнейшее молчание в ответ на направляемые им (в обе службы, кстати) схемы пресечения каналов нелегального вывоза капитала из России, персональные счета руководителей государства россейского и их лукавых прихлебателей, списки иностранных трастовых управляющих бюджетными счетами — все это оказалось никому ненужным. А намеками было дано понять — еще и опасно. Причем, намеки эти последовательно были высказаны российскими, а затем и их американскими коллегами. Связные уклонялись от назначаемых им встреч. В течении последних двух лет его деятельности на территории Соединенных Штатов они выходили на связь лишь в случае постановки очередного задания перед ним. Задания, которое вновь останется без оценки.

Вот от чего он устал. А вовсе не от напряженной работы. Он устал от безразличия к судьбе страны, которую он уже привык считать своей, со стороны тех, кого это должно было бы заботить в первую очередь. Вакуум вокруг него стал вполне осязаем. Никому не нужны были его отчеты, необходим был сам факт его присутствия в стане врага. Чтобы кому-то дородному и важному в Москве на плечи упала золотая капля и растеклась бы очень крупной звездой.

А еще он понял, прав все-таки оказался Суховлинский во время их встречи — он ничем не отличается от капризного ребенка, которому что-то не понравилось. И произнесено это было два дня назад в ответ на весьма раздраженные слова Сергея о прекрацении им игры и официальном увольнении из всех возможных спецслужб.

Лишь оставаясь наедине с собой, Сергей мог признаться в реальных причинах своего бегства. У него была семья. Он почти перестал чувствовать ответственность. Свою собственную… А это было страшно, когда тебя лишают чувства ответственности. Семья же вернула ему это почти утраченное ощущение нужности. И он ни на секунду не пожалел о своем решении…

Еще через три дня, прошедших в хлопотах по покупке нового дома, он задвинул досадное происшествие в самые дальние закоулки мозга. За это время они осмотрели дом все вместе, и Лена с сыном, придя в восторг от коттеджа, сразу же начали паковать вещи. Он же договорился с одной из многочисленных фирм, промышляющих такими вот перевозками. И глобальный переезд должен был состояться утром следующего дня…

Сашка носился где-то впереди, поглощенный сбором разнообразных камней. Из его объяснений следовало, это — строительный материал для будки их будущей собачки в их будущем садике возле их будущего домика. Вздохнув, Сергей дал согласие дотащить «материал» до дома. И пока мальчик прилежно набивал рюкзачок, они с Леной неспешно прогуливались по главной улице ее родного городка.

За все прожитое вместе время они первый раз вышли гулять семьей. И шагая по трещинам в асфальте, он испытывал в этот последний вечер в ставшем родным городе странное чувство робости и почти застенчивости.

Стоял прекрасный летний вечер, подумалось, и он мысленно плюнул за столь банальную мысль. Выйдя на центральную площадь, купили в павильончике по ледяной бутылке пива и развалились на скамеечке, вытянув порядком уставшие и гудевшие ноги. Было очень хорошо, и мысли, вихляя и кружась, стремились куда-то ввысь, к застывшим высоко-высоко перьям облаков. И были они, эти раздумья, в общем-то приятными — он был свободен, относительно богат (по здешним меркам), свои тридцать три года нес легко и наслаждался покоем рядом с семьей…

— Элен?!

Внезапный звуковой поток на фоне общего убаюкивающего гомона одним ударом вогнал воспарившую было душу обратно в тело, скрутил внутренности в горячую спираль и вызвал желание захныкать. Он распахнул глаза. Здоровый силуэт заслонял вечернее солнце, сияя контуром заправского полтергейста. Сергей поднял руку на манер козырька, вздохнул и привел тело в сидячее положение.

— Ленка! Матюшкина! — продолжало вопить видение.

Смекнув, просто так не отделаться, Лена горестно вздохнула:

— Привет, Витек!

По ее глазам Стоцкий догадался о страшном насилии над памятью, совершенном женой, чтобы распознать в этом обвешанном золотом бугае бывшего одноклассника, паренька, как она позже призналась, в прошлом робкого и худенького.

Витек радостно сверкал подзаплывшими щелками-глазками, суматошно взъерошивая миллиметровый ершик на макушке.

— Сколько лет, старушка, сколько зим! — нескончаемо радушничал Витек.

— В общем-то столько же… — усмехнулась Лена.

Витек замер с раскрытой пастью, моргнул глазенками. Лена очаровательно улыбнулась:

— Расслабься, Вить! Сколько лет, столько и зим, ничего более!

— Острота, блин! — гоготнул Витек! — Ты вон на мне жуткую испарину вызвала. Прошу пардону, Серый.

— Так вы знакомы… — зевнула Лена.

Пока Витек пространно повествовал, как он познакомился с Сергеем в местном автосервисе, сам Стоцкий пытался проанализировать свое внутреннее состояние. Что-то там не давало ему покоя, словно это непредвиденное вторжение в его размышления должны были нести определенную смысловую нагрузку. Важную и, самое главное, неприятную. Но вот, убей Бог, он не мог понять, что именно его так встревожило. Даже не встревожило, а дало некий осадок. Появление Витьки Головнина? С чего бы… Его вызывающая манера общаться? Да вроде не самый худший вариант, бывали ситуации и похлеще. Чего, например, стоит молодой российский разведчик, припершийся однажды с новой шкалой шифров прямо в его квартиру в Вашингтоне.

Или он настолько четко разграничил свою жизнь до и после, что любой призрак, неважно, его ли прошлого, или его родных, взывает тревогу. И не поэтому ли он подсознательно стремится начать абсолютно новую жизнь? Дабы вот так, одним махом избавиться от всех призраков мира?

А появление Витька расставило у него в душе все по своим местам, и от этой своей кристальной честности к себе же стало жутковато?..

— … давно тебя не видел. Где-то пропадала?

Стоцкий в пол-уха слушал болтовню жены. В любом случае завтра все должно кончиться. Завтра они начнут действительно новую жизнь…

— …в Канаде. — услышал Сергей концовку беззастенчивой лжи Лены и попытался сосредоточиться на разговоре.

— Класс! — засветился Витек. — Мы хотим законтачить с Канадой. Это, блин, просто вещь, что мы встретились! У тебя ведь остались бизнеса там, а? Я тебе дам пару прайсов, ты посмотри, что там будет возможно пихнуть…

При этом почему-то выжидательно и преданно он смотрел на Сергея, и тот, с ужасом понял — любимая супруга его бессовестно подставила. Как это по-русски — перевела стрелки!

Почувствовав, Сергей готов взорваться, она мило улыбнулась:

— А почему бы, Вить, тебе не зайти к нам денька через три? В ближайшие дни мы будем заняты на даче, а вот после зайдешь, и обговорите свои дела с Сергеем.

Сергей просветлел лицом. Ах, какая молодец у него жена! Если бы у него был такой толковый напарник, то они горы бы свернули. Пусть Витек их через три дня ищет у черта на рогах! Уже завтра прошлое не сможет их догнать…

Витек вскочил на ноги, размахивая руками:

— Вот это базар! Я сразу понял, с вами можно дела делать! У меня же, знаешь, какие возможности? — он самодовольно улыбнулся. — Вчера только с Пал Палычем в баню ходили. Зовет к себе в управление.

Он продолжал снисходительно улыбаться, и Сергей с трудом подавил в себе желание сбить эту улыбку коленом. Вместо этого он зевнул и нарочито вежливо, чтобы сразу было ясно — на самом деле ему до лампочки и ответ и собеседник, поинтересовался:

— А кто такой Пал Палыч?

У Витька мелькнула искра ликования, но Сергей заметил ее и едва не расхохотался. Нет, определенно, отсюда надо сваливать! Встречаться с такими каждый день — это слишком большое испытание для его психики.

— Бородин! — как можно небрежней ответствовал Витек и, видя, фамилия ни о чем Сергею не сказала, пояснил с дикой смесью деланной скромности и рассчитанной небрежности. — Да это, можно сказать, что-то вроде Управляющего делами президента…

— Аа… — Сергей тоже встал и протянул руку. — Давай, заходи через пару деньков…

Но Витек округлил глаза в сторону Лены:

— Да ладно, без балды, правда, что ли не знаешь?

— Пап, а что такое «без балды»? — поинтересовался из-под руки подбежавший Сашка.

— А вот дядя нам сейчас и пояснит. — вновь впал в бешенство Сергей.

Но на Витька подобные психологические экзерсисы не произвели абсолютно никакого воздействия. На его удивленном лице запузырились слова, наскакивая друг на друга и мельтеша между зубами:

— Так у нас, блин, сегодня встреча этих, как их, одноклассников, блин! Там почти все будут! А ты никого не видела? В 23-м бывшем детском садике. Мы там сняли на сегодня зал. Так с вас полтинник и добро пожаловать!

Сергей чертыхнулся про себя и проклял ласковый летний вечер, заставивший их выйти на улицу.

— Спасибо, но я лучше на них дочке мороженного куплю! — холодно ответила Лена. — Передавай всем привет.

Она повернулась и собралась уходить, но Витек бесцеремонно сграбастал ее мужа за рукав легкого пиджака:

— Да ладно вам, жмоты, все уже уплочено! — он захохотал. — Приходите просто так! На халяву, блин! Оба!

— Спасибо, но я действительно занята вечером! — Лена снова сделал попытку уйти. Затем развернулась и лукаво сообщила, указывая на мужа. — Вот он не занят.

Сергей стойко принял новый удар судьбы, пытаясь избавиться от жжения в солнечном сплетении…

…Вопли во дворе выдернули из кресла также стремительно, как привязанная к двери нитка, вырывает детский молочный зуб. Метнувшись к окну, Сергей влип носом в стекло, принимая на американский манер любой крик на улице за зов помощи. Картина во дворе заставила яростно выругаться — он не мог распознать всех, но глыба Головнина намекала на то, что бывшие однокласснички пытаются привлечь внимание семьи Стоцких. Сергею даже показалось, среди них мелькнул милицейский китель, но сумерки не позволили укрепиться видению. Лена заглянула в комнату:

— Ты чего встрепенулся?

— Да клоуны эти, мать их!

Она подошла к окну, чем вызвала восторженный гул во дворе, и погладила его голову:

— Сегодня твой последний вечер в этом городе. Может, все-таки сходишь? Без меня? А то будут здесь торчать всю ночь…

Он поморщился.

— Ладно, вернусь через час-полтора…