"Владычица Ночи: Дитя Смерти" - читать интересную книгу автора (Якубова Алия)

Глава 33.

Надо сказать, беременность никак не повлияла на Калисто. Во всяком случае, она так думала, продолжая исправно нести царские обязанности, участвовать в походах, опять же, ежедневные тренировки. Я же, в свою очередь, не спускала с нее глаз. Заботилась, чтобы царица достаточно ела, не слишком уставала, в походах не спала на земле, так как считала, что должна быть ровней с остальными амазонками. Порой мы едва ли не ссорились из-за этого, но я всегда была готова привести кучу железных аргументов, так что в конце-концов она сдавалась.

Конечно, на последних месяцах Калисто приходилось уже тяжеловато. О верховых поездках не могло быть и речи. Я позаботилась, чтобы у царицы под рукой всегда была колесница. Калисто жаловалась, что я хочу сделать из нее, амазонки, неженку. На что я возражала, что после родов лично буду гонять ее на тренировках, а пока пусть изволит себя поберечь.

Чем меньше оставалось до родов, чем чаще Калисто задумывалась, кого же носит под сердцем. Я видела, как это беспокоит ее, но ничем помочь не могла. Не могла утверждать со стопроцентной вероятностью. Единственное, что я могла сделать, так это вместе с Калисто принести жертву Артемиде.

Наконец, настала пора изготовить колыбель для ребенка. Амазонки издревле делали их из щитов и трех ремней. Вот и все. Главное выбрать правильный щит: достаточно большой, чтобы ребенку не было тесно, и глубокий – чтобы он не выпал. И еще, щит должен был участвовать в успешной битве. Считалось, что это принесет будущей наезднице удачу.

Выбирая нужный, мы полдня провели в оружейной, пока не остановились на легком и прочном щите с гравировкой – с ним Калисто одержала много побед. А сделать колыбель – это уже дело техники.

С этой колыбелью амазонка придет в храм – рожать. Девочку сразу заберут в паннорий – там жрицы будут выхаживать ее козьим молоком. Ведь матери должны нести службу. Через пять лет дочь узнает, кто ее мать. Если ж у амазонки родился мальчик – через пять лет ей отдадут пустой щит. Мальчиков убивают сразу после рождения. Хотя, в принципе, наездницы знают, кто у них родился. Раньше обычай требовал закрывать лицо роженицы во время родов, но ему не следовали уже давно.

Первые схватки начались у Калисто под вечер – что очень удачно для меня с моим теперешним ночным образом жизни. Через полчаса мы были уже в храме. Я собиралась все время находиться с царицей, о чем и заявила Священной. Та утерла со лба пот – рожениц было много, временами не хватало помощниц, и сказала, махнув рукой:

– Хорошо. Будь с ней. Заодно поможешь. У нас уже просто не хватает рук.

Одна из жриц проводила нас в отдельный покой – большая роскошь, где и оставила, велев позвать, когда начнутся роды. Я зажгла факелы и устроила Калисто поудобнее на узкой койке. Схватки становились все чаще, но царица стоически терпела боль. Кричать считалось недостойным амазонки, и уж тем более царицы.

Роды начались ближе к полуночи. Калисто сдерживала крик, кусая губы. Священная принимала ребенка. Я же, чтобы хоть как-то облегчить муки царицы, держала за руку, стараясь впитать в себя ее боль. Как ни странно – получалось. И так хорошо, что Калисто сама взяла меня за руку.

Так что ребенок пришел в этот мир не причинив особых трудностей матери. А так как это были вторые роды, то все прошло быстро. Наследница царицы амазонок родилась вместе с утреней зарей, возвестив о своем приходе громким криком.

– Девочка! – облегченно вздохнула Калисто, и это облегчение просто словами было не передать.

– Твоя дочь, – улыбнулась я.

– Скорее наша, – ответила царица, все еще крепко сжимая мою руку.

Жрица завернула малышку и понесла к купели, дабы омыть ее в священных вода Фермодонта. Потом ее отдадут в паннорий. Девочку нарекли Пенсифилея.

Так в нашей жизни появился новый огонек, который, как ни странно, связал нас еще крепче. Пенсифилея… Для нас просто малышка Лея. Шустрое и ловкое дитя, взявшее у матери цвет глаз и волос.

До пяти лет жизнь девочек обособлена. Их учат и с ними занимаются жрицы-педотрибы, девочки отделены от своих матерей. Вся их жизнь – паннорий. Но царица всегда может навещать воспитанниц, чем она, а порой и мы вместе, беззастенчиво пользовались. Да сколько раз я пробиралась к малышке ночной тенью! Частенько оставляя на постельке девочки маленький подарок.

Честно говоря, Лея во многом превзошла свою мать и с самого детства проявляла завидные таланты. Лучше всех держалась в седле, и метала детское копье. Лея с честью выдержала испытание козлятниц в праздник матерей. В этот же день она узнала, кто ее мать.

Девочек выстроили согласно результатам испытания. Потом каждую жрица брала за руку, подводила к матери, и представляла друг другу.

Одну из первых вывели Пансифилею. Подведя девочку к царице, жрица проговорила:

– Калисто, царица Фермоскиры, это твоя дочь – Пенсифилея, – и уже девочки, – Пенсифилея, – это твоя мать, царица Фермоскиры Калисто, – и вложила маленькую ладошку в руку женщины.

Она притянула к себе девочку, я чуть приобняла Калисто за плечи. Большего здесь, на публике, мы позволить себе не могли. Но у нас еще будет время. Сегодня Пансифилея впервые войдет в свой дом. Через два дня она должна будет вернуться в паннорий – ее обучение продлится до пятнадцати лет, но теперь она сможет бывать дома.

Уже всех девочек представили матерям. Тех, чьи матери погибли, тотчас удочерили жрицы – обычная практика. Потом раздали щиты тем амазонкам, у кого родился мальчик.

Девочка поначалу вела себя очень тихо, даже робко. Ведь с самого детства ее учили, что к царице нужно относиться не иначе, как с величайшим почтением. Лея очень гордилась, что ее мать царица Фермоскиры, но потребовалось время, чтобы преодолеть неловкость. Но все утряслось. Через неделю, в свое следующее посещение, Лея начала демонстрировать нам всю необузданность детского характера.

Мы с Калисто продолжали навещать ее и в паннории, радуясь успехам и поддерживая в редких неудачах. Лея привязалась к нам обеим, не делая особо разницы между матерью и мной. Поначалу это даже немного смущало меня, но Калисто уверила, что это, наоборот, очень хорошо, что она всегда хотела разделить со мной радость материнства.

А девочка так быстро росла! Для меня время до ее совершеннолетия, когда ей исполнилось пятнадцать, пролетело как один миг. И вот уже эфебку Пенсифилею посвящают в амазонки. День нашей гордости! Лея стала высокой, сильной. Взгляд цепкий, порой жесткий и дерзкий. Свои волосы она остригла, и они едва прикрывали высокие скулы. Говорила, что иначе они мешаются, но я подозревала, что дело не только в этом. К тому же она обладала цепким умом.

Когда Лее вручали оружие, доспехи и коня, Калисто тихо сказала мне:

– Она станет хорошей царице.

– До этого еще далеко, – так же тихо возразила я.

Тогда еще никто из нас не подозревал, что именно слова Калисто окажутся ближе всего к истине. На Фермоскиру надвигались черные времена, времена огромного горя, которое всегда будет звучать в моей душе и бесповоротно изменит меня.