"Владычица ночи: история Антуана" - читать интересную книгу автора (Якубова Алия)

Часть II

В детстве Антуан однажды бывал во Флоренции с отцом, и у него сохранились воспоминания о ней, как о неком сказочном городе. И вот сейчас, въехав в нее после непродолжительного, но утомительного морского путешествия, он убедился, что его детские воспоминания не так уж далеки от истины.

Флоренция, столица великого герцогства Тосканского, один из богатейших городов Италии, поражала своей роскошью и красотой. Главным ее божеством, не смотря ни на что, оставалась торговля, которая, в основном, и обеспечивала все это богатство. Но оно граничило здесь с фантастическим количеством нищих, хотя Антуана подобный факт мало смущал.

Все сложилось удачно, и он прибыл во Флоренцию как раз с первыми сумерками. Так что он смог спокойно заняться поисками жилья, не опасаясь, что солнце застанет его врасплох. Разговаривая с людьми, Антуан с необычайной легкостью вспомнил итальянский. И вскоре создавалось впечатление, что он всю жизнь только на нем и говорил.

К полуночи молодому вампиру удалось снять симпатичный двухэтажный домик на окраине города. Все его окна закрывались крепкими дубовыми ставнями – этого он и хотел. А отдаленность его нового жилища избавит его от лишних любопытных глаз.

Путешествие истощило Антуана. Жажда огнем жгла все внутри. Сейчас он бы все отдал за глоток крови, но вместе с тем он прекрасно помнил наставления Стефано – не охотиться на чужой земле без разрешения. Что ж, придется потерпеть.

Чтоб хоть чем-то отвлечь себя от жажды, Антуан решил прогуляться по городу. Но вскоре понял, что это не самая лучшая идея. Шум крови, которая текла в венах встречавшихся на его пути прохожих, оглушала его, сводила с ума. И Антуан предпочел вернутся в свой новый дом, чтобы не поддаться искушению.

Сегодня он действительно уверовал в то, что Юлиус говорил ему правду: вампир и впрямь может впасть в безумие, если будет голодать слишком долго. Если честно, Антуана пугала перспектива стать потерявшей разум кровожадной тварью. Но каким-то шестым чувством он знал, что с ним ничего подобного не произойдет, если он воздержится еще одну ночь, и даже еще пару-тройку ночей.

Ночь давно перевалила за половину, и Антуан решил отложить визит к местной общине вампиров до завтра. Не смотря на все то, что говорил о них Стефано, он не знал, как они отнесутся к его появлению, и поэтому решил, что лишнее время не помешает.

Антуан проснулся в подвале снятого им дома, когда последние лучи еще не погасли, но они уже не жгли его кожу. Хотя, даже будь это иначе, он бы мог и не заметить, так как сейчас его жгло совсем иное – жажда. Мимолетно глянув на себя в зеркало, он увидел, что кожа его стала еще более бледной, словно простыня, а руки были холодны как лед, и ничто не могло их согреть. Но ничего, говорил он сам себе, это мелкие неудобства.

Для визита к местным вампирам он выбрал золотисто-коричневый камзол без особых изысков, который дополнял черный плащ и сапоги. Свои волосы он заплел в тугую косу, чтобы не мешались, а то мало ли что. Еще к поясу он прикрепил шпагу. Скорее по привычке. Ибо теперь в ней не было необходимости. Его собственные руки представляли куда более грозное оружие.

Накинув на лицо капюшон, чтобы не шокировать немногочисленных прохожих своим чересчур белым лицом, Антуан вышел на улицу. Стефано говорил, что дом общины располагается на северо-западе города, ближе к центру. Дом был велик и неприступен, но ему не следовало сразу соваться туда. Гораздо благоразумнее пойти в таверну "Красная Луна", что на другой стороне улицы.

Таверна оказалась весьма просторной и ухоженной, а все стены, будто подтверждая название, были выкрашены в ярко-алый цвет. Посетители были людьми, но не все обстояло так просто. Антуан понял это, как только посмотрел в сторону стойки. Тот, кто стоял за ней, человеком не был. С виду – ну вылитый цыган: черные, словно вороново крыло, вьющиеся мелким бесом волосы, смуглая кожа, даже серьга в ухе, и пылающие огнем карие глаза. Одет он был в черные кожаные штаны и просторную шелковую рубаху. Но ничто не могло скрыть от Антуана, что перед ним вампир. Тот тоже сразу понял, что в таверну вошел не человек.

Молодой виконт подошел к стойке, и их взгляды схлестнулись. Цыган-вампир попытался ворваться в его разум, узнать его силу, и сам оказался очень силен, не намного уступая Стефано, но за этой мощью скрывался груз годов, а не природная одаренность, как у магистра Тулузы. Но и в этот раз Антуану удалось защититься от вторжения. Это заставило вампира нахмуриться. Тут молодой виконт мысленного сказал фразу, которой его научил Стефано: "Я пришел с миром и почтением к новой земле".

Вампир тут же улыбнулся во весь рот, на краткий миг показав клыки, и протянул ему руку со словами:

– Рад встречи. Я – Янош.

– Антуан, – он уже успел уяснить, что в этом обществе людские фамилии и титулы ровным счетом ничего не значат.

– Не слышал. Недавно в нашем городе?

– Да, очень недавно.

– Понятно. Мы чувствовали твой приезд. Тебя ждут. Я провожу, – проговорив эту загадочную тираду, Янош обернулся и крикнул кому-то, – Марсела, встань за меня! Я должен показать комнаты нашему новому постояльцу.

Тут же из подсобного помещения выскочила молоденькая вампирша с гривой черных волос и заняла место Яноша за стойкой, а сам он сделал знак Антуану следовать за ним и направился вперед по единственному коридору.

Они прошли его до самого конца, уперлись в лестницу и спустились по ней вниз. Там их ждала одна-единственная дверь. Янош достал ключ и отпер ее. Она открыла проход куда-то в темноту. Вампир сказал:

– Идем, нам туда.

Он пропустил Антуана вперед, чтобы запереть за ним дверь, и тьма стала просто кромешной. Но и без света они прекрасно ориентировались. Шли по узкому туннелю, словно по хорошо освещенной улице. А в конце его их ожидала еще одна дверь. Ее Янош не открыл, а деликатно постучал.

Секунду спустя она отворилась, и почти весь свет загородила высоченная широкоплечая фигура вампира.

– Рихтер, это я. Со мной гость, – тут же заговорил сопровождающий Антуана.

– Хорошо, проходите.

Они вошли, дверь захлопнулась, и только тут молодой виконт получил возможность разглядеть Рихтера. Настоящий исполин! Великан со светлыми волосами и голубыми как лед глазами. В своем камзоле он смотрелся несколько нелепо, но его самого это, казалось, нисколько не беспокоило. Поймав на себе взгляд Антуана, он усмехнулся и пробасил:

– Мы ждали тебя. Сейчас доложу госпоже.

И он удалился с такой кошачьей грацией, какой никак нельзя было ожидать при его комплекции.

Не дожидаясь возвращения Рихтера, Янош повел молодого виконта дальше. Они поднялись по еще одной лестнице и оказались внутри просторного дома, обставленного со всей роскошью принятой во Флоренции. Стены, а иногда и потолок, украшала искусная роспись на самые разные сюжеты: вот пасущийся единорог, а рядом сцена охоты. Пол, там где не был устлан коврами, представлял собой дивную мозаику. Что же касается мебели, картин, ваз и других предметов обстановки, то они, казалось, были привезены со всех концов света.

Антуан внутренне готовил себя к чему угодно, но вот они остановились возле самых обычных дверей. И вовремя, так как именно в этот момент они распахнулись, и на пороге возник все тот же Рихтер.

– Проходи, госпожа ожидает тебя, – с этими словами он отошел в сторону, давая дорогу.

Антуан вошел, и звук его шагов утонул в мягчайшем ковре. Он увидел жарко пылающий камин, возле которого стоял диван, оббитый леопардовой шкурой. На нем в величественной позе сидела красивая женщина в ниспадающих светлых одеждах. Тонкое, с легкой надменностью, лицо обрамляли золотисто-каштановые волосы, которые пенным водопадом спускались гораздо ниже пояса. Именно такой была Сантина, магистр Флоренции.

Рядом с ней прямо на полу, облокотившись спиной о диван, сидел черноволосый юноша с лицом ангела. Ему, наверно, было чуть больше, чем сейчас Раулю, когда он стал вампиром, но это было давно. Молодой виконт чувствовал исходящую от него силу: двести лет, а может и все триста.

Еще в комнате находились два вампира примерно одного возраста, один из которых был совершенно лыс, вампирша с длинными русыми волосами и кротким взглядом, и девочка-подросток, которая тоже сидела на полу, прямо напротив камина.

Присутствие последней особенно смутило Антуана, так как он чувствовал, что она не вампир, но и не человек. У нее была какая-то странная… аура, за неимением лучшего слова. Но он решил не подавать виду.

Остановившись в нескольких шагах от магистра города, Антуан отвесил ей свой самый вежливый поклон. Это вызвало улыбку на лице Сантины. Приветственно кивнув, она сказала:

– Рада видеть новое лицо в своем городе! – в одних этих словах было столько силы, что, казалось, сам воздух завибрировал. Ее могущество было не шуточным. Оно коснулось Антуана подобно холодному ветру, и ему стоило больших трудов не отступить под его напором. На это Сантина рассмеялась, и от ее смеха разве что солнечные зайчики не запрыгали. – Я вижу, тебе известно мое имя. Но кто ты и откуда?

– Меня зовут Антуан. Я прибыл из Тулузы, и прошу вас, как магистра города, разрешить мне находиться и охотиться во Флоренции.

– Я дарую тебе свое разрешение, – будничным тоном проговорила Сантина, и уже более заинтересованно продолжила, – Я вижу, ты обращен совсем недавно. Неужели, еще один птенец Стефано?

– Нет, он не был моим творцом, но просил передать вам вот это письмо, – молодой виконт достал запечатанный сургучом конверт. В следующий миг он уже был в руках у вампирши: довольно простой трюк, но зрелищный.

Зашуршала бумага. Глаза Сантины пробегали по строкам с поразительной скоростью. И минуты не прошло, как она снова посмотрела на Антуана и сказала:

– Ты удивил меня, а это редко кому удается, особенно таким юным и неопытным. Твоим создателем был Юлиус. Поразительно! К тому же в тебе ощущается большая сила. Будь я сама не так опытна, то подумала бы, что тебе не менее сотни лет.

Она заговорила, а девочка-подросток внезапно поднялась с пола, подошла к Анутану, и обошла вокруг него, принюхиваясь, словно любопытный щенок. Потом отошла, резко вспрыгнула на диван и, положив голову Сантине на колени, проговорила:

– Он голоден. И забавно пахнет, как человек и не человек.

– Просто наш новый друг стал вампиром не так давно, и его тело все еще перестраивается, Ирия, – ответила вампирша, ласково погладив девочку по темно-каштановым, почти черным волосам.

На этот раз Антуан не смог скрыть удивления. В ней было что-то очень необычное. Она поймала его взгляд, лукаво улыбнулась и зарычала, честное слово зарычала. И он увидел, как ее зубы превратились во внушительные клыки. Такие он видел лишь один раз, и они принадлежали волку.

Внезапно его поразила невероятная догадка: Ирия была оборотнем. Антуан и не думал, что такое возможно.

– Да, это так, – раздался голос Сантины. – Наша девочка временами покрывается шерстью.

– И это здорово! – вставила Ирия. Судя по всему, она была любимицей магистра города.

– Не стоит подозревать, что я прочла твои мысли. Просто у тебя все на лице написано, – сказала вампирша. – Но, думаю, на сегодня нам лучше прервать разговор. Ты очень голоден, и сейчас тебе лучше всего пойти и поохотиться. Можешь прийти завтра, двери моего дома открыты для тебя. Уверена, у тебя ко мне найдется не мало вопросов. А теперь иди и утоли свой голод. Фернан, проводи его.

Сидевший у ее ног юноша вскочил, будто ожившая статуя, и направился к Антуану, который отвесил магистру города прощальный поклон, и они вместе покинули комнату.

Фернан вывел его совсем другим путем – через парадный вход дома. На пороге он остановился и сказал Антуану на прощанье:

– Отныне мы знаем тебя. Можешь приходить прямо в дом. Конечно, Янош тоже всегда может тебя проводить, но это не обязательно. Наша госпожа дала тебе это право.

Антуан согласно кивнул и ушел. Голод стал просто нестерпим.

Следующей ночью он воспользовался приглашением, и вновь пришел к Сантине. Дверь открыл Рихтер. Видно, он здесь вроде дворецкого. На сей раз он был одет менее претенциозно – просто в штаны и рубашку, которая должна была бы быть просторной, но на нем была натянута, как на барабане, словно одно лишнее движение с его стороны, и та треснет по швам. Он усмехнулся молодому вампиру и пробасил:

– А, это ты. Ну проходи, раз пришел. Сейчас доложу о тебе.

Он с усмешкой наблюдал, как Антуан протискивается мимо него. По всему было видно, что Рихтер испытывает гордость и удовольствие от осознания своих габаритов. Проходя, молодой виконт окатил его хмурым взглядом, на что Рихтер от всей души расхохотался. Этот смех стих лишь тогда, когда вампир скрылся за поворотом коридора.

Антуану не осталось ничего иного, как сесть в кресло и ждать. От нечего делать он принялся разглядывать окружающую обстановку. Ему положительно нравился этот дом. Он был уютен и напрочь лишен мрачности.

За этим делом (скорее бездельем) он и не заметил появление нового персонажа. Это была Ирия. Любопытная девочка осторожно приближалась к Антуану. Причем двигалась она так бесшумно, что он не догадался бы о ее присутствии, если бы не ощутил ее запах своим обострившемся обонянием.

Антуан приветливо улыбнулся ей, и она в мгновение ока оказалась возле него. Ирия беззастенчиво разглядывала его своими огромными серыми, с золотистым оттенком глазами.

– Ты не похож на остальных, – внезапно безапелляционно заявила она.

– Почему ты так решила? – продолжая улыбаться, спросил молодой вампир.

– Ты очень живой и сильный.

– Но разве Сантина не сильна? – спросил Антуан. Его очень удивило последнее слово, сказанное девочкой.

– О, она очень сильна! Но ваши силы разные.

– Как это?

– Разные и все, – пожала плечами Ирия.

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую, – сказала она так, будто это все объясняло.

Тут они вынуждены были прекратить разговор, так как оба услышали приближение Рихтера.

Войдя, он удивленно посмотрел на девочку и произнес:

– Ирия? Я думал, что ты с Франческой.

– Мне стало с ней скучно, и я ушла.

На это вампир лишь сокрушенно вздохнул – видно подобное случалось уже не в первый раз. Потом перевел взгляд на Антуана и сказал:

– Госпожа примет тебя.

– Она опять заперлась в своем книгохранилище, – недовольно пробурчала Ирия.

Рихтер недовольно посмотрел на нее, а вслух проговорил:

– Сантина ожидает тебя в гостиной, я провожу.

– Я и сама могу проводить.

Вампир еще раз сокрушенно вздохнул, в его взгляде читалось: "Что за несносный ребенок!" Потом они все трое пошли в гостиную, где их ожидала магистр города.

Эта комната оказалась меньших размеров и какая-то менее официальная что ли, чем та, в которой молодого виконта принимали до этого. Сантина восседала в кресле с высокой резной спинкой, и в ее глазах отражался огонь, горевший в камине. Она мягко улыбнулась Антуану:

– Я знала, что ты придешь. Прошу, садись, – потом она перевела взгляд на его провожатого, – Рихтер, можешь идти. А что до вас, сударыня, – Сантина строго посмотрела на девочку. – Вы опять убежали от Франчески?

– Но мне скучно! Сколько можно заниматься?!

– Чтобы прожить жизнь, тебе недостаточно быть просто оборотнем. Ты должна многое знать и уметь. К тому же очень не многим в наше время выпадает шанс получить хоть какое-то образование. Так что будь добра, вернись к своей наставнице.

– Ну ладно, – без особого энтузиазма согласилась Ирия, покидая комнату.

Сантина лишь покачала головой, провожая ее взглядом. Потом ее внимание вновь обратилось к Антуану. Убрав с лица непослушную прядь, она спросила:

– Так что же привело тебя, Антуан, в мой город?

– Мне необходимо было уехать, чтобы не вызвать подозрений у своей семьи, – молодой виконт еще не знал, насколько он может доверять этой вампирше, хотя понимал, что она может все прочесть в его мыслях.

– И Стефано порекомендовал приехать сюда?

– Да.

– Очень похоже на него, – усмехнулась Сантина. – В письме он весьма ясно дал понять, что ты остался сиротой, как мы говорим, сразу после обращения. Твой создатель предпочел огонь.

– Это так, – кивнул Антуан, и от вампирши не утаилась промелькнувшая в его взгляде тень.

– Было трудно, наверное. Но тебе это пошло только на пользу, – при этих словах молодой виконт удивленно вздернул брови, а Сантина продолжала, – Но ты еще слишком молод и неопытен, чтобы понять насколько сильно отличаешься от остальных.

– Так объясните мне!

– Это не так просто, как можно подумать. На самом деле никто из нас не знает до конца природу наших способностей. Слишком много индивидуальных особенностей и не только, – развела руками вампирша. – Но твоя сила похожа на сжатую пружину, которая разжимается с поразительной скоростью.

– Как это?

– За месяц ты набираешь столько силы, сколько средний вампир за год. Конечно, известно, что одни из нас, обратившись, становятся сильны, поднимаются до магистров, а другие об этом могут и не мечтать, но твой случай просто из ряда вон. Твои силы растут, и в то же время твоя человеческая суть, назовем это так, отступает очень медленно. Такое сочетание встречается крайне редко, обычно у тех, кто был рожден вампирами.

Антуан слушал магистра Флоренции, жадно впитывая каждое ее слово. Наконец, он решился спросить:

– Но почему некоторые относятся ко мне весьма настороженно?

– Именно из-за твоей силы, мой мальчик. Ты, как вампир, полный юнец, но уже сильнее многих. Это настораживает. Но не думаю, что это так уж сильно тебя беспокоит.

– Наверно, – согласился Антуан.

– Вот видишь. Поверь мне, это не будет самым большим разочарованием в твоей долгой, очень долгой жизни.

На это он лишь улыбнулся. Слова "вечная жизнь" для него еще ничего не значили. Он и свою человеческую жизнь еще не успел прожить.

– Но я вижу в твоих глазах невысказанный вопрос. Спрашивай, я постараюсь ответить, – милостиво разрешила Сантина.

Антуан смутился, но потом все же проговорил:

– Стефано говорил, что вы происходите из клана Инферно…

– Да, это так.

– Значит, он не шутил, когда говорил, что у нас есть королева?

– Если бы ты был дольше знаком со Стефано, то знал бы, что он не склонен к шуткам, особенно подобного рода. Он ни в чем не лгал тебе. Наша королева – самый могущественный вампир на Земле.

– И она была вашей… – робко начал Антуан.

– Создательницей? О, да! – лицо Сантины приобрело мечтательное выражение. – Я до сих пор с теплотой вспоминаю о тех временах, хотя прошло уже более тысячи лет.

При последних словах глаза молодого виконта изумленно расширились. Ему невозможно было представить столь долгий срок. Это было нечто абсолютно невероятное.

Столь бурное удивление вызвало у Сантины улыбку. Она произнесла:

– Да, я живу уже более тысячелетия. И во многом именно своей создательнице я обязана тем, что все эти годы во мне горит огонь жизни.

– Но почему очень немногие видели нашу королеву?

– Она не часто пользуется своим титулом. Но если случится кризис, она вмешается, будь уверен. Она наша защитница, и наш судья. Все жизненно важные решения принимаются ей и Советом.

– Советом?

– Именно. Девять сильнейших вампиров из разных кланов входят в него. Он нужен, ибо королева, при всем ее могуществе, не может быть везде сразу. И все мы подчиняемся их решению.

– Понятно.

– Я вижу, тебя сильно интересует наше прошлое.

– А как же иначе?

– Ну, очень многие из нас вполне устраивает настоящее. История их не интересует.

– Я не из таких.

– Я уже поняла. Но не берись сразу за все. Быстро сгоришь.

– Как это?

– Быстро разочаруешься в мире или, наоборот, он без остатка поглотит тебя. Такое бывает. А тебе придется особенно трудно, ведь у тебя нет наставника, который направил бы тебя.

– Но до сих пор я замечательно справлялся без наставника, – возразил Антуан, которого уже начали раздражать все эти предупреждения.

На это Сантина звонко рассмеялась и сказала:

– Ты еще слишком юн. Поговорим на эту тему, когда ты проживешь хотя бы первую сотню лет. А пока, если понадобиться помощь, обращайся. Мой непосредственный долг помогать вампирам в моих землях.

Это оказался далеко не последний разговор Антуана с магистром Флоренции. В его лице Сантина обрела благодарного слушателя, жадного до ее рассказов о былых временах, и не только.

Но через некоторое время перед Антуаном возникла еще одна проблема. Он понял, что ему надо на что-то жить, а деньги, привезенные им из дома, не бесконечны. Нужно было изыскивать средства к существованию, которое обещает быть очень долгим.

Молодой виконт видел несколько путей перед собой. Самым легким из них было брать деньги своих жертв – но для него этот путь был абсолютно неприемлем, его не так воспитывали, чтобы опуститься до такого. Другой вариант – азартные игры. Антуан знал, что с его новообретенными способностями его никому не обыграть, но это тоже не могло длиться вечно (во всяком случае в одном городе). И наконец, самый разумный путь – всерьез заняться коммерцией. Таким образом он пришел к тому, чего старательно избегал всю свою жизнь. Но делать было нечего. Молодой виконт дал себе слово, что больше не будет просить деньги у семьи.

Как ни странно, но у него обнаружился настоящий талант коммерсанта. Все дела, куда Антуан решился вложить деньги, приносили регулярную прибыль. Словно какое-то чутье подсказывало ему, куда следует делать вложения, а куда нет. И оно ни разу его не обманывало.

Всего за год ему удалось сколотить целое состояние, которое продолжало расти. Деловое чутье Антуана восхищало не только его людей-партнеров, но и остальных вампиров, многие из которых также вкладывали свой капитал. В конце-концов они стали частенько обращаться к нему за советом, и он не отказывал. Таким образом Антуан заработал себе большую популярность среди вампиров Флоренции, а вместе с этим и их уважение.

* * *

Прошло более трех лет с тех пор, как Антуан появился во Флоренции. Он жил все в том же доме на окраине города, с той лишь разницей, что больше не снимал его. Уже два года, как дом был его собственностью. Конечно, он мог позволить себе что-нибудь более шикарное, но его вполне устраивал этот. Антуан просто предпочел здесь все переделать по своему вкусу.

Особое внимание было уделено подвалу. Он установил укрепленную железом дверь с замысловатым замком, да к тому же еще и с массивным засовом изнутри. Именно здесь Антуан хранил свой просторный гроб (так как выяснилось, что, как и человек, он не спит весь день в одном положении). Это было его дневным убежищем, и он постарался сделать все возможное, чтобы оно было максимально безопасным.

Но иногда Антуан оставался в доме Сантины с остальными вампирами. Магистр города не раз предлагала вообще переехать в дом общины и, как некогда Стефано, намекала, что была бы рада видеть его в числе своих вассалов. Но Антуана не прельщало ни первое предложение, ни второе. Во всем этом чувствовалась какая-то недосказанность, хотя Сантина всегда была к нему исключительно доброжелательна, но все же.

За столь короткий срок он очаровал практически всех вампирш, и даже некоторых вампиров. Но все их чувства не находили ответа. Сердце Антуана оставалось холодным. Конечно, у него было не одно любовное приключение, но именно приключения, не более того.

Что же касается до отношений с семьей, то он был в курсе всех их дел, регулярно писал им, и деликатно сообщал, что никак не может вернуться. В конце-концов, они перестали настаивать, только в письмах матери иногда проскальзывала эта тема.

А одним вечером судьба преподнесла ему сюрприз.

Флоренция была в разгаре осени. Ветер гонял по улицам опавшие листья. В этот вечер Антуан сидел за своим письменным столом и разбирался с бумагами. Не задолго до этого посыльный как раз принес ему письма от его деловых партнеров. Они уже привыкли к тому, что застать его можно лишь с наступлением темноты.

Антуан прочел последнее письмо и решил, что в комнате стало слишком прохладно. Один взгляд – и в камине весело затрещало пламя. Совсем недавно освоенный им трюк.

Стоило ему подсесть к огню, как в дверь постучали. Антуан нехотя поплелся открывать. На улице успокаивающе барабанил осенний дождь. Дверь распахнулась, и из стены этого дождя выросла мужская фигура, тщательно укутанная в плащ, но, похоже, это его не слишком спасало.

Из-под надвинутой на самый лоб шляпы с мокрым и поникшим пером на Антуана уставились такие же, как у него самого серо-зеленые глаза.

– Рауль? – удивленно спросил он.

– Да, брат.

В порыве чувств они обнялись, и Антуан тут же сам промок, но не обратил на это никакого внимания. Он чуть ли не силой втащил брата в дом, приговаривая:

– Ты весь мокрый. Скидывай к чертям этот плащ и проходи к огню.

Рауль послушно снял плащ и шляпу, и Антуан смог получше разглядеть брата.

За последние годы он возмужал, вся детскость исчезла, оставшись лишь где-то в глубине глаз, когда он улыбался. Антуана он так и не перерос, да это и не важно. Зато волосы спускались теперь ниже плеч и еще сильнее завивались оттого, что были мокрыми.

Заметив последнее, молодой вампир поскорее подтолкнул брата к жаркому пламени камина. А тот и не сопротивлялся, охотно протянув заледеневшие руки к огню.

Только когда Рауль перестал стучать зубами, Антуан сказал:

– Рад видеть тебя. Но, если честно, твой визит стал для меня полной неожиданностью.

– Прости. Но если бы я послал письмо, то оно пришло бы в то же время, что и я.

– Тоже правильно, – согласился вампир. – Так как дела дома?

– По-разному. Да, Валентина вышла замуж!

– Знаю, недавно получил письмо от матери. За старшего брата Элени ля Шель, как я понял. Им все-таки удалось породниться с нами. Что ж, ладно. Я уже послал им подарок. Кстати, как там наша матушка?

– Ну… – замялся Рауль.

– Что-то случилось? – тут же насторожился Антуан. – Давай, выкладывай начистоту! Не темни мне!

– Ты сам знаешь, что она уже не молода. Она стала чаще болеть.

– Но почему я ничего не знал?

– Она не хочет тебя расстраивать. Говорит, что это обычный ход жизни, и не стоит придавать этому слишком большое значение. Ты же ее знаешь!

– Знаю, – улыбнулся Антуан, но улыбка вышла грустной.

– И еще она очень гордиться тобой, может, даже больше, чем отец. Ведь ты же, наконец, вернулся на путь истинный, когда они потеряли уже всякую надежду. И я вижу, что это, действительно, так. Один этот дом подтверждает, что твои дела идут в гору.

– Ну, надо же мне на что-то жить, – пожал плечами вампир. – А как ты? Тебя еще не женили?

– Почти, – горько усмехнулся Рауль. – Поэтому я и здесь. А еще потому, что сил моих больше нет оставаться маленьким мальчиком! Мне почти двадцать четыре, я взрослый мужчина!

– Не спорю, – Антуану стоило усилий подавить улыбку. – Ты и впрямь возмужал.

– Спасибо.

– Что ж, оставайся у меня.

– Я знал, что ты меня поймешь.

– Ну, ты же мой брат, – пожал плечами вампир.

На что Рауль возразил:

– Вообще-то Клод тоже наш брат, но…

Договаривать ему не пришлось. Оба дружно рассмеялись. Такая милая семейная шутка. Отсмеявшись, Антуан спросил:

– Но где же твои вещи?

– Все при мне. Пришлось путешествовать налегке, ведь я практически сбежал. Не думаю, что отец так же легко отпустил бы меня, как тебя, а матушка уж точно возражала бы.

– Ты хоть записку какую-нибудь им оставил?

– Оставил, оставил! Не маленький. Нет, ну у них есть Клод, почему бы не оставить меня в покое и предоставить самому решать свою судьбу?

Подобная гневная реплика вызвала у Антуана улыбку. Ведь всего каких-то несколько лет назад он и сам вопрошал о том же. Но от этих мыслей его отвлек невольно зевнувший Рауль, и вампир тотчас сказал:

– Прости, я совсем тебя заговорил. Ведь ты, наверно, очень устал с дороги.

– Да, ты прав, – согласился брат, снова зевнув.

– В таком случае, идем, я покажу тебе спальню.

Они поднялись на второй этаж. Антуан похвалил себя за то, что в свое время все же обставил комнату для гостей, хотя долго сомневался, стоит ли.

Показав Раулю, где что находится, он счел нужным сказать:

– Чувствуй себя здесь как дома. Отдыхай. Не беспокойся, если утром не застанешь меня дома. Сам понимаешь, дела. В любом случае, вечером я вернусь.

– Хорошо.

– Да, и можешь воспользоваться моим гардеробом. Ведь у нас теперь не такая уж большая разница в росте.

– Это так, – довольно подтвердил Рауль.

– Ну ладно, иди, отдыхай. У нас еще будет время поговорить. Доброй ночи.

– Доброй ночи.

Антуан вышел из комнаты. До рассвета оставалось еще часа два, а ему еще нужно было закончить кое-какие дела. В частности, позаботиться о еде для брата. Ведь в доме не было ни крошки хлеба, ни капли вина. Ему самому это было ненужно.

Дождь уже прекратился. Даже не накинув плаща, вампир вышел из дома и направился вниз по улице. Там, почти в самом конце, жила женщина, Лючия. Через день она убиралась в его доме. Те деньги, что платил ей Антуан, избавляли ее семью от голода и нужды.

Конечно, время для визита было не самое лучшее, но выбирать не приходилось. Он осторожно постучал в простую деревянную дверь.

Открылась она лишь спустя некоторое время, и в образовавшемся проеме возникло заспанное лицо дородной женщины лет сорока с растрепанными волосами. Узнав своего столь позднего визитера, она тут же потупила взгляд и пролепетала:

– Сеньор, это вы!

– Да, это я, Лючия. Прости, что побеспокоил тебя так поздно.

– Да ничего. Вы проходите в дом.

– Нет, не стоит. Я пришел попросить тебя о небольшом одолжении.

– Я слушаю вас.

– Ко мне приехал брат. Не могла бы ты помимо остальных обязанностей, готовить для него? Разумеется, за дополнительную плату.

– Конечно, сеньор. Можете не беспокоиться. Вам тоже готовить?

– Нет, не нужно. Я почти не бываю дома. Вот, думаю, этого хватит на первое время, – Антуан протянул женщине увесистый кошелек.

– О, этого слишком много, сеньор! – воскликнула та.

Но ее слова растворились в пустоте улицы. Антуан исчез, будто его и не было. Близился рассвет.

* * *

Когда Рауль проснулся, солнце уже вовсю светило в окно, возвещая, что день давным-давно наступил. Потянувшись, он нехотя выбрался из-под одеяла и направился к умывальнику.

Уже вытираясь, он вдруг заметил лежащий на столе туго набитый кошель и короткую записку от Антуана, гласившую, что он может распоряжаться этими деньгами, как сочтет нужным. Ничего не скажешь, приятный сюрприз. Но для начала следовало одеться.

Свою одежду Рауль, как ни старался, найти не смог. Пришлось надеть камзол брата. Разобравшись с внешним видом, он вышел из комнаты и спустился вниз. Его тут же опьянил доносящийся с кухни восхитительный запах еды, и он поспешил на него.

Рауль ожидал встретиться в столовой с братом, но вместо него столкнулся с какой-то женщиной. Заметив его, она широко улыбнулась и произнесла:

– О, вы, должно быть, и есть брат сеньора де Сен ля Роша?

– Да. Мое имя Рауль.

– А я Лючия. Служанка в этом доме. Прикажите подать завтрак?

– Да, – кивнул Рауль, а сам подумал, что, видно, брата и в правду нет дома. Что ж, он и без него найдет, чем заняться.

Как и обещал, Антуан появился с вечерними сумерками, ну чуть позже (ему надо было еще и поохотиться). Рауль ждал его. Стоило вампиру появиться, как он воскликнул:

– Я уж думал, что ты вообще не придешь!

– Прости, дела. Я же говорил.

– Помню-помню. Просто не понимаю, что вдруг заставило тебя так круто измениться?

– Ну сам пойми, не могу же я тянуть деньги из семи, ожидая, когда же на меня свалиться наследство, – конечно Антуан умолчал о том, что этого наследства просто не хватит на его долгую жизнь.

– И все равно, странно слышать от тебя такие слова, – покачал головой Рауль.

– Сам знаю, – рассмеялся вампир. – Ну ладно, идем. У нас на сегодня запланирована обширная культурная программа. Как раз поставили новую оперу.

Вечер они провели замечательно, и все же у Антуна то и дело замирало сердце при мысли о том, что брат может догадаться о том, кем он стал. Он просто не представлял, что делать в этом случае, и это очень его беспокоило. Но с другой стороны он был рад приезду Рауля. До этого Антуан не понимал, насколько был одинок. Один раз у него даже промелькнула шальная мысль, не обратить ли Рауля, сделав его, тем самым, своим вечным компаньоном. Но он тут же поспешил отогнать эту мысль прочь. Как он может сотворить подобное с собственным братом?

А время шло. Ночь сменялась днем, а день ночью. Антуан стал привыкать к обществу брата, и, возможно именно поэтому, далеко не сразу заметил, что тот стал вести себя с ним настороженно.

Конечно, поводов для подозрений у Рауля было немало. Он жил в доме брата уже второй месяц, но за все это время тот всегда целыми днями где-то пропадал, появляясь в доме лишь с наступлением темноты. Они никогда не ели вместе. Порой Антуан бывал просто мертвецки бледен, но силен как никогда. Рауль чувствовал, что все это начинает сводить его с ума.

Последний каплей стал случай, произошедший, когда они вдвоем возвращались домой после очередной бурно проведенной ночи. Рауль был слегка пьян, и все же прекрасно осознавал все происходящее. Их попытались ограбить. Обычное дело для того времени. Но стоило одному из бандитов приставить к горлу Рауля нож, как позади него, словно призрак, возник Антуан и отшвырнул его прочь с такой силой, что тот пролетел метров десять и, врезавшись в стену, потерял сознание. Остальные с воплями разбежались.

Когда Рауль встретился взглядом с братом, то невольно отшатнулся. На него смотрели абсолютно чужие, холодные глаза.

Весь остаток пути они проделали молча. Рауль пытался осознать, что же все-таки видел, а Антуан корил себя за неосторожность. И в очередной раз внутренний голос подстрекал рассказать все брату, снять с себя этот груз.

Когда они пришли домой, Рауля словно прорвало (возможно, на это повлияло количество выпитого им вина). Он разразился целой пламенной речью:

– Невероятно! Как ты это сделал? Ведь он был гораздо крупнее тебя! Как ты вообще так быстро появился за его спиной? Что происходит?

– О чем ты? – спросил Антуан, стараясь не смотреть брату в глаза.

– Ты прекрасно знаешь, о чем! – Рауль не на шутку распалился. – Я не слепой и не дурак! Я ни разу не видел тебя днем, не видел, чтобы ты ел или пил. К тому же за прошедшие годы ты ничуть не изменился. Вообще! Лишь временами ты бываешь так бледен, что мне становится за тебя страшно! Иногда ты словно другой человек, как, например, сегодня. Что с тобой происходит?

– Ничего, абсолютно, – пожал плечами вампир, хотя каждое слово брата отдавалось в его сердце болью. Никогда еще ему так не хотелось излить душу.

– Это не так! – Рауль даже вскочил с места. – Это неправда. Я же вижу, что это не правда! – воскликнул он, присев перед креслом Антуана и заглядывая ему прямо в глаза.

Вампиру невыносимо было видеть этот взгляд, и слова сами сорвались с его губ прежде, чем он осознал, что делает:

– Что ты хочешь узнать от меня, брат? – голос его был совершенно чужим. – Почему я не изменился? Почему не изменюсь, даже пройди тысяча лет? Почему не нуждаюсь ни в воде, ни в пище? Это ты хочешь узнать? Так все это правда!

– О чем ты? – не понимающе спросил Рауль.

– Я старался скрыть это от тебя, пытался притворяться, но ты слишком хорошо меня знал до того, как… как все это произошло.

– Что произошло?

– Ты прав, я изменился. Изменился так, что это стало основной причиной моего отъезда из дома. Я стал вампиром.

Как же легко он произнес эти слова, и тут же замер, ожидая, какова будет реакция. Антуан ожидал чего угодно от брата: выражения ужаса, отвращения или даже яростной охранительной молитвы. Но ничего подобного не последовало. Вернее было все сразу. Эмоции так и хлестали из лица Рауля: подозрение, испуг, религиозный страх, потом удивление и любопытство.

Он не отскочил, не отстранился, а наоборот, внимательно всмотрелся в его лицо и тихо произнес:

– Ты это серьезно?

– Да, – так же тихо ответил Антуан.

– Бог ты мой! – он так и сел на пятки. Потом долго молчал, не зная, что сказать и, наконец, спросил, избегая смотреть брату в глаза, – Значит, ты пьешь человеческую кровь?

– Да.

Рауль вскочил, сделал круг по комнате, и снова остановился перед Антуаном в полной растерянности. Сейчас, как никогда, он походил на маленького потерявшегося мальчика.

– У меня все это просто в голове не укладывается! – его голос при этих словах дрожал. – Когда, как это произошло?

– Больше трех лет назад, – ответил Антуан, даже не шелохнувшись в своем кресле (он уже не в первый раз замечал за собой, что может сидеть так очень долго). – Еще дома. Это не было моим сознательным выбором, но я ни о чем не жалею.

– Тебе нравится быть вампиром? – глаза Рауля округлились от удивления.

– Было бы несомненной ложью сказать, что нет. Не скрою, в моем новом состоянии есть немало преимуществ, – и Антуан рассказал брату краткую версию своей жизни за эти три года, и закончил свой рассказ словами, – Прости, что втянул тебя в это.

– Что ты такое говоришь! Да ведь это настоящее чудо!

– Ну, это уже преувеличение. Я мог бы дать много определений вампиризму, но чудо – это уже слишком.

Анутан попытался охладить пыл брата, и в то же время видел, каким восторгом загорелись глаза Рауля. Будто на него только что снизошло озарение. И его снова посетила мысль, которая давно не давала ему покоя: не сделать ли Рауля себе подобным. И то, что вампир слышал гулкое биение его сердца, течение его крови, лишь усиливало это желание. Он уже не раз задумывался над тем, не сама ли судьба прислала к нему брата, когда он совсем не ожидал этого.

Раздираемый сомнениями, правильно ли поступает, Антуан поднялся одним плавным движением и в следующий миг оказался рядом с Раулем, чем очень его испугал. Но испуг прошел, как только вампир положил руку ему на плечо и произнес:

– Может, сейчас не подходящее время, но не хочешь ли присоединиться ко мне? Одно твое слово, и мы навсегда будем вместе.

После этих слов в комнате воцарилось гробовое молчание. Казалось, у Антуана даже сердце остановилось в ожидании ответа.

– Ты приглашаешь меня в свой мир?

– Именно.

– Думаю, с моей стороны глупо было бы отказаться от столь щедрого предложения.

Стоит ли говорить, что следующую ночь Рауль встретил в совсем другом качестве. Он стал вампиром. Восторженным сыном ночи. И между ним и Антуаном отныне была нерушимая связь. Оба не просто чувствовали, а знали это. Правда последний иногда задумывался, не слишком ли поспешным было решение брата, но он старался отогнать эту мысль.

Антуану всегда было любопытно, каково оказаться по другую сторону, быть творцом. Теперь он знал, и это поражало. Но одна вещь его смущала. Во время обращения был момент, когда душа Рауля полностью открылась ему, и в ее глубине Антуан увидел что-то пугающее. Словно плавник акулы на миг показался из морской пучины. Потом он не раз задавал себе вопрос, что же это могло быть, но постепенно радость от того, что брат рядом с ним, такой же как он, оттеснила все остальное.

Занятый обучением Рауля его новым возможностям, Антуан забыл практически обо всем остальном, даже дела и другие вампиры города отошли на второй план. Но не прошло и двух недель, как последние сами напомнили о себе.

Братья шли по улице после удачной охоты, когда до слуха Антуана донесся тихий смех. Он резко обернулся, но улица была пуста.

– Что случилось? – тут же спросил Рауль.

Но брат так и не успел ответить. Смех раздался совсем рядом, и перед ними возникла Ирия. В своем воздушном платье нежного лавандового цвета и заплетенными в косу волосами она казалась здесь совершенно неуместной. Хотя ее это нисколько не беспокоило. Она одарила их озорной улыбкой и сказала:

– Выходит, это правда. Ты обзавелся птенцом.

– Это мой брат, Рауль.

– Брат? Не многие из нас обращают своих родственников, – Сантина выросла из темноты, будто скинула ее как плащ.

– Значит, я из их числа, – с поклоном ответил Антуан.

Рауль же так и застыл в немом восхищении. Это был первый вампир (кроме брата, конечно), увиденный им. А Сантина могла произвести впечатление, иначе ей было бы сложно удержать место магистра города.

– Теперь это очевидно, – кивнула Сантина, внимательно разглядывая Рауля. – Надо сказать, для первого раза у тебя все вышло великолепно. Прекрасный птенец, – она ласково провела рукой по его щеке, а Рауль даже не шелохнулся, стоял как зачарованный.

– Он прежде всего мой брат, а не птенец, – заметил Антуан, положив руку на его плечо.

– Но последнее может в итоге пересилить первое, – пространно заметила Сантина, и тотчас же добавила, – Мы все будем рады видеть вас обоих в нашей общине. Приходите.

– Спасибо, конечно мы придем, – меньше всего Антуану хотелось ссориться с местными вампирами.

– Вот и отлично, – и вампирша вместе с Ирией исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Пару секунд Антуан смотрел им вслед, а потом произнес:

– Рауль, отомри, пожалуйста. Ты меня пугаешь.

– Кто эта прекрасная женщина? Она ведь вампир? – наконец выдавил из себя брат.

– О, да! Это Сантина, магистр Флоренции.

– В жизни не видела такой красавицы! Все вампирши такие?

– Большинство, – улыбнулся Антуан. – Так что не советую так бурно реагировать, иначе повредишься в рассудке.

– Неужели так велико влияние вампирской крови?

– Честно говоря, не знаю. Может быть. Я мало кого из вампиров знал людьми. С тобой и с самим собой – всего двоих.

На это Рауль усмехнулся, оценив шутку.

Вампиры приняли брата Антуана как равного, что же до отношения к нему самому, то оно как-то изменилось. Антуан долго не мог понять, в чем дело, и, наконец, решился спросить у Сантины.

Вампирша ответила, что это само собой разумеющееся. Создав птенца, он тем самым подтвердил свой статус. Доказал, что может быть творцом, а значит переступил пору вампирского детства.

Все это Антуан внимательно выслушал, но для себя решил, что вероятно за этим кроется еще что-то. И это что-то ему придется выяснять самому. Но не сейчас.

Рауль довольно легко нашел с вампирами Флоренции общий язык. Еще человеком он всегда был душой общества, к тому же обладал природным обаянием. Но прежде чем пригласить его куда-либо, или даже перейти с ним в другой зал, любой вампир ставил Антуана в известность о своих намерениях. Это очень удивляло последнего, пока Сантина, как всегда, не прояснила ситуацию.

Для всех вампиров Рауль прежде всего его птенец. И иметь с новообращенным какие-либо отношения без ведома Антуана считалось бы вызовом ему. Когда сам Рауль узнал об этом, то очень развеселился. Им обоим казалось немыслимым, что остальные считают одного чуть ли не хозяином другого. Но со своим уставом в чужой монастырь не ходят. И они решили просто не обращать внимания.

Через год, когда Рауль более-менее освоился со своим новым состоянием, они и вовсе решили уехать. Отправились вдвоем в путешествие по Европе. Их даже не останавливало то, что приходилось всюду таскать с собой гроб. Они были горячи, молоды и жаждали приключений.

* * *

Антуан был счастлив. Он еще ни разу не пожалел о том, что обратил брата. Они были не разлей вода. Вместе объехали все крупные города Европы, правда нигде не задерживаясь на долго. Побывали даже в России, Пруссии и Скандинавии. А иногда, устав от городской суеты, отправлялись нехожеными тропами в такую глушь, где люди почти не встречались.

Как-то им даже пришлось провести целую зиму в замке, стоявшем посреди богом забытой горной деревни. До весны им было просто отсюда не выбраться из-за вьюг и буранов, даже при всех их возможностях. Хозяйкой замка была Сайен. Гордая красавица с белоснежной кожей, длинными, черными как ночь волосами и пронзительно-голубыми глазами. Ее можно было бы назвать хрупкой, если бы не эти глаза. Их взгляд излучал силу и волю.

Зима в этом медвежьем углу оказалась не такой уж скучной, как ожидалось сначала. Сайен была искренне рада обществу братьев. Охотно делила с ними кров и "стол", а с Раулем даже и постель. Были намеки и в сторону Антуана, но тот не хотел переступать дорогу брату. В общем все шло относительно хорошо, правда в самом конце зимы Антуан уже был готов идти лично расчищать дорогу, чтобы выбраться отсюда. Эта зима лишь подтвердила, что ни он, ни Рауль не созданы для сельской жизни. Им подавай городскую суету.

Они отправились на восток, обоим хотелось увидеть Стамбул и его экзотические красоты, и даже готовы были ради этого проделать морское путешествие.

Но не все было так безоблачно. Временами Антуан стал замечать за братом некоторые странности, которых никогда раньше не наблюдалось. Иногда, за игрой или разговором, Рауль впадал в азарт, забывая практически обо всем. Мог даже выдать себя. Другой его крайностью были моменты полной апатии, когда он превращался в абсолютно неподвижную статую, которую ничто не интересовало. И это было еще страшнее. В такие минуты Антуан радовался лишь тому, что подобные приступы случаются с братом крайне редко.

На десятом году путешествий, когда они как раз покинули Стамбул, их настигло печальное известие – скончалась их мать. Это надолго повергло братьев в уныние, и еще масла в огонь подлил тот факт, что они не могли присутствовать на ее похоронах. Появись они дома, и это выдало бы их с головой. Ведь прошло десять лет, а оба выглядели не старше двадцати шести, хотя Антуану было уже тридцать девять, а Раулю тридцать пять.

Но время лечит. Это верно как для людей, так и для вампиров. Щемящая тоска уступила место просто грустным воспоминаниям. На самом деле Антуан интуитивно готовил себя к чему-то подобному. Получая в дар вечную жизнь, невольно задумываешься о том, что твой удел – пережить всех дорогих тебе людей. А вот Рауль, похоже, об этом не думал, и столкновение с реальностью стало для него неожиданностью, а потому ему было больнее.

Каждый раз, видя в глазах брата печаль, Антуан задавал себе вопрос, нет ли в этом и его вины. Что если он слишком оберегает его? К тому же, ведь это именно он привел Рауля в этот мир, сделал его вампиром. Но когда горе брата притупилось, все вновь шло замечательно, и Антуан забывал о своих мрачных мыслях.

Он до конца понял, почему вампиры предпочитают жить общинами или семьями – в обществе себе подобных легче жить бок о бок с людьми, и видеть, как одно их поколение сменяется другим. Легче выстоять против главного врага – времени.

Осознав это, Антуан больше времени стал проводить в общинах и Рауля подталкивал к этому, так как ему это было нужнее. И, надо сказать, помогло. Брат снова потянулся к светской жизни. Иногда даже неделями пропадал где-то с новыми приятелями или подругами из вампиров. Но это не сильно беспокоило Антуана. Гораздо меньше, чем приступы азарта или меланхолии Рауля. К тому же и сам он даром времени не терял. Меньше всего ему хотелось вести жизнь затворника.

Но этому празднику жизни не суждено было долго длиться. Беда пришла неожиданно, и выбила почву из-под ног Антуана.

На шестнадцатом году своей кочевой жизни они, наконец, решили возвратиться во Флоренцию, которую считали отныне своим вторым домом. Обоих будто что-то тянуло туда. Да и утомили постоянные переезды с места на место.

Прошедшие годы не слишком изменили город и его жителей. Даже инквизиция не могла умерить их жажду роскоши, жажду жизни, хотя она имела большую поддержку среди простого люда. Инквизиция в Италии вообще не так свирепствовала, как в других странах, например в Германии, где осужденных в "ведовстве" были уже тысячи, если не десятки тысяч.

Дом Анутана остался в отличном состоянии. Хорошая уборка – и в нем снова можно было жить. Правда, пришлось притворяться сыновьями самих себя, но это мелкие неудобства.

Сантина по-прежнему являлась магистром города. Все знакомые им вампиры тоже были здесь, так сказать "в полном здравии", и были рады их возвращению. И Ирия как раньше, жила при Сантине. Только она повзрослела, хоть и не так сильно, как можно было ожидать. Выглядела она чуть старше двадцати, а ведь ей должно быть уже больше тридцати.

Вместе с возрастом увеличилась и ее сила. Лишь взглянув на Антуана, она сказала то, что он читал в мыслях Сантины и других сильных вампиров:

– О, Антуан, ты стал магистром!

Стоило прозвучать этим словам, как тотчас воцарилось гробовое молчание. Все вампиры устремили взоры на Сантину, ожидая, какова будет ее реакция. Та мимолетным движением коснулась плеча своей воспитанницы и произнесла:

– Ты права Ирия. Антуан, ты и вправду достиг ранга магистра, но еще удивительнее то, что твоя сила все еще увеличивается.

Это ее замечание вызвало у присутствующих вздох удивления. Считалось, что нельзя стать магистром, прожив вампиром всего восемнадцать лет. Для этого требуется более внушительных срок. Например, лет сто. Антуан просто физически ощущал напор силы – это все вампиры, присутствующие в зале, попытались узнать пределы его возможностей, убедиться, в самом ли деле он соответствует своему новому рангу. Антуан уже успел понять, что узнавать силу друг друга является обычным делом в вампирской среде, что-то вроде приветственных слов. Он лишь продемонстрировал, что может легко справиться с этим наплывом энергии, отгородиться от нее. Это удовлетворило любопытство вампиров, и они переключились на Рауля.

Но с ним они подобных трюков не проделывали. Видно, считали, что раз он вместе со своим творцом, то в этом нет необходимости. Хотя, с другой стороны, он гораздо лучше вписывается в понятие "обычный вампир" (если такое существует) чем сам Антуан. В этом плане ему было легче. К нему относились с меньшим подозрением.

Пока Рауль общался с остальными, Рихтер изъявил желание поговорить с Антуаном. Это так удивило последнего, что он, ни слова не говоря, последовал за ним, эдакой маленькой горой с клыками. Они перешли в другой зал, и только тогда Рихтер произнес:

– У тебя вышел хороший птенец.

– И ты привел меня сюда только чтобы сказать это? – усмехнулся Антуан.

– Нет, не за этим, – покачал головой вампир. – Ты стал магистром, но некоторые способности приходят только с опытом, а ты все еще слишком молод.

– К чему это ты? – он не ожидал от Рихтера такой мудреной речи. Ведь весь его облик кричал, что его главным достоянием является сила, а не ум.

– Внимательно приглядывай за своим птенцом. Согласен, он достаточно силен, как вампир. Через пару сотен лет он может стать магистром, как и ты. Но Рауль все еще тешит себя слишком многими иллюзиями. Он еще не принял то, кем стал. По сути Рауль остался человеком.

– И что? – Антуан решительно не понимал, к чему весь этот разговор.

– Рано или поздно вампир столкнется с человеком, и эта борьба может разорвать его душу, – задумчиво проговорил Рихтер, отвернувшись к окну.

– Но почему именно ты говоришь мне это? Почему, например, не Сантина?

– Госпожа могла просто не заметить, ведь она общается по большей части с тобой, а остальные могут посчитать, что ты в курсе. Вот я и говорю.

– Спасибо, конечно. Но не думаю, что все так серьезно.

– Как знаешь, – и Рихтер вышел. Тихо, словно тень.

А Антуан вернулся в зал, где оставил брата. Тот сидел в приятной компании трех вампирш и вампира, и что-то увлеченно рассказывал.

Застыв в дверях, он стал наблюдать за Раулем. Как ни приглядывался, но ничего необычного или настораживающего не заметил. Брат был весел, и сегодня явно в ударе. К тому же уже чуть ли не год с ним не случалось никаких приступов. Что такого увидел в нем Рихтер, чего не видит он сам, его брат и творец?

Антуан так и стоял в раздумьях, пока Рауль сам не окликнул его:

– Где ты ходишь? – упрекнул его брат.

– Прости, но у меня тоже могут быть дела, – пожал плечами Антуан.

Этот ответ, казалось, не удовлетворил Рауля, но вслух он ничего не сказал. Возможно потому, что его вниманием полностью завладела одна из вампирш. Через некоторое время Антуан решил их оставить, не желая мешать. К тому же кто-то уже просил его помочь с делами – за прошедшие годы его талант коммерсанта только совершенствовался, хотя он сам почти не прилагал к этому усилий.

И все же домой Антуан вернулся позже Рауля, правда предполагал, что будет скорее наоборот. Увидев брата, он сказал:

– О, ты уже пришел? Я думал, твоя новая пассия тебя так просто не отпустит.

– Да ладно! Вечно ты! – насупился Рауль и уставился на горящий в камине огонь.

– А что я? Я ничего! – Антуан поднял руки в примирительном жесте.

– Если бы! – усмехнулся брат, так и не повернувшись.

– В смысле?

– Да так, ничего, – отмахнулся Рауль, но жест не выглядел беззаботным, и это не утаилось от Антуана. Сразу же оставив все готовые сорваться с языка шутки, он подсел рядом и спросил:

– Что-то случилось?

– С чего ты взял? – еще больше нахмурился Рауль.

– Природная интуиция. Так что произошло? Что ты такой хмурый?

– Скажи, неужели остальные правы, и мы станем друг для друга всего лишь птенцом и создателем?

– Что ты вдруг вспомнил об этом? Мы же, вроде, давно решили, что это не наш случай. Ты – мой брат, это для меня прежде всего.

– Но сейчас это совсем не то, что раньше, когда мы жили в отцовском поместье, – упрямо возразил Рауль, а потом мечтательно добавил, – Как бы мне хотелось побывать дома!

– Ты же знаешь, что это невозможно, – мягко проговорил Антуан. – Это нас выдаст и может погубить. Как старший брат, я просто не могу позволить тебе так рисковать. Мы не должны забывать, кем мы стали. Мы вампиры.

– Ты заговорил, прям как настоящий магистр, – усмехнулся Рауль. – Может, мне звать тебя "господин"?

Тут уж Антуан не выдержал, вспылил. Резко вскочил, схватил брата за грудки, тем самым подняв его над полом, и выпалил:

– Думай, что говоришь! Еще раз такое брякнешь – я тебя стукну! Понял?!

– Да понял, понял! – закивал Рауль, стараясь выбраться из его железной хватки. – Прости.

– То-то же, – проговорил Антуан, разжав руки. – Сорок лет, уже взрослый мужчина, а временами как дите!

При напоминании о своем возрасте Рауль вздрогнул как от пощечины. Он осторожно поглядел в зеркало, и оттуда на него, как и пятнадцать лет назад смотрело лицо молодого мужчины, почти юноши. А ведь если бы он остался человеком, то половина жизни была бы уже позади. Странно, что он никогда не задумывался об этом, а стоило.

Очнуться от этих мыслей его заставил голос Антуана:

– Эй, да что с тобой в самом деле? Ты начинаешь меня беспокоить! Неужели опять эта твоя меланхолия?

– Нет, не думаю, – покачал головой Рауль.

– Хорошо, если так, – в голосе Антуана все еще звучали нотки подозрения.

– Что ты за меня так волнуешься? Я же не ребенок. Да и что со мной может случиться? Я же, в конце-концов, бессмертный!

– Бессмертный, но не неуязвимый. Ты все же можешь умереть от целого ряда причин. Я тебе говорил. Или ты уже забыл?

– Да помню! – выдохнул Рауль, закатив глаза, и стал перечислять, – Огонь, отсечение головы, а в ближайшие сто лет и солнечный свет.

– Вот именно.

– Так может мне забиться в свой гроб, а ты забьешь крышку, и еще закопаешь поглубже для пущей верности? – он уже начал распаляться.

– А что, интересная мысль, – проговорил Антуан, постукивая пальцем по подбородку в притворной задумчивости. – Это надо обмозговать. А пока просто будь осторожен.

– Издеваешься! – прошипел Рауль.

– Нет, я абсолютно серьезен! – а у самого лицо медленно расплывалось в улыбке.

– Ах так! Ах вот ты как! – Рауль схватил подушку с кресла и запустил ею в брата.

Тот ловко увернулся и ответил тем же. Завязалась веселая драка, совсем как в далекие дни детства. Будто и не были вампирами.

И все же в Рауле что-то изменилось. Он стал каким-то задумчивым и даже тихим, что ему вообще никогда не было свойственно. Антуан уже собирался серьезно поговорить с ним, когда брат сам пришел к нему с теми же намерениями. Но то, что он сказал, заставило Антуана опешить.

Не желая ходить вокруг да около, Рауль чуть ли не с порога заявил:

– Я собираюсь уехать.

– Чего? – Антуан удивленно поднял голову от бумаг, гадая, правильно ли он расслышал.

– Я пришел сказать, что собираюсь уехать.

– Хочешь, чтобы мы опять отправились в путешествие?

– Не мы, а я. Я еду один, – подчеркнул Рауль.

– Та-а-ак, – протянул вампир. – Садись и расскажи все подробно. А то я что-то ничего не понимаю! С чего вдруг? И почему один?

– Только не принимай это на свой счет. Пойми, просто мне самому очень нужно. Нужно… – он замолчал, подбирая подходящие слова, и глаза его наполнились печалью, – стать самостоятельным, разобраться, кто и что я есть сам по себе, без чьей-либо опеки, узнать в себе вампира.

Каждое слово брата острым осколком впивалось в сердце Антуана. Устремив взгляд в пустоту, он глухо проговорил:

– Прости. Возможно, мне не стоило так сильно опекать тебя.

– Нет, дело не в тебе! – жарко возразил Рауль, вскочив со стула и присев перед братом. – Просто мне нужно в себе разобраться, пока я не запутался.

Но за его словами скрывалось еще что-то, поэтому Антуан спросил:

– И куда же ты поедешь?

– Я хочу навестить Сайен, – проговорил он еле слышно.

– Сайен? Нашу герцогиню снегов?

– Да. Помнишь, она ведь так хотела, чтобы мы остались.

– Особенно ты, – невольно улыбнулся Антуан. – Но ведь ты сам говорил, что подобная жизнь не для тебя, что тебе нужен город.

– Говорил, ну и что? А теперь город мне кажется невыносимым, меня тянет в тот замок.

– Вот уж не думал, что эта вампирша так тебя очарует! А ведь прошло уже более пяти лет.

– Так ты отпустишь меня?

– Разве тебе нужно мое разрешение?

– Сам знаешь, что да.

– Ну не могу же я удерживать тебя при себе силой? – вздохнул Антуан. – Если это путешествие действительно поможет тебе в себе разобраться, то езжай. А если Сайен окажется твой судьбой – я буду только рад.

– Спасибо, брат! – в порыве чувств Рауль обнял его.

– Да ладно. Кстати, можешь рассчитывать на мою помощь при подготовке отъезда. Когда ты хочешь покинуть Флоренцию?

– Не позже, чем через неделю. Время дорого. Я должен добраться до Сайен до первого снега. Сам знаешь, что потом это будет практически невозможно.

– Знаю, – согласился Антуан, стараясь подавить в своем голосе печаль. Он и не думал, что они расстанутся так скоро. Внезапно у него созрела одна идея, и он сказал, – Прежде чем ты уедешь, нам надо встретиться с Сантиной и остальными.

– Зачем это?

– Я хочу дать тебе статус вампира-одиночки. Пусть все узнают, что хоть ты и мой птенец, ты принадлежишь сам себе, и ни у кого нет власти над тобой.

– Ты сделаешь это? – удивился Рауль, уже зная, что значат такие слова в вампирской среде.

– Именно. Тебе это может помочь в твоем путешествии в одиночку.

– Я знаю.

– Вот.

Конечно, Антуан сдержал слово, и объявил Сантине и еще четырем вампирам в ранге магистра, как того требовали обычаи, что отныне и навсегда Рауль свободен от чьей-либо воли, принадлежит только себе и является вампиром-одиночкой.

Данное заявление вызвало лишь некоторое удивление, так как подобное случалось не часто, но не более. Лишь Сантина сказала, отведя Антуана подальше ото всех:

– Мне кажется, ты поступил несколько опрометчиво.

– Почему?

Вампирша не ответила, лишь отвела взгляд. Но Антуан настойчиво повторил вопрос:

– Так почему?

– Рауль еще слишком молод, – нехотя проговорила Сантина. – Тебе нужно было воспользоваться своей властью, чтобы остановить его. Ведь он собирается уехать.

Антуан даже не стал удивляться тому, что она знает об этом. Уже привык, что магистр города всегда в курсе всех дел. Поэтому спросил совсем о другом:

– Каким образом я мог его остановить? Какой властью?

– Что бы ты ни говорил, но Рауль прежде всего твой птенец. А значит ты вправе запретить ему что бы то ни было, приказать что-либо сделать или наказать. И я советовала бы тебе воспользоваться этим своим правом.

– Поймите вы, не могу я удерживать его при себе силой. Я не хочу, чтобы мой родной брат меня возненавидел.

– Возможно, это не самый худший вариант, – задумчиво проговорила Сантина. – Хотя… он твой птенец, и ты можешь поступать как знаешь. Правда, очень не многие из нас так рано отпускают своих птенцов, ибо они укрепляют наше положение, наш статус.

– Я не желаю укреплять какой-то там статус таким образом, – отрезал Антуан.

– Ну что ж, это твой выбор, – обронила Сантина, удаляясь.

А он так и остался стоять. Нет, некоторые обычаи вампиров не вызывали у него восторга.

Последнюю неделю перед отъездом Рауля они с Антуаном были практически неразлучны: от самого пробуждения и до первых лучей утреннего солнца. За столь короткий срок Антуан старался рассказать брату все, что еще не успел. Хотя такого было не много. Спустя пятнадцать лет совместной жизни у них уже не осталось секретов друг от друга. Антуан сообщил брату все, что сам успел узнать о вампирах.

Но вот настал день (а точнее вечер) отъезда. Вещи были собраны, карета запряжена четверкой выносливых лошадей, а Рауль стоял на пороге в темно-вишневом камзоле, широкополой шляпе и дорожном плаще. Настало время прощаться.

– Ну, не забывай писать, – сказал Антуан.

– Конечно. Но ты сам знаешь, как оттуда доходят письма, особенно зимой.

– Знаю, и все же. Да, если тебе еще понадобятся деньги или возникнет любая иная проблема – ты только дай мне знать.

– Хорошо, – улыбнулся Рауль.

– Надеюсь, когда-нибудь ты все же соизволишь навестить меня.

– Конечно, мы еще встретимся. Ну, мне пора.

– Береги себя.

Братья обнялись, и Рауль вскочил на козлы. Взяв в руки поводья, он хлестнул лошадей, и карета загромыхала по улице. За ночь он успеет проделать не малый путь. Лишь раз Рауль оглянулся, и его губы прошептали: "Прощай".

Антуан стоял и смотрел вслед удаляющейся карете. Эта картина до боли напоминала отъезд его самого из родительского дома с точностью до наоборот. И это отнюдь не внушало оптимизма.

Он вернулся в дом, и его окружала какая-то давящая пустота. Антуан практически забыл те времена, когда жил здесь один, и вот теперь они возвратились вновь. И это его отнюдь не радовало.

Чтобы хоть как-то развеяться, он пошел на охоту, а потом отправился в дом общины. Он не только провел там всю ночь, но и остался на день, а потом еще на два. Стараясь восстановить свое несколько пошатнувшееся "Я". Ему недоставало Рауля. Но со временем он стал прежним. Ну почти.

* * *

Лето сменилось осенью, а вслед за ней пришла и зима. Письма от Рауля больше не приходили. В последнем он сообщал, что благополучно добрался до владений Сайен, и та радушно приняла его, даже более чем. И также предупреждал, что не знает, когда отправит следующее письмо – все зависит от погодных условий. Рауль еще приписал, что Антуан может о нем больше не беспокоиться, и просил извинить за все своего непутевого брата.

Больше писем не было. Оставалось ждать весны. Пока в той далекой стране не начнет таять снег, а насколько Антуан помнил, этого следовало ожидать не ранее апреля.

Во Флоренции даже зима не казалась унылой. Погода стояла не слишком холодная, и жизнь не замирала ни на минуту. К тому же приближался самый главный праздник года – рождество. Вампиры праздновали его с не меньшим энтузиазмом, чем люди. Ведь большинство из них принадлежали к христианской эре, хотя многие и не верили в Бога. Но разве это так уж важно? Праздник есть праздник. Мало кто из вампиров упустил возможность побывать на роскошных и шумных рождественских балах.

Антуан тоже был там, и радовался празднику вместе со всеми. Жизнь. Ему нравилось ощущать ее вкус. Одно это могло заставить его забыть о многих печалях. Конечно, он не забывал о Рауле, и часто задумывался, как он там в этом холодном, снежном краю, но в то же время эти мысли не мешали его собственной жизни. Он практически смирился с его отсутствием.

Антуан, как никогда, был уверен в себе. Считая, что повидал практически все, и вряд ли судьба может нанести удар, который способен сломить его, с которым он не справится. Если бы он только знал, как жестоко ошибается.

* * *

Зима медленно и неохотно уступала свои позиции весне. Но она уже ощущалась всюду. Весенние ветра прогоняли зимнюю хмурость. Стояла середина марта.

Гонимый голодом, Антуан тенью крался по городу, выискивая того, кто поделиться с ним своей кровью. И вот настоящий подарок судьбы – одинокая фигура статной женщины, шедшая прямо на него. В ее мыслях он без труда прочел, что она возвращается домой к давно опостылевшему мужу от любовника. Что ж, не такая уж редкая картина. Антуан уже знал, как будет действовать.

Больше не скрываясь, он шел прямо на встречу женщине. Остановившись в каких-то двух шагах, он отвесил свой самый галантный поклон и чарующе произнес:

– Сударыня, такой изысканной красавице как вы не безопасно идти в одиночестве по улице в столь позднее время. Разрешите вас проводить.

Женщина с испугом взглянула на Антуана, но тут же попала под его очарование и проговорила, подавая руку:

– Благодарю вас, сударь. Это очень любезно с вашей стороны.

На это вампир ответил ослепительной улыбкой, стараясь при этом не сверкнуть клыками. Он позволил себе ощутить аромат горячей крови этой женщины, и жажда тотчас развернулась в нем, словно змея, заполнила все его существо.

Антуан уже готов был вонзить клыки в нежную шею своей жертвы, как вдруг его будто окатили ледяной водой. Внезапно потемнело в глазах, стало трудно дышать. Он словно падал или тонул, а что-то внутри него натягивалось, пока не лопнуло, причиняя жуткую боль. Даже пришлось опереться о стену дома, чтобы не рухнуть.

– Сударь, что с вами? Вам плохо? – с трудом различил Антуан голос женщины.

– Нет-нет, все нормально, – ему и впрямь стало лучше. Странный приступ прошел так же внезапно, как и начался. Он не знал, что и думать. Возможно, дело было в неутоленной жажде?

– С вами точно все в порядке?

Женщина склонилась над ним, и Антуан мог разглядеть, как пульсирует жилка на ее шее. Это напомнило ему, зачем он, собственно, здесь. Жажда снова подняла голову, выглянула из его глаз.

– Да, все хорошо, – проговорил он, а в следующую секунду клыки пронзили плоть. Но женщина даже не вскрикнула, находясь полностью во власти его глаз. Наоборот, она с радостью отдавала свою кровь, будто это доставляло ей удовольствие. Хотя, скорее всего, так и было. Еще один побочный эффект питания вампиров.

И все же процесс насыщения в этот раз был каким-то смазанным, и не принес Антуану обычного удовлетворения. Внутри поселилось какое-то странное ощущение, и он терялся в догадках, в чем причина. И еще какая-то беспричинная тревога. Все это ему очень не нравилось.

Но к утру вроде все прошло, и Антуан спокойно лек на дневной отдых. Больше приступ не повторялся. Вскоре вампир вообще забыл о нем. Ну было и было.

Гораздо больше Антуана волновало то, что от Рауля все еще не было письма, а ведь время шло, уже апрель подходил к концу. Конечно, в тех краях снег начал таять не так давно, и письма могло не быть и в мае, но это ожидание выводило Антуана из себя.

И вот, в одну из ночей, когда Антуан, покинув свой гроб, переодевался, чтобы отправиться к Сантине и остальным, в дверь его дома робко постучали. Так и не надев камзола, в одной рубашке и узких штанах, он пошел открывать, гадая, кто бы это мог быть, ведь он не ждал никаких гостей.

Спустившись вниз, Антуан уже знал, что на пороге стоит вампир. От этого его любопытство лишь усилилось. Дети ночи редко ходят друг к другу в гости.

Он открыл дверь и увидел ту, которую уж никак не ожидал встретить не то что в этом городе, но и в этой стране. На пороге стояла Сайен. В простом темно-синем платье, закутанная в плащ, волосы распущены, а в руках массивная резная шкатулка. Но больше всего Антуана поразили ее глаза. Они были печальны, в них больше не было огня. От него остались лишь тусклые искорки.

– Сайен? – только и смог проговорить вампир.

– Да, Антуан, это я, – в ее голосе было не больше жизни, чем во взгляде. – Могу я войти в твой дом?

– Конечно, проходи.

Она вошла и остановилась возле камина. Было видно, что Сайен хочет протянуть руки к огню (хотя было более чем тепло), но боится выпустить свою драгоценную ношу. Словно в этой шкатулке для нее сосредоточился весь мир. Потом вампирша грациозно села в кресло и повернула свое красивое лицо к Антуану.

Закрыв дверь и сев напротив, он сказал:

– Вот уж не ожидал тебя увидеть! Позволь узнать, чем вызван этот визит? И где Рауль? – он ощутил какое-то нехорошее предчувствие. – Неужели он не пожелал встретиться с братом?

При упоминании этого имени Сайен вздрогнула, ее глаза чуть расширились, и в них заблестели слезы. Все это еще больше не понравилось Антуану, и он взмолился:

– Да скажи же, что произошло! Где Рауль?

– Здесь, – глухо ответила Сайен, потупив взор и проведя рукой по полированному дереву шкатулки.

– Что? – вскричал вампир, вскочив на ноги и в мгновение ока оказавшись возле нее. – Что ты такое говоришь?!

Стараясь не смотреть ему в глаза, Сайен поднялась и проговорила:

– Мне очень жаль, но твой брат погиб. Он вышел на солнце. Он был слишком молод, поэтому, когда я его нашла, от него остался лишь пепел.

– Нет-нет, этого не может быть! – закачал головой Антуан.

– Но это так. Поверь, я разделяю твою боль, поэтому и проделала столь долгий путь, чтобы лично сообщить о случившемся и передать тебе его прах.

Все это он слушал как в тумане. Было ощущение, что земля уходит из-под ног. Рухнув обратно в кресло, Антуан закрыл лицо руками и еле выдавил из себя:

– Почему? Почему он так поступил?

– Когда он приехал, то я была очень рада. Но к середине зимы Рауль стал сам не свой. Постоянно пребывал в состоянии задумчивой печали. Стал охотиться лишь тогда, когда жажда вконец истощала его. Иногда мне приходилось даже приводить ему жертв. Знаю, что многие из нас очень тяжело переживают расставание с человеческой сущностью, но чтобы так… Я из последних сил старалась раздуть огонь его жизни, но ничего не вышло. Он предпочел солнце, злое весеннее солнце, – обреченно закончила Сайен.

– Но какая сила заставила его пробыть на солнце целый день?

– Он не мог уйти. Какая бы не была боль, но с рассветом Рауль погрузился в сон, который должен был длиться до заката.

Из этой фразы Антуан уловил лишь одно слово – боль. Его брат не просто покончил с собой. Он погиб в адских муках. И одно это заставило вампира содрогнуться. Ему вспомнился его странный приступ. Теперь он знал, четко знал, что это было. В ту минуту он ощутил смерть брата.

Думая об этом, он далеко не сразу услышал слова Сайен:

– На следующую ночь я нашла два письма. Одно было адресовано мне, а другое тебе. Вот оно.

Антуан тупо уставился на протянутый ему сложенный листок бумаги. Наконец взял его в руки, которые предательски дрожали, и развернул. Сомнений не было, почерк принадлежал Раулю. От этой мысли он не сразу сумел сосредоточиться на тексте. Письмо же гласило:

"Антуан, дорогой мой брат!

Прости меня! Если ты читаешь эти строки, то уже знаешь о том, что я сделал. И наверняка спрашиваешь, почему…

Умоляю, не вини себя! Исполни эту мою последнюю просьбу. Просто твой щедрый дар вечной жизни оказался мне не по плечу. Я честно старался, но не мог принять в себе вампира. Я оказался слишком слаб. И жизнь стала мне не в радость.

Прости, что так и не решился повидаться с тобой, перед тем как совершить это. Не хватило воли. К тому же я боялся, что ты меня отговоришь. А тогда я навсегда перестану быть собой. Прости. Прости, что своим поступком заставил тебя страдать. Ты всегда был очень дорог мне.

Прощай.

Рауль"

По щеке Антуана прокатилась одинокая слеза. Его сердце разрывалось на куски от горя. Его брат, птенец и компаньон был мертв. С осознанием этого мир будто утратил все цвета.

Он даже вздрогнул, когда его плеча коснулась тонкая рука Сайен. Она обеспокоено смотрела на него и, наконец, нерешительно произнесла:

– В письме, адресованном мне, он говорил, что это целиком его вина. Он просто не смог смириться с тем, кем стал.

При этих словах Антуан сжал кулаки, но увидев, что лицо вампирши мокрое от слез, медленно, очень медленно разжал. В его глазах плескались боль и бессильная ярость. Насилу справившись со своими чувствами, он сказал:

– Спасибо тебе, Сайен, что лично сообщила мне это печальное известие.

– Я не могла иначе. Я бы пришла, даже если бы пришлось пешком пересечь весь континент. Я знаю, что он для тебя значил. Он был твоим братом и птенцом – а это две наикрепчайшие связи. Должно быть, тебе очень больно. У меня самой душа разрывается.

– Он был дорог тебе? – глухо спросил Антуан.

– Да, – кивнула Сайен, смахнув слезу. – Он заставил меня вспомнить, что и вампирам не чужда любовь. Но тебе сейчас не до этого. У тебя свое горе, и мое присутствие здесь не совсем уместно. Я пойду.

– Куда ты? – спросил Антуан, подняв голову и посмотрев на нее.

– Вернусь в свой заснеженный замок. Там стало так тихо теперь… Но здесь мне неуютно. Слишком много людей… Прощай.

С этими словами Сайен поставила перед ним шкатулку и тихо ушла, оставив вампира наедине со своим горем. А Антуан так и остался сидеть, закрыв лицо руками. Ему хотелось выть, но он сидел тихо и абсолютно неподвижно.

С рассветом он еле заставил себя спуститься в подвал и лечь в гроб. Шкатулку с прахом брата он взял с собой. Но сон его был очень беспокойным. Он впервые, с тех пор как стал вампиром, проснулся днем. Правда продолжал лежать в своем убежище, так как знал, что солнце еще не зашло.

Как только потух последний лучик дневного светила, Антуан стал собираться в путь. Этой же ночью он сел на корабль, идущий во Францию.

Антуан нарушал слово, когда-то данное самому себе. Он возвращался домой, в Тулузу. Стоя на палубе корабля и прижимая к груди шкатулку, он знал лишь одно – прах его брата должен быть похоронен в родной земле, на их родовом кладбище, и ему было плевать, какому риску он подвергает при этом себя самого. Это был его долг. Он не смог уберечь брата, воспрепятствовать его безумству, так хотя бы вернет его домой.

С такими мыслями Антуан ступил на земли Тулузы. Но даже осознание того, что после стольких лет он дома, не облегчило груз утраты, лежащий на его сердце.

День он провел в своем старом убежище, где все осталось таким же, как и почти девятнадцать лет назад. Но Антуану было все равно. Как только наступил вечер, он направился в поместье де Сен ля Рош.

Антуан шел по до боли знакомой дороге. Шел, как сомнамбула. Он совершенно не представлял, как войдет в свое родное поместье, что скажет родным и близким. Да, его лицо было тщательно скрыто капюшоном плаща, но это вряд ли спасет. И все же Антуан не собирался отступать, каким бы рискованным не было то, что он задумал.

Его рука уже потянулась к ручке, чтобы открыть дверь, но он вовремя спохватился и постучал. Это больше не его дом, и не стоит об этом забывать.

Дверь открылась лишь спустя некоторое время, и на пороге возник молодой лакей, услужливо спросивший:

– Добрый вечер. Что вам угодно, сударь?

– Сообщил хозяевам, что прибыл Антуан де Сен ля Рош.

Лакей вытаращил глаза, но ничего не сказал, и убежал докладывать, даже не пригласив его войти. Но Антуану это было не важно, он сам вошел.

Вскоре к нему спустился Клод. Он изменился. Возле глаз и на лбу появились морщины, а в волосах была седина. Он теперь носил усы и стал грузнее. Еще бы, ведь Клоду сейчас было сорок семь лет.

Подойдя к Антуану, он с подозрением оглядел его с ног до головы, но в его глазах вампир видел затаенную радость. Наконец, Клод проговорил:

– Антуан, это действительно ты?

– Я, брат, – глухо ответил он, и его голос предательски дрожал.

– Господи, как я рад тебя видеть!

Клод хотел было обнять брата, откинуть с его лица капюшон, но тот поспешно отстранился со словами:

– Не нужно. Я не так давно перенес жестокую лихорадку. До сих пор не до конца оправился. Глаза болят от малейшего лучика света. Приходится скрывать их под капюшоном, – соврал Антуан, сказав первое, что пришло на ум. Голова совсем не работала, занятая абсолютно другими вещами.

– Конечно-конечно, – закивал Клод. Он поверил ему, вампир чувствовал это. – Надо сообщить отцу, что ты приехал. Он будет очень рад. Особенно сейчас, когда практически не встает.

– Он болен?

– Он просто стар, от этого все недуги. Я сейчас же скажу ему, что ты приехал!

Клод уже направился было к двери, но Антуан остановил его, сказав:

– Нет, ничего не говори ему. Я привез слишком дурные новости. Они могут его доконать.

– О чем ты?

– Рауль… Он мертв.

– Что?! – выдохнул Клод, так и осев в ближайшее кресло.

– Рауль погиб. Я счел своим долгом привести домой то, что от него осталось, – печально проговорил Антуан, сильнее прижав к себе шкатулку, куда заботливыми руками Сайен был собран прах его брата.

– Но как он умер? От чего?

– Болезнь, та же что задела меня. Она его погубила, – конечно он не мог рассказать, как все было на самом деле.

– О, Боже!

– Возьми, – Антуан протянул Клоду шкатулку. – Похорони его прах, как подобает, среди наших предков. Пусть его душа обретет покой.

– Конечно! О чем речь! Завтра же все будет сделано. Мы вместе займемся этим.

– Нет, мне пора уходить.

– Но почему? – воскликнул брат, но его слова утонули в тишине. Антуан ушел. Клод кинулся его догонять, но на улице никого не было.

* * *

Вечер. В кронах редких деревьев тихо шелестел ветер. По небу пробегали одинокие облака, постепенно застилая собой лик луны и россыпи звезд.

Священник закончил читать молитву над свежей могилой, и собравшиеся люди, одетые в траур, стали расходиться.

Когда ушли все, даже могильщики, от тени ближайшего дерева отделилась закутанная в черный плащ фигура и приблизилась к могиле. На ее надгробии было высечено:

"Рауль де Сен ля Рош. 1593-1633" .

Антуан стоял над могилой, и мысли в голову лезли одна хуже другой. Проведя рукой по холодному камню, он едва слышно проговорил:

– Прости меня, Рауль. Прости, брат. Не надо было мне уводить тебя за собой. Мой путь оказался тебе не по силам. И вина за то, что я сделал с тобой, вечно будет на мне. Прости.

Горечь и боль утраты тяжким грузом легли на его плечи, сдавили сердце, не отпуская ни на минуту. Но единственным внешним проявлением всего этого стала одинокая слеза, скатившаяся по щеке.

Антуан уже хотел было уйти, когда услышал чьи-то отдаленные шаги, приглушенные травой. Он застыл на месте, пока его не позвал столь знакомый голос Клода:

– Антуан? Я знал, что ты здесь появишься. Рано или поздно. Но почему тебя не было во время похорон? Ведь он все-таки твой брат!

– Я знаю. Не стоит мне об этом напоминать, – довольно резко ответил вампир. Хорошо капюшон скрывал лицо, иначе Клод бы увидел, как сверкнули его глаза.

– Хорошо, если так. А то я не раз задумывался о том, что все мы уже ничего не значим для тебя.

– Никогда не говори таких вещей! – сквозь зубы процедил Антуан, повернувшись к брату спиной.

– Как же иначе? Чуть ли не двадцать лет от тебя приходили лишь письма. Ты даже не приехал на похороны матери!

– Я не мог, – в голосе вампира было неподдельное горе, но это нисколько не смягчило Клода, который, похоже, решил высказать все, что накопилось на сердце за долгие годы.

– Даже если так, то почему ты не пришел сегодня? Ведь ты был в городе! Не верю я в какую-то мифическую болезнь!

С этими словами Клод тронул капюшон, желая видеть лицо брата. Тот дернулся, желая это предотвратить, но потревоженная ткань сама сползла.

Золотые волосы рассыпались по плечами Антуана, и он нехотя повернулся к брату.

Даже весьма скудного света луны хватило Клоду, чтобы разглядеть лицо Антуана, и увиденное повергло его в настоящий шок. Некоторое время он не мог вымолвить ни слова, с губ срывались лишь нечленораздельные звуки. С большим усилием он сложил их в слова:

– О, Боже мой! Господи, что ты с собой сделал? Как такое возможно? Ты не постарел ни на день!

– Да, это так, – нехотя согласился Антуан, так как отпираться было бессмысленно.

– Но почему?

– Тебе не нужно этого знать. Это знание лишь навредить тебе, – вампир сделал шаг назад, пытаясь скрыться в тени.

Но Клод не внял словам брата и двинулся к нему. Антуан сделал еще шаг назад, вытянул руку в предупреждающем жесте и проговорил:

– Стой, не приближайся. Я ухожу, ты больше не увидишь меня!

– Нет, постой!

Клод схватил его за руку, пытаясь остановить, но Антуан высвободился без малейших усилий и процедил:

– Уходи!

– Нет.

– Уходи! – более грозно проговорил вампир, сверкнув клыками.

Этого оказалось достаточно. Клод в ужасе отшатнулся, осеняя себя крестом и говоря:

– Господи! Господи! Это ужасно! Ты… ты дьявол!

– Это вряд ли, – грустно проговорил Антуан. – Но не совсем человек, это точно. Прощай. Более мы не увидимся.

Сказав это, он растворился во тьме, оставив Клода неистово молиться за спасение его души.

* * *

Антуан смутно помнил о том, как вернулся во Флоренцию. В его памяти осталось лишь то, что он не пользовался ни кораблем, ни лошадьми. Он просто шел и шел по бесчисленным дорогам и тропам, доверившись своей интуиции. А дни проводил, схоронившись в земле, вырывая себе подобие могилы.

Во Флоренцию Антуан ступил полнейшим оборванцем. Тенью прежнего себя. И самое страшное, что ему было все равно. Словно со смертью Рауля из его жизни исчез весь смысл. Антуан не переставал винить себя в его гибели.

Он забросил все дела и из дома выходил лишь изредка, чтобы утолить свою жажду. Все ночи слились для него в одну сплошную серую линию.

Такое поведение одного из сильнейших вампиров города не могло не встревожить остальных. Через некоторое время, когда стало ясно, что сам Антуан в общину не придет, вампиры, считавшие его своим другом, стали приходить к нему сами. Но не одному из них не удалось не только уговорить его прийти в общину, но и просто поговорить. Антуан отделывался лишь короткими сухими фразами, спеша выставить незваного гостя за дверь.

Это продолжалось до тех пор, пока в один из вечеров к нему не пришла Сантина. Как говорится, если гора не идет к Магомету…

Не дождавшись, пока откроют дверь, она вошла сама (благо для вампира любой замок не проблема). Антуана вампирша нашла сидящим в кресле и тупо уставившимся в одну точку. Камзол валялся радом, а рубашка на нем была измята. К тому же на ней виднелись капли крови.

Он, несомненно, слышал, что Сантина вошла в его дом, но никак не отреагировал. А она тихо села рядом и, после нескольких минут наблюдения за его неподвижностью, заговорила:

– Почему ты совсем забыл о нас, Антуан? – в ее голосе не было гнева или недовольства, лишь участие.

Вампир ничего не ответил, но его взгляд обратился к Сантине и стал осмысленным.

– Так что с тобой происходит? Да, я знаю, что тебя постигла страшная трагедия: погиб твой первый птенец и брат. Это жестокий удар, но ты силен, и я не поверю, что подобное способно сломить тебя.

– А может, как раз наоборот? – наконец проговорил Антуан безразличным тоном.

– Нет. Просто убежденность в собственной вине мешает тебе пережить это горе. Мне знакома подобная реакция, – терпеливо, словно ребенку, втолковывала Сантина. – Поэтому тебе надо перестать дичиться общества себе подобных. Оно пойдет только на пользу. Никто из нас не хочет, чтобы тебя постигла участь Юлиуса.

При упоминании этого имени перед глазами Антуана тотчас встала картина гибели его создателя, заставившая его содрогнуться. Нет, менее всего он жаждал такого конца.

– Уф, ну хоть какая-то реакция! – вздохнула Сантина. – А то ты начал серьезно меня беспокоить.

– Вот уж не думал, что моя скромная персона может вызвать столько беспокойств, – горько усмехнулся Антуан.

– Ты себя недооцениваешь, – вампирша сделала вид, что не заметила иронии. – Ты – магистр, хотя, похоже, еще не осознал, что это значит.

– И что же?

– А то, что не получиться исчезнуть, заставить забыть о себе. Тебя многие уважают, все отныне считаются с твоими словами. Правда, ты заставил прислушиваться к себе практически сразу же. Но, даже закрыв глаза на все это, не забывай, что у тебя есть друзья. Ты не один.

– Друзья… – задумчиво повторил Антуан. В его памяти возникли образы Рихтера, Фернана, Ирии и даже Яноша. Все они если и не были его друзьями в полном смысле этого слова, то считались добрыми приятелями. А Рихтер… ведь он пытался предупредить его о Рауле, а он не прислушался…

Печаль снова накатила на Антуана, но тяжесть на сердце вдруг перестала казаться такой невыносимой.

– Так ты перестанешь изображать отшельника и вернешься в наше общество? – напомнила о своем присутствии Сантина.

– Хорошо, приду.

Слова вырвались настолько неожиданно, что удивили обоих. Но Они шли от сердца, и Антуан не собирался отказываться от своих слов.

– Замечательно! – улыбнулась вампирша. – Все будут рады твоему возвращению. К тому же у нас гости.

– Гости?

– Да. Они будут рады познакомиться с тобой, – с этими словами Сантина покинула его дом.

Ее слова вызвали у Анутана легкий укол любопытства. А это уже было хорошим признаком.

Антуан сдержал слово и следующей ночью пришел в дом общины, хотя это стоило ему усилий. Он был из тех, кто предпочитает в одиночку переживать свое горе, и не терпит ничьего сочувствия. От него ему становилось лишь хуже.

Стоило ему войти, как в зале тотчас стихли все разговоры, и все взгляды устремились на него. В них было все: и радость, и удивление, и сочувствие, и любопытство. Но все это Антуан воспринял с полным безразличием.

Вот от одной из компаний отделился Фернан и направился к нему. Радостно улыбнувшись, он протянул ему руку со словами:

– Здравствуй, Антуан. Наконец-то ты покончил со своим затворничеством и пришел к нам. Рад тебя видеть.

– Я тоже, – он пожал протянутую руку.

– Как видишь, у нас сегодня небольшое собрание.

– И по какому поводу?

– Разве нам нужен повод? – усмехнулся вампир. – Время от времени мы просто собираемся, чтобы побыть среди своих. Ты же знаешь.

– Да, – согласно кивнул Антуан. – Просто чуть подзабыл.

– Ладно, идем к остальным. Узнаешь последние новости. А то многие опасаются, что ты отвык от общения.

– Ну, это несомненное преувеличение с их стороны.

– Вот и докажешь им это.

Вскоре Антуан был в центре всеобщего внимания. И, возможно, впервые ему было от этого несколько неуютно, но он просто не мог придумать, как отделаться от них.

Наконец, Антуан не выдержал и ретировался на балкон. Облокотившись о перила, он перевел дух. Но одиночество его было недолгим. Вскоре на тот же балкон протиснулся (иного слова не подберешь) Рихтер. Встав рядом с Антуаном, он спросил:

– Почему ты не с остальными? Фернан тебя искал.

– Не могу больше, – обреченно вздохнул вампир. – Слишком много общения за раз.

– Понятно.

– А ты почему здесь?

– Практически по той же причине. Да, рад, что ты снова с нами, а то о тебе ходили тревожные слухи. Но теперь это не важно.

– Наверно, – пожал плечами Антуан. – Кстати, я до сих пор не видел нашу главную вампиршу. Где Сантина? Я думал, именно она хотела видеть меня здесь.

– Это так. Но сперва она хотела дать тебе возможность пообщаться с остальными. Хочешь, я провожу тебя к Сантине?

– Ладно, идем, – уйти, не встретившись с хозяйкой дома, было бы просто невежливо.

Уже подходя к личным апартаментам магистра города, Рихтер как бы невзначай заметил:

– Правда, госпожа сейчас не одна. У нее гость, с которым она хочет тебя познакомить.

Антуан услышал эти слова лишь краем уха, так как заметил среди вампиров новое лицо, которое просто нельзя было пропустить. Это был высокий мужчина с длинными светлыми, практически белыми волосами. Но у него не было времени рассмотреть новичка получше, так как Рихтер уже открыл перед ним дверь, приглашая войти.

Антуан вошел, а его провожатый остался в коридоре. Как обычно.

Сантина устроилась в кресле прямо напротив двери, но вовсе не она завладела целиком и полностью его вниманием, а та, что сидела рядом, практически спиной к нему.

Это обстоятельство никак не помешало Антуану подметить ее почти божественную красоту. До бесконечности длинные золотые волосы, будто перенявшие цвет у самого солнца, мягкими локонами обрамляли тонкое лицо. Королевская осанка, идеальные формы. Ему показалось, что еще никогда он не видел подобного совершенства. Безусловно, она была вампиршей, весьма сильной. Он ощущал ее возраст – что-то около тысячи лет.

Антуан еще не видел ее лица, но уже был полностью очарован. Сантина видела все это и улыбалась про себя, а потом решила их познакомить:

– Антуан, позволь представить тебе мою… – она на секунду запнулась, – мою давнюю подругу, Менестрес.

Вампирша повернула к нему свое лицо, и это было лицо ангела с пронзительными изумрудно-зелеными глазами. Красивым, певучим голосом она проговорила:

– Рада знакомству, Антуан.

– Взаимно, – выдавил он из себя.

Антуан просто тонул в океане ее зеленых глаз. И вдруг в его мозгу будто что-то щелкнуло. Он вспомнил ее, и удивился, что его не осенило сразу же. Ведь однажды он уже видел эти чарующие глаза, поразившие его раз и навсегда. Да, это было давно, лет девятнадцать назад, но он помнил ту встречу как сейчас. Сомнений нет, это была она. Значит, ее зовут Менестрес. Великолепно.

– Так ты и есть тот вампир, чья сила растет не по дням, а по часам? – с улыбкой спросила вампирша.

– Ну, мне кажется, это преувеличение, – смутился Антуан. Он еще не знал, могут ли вампиры краснеть, но как никогда был близок к этому.

– Вряд ли. Я ощущаю твою силу, и она… потрясает. Очень не многим удается в столь короткий срок достигнуть ранга магистра.

– Мне очень лестно слышать это от вас.

Они премило проболтали почти до рассвета. И на это время тяжесть на душе Антуана ослабла. Ему стало легче. К тому же какое-то другое, новое чувство проникло в его сердце, согревая.

* * *

Новый дом Менестрес располагался в каких-то паре кварталов от дома общины. Небольшой, в два этажа, но шикарно обставленный. Ей нравилось, хотя она могла бы прекрасно обойтись без всего этого. Но, с другой стороны, к чему терпеть неудобства?

Менестрес вошла в дом, где вампиршу ждали ее бессменные спутники. От нее не утаилось легкое недоумение на лице Димьена. Конечно, ведь Менестрес отослала его, сообщив, что сегодня ей не нужно сопровождение. Но вслух он ничего не сказал. Способность не задавать лишних вопросов было его лучшим качеством.

В этот город Менестрес прибыла всего несколько дней назад и еще не знала, сколько пробудет во Флоренции. У нее были здесь некоторые дела, и не только. Именно дела заставили ее появиться среди здешних вампиров, но она скрыла от них свою подлинную суть, притворившись обычным вампиром в ранге магистра. И никто не узнал ее, хотя она пользовалась подлинным именем, кроме одного, вернее одной. Конечно, Сантина узнала ее. Да и как птенец может не узнать своего создателя? Но Менестрес была уверена, что она будет хранить молчание.

Сейчас же ее мысли были заняты совсем другим. Чтобы разобраться в них Менестрес поднялась к себе, сообщив, что желает побыть одна. У нее из головы не выходила сегодняшняя встреча. Антуан… Менее всего она ожидала встретить его здесь и сейчас. После такого и впрямь уверуешь в судьбу. Но этот юноша… нет, теперь уже молодой вампир. Он потрясал и зачаровывал. Поразительно, как быстро росла его сила! Он уже магистр. И было видно, как из магистра шаг за шагом поднимается Черный Принц.

Оправдывалось все то, что она разглядела в Антуане, когда тот еще был человеком. Но он уже не был так наивен, ему пришлось немало пережить. Менестрес видела в его глазах затаенную боль. Но Антуан не даст этой боли задушить себя, она знала это.

Воспоминания об их беседе пробудили в ней искры игривости. Менестрес хотелось рассмеяться, но она сдержалась. А потом пришло предчувствие. Предчувствие, что скоро что-то произойдет. Вампирша привыкла доверять своей интуиции, она ее никогда не подводила и была отлично развита.

Не желая больше сдерживаться, Менестрес раскинулась на кровати и тихо рассмеялась. На миг могущественная вампирша превратилась в обычную веселую молодую женщину. Возможно, это и было ее истинным лицом, но более вероятно – одна из граней ее "Я".

* * *

Эта внезапная встреча заново вдохнула в Антуана жизнь. Нет, боль утраты все еще жила в нем, но больше не заполняла все его существо. Стоило вампиру задуматься, как перед его глазами вставал образ Менестрес, прогоняя мрачные тучи

После той их первой встречи, Антуан не раз старался себя убедить, что во всем виновата его фантазия, такой красоты не может существовать в природе, он просто слишком идеализирует. Но сегодня он убедился, что это не так. Если и существуют на этой Земле богини, то Менестрес, несомненно, одна из них. Ведь она не просто красавица, это вампирша обладает острым и цепким умом. Еще он был почти уверен, что это она, та самая незнакомка из таверны.

Антуан был очарован ею. Такие чувства можно назвать любовью с первого взгляда. И он решил завоевать Менестрес. И его ничуть не смущал тот факт, что она старше его на несколько веков.

Для начала он стал все чаще и чаще бывать в общине, надеясь встретить ее там. И удача частенько улыбалась ему. А там он полагался на свое обаяние и светские манеры. Антуан был сама галантность, и дело не только в стремление завоевать, рядом с ней ему хотелось быть таким.

Скоро они с Менестрес были добрыми друзьями, и постепенно стали все больше времени проводить вдвоем. Но никто из них не упоминал о встрече, произошедшей в теперь уже столь далеком прошлом, поэтому в душе Антуана все еще оставались сомнения в правильности его догадок.

Потом были первые проводы и первый поцелуй – в общем сплошная романтика. Но эта романтика была разрушена в тот самый миг, когда однажды открылась дверь дома Менестрес. На пороге появился тот самый беловолосый вампир, которого он видел тогда лишь мельком. С первого взгляда было понятно, что он не просто зашел, а как минимум живет здесь.

Менестрес чмокнула Антуана и вошла в дом. Дверь закрылась. А он так и остался стоять в полном недоумении.

Пока Антуан шел домой, самые разные мрачные мысли так и кружили у него в голове: Кто этот вампир? Что не ее птенец, это понятно. Его сила и возраст поражали. Чертовски старый вампир. Он ощущал его возраст в районе трех тысяч шестисот лет. Он был старше всех, кого Антуан когда-либо видел. Но кто он для НЕЕ?

Вампир чувствовал, как его мечты рушатся, словно карточный домик. И тогда он ясно понял то, в чем не решался себе признаться – он любит эту вампиршу, и это не увлечение или страсть. Любит ее так, как еще никого не любил.

* * *

Когда закрылась дверь, Менестрес прислонилась к ней спиной и тихо рассмеялась, не в силах больше сдерживаться.

Димьен недоуменно наблюдал за этим, а потом все же спросил:

– Что произошло?

– Нет, ничего. Но ты видел его взгляд?! – вампирша веселилась от души.

– А что?

Вампирша снова прыснула со смеху, сквозь который проговорила:

– Он к тебе приревновал! Такого лица, какое было у Антуана, когда ты открыл дверь, я давно не видела!

Тут уж и губы Димьена дрогнули и растянулись в улыбке, он сказал:

– Да, эффект неожиданности был на лицо, прости за каламбур. Но, надеюсь, он не наделает глупостей.

– Думаю, не успеет. Не скрою, я поступила с ним несколько жестоко. Надо будет завтра ему все объяснить.

– Хорошо. А то мне не хотелось бы драться с ним.

– Он тебе нравится, – со стороны Менестрес это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Да, – просто ответил Димьен. – Он хороший парень, хоть и слишком молод, но это проходит. К тому же его сила выгодно выделяет его из всех остальных. Правда, похоже, сам он об это ничего не знает.

– Похоже, – согласилась вампирша.

– Над чем вы тут смеетесь? – раздался голос Танис. Она плавно, как облако, спускалась по лестнице.

– Да так, был повод, – пожала плечами Менестрес. – Если хочешь, расскажу, пока ты будешь помогать мне переодеваться.

– Конечно. Я уже все приготовила.

– Спасибо.

Они вдвоем поднялись в комнаты Менестрес, которые располагались на втором этаже дома в западном крыле. Если бы сюда попал один из жителей Флоренции, то очень бы удивился. Здесь со вкусом сочетались множество разных и диковинных вещей. Изящная итальянская мебель стояла бок о бок с турецкой софой, а на полу лежал персидский ковер ручной работы. В другой комнате возле камина растянулась огромная шкура настоящего белого медведя – большая редкость. Но все это лишь то, что сразу бросалось в глаза. Были и сотни других мелочей: китайские статуэтки стояли рядом с индийскими, на письменном столе рядом с недавно изданным томиком Шекспира лежал древний египетский свиток, ну и так далее.

Обе прошли в спальню, не замечая всего этого – оно и понятно. Они хранили молчание, пока Танис первой не нарушила его, сказав:

– Может, расскажешь, что произошло? Что уже которую ночь заставляет твои глаза светиться такой радостью, я бы даже сказала счастьем?

– Ну, тому есть причина, – с некоторой мечтательностью проговорила Менестрес.

– И как зовут эту причину? Он вампир или человек?

– Танис! – грозно прикрикнула вампирша, но глаза ее улыбались. Поэтому ее подруга нисколько не испугалась, а, состроив гримасу самой невинности, произнесла:

– Да? Так кто этот счастливец?

– Я вижу, ты не отстанешь. Ну ладно, его имя Антуан, он вампир.

– Постой, уж не тот ли самый, о котором здесь все говорят? Который стал магистром всего через девятнадцать лет после обращения? Вампир-одиночка, чуть не ушедший от мира?

– Да, это он. Ты хорошо информирована.

– Что ж, ты всегда отличалась отличным вкусом. Я его однажды видела мельком, и могу сказать, что он редкостный красавец. Вы будете отличной парой!

– Может и больше, – задумчиво проговорила Менестрес.

– Что, прости? – переспросила Танис. – Уж не хочешь ли ты сказать…

– Все возможно, – перебила ее вампирша. – Но так оно или нет, покажет время.

– Ты ему расскажешь о себе, о том, кто ты? – уже более серьезно спросила Танис, помогая подруге расправиться с многочисленными застежками платья.

– Не знаю еще, – покачала головой Менестрес, машинально заплетая свои волосы в косу. – Думаю, пока рано. Но если он тот избранный, то должен будет узнать и увидеть все до конца, да еще и принять все это. Нет, потом об этом буду думать. Сейчас есть куда более важные дела.

– Ты о главе клана Гаруда?

– Да, о ней. Подтверждается самое худшее. Ее клан растет слишком быстро и непредсказуемо. К тому же угрозами или посулами она начинает переманивать к себе сильных магистров.

– А что Совет?

– Совет? Ни он, ни я покамест не можем вмешаться. Пока все в рамках нашего закона, к тому же у нее место в Совете.

– Но ты…

– Нет. Не стану я вмешиваться, – твердо сказала Менестрес, забросив косу за спину.

– Хорошо, – тихо проговорила Танис, потупив взгляд, и явно чувствовалось недосказанное "госпожа". Но уже в следующий миг она улыбнулась открытой, доброй улыбкой и сказала, – Идем, а то вода в ванне остынет.

– Может, это и к лучшему. Мне нужно освежиться.

– Ну уж нет! Мыться холодной водой – это варварство. Простуда, конечно, тебе не грозит, но все же. В крайнем случае, Димьен принесет еще горячей воды.

– Ты решила сделать из него водоноса? – едва сдерживаясь от смеха, спросила Менестрес.

– Не переломиться, – фыркнула Танис, и обе разразились дружным смехом.

* * *

Не находя себе места от новообретенной любви и снедающих сомнений, Антуан все же пришел в дом общины следующей ночью. Он был не из тех, кто плывет по течению. Наоборот, он предпочитал выяснить все раз и навсегда, какой бы горькой не была правда.

Стоило ему войти, как он сразу же увидел Менестрес, и у него сердце упало. Она была с ним, с этим беловолосым вампиром. Возможно, впервые он не знал, как поступить. Так и стоял, как вкопанный.

Но вот Менестрес сама заметила его и махнула рукой, зовя к себе. Таким образом дилемма была решена. И Антуан направился к той, что в последние дни занимала все го мысли.

– Здравствуй, Антуан, – она поцеловала его. Подобное приветствие уже стало для них привычным. Но от нее не утаилась некоторая холодность с его стороны. Что ж, причина была ей более чем ясна. Отстранившись, Менестрес добавила, – Позволь представить тебе Димьена, моего старого друга и верного телохранителя.

При последней фразе брови Антуана удивленно поползли вверх. Не давая ему опомниться, она взяла его под руку и отвела в сторону, говоря:

– Не стоит так бурно реагировать.

– А я и не реагирую, – буркнул он.

– Никогда не пытайся обмануть вампира, – мягко улыбнулась Менестрес. – Любой из нас за версту почует ложь. Во всяком случае такую неприкрытую. В твоей душе я вижу сомнения, но они беспочвенны. Ты слышал, что я сказала. Димьен мне друг, практически брат, но не более.

Но Антуан все еще сомневался, хотя знал, что она говорит правду.

– Сколько же в тебе еще человеческого! – усмехнулась вампирша. – Между нами нет и не будет любовных отношений. Семью вампиров не всегда объединяет постель или кровные узы.

От этих слов он испытал облегчение, как бы эгоистично это не было с его стороны. Антуан не мог и не желал делить ее с кем бы то ни было, и дело было не только в воспитании, свойственном этому веку.

– Я не могу во всем и всегда принадлежать тебе, – с улыбкой шепнула ему на ухо Менестрес.

– Но я…

Не дав ему договорить, она приложила свой тонкий палец к его губам и проговорила:

– У тебя все на лице написано.

– Прости, – смущенно пробормотал Антуан. Ну почему в ее присутствии он чувствует себя неловким юнцом?

– Прощаю, – ответила она. И в качестве подтверждения этого последовал страстный поцелую, от которого у Антуана голова пошла кругом.

Но этой ночью одним поцелуем дело не кончилось. Он имел более чем приятное продолжение для обоих, уже в доме Антуана. Ему выпал шанс доказать свою любовь, и то, с какой страстью она ему отвечала, не раз заставляло его усомниться в реальности происходящего.

Они принадлежали друг другу до конца, во всяком случае, со стороны Антуана было именно так. Что же до Менестрес… она могла отлично себя контролировать даже в порыве самой жаркой страсти. Нет, ей безумно хотелось распахнуть всю себя ему навстречу. Но она не решилась, считая его еще слишком молодым. Ведь его сила была еще непостоянна.

Если в тот далекий раз она боялась причинить чисто физическую боль, раздавить в объятьях, то сейчас были опасения совсем иного рода – боязнь сжечь его разум силой своих ментальных способностей, если она рискнет снять все защитные барьеры. Нет, она не хотела так рисковать. Не сейчас.

И все же это не мешало им обоим быть полупьяными от счастья. Лишь незадолго до рассвета они неохотно разомкнули объятья.

– Ты божественна! – выдохнул Антуан, раскинувшись на кровати.

– Ну уж, – рассмеялась Менестрес.

– Нет, правда! – он перекатился на бок и оперся на локоть, так что их лица оказались напротив друг друга. – Я люблю тебя!

Эта короткая фраза заставила вампиршу пристальнее всмотреться в его глаза. Они были такими искренними и обожающими, что ей даже стало не по себе. Его слова шли от самого сердца. Менестрес читала их в его душе. И ей сделалось как-то легко и тепло. И дело тут было не только в чувствах. Антуан неосознанно использовал свою силу. Она нежным, искрящимся потоком коснулась ее, разбудив что-то внутри. Словно цветок распустился от теплого луча солнца.

Совсем как когда-то, она провела рукой по его волосам и проговорила:

– Я тоже тебя люблю.

Секунду он смотрел на нее, боясь поверить, что правильно расслышал. Потом его лицо стало расплываться в счастливой улыбке. Антуан облегченно выдохнул, будто задерживал дыханье, обнял Менестрес и осыпал ее лицо поцелуями, от чего она весело рассмеялась.

Так начался новый этап в жизни их обоих. Они чувствовали себя невероятно счастливыми. В обществе Антуана Менестрес могла забыть о том, кто она есть, забыть, что их разделяют века, тысячелетия. Она даже позволяла ему опекать себя, словно была обычной беспомощной женщиной, которой по законам этого века полагалось падать в обморок от любой чепухи и ждать своего рыцаря. На самом деле она была воином в не меньшей степени, чем он. Родилась она задолго до эпохи рыцарства, когда среди доблестных воинов были и мужчины, и женщины.

Антуан вошел не только в ее сердце, но и в ее дом, он даже стал частенько там оставаться на день. И Танис, и Димьен относились к нему очень доброжелательно. Что же касается последнего, то не прошло и месяца, как они стали чуть ли не друзьями, забыв все прошлое непонимание. Антуан прекрасно осознавал, что ему есть чему поучиться у старого друга ее возлюбленной. Прожить такую уйму лет и не сломаться – это нужен настоящий талант.

И все же он время от времени ловил на себе подозрительный взгляд Димьена. Не понимая, в чем причина, Антуан однажды не выдержал и спросил:

– Почему ты смотришь на меня так, будто я сделал что-то непростительное?

– Извини, – взгляд Димьена тотчас стал обычным, то есть абсолютно непроницаемым и ничего не выражающим. – Профессиональная привычка.

– В тебе чувствуется воин, – с уважением произнес Антуан.

– Я когда-то и был им, – усмехнулся он. – Римским солдатом.

Римский солдат. А ведь Римская Империя распалась чертову уйму лет назад! Видно, все это слишком явно отразилось на его лице, так как Димьен, подмигнув, спросил:

– Что, не вериться?

– Честно говоря, с трудом. Но я думал, что римляне всегда коротко стригли волосы.

– Ну, бывали и исключения, – было видно, что Антуан далеко не первый, кто задает ему подобный вопрос.

– Понятно.

– Ладно. Я уже слышу шаги твой возлюбленной. Не буду вам мешать, – с улыбкой сказал Димьен, и добавил, – Но если что с ней произойдет – голову оторву.

Голос его был шутливым, но Антуан знал, что он говорит серьезно. Димьен был телохранителем в полном смысле этого слова, даже больше.

Но вот появилась Менестрес, и для Антуана комната будто озарилась ласковым солнцем, заставляя забыть обо всем, кроме нее.

Они сидели на диване. Вернее Менестрес сидела, а Антуан полулежал, свесив ноги с подлокотника. Голова же его покоилась на ее коленях, и она перебирала пальцами его волосы. Царила полная идиллия.

Вдруг Антуан спросил:

– Скажи, а где ты родилась? Обо мне ты уже все знаешь, а я о тебе – почти ничего.

– Ну, это долгая история, – уклончиво ответила Менестрес.

– Я готов слушать тебя целую вечность!

– Ну хорошо. Я родилась во дворце, посреди древнего города, который стоял в долине, окруженной горами. К сожалению, ни города, ни моего дворца уже нет и в помине.

– Прости…

– Ничего. Я уже давно перестала переживать по этому поводу. Я с теплотой вспоминаю свое детство, когда меня окружали любящие родители.

Она говорила мечтательно, но ее глаза стали печальными. В них замерцало что-то подозрительно похожее на слезы. И это не утаилось от Антуана. Он взял ее руки в свои и сказал:

– Я вижу, наш разговор тебя огорчил. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Нет, все хорошо, – Менестрес улыбнулась, но до глаз дошла лишь слабая тень этой улыбки. У нее тоже были плохие воспоминания. Худшим из них была смерть ее родителей. Их убили на ее глазах, когда ей едва минуло восемнадцать. Потом Менестрес жестоко отомстила, но это не уменьшило ее боль, отголоски которой тревожили ее душу и по сей день.

Возможно, поэтому она и не решилась рассказать сейчас об этом своему возлюбленному. Из ныне живущих только Димьен знал об этой истории, да еще двое ее птенцов – близнецы Селена и Милена. А Антуан… она расскажет ему… но как-нибудь потом.

– Эй, что с тобой? – Антуан нежно провел рукой по ее щеке. – Ты будто где-то не здесь.

– Прости, я просто задумалась, – ответила Менестрес, поцелуем отметая все его остальные вопросы.

Поднявшись в спальню, они занялись куда более приятным делом, чем простые разговоры.

До рассвета оставались считанные минуты. Антуан нехотя поднялся с кровати, оставив свою возлюбленную со словами:

– Похоже, мне пора в свой гроб. Солнце вот-вот встанет, я уже чувствую его, – с этими словами он принялся искать свою одежду.

Подперев голову рукой, Менестрес любовалась, как перекатываются мышцы под его белой кожей. Наконец, она сказала:

– Если хочешь, можешь остаться здесь.

– То есть? – не понимающе уставился на нее Антуан. Одетая лишь в костюм Евы, с длинными распущенными волосами она походила на русалку или нимфу, и это не помогало здраво мыслить.

– Ведь ты давно засыпаешь лишь потому, что хочешь этого, а не потому, что солнце заставляет тебя уснуть. Даже бывает, что ты просыпаешься днем.

– Да, но я никому не говорил об этом. Как ты узнала? – он держал в руках рубашку, так и не надев ее.

– Когда ты оставался у меня, я чувствовала, если ты просыпался днем. Но в этом нет ничего плохого, так что не стоит смотреть на меня такими ошеломленным взглядом. Рано или поздно все через это проходят.

– Но что это значит?

– Это значит, что солнце отныне не может убить тебя. Да, его свет будет тебе малоприятен, как жужжание надоедливого насекомого. Первое время будет покалывать кожу, но сильных ожогов не будет, если, конечно, ты не станешь загорать.

– Значит… я могу выходить днем? – он не мог в это поверить. – Но Юлиус говорил, что это произойдет не раньше, чем через сто-двести лет.

– Обычно так и происходит. Но ты гораздо сильнее обыкновенного вампира, поэтому изменения в тебе идут быстрее. Надо сказать, такое происходит довольно редко.

– Мне говорили, – немного рассеяно проговорил Антуан. Он все еще пытался осмыслить сказанное. Ведь Менестрес была чуть ли не единственной, которая не просто сказала, что он отличается от остальных, но и объяснила, какие от этого могут быть последствия.

– Так ты останешься? – лукаво спросила вампирша, приподнявшись на локте.

– Да, – с улыбкой ответил, Антуан, возвращаясь в ее нежные объятья.

А рассвет неумолимо приближался. Антуан чувствовал его приближение всем телом. Он сел на кровати, напряженно всматриваясь в окно, занавешенное тяжелой шторой. Вампир просто не мог заставить себя встать и отдернуть ее.

Солнце лениво, будто нехотя, поднималось над городом. Вот сквозь штору пробилась полоска яркого белого света. Антуан неотрывно следил за ее движением. Он потер плечи, и это выдало его волнение. Тут же тонкие руки Менестрес обвили его шею, и ему стало легче.

По кровати полз солнечный зайчик. Антуан осторожно дотронулся до него и… и ничего не произошло. Его кожа не стала плавиться и не задымилась, даже жжения не было. Только тепло, как это бывало раньше, когда он был человеком.

Наконец, Антуан встал и одним резким движением отдернул штору. Хлынувший в окно яркий свет заставил его зажмурится. Это уже не было приятно. Его глаза слишком привыкли к ночи. Но, если надеть широкополую шляпу, то вполне можно будет терпеть.

Закутанная в простыню, Менестрес встала рядом с ним и проговорила:

– Я же сказала, что солнце больше не может причинить тебе вред.

– Да, не может, – ему было чудно видеть все при дневном свете, но всепоглощающего восторга по этому поводу он не испытывал. К тому же вспомнилась смерть Рауля. Ведь именно солнце погубило его. Поэтому Антуан немного рассеяно смотрел в окно, на пробуждающийся город.

– Не строит так пристально смотреть на солнечный свет, – упрекнула его Менестрес, отводя от кона. – С непривычки можешь ненадолго почти ослепнуть.

– Спасибо, что предупредила.

Он отошел в тень, и вампирша вновь задернула штору. Для этого ей было достаточно лишь взглянуть на нее.

Антуан смотрел на свою возлюбленную, весь наряд которой составляла лишь шелковая простыня сочного зеленого цвета, и мысли его заняты были отнюдь не солнечным светом, а только ей одной.

В этот день он заснул в кровати, как обычный смертный. И сон его почти не отличался от сна в гробу. Правда пробуждение было несколько тревожным и неуютным, а ведь рядом, в его объятьях лежала Менестрес! Когда он сказал ей об этом, вампирша, как всегда, мягко улыбнулась и сказала:

– Это вполне объяснимо. Все дело в привычке и чувстве защищенности. То, что ты можешь обходиться без гроба или иного подобного укрытия вовсе не означает, что ты должен перестать ими пользоваться. Ты ведь знаешь, я тоже предпочитаю свой саркофаг.

– Да, знаю, – кивнул Антуан.

В такие моменты он еще больше восхищался Менестрес. Она всегда охотно и подробно отвечала не его вопросы, не кичась своим знанием и не пытаясь нагнать тумана таинственности. А этим грешили многие вампиры, с которыми ему приходилось общаться. А с ней Антуану было легко. Он почти никогда не замечал, что Менестрес старше его чуть ли не на тысячелетие. И дело здесь не только в любви. Она была такой, какой была.

Надо сказать, отношения с Менестрес пошли Антуану только на пользу. За каких-то два месяца он изменился так сильно, что это стали замечать и другие вампиры города.

Перво-наперво он избавился от своей депрессии из-за смерти брата. Кровоточащая рана его сердца зажила, хоть и оставила ощутимый шрам. Но теперь в его глазах снова горел огонь. Антуан больше не был открытой книгой для каждого. Он всегда умел избавляться от вторжения в свой разум, а теперь научился быть абсолютно непроницаемым, скрывать чувства, надевая эдакую маску, сквозь которую очень мало кто из вампиров мог пробиться. Это был немаловажный принцип выживания.

Еще Антуан начал понимать и овладевать своей все еще растущей силой. Усилием воли он мог зажечь пламя, передвигать предметы и даже пустить кровь. Как магистр, он одним взглядом способен был усмирить более младшего по силе вампира, даже если тот впал в раж.

Всему этому его научила Менестерс, не давя ни единого урока. С ней все получалось само собой, будто так и должно было быть.

Помимо всего этого Антуана очень интересовала история вампиров. Но это была чуть ли не единственная тема, на которую Менестрес говорила неохотно. И он не понимал, в чем причина.

– Ну, должно же было все это с чего-то начаться! – в очередной раз восклицал он.

– Человечество тоже имеет свое начало, – пожала плечами Менестрес. – Но разве ты можешь сказать когда конкретно появился первый человек?

– Я не могу. Правда церковь говорит…

– Ой, вот только не надо вмешивать сюда христианского бога и его служителей! Да и любого другого бога тоже! Если всем им верить, то мы порождения самого дьявола.

– Не исключено, – буркнул Антуан.

– Это полная чушь! То, что мы питаемся кровью не делает нас исчадьями ада. Тогда надо проклясть и волков, и львов и всех остальных хищников. Кровь – источник нашей жизни. К тому же все эти священнослужители упорно забывают, что многие из нас раньше были людьми.

– Я думал все…

– Нет. Некоторые из нас были рождены вампирами. Вопреки расхожему мнению мы можем иметь детей, но только от себе подобных, и гораздо реже, чем хотелось бы.

– Дети-вампиры, – вырвалось у Антуана, и в его глазах стоял ужас.

– Не совсем. Они растут как обычные дети. Чтобы такой ребенок полностью стал вампиром он должен испить крови одного из нас и разделить с ним свою кровь. Если этого не произойдет, такое дитя проживет обычную человеческую жизнь, – объяснила Менестрес спокойным, ровным голосом. Она, конечно, могла бы сказать, что это как раз ее случай, что она рожденный вампир, но не стала. Лишь добавила, – Так что советую критически относиться к тому, что говориться в Библии, Коране или любой другой подобной книге. В конце-концов мы существуем гораздо дольше, чем все эти религии.

Антуан так и замер, пытаясь осмыслить услышанное. Прошло некоторое время, прежде чем он спросил:

– Значит, вампиры появились где-то около двух тысяч лет назад?

– Раньше, гораздо раньше, – Менестрес невольно рассмеялась. – Мы жили бок о бок с людьми, когда еще не были возведены стены Трои, когда Атлантида еще не погрузилась в пучину морскую.

– Но как появились первые из нас? Все, у кого я это спрашивал, не отвечали мне, – в голосе Антуана зазвучала обида.

– Они не отвечали, потому что не знают, – проговорила Менестрес, перебирая пальцами его волосы.

– А ты?

– А что я?

– Мне временами кажется, что ты знаешь все на свете.

– Так уж и все? – эти слова заставили ее рассмеяться.

– Ну близко к этому.

– Вот льстец! – она легонько щелкнула его по носу. – Но тяга к знаниям у тебя неподдельная! Тебе нужно побывать в хранилище.

– Хранилище?

– Да. Там собрана вся наша история, хотя и там попадаются немало мифов. Такие хранилища есть во всех крупных городах: здесь, во Флоренции, в Венеции, Риме, Вене, Лондоне, Москве, Каире, Париже и других городах. Самые крупные в Риме, Каире и Париже. Допуски в такие хранилища имеют лишь магистры с позволения магистра города. Есть еще хранилище Совета, но оно переезжает каждый век и найти, а тем более попасть туда непросто.

– А я могу попасть в хранилище, которое находится здесь? – с загоревшимися глазами спросил Антуан.

– Да. Уверена, Сантина тебе позволит. Но все записи ведутся на особом, нашем языке.

– У нас есть свой язык? – в голосе зазвучала еще большая заинтересованность.

– Именно так. Еще не появился древнеегипетский, а наш язык уже был мертв для людей. Сейчас его знают лишь вампиры, и это нам только на руку.

– А я могу его выучить?

– Конечно. Уверена, для тебя это не составит особого труда. Не пройдет и месяца, как ты сможешь свободно читать на нашем языке.

– Нет, ну почему все полезное я узнаю только от тебя? – восхитился Антуан.

– Просто остальные, сталкиваясь с твоей силой и видя в тебе прежде всего магистра, искренне полагают, что тебе все это известно. Ты и знал бы все это, если бы твой создатель так рано не покинул тебя.

Он посмотрел в ее искрящиеся глаза, и искренне верил, что в них кроятся ответы на все тайны мироздания. Возможно, отчасти так оно и было.

Антуан, действительно, довольно легко изучил древний язык вампиров, во всяком случае то, что касается его письменной части. С устной, вопреки обыкновению, было сложнее. В основном потому, что даже не все магистры знали этот язык. Некоторым это казалось абсолютно ненужным.

Конечно, Менестрес была не из таких. Узнав об этой его трудности, она стала давать своему возлюбленному личные уроки, что доставляло обоим массу удовольствий. Безусловно, Антуан также мог бы заниматься и с Димьеном, но стоит ли говорить о том, что он предпочел Менестрес.

Прошло уже более года. Антуан уже давно переехал к своей возлюбленной. Оба влюбленных были абсолютно счастливы, иногда им даже становилось от этого не по себе. У Антуана мелькала мысль – уж не сон ли все это.

Но ничто не длиться вечно. Он и не подозревал, что им предстоит расставание. А началось все с письма, которое доставил странноватого вида посыльный.

Менестрес не стала его сразу вскрывать. Узнав отправителя, она тотчас удалилась в свой кабинет, запретив кому бы то ни было, даже Антуану, беспокоить ее.

Где-то через полчаса она позвала к себе Димьена, и они с ним долго о чем-то разговаривали, пока Антуан мучался догадками. Когда они, наконец, вышли, то лицо Менестрес было серьезно, как никогда. Антуану даже показалось, что где-то в глубине ее глаз затаился гнев. Он никогда не видел ее такой.

Димьен вышел, даже не взглянув на него, и тоже был очень серьезен. А Менестрес дотронулась до плеча Антуана и сказала:

– Нам нужно поговорить.

– Хорошо. Что-то случилось?

Но вампирша не ответила, лишь поманила за собой. Они вышли на балкон, выходящий в сад. Она почему-то не захотела говорить в кабинете, а Антуан не решился спросить почему. Сейчас это не казалось ему таким уж важным.

Подставив лицо теплому ветру, Менестрес тихо сказала:

– Я должна уехать.

– Что ж, я готов последовать за тобой хоть на край света, хоть в адскую бездну!

Он попытался взять ее руки в свои, но она отстранилась, и произнесла:

– Нет, я уезжаю одна. Ты не можешь поехать со мной.

– Но почему? Что произошло?

– Я должна помочь одному своему птенцу. Прости. Поверь, мне тоже очень не легко расставаться с тобой, но я должна! – она резко повернулась к нему, и в ее глазах мелькнули слезы. – Я не думаю, что это надолго. Танис едет со мной, Димьен тоже. Но, если хочешь, он останется с тобой.

– Нет, не нужно. В конце-концов, он же твой телохранитель, не мой, – в голосе Антуана слышалась горечь, она просто кричала из его глаз.

Менестрес невыносимо было видеть это. Обняв его, она поспешно проговорила:

– Это ни в коей мере не значит, что я не доверяю тебе или считаю слишком слабым. Это совсем не так. Я люблю тебя, как никого никогда еще не любила. Но это мое дело! И я должна разобраться сама.

– Хорошо, – ничего не выражающим голосом обронил Антуан. – И все-таки я не понимаю, почему не могу поехать с тобой.

– Прошу, в этот раз просто поверь мне. Когда я вернусь, то все тебе расскажу.

– Обещаешь?

– Да, – Менестрес едва заметно улыбнулась. Эта словесная схватка была ею выиграна.

– И когда ты вернешься?

– Я вряд ли вернусь во Флоренцию.

– То есть? – непонимающе уставился на нее Антуан.

– Первым делом я направляюсь в Леон, потом в Орлеан, и, наконец, в Париж. Под Парижем я и предлагаю встретиться.

– Если это ускорит нашу встречу, я готов отправиться куда угодно! – воскликнул он, не задумываясь.

– Куда угодно не надо. Месяца через полтора, плюс-минус несколько дней, встретимся в замке Шемро. Он находится в двух лье к югу от Парижа. Небольшой такой замок.

– Я найду.

– Не сомневаюсь. Так вот, он принадлежит мне, но в нем сейчас живет одна премилая семья. Они знают о нас, так что можешь не таиться, скажешь, что ты мой друг.

– Хорошо. Но разве люди могут знать о нас?

– Могут. Иногда узнают случайно, иногда их посвящают сознательно. И у нас среди людей могут быть настоящие друзья.

– Приятно это слышать.

– Так вот, жди меня в замке. Я искренне надеюсь, что полутора месяцев мне хватит. Встретимся там. И еще, старайся поменьше бывать в Париже и общаться с местными вампирами. Будь осторожен.

– Почему?

– Там может быть небезопасно. До меня доходили слухи, что с их магистром города творится что-то странное, – уклончиво ответила Менестрес.

– Хорошо, я буду осторожен.

– Может, Димьен все же останется с тобой?

– Нет. Думаю, тебе его помощь понадобиться больше. Так когда ты отправляешься?

– Завтра вечером.

– Так скоро?

– Да, – кивнула вампирша, опустив глаза.

– Значит… у нас осталась всего одна ночь…

– Выходит так. Но она вся наша! – жарко проговорила Менестрес, обвив его шею своими руками.

Она не сказала ему об истинной причине своего столь поспешного отъезда. Если бы вампирша рассказала об этом, то пришлось бы говорить и обо всем остальном. Нет, лучше она обо всем расскажет, когда все утрясется.

Еще у Менестрес было предчувствие, что это дело мирно не разрешиться. Поэтому после Леона она и ехала в Орлеан. Там она встретится со своими птенцами Селеной и Меленой, которые помимо всего прочего, являлись исполнительницами воли Совета.

Но об этом у нее еще будет время подумать во время долгого путешествия. Сейчас же Менестрес предпочитала насладиться последними минутами в объятьях своего возлюбленного. Это была ее последняя слабость. Вампирша понимала, что дальше позволить себе этого не сможет. Завтра женщину в ней сменит суровый воин.

Следующим вечером Антуан наблюдал, как его возлюбленная со своей группой сопровождения покидает город. Они отправились верхом, взяв с собой лишь самое необходимое, которое везли две вьючные лошади. Все остальное было отправлено прямо в замок Шемро, куда через некоторое время должен был отправиться и сам Антуан.

Прежде чем окончательно скрыться из виду, Менестрес придержала своего горячего скакуна и помахала своему возлюбленному рукой. Потом ее фигура скрылась за горизонтом, вслед за остальными.

Антуан снова остался один. Ему было так непривычно возвращаться в свой пустой дом, ведь уже более полугода, как он жил с Менестрес. А теперь снова одиночество… но в этот раз в его душе не было такого отчаянья. Да, он уже скучал по своей возлюбленной, но они же встретятся. К тому же, в его распоряжении было все время мира.

* * *

Они скакали во весь опор, пока лошади не выдохлись. Пришлось сделать привал прямо посреди леса – не загонять же животных до смерти.

Димьен разводил огонь, Танис доставала из седельных сумок одеяла. Менестрес, привязав лошадей, села, прислонившись спиной к дереву. Задрав голову, она увидела сквозь ветви кусочек звездного неба. Близился рассвет. Казалось, вся природа замерла в его ожидании. Сколько же в ее жизни было подобных ночей, когда она сидела вот так, возле костра, а рядом с ней были ее верные спутники? Сейчас и не счесть… Такие ночи были и под небом Италии, и Франции, и древних миров Египта, Греции и Рима. Но чуть ли не впервые Менестрес ощущала смутную тоску. Ей хотелось, чтобы сейчас рядом был Антуан.

Ее настроение не могло утаиться от ее спутников. Танис подсела рядом и тихо сказала:

– Надо было взять его с собой.

– Предлагаешь ему все рассказать? – сухо спросила Менестрес, уставившись на пламя костра.

– Ты вроде так и так собиралась сделать это, – раздался голос Димьена. Он сидел прямо напротив вампирши. Между ними был лишь огонь.

– И сейчас собираюсь. Но не окунать же его прямо в гущу событий! Мы на грани битвы.

– Все же он не маленький ребенок, и не беспомощный. Иначе ты бы его не выбрала, – возразил Димьен.

– Ты прав, он не беспомощен. Как и ты, я чувствую в нем воина, обладателя сильной воли. Но не думаю, что он готов увидеть мое истинное я.

– Ха-ха. Ты хочешь его к этому подготовить? – рассмеялся вампир.

– Согласна, к такому сложно подготовить. Что ж, как только увидимся – все ему расскажу, – кивнула Менестрес, и добавила. – Примет – хорошо, нет – ладно. Буду считать это хорошим развлечением. Но долг превыше всего. Измениться я не могу. Сейчас надо разобраться с возникшей проблемой.

– Верно, – кивнула Танис.

– Чует мое сердце – затевается что-то мерзкое, – покачал головой Димьен.

– У меня тоже плохое предчувствие, – согласилась Менестрес. – Надеюсь, после встречи с сестрами у нас будет больше информации. Вполне вероятно, придется созывать Совет.

– Но ведь она… – возразила Танис.

– Естественно, без нее. Но если дойдет до этого, то значит дела совсем плохо. Не хотелось бы разворачивать полномасштабную битву. Она может вылиться во внешний мир. А это уже опасность для всех нас!