"Преодолей себя" - читать интересную книгу автора (Аллан Жанна)

Глава 7

Войдя в прохладную полутемную прихожую своего дома, Зейн почувствовал аромат готовящегося обеда. Из кухни доносились приглушенные голоса и веселый смех. Он прошел по коридору и остановился в дверях.

Элли сидела в неуклюжей позе на стареньком стуле, поставив ноги на маленькую скамеечку. Ханна примостилась рядом на табуретке.

— Я думаю, что твой папа не захочет, — сказала девушка.

— Захочет, захочет, — настаивала малышка.

— Чего же захочет папа? — спросил он.

— Папа! — радостно воскликнула Ханна и бросилась к нему.

В левой руке она держала пузырек с лаком, а в правой — кисточку. Теперь, когда боль прошла, девочка с легкостью орудовала рукой.

— Ты только посмотри, папа, — она выставила вперед ножки. — Элли покрасила ногти мне, а я ей.

Зейн опустил глаза. Действительно, ногти на ногах дочери были ярко-оранжевыми, а у Элли — бледно-лиловыми. Он заставил себя посмотреть на жену. Она весело улыбалась ему, и Зейн немедленно насторожился.

— Правда, красиво? — с гордостью спросила Ханна. — Мы можем покрасить и тебе. Зейн растерялся.

— Да, но я… Элли рассмеялась.

— Ну что я тебе говорила? Мужчины никогда не оценят красивые ногти.

— Папа, почему ты не любишь накрашенные ногти? — не унималась Ханна.

— Мне нравятся накрашенные ногти у девочек, а не у мужчин.

— Но Элли не девочка, она уже старая.

— Старая? — наигранно возмутилась Элли. — Если я старая, то твой папа совсем древний.

Зейн бросил на нее подозрительный взгляд, и у него сжалось сердце. Открытое, доброе лицо. Как могло за ее теплой улыбкой скрываться такое коварство? С трудом оторвав взгляд от ее губ, он обратился к дочери:

— Я имею в виду, милая, что мужчины вообще не красят ногти, так же, как и не носят платья.

— Мы так хотели быть красивыми на вечеринке, папа.

— Какой вечеринке? — Зейн недоуменно посмотрел на жену.

— Мы пригласим к нам гостей и купим много-много мороженого, — радостно сообщила Ханна. — Приедет Дэйви и все-все вместе с ним.

— Просто соберется вся семья. В воскресенье, пояснила Элли.

— Рут не работает по воскресеньям.

— Ну и что? Устроим барбекю. Каждый что-нибудь принесет. Мама, Уорт, Грили, Дженни с Томасом.

— И Дэйви, — нетерпеливо добавила Ханна.

— Ну конечно, и Дэйви, — улыбнулась девушка. — А еще мы хотим пригласить Тэйлоров.

Так вот к чему привели все ее улыбки! Злость и бешенство овладели Зейном.

— Надеюсь, ты послала приглашение Дойлю? — язвительно спросил он.

— Нет. Я же сказала, что соберется только наша семья, — спокойно и серьезно ответила Элли.

О чем только думала Элли, устраивая этот проклятый вечер, когда все было так неопределенно! Если это дань приличию или последний акт доброты по отношению к Ханне, то еще слишком рано праздновать победу.

Зейн все-таки послал по почте образец слюны для теста и был почти уверен в результате. Кроме того, за время ожидания можно было обдумать план дальнейших действий.

Может быть, ему нанять частного детектива и разузнать какие-нибудь пикантные подробности из жизни Дойля? О том, что он может потерять Ханну, Зейн старался не думать.

Он открыл стенной шкаф и достал постель. Затем остановился. Будь все проклято! Почему он должен спать на софе? Это его дом и его кровать. Элли принесла ему одни лишь несчастья, сломав жизнь и разбив сердце, но разрушить его привычный жизненный уклад ей не удастся. Решительно открыв дверь, он направился в спальню. Свою спальню.

Когда Зейн вошел, Элли подняла на него глаза и спокойно сказала:

— Перед тем как я разошлю приглашения на воскресенье, я бы хотела задать тебе один вопрос. Зейн усмехнулся.

— Только один? Я почти уверен, что ты задашь мне гораздо больше вопросов.

Она уткнулась в блокнот, который держала в руке, и сделала какие-то пометки, пропустив мимо ушей его реплику.

— Итак, я хотела спросить, ты пробовал когда-нибудь жарить мясо на рашпере?

— Что? — Он ожидал услышать все что угодно, только не это.

— Тебе случалось готовить мясо на рашпере, как это обычно бывает на барбекю? Уорта просить бесполезно: что бы он ни делал, все превращается в головешки. А Томас, я подозреваю, никогда и не был на настоящем пикнике. Остаешься только ты, Зейн.

— Элли… — запинаясь, начал он и замолчал.

Как можно мужу заводить разговор о предательстве жены, когда она настроена на обсуждение кулинарных вопросов?

— Знаю, знаю. Трудно ждать, что ты сейчас способен думать о барбекю, но ради Ханны я хочу, чтобы этот вечер удался, даже если на нем будут присутствовать только члены семьи.

— Элли… — снова попытался Зейн, но она перебила его:

— Дело в том, что Уорт у нас жуткий консерватор и считает, что мясом должен заниматься только мужчина. Чтобы не обидеть его, мы с ним не спорим, но, к сожалению, я вынуждена признать, что он самый никудышный повар во всем Колорадо. Если он увидит меня около рашпера, то непременно возьмет все в свои руки, а если ты сам займешься этим, то он просто будет спокойно стоять рядом и развлекать тебя разговором о спорте и политике.

— Хорошо, я постараюсь. Думаю, у меня получится лучше, чем у твоего брата.

— Отлично. — Элли что-то записала в свой блокнот. Что, черт возьми, происходит? Зейн ощущал себя беспомощным и растерянным. Такое чувство он однажды испытал, когда проснулся в постели Ким Тэйлор пять лет назад. Элли предала его, а сейчас как ни в чем не бывало обсуждает проблемы предстоящей вечеринки. Она снова взглянула на него.

— Чего ты хочешь?

Его взгляд невольно остановился на плотно сжатых губах Элли. Он безумно хотел ее тепла, ее ласки, ее любви. Без нее окружающий мир казался блеклым. Элли была источником его счастья и страданий одновременно. Эти желания глубоко поразили Зейна. Она перевернула всю его жизнь, а он хотел приникнуть к ней и ни о чем не думать. Желая Элли, он предавал Ханну.

Не дождавшись ответа, Элли продолжала:

— Я планирую подать бифштексы, но если ты лучше готовишь гамбургеры, то пусть будут гамбургеры. Она еще думает об этом проклятом барбекю!

— Мама принесет шоколадный торт, Грили сделает свой фирменный картофельный салат. Мы с Ханной испечем хлеб и купим сдобные булочки с изюмом. На гарнир будет фасоль. Далее — лимонад, чай со льдом и, конечно, мороженое. Может быть, ты еще что-нибудь посоветуешь?

Неужели ей не надоело разыгрывать эту комедию? Элли всегда отлично скрывала свои чувства, но сейчас определенно достигла совершенства. Если бы Зейн не знал, что произошло, то со стороны могло показаться, что любящая супружеская пара спокойно перед сном обсуждает меню для предстоящего приема гостей.

— Я не могу больше спать на этой чертовой софе. Это мой дом и моя постель, и я буду спать здесь, хочешь ты этого или нет.

— Спи где хочешь, — равнодушно заметила Элли.

— Так я и сделаю.

Не сводя с нее глаз, Зейн снял ботинки, расстегнул рубашку и взялся за ремень на джинсах. Элли не шелохнулась. Не надо быть хорошим психологом, чтобы увидеть огонь желания в ее глазах, почувствовать исходящий от ее тела неумолимый и властный призыв. Меньше вопросов — больше действий! Он почувствовал, как его охватывает возбуждение. Ее жажда мести убила в нем любовь, Элли теперь ничего не значит для него, но из этого вовсе не следует, что он не может использовать ее. Может быть, стоит забыть обо всем сейчас и утолить страсть, наполнявшую все его существо? Элли продолжала смотреть на Зейна. Он быстро снял джинсы, бросил их на пол и лег в постель. Затем взял из ее рук блокнот и карандаш и положил их на тумбочку…

Элли бросила сахар в лимонад и с наслаждением сделала несколько глотков.

Попытка поддерживать нормальные отношения с Зейном ради Ханны вовсе не означала, что она не должна оставаться женщиной и забыть обо всем в его объятиях. Она могла бы лучше контролировать себя, если бы он не был столь искусным любовником.

Конечно, их чувства далеки от любви. Зейн просто хочет секса, чтобы уйти от мрачной действительности и переживаний последних дней. Элли подозревала, что он воспользовался ею — примитивно и бессердечно! Он незваным гостем вошел в ее жизнь и сломал ее. Он внес смятение в ее душу, вытащил ее из уютной раковины, в которой она жила, отгородившись от мужчин. Что ж, почему бы и ей не использовать его? Но когда она старалась проанализировать свои ощущения прошлой ночи, то думала исключительно о ласковых руках Зейна, глубоких и волнующих поцелуях, красоте его тела. Если мужчина безразличен женщине, она не испытывает такого удовольствия от близости с ним, желания полностью раствориться в его объятиях. Элли нравилось чувствовать его дыхание на своем лице, чувствовать тепло мужского тела. Ей нравилось просыпаться рано утром, наблюдать рассвет, слышать пение птиц и знать, что, проснувшись, Зейн снова будет желать ее.

В печи медленно запекалась фасоль, на решетке остывал свежеиспеченный хлеб, в холодильнике ждали своего часа бифштексы, трехслойное мороженое и чай со льдом. Элли завершала последние приготовления перед приходом гостей, а Зейн купал Ханну.

Удивительно, как это она вышла замуж за мужчину с ребенком, даже не представляя себе, как он воспитывает дочь! Увидев, как он обращается с Ханной, Элли поняла, что ему присущи твердость, терпимость и мягкость. Он обожал, всячески защищал и пестовал свою малышку, и конечно, дочь восхищалась отцом.

— Нет, не хочу! Не люблю тебя, папа. Я все скажу Элли! — Пронзительный голосок слышался даже со второго этажа.

Ханна выскочила из детской и стала быстро спускаться, жалобно и требовательно зовя Элли. Губы у малышки дрожали, а из глаз капали слезы.

— Элли! Папа сказал, что я должна надеть ботинки.

— Ты в этом будешь сегодня вечером? — спросила девушка, скептически разглядывая ярко-розовое платье.

Ханна сделала пируэт.

— Это мое вечернее платье.

Поправив оборки, она с грустью взглянула на свои оранжевые ногти.

— Если я обуюсь, то гости не увидят мои красивые ногти. Скажи папе, чтобы он не заставлял меня.

— Ладно, только не плачь.

Элли услышала вздох и увидела стоящего в дверях Зейна. Подняв одну бровь, он ждал, что последует дальше.

— Так как это барбекю, мы с папой будем в джинсах.

— А я хочу платье! — упрямо твердила девочка.

— Хорошо, — нехотя согласилась она, — оставайся в платье, а на ноги надень сандалии. Тогда твои пальцы будут видны.

Зейн скрестил руки на груди.

— У нее нет сандалий, есть ботинки и белые туфли. Элли перевела взгляд с отца на дочь. На одном лице читался вызов, на другом — мольба и ожидание. Замечательно. Теперь она знала, как чувствовал себя Соломон, верша свой суд.

— Ханна, послушай, у нас есть выход. Надевай свои ботинки.

— Не-ет.

— Дай мне закончить. В ботинках ты будешь на улице, но по дому и по крыльцу сможешь ходить босиком.

— Ладно. — Держа в руках чулки и ботинки, девочка исподлобья посмотрела на отца. — Видишь, папа, мрачно сказала она, — я же говорила, что Элли знает все.

— Иди. — Зейн легко шлепнул дочку. — Надо больше уважать своего папу. Ханна повернулась к отцу.

— Я очень люблю тебя, — серьезно сказала она, только ты ничего не понимаешь в красивых ногтях.

— Понимаю, милая, я многое понимаю. Я, например, могу съесть тебя с горчицей и кетчупом за ужином.

— Нет! — Ханна радостно взвизгнула и, хихикая, выбежала из комнаты.

Улыбка на лице Зейна постепенно угасла. Он чуть сгорбился и задумчиво смотрел в окно.

— Я не понимаю в таком случае, почему меня так беспокоит меню на ужин, — шутливо произнесла Элли. Зейн пожал плечами и искоса взглянул на жену.

— Хороший вопрос. А почему ты вообще беспокоишься?

— Мы же устраиваем вечеринку и должны быть уверены в том, что нашим гостям у нас понравится.

— А зачем мы ее устраиваем? Чтобы отпраздновать, какой я был дурак, что женился на тебе?

Элли положила ложки и вилки, а затем открыла печь, чтобы проверить фасоль.

— Идея свадьбы, по-моему, принадлежала тебе, ответила она и тут же осеклась, вспомнив, что именно она заговорила об этом.

— Элли. — Зейн мягко положил ей руки на плечи. — Что с нами происходит? Я никогда не хотел ссориться с тобой, но меня сводит с ума мысль…

Элли сжала кулаки до боли в руках.

— Не стоит меня во всем винить. Я не из тех, кто спит с кем попало. Зейн резко отпрянул.

— Все сводится к одному и тому же, не так ли? Элли взорвалась:

— Ты предал меня. Чего ты еще ждал? Сделав над собой усилие, чтобы остаться спокойным, Зейн молча смотрел на нее. Элли глубоко вздохнула.

— Сейчас нет смысла ворошить прошлое. По-моему, уже достаточно. Бифштексы в холодильнике. Ты подготовил рашпер?

— Да, он на огне.

Ей безумно сейчас хотелось остаться одной, чтобы не продолжать этот беспредметный разговор. Воцарившееся молчание усиливало напряженность. Зейн подошел к ней совсем близко и ласково провел руками по спине.

— Элли, — тихо сказал он, — мы можем попытаться начать все сначала. Сейчас мы старше и мудрее, и, возможно, нам еще удастся стать счастливыми. Если, конечно, ты этого хочешь.

От удивления ложка выпала у нее из рук. Ей так хотелось сказать ему «да», но от волнения она не могла произнести ни слова. Заниматься любовью с Зейном было намного проще. Ее душа была в смятении. Элли тяжело вздохнула. Она чувствовала, что счастье где-то рядом, нужно только протянуть руку и…

— Привет! Дома есть кто-нибудь? Зейн резко убрал руки.

— Забудь об этом, слишком поздно. Извини, я не хотел начинать этот разговор.

— Зейн! — в отчаянии воскликнула Элли, но безразличие и холодность в его глазах заставили ее замолчать.

— Мне кажется, что пришли гости, — сдержанно произнес он и вышел из кухни.

Элли недоуменно посмотрела ему вслед. Она отказывалась понимать поведение Зейна. Ему почему-то упорно хотелось верить в ее предательство и усматривать злой умысел во всех се поступках. И в то же время он предлагал ей попробовать сохранить брак. Элли просто не знала, как себя держать с ним, что отвечать, а в его глазах ей не хотелось выглядеть смешной и глупой.

Теперь он знал, зачем она устроила эту бессмысленную вечеринку. Его жена (в мыслях он продолжал ее так называть) отлично разыграла удивление, увидев Дойля в числе приглашенных. Но Зейна было трудно провести. Элли слишком хорошо умела скрывать свои подлинные чувства. , Зейн рассеянно перебирал рыжие локоны Ханны, которая, вдоволь набегавшись, наконец устало прижалась к его ноге. Родные Элли так хвалили девочку, сделали ей столько комплиментов, сказали так много теплых слов, что малышка немного оробела, но была несказанно счастлива.

— Как хорошо, что мы встретились. Я до смерти хотела познакомиться с вами. — Жена Джейка Нортона, высокая темноволосая женщина, присела рядом с Зейном.

— Почему же? — Он явно не был настроен на беседу.

— Я так давно мечтала увидеть мужчину, разбившего сердце нашей Элли. — Кристи Нортон послала ему чарующую улыбку. — Конечно, это не самая приятная тема для начала разговора.

— Вы правы.

Женщина рассмеялась и накрыла его пальцы своей белой холеной рукой.

— По крайней мере честно. Я очень счастлива за Элли. Это просто замечательно, что они с вашей дочерью так полюбили друг друга.

Зейн не стал ее переубеждать. Во всяком случае, она была права в отношении Ханны.

— Когда Дженни рассказала мне о вас и Элли, я была просто потрясена. Вы должны позволить Джейку включить вашу историю в будущий сценарий. Боже мой, невеста в голубых джинсах! Это так романтично. Наверное, Элли была прекраснейшей из невест. — Она внимательно посмотрела на Зейна.

— Да, — отрывисто произнес он.

— Извините моего мужа за то, что он привез с собой Шона Дойля. Я отговаривала его, убеждала, что нельзя появляться с незнакомыми людьми, тем более что мы не были приглашены сами. — Она запнулась. — В общем, Дженни сказала, что наше появление будет сюрпризом для всех вас. Впрочем, не все сюрпризы хороши.

— Друзья Элли всегда желанные гости в моем доме, — выдавил Зейн.

— Понимаете, Джейк сейчас ставит новый вестерн, и Шон играет в нем одну из главных ролей. Эта роль поможет его карьере, но, скажу вам по секрету, мне кажется, что она ему не очень подходит.

— По-моему, все женщины просто очарованы Дойлем, так что…

— Только девушки. Безусловно, он очень хорош собой, но эту роль должен играть актер другого плана волевой, мужественный и даже немного грубоватый. Вот, например, как вы или Уорт. Как ты думаешь, дорогая, — обратилась она к Элли, — Зейн сможет сниматься в вестернах? Он у тебя такой сильный, решительный и сексуальный.

Ее слова были встречены громкими одобрительными аплодисментами Уорта и Нортона, а Элли бросила на мужа пристальный взгляд.

— Извините меня, я должна пройти на кухню. Зейн, проигнорировав всех, наблюдал только за женой. Он было подумал, что она уже избавилась от своей привычки уходить от неприятного разговора, вместо того чтобы лгать и лицемерить. Зря беспокоилась — ему было уже абсолютно все равно.

— Мне не нужно помогать, — сказала Элли.

— А мы пришли к тебе не помогать. — Грили подошла к сестре и взяла ее за локоть, а Дженни плотно закрыла дверь. — Что с тобой?

Зная своих сестер, Элли поняла, что неприятного разговора ей не избежать.

— Все в порядке. — Она попыталась улыбнуться. — Мне надо проверить фасоль.

— Зачем ты устроила эту безумную вечеринку?

— Почему же безумную? Просто мне захотелось сделать для Ханны праздник, и мы с ней решили позвать близких нам людей.

— Подожди, Элли, — перебила ее Грили, — что между вами происходит? Глядя на Зейна, можно подумать, что он вот-вот взорвется, да и ты не выглядишь счастливой женой.

— Успокойтесь, ничего не случилось. Мы с Зейном вместе еще ни разу не устраивали таких приемов. Но Дженни и Грили недоверчиво смотрели на нее.

Тяжело вздохнув, Элли поняла, что просто так ей от них не отделаться, и она сдалась.

— Грили, помнишь, когда тебе было десять или одиннадцать лет, ты пришла домой из школы вся в слезах, потому что кто-то сказал тебе, что ты не похожа на нас с Дженни. Тебе показалось, что они думают, будто ты не являешься членом нашей семьи.

Та кивнула.

— Конечно, помню. Уорт так трогательно утешал меня. Сказал, как я должна быть счастлива, что не такая высокая и худая, как вы. Вы с Дженни требовали, чтобы передо мной извинились. Мама уверяла, что самое главное в человеке — это душа, а не внешность. А дедушка просто пошутил, говоря, что все мы напоминаем ему крупный рогатый скот.

Сестры дружно рассмеялись, и Элли почувствовала некоторое облегчение.

Дженни с любопытством взглянула на сестру.

— Почему ты сейчас заговорила об этом?

— Наблюдать за разными людьми, оценивать, кто и как к кому относится, стало своего рода игрой для нас, и мне это очень пригодилось. В наши дни у детей столько мачех и отчимов. Зная, чего ждать, можно уберечь себя от многих не правильных выводов и поступков.

— Элли. — Дженни предостерегающе подняла руку. Но девушка продолжала:

— Зейн думает, что Ханна не его дочь.

— Звучит весьма серьезно, — вмешалась Грили. — Это с такими-то бровями. И потом, разве у нее не такие же искривленные пальцы, как у Зейна?

Элли кивнула.

— Откуда у него возникла эта сумасшедшая идея? поинтересовалась Дженни.

— От Ким Тэйлор. Конечно, когда будут известны результаты тестов, которые я уговорила его сделать, все станет на свои места.

Дженни внимательно посмотрела на сестру.

— Что еще ты нам не рассказала? Элли пожала плечами.

— По-моему, и этого достаточно. Он взбесился, увидев Шона Дойля. Похоже, считает, что это я его пригласила.

Элли не хотела всего этого говорить, но она так долго держала все в себе, что слова буквально вылетали из ее уст.

— Зейн думает, что именно я причастна ко всем козням против него. Он вбил себе в голову, что моя цель — заставить его страдать, потеряв Ханну. Видимо, он считает, что таким образом я хочу отомстить ему за предательство. Действительно, я призналась ему, что хотела мести, выходя замуж, но как он мог подумать, будто я замешана в столь недостойном деле? Дошло до того, что он в порыве отчаяния потребовал, чтобы я уехала, но потом попросил остаться. А в итоге заявил, что мы уже упустили время. Он мечется, и я не понимаю, как себя с ним вести. Мне так трудно. Я не должна была соглашаться на этот брак.

— Во всем виновата только я, — огорченно проговорила Дженни. — Мне не следовало приглашать Зейна на свадьбу.

— Давайте-ка не будем сожалеть о том, что уже сделано, — сказала Грили. — Нам сейчас нужно помочь Элли разобраться во всем.

— Это очень легко, — раздался голос Мэри, — нужно просто убить его.

— Мама! — От неожиданности Элли подпрыгнула на месте. — Сколько ты уже стоишь здесь?

— Достаточно, чтобы понять, что, если бы Зейн был лошадью, я бы посоветовала его хозяину обуздать его. Если у лошади проблемы, то нужно вызывать специалиста.

Элли очень не понравились слова матери.

— Я не виновата, что Зейн не доверяет мне. Он бросил меня, но я не стану платить ему той же монетой. Я и так совершила непростительную ошибку, выйдя за него замуж.

— Но, Элли, — мягко перебила ее мать, — я слышала, что ты сказала. Ты вышла замуж за Зейна, чтобы отомстить ему.

— Мои планы давно изменились, — оправдывалась девушка.

Мэри понимающе взглянула на дочь.

— Когда-то ты сама говорила, что если есть проблемы с лошадью, то нужно взглянуть на них глазами самой лошади.

— Мне ужасно стыдно, но я не понимаю, что ты имеешь в виду. С точки зрения Зейна, я так низко пала, что помогаю Тэйлорам и Дойлю отобрать у него дочь.

Дженни и Грили многозначительно переглянулись и потихоньку вышли из кухни, оставив Элли и мать наедине.

Мэри присела на стул.

— Но почему ты считаешь, что Зейн так плохо думает о тебе?

— Откуда я знаю? — вздохнула Элли. — Наоборот, я старалась помочь ему, поддержать его. Разузнала все о тестировании, дала номер телефона Зейну, убедила Дойля пройти через это.

— Любовь приносит много сложностей, не правда ли?

— Мама, я мечтаю не о любви, а хотя бы о доверии. А Зейн не доверяет мне. Я затеяла этот разговор о тесте на ДНК, так как думала, что для него и Ханны это наилучший выход. Почему же он не хочет этого понимать?

Мэри Лэсситер положила руку на плечо дочери и крепко сжала его.

— Ты должна быть очень терпеливой с мужем. Ким была жалкой лгуньей, и, как ни странно, ей удалось убедить его, что он не является отцом девочки. Девочки, за которую он не только чувствует глубокую ответственность, но и которую нежно любит.

— Я не Ким Тэйлор.

— Я знаю, Элли. Но взгляни на свое поведение глазами Зейна и постарайся понять его. Грили мне рассказала о вашем разговоре в больнице в тот день, когда Ханна сломала руку, и о том, что Зейн слышал твои слова. Затем ты заявляешь, что выйдешь за него замуж, но в день свадьбы отказываешься от своего решения, а потом, ничего никому не объяснив, все-таки выходишь за него. Откуда он может знать, чего еще от тебя ждать? Вскоре после свадьбы ты признаешься ему, что сделала это из желания отомстить. И вполне естественно, что сейчас он растерян и больше не верит тебе. Он просто не знает, чего ты хочешь от него. Разве я не права?

Элли молчала, задумчиво глядя на мать.

— А теперь, — продолжала Мэри, — мне нужно вернуться к гостям. Я еще не спросила Кристи, как она переносит беременность.

Элли снова осталась одна. Она проверила фасоль, приготовила салфетки, но все делала машинально, мыслями возвращаясь к разговору с матерью. Да ничего ей не нужно от Зейна Питерса. И уж конечно, она не хотела бы забеременеть, как Кристи Нортон.

Когда они с Зейном были помолвлены, им доставляло огромное удовольствие строить планы на будущее, придумывать имена для своих будущих детей и выбирать крестных. Интересно, хотел ли Зейн еще ребенка от Ким? Любопытство порождает новые и новые вопросы.

Все, хватит! Элли решительно тряхнула головой. А сможет ли она и дальше жить с ним только ради благополучия Ханны? На этот вопрос она еще не знала ответа. Положительные результаты тестирования ничего не изменят.

Сначала она не понимала, почему Зейн так ухватился за се предложение пожениться, сейчас ей все понятно. Ким убедила его, что он не является биологическим отцом Ханны, и он надеялся, что женитьба даст ему в руки козырь в опеке над девочкой, когда откроется правда.

Элли почувствовала, что нервы у нее на пределе. Тяжело вздохнув, она отправилась искать Зейна, чтобы узнать наконец, готов ли он жарить бифштексы.

Осмотревшись вокруг, она обнаружила его у рашпера. Рядом стоял Шон Дойль. Внешне не было заметно, чтобы они ссорились, но Элли поспешила к ним. Увлекшись разговором, мужчины не заметили ее появления.

— Я не оставлю Ханну с вами, — говорил Дойль. — Какой-нибудь дотошный репортер может выкопать эти факты, все выплывет наружу, и я потеряю половину моих поклонниц.

— Быть отцом девочки — это одно, а карьера другое, — жестко отвечал Зейн. — Она нуждается только во мне. — Он замолчал, а потом добавил более мягко:

— И я так люблю ее.

— Бог видит, как я сожалею, Питере. Знаю, в этом нет твоей вины, и мне тоже трудно и тяжело забирать у тебя дочь. Но поверь, для тебя это только к лучшему. У меня больше никогда не будет детей, а Элли тебе подарит столько ребятишек, сколько захочешь. И ты даже не вспомнишь о Ханне.

Лицо Зейна потемнело от гнева.

— Ты недостоин быть вообще ничьим отцом, Дойль. И даже Элли тебе в этом не поможет.

Элли тихо ахнула и закрыла рот рукой. Зейн резко обернулся, а Дойль, пробормотав что-то невнятное, отошел к группе гостей.