"И снова Испания" - читать интересную книгу автора (Бесси Альва)

3

Стабильность режима? Последние семь лет в Испании — это история непрекращающейся борьбы. Не проходит и месяца без демонстраций протеста и митингов, разгоняемых полицией (в форме, в штатском, жандармерией и солдатами) со все возрастающей жестокостью. Постоянно ведутся политические процессы (их называют уголовными), представляющие собой насмешку над правосудием — приговор известен до того, как предъявляются «улики». Число политических заключенных, именуемых «уголовниками», все растет.

Ежедневно арестовывают мужчин и женщин за попытки организоваться, чтобы улучшить свою жизнь. Их бросают в тюрьмы за то, что они протестуют, когда полиция разгоняет их собрания. В тюрьме, если они продолжают отстаивать свои принципы, их подвергают пыткам. Повальные обыски и аресты происходят после любых индивидуальных актов отчаявшихся людей.

Когда в Бильбао за руководство рабочими демонстрациями арестовали и «изолировали» священников, в Барселоне тотчас вспыхнули волнения. В Сан-Себастьяне убивают ненавистного шефа полиции — тут же арестовывают двести пятьдесят человек, и смертная казнь грозит любому, кто выступит в их защиту. В то же время США и правительство Франко начинают переговоры о продлении сроков аренды военно-воздушных и военно-морских баз, которые мы держим здесь с 1953 года (ракетные тоже). Франко просит больше денег. США отказывают, потом дают.

В стране, где запрещены забастовки, их с каждым годом становится все больше. В 1970 году состоялась колоссальная забастовка рабочих метрополитена в Мадриде; в Гранаде в бастующих строительных рабочих стреляли, и трое были убиты. В 1971 году объявили забастовку 10 000 рабочих автомобильного завода «Сеат» в Барселоне. Они пытались захватить завод, и многие были ранены — полиция пустила в ход слезоточивые газы и автоцистерны, из которых под высоким давлением била вода. В 1972 году прогремело убийство пяти судостроительных рабочих в Эль-Ферроль, когда полиция разгоняла демонстрацию протеста против увольнения шести рабочих. Еще 28 были ранены.

Август того же года был отмечен совсем уж неожиданным протестом: секретариат всех находящихся под контролем правительства объединений указал на то, что цензура губительно влияет на испанскую кинопромышленность, которая в 1971 году потерпела убытки в 6,6 миллиона долларов. «Одна из проблем, — заявил секретариат, — заключается в методах работы киноцензуры… (она) пользуется трафаретными критериями, которые снижают и ограничивают коммерческий успех наших картин». (Ни звука о художественных достоинствах.) Хаиме Камино высказал ту же мысль в двух смелых интервью в 1967 и 1970 годах.

Высшего накала борьба рабочих достигла в ноябре 1972 года, когда Марселино Камачо, выдающийся лидер Рабочих комиссий, и Эдуарде Саборидо получили по двадцать лет тюрьмы, а священника, который вместе с ними был на митинге, приговорили к девятнадцати годам. Это было началом тяжких испытаний «карабанчельской десятки», кульминацией которых стал суд над ними в 1973 году, когда их признали виновными в том, что они «противозаконно объединились с целью возглавить движение». Иными словами, они занимались законной и принятой в любой цивилизованной стране деятельностью — добивались повышения позорно низкой зарплаты и улучшения условий труда.

Десятка — это десять рабочих (Карабанчель — название мадридской тюрьмы, в которую они были заключены). Процесс над ними носил настолько явный политический характер и был настолько явно рассчитан на то, чтобы деморализовать рабочее движение и сломить оппозицию режиму Франко, что немедленно привлек внимание международной общественности. Выражение возмущения во всем мире: в Бельгии, Франции, Западной Германии, Великобритании, Италии, Польше, Венесуэле, Болгарии, Индии и Канаде (но не в Вашингтоне) — было столь велико, что процесс пришлось отложить до осени. Организация, занимающаяся гражданскими правами, 27 августа 1973 года обвинила испанские власти в том, что «они широко и неограниченно подвергают жестоким пыткам противников режима Франко, заключенных в тюрьмы. Испанская полиция назвала это обвинение «клеветой», исходящей от Коммунистической партии Испании, и словно бы не заметила документальных его доказательств, занявших тридцать шесть страниц.

В любом обществе все события тесно взаимосвязаны, а поэтому остановимся сначала на волнениях испанского студенчества и нынешнем положении католической церкви, а уже потом перейдем к кульминационному моменту истории «карабанчельской десятки», к баскским патриотам (о чем ниже) и к крупнейшему взрыву народного негодования за последние семь лет.

На протяжении этих семи лет крупнейшие испанские университеты открывались и закрывались, словно вращающиеся двери, и полиция все время торчала где-то поблизости. В 1968 году мадридские студенты выступили с протестом против войны во Вьетнаме, и полиция нещадно их избила, после того как они согласились выйти из-за баррикад и вступить в переговоры. В Валенсии они протестовали не только против войны и режима — они также требовали свободы студенческих союзов, не контролируемых государством, и возражали против права полиции вторгаться на территорию университетских городков без разрешения деканов.

В январе 1969 года полиция стреляла в студентов Мадридского университета, протестовавших в связи с «самоубийством» арестованного студента. Университет закрыли, начались массовые облавы; сотни студентов были брошены за решетку, последовал приказ о введении чрезвычайного положения (на три месяца), и, разумеется, удалось «раскрыть международный заговор» против непорочного испанского правительства. Режим выразил свое неудовольствие по поводу сообщения прессы о принятых им репрессивных мерах.

Испанские студенты отнюдь не хранили спокойствия в течение следующих двух лет, и в январе 1972 года вспыхнули сильнейшие волнения в Мадридском университете. Взбешенные власти изгнали из университетского городка тридцать тысяч студентов, двести пятьдесят человек были арестованы, а остальные подвергались избиениям со стороны полиции во время митингов и стычек, не прекращавшихся четыре дня.

Два года спустя, в марте 1974 года, их ненависть к происходящему достигла апогея: студенты Мадрида, Барселоны, Гранады, Сан-Себастьяна, Сарагосы и Бильбао выступили с протестом в связи с казнью двадцатишестилетнего каталонского анархиста Сальвадора Пуига Антиха. Чтобы убить этого опасного молодого человека, режим воскресил орудие казни XIV века — так называемую гарроту. Это железный ошейник с винтом, при вращении которого он затягивается, ломая позвонки и разрывая спинной мозг. Такое вопиющее варварство вызвало бурю возмущения во всем мире, в ответ на что его превосходительство, сеньор дон Паскуаль Виллар Альберто, новый испанский посол в Австралии, счел нужным 19 марта заявить следующее:

— Гаррота более гуманная форма казни, нежели любая другая. Она работает быстро, надежно и бескровно.