"Сумеречная роза" - читать интересную книгу автора (Скотт Аманда)

Глава 10

Пробираясь сквозь толпу, Элис думала только о том, чтобы найти брата, который не допустит брака с членом предательской семьи Стэнли. Роджер пойдет к королю и как-то исправит положение, избавит от угрозы, нависшей над се жизнью. Вдруг кто-то схватил ее сзади за руку, чуть не опрокинув.

Глаза Мэдлин блестели.

— Элис, ты ни за что не догадаешься, как высоко мы поднялись в свете! Ее высочество желает вскоре удалиться, и мы должны сопровождать ее. Леди Эмлин говорит, что это большая честь — быть допущенной в королевскую опочивальню.

— Сначала я должна найти брата, — в отчаянии выговорила Элис, поправляя рукав своего платья, за который держалась Мэдлин.

— Ты здорова? — спросила Мэдлин и добавила, прежде чем Элис могла ответить:

— Ты должна быть здорова, потому что сейчас нет времени болеть, и братьев разыскивать тоже не время. Мы должны идти. — Она потащила Элис с собой, треща на ходу:

— Ты знаешь, что нам будут платить сорок фунтов в год — больше, чем я когда-нибудь держала в своих руках. Целое состояние!

— Ты богатая наследница, — напомнила ей Элис.

— Да, но у меня никогда не водилось и гроша, который я могла бы потратить сама.

— Ну, сорок фунтов — вряд ли состояние, — отметила Элис, позволяя тащить себя и тревожно оглядываясь по сторонам в поисках брата. — Анна тратила столько на одно-единственное платье.

— Ну, я не Анна Глостерская, и сорок фунтов для меня очень много, — бросила Мэдлин и добавила:

— Смотри, леди Эмлин уходит! Поспеши, иначе мы опоздаем!

Элис резко остановилась.

— Иди без меня, Мэдлин. Я должна найти Роджера и поговорить с ним.

— Не сейчас, глупая ты гусыня! — Мэдлин обернулась снова, чтобы более настойчиво внушить Элис, как им повезло. — Ты знаешь, что простые фрейлины — третьи по старшинству после знатных дам и дам королевской опочивальни? Нам еще повезло, что мы обедали здесь два вечера подряд. Говорят, что, когда королева-мать обедает одна со своими дамами, все должны соблюдать строжайшую тишину и вести себя чопорно. Обращаться к ней нужно только на коленях и не двигаться до тех пор, пока она не разрешит встать, о чем она часто забывает. Трудно предположить, что Элизабет будет вести себя так же, и поэтому нельзя ее сейчас раздражать.

— Элизабет нет необходимости доказывать свою значимость в отличие от ее матери, — нетерпеливо заметила Элис. Она поднялась на цыпочки, надеясь увидеть брата.

— По-моему, леди Беатрикс уже ушла, — констатировала Мэдлин. Она тоже вытягивала шею, пытаясь смотреть поверх голов. — Ради Бога, Элис, ее высочество скоро уйдет! Ты говоришь, что у Элизабет нет необходимости показывать свою значимость. Как понимать твои слова?

— Элизабет Вудвилл ведет себя надменнее, чем любая королева, пытаясь тем самым заставить людей забыть ее простое происхождение. Элизабет Йорк утверждать себя не нужно. При всех ее недостатках она не обычная простолюдинка. Она жадная, хитрая и лжи… — Она не договорила, вскрикнув от боли; ее левую руку схватили сзади и так сильно дернули, что она повернулась и оказалась лицом к лицу с сэром Николасом. — Клянусь распятием, — зло воскликнула она, — если меня не перестанут все время хватать за руки, я скоро вся буду в синяках! Вам-то что нужно?

Прежде чем он успел ответить, Мэдлин выпалила:

— О, слава Богу, сэр Николас, вы должны убедить ее поторопиться, потому что нам нельзя опаздывать. Мы должны идти в опочивальню ее высочества помочь готовиться ей ко сну, а Элис зря тратит время!

Николас, все еще сжимавший руку Элис, прилагал все усилия, чтобы не выйти из себя:

— Я поговорю с леди Элис, мисс Фенлорд, а вы пока идите. Нет нужды, чтобы вы обе опаздывали. Даю слово чести, что она скоро последует за вами.

Мэдлин посмотрела на каждого из них и не стала спорить. Подобрав юбки, она повернулась и быстро удалилась.

Элис, игнорируя твердую хватку сэра Николаса, продолжая оглядывать зал в поисках брата, поблагодарила его:

— Благодарю вас, сэр, что отослали ее. Мой брат где-то здесь, и я должна поговорить с ним, но Мэдлин не понимает, и она…

— Она пытается защитить вас от вашей же собственной глупости, — зло процедил он сквозь зубы. — Я вам сейчас скажу много неприятного, но тем не менее вы выслушаете меня. Идемте со мной.

— Я не могу! Я должна найти Роджера! — Она попыталась освободиться.

— Не сейчас. — Он направился в сторону ближайших дверей, все еще держа ее за руку и не желая слушать никаких возражений.

— Нет! — Она остановилась, пытаясь высвободиться. — У вас нет права приказывать мне!

— Мадам, — зловеще произнес он, — если вы не пойдете спокойно, я понесу вас. Вам, похоже, все равно, что другие могут услышать, но то, что я должен вам сказать, не предназначено для чужих ушей. Потом, нравится вам или нет, вы должны пойти в спальню ее высочества, если вам так приказано сделать.

Несколько человек смотрели в их сторону. Взгляд Мериона говорил о готовности выполнить свою угрозу нести ее, и все-таки она сделала последнюю отчаянную попытку:

— Сэр Николас, вы не понимаете. Мне правда очень нужно поговорить с братом.

— Тогда я сразу же пошлю за Йеном, который, как я видел, флиртует с самой миловидной циркачкой или, может, танцовщицей, и прикажу ему найти для вас лорда Вулвестона. А я тем временем прослежу, чтобы вы отправились выполнять свои обязанности.

Она не подумала о Йене, но знала, что он, если понадобится, обыщет весь дворец и найдет брата, поэтому неохотно позволила сэру Николасу взять ее под руку. Они вышли в те же двери, что и Мэдлин. Оказавшись в коридоре, он быстро огляделся и, провел ее в приемную, закрыв за ними дверь. Комната оказалась абсолютно пустой, только два резных стула стояли у стены.

Элис в испуге округлила глаза:

— Я не должна находиться с вами наедине, сэр!

— Вы не должны делать многие вещи, мадам. Именно о вашем поведении я и хочу поговорить с вами. Мне уже приходилось предупреждать вас следить за вашим языком, разве нет?

Отойдя на безопасное расстояние, она постаралась как можно беззаботнее ответить:

— Вы говорили что-то, но почему вдруг сейчас у вас возникло такое желание?

— Леди Элис, очень неразумно говорить пренебрежительно о принцессе Элизабет. Теперь она вышла замуж за короля и скоро будет правящей королевой Англии.

— Очень многие сомневаются в намерении Тюдора позволить ей править вместе с ним, — заметила Элис.

— Правящая королева или жена короля — для вас разница небольшая. Своим поведением вы можете вызвать ее недовольство и будете потом страдать из-за своего легкомыслия.

Элис поморщилась.

— Очень скоро, сэр, все, что Элизабет думает обо мне, станет не важно, я буду вне ее досягаемости.

— То, что она думает о вас, будет всегда важно, пока король прислушивается к ней, — возразил он. — Но почему вы думаете, что ваше положение изменится?

— Я должна выйти замуж за лорда Брайерли. — Внезапно в наступившей тишине она ощутила непреодолимое отчаяние. Роджер не поможет ей. Она вдруг ясно осознала свое отчаянное положение. Ее выдадут замуж, и она даже не сможет возразить. Слова короля и ее собственные снова эхом звучали в ее голове, пугая и мучая.

— Значит, лорд Брайерли, — медленно произнес сэр Николас. Его глаза сузились, мысленно представляя портрет лорда Брайерли.

— Да, он, без сомнения, сразу же увезет меня на север, потому что Элизабет, разумеется, не попросит меня остаться при дворе.

— Он один из Стэнли, да?

— Да, так сказал король. — Она пожалела, что не может разгадать его мысли по лицу.

— Тогда я его знаю. Он стар для вас.

Она нетерпеливо махнула рукой.

— Не его возраст огорчает меня, сэр. У него, несомненно, есть власть и богатство, и во многих отношениях он хорошая партия для меня. Однако его политику я не выношу. Его семья предала законного короля — вот что я никогда не смогу простить.

— Duw bendigedig!

Ярость в его голосе заставила ее вздрогнуть, но она подняла голову и довольно спокойно вымолвила:

— Я попросила бы вас, чтобы вы не плевались в меня своим валлийским, к тому же богохульным валлийским, судя по вашему тону. Я и подумать не могла, что вас может разозлить правда. Вы не кажетесь мне человеком, который может одобрить предательство, тем более предательство короля.

— Я не упрекаю Брайерли и его родственников, — ответил сэр Николас сквозь зубы. — Что касается валлийского, я всего лишь обратился к Богу, высказав недовольство вашим идиотизмом. Все дело в том, что ни мое мнение о действиях Брайерли, ни ваше вас не касается. Если вам предназначен Брайерли, вам лучше говорить о нем хорошо, а не осуждать его, так же как и не злословить о молодой королеве.

— Я не настолько лицемерна!

— Вы просто дура!

— Вы не имеете права упрекать меня!

— Ваш собственный отец, если бы присутствовал здесь, сказал бы то же самое. Господи, да даже более снисходительный отец бросил бы вас поперек колена и вбил бы в вас немного разума, пока вы не положили свою глупую голову на плаху. Меня заботит ваша судьба, и я не могу оставаться в стороне.

— Да как вы смеете! — воскликнула она, в ярости поворачиваясь к двери. — Я не останусь здесь и не буду слушать вас. У вас нет никакого права…

— Вы повторяетесь, — мрачно заметил сэр Николас, преграждая ей путь. — И вот что, мадам, вам повезло. Я найду вашего брата, и, возможно, он займется вами.

— Нет необходимости, — фыркнула Элис. — Я сама пошлю Йена найти его. — В ее глазах появились слезы, и она смахнула их, злясь на себя и жалея, что не может просто вытащить меч или кинжал, чтобы защититься от оскорблений как мужчина.

— Поступайте как хотите, — спокойно произнес сэр Николас. — Мне осталось сказать вам только одну вещь.

Элис попыталась сделать вид, что ничуть не боится его.

— Говорите.

— Когда мы встретились с королем в Гринвиче, я вкратце объяснил ему причину нашей задержки на севере и сказал, что все, кто жил в замке Вулвестон, умерли. К тому времени болезнь уже пришла в Лондон и, похоже, распространилась по всему королевству. Я рассказал также о вашем воспитании в Миддлхэме и Шерифф-Хаттоне и о вашем знакомстве с принцессой Элизабет.

— И что из того? — проявила она любопытство. — Мое знакомство с ее семьей вовсе не секрет, сэр.

— Король знает о вашей семье, — продолжал сэр Николас. — Он вспомнил, что имя вашего брата встречалось среди тех, кто сражался при Босворте, и он говорил о лишении прав и о том, что земли Вулвестонов — весьма значительная собственность, и они будут заявлены как собственность короны, если Вулвестон не покорится. Он так уверенно говорил, что я не обсуждал его слова, потому что хотел сначала определиться со своими делами. Ваш брат покорился. Я спрашивал о нем людей с севера, у которых нет причин лгать мне.

— Я не понимаю вас.

Он сурово посмотрел на нее.

— Закон в Англии отдает землю только одному брату, если другой лишен прав состояния, другие же тоже должны включаться в список, но… в данном случае такой необходимости не было.

Элис, поняв наконец направление его мыслей, почувствовала, как румянец заливает ее щеки, и хотела отвернуться, чтобы он не мог увидеть ее виноватого лица, но его рука остановила ее.

— Нет, мадам. Я никому не говорил о том деле, но я верен своему королю — качество, которое вы должны оценить. Я найду решение загадки. У вас всего один брат, ведь так?

Он смотрел ей прямо в глаза, и как бы ей ни хотелось отрицать, она не могла. Она кивнула.

— У меня было еще двое братьев — Роберт и Пол, но они умерли восемь лет назад.

— Я так и думал. А кто те, в Вулвестоне?

Зажмурив глаза, чтобы он не увидел страха, кипящего внутри ее, она прошептала:

— Я не знаю.

— Вы видели одного из них.

— Да, но я никогда не видела его раньше. — Она говорила правду. Открыв глаза, она молча умоляла его поверить ей.

— Почему вы не сказали, что умерший не ваш брат? Стараясь сохранить спокойствие в голосе, она ответила:

— Я не доверяла вам. — Вспомнив, какие мысли появились у нее тогда, она добавила:

— Я подозревала, что он один из сыновей какой-то другой, более выдающейся йоркистской фамилии, которых слуги моего отца пытались защитить, сделав вид, что они члены нашей семьи, но я точно не знала. Потом я заболела и забыла о них.

Его испытующий взгляд буравил ее, но она не уклонилась от него, и когда после долгой паузы он так ничего и не сказал, она проговорила:

— Я… я должна идти, сэр. Не нужно, чтобы заметили мое отсутствие.

— Да, мы задержались слишком долго, — согласился он, направляясь к двери. Прежде чем уйти, он остановился и добавил:

— В будущем помните о своем языке, девочка. Не говорите ничего, чего не хотели бы, чтобы повторили другие.

Она подняла на него глаза, ее страхи исчезли, уступив место любопытству.

— Почему вам так важно, что я делаю и что говорю? Вопрос, похоже, застал его врасплох, потому что на его щеках вспыхнул румянец, но он быстро справился с собой и сказал, пожимая плечами:

— Полагаю, по привычке, ведь раньше я отвечал за вашу безопасность, и теперь мне трудно оставаться равнодушным. Я чувствую то, что чувствовал бы, если бы одна из моих сестер вела себя так глупо.

— А я полагаю, что ваши сестры, бедняжки, немедленно подчинились бы вам, — резко ответила она, не имея ни малейшего представления, почему его слова мгновенно разожгли ее темперамент. Однако она ясно сознавала, что не хотела бы, чтобы он обращался с ней как со своими сестрами. Она дерзко смотрела на него и ждала ответа.

Он молчал, но его ответный взгляд возмутил ее. Ей показалось, что он просто терпелив с ней и ждет, что она справится с собой, будет разумной, поймет, что с ее стороны глупо дразнить его. Но вместо успокоения его поведение произвело на нее противоположное действие.

— Так что, вам нечего сказать, сэр Николас?

— Нет необходимости отвечать на ваш вопрос.

— На такой глупый вопрос, вы хотели сказать, полагаю! Он ничего не ответил.

— О, вы просто бесите меня! Вы обращаетесь со мной как с ребенком, требуете, чтобы я молчала, не высказывала свое мнение, как будто Элизабет не знает, что я думаю о ней.

— Есть разница, — строго предупредил он, — между высказыванием своего мнения наедине с Элизабет Плантагенет…

— Я не просто высказала ей свое мнение, я дала ей пощечину!

— Вы — что?

— Вы слышали меня! — Она не рассказывала даже Мэдлин о пощечине, но сейчас уже не могла остановиться. — Она приехала в Шерифф-Хаттон и нагло болтала о том, что Ричард прислал ее туда, чтобы утихомирить глупые слухи об убийстве Анны и женитьбе на ней! Ее слова были полной чушью. Я… я потеряла самообладание и ударила ее — сильно! — Ее ладонь заныла от одного воспоминания, и она потерла ее о юбку.

Сэр Николас на мгновение сжал губы:

— Есть огромная разница между женщиной, лишенной своего привычного положения и вынужденной преклонить колена перед узурпатором, и женой короля. Есть опасности, которые вы не можете…

— Какие опасности? Какая опасность может угрожать мне, подданной короля, в его собственном дворце? Вы говорите чепуху, сэр. — Она снова нетерпеливо дернулась, чтобы пройти мимо него и взяться за щеколду. Он поймал ее за руку и, не давая опомниться, одной рукой с силой прижал к себе, а другой взял за подбородок и прильнул к ее губам быстрым жадным поцелуем.

Она попыталась вырваться, но ее как будто пригвоздило к его мощному телу. Свободной рукой Элис изо всех сил колотила по нему, но сделать ничего не могла.

Наверное, он хотел показать ей, как глупо считать себя в безопасности во дворце, где все мужчины — от грубых йоменов-стражников до рыцарей — привыкли, чтобы их любые требования выполнялись немедленно. Но когда его губы и руки коснулись ее, огонь желания, раньше неведомый, вспыхнул в ней, пронесясь горячей волной с головы до ног через каждый нерв и мускул. Пламя оказалось таким жарким, что ей потребовались все силы, чтобы не сгореть в нем, смягчаясь, уступая, сдаваясь.

Через несколько секунд сэр Николас отпустил ее, отстранив с такой быстротой, что она едва не задохнулась. Быстро опомнившись, Элис занесла руку для удара.

— Не смейте! — рявкнул он.

Рука замерла в воздухе. Элис стояла неподвижно, глядя ему в глаза. Выражение его лица смягчилось, и на секунду Элис увидела совсем другой взгляд. В нем была мягкость и что-то еще, заставившее жар опять заструиться по ее венам. Но такой взгляд быстро сменился другим, хорошо знакомым. Сэр Николас забавлялся.

С усилием она овладела собой и опустила руку. В самой бесцеремонной манере, которую могла изобразить, Элис проворковала:

— Вы показали мне один из способов, как вы обращаетесь со своими сестрами, сэр Николас?

На его щеках заиграли желваки, он отвернулся и резко распахнул дверь, проговорив:

— Ступайте выполнять свои обязанности. Если в мире есть справедливость, ее высочество прикажет вас высечь за опоздание.

Элис почти побежала по коридору к покоям принцессы, но на повороте остановилась и оглянулась назад. Он стоял на пороге комнаты и наблюдал за ней. Она почувствовала удовлетворение от мысли, что, хотя жестокость его последних слов удручала, он все еще заботится о ее безопасности. Стражник открыл перед ней двери покоев принцессы, и она вдруг вспомнила его интригующий взгляд, несмотря на который сэр Николас ничем не показал, что хоть немного возражает против ее грядущего обручения.

Элис приказала своим беспорядочным чувствам успокоиться сразу же, когда йомен открыл двери. В тот же момент в другой стороне зала распахнулись двери в спальню принцессы, и на пороге появилась леди Эмлин, решительно произнеся:

— А вот и вы, Элис. Заходите немедленно. Сейчас придет ее высочество, и все приготовления к ее отходу ко сну должны быть закончены до ее появления. Помогите остальным стелить постель.

Элис удивленно посмотрела на нее.

— Здесь наверняка есть обученные слуги, чтобы заниматься такой работой, леди Эмлин.

Тонкие брови леди Эмлин взлетели вверх.

— Моя дорогая Элис, вы, разумеется, уже поняли, что ее королевское высочество не общается с простыми слугами. Для ее дам честь и удовольствие служить ей в таком качестве. А теперь идите немедленно, потому что вам уже пора присоединиться к остальным.

Элис торопливо вошла в спальню и поняла, что приготовление королевской постели — непростое дело. У фрейлин и камеристок соблюдался особый порядок. Лавандовый полог кровати отдергивали, всю постель и даже сам матрас снимали с кровати и тщательно вытряхивали. В конце процедуры каждая простыня и каждое покрывало по отдельности снова расстилались на кровати и тщательно разглаживались, чтобы нигде не оставалось ни единой морщинки. Подушки, все их неимоверное количество, взбивались и укладывались на кровать, и, наконец, стеганое покрывало из великолепного лавандового шелка под цвет полога расстилалось поверх всего, занавеси задергивались снова, но только чтобы проверить, что они висят, нигде не загибаясь.

— Господь милосердный, — пробормотала Элис на ухо Мэдлин позже, когда их послали за горячей водой для королевского умывальника и холодной для королевского кувшина, — если проделанное — только часть ритуала, который сопровождает принцессу в постель при обычных обстоятельствах, что же предстоит, когда она будет рожать?

— Ш-ш, — предостерегла Мэдлин, но ее глаза весело блестели, — кто-нибудь может услышать тебя.

Они взяли сосуды, уже наполненные слугами и стоящие у двери, и вернулись в опочивальню, но прежде чем войти, Элис сказала:

— Мою постель застилают утром, Мэдлин. Твою ведь тоже?

— Да, — ответила Мэдлин, хихикая, — и ее королевского высочества тоже, но пушинки не остаются взбитыми, видишь ли, а не годится, чтобы пуху, окружающему принцессу, позволили слипнуться, Элис. Ты же должна понимать.

Элис покачала головой, но больше ничего не сказала, потому что Мэдлин уже открыла дверь. В одну из повседневных обязанностей Элис в Миддлхэме входило следить за уборкой нескольких комнат, включая иногда и опочивальню герцога и герцогини Глостерских. Ее учили там правильно вести большое домовладение, но она не могла вспомнить, чтобы Анна или Дикон когда-либо ожидали, что полдюжины или даже больше людей будут заниматься их постелью или тем более их приготовлением ко сну. Она не знала, сильно ли изменились их привычки, когда герцог и герцогиня Глостерские стали королем и королевой Англии и переехали в Лондон, но решила, что скорее всего нет. Представления Элизабет о соответствующих ее высокому положению церемониях сложились из поведения ее матери.

Как только Элизабет вошла в спальню в сопровождении своей матери и леди Маргарет, Элис и Мэдлин отпустили. Пятясь к выходу из комнаты, Элис подумала, что принцесса выглядит раздраженной, и не сожалела о своем уходе.

В коридоре Мэдлин шепнула ей:

— Не хотела бы я оказаться между ними двумя. Сомневаюсь, что даже Элизабет, какой бы она ни старалась быть кроткой, умудряется угодить км обеим.

Элис не могла посочувствовать Элизабет.

— Мэдлин, — обратилась она к подруге, — я должна рассказать тебе мои новости. Я скоро буду обручена и выдана замуж, думаю, сразу же, как из Рима придет документ о расторжении моей помолвки с сэром Лайонелом Эверингсмом.

Мэдлин просто остолбенела:

— И ты говоришь мне свою новость только сейчас! И как давно ты об этом знаешь?

— Ш-ш! — Элис торопливо огляделась по сторонам и добавила тихо:

— После праздника король вызвал меня, чтобы сообщить о своем решении выдать за лорда Брайерли.

— Кто такой лорд Брайерли? Я не знаю его.

— Он один из Стэнли. Идем, поторапливайся. — Элис боялась, что если они не будут двигаться, она просто завизжит. Одной мысли о том, каким собственническим взглядом смотрел на нее Брайерли, оказалось достаточно, чтобы ее снова охватило отчаяние.

Мэдлин стояла на месте.

— Ты должна выйти за Стэнли?!

— Да, но говори потише. Тебе ведь нет нужды выслушивать, что я думаю о таком замужестве?

— Нет, но, Боже мой, Элис, что же ты будешь делать?

— Не знаю, но идем, — с горячностью произнесла Элис. — Мы не можем говорить здесь. Нам надо пойти в мою комнату.

Мэдлин согласилась, и они быстро пошли, ни слова не говоря, но когда свернули в коридор, к спальне Элис, из темноты им навстречу вышел Йен Макдугал.

— Йен! — воскликнула Элис. — У меня для тебя важное поручение!

— Да, госпожа, сэр Николас так и передал мне, когда приказал дожидаться здесь вашего возвращения. Я должен найти лорда Вулвестона, но что мне ему сказать? Хозяин говорит — не дело, чтобы мужчина заходил в вашу спальню, брат он вам или нет.

— Передай, что я должна поговорить с ним наедине. — Элис старалась, чтобы в голосе не проявилось ее нетерпение. — Найди его скорее, Йен, а потом вернешься сюда и скажешь, где я должна с ним встретиться. Йен, — добавила она, — где тебя искать?

— Лучше я сам приду сюда, госпожа. Тут есть одна смазливая циркачка, и их труппа завтра на рассвете уезжает в Оксфорд и Дерби, а потом на север, в Донкастер и Йорк, и пробудет там до Пасхи. Если никто не помешает, ночью я рассчитываю поближе познакомиться с ней. И не знаю, где мы можем оказаться.

Элис укоризненно покачала головой.

— Ты просто неисправим, Йен, и заслуживаешь порицания. Ладно, просто не забудь прийти сюда, если не сможешь найти лорда Вулвестона, чтобы мне не пришлось всю ночь оставаться в неведении. И утром первым делом приходи ко мне, ты можешь понадобиться. Если, конечно, сэр Николас не прикажет тебе находиться с ним.

— Нет, госпожа. Я весь к вашим услугам, как и раньше.

— Но я даже не могу заплатить тебе, Йен. У меня нет денег.

— Вам и не нужно, госпожа. Сэр Николас платит мне.

— Но так не правильно, — запротестовала Элис.

Йен пожал плечами.

— Меня устраивает, — кивнул он. — Если вы сказали все, госпожа, я пойду искать его светлость.

Она отпустила его, успокаивая себя тем, что Роджер, конечно же, заплатит ее слугам сразу, как только она попросит его. А потом, возможно, с лордом Брайерли они договорятся, что после свадьбы у нее будут свои собственные слуги. Последняя мысль снова расстроила Элис, и она, вздохнув, вошла вместе с Мэдлин в спальню. Отпустив служанку, она повернулась к Мэдлин.

— Я только сейчас начинаю понимать все, — развела она руками. — Кроме того, что он один из врагов, Мэдлин, Брайерли совсем старик. Хотя я и сказала сэру Николасу, что меня не волнует его возраст, честно признаюсь — я бы предпочла молодого мужа.

— Любая бы предпочла! — с жаром согласилась Мэдлин. — Но что теперь? Сэр Николас знает обо всем?

— Да, я рассказала ему. Он рассердился на меня за то, как я говорила об Элизабет…

— Я все же так и не могу найти в ней какой-то злобности, — прервала ее Мэдлин. — Она улыбается, кивает и почти ничего не говорит, а когда говорит, то всегда тихо и спокойно.

— Она хорошо научилась скрывать свои истинные чувства, — возразила Элис, но мнение Мэдлин об Элизабет больше не казалось ей таким уж важным, и она восприняла ее слова спокойно. — Чтобы понять ее, ты должна, Мэдлин, вспомнить мир, в котором она жила. Все вокруг нее то и дело что-то замышляли, заботясь только о своей выгоде. Вот так Элизабет научилась все время следить за Элизабет. Но я не желаю обсуждать ее, Мэдлин. — Она села на узкую кровать и сложила руки на коленях, уныло глядя на нее. — Мое будущее, похоже, решено, да?

Мэдлин согласилась, но они все равно долго обсуждали создавшееся положение. Поскольку ни одна из них не знала Брайерли, им оставалось только строить предположения о его характере, и они не могли определить, какое будущее ожидает Элис. Прошло сорок минут, и вдруг они услышали, как кто-то скребется в дверь. Элис открыла ее и увидела Йена.

Он молча протянул ей лист бумаги, сложенный пополам, но не запечатанный.

— О, слава Богу, ты нашел его!

— Да, госпожа, но все будет так, как там написано.

— Ты читал? — Она неодобрительно посмотрела на него, но Йен отрицательно покачал головой.

— Ваш брат сказал прямо, что ничего нельзя сделать и что он не собирается ввязываться в неприятности из-за ваших… просьб.

— Он не говорил «просьб». Что он сказал? — задала она вопрос, просматривая короткую записку брата, и не сразу заметила заминку Йена. Снова подняв глаза на Йена, она спросила:

— Ну? Что он сказал?

— Он сказал «нытье», госпожа, но так или иначе, лорд не хотел…

— Лорд хотел сказать именно то, что сказал, — мрачно прервала его Элис. — Что у меня за брат, Мэдлин! Только посмотри, что он пишет!

Она передала записку Мэдлин, которая мгновенно прочла: «Подчинись, это дело меня не касается», — и с гримасой неудовольствия посмотрела на Элис.

— И все?

— Как видишь.

— Ну, честно говоря, Элис, если король приказывает…

— Да, король приказывает. — Она снова вздохнула. — Иди к своей танцовщице, Йен. А ты иди спать, Мэдлин. Увидимся с вами обоими утром. Сейчас я хочу побыть одна.

Когда они ушли, Элис прислонилась к стене, не обращая внимания на холод камня. Она думала, как избежать брака с Брайерли. Получить мужа по выбору короля — большая честь, даже если это король Тюдор, но чем больше она думала о Брайерли, тем более ненавистной становилась идея замужества. Если Роджер против нее, больше ей не к кому обратиться. Кроме него, никому нет дела до нее.

А что решит Роджер насчет ее приданого. О приданом она вообще не задумывалась, хотя оно имело огромное значение, потому что без него она ничто. Возможно, поэтому Роджер не хотел ничего знать о ней. Возможно, он надеялся извлечь выгоду из своего молчания. До смерти ее отца, до битвы при Босворте, она имела значительное приданое, а ее связь с семьей Анны Глостерской делала ее завидной невестой. Теперь такая связь стала пороком, а ее приданое, без сомнения, зависело от прихоти короля. И никому нет дела — ни сэру Лайонелу Эверингсму, ни Роджеру, ни сэру Николасу. Хотя она не могла представить, почему ее судьба должна иметь значение для сэра Николаса.

Когда вернулась Молли, Элис приготовилась ко сну, но прошло много часов, прежде чем она смогла заснуть. Она говорила себе, что не стоит оплакивать судьбу, поскольку единственной, кому небезразлична ее судьба, была Джонет, а Джонет умерла. Тут из ее глаз брызнули слезы, но она яростно вытерла их. Сэр Николас говорил, что женщины часто выживают при такой болезни, как выжила и она сама. Так что, если Бог пожелал, Джонет полностью оправилась и счастливо живет со своей сестрой Мэри в Донкастере:

В любом случае она, Элис, предоставлена самой себе. Девушка начала думать, есть ли какой-нибудь способ заставить короля изменить свое решение. Ничего, что она могла придумать, пожалуй, не сработало бы. Она пожалела, что король не так чувствителен к женским прелестям, как Йен. Она вспомнила танцовщицу Йена, и ее идея начала обретать форму. В конце концов, набравшись храбрости, она решила, что ей делать.