"Капелька скандала" - читать интересную книгу автора (Грей Амелия)

Глава 2

Был уже поздний вечер; в большом переполненном зале было жарко и душно. Гости разговаривали здесь, разбившись на группы, громко смеялись и тайком перешептывались. Миллисент побывала на многих приемах в Ноттингемшире, но ей никогда не приходилось оказываться среди такого великолепия. Богатое убранство лондонского особняка с его хрустальными люстрами, позолоченной резьбой и лепными потолками поражало своей роскошью. Многочисленные канделябры бросали золотистые потоки света на элегантную лестницу.

У Миллисент дух захватило при виде изысканных туалетов самых разнообразных цветов и дорогих украшений. Она никогда в жизни не видела такого количества кружев, перьев и столь крупных драгоценных камней. Стол был накрыт для банкета а-ля фуршет. На красиво расставленных серебряных блюдах лежали горы рыбы, баранины, дичи, всевозможных овощей и фруктов – даров всех времен года. Пунш и шампанское лились рекой.

«Вот, значит, как живут в высшем лондонском обществе!»

Миллисент преисполнилась благоговейного восторга.

Первые два часа прошли незаметно. Хиткоуты всячески старались, чтобы она была представлена нужным людям. Кое-кто из дам, с которыми познакомили Миллисент, отнесся к ней сдержанно, другие же приняли ее очень тепло и дружелюбно. Миллисент познакомили и с пятью молодыми людьми, и все пятеро тут же попросили ее записать их в свою бальную карточку. Она уже протанцевала с тремя из этих молодых людей.

Верная своему слову, леди Хиткоут не выпускала Миллисент из поля зрения. Даже танцуя, Миллисент чувствовала, что эта дама наблюдает за ней. Весь вечер виконтесса держалась с Миллисент очень мило, и девушка даже подумала, уж не ошиблась ли тетя Беатриса, решив, что леди Хиткоут хочет взять на себя ведение светской хроники. Миллисент не заметила в ней и намека на зависть.

Количество людей, с которыми она познакомилась или просто увидела, ошеломило Миллисент. Вряд ли она сумеет удержать в голове все их имена и титулы до возвращения домой. Придется кое-что записать. Для этого ей нужно было немного побыть одной. Она вспомнила, что видела узкий коридор, который вроде бы оставался не замеченным гостями, которые из бального зала направлялись ужинать. Этот коридор может послужить прекрасным укрытием. Здесь она спокойно уединится на несколько минут.

Миллисент быстро нашла нужный поворот и поспешила по коридору, тускло освещенному единственной горящей настенной лампой. У стен стояли какие-то шкафы, стулья и столы, так что пробираться по коридору было довольно трудно. Удушающий запах пыли, воска и подгоревшего масла щипал ноздри. Мебель, видимо, была вынесена сюда из комнат, чтобы освободить пространство для гостей.

Дойдя до середины коридора, Миллисент увидела большую фаянсовую вазу, стоящую рядом с высоким бронзовым светильником, и поспешила втиснуться между ними. К счастью, она оказалась почти под падающим сверху лучом света.

Миллисент быстро развязала ленточку своей бальной карточки и сняла ее с запястья. Потом, стараясь по возможности прибегать к сокращениям, начала писать на оборотной стороне карточки маленьким карандашиком, прикрепленным к ленточке:

Леди X. положила глаз на лорда Гринфилда. Лорд Даг-дейл в этом сезоне ищет невесту. Мисс Б-велл выходит за одного из «скандальной троицы», не важно за кого. Мисс Чиппинг недовольна женихом, которого нашел ей отец, и скорее сбежит, чем выйдет за пожилого графа.

На записи Миллисент легла чья-то тень. Поглощенная своим занятием, она не придала этому значения и передвинула карточку под слабый желтый свет. Спустя мгновение-другое тень снова помешала ей. Слишком занятая своим делом, чтобы посмотреть, что ей затеняет свет, Миллисент снова передвинулась туда, где светлее. Только когда все повторилось еще раз, она обратила на это внимание и подняла глаза с раздраженной гримасой.

Сначала ее взгляд уперся в широкую грудь, облаченную в белую крахмальную рубашку, которую прикрывали парчовый жилет кремового цвета и черный вечерний фрак, и все это дополнял превосходно завязанный шейный платок. Дорогая ткань и прекрасный покрой одежды свидетельствовали о том, что перед Миллисент не просто какой-то заурядный джентльмен.

«А я-то думала, что смогу спрятаться за мебелью».

Ее взгляд медленно поднялся вверх к сильному, чисто выбритому подбородку, скользнул по гладкой, почти квадратной челюсти к губам, которые были такими явно мужскими и так близко от ее собственных губ, что сердце у Миллисент замерло, а потом сильно забилось. На мгновение затаив дыхание, она продолжила свое странствие по узкой переносице и четким очертаниям скул и наконец заглянула в глаза – такие синие, что ей захотелось в них раствориться.

Густые темные волосы были коротко острижены на висках и оставлены более длинными на затылке. Хорошо сложенный и безупречно одетый джентльмен позволил Миллисент рассмотреть себя. И она рассмотрела, без всякого чувства вины или стыда. Это был мужчина с великолепной внешностью, которая без слов говорила о силе, привилегированном положении и богатстве.

Отточенный кончик карандаша сломался, потому что Миллисент слишком сильно нажала на него.

Понимающая усмешка медленно проступила на губах незнакомца, так заинтриговав ее, что она не могла отвести от них глаз. В глубине ее лона что-то затрепетало, и трепет этот, проложив дорогу к ее груди, задержался там, а затем добрался до горла и сжал его. Миллисент была совершенно уверена, что ничего подобного не испытывала никогда в жизни.

Мужчина смотрел на нее, и хотя ни единого слова не было сказано между ними, Миллисент почувствовала, что он понял: она не только испугана его появлением, но ее влечет к нему.

Она смотрела, как он, изогнув свои чудесные губы в плутоватой улыбке, скользнул взглядом по ее лицу, оглядел грудь и стан, а потом снова посмотрел ей в глаза. Этот отнюдь не робкий джентльмен стоял так близко от нее, что Миллисент могла его коснуться, если бы подняла руку.

Внезапно в узком коридоре стало жарко.

Миллисент глубоко вздохнула. Ее реакция на этого человека совершенно неуместна, и нужно стряхнуть с себя это наваждение. На нее магнетически подействовали его самоуверенность и та непринужденность, с которой он ее рассматривал. Именно против этого и предостерегала ее тетка. Нужно не обращать внимания на его властное притяжение и вести себя с ним с тем же безразличием, какое она выказывала другим мужчинам, с которыми познакомилась в этот вечер.

Несколько успокоившись и в достаточной степени овладев собой, Миллисент строго спросила:

– Чем могу быть полезной, сэр?

– Прошу меня простить. – Он слегка поклонился. – Я шел мимо и случайно увидел, что вы здесь стоите. Я хотел только удостовериться, что с вами ничего не случилось.

Обычно Миллисент за словом в карман не лезла, но сейчас вдруг растерялась. Когда она заглянула ему в глаза, ее охватило какое-то волнующее, трепетное чувство. Миллисент неожиданно поймала себя на том, что ей хочется провести кончиком пальца по четким очертаниям его губ. Ей вдруг нестерпимо захотелось узнать, что она будет чувствовать, если осторожно прижмется щекой к дорогой ткани его фрака и ощутит тепло и силу его плеча.

Отбросив столь рискованные мысли и пустив в ход самые чопорные интонации, Миллисент сказала:

– Со мной все в полном порядке, благодарю вас.

– Не заблудились ли вы?

– Разумеется, нет, сэр. Я очень хорошо знаю, где нахожусь.

– Часто ли вы удаляетесь в такие укромные места, будучи в гостях?

Миллисент окинула взглядом тесное пространство, остро осознав, как близко к ней стоит незнакомец. Нехорошо, что она оказалась в таком положении в первый же свой выход в свет.

– Полагаю, что я удаляюсь не чаше, чем вы случайно проходите по таким укромным местам, сэр.

Его глаза весело блеснули, и джентльмен кивнул, одобряя ее ответ.

– Не сочтете ли вы за дерзость, если я спрошу, что именно вы делаете в задней половине дома?

– Кое-что записываю. – Едва произнеся это, Миллисент поняла, что как раз этого-то говорить не стоило. Она выпалила это, не успев подумать. – То есть я пишу благодарственные записки. – Миллисент попыталась исправить положение, хотя и понимала, что это вряд ли удастся.

Незнакомец некоторое время пытливо смотрел на нее, а потом опустил взгляд на карточку и карандаш, которые она держала рукой в перчатке. Его губы скривились в полуусмешке.

– Это что же, новое увлечение? Писать благодарственные записки на обороте бальной карточки?

Он не захотел прийти ей на помощь.

– О нет. Конечно, это выглядит странно. Но понимаете, я хотела сказать, что только записываю то, что хотела бы включить в них, когда буду их писать. Я не закончила сегодня свои благодарственные записки и пытаюсь наверстать упущенное.

Она замолчала, поняв, что ничего не исправила, а только еще больше запутала. Вообще-то Миллисент была не из тех, кто сбивается, бессвязно лепечет и заикается, но этот человек заставил ее вести себя как захмелевшая дурочка.

Миллисент посмотрела на свой сломанный карандаш. Где она теперь возьмет другой? Все имена, которые дала ей тетка, спутались с именами людей, с которыми она познакомилась в течение вечера. Без этих записок тете Беатрисе не будет от нее никакого проку.

Миллисент заметила, что взгляд джентльмена устремлен на ее бальную карточку и сломанный карандаш. Ангелы Господни! Прежде чем продолжать, она открыла кружевной ридикюль, который висел на шнурке у нее на запястье, и сунула карточку и карандаш туда – к непригодившимся очкам.

Она не была уверена, что сможет как-то помешать ему принять ее за идиотку, но нужно было хотя бы попытаться.

– Дело в том, что вы напугали меня, поэтому я сбилась с мыслей.

– Я этого не хотел.

– Разумеется. Позвольте вам объяснить, что я записывала идеи для благодарственных записок, которые напишу завтра, когда у меня будут соответствующая бумага, перо и чернила. – Это уже прозвучало лучше.

Джентльмен сунул руку в карман фрака и протянул ей огрызок карандаша.

Миллисент кашлянула и проговорила:

– Ах нет, я не могу лишить вас пишущего инструмента.

– Прошу вас, возьмите. В конце концов, это я виноват, что у вас сломался карандаш.

– Вы виноваты? Что вы хотите этим сказать?

– Что это я вас напугал.

– Да, конечно. Но нет, карандаш мне не нужен. Как видите, я уже все записала и убрала свои записи.

Он все еще держал перед ней карандаш. Хуже того, он продолжал усмехаться с понимающим видом, и это должно было бы вызвать у нее досаду, но вместо этого крайне заинтересовало ее. Господи, неужели он понял, что она совершенно им очарована?

Миллисент попыталась сделать шаг назад, но уперлась в стену.

– Я настаиваю, – произнес незнакомец.

Чтобы как-то завершить инцидент, она сказала спокойным тоном:

– Хорошо. Благодарю вас.

Миллисент взяла карандаш, и при этом пальцы мужчины дерзко погладили ее ладонь. Даже сквозь свои и его перчатки она остро ощутила это прикосновение, и все в ней содрогнулось. Дыхание застряло в горле. То не было невинное, непреднамеренное прикосновение. Он проделал это так, что она могла не сомневаться: это дерзкий, нарочитый поступок, а вовсе не случайность.

Миллисент сделала именно то, что и полагалось делать в такой ситуации порядочной молодой леди. Она притворилась, что не заметила прикосновения, мысленно оправдав его за недостаточностью улик. Но при этом она была действительно благодарна, получив карандаш: теперь она сможет и дальше делать свои заметки. Но этому человеку вовсе ни к чему все это знать.

Торопясь изменить тему разговора, Миллисент поинтересовалась:

– Теперь, когда вы получили исчерпывающее объяснение, почему я нахожусь в этом коридоре, не скажете ли, что привело вас в эту уединенную часть дома?

Незнакомец ответил не сразу, а, прервав молчание, снова задал вопрос:

– Вы ответили мне честно или несколько приукрасили правду?

Вопрос был прямой и подтекст ясен, поэтому Миллисент ответила честно:

– Если я ее и приукрасила, сэр, будьте уверены, что только легкой штриховкой, а не тяжелой кистью художника.

Улыбка его стала шире и светлее.

– Так я и подумал, и, отвечая на ваш вопрос с той же степенью штриховки, скажу, что кое-кого искал. Мне показалось, что нужный мне человек свернул в этот коридор. Но очевидно, то были вы.

– Да, это, вероятно, была я, потому что, насколько мне известно, больше никого здесь нет.

Он чуть-чуть подался вперед и сказал, понизив голос:

– Вы – единственная, кого я вижу.

Без сомнения, такой красивый мужчина, как он, шел на условленную встречу с молодой леди. Миллисент слышала, что тайные связи – вполне обычное дело у светских людей. Но ни в коем случае нельзя, чтобы ее застали здесь и решили, что она состоит в такой связи. Либо эта леди еще не пришла, либо, заметив Миллисент, быстро удалилась. Как бы то ни было, Миллисент вовсе ни к чему, чтобы ее видели в полутемном коридоре с этим щеголем-джентльменом. Это неизбежно привлечет к ней внимание, а именно этого тетка настоятельно советовала ей избегать.

– Не сомневайтесь, она скоро придет, а я, извините, ухожу и не буду вам мешать остаться с ней наедине.

Мягким плавным движением незнакомец положил руку на светильник, загородив Миллисент дорогу. Он опустил голову, и лицо его оказалось совсем рядом с ее глазами, губами, носом. Они стояли так близко друг к другу, что Миллисент ощущала его горячее дыхание, слышала, как часто он дышит, чувствовала его мужской запах.

Столь смелое поведение незнакомого джентльмена должно было бы испугать ее или по меньшей мере смутить, но этого не произошло. Он дразнил ее так, как этого не делал еще никто. В другое время и в другом месте Миллисент призвала бы на помощь чувство юмора и высказалась бы по поводу его бестактного поведения, но здесь, в Лондоне, выполняя поручение тетки, она не могла этого сделать.

Джентльмен улыбнулся с некоторой грустью и спросил голосом низким и звучащим как-то излишне интимно:

– Почему вы думаете, что я искал некую леди?

Не чувствуя необходимости защищаться или отступать, Миллисент заглянула в его неправдоподобно синие глаза. И сказала не моргнув глазом чрезмерно рассудительным тоном:

– Вы очень хороши собой, и было бы досадно, если бы вы искали тайной встречи с мужчиной.

В глазах его промелькнуло удивление, а потом он откинул голову и негромко, но от всей души рассмеялся. Это был удивительный, заразительный смех, сделавший незнакомца еще очаровательнее, если только это было возможно.

– Действительно, это было бы досадно.

И Миллисент улыбнулась ему, давая понять, что с удовольствием продолжала бы разговор, но она и так слишком далеко зашла за рамки приличий уже одним тем, что разговаривает с джентльменом, который не был представлен ей по всем правилам. И мотивы его поведения были в высшей степени подозрительны, поскольку за то короткое время, что они здесь простояли, он не один раз нарушил границу джентльменского поведения.

– Я никогда не видел вас раньше, – не собирался отпускать ее джентльмен. – И все же вы не кажетесь... – Он резко остановился, словно поймал себя на том, что чуть не сказал нечто такое, чего говорить не следует.

– Я не кажусь настолько юной, чтобы это был мой первый выход в свет, – закончила за него Миллисент. – Так оно и есть, сэр. Но вы правы: вы действительно не могли видеть меня раньше. Это мой первый приезд в Лондон.

– Тогда я должен сказать, что вы гораздо красивее и проницательнее любой девушки, которая впервые появляется в лондонском обществе.

– Я вижу, что вы умеете льстить, сэр.

– Вы меня обижаете. Я сказал правду. А вот вы мне польстили.

«О нет. Я абсолютно уверена, что он самый красивый из всех виденных мной мужчин». И она быстро сказала:

– Скажите, а вы сможете раздобыть что-то другое?

Его лицо выразило вопрос, а потом он уточнил:

– Другую леди?

Миллисент улыбнулась с довольным и понимающим видом и подняла к его глазам карандаш.

– Мне было бы очень неприятно, если бы вы что-то упустили из-за того, что не можете вписать свое имя в бальную карточку.

Он кивнул и неохотно улыбнулся.

– Полагаю, я сумею раздобыть что-то другое.

– В таком случае извините меня – я, кажется, обещала следующий танец одному джентльмену.

Незнакомец еще раз взглянул ей в лицо, а потом поднес к губам свою руку в перчатке. Он поцеловал ладонь, а потом медленно послал воздушный поцелуй Миллисент.

Неожиданный порыв желания охватил ее. Этот жест подействовал на нее сильнее, чем если бы его губы на самом деле коснулись ее.

Миллисент задохнулась.

Не сводя снисходительного взгляда с ее лица, он медленно и неохотно убрал руку, освобождая Миллисент дорогу.

Она колебалась мгновением дольше, чем следовало бы, потом бросилась мимо него.

Миллисент не оглянулась. Но как ей этого хотелось!