"Моя жизнь в лесу духов" - читать интересную книгу автора (Тутуола Амос)

Моя жизнь в седьмом городе духов

Когда он дошел до Седьмого города и вытряс меня в своем доме из торбы, я сразу же понял, что его домочадцы – такие же Смрадные духи, как он: мне не удавалось продохнуть полчаса, когда я выпал в его доме из торбы. Но самое интересное, что даже их дети – даже грудные, или новорожденные, – воняют сильнее, чем годовалая падаль. Смрадный город отстоит за многие мили от любого другого города в Лесу Духов, и, когда Смрадный дух встречает Несмрадного, оба немедленно начинают задыхаться – один от свежести, а другой от зловония.

Вот, значит, выпал я из охотничьей торбы, и Смрадный дух принес мне поесть, но еда оказалась для меня несъедобной, и я попросил принести мне попить, потому что не пил с той самой поры, как расстался у фруктового дерева с братом. Смрадный дух предложил мне желтую жижу, и я догадался, что это моча – Смрадные духи воду не пьют, а мочу хранят в огромных горшках, – и мне стало ясно, что, пока я здесь, меня ожидает голод и жажда.

В их городе ядовитые насекомые существа заменяют скатерти, одеяла и занавески, всякая летучая кровососная тварь служит защитой от света и солнца, а змеи ползают по темным улицам, будто их разводят как домашних животных.

Я побывал на «Выставке смрадов». Это у них ежегодная выставка. Жители собираются на главную площадь, и высшая премия дается тому, кто смердит сильнее, чем все остальные, – его назначают очередным королем, и он королевствует до следующей выставки.

На другой вечер их Смрадный король, а для меня хозяин, определил мне жилье – втолкнул что есть силы в одну из комнат с бесчисленным количеством паразитных тварей, которые выпихнули меня обратно, потому что считали комнату своей, но хозяин опять меня к ним втолкнул, быстренько захлопнул дверь и ушел. Как только он захлопнул дверь и ушел, меня облепили паразитные твари – хоть стой, хоть падай, – и я лег на пол. Вот лег я на пол без всякой подстилки и спросил, нельзя ли получить одеяло – может, мне удалось бы укрыться от смрада, в котором роились паразитные твари, – но, едва прозвучал мой вопрос про одеяло, послышались восклицания: «А что это такое?» – я ведь попал не к бабушке в гости. Уснуть мне, ясное дело, не удалось – из-за смрада и кровожадных паразитных тварей, а когда поутру меня вывели на веранду, перед ней толпилось 2000 духов из разных окрестностей Седьмого города, который числится столичным городом, – они явились еще до рассвета поздравить моего хозяина за находчивость, потому что ему удалось найти неведомое для них телесное существо.

Как только хозяин вывел меня из дома, я сразу же сделался центром внимания: Смрадные духи сели на землю, так что образовался громадный круг, а меня поставили в самый центр круга, или своего кругового внимания, и принялись разглядывать с удивленными вздохами. Но мне-то пришлось дышать только изредка – раз в минуту – из-за их зловония, которое казалось им ароматным благоуханием.

А потом хозяин, или Смрадный король, стал превращать меня в разных существ. Сначала я превратился по хозяевой воле в ловкую обезьяну с цепким хвостом, чтобы лазить на пальмы и рвать им фрукты. Потом он превратил меня ненадолго в льва, но я не успел нагнать на них страху, потому что сразу же превратился в коня, потом в верблюда, а потом в быка с двумя огромными рогами на голове. Но забодать их я тоже, к сожалению, не успел, потому что опять вдруг стал человеком. Когда превращения благополучно закончились, жены хозяина вынесли пищу, которая была приготовлена на кухне, и раздали, вместе с напитками, духам, а те хоть и принялись тотчас же есть, но смотрели во все свои глаза на меня, потому что за всю их смрадную жизнь ни разу не видели телесных существ. Никто из духов не сказал ни слова – они только пялились на меня и ели, а вся их еда, включая напитки, была зловонной и для меня незаметной, потому что, как только ее принесли, она покрылась насекомыми тварями. Поев и выпив до полного удовольствия, Смрадные духи приступили к веселью – они плясали, и били в барабаны, и хлопали меня ладонями по макушке, и пели песни весь день до ночи, а потом отправились кому куда надо, или разошлись по своим домам. Но мой хозяин много дней подряд получал поздравления, подарки и письма от самых разных духев и духов, которые по затруднительным обстоятельствам или старости не смогли присутствовать на церемонии лично.

На пятый день после этой церемонии в комнату, куда меня временно поселили, пришел старший сын моего хозяина – однорукий, беззубый и с лысой головой, – чтобы отвести меня к привратной сторожке. Около сторожки нас ждал мой хозяин, и, когда мы явились, он превратил меня в лошадь, а потом надел мне на голову уздечку и толстой веревкой привязал к пню. Привязал он меня, или лошадь, к пню, а сам поспешил в свой центральный дом, чтобы обрядиться по королевскому рангу в одежды из самых драгоценных листьев, – а матерчатую одежду Смрадные духи не признают. Одевшись, он вышел к привратной сторожке со свитой из двух приближенных прислужников, которые должны сопровождать короля, куда бы он ни отправился и когда бы то ни было. Прислужники отвязали лошадь (меня), и он вскочил как наездник в седло, а прислужники погнали меня бичами вперед. Но он, в одежде из золоченых листьев и безжалостно взгромоздившись на меня верхом, показался мне тяжким, как полутонное бремя.

Ему захотелось посетить города, из которых приходили его поздравлять, а кое-кто по обстоятельствам или старости прийти не смог, но прислал подарки, – и вот он решил поехать к ним сам. Если ему нравился какой-нибудь дом, он входил к хозяевам для получения поздравлений, а я оставался у крыльца – как лошадь, – на радость и удивление малолетним духам, которые собирались огромной толпой и тыкали мне в глаза палками или пальцами, чтобы услышать, если я закричу, какой у меня окажется голос. А мой хозяин проводил в каждом доме не меньше часа – для пира и празднества, – потому что со всеми, кто его принимал, он ел и пил до полного удовольствия и только потом выводил их на улицу, чтобы они могли меня рассмотреть. Минут через тридцать смотрины кончались, и он безжалостно взгромождался в седло, и прислужники начинали меня бичевать, а духи и духевы наперебой улюлюкали, будто я вор и хочу от них скрыться. Когда начиналось бичеванье и улюлюканье, хозяин принимался подскакивать в седле и радостно пинал меня обеими пятками, пока я не убегал из этого города.

Но вот к двум часам по дневному времени он приехал в одно небольшое селение, спрыгнул на землю у просторного дома, где жил самый главный в селении дух, и скрылся за дверью для обычного празднества, а минут через десять из этого дома вышел ужасающего вида слуга, который умел говорить только носом, а живот свисал у него по бокам на бедра, и он принес мне лошадиную пищу – охапку листьев да пригоршню сорго. В лошадь я превратился только по виду, но мне слишком долго пришлось голодать – с тех пор, как меня накормил Медный дух, – поэтому пригоршню сорго я съел, хотя никогда его раньше не пробовал, а листья все-таки прожевать не смог. Тогда еще один жуткий слуга, у которого рот выходил на затылок, принес мне ведро известковой мочи, а я был привязан к забору на солнцепеке, и жажда замучила меня до безумия, и я безумно отхлебнул из ведра и потом три часа не мог отплеваться. Но самая суровая кара на солнцепеке была мне от множества малолетних духов, которые карабкались на меня, как на дерево, потому что никогда не видели лошадь.

В восемь часов по вечернему времени хозяин вышел из дома на улицу и, когда все духи меня осмотрели, взвалил мне на спину полученные дары, а сам, как обычно, уселся в седло. Но к этому времени стало темно, так что я беспрестанно заходил в тупики, или натыкался лбом на деревья, и нам удалось добраться до города только за полночь, или около часа. А вдобавок ко всему хозяин, по пьяности, не сумел возвратить мне мой прежний вид, и прислужники решили привязать меня к пню. Они привязали меня к пню и ушли, а я, как лошадь без человеческих рук, остался у пня на съедение комарам, потому что мне нечем было их отгонять. В общем, я не спал всю ночь напролет, и хозяин сумел превратить меня в человека только на следующее утро – когда проспался.

Потом он принес мне зловонной пищи, но я не смог наесться по-настоящему – чтобы до сытости и полного удовольствия, – а только немного подкрепил свои силы. Едва я успел подкрепить свои силы, как сделался по хозяевой воле верблюдом, а хозяйские сыновья приступили к перевозкам тяжелых грузов на дальние расстояния: от двадцати пяти до пятидесяти миль. Вскоре остальные Смрадные духи тоже распознали меня как транспорт, и мне пришлось трудиться вовсю: хозяин сдавал меня духам в аренду, и утром я увозил их грузы из города, а вечером возвращался с грузами в город, и вечерние грузы были самые тяжкие. А когда узналось, что за дневное время мне не под силу обслужить их всех, они решили меня разделить, и вот одних я обслуживал днем, а других – ночью, без всякого отдыха. Так меня сделали круглосуточным грузовозом, или всеобщим транспортным средством, и я не ведал ни минуты покоя, пока работал на Смрадных духов.

Тем временем обо мне повсеместно прослышали разные духи из других городов, и, чтобы увидеть меня в виде лошади, они решили созвать совещание – духи вообще любители совещаний, – и мой хозяин получил приглашение приехать в тот город, где намечено совещаться, потому что его ожидали на лошади. Хозяин радостно согласился приехать, но для этого он должен был превратить меня в лошадь – на верблюде возят грузы, а не людей, – и вот, чтобы снова превратить меня в лошадь, он для начала превратил меня в человека, а сам отправился домой за уздечкой. Он, значит, превратил меня в человека и отлучился, но во время превращения мне удалось подсмотреть, где у него хранятся некоторые джу-джу, и, когда ему пришлось отправиться за уздечкой, я быстренько утаил их, или присвоил, чтобы он не смог превратить меня в лошадь. Бог был так добр, что хозяин забыл, где у него хранятся эти джу-джу: он думал, что положил их в карман штанов, которые сотканы из насекомых существ, а подвязаны змеем Боа-констриктор, – он ведь решил превратить меня в лошадь не возле дома, а на высокой горе, милях в шести от Седьмого города, чтоб оттуда уж ехать па совещание духов по королевскому рангу, или верхом.

Вышел он, значит, с уздечкой из дома и сунул меня в охотничью торбу, которая висела у него на плече как обязательная королевская униформа, – Смрадные короли без торбы не путешествуют. Сначала он шел по лесу пешком, а я свисал в его торбе к земле, но когда он взошел на вершину горы, то сразу присел по нужному делу, а я стал думать, как бы спастись, и вспомнил, что его джу-джу у меня. Как только мне вспомнилось, что джу-джу у меня, я мигом выпрыгнул из торбы на землю и во все свои силы ринулся к лесу, а он вскочил от нужного дела и погнался за мной и завопил на бегу:

– Ой! Телесное существо удирает! Как же мне его поймать, ой-ой-ой, потому что в тот город, где намечено совещание, меня просили явиться верхом! Если б я знал, что такое случится, я бы заранее превратил его в лошадь, но, если ему не удастся сбежать, я превращу его в лошадь навек, чтобы отучить от злостных побегов, да только как же мне его изловить?!

С этими криками он мчался за мной, а я убегал и приговаривал так:

– Ой! Как же мне от него спастись, потому что, если я не смогу убежать, он превратит меня в лошадь навек и мне никто не поможет добраться до отчего дома, где живут мои родичи! Ой-ой-ой, как же мне от него спастись?!

Но духи, а Смрадные духи особенно, бегают быстрее телесных существ, и, когда он приблизился ко мне донельзя – мне ведь нельзя было ему попадаться, – или на расстояние вытянутой руки, я без раздумий применил джу-джу, утаенные возле хозяйского дома, и сразу же превратился в корову с рогами, а если бы у меня было время подумать, я сообразил бы, что те джу-джу, которые превращали меня в человека, хозяин всегда носил при себе. Конечно же, как только я превратился в корову, у меня появились новые силы, и я помчался быстрей, чем хозяин, и вскоре мне удалось от него сбежать, но тут вдруг из чащи выпрыгнул лев, и я понесся быстрее быстрого, потому что лев охотился за добычей и решил добыть меня на обед как корову и гнался за мной примерно две мили, пока не загнал меня к Скотоводческим духам, у которых когда-то пропала корова. Лев испугался их устрашающих воплей и удрал с ответным рычаньем в чащобу, а я остался на поляне с коровами. И меня как корову загнали в стадо.

Скотоводческие духи потеряли корову и думали, что она скиталась по чащам, а я хоть и был человеком из города, но выглядел как выгнанная из чащи корова.