Амос Тутуола Путешествие в Город Мертвых, или Пальмовый Пьянарь и его Упокойный Винарь

Когда мне исполнилось десять лет от роду, я стал специалистом по пальмовому вину. И вот я ничего другого не делал – только целыми днями пробовал вино. В то время мы не знали никаких денег, кроме КАУРИ – это такие ракушки, – и все стоило очень дешево, а мой отец слыл первым богачом в нашем городе.

Детей у отца было восемь человек, и уж такие работяги – лучше не пожелаешь, а я, как старший, стал мастером по вину и заслужил себе имя Пальмовый Пьянарь. Я пробовал вино с утра и до вечера, и с вечера до ночи, и с ночи до утра. А воду я и вовсе пить перестал: на воду у меня просто времени не хватало.

Когда отец понял, какой я великий знаток – я ничего не делал, а только пробовал вино, – он нанял винаря и подарил мне ферму: три мили в длину и три в ширину, и там произрастало 560 000 пальм.

Винарь без устали гнал вино – выгонял 150 бочонков за утро, но к двум часам дня я уже выпробовывал их досуха, и тогда – это был очень работящий винарь – он приготовлял еще 75 бочонков, и я их пробовал до самого рассвета. Друзей у меня к тому времени завелось – несчитано, и все они помогали мне пробовать вино: с раннего утра и до позднего вечера.

Винарь проработал у нас пятнадцать лет – он гнал вино с утра и до ночи, – но на шестнадцатый год к нам пришло несчастье: сначала скоропостижно скончался мой отец, а через пять месяцев после смерти отца, в воскресенье, винарь отправился на ферму, чтоб изготовить вечернюю порцию вина, вскарабкался на самую высокую пальму, но вдруг случайно свалился на землю и мгновенно умер – от повреждений или ушибов. Я сидел дома и ждал винаря – мне очень хотелось выпить вина, – и когда я увидел, что винарь не возвращается (а раньше он всегда поспевал ко времени), то решил разузнать, почему его нет. Я позвал двоих друзей, чтоб составить компанию, и вот мы втроем добрались до фермы и осмотрели все пальмы, но винаря на них не было. Мы очень удивились и поникли головами – и сейчас же заметили винаря на земле: он лежал под пальмой совершенно мертвый.

Но когда мы увидели винаря на земле, я немедленно полез на ближайшую пальму и сделал несколько бочонков вина – чтобы вдоволь и как следует за него отвыпить.

И вот мы отвыпили и выкопали яму – под деревом, с которого он случайно свалился, но не простую яму, а упокойную могилу, похоронили винаря и вернулись в город.

А потом вдруг подступило следующее утро, но у меня не оказалось ни капельки вина, и в тот день я уже не радовался так же радостно, как раньше: я задумчиво и сурово сидел в своей Гостевой Зале и ничего не пил, и подошел вечер, и все мои друзья разбрелись по домам. А на другой день они и вовсе не пришли: у меня ведь больше не было пальмового вина, и они поняли, что мне не надо помогать его пробовать.

Я не выходил из дому всю неделю подряд, и всю неделю у меня не было ни капли вина, и тогда я не выдержал и отправился в город и вскоре повстречался с одним из приятелей. Я его поприветствовал, и он мне ответил, но вдруг я гляжу, a он бочком да сторонкой, вдоль улицы и в переулок – только я его и видел.

Принялся я искать другого винаря, чтоб был опытный и работящий, – да разве найдешь? И пришлось мне пить обыкновенную воду, на которую у меня раньше не хватало времени.

Но видно, я от воды окончательно отвык: пить-то я ее пил, а напиться не мог.

И вот, значит, не стало у меня пальмового вина, а нового винаря я найти не сумел, и тогда я вспомнил про старые истории, которые у нас рассказывают старые люди: мол, будто бы мертвые не улетают сразу на небо, а сначала, хоть они и мертвые, остаются на земле – собираются в специальном посмертном месте. И решился я разыскать это посмертное место.

Собрал я наши древние родовые джу-джу – волшебные амулеты – и отправился в путь: на поиски специального посмертного места, где после смерти собираются упокойные люди.

Но в те дни везде теснились леса да чащобы, и повсюду рыскали дикие звери, а города и деревни не толпились, как сейчас: что ни шаг, то и жилье, – их и вовсе-то почти не было, и я, случалось, шел от деревни до деревни или от города к городу месяца по два и по три, а ночевал прямо в чащах, только залезал на деревья – для спасения своей жизни от Дремучих Духов: они бродили но лесам неведомыми путями, но так близко, как будто они все мне попутчики.

Когда я добирался до какого-нибудь селения, то каждый раз проводил там почти что четыре месяца: я расспрашивал всех жителей про упокойного винаря и, если его не видели, отправлялся дальше.

И вот на восьмой месяц моего путешествия я пришел в один город и нашел одного старика, но это был вовсе не старик, а бог, и, когда я вошел, у него была трапеза: он сидел со своей женой за столом и ел. Просто так к ним в дом входить не полагалось: старик-то был бог, но ведь и я был бог, – я вошел просто так и сказал им «здравствуйте», и они мне тоже пожелали здравствовать, а потом я поведал старику про винаря, но старик промолчал, и я его понял: он хотел узнать, как меня зовут. «Отец Богов Всенасветемогущий», – назвался я, а старик спросил: «Это правда или имя?» – и я ему ответил: объяснил, что я и правда все на свете могу. Тогда старик послал меня в свою родовую кузницу, которая стояла в неведомом месте – ведь я о ней ничего не знал, или не ведал, – и попросил принести ему невиданную вещицу: он сам заказал эту вещицу кузнецу, и вот ее никто, кроме кузнеца, еще не видел. Старик сказал, что, если я принесу эту вещицу, он поверит в мое всенасветемогущество и расскажет, где искать упокойного винаря.

Едва старик-бог дал мне задание и пообещал объяснить, где обитает винарь, я радостно выскочил из дома на улицу, пустился в дорогу и прошел милю, но, как только город скрылся за лесом, я спокойно остановился, применил амулет и обернулся огромной небывалой птицей. После этого я снова возвратился в город, с шумом подлетел к дому старика, опустился на крышу и принялся ждать. И вот вокруг дома стал собираться народ, все глядели на крышу и размахивали руками, и, когда старик заметил, что все смотрят на его крышу, он вышел из дома, чтобы узнать, в чем дело, увидел небывалую птицу (меня) и сказал, что если бы он не послал меня за колокольчиком, который заказал себе в соседнем городе, то сейчас он спросил бы меня, какая это птица. Как только он проговорил слова про колокольчик, я взлетел и отправился в соседний город. И вот я нашел в том городе кузнеца и сказал, что старик послал меня за колокольчиком, и кузнец мне его отдал, и я вернулся обратно. Но когда я принес старику его колокольчик, он так удивился, что даже испугался.

Он приказал дать мне еды и питья, я поел и приготовился слушать про винаря, но старик сказал, что мне придется подождать: я должен выполнить еще одно задание, а уж тогда он объяснит мне, где искать винаря. И вот в 6.30 на следующее утро старик меня разбудил и принес сеть – она была широкая, и крепкого вида, и такого же цвета, как земля в их городе. Он хотел, чтобы я пошел к Смерти домой, поймал ее в эту сеть и принес в город.

Я отправился в путь и прошел около мили, но вдруг передо мной открылся перекресток, и я не знал, какую дорогу выбрать, но это было утро базарного дня, и я понял, что к полудню кто-нибудь здесь пройдет.

И вот я улегся прямо на перекрестке: головой я лег на одну дорогу, левую руку положил на другую, правую на третью, а ноги на четвертую; я примостился поудобней и притворился спящим. К полудню люди отправились по домам, подошли к перекрестку и наткнулись на меня; но когда они увидели, что я сплю на перекрестке, они принялись причитать и закричали так: «Кто у него мать, у этого парня, он спит головой на дороге к Смерти?!»

Когда прохожие попричитали и ушли, я встал и пошел по дороге к Смерти. Я отшагал миль тридцать, но никого не встретил и сначала удивился, а потом испугался; я брел по дороге и боялся все больше, а потом вдруг понял, что уже пришел.

Пришел я, значит, к Смерти, но дома ее не было: она работала неподалеку в бататовом огороде. Я поднялся на веранду и увидел барабан и стал в него колотить для приветствия Смерти. Но едва Смерть услышала мой приветственный стук, она заговорила и сказала так: «Кто это стучит там – живой или мертвый?» И я ей ответил: «Стучит живой».

Как только Смерть услышала, что я живой, а не мертвый, она страшно разволновалась и ужасно раздосадовалась и приказала барабану связать меня веревкой. И вот я почувствовал, что я уже связан, да так крепко-накрепко, что не могу продохнуть.

Понял я, что связан и не могу продохнуть, и скомандовал бататам потолще связать саму Смерть, а бататам потоньше я посоветовал ее сечь. Как только я им это приказал и посоветовал, бататовые стебли взялись за работу – которые потолще, те всю ее повязали, а которые потоньше, стали ее сечь: они ее секли, и секли, и секли. Смерть заметила, что ее секут, и секут, и секут, и скомандовала барабану поскорей меня развязать, и вот я почувствовал, что могу продохнуть, и отсоветовал стеблям потоньше ее сечь, а стеблям потолще приказал ее развязать, и Смерть вошла в дом, потом вышла на веранду, встретила меня у порога и пригласила в гости. Немного погодя она принесла еду, мы вместе поели и приступили к беседе. И вот мы стали беседовать и поговорили так: Смерть спросила, откуда я пришел, и я ответил, что из недалекого города; тогда Смерть спросила, зачем я пришел, и я ответил, что много о ней слыхивал и мне очень захотелось познакомиться с ней лично; а Смерть сказала, что убивает людей.

Смерть показала мне свой дом и огород, и показала скелетные кости людей, и показала мне много кой-чего еще, и я заметил, что у плиты вместо дров лежат кости, а стаканы, тарелки и разные прочие миски сделаны из человеческих скелетных костей.

Никто из людей рядом со Смертью не селился, даже дикие звери обходили ее дом, а птицы не подлегали к ее огороду, – и вот она вела уединенную жизнь, и все комнаты в ее доме стояли пустые.

Когда пришла ночь и я захотел лечь спать, Смерть дала мне широкое черное покрывало и отвела в отдельную громадную комнату, но кровать в этой комнате была из костей, и мне стало страшно на нее смотреть, а спать тем более, да и не собирался я в ней спать, потому что знаю я эти смертные штуки.

И вот на кровати я спать испугался и залез под кровать, но и там я не спал: меня пугали человеческие скелетные кости, я лежал и боялся, но из-под кровати не вылезал. Когда время подошло к двум часам пополуночи, я понял, что начинается смертная штука: в комнату осторожно пробралась Смерть, и в руках она держала тяжеленную дубину. Смерть подкралась к кровати, под которой я лежал, да как стукнет по кровати изо всех своих сил, а потом еще три раза как саданет, как ахнет, – и тихохонько, на цыпочках, стала уходить: она думала, что я спал на этой кровати, а еще она думала, что убила меня насмерть.

Наутро я нарочно поднялся первый, в 6.00, и отправился к Смерти, но когда она увидела, кто ее будит, ей сделалось так страшно, что она тут же вскочила и даже не пожелала мне доброго утра.

И вот подступила следующая ночь, я снова залез под костяную кровать, но никаких штук в этот раз уже не было, и в два часа ночи я вылез из-под кровати, вышел на дорогу, прошел четверть мили, остановился и вырыл Ловчую Яму, чтобы она (Смерть) могла в нее провалиться. После этого я аккуратно прикрыл Яму сеткой, вернулся в дом и залез под кровать, и, пока я проделывал штуку для Смерти, она спокойно спала и ни о чем не узнала.

Утром я поднялся по-обычному, в шесть, и, как у нас повелось, отправился к Смерти; я разбудил ее и сказал, что мне пора уходить и пусть бы она меня немного проводила; и вот Смерть встала, и мы пошли по дороге, но, когда мы добрались до Ловчей Ямы, я сказал, что устал, и сел у дороги, а Смерть захотела понежиться в пыли, легла на дорогу и провалилась в Яму. Я вскочил, мигом закатал ее в сеть, положил сверток на голову и двинулся к городу.

Я нес Смерть на голове, а она дрыгалась и дергалась и пыталась вырваться или убить меня до смерти, но я ей ничего такого не позволил, добрался до города и пошел к старику, который просил, чтобы я принес ему Смерть. Он сидел в своем доме, и я его окликнул и сказал, что принес ему Смерть, как договорено. Старик услыхал, что я доставил ему Смерть, выглянул из окна и страшно ужаснулся: он закричал, чтобы я немедленно волок ее обратно, а сам стал запирать все окна и двери, но, прежде чем он успел со всех сторон запереться, я швырнул ему Смерть под самую дверь – сетка порвалась на 1 000 000 кусков, а Смерть вскочила и стала озираться.

Старик и его жена повыпрыгнули из окон, а все люди в городе повыскочили из домов, и помчались кто куда, и исчезли из виду. (Старик думал, что Смерть убьет меня насмерть – ведь от нее никто не уходил живым, – но я-то знал эти смертные штуки.)

Я вытащил Смерть из ее собственного дома, и у нее не стало постоянного жилья, и теперь она бродит и скитается по свету, и мы о ней слышим то здесь, то там.

Вот как я доставил Смерть старику, который хотел, чтобы я ее принес, прежде чем он расскажет про упокойного винаря.

Но старик не смог рассказать про винаря, хотя и говорил, что обязательно расскажет – как только я принесу в его дом Смерть; он не успел исполнить своего обещания, потому что ему пришлось спасаться от Смерти. И я ушел, ничего не узнав.

Я скитался четыре месяца и опять пришел в город, небольшой, но с огромным и знаменитым базаром. Как только я добрался до этого города, я отправился к главному в городе старейшине, и он тут же приветливо пригласил меня в дом и приказал накормить меня и вволю напоить. Я поел и выпил пальмового вина – я много его выпил, но потом выпил еще, а потом я выпил его вместо воды, как если бы я нашел упокойного винаря.

Когда я поел и в удовольствие выпил, хозяин спросил меня, кто я такой. «Отец Богов Всенасветемогущий», – сказал я в ответ, и он ослаб от страха. Немного погодя он пришел в свои силы и тихо спросил, чего я хочу. Я объяснил ему, что хочу найти винаря, который умер, свалившись с пальмы, и поэтому скитаюсь по лесам да чащобам. А хозяин сказал, что он мне поможет.

Старейшина сказал, что обязательно мне поможет – как только я отыщу его пропавшую дочь, которую утащил Зловредный Зверь.

Он сказал, что, раз я Всенасветемогущий, мне ничего не стоит отыскать его дочь, а потом, когда я приведу ему дочь и он объяснит мне, где искать винаря, я и винаря своего легко найду. Раз уж я такой Всенасветемогущий.

Мне очень хотелось найти винаря, но где дочь моего хозяина, того я не знал.

Я решил было отказаться и не искать его дочь, которая ушла неизвестно куда, но вспомнил про свое всенасветемогущество, и мне стало совестно, и я согласился. И вот, значит, в том городе был знаменитый базар, и каждые пять дней туда сходились все люди, которые жили в окрестных селениях, и Дремучие Духи из ближайших чащоб, и Зловредные Звери неизвестно откуда. В четыре часа базар закрывался, и все расходились – кому куда надо: люди уходили в окрестные селения, Дремучие Духи – в ближайшие чащобы, а Зловредные Звери – неизвестно куда. Дочка старейшины продавала всякую мелочь, и незадолго до того, как ее увели с базара, ей было назначено выйти замуж, и отец разрешил ей выбрать мужа самой, но она никого не хотела выбирать, и тогда он отыскал хорошего человека, а она отказалась на него смотреть. И отец оставил ее в покое.

Эта девушка была невиданной красоты, вроде ангела; но замуж выходить никак не хотела. А однажды утром она отправилась на базар и увидела незнакомого Зловредного Зверя.